Глава 7. Оккупационная администрация и начало создания коллаборационистских формирований (январь 1941 года)

Советским войскам в результате упорного сопротивления удалось нарушить планы немецких войск и втянуть Германию в затяжную войну, к которой та оказалась не совсем готова. Более того, в январе 1942 года советские войска попытались нанести противнику достаточно сильный контрудар. К сожалению, он оказался слабо подготовленным, и главной своей цели не достиг. Тем не менее, в конце декабря 1941 года происходили очень важные события, во многом определившие перелом в ходе войны. На севере немецкие войска были связаны блокадой Ленинграда, в центре шла битва за Москву, а в Крыму, неожиданно для противника, был высажен десант.

К этому моменту линия фронта группы армий «Юг» проходила восточнее Курска, восточнее Харькова, и, далее, восточнее Таганрога. Противник, ранее рассчитывавший одержать победу только силами вермахта, вынужден был пересмотреть свои взгляды и начать мобилизацию внутренних и внешних резервов, несколько изменив структуру органов оккупационной администрации на территории полуострова.

Вопрос оккупационного административно-территориального управления Крымом крайне запутан авторами. Причина проста: большинство авторов, не понимая статуса Крыма и особенностей управления полуостровом в 1941—44 гг., пытается использовать имеемую информацию по другим районам.

Разные источники по-разному указывают организационную структуру оккупационной власти в Крыму. Например, есть такие данные: «20 августа 1941 года указом Адольфа Гитлера для управления оккупированными территориями был учреждён рейхскомиссариат «Украина» (административно-территориальная единица в составе Третьего рейха), который возглавил Эрих Кох. В рейхскомиссариат были включены значительная территория Украины и Крым, основная часть которого была оккупирована в ноябре 1941 года, а в мае и июле 1942 года, после падения Керчи и Севастополя соответственно, полуостров оказался в оккупации полностью».¹

Известный исследователь вопроса О.В. Романько указывает, что Крым был формально включён в состав комиссариата. Он указывает: «...1 сентября 1941 года на территории Крыма, а также Херсонской и Запорожской областей был формально создан генеральный округ «Крым» (Generalbezirk Krim), с общей площадью 52 тыс. км и населением около 2 млн человек. Центром округа был выбран Симферополь. Генеральный округ «Крым» являлся составной частью рейхскомиссариата «Украина» (Reichskomissariat Ukraine). Помимо него, в эту административную единицу входили генеральные округа «Волыния-Подолия», «Житомир», «Киев», «Николаев» и «Днепропетровск». Во главе рейхскомиссариата стоял видный функционер нацистской партии Э. Кох».²

Тот факт, что ещё до начала боёв за Крым внутри «гражданского» оккупационного рейхскомиссариата «Украина» был создан новый отдел управления, которому группа армий «Юг» должна была передать захваченную территорию, сомнения не вызывает. Этот факт подтверждается многочисленными документами. Изначально эта территория планировалась к передаче, но фактически никогда не входила в состав рейхскомиссариата.

Приказом А. Гитлера «О внедрении гражданского управления на оккупированных восточных территориях» рейхскомиссариат был создан 20 августа 1941 года. По состоянию на конец декабря 1941 года в него входили лишь:

— с 20 октября 1941 года генеральный округ Житомир (нем. Generalbezirk Shitomir) — генеральный комиссар Курт Клемм;

— с 1 сентября генеральный округ Волынь-Подолия (нем. Generalbezirk Wolhynien-Podolien) — генеральный комиссар Хайнрих Шёне (нем. Schoene);

— с 20 октября генеральный округ Киев (нем. Generalbezirk Kiew) — генеральный комиссар Хельмут Квитцрау (с 20 октября 1941 до 14 февраля 1942), Вальдемар Магуния (с 14 февраля 1942 до 6 ноября 1943);

— с 6 декабря 1941 года генеральный округ Николаев (нем. Generalbezirk Nikolajew) — генеральный комиссар Эвальд Опперманн (с декабря 1941 по август 1944).

Южнее этого округа, с границей по р. Буг, шла зона оккупации Румынии, называвшаяся «Зона ответственности румынских войск Транснистрия». Территория Крыма являлась зоной военной администрации. О.В. Романько по этому вопросу указывает: «...вследствие того, что до лета 1942 года территория генерального округа «Крым» являлась ближним тылом действующей армии, это административно-территориальное устройство так и не стало реальностью. К своим обязанностям Фрауэнфельд смог приступить только 1 сентября 1942 года». Однако следует отметить, что к Крыму это не относится, и этот факт признаётся О.В. Романько: «Девять округов Крыма так и не перешли под юрисдикцию генерального комиссариата».³

Однако далее он отмечает: «По указанным выше причинам полуостров считался находящимся под двойным управлением: гражданским (номинально) и военным (фактически). То есть из состава генерального округа Крым не изымал никто, однако гражданские чиновники не имели здесь никакой власти. Такое положение вещей привело к тому, что центр генерального округа был перенесён в Мелитополь, а сама административная единица получила название «генеральный округ «Таврия» (Generalbezirk Taurien)»». В данной цитате допущена неточность. Никакого «двойного управления» в Крыму не было. Следует отметить, что Крым никто не включал в состав «гражданского» округа. В рассматриваемый период он находился исключительно под военно-административным управлением, о чём свидетельствует приведённая карта.

О.В. Романько указывает: «На протяжении всего периода оккупации реальная власть на Крымском полуострове принадлежала командующему расквартированных здесь частей вермахта. Во главе местного аппарата военной администрации находился так называемый командующий войсками вермахта в Крыму (Befehlshaber Krim), который по вертикали подчинялся командующему группой армий «A» (с апреля 1944 года — группа армий «Южная Украина»). Обычно такая должность вводилась на тех оккупированных территориях, где высший начальник вермахта должен был не только осуществлять охранную службу, но ещё и выполнять административные функции».⁴

Далее он указывает: «С декабря 1941 по май 1942 года на этом посту находился командующий 337-й пехотной дивизией генерал-лейтенант К. Шпанг. В этот период его должность называлась несколько по-другому — командующий войсками вермахта на полуострове Крым (Befehlshaber der landengen der Halbinsel Krim). В силу целого ряда причин его административная власть являлась в тех условиях, скорее, временной и распространялась только на те районы Крыма, где боевые действия уже не велись. Кроме того, в функции этого военного чиновника входило обеспечение тыла стоявшей под Севастополем и Феодосией 11-й немецкой армии, имевшей, однако, свои административные службы. С мая по июль 1942 года в Крыму развернулись интенсивные бои. В связи с тем, что теперь весь полуостров стал тылом немецких войск, вся полнота военно-административной власти на его территории перешла к соответствующим органам штаба 11-й армии генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна. Должность же Шпанга была за ненадобностью упразднена».⁵

Приведённый фрагмент содержит ряд неточностей. Прежде всего, должность «Befehlshaber Krim» (дословно — «Главнокомандующий Крымом») появилась только после ухода с полуострова 11-й армии, в июле 1942 года, и упразднена она была в конце 1943 года. До этого подобной должности не существовало в принципе, т. к. название должности «Befehlshaber der landengen der Halbinsel Krim» переводится как «Командующий перешейками Крыма».

