1.3. «Крымский поход» Тимура в 1395 г.: историографический конфуз или археология против историографической традиции

Историография средневекового Крыма до настоящего времени хранит в себе ряд анахронизмов, одним из которых, на мой взгляд, является так называемый «крымский поход» Тимура в 1395 г. и интерпретация исследователями последовавших за этим событий.

Давно установлено, что походам Тимура (1336—1405), осуществленным им в 90-х гг. XIV в., было суждено сыграть роль одного из определяющих внешнеполитических факторов в истории причерноморского региона и Крыма. Масштабные военные экспедиции Тимура в 1391 и 1395—1396 гг. в итоге привели к развалу Золотой Орды [Сафаргалиев, 1996, с. 429—433; Греков, Якубовский, 1998, с. 249—274].

Вероятно, одним из первых, кто внес в археологическую литературу о средневековом Крыме и «развил» тезис о «тимуровском погроме» полуострова в 1395 г., был А.Л. Якобсон. Создавая для своих фундаментальных работ компилятивные очерки письменных источников [Скржинская, 1953, с. 253—269; Богданова, 1995, с. 107], он всегда следовал в кильватере конъюнктурных построений своих предшественников-историков (Ф.К. Бруна, В.Д. Смирнова, Ф.А. Брауна, В.В. Латышева, Н.В. Малицкого, А.А. Васильева и др.).

Начало «разработки» этой темы было положено А.Л. Якобсоном в 1950 г., когда в серии «Материалы и исследования по археологии СССР» (№ 17) вышел из печати первый фундаментальный том автора «Средневековый Херсонес (XII—XIV вв.)». В главе I, содержащей «Очерк истории Херсона в XI—XIV вв.», разделе 16, озаглавленном «Крым в XIV в. Экономическая и политическая блокада Херсона. Разорение и окончательное падение его в конце XIV в.», исследователь писал: «Падение Херсона довершили, по всей вероятности, события самого конца XIV в. Речь идет о вторжении в Крым полчищ нового золотоордынского временщика — Едигея (Идику-Идике), который воцарился в последние годы XIV в. (после 1397 г.)» [Якобсон, 1950, с. 42]. В данном случае мы не находим ссылки на какой-либо письменный источник, действительно указывающий на вторжение «полчищ» Едигея на территорию полуострова.

Однако далее А.Л. Якобсон продолжает: «Это вторжение было эпизодом той длительной внутренней и внешней борьбы, которую переживала на склоне дней своих Золотая Орда, находившаяся в это время на грани полного разложения. Нашествия Тимура привели в конечном счете к гибели этой огромной державы. В 1395 г. был разбит Тохтамыш. Полчища золотоордынских эмиров, изменивших Тохтамышу и ставших на сторону Тимура, громили не только кипчакские степи, но и Крым» (выделено мной — В.М.) [Якобсон, 1950, с. 42]. Здесь находим чисто риторические, не опирающиеся даже формально на источники, рассуждения о полчищах анонимных эмиров — сторонников Тимура, якобы громивших Крым.

В последующих пассажах исторического очерка, которые считаю необходимым процитировать полностью, исследователь опять же «опирается» не на анализ письменных источников или хотя бы компилятивное их изложение, а на чисто конъюнктурные построения В.Д. Смирнова и следовавшего за ним Н.В. Малицкого: «По рассказу турецкого писателя XVII в. Печеви, "два или три раза он (т. е. Тимур или, вероятнее, как полагает В.Д. Смирнов, его сторонник Таш-Тимур, известный в качестве крымского хана в 1394—95 гг., — А.Я.) приходил с несметными войсками в Дэшт и Крым, и эти населенные владения, попранные копытами скотов грабительского войска татарского, сравнялись с землей"». Крым не случайно стал ареной борьбы: по замечанию В.Д. Смирнова, «крымский удел, вследствие его изолированного положения, считали наиболее надежным убежищем в случае неуспеха в исконных становищах ханов Золотой Орды» [Смирнов, 1887, с. 170]. Сюда в Крым, между прочим, бежал (по преданию) и сын Тохтамыша [Смирнов, 1887, с. 148] Едигей в качестве сторонника и ставленника Тимура: он действовал здесь не только против Кафы, которую осадил в 1396—1397 гг.: «копыта грабительского войска татарского» промчались и по юго-западному горному Крыму [Малицкий, 1933, с. 19] — тем районам, где, по-видимому, пытались обосноваться сторонники Тохтамыша. А о том, что и этот район в последние годы XIV в. оказался во власти ставленников Едигея, свидетельствует тарханный ярлык Тимур-Кутлука, который хоть номинально и был провозглашен золотоордынским ханом, но фактически властвовал лишь в Крыму [Смирнов, 1887, с. 169], где он имел «опору в полчищах Едики, хлынувших в Крым для преследования одного из сыновей Тохтамыша, вздумавшего там искать себе убежище» [Смирнов, 1887, с. 169]. В ярлыке этом, среди прочего, назван и район Кыркора, т. е. Чуфут-Калэ. Вряд ли эта волна татарских погромов, учиненных в Крыму Едигеем и его ставленниками, а то и попросту бродячими татарскими ордами, миновала Херсон, к тому времени фактически беззащитный. Не эти ли татарские погромы самого конца XIV в. явились причиной того всеобщего пожарища, в котором, как показывают раскопки, окончательно погиб город? По крайней мере, для XV в. невозможно указать ни одного подобного события, с которым это пожарище можно было бы связывать. И уж во всяком случае, это не связано было с турецким захватом Крыма в 1475 г., ибо к тому времени Херсон, как известно, фактически был уже необитаем [Якобсон, 1950, с. 42].