Это абсолютно иная должность, причём должность не административная, а военная. По смыслу — это военный комендант перешейков, в распоряжении которого находятся вполне конкретные боевые части. Появилась она не в декабре, а несколько позже — после высадки советского десанта в Керчи и Феодосии.

Границы рейхскомиссариата «Украина» по состоянию на 28 декабря 1941 года

В рассматриваемый период (январь 1942 г.) Крым находился исключительно в зоне военно-административного управления 11-й армии вермахта. Управление осуществлялось через комендатуры 11-й армии (немецкие и румынские), приказы местному населению издавались за подписью должностных лиц 11-й армии.

Комендатуры (Kommandaturen) — основные военно-административные подразделения службы поддержания порядка в гитлеровской военной зоне оккупации. Организационно они входили в состав тыла резерва Верховного командования сухопутных войск (ОКХ). Среди них различаются полевые комендатуры (Feldkommandaturen, сокращённо FK) и гарнизонные комендатуры (Ortskommandaturen, сокращённо OK).

В функции комендатур входило осуществление административного управления на оккупированной территории, борьба с партизанами, назначение старост и бургомистров, организация вспомогательной полиции и гражданских административных учреждений (из числа пособников из местного населения), которые в дальнейшем подчинялись комендатурам и действовали по их указаниям. Комендатуры возглавлялись, как правило, старшими офицерами, а в крупных городах — генералами.

В полевых комендатурах имелись отделы: военный, полиции, сельскохозяйственный, транспортный, регистрации и прописки населения, по делам военнопленных и казначейство.

Структура гарнизонной комендатуры включала в себя:

— отделение по работе и организации (Ia);

— отделение автотранспорта (Ib);

— офицерский личный состав (IIa);

— унтер-офицерский и рядовой личный состав (IIb; это отделение также было ответственно за «еврейский вопрос», надзор за ценами и выдачу пропусков);

— судебное отделение (III; также ведало вопросами противовоздушной обороны, квартирами, трофеями и складами);

— казначейство (IV).

При комендатурах был разветвлённый аппарат делопроизводителей и переводчиков. Численность личного состава комендатур обычно не превышала нескольких десятков человек.

В декабре в Крыму действовали следующие вспомогательные и тыловые части:⁶

— Керчь — ортскомендатура OK-287;

— Феодосия — отделы полевой комендатуры (V) FK-810, (II) OK-915; 12-я станция сбора пленных; 2-я рота 49 охранного батальона;

— Ялта — OK (II)-662;

— Джанкой — OK (II)-930; Дулаг-123; рота 836 ладшутц батальона;

— Джума Аблам — 11-я станция сбора пленных; 3-я рота 49-го охранного батальона;

— Симферополь — 522-й охранный батальон, 3-я рота 836-го ладшутц батальона, 1-я моторизованная рота 693-го полицейского батальона, 1-я рота 49-го охранного батальона, рота полевой жандармерии, OK-1277, 1278, 853, части FK-810;

— Бахчисарай — часть OK-277;

— Карасубазар — ортскомендатура, часть OK-287.

Традиционно на этом и ограничивается перечисление комендатур. Однако указанный список будет неполным без указания румынских комендатур: полевой комендатуры румынского Горного корпуса и ортскомендатур в Бахчисарае, Зуе, Карасубазаре. Формирование комендатур осуществлялось за счёт рот военной полиции горных бригад (дивизий) — (37-й и 99-й рот из 1-й и 4-й горных бригад) и подразделений жандармерии 3-й румынской армии. Как следует из документов румынского Горного корпуса, именно в их задачу входила борьба с советскими партизанскими формированиями. Немецкие войска привлекались к решению этих задач эпизодически.

В распоряжении комендатур находились подразделения 647-й комендатуры тайной полевой полиции, части двух охранных батальонов (49-й и 836-й ландшутц батальоны).

Армейская полевая комендатура (фельдкомендатура-810) осуществляла управление местными комендатурами (или ортскомендатурами). Ортскомендатуры, в свою очередь, осуществляли взаимодействие с создаваемыми «органами местного самоуправления» (бургомистрами, старостами и т. д.).

Следует обратить внимание на то, что персонал станций сбора военнопленных, фильтрационных лагерей (Дулаги 123 и 241), охрана лагерей и объектов (вах- и ландшутц батальоны), жандармерия и военная полиция состояли из немецких военнослужащих и подчинялись командованию 11-й армии.

Распределение зон ответственности за тыловые районы в январе—мае 1942 года

За прифронтовую полосу глубиной 35 километров отвечали дивизии. За береговую оборону и территорию в глубине обороны отвечало командование корпусов.

Остальная территория полуострова управлялась Штабом командования тылового района 553 (Korück 553). С января в особый округ был выделен Штаб командующего обороной перешейков, в зоне ответственности которого находились Перекопский и Чонгарский перешейки (командующий — генерал М. Шпанг).

Изначально роль айнзацкоманд (11a, 11b), зондеркоманд (10a, 10b) и SD сводилась лишь к ведению «национальной политики», выявлению неблагонадёжных элементов и поддержанию правопорядка. В связи с тем, что в составе 11-й армии отсутствовали охранные дивизии, армия вела борьбу с партизанами исключительно силами армейских подразделений.

В декабре 1941 года немцами было начато формирование «органов местного самоуправления». Как правило, на должности начальников местного самоуправления всех уровней назначались люди, которые уже зарекомендовали себя активными пособниками оккупантов.

Как правило, «местное самоуправление» имело отделы:

— школ и культурных учреждений;

— охраны здоровья, ветеринарный;

— финансовый (налогов и сборов);

— строительства, промышленности, снабжения и обеспечения рабочей силой;

— отдел пропаганды (появился в марте 1942 года).

Система «местного самоуправления» практически повторяла систему управления, которая была при советской власти. Отличие состояло в том, что местная гражданская власть курировалась немецкими комендатурами (военной и хозяйственной). В сёлах избирались или назначались старосты, в районах и городах — бургомистры. Большинство из этих новых руководителей «местного самоуправления», назначенных немецкой военной администрацией, были русскими, подобранными из числа недовольных советской властью.

К примеру, бургомистром Ялты являлся бывший член ВКП(б)

В.И. Мальцев, который ранее был одним из инструкторов В.П. Чкалова. В 1925—1927 — начальник Центрального аэродрома под Москвой, в 1927—1931 — помощник начальника, с 1931 — начальник Управления ВВС Сибирского военного округа, затем находился в резерве. С 1936 — полковник. С 1937 — начальник Туркменского управления Гражданского воздушного флота. В 1938 году был арестован по подозрению в заговоре, но освобождён. Перед войной являлся начальником санатория Аэрофлота в Ялте.

Следует отметить, что среди лиц, добровольно сотрудничавших с немцами, значительную долю составляли работники торговли, общепита и заготконтор. Скорее всего, это было связано с тем, что работниками торговли становились люди, стремящиеся к обогащению. К примеру, бургомистр Феодосии В.С. Грузинов был руководителем заготконторы. Вместе с ним сотрудничать с немцами начал и его коллега Тимофеев. Достаточно много коллаборационистов было среди коррумпированных лиц — например, из работников санаториев и домов отдыха, основной доход которых при советской власти значительно превышал официальную заработную плату, но при этом был «левым». Именно потому и стремились занять его люди, склонные к стяжательству и личному обогащению.

Бургомистр Керчи — Токарев, по некоторым данным, рыбак-одиночка; Евпатории — И.И. Епифанов, по некоторым данным, директор санатория; Симферополя — Севастьянов; Джанкоя — Долинский.

Политические партии были запрещены, их роль выполняли «национальные комитеты». 11 ноября 1941 года в Симферополе и ряде других городов и населённых пунктов Крыма были созданы так называемые «мусульманские комитеты» (обращаю внимание: не татарские, а именно мусульманские). Организация этих комитетов и их деятельность проходила под непосредственным руководством Службы безопасности (SD). Традиционно это ставится в вину крымскотатарскому народу.

Следует обратить внимание на тот факт, что немецкой администрацией были созданы украинский, армянский и даже еврейский национальные комитеты, которые служили инструментом проведения национальной политики оккупантов.

При изучении данного вопроса не следует путать искусственно созданные оккупантами структуры и проявление воли народа. Крымскотатарский народ не имеет никакого отношения к появлению на политической сцене неких личностей, провозглашённых «лидерами» этого народа.

В документах группы армий «Юг» сохранился протокол заседания Симферопольского мусульманского комитета (именно так называлась эта организация). Организация была искусственно создана немцами 22 ноября 1941 года в Бахчисарае, затем перебазировалась в Симферополь. Она не являлась органом власти, и существовала наряду с остальными национальными комитетами (включая еврейский национальный комитет). Возглавлял её подданный Турции Джемиль Абдурешидов, соратник Вели Ибраимова, лидера младотурок. Заместители председателя: Ильми Керменчикли, родственник репрессированного писателя, и Осман Меметов.

Тем не менее, ряд исследователей проецирует деятельность этого комитета на весь крымскотатарский народ. Если следовать этой логике, то всех русских можно признать предателями только на основании того, что на территории России уже в сентябре 1941 года была создана «Локотская республика», где действовала собственная вспомогательная полиция (созданная в октябре 1941 года, задолго до образования татарских рот самообороны).

3 января 1942 года в Симферополе состоялось торжественное заседание комитета, председательствовал на котором, однако, не лидер татар, а О. Олендорф. Именно на заседании этой «карманной» организации, не имеющей даже общекрымского статуса, было сообщено о разрешении татарам служить Третьему рейху, и были сказаны слова, которые ставят в вину татарам.

На заседании присутствовали:

— начальник айнзацгруппы, оберфюрер СС О. Олендорф;

— штурмбанфюрер СС Зиберт;

— штурмбанфюрер СС Брауне;

— штурмбанфюрер СС Шульц;

— оберштурмфюрер СС Шуберт;

— унтерштурмфюрер Кек.

Татарскую сторону представляли:

— Абдурешидов — председатель;

— Керменчикли — заместитель председателя;

— Османов — член президиума, секретарь.

Члены комитета (всего 9 человек): Сеитулла, Девлетов, Фазил, Абибула, Клеблеев, Шулик, Гафаров, Табиев и Музафар.⁷ Самым старым среди членов комитета был Энан Сеитулла, ему было 65 лет. Представителем татарской молодёжи являлся Ильми Керменчикли (во всяком случае, именно он говорил от её лица).

В ответной речи председатель татарского комитета сказал следующее: «Я говорю от имени комитета и от имени всех татар, будучи уверен, что выражаю их мысли. Достаточно одного призыва немецкой армии и татары, все до одного, выступят на борьбу против общего врага. Для нас большая честь иметь возможность бороться под руководством фюрера Адольфа Гитлера — величайшего сына немецкого народа. Заложенная в нас вера придаёт нам силы для того, чтобы мы без раздумий доверились руководству немецкой армии. Наши имена позже будут чествовать вместе с именами тех, кто выступил за освобождение угнетённых народов».

После утверждения общих мероприятий татары попросили разрешения закончить это первое торжественное заседание — начало борьбы против безбожников — по их обычаю молитвой и повторили за своим муллой следующие три молитвы:

— 1 молитва: за достижение скорой победы и общей цели, а также за здоровье и долгие годы фюрера Адольфа Гитлера;

— 2 молитва: за немецкий народ и его доблестную армию;

— 3 молитва: за павших в боях солдат немецкого вермахта.⁸

После этого привезли муллу, и было проведено богослужение. Всё это так, но эта инсценировка, организованная О. Олендорфом, с юридической точки зрения имела нулевую легитимность, и её участники не выражали интересов народа. Тем не менее, это заседание послужило отправной точкой для создания татарских формирований.

До 3 января 1942 года подразделения, обеспечивающие порядок на оккупированной территории, были исключительно немецкими или румынскими, хоть это несколько расходится с общепринятой в советской литературе точкой зрения. Следует заметить, что даже отдела вспомогательной полиции в самоуправлении не было. Лишь после 3 января в немецких документах появляются термины «милиция» (Miliz — местные части по поддержанию порядка) и «роты самообороны» (Selbstschutz Kompanie).