Из представленной выше пространной цитаты видно, что А.Л. Якобсон привлек «исторический материал», состоящий лишь из кратких ссылок на работы В.Д. Смирнова и Н.В. Малицкого. Причем сделал это с целью определить причины (их он находит в татарских погромах) тотального пожара конца XIV в., в котором якобы «окончательно погиб» Херсон. В дальнейшем исследователь убедился, что открытые на территории средневекового города верхние слои пожара не выходят за пределы XIII в. и поэтому связал произошедшую катастрофу с нашествием в 1299 г. орды Ногая [Якобсон, 1973, с. 129]. Тем не менее, озвученная ранее тема «нашествия» на Крым в конце XIV в. «татарских полчищ» Едигея продолжает, хотя и в разной тональности, звучать в его работах.

Так, касаясь истории княжества Феодоро во второй половине XIV в., А.Л. Якобсон в монографии «Средневековый Крым» писал: «Как видно, ослабление татарского господства, что означало относительную независимость княжества (а может быть, и покровительство татар), и определенная стабилизация в Крыму благоприятствовали усилению Феодоро. Запустевшие селения и плодородные долины юго-западного Крыма начали, по-видимому, заселяться и наполняться жизнью». Далее, ссылаясь на работу В.Д. Смирнова «Крымское ханство...» [Смирнов, 1887, с. 148, 169], он делает собственное заключение: «Однако процесс этот прервали новые события: в самом конце XIV в. сюда нагрянули полчища татарского временщика Идики (Едигея), ставленника Тимура, преследовавшего здесь одного из сыновей хана Тохтамыша, пытавшегося обосноваться в Крыму. Огнем и мечом прошло по западному Крыму татарское войско» [Якобсон, 1964, с. 124].

В научно-популярной книге «Крым в средние века» (1973 г.) А.Л. Якобсон предлагает несколько иную редакцию данного сюжета в истории и археологии средневекового Крыма: «После татарских погромов (орда Ногая) в 1299 г. и в начале XIV в. юго-западный Крым снова сильно запустел, но вскоре, уже в 40-х годах того же столетия, когда в Золотой Орде начались смуты, зависимость Крыма от татар ослабела, временами она вообще переставала ощущаться, особенно в его западной части, удаленной от их административного центра (Солхата). Новая обстановка не могла не способствовать оживлению края: запустевшие селения и плодородные долины юго-западного Крыма начали заселяться. Однако процесс этот снова прервали нагрянувшие сюда в 1399 г. огромные полчища татарского временщика Идикэ (Эдигея). С огнем и мечом прошло по юго-западному Крыму татарское войско» [Якобсон, 1973, с. 129 и сл.].

Таким образом, благодаря «изысканиям» А.Л. Якобсона, в литературе появилось две даты разрушения поздневизантийского Херсона, разделенные интервалом ровно в сто лет — 1299 и 1399 гг. Но если первая была подкреплена не только ссылкой на письменный источник, но и реальным археологическим материалом из раскопок памятника, то вторая введена чисто декларативно. Вероятно, поэтому современные исследователи Херсона (А.И. Романчук), Мангупа (А.И. Герцен) и Солхата (М.Г. Крамаровский) придерживаются даты 1395 г., когда, по их мнению, в результате похода Тимура (или его креатуры — Едигея) произошло разграбление и разрушение данных средневековых городов Крыма.

При этом они избегают не только рассмотрения историографии затронутой темы, но также предпочитают ограничиться формальными ссылками на более ранние работы историков, предпринимавших попытки анализа некоторых письменных источников, или просто отсылают читателя к данным свидетельствам. Имеющийся в их распоряжении археологический материал призван играть роль материальной иллюстрации не реальных событий, а сложившейся еще в XIX в. историографической традиции. Попытаюсь представить основные аргументы, которые используют А.И. Романчук, А.Г. Герцен и М.Г. Крамаровский в качестве подтверждения «крымского похода» Тимура (или его креатуры — Едигея) в 1395 г. По их мнению, таковыми являются материалы проведенных археологических исследований и свидетельства письменных источников.