Подобные изменения происходили не только в Крыму. В связи с тем, что вермахт не обеспечил выход на линию А — А (Архангельск — Астрахань), и ресурсы, заготовленные для ведения блицкрига, в значительной степени были исчерпаны, Германия была вынуждена мобилизовать резервы. Для высвобождения людских ресурсов в «гражданских» администрациях было продолжено формирование батальонов вспомогательной полиции или Шуцманшафта (сокращённо — Шума), оснащённых лишь лёгким оружием, имевших различное обмундирование (а иногда не имевших его вовсе). Эти мероприятия были направлены на высвобождение охранных подразделений, которые завязли в боях с партизанами, как, например, 444-я охранная дивизия, которая была вынуждена вести операции не на территории своего тылового района, а на территории рейхскомиссариата.

Высадка десантов в Керчи и Феодосии поставила 11-ю немецкую армию в очень сложное положение, она была вынуждена воевать на два (а точнее на три) фронта. С одной стороны продолжалась осада Севастополя, с другой стороны приходилось вести боевые действия на Керченском направлении, а в крымских горах продолжали активно действовать партизаны.

Именно тогда по инициативе О. Олендорфа и началось формирование «рот самообороны». Немецкие источники всех уровней тщательно подчёркивают, что создаваемые роты были татарскими, хотя по факту это было не так. Отряды частично были укомплектованы жителями Крыма нетатарского происхождения. Но везде во всех документах подчёркивалось национальное происхождение этих рот.

Причин несколько. Прежде всего, Германия на тот момент активно заигрывала с Турцией, пытаясь втянуть её в войну и всячески подогревая её пантюркистские настроения. Второй причиной для тщательного подчёркивания национальных границ в немецких документах являлось стремление разделить народы Крыма.

В связи со сложной обстановкой, создавшейся в Крыму в начале 1942 года, для высвобождения румынских частей, занятых в противопартизанских мероприятиях, было начато создание местных формирований, которые к февралю 1942 года были преобразованы в роты самообороны. Формированием этих подразделений занималось SD. Прототипом для их создания, стали батальоны шуцманшафта («шума»), подчинённые на Украине «гражданской» администрации. Отличием крымских формирований стало то, что они вооружались и содержались за счёт армии, а не за счёт гражданских администраций.

В постперестроечное время появилось множество публикаций, направленных против крымскотатарского народа. Публикации используют одни и те же фразы, построены они по одному шаблону. Приведу лишь одну цитату: «Многие татары использовались в качестве проводников карательных отрядов. Отдельные татарские подразделения посылались на Керченский фронт и частично на Севастопольский участок фронта, где участвовали в боях против Красной Армии.

В вопросах карательной деятельности крымскотатарским формированиям была предоставлена большая самостоятельность. Татарские добровольческие отряды являлись исполнителями массовых расстрелов советских граждан. В обязанности татарских карательных отрядов входило выявление советского и партийного актива, пресечение деятельности партизан и патриотических элементов в тылу у немцев, охранная служба в тюрьмах и лагерях SD, лагерях военнопленных.

В эту работу татарские националисты и оккупационные власти вовлекали широкие слои татарского населения. Как правило, местные «добровольцы» использовались в одной из следующих структур:

1. Крымскотатарские соединения в составе германской армии.

2. Крымскотатарские карательные и охранные батальоны SD.

3. Аппарат полиции и полевой жандармерии.

4. Аппарат тюрем и лагерей SD.

Лица татарской национальности, служившие в карательных органах и войсковых частях противника, обмундировывались в немецкую форму и обеспечивались оружием. Лица, отличившиеся в своей предательской деятельности, назначались немцами на командные должности.

Как отмечалось в уже цитированной справке Главного командования германских сухопутных войск, составленной 20 марта 1942 года: «Настроение у татар хорошее. К немецкому начальству относятся с послушанием и гордятся, если им оказывают признание на службе или вне. Самая большая гордость для них — иметь право носить немецкую униформу. Много раз высказывали желание иметь русско-немецкий словарь. Можно заметить, какую они испытывают радость, если оказываются в состоянии ответить немцу по-немецки. Помимо службы в добровольческих отрядах и карательных органах противника, в татарских деревнях, расположенных в горно-лесной части Крыма, были созданы отряды самообороны, в которых состояли татары, жители этих деревень. Они получили оружие и принимали активное участие в карательных экспедициях против партизан».⁹

Цитата содержит достаточно много экспрессивной, но недостоверной информации. Например, не совсем понятен термин «карательные и охранные батальоны СД (SD — Ред.)». Существование таких батальонов документами не подтверждается. Воздержусь от комментариев по поводу службы татар в полиции и жандармерии, чего на тот момент не было (и не могло быть, в принципе). Охранные роты и батальоны не относились к SD, а были армейскими. Обнаруживаются и другие неточности.

Следует заметить, что на начальном этапе формировались даже не батальоны вспомогательной полиции «Шума», а только роты самообороны (Selbstschutz). И в этом статусе роты просуществовали до июля 1942 года. Роты самообороны создавались SD, но вооружались и содержались за счёт армии, подчиняясь армейским комендатурам. По своему статусу они не являлись частями SD и не выполняли задачи этой организации. Они не являлись боевыми частями и не обмундировывались в немецкую форму. Офицерский состав в них был немецким, из состава сотрудников SD или армейских подразделений.

В вопросе о коллаборационистских формированиях в Крыму наблюдается достаточно много ошибок и умышленных спекуляций. У ряда авторов роты самообороны и батальоны указаны вместе. Так, например, у О.В. Романько в таблице по восточным формированиям указано¹⁰:

В таблице допущены сразу две ошибки. Прежде всего, это разновременные формирования. К моменту создания батальонов «шума» роты самообороны были уже расформированы, и их личный состав был использован при формировании батальонов. Есть ещё одна неточность: в апреле—июне рот было не 14, а 15, но численность их была 1198 человек. В таблице союз «и» должен быть заменён на слово «затем».

Кроме того, «роты самообороны» в Крыму, в отличие от своих «собратьев» на оккупированной территории с «гражданской» администрацией, не подчинялись «полиции правопорядка» (Ordnungspolizei). Они считались подчиненными армии через комендатуры.

Изначально вооружённые местные формирования, из которых впоследствии были сформированы роты, создавались только в двух районах Крыма: Бахчисарайском и Судакском. Создание подразделений проводилось под лозунгом защиты населения от партизан. Тезис о немотивированном и спонтанном «предательстве» татар критики не выдерживает. Для их появления сложились определённые предпосылки.

К сожалению, в определённых районах Крыма к январю 1942 года сложились условия, предопределившие переход некоторой части населения на службу противнику.

Как это ни прискорбно признавать, немецкому командованию удалось столкнуть между собой партизан и местное население. Голод, царящий в партизанских отрядах, вынудил командование отрядов начать «реквизиции» продовольствия.

Если «цивилизованные» партизанские отряды на начальном этапе выкупали продовольствие за рубли или хотя бы выдавали расписки, то «армейцы», партизаны поневоле, просто реквизировали продовольствие и лошадей под угрозой оружия. Зачастую изымаемое продовольствие было отнюдь не излишним, что, естественно, вызвало отторжение у населения.

К примеру, вот что пишут немецкие источники о легендарном партизанском отряде Б. Городовикова: «9.12.41 г. разведгруппой 8-й румынской кавдивизии выявлена стоянка партизан в районе Айлянма — Джермалык ... состав партизанского отряда 100 человек из 71-го и 68-го кавполков 48-й кавдивизии, командует ими полковник Городовиков, командир 71-го кавполка. Вооружение — винтовки, гранаты, пулемёты. Группа получает продовольствие, терроризируя местное население».¹¹ После разгрома немцами и румынами лагеря штаба партизанского движения (12 декабря) и захвата его кассы, «гражданские» партизаны были вынуждены также приступить к практике реквизиций продовольствия и других ресурсов.

Большую роль сыграла немецкая целенаправленная идеологическая работа. Развитие социальных наук, труды немецких социалистов нашли применение и в военной отрасли. В течение той, давно ушедшей войны, немцы широко использовали идеологическое оружие. Более внимательное изучение материала показало, что депортация некоторых народов СССР (и не только крымских татар) является (как это ни странно звучит) победой немецких спецслужб над советскими. И как ни удивительно, иностранные спецслужбы сейчас используют против России те же методы, что и Германия в войне против СССР. К сожалению, за 70 лет страна не выработала достаточного иммунитета к сепаратизму, не извлекла уроки из событий прошедшей войны.

Иностранцы ничего нового в своей широко используемой тактике «разделяй и властвуй» не придумали. Этот девиз родился ещё во времена римской империи, но тактика, приёмы, методы этой работы были отточены именно в фашистской Германии.

Стоит заметить, что идеологической борьбе в фашистской Германии уделялось очень большое внимание. Как указывалось в документах: «...разделение групп населения в стране противоборствующего противника должно вестись не только по национальному признаку, но и по социальному, религиозному и территориальному признакам. Государство, лишённое общности своих граждан, для нас угрозы не представляет, и легко может быть захвачено иногда лишь при использовании дипломатических рычагов».

Следует учитывать тот факт, что крымскотатарский народ неоднороден, и его представители по-разному относились к советской власти. Среди крымских татар выделялись три больших этнических группы, имеющих различия даже на языковом уровне:

— степные татары, потомки ногаев и кипчаков, в большинстве своём были лояльны советской власти даже в период оккупации;

— южнобережные татары (ялыбойлу), потомки народов, населявших Крым до татарского нашествия;

— горцы (даглар) — именно у них чаще всего возникали конфликты с партизанами, и именно среди этой группы татар было максимальное количество добровольцев на службе у немцев.

При этом следует учитывать и социальное расслоение среди представителей этого народа. Анализ личного состава, вошедшего в состав немецких формирований, даёт весьма интересные результаты. Причём результаты анализа следует рассматривать в динамике и в привязке к событиям.

Прежде всего, учитывать, что до войны в Крым эмигрировало достаточно много татар из Буджака и из других областей Болгарии и Румынии. Эти люди хоть и звались татарами, имели совсем другой менталитет, причём, проживая в Крыму, призыву в армию они не подлежали.

Кроме того, в Евпатории, Фрайдорфе, Ларинсдорфе наблюдаются последствия еврейско-татарского конфликта 30-х годов. Однако, рассматривая немецкие данные по лицам, добровольно перешедших на службу к противнику, следует сделать вывод, что большинство из них относится к жителям горных и предгорных районов. Жители степных районов к советской власти достаточно лояльны (насколько это возможно в условиях оккупации).

При рассмотрении вопроса следует учитывать, что на тот момент в Крыму существенно изменилась демографическая ситуация, и на полуострове преобладало мужское население старше 50 лет.

Традиционно принято писать, не опираясь на документальные данные, о большом количестве татар, якобы дезертировавших из Крымских дивизий народного ополчения. Следует обратить внимание на то, что в этих дивизиях численность крымских татар, в принципе, не превышала 18%, и к моменту, когда дивизии начали разваливаться, в их составе численность личного состава не превышала 40% от штата.

Из четырёх дивизий народного ополчения только 4 КДНО (184 СД) формировалась в горных и предгорных районах, получая в качестве приписного состава юношей в возрасте 16—18 лет, но костяк дивизии составляли пограничники 23—26 погранотрядов (Одесса и Крым). Дивизия имела в своём составе 4,3 тысячи человек, из которых 1,5 тысячи вышли к Севастополю, и ещё 1,5 тысячи попали в плен или ушли к партизанам. Часть личного состава погибла в бою, таким образом, количество дезертировавших не могло быть значительным.

Изначально коллаборационистские подразделения формировались без отбора, путём составления списков «добровольцев» и их вооружения. Ещё до принятия официального решения, 2 января 1942 года, 50-я ПД взяла на учёт 50 добровольцев, которые до приказа временно получили статус Хиви.¹² Добровольцы были набраны SD из числа жителей д. Бешуй.¹³ По немецким данным, село «...подвергалось угнетению партизанами».¹⁴ Татары были вооружены русскими винтовками, формы не имели, и были подчинены коменданту Саблов (гауптману Шоне).¹⁵

Следующим татарским подразделением, созданным немцами, стало подразделение татарской милиции в д. Коуш, численностью около 30 человек, получившее винтовки, и уже 3-го января 1942 года совместно с немцами, которые привезли эти винтовки, это подразделение уже участвовало в отражении набега партизан.

С 4 января 1942 года противник начал официально формировать отряды самообороны. На начальном этапе их формирование выполнялось явочным порядком. 5 января 1942 года в Симферополе был открыт вербовочный пункт, и начался набор добровольцев под лозунгом: «Татары, хотите, чтобы вас не грабили партизаны, берите добровольно оружие против них».

В других регионах Крыма формирование осуществлялось немного иначе. По указанию SD через комендатуру «органам местного самоуправления» предлагалось сформировать отряд добровольцев. После этого в деревню, где происходило формирование, направлялись транспортные средства с оружием от выделенной немецкой или румынской части. Оружие передавалось по акту, под роспись. На начальном этапе количество добровольцев было совсем небольшим.

Ряд авторов, в том числе и О.В. Романько, утверждают, что отряд в Коуше был создан ещё в ноябре. Он указывает: «В ноябре 1941 года, одним из первых, отряд самообороны был создан в деревне Коуш. Его командиром был назначен местный житель, некто Раимов, дослужившийся в немецкой полиции до чина майора. Активное участие в создании отряда принял староста деревни О. Хасанов — в недавнем прошлом член ВКП(б). Главной задачей этого отряда было «частыми нападениями и диверсиями держать в постоянном напряжении партизан, истреблять их живую силу, грабить продовольственные базы». На тот момент в отряде проходили службу 80 человек. Помимо этого, Коуш был центром вербовки добровольцев-татар в данном районе. Благодаря трём линиям сильных укреплений Коуш долгое время был неуязвим для партизан». Ссылка дана на воспоминания партизан, хранящиеся в Государственном архиве Крыма.

Документы немецких 50-й пехотной дивизии и 11-й армии фиксируют дату создания немецкого отряда в Коуше достаточно точно и однозначно.¹⁶

По немецким данным, с 3 по 5 января 1942 года в общей сложности удалось вооружить 215 «добровольцев» из местного населения в 7 отрядах (4 отряда в Бахчисарайском районе и три в районе Карасубазар — Судак — Алушта).

Вопрос численности формирований, созданных из коллаборационистов в Крыму, является достаточно важным для общего понимания общей обстановки на полуострове.

Традиционно исследователи, занимающиеся этим вопросом, опираются на «доклад Зиферса» (от 20 марта 1942 года), имеющийся в переводе, по непонятной причине игнорируя первичные документы немецкой 11-й армии. Прежде всего, доклад Зиферса называется «О создании татарских и кавказских формирований в зоне ответственности 11-й армии».¹⁷ Он является документом вторичным, составленным на основании нескольких документов SD и 11-й армии. И документ этот уже искажает первичную информацию.

В документах 11-й армии сохранился первоначальный, февральский, доклад айнзацгруппы «D» (от 15 февраля 1942 г.)¹⁸ и черновики доклада Зиферса, по которым видно, что общий смысл первоначального доклада был сильно изменён, чтобы представить работу самого зондерфюрера в положительном свете. Следует заметить, что сама цель написания доклада — это отчёт перед вышестоящим командованием¹⁹ о проделанной работе. Именно поэтому автор доклада излагает факты достаточно тенденциозно.

К примеру, в черновике доклада Зиферса указывается: «...молодое поколение татар, с которым придётся иметь дело, к религии охладела, и ограничивается соблюдением обычаев и законов чести». Но это не полный текст абзаца. Из окончательного варианта доклада была исключена фраза: «На начальном этапе формирования «мусульманским комитетом» татарских милицейских частей ощущалась острая нехватка добровольцев, общая численность татарской милиции в районных центрах по состоянию на сегодняшнее число не превышает одного-двух десятков человек». Этот абзац из окончательного варианта доклада вычеркнут.

Вычеркнута и фраза относительно того, что «мусульманским комитетом» значительно завышается численность татарской милиции, с целью получения денег на её содержание. Автор доклада умалчивает о том, что набор добровольцев, который проводился с 4 по 10 января 1942 года по всему Крыму, дал гораздо меньше ожидаемого количества добровольцев. По первоначальному списку добровольцев проходит всего 711 человек, вместо обещанных 6 тысяч²⁰, из которых лишь треть подходила под немецкие стандарты (возраст до 28 лет, состояние здоровья и т. д.). После этого началось рекрутирование (т. е. принудительный набор). По состоянию на 10 января 1942 года удалось сформировать всего пять «рот», но все они были разбросаны по сёлам группами по 10—40 человек. Ещё две роты находились в стадии формирования.

Тенденциозность изложения видна даже в окончательном тексте «доклада Зиферса». Обратимся к цифре в 20 тысяч татар, якобы поступивших на службу немцам, указанной в докладе. Обычно указывают, что: «Вербовка добровольцев проводилась следующим образом:

1. Вся территория Крыма была разбита на округа и подокруга.

2. Для каждого округа были образованы одна или несколько комиссий из представителей оперативных групп «Д» и подходящих татар-вербовщиков. Зачисленные добровольцы на месте подвергались проверке. В этапных лагерях набор проводился таким же образом. В целом мероприятия по вербовке можно считать законченными. Они были проведены в 203 населённых пунктах и 5 лагерях. Были зачислены:

а) в населённых пунктах — около 6000 добровольцев;

б) в лагерях — около 4000 добровольцев.

Всего — около 10 000 добровольцев.

По данным татарского комитета, старосты деревень организовали ещё около 4000 человек для борьбы с партизанами. Кроме того, наготове около 5000 добровольцев для пополнения сформированных воинских частей.

Таким образом, при численности населения около 200 000 человек татары выделили в распоряжение нашей армии около 20 000 человек. Если учесть, что около 10 000 человек были призваны в Красную Армию, то можно считать, все боеспособные татары полностью учтены».

Приведённая цитата из русского перевода «Доклада Зиферса» используется практически всеми источниками почти слово в слово. Следует отметить, что перевод в некоторых местах сделан некорректно. К примеру, в начале цитаты слово «рекрутирование» заменено словом «вербовка» (в оригинале стоит слово «rekrutierung»), т. е. искажён смысл. Разберём приведённую цитату подробно.

Первый тезис: «Завербовано (по факту, рекрутировано) 10 тысяч: 6 тысяч по сёлам и 4 тысячи в лагерях военнопленных».

Второй тезис: «Со слов татарского комитета, старосты деревень организовали ещё около 4000 человек для борьбы с партизанами».

Третий тезис: «Наготове около 5000 добровольцев для пополнения сформированных воинских частей».

Второй и третий тезис выдвинуты «татарским комитетом», и никаких документальных подтверждений им нет. Эти цифры ни в одном документе не фигурируют, они взяты просто «из воздуха». Если рассматривать первый тезис, то и он нуждается в комментариях.

Из текста современной статьи²¹: «В дневнике боевых действий находившейся в Крыму 11-й немецкой армии приводятся более детальные сведения о вербовке татар по состоянию на 15 февраля 1942 года:

«Результаты рекрутирования татар:

1. Город Симферополь — 180 человек.

2. Округ северо-восточнее Симферополя — 89 человек.

3. Южнее Симферополя — 64 человека.

4. Юго-западнее Симферополя — 89 человек.

5. Севернее Симферополя — 182 человека.

6. Район Джанкоя — 141 человек.

7. Евпатория — 794 человека.

8. (д. Сейтлер — Ред.) — Ички — 350 человек.

9. Сарабуса — 94 человека.

10. Биюк-Онлара — 13 человек.

11. Алушта — 728 человек.

12. Карасубазара — 1000 человек.

13. Бахчисарая — 389 человек.

14. Ялты — 350 человек.

15. Судака (ввиду высадки десанта русских данные проверяются) — 988 человек.

16. Лагерь военнопленных в Симферополе — 334 человека.

17. В Биюк-Онларе — 22 человека.

18. В Джанкое — 281 человека.

19. В Николаеве — 2800 человек.

20. В Херсоне — 163 человека.

21. Дополнительно в Биюк-Онларе — 204 человека.

Всего 9255 человек...»

Прежде всего следует отметить, что эти данные находятся не в журнале боевых действий 11-й армии, а в докладе SD «Рекрутирование татар», который содержится в приложениях к ЖБД 11 А, и текст статьи имеет существенные искажения, если сравнивать его с текстом первоисточника.

Самым главным является то, что идёт подмена понятий. Если первоначально объявления содержали призыв к добровольному вступлению, то с 10 января 1942 года объявления на татарском и немецком языках, встречающиеся в документах дивизий, так же говорят об обязательной воинской повинности для татар 1901—1923 года рождения. Так что это было действительно именно рекрутирование, а не вербовка добровольцев.

Подробный перечень результатов рекрутирования приведён в Приложении.

Сравнивая первоисточник (документы 11-й армии) и цитируемый текст, следует обратить внимание на то, что, начиная с 16-й позиции перечня в этой цитате, это рекрутирование в лагерях военнопленных (что совсем не следует из текста). В статье налицо умышленное искажение смысла.

Приведённый перечень из 9255 человек — это не добровольцы, а полный перечень учитываемого «военнообязанного» населения, о чём недвусмысленно говорит фраза: «Таким образом, всё боеспособное население учтено». В докладе SD даётся ещё одна цифра — 8684 человека: из этого перечня были исключены татары, проживающие в районе Судак — Феодосия, мобилизация которых была нарушена советскими десантами.

Внезапно выяснилось, что количество «добровольцев» даже в лагерях военнопленных тоже несколько меньше ожидаемого. В Николаевском лагере вместо запланированных 2,8 тысяч в «добровольно-принудительном порядке» отобрали 2191 человека, ещё 163 человека отобрали в Херсоне. Вербовка в лагерях осуществлялась под видом отправки на родину, в Крым. В обмен «доброволец» должен был подписать документ, в котором он обязывался «...оказывать содействие» новой власти. Подробности «содействия» не раскрывались.

В донесении штаба 11-й армии в группу армий «Юг» за день от 17.01.1942 года говорится: «...будет подвезено татарское пополнение из дулагов Николаева и Херсона (пленные):

— в 30-й АК 700 человек;

— в 54-й АК 1000 человек;

— в 72 ПД 250 человек;

— в Корюк (Штаб тылового района) 553 190 человек;

— в группу Шрёдера (береговая оборона) 160 человек;

Из айнзацгруппы «D» (добровольцы):

— из Карасубазара 125 человек;

— из Алушты 100 человек;

— из Бахчисарая 161 человек;

— из Ялты 187 человек;

— из Джанкоя 25 человек;

— из Симферополя 119 человек.²²

Из набранных в лагере пленных, в конечном итоге, были сформированы:

— два маршевых батальона по 500 человек, направленных в Бахчисарай;

— один, численностью 600 человек, был направлен в Симферополь;

— один, численностью 700 человек, был направлен в Карасубазар.

Суммарно в указанных батальонах насчитывалось 2,3 тысячи человек. Данных по остальным военнопленным нет. Информация об их переброске в Крым в немецких документах отсутствует.

После того как была проведена мобилизация, встал вопрос об использовании татар. Современные работы по данной теме дают следующую информацию: «Поступившие на службу к немцам крымские татары были распределены следующим образом. Оперативной группой были сформированы 14 татарских рот для самозащиты общей численностью 1632 добровольца. Остаток был использован различным образом: большая часть была разделена на маленькие группы по 3—10 человек и распределена между ротами, батареями и другими войсковыми частями: незначительная часть — в закрытых войсковых частях — присоединена к отрядам, например, одна рота вместе с кавказской ротой присоединена к 24-му сапёрному батальону». Ссылка даётся на «доклад Зиферса».

Докладная записка SD говорит о том, что эта информация не совсем верна. Командованием 11-й армии обсуждался вопрос о способе использования татарских рекрутов в воинских формированиях. Предлагалось два варианта: первый — использовать отобранных рекрутов в составе единого национального формирования, второй вариант — распределить их по всем подразделениям группами по 2—3 человека. В окончательном варианте было признано целесообразным сформировать 14 татарских стрелковых рот. То есть смысл совсем другой.

Доклад SD указывает, что «...из 9255 человек, с учётом вычетов 8684, лишь 571 пригоден для использования в армии, в связи с этим, были сформированы 14 рот самообороны». В документах 11-й армии указано: «Из общего количества в 9255 человек в готовности было собрано 8684, из них лишь 571 человек был отобран для пополнения армии, при этом годными были признаны 421 человек».²³ Формирование рот растянулось до середины февраля, и осуществлялось оно не единовременно, а путём создания отдельных небольших отрядов, которые потом формально объединили в роты под командованием немецких офицеров. Роты, сформированные из военнопленных, находились на казарменном положении.

Из докладной записки штаба 11-й армии по рекрутированию татар: «К 29.01.42 г. было мобилизовано 8684 татарина (не поступили татары из Судака, в связи с советской высадкой). Они были собраны на едином сборном пункте. После отбора непригодные к воинской службе были отправлены в родные деревни».²⁴ Но это тоже информация несколько лукавая. Да, действительно, был произведён учёт населения, и большая часть учтённого состава была отпущена по домам, однако уже в мае 1942 года был вновь проведён сбор, и 5 тысяч «добровольцев» (до 1924 года рождения, включительно) были отправлены для работы в Германию (в основном молодёжь). По состоянию на май на армейском довольствии состоит 9,5 тысяч человек, в июле — лишь 3,5 тысячи.

Как указано в том же документе: «Айнзатцгруппа D передала 11-й армии контингент 14 татарских стрелковых рот самообороны численностью 1632 человека для размещения в угрожаемых округах повзводно:

— 1 рота — 100 человек, Симферополь;

— 2 рота — 137 человек, д. Биюк-Янкой (по взводу в д. Биюк-Янкой, Битак, Терскунди);

— 3 рота — 60 человек, Бешуй;

— 4 рота — 125 человек, Баксан;

— 5 рота — 150 человек, Молбай;

— 6 рота — 175 человек, Бий-Эли;

— 7 рота — 125 человек, Алушта (2 роты в Корбек, одна Демерджи);

— 8 рота — 150 человек, Бахчисарай;

— 9 рота — 175 человек, Коуш;

— 10 рота — 125 человек, Ялта;

— 11 рота — 150 человек, район Ялты;

— 12 рота — 175 человек, Таракташ;

— 13 рота — 150 человек, район Таракташ;

— 14 рота — 175 человек, Джанкой».²⁵

Но фактически численность рот самообороны, в конечном итоге, была не 1600 человек, а 1211, в связи с тем, что некоторые роты были включены в состав немецкой обороны побережья и использовались не как роты самообороны, а вошли в состав немецких войсковых частей. Так, к примеру, в «группу Шрёдера» (охрана южного берега Крыма) были включены 100 человек из Ялтинской роты (2 отряда: один — из 20 человек с немецкими винтовками, другой — из 80 человек с советскими винтовками). Кроме того, были сформированы две роты (пионерных школы) при 24-й и 22-й пехотных дивизиях, личный состав которых был также сформирован из пленных.

То есть по первичным документам немецких войсковых частей, формирование татарских подразделений в составе немецких дивизий и групп шло не в дополнение к ротам самообороны, а из их числа. В документах указано: «В связи с нехваткой добровольцев этот контингент был взят из личного состава рот самообороны».²⁶

«Доклад Зиферса» многое берёт из докладной записки SD, даётся достаточно подробное описание боевых качеств татарских солдат, однако доклад опускает многие проблемы, с которыми столкнулись немцы при создании вооружённых формирований из крымских татар. В донесениях SD указывается: «Многие представители этого народа весьма охотно идут в состав рот самообороны, однако не желают служить в составе вермахта. Им свойственно стремление к собственной безопасности и безопасности их родных сёл, но они не понимают великих целей борьбы с большевизмом». Эта цитата была исключена из всех более поздних документов.

«Заявленное мусульманским комитетом количество добровольцев часто оказывается намного меньшим, даже в «хороших» округах. Так, к примеру, Бахчисарайский район к 21.01.42 года заявил о призыве 565 добровольцев, однако по факту это количество было завышено на 176 человек, из которых сказались больными 74 человека, дважды посчитаны 42 человека, задействовано ранее на работах в вермахте 12 человек, безвестно отсутствующих 48 человек. По опросам односельчан, укрывающиеся от призыва скрываются у партизан».

При редактировании документа последняя фраза была вычеркнута, а в «армейском» документе она была сильно изменена, и получила совсем иной смысл.

Далее указывается, что для покрытия недостачи из 9 сёл Бахчисарайского района были призваны 80 татар, из которых (цитирую): «...врач признал негодными к прохождению воинской службы 39 человек. Выявлены больные туберкулёзом в тяжёлой форме, ревматизмом, калеки, больные дистрофией. Из оставшихся 41 человека 3 человека являются турецко-подданными. Таким образом, дополнительно набрано всего 38 человек».

По логике докладной записки SD, непригодные для службы военнопленные из лагерей были отпущены домой. Но это не совсем так. Распоряжением SD от 11.02.42 года указывалось, что «...из числа лиц кавказского и татарского происхождения, направленных из лагерей и не изъявивших добровольного желания служить Германии, начать формирование строительных рот. Эти роты подчинить строительным подразделениям армии. Из числа лиц (грузин, армян, азербайджанцев, кубанских казаков), добровольно изъявивших желание служить вермахту, создать строительные роты, включив их как четвёртые (строительные) роты немецких пионерных батальонов. Форма одежды — советская трофейная без знаков различия. Роты оснастить советскими трофейными полевыми кухнями, противогазами, строительным инструментом. Питание по нормам немецкой армии. В случае каких-либо нарушений, нарушителя отчислять из роты и отправлять обратно в лагерь военнопленных».²⁷

Численность таких рот была около 160 человек, из которых 24 человека были немцами (1 офицер, 4 унтер-офицера, 19 солдат), остальные военнопленными. Вооружение имели только немцы. Анализ немецких документов (NARA T-312 R-365) показывает, что к концу января 1942 года были сформированы только 8 рот самообороны (и те далеко не полностью), часть личного состава которых была выделена немецким частям для организации береговой обороны. Были сформированы:

— 4-я и 5-я роты — в процессе формирования, сведены в одну 4-ю роту (Баксан);

— 6-я рота — в процессе формирования;

— 7 рота — Алушта (75 человек, придана группе Шрёдера);

— 8 рота — Бахчисарай (125 человек);

— 9 рота — д. Коуш (125 человек);

— 10 рота — Ялта (100 человек, двумя отрядами из 80 и 20 человек придана «группе Шрёдера);

— 11 рота — в процессе формирования;

— 12 рота — Таракташ (100 человек).

Подводя итоги января, следует отметить, что общее количество крымских татар, привлечённых на службу противником на добровольной основе в боевые части и «части самообороны», составило:²⁸

— 10 человек — подразделение «Фоти Сала»;

— 89 человек — рота «Коуш»;

— 11 человек — подразделение «Таш Басты»;

— 88 человек — сводная рота «Баксан»;

— 50 человек — подразделение «Молбай»;

— 100 человек — рота «Ялта» в группе Шрёдера (отряды из 20 и 80 человек);

— 88 человек — рота «Бешуй»;

— 224 человека — две роты отобраны для пионерных частей 22-й и 24-й ПД.

Всего 660 человек.

Из добровольцев, не прошедших отбор по возрасту или здоровью (всего 241 человек):

— охрана Дулагов 123 и 241, станции сбора военнопленных, суммарно 195 человек (вероятно, данная цифра ошибочна, должно быть 194 человека — А.Н.);

— переведённые на административные должности — 47 человек.

К этому времени прибыло и было распределено татарское пополнение, набранное в дулагах в Николаеве и Херсоне. Были доукомплектованы роты самообороны, 12-я рота (Таракташ) была, фактически, сформирована заново из пленных.

К 27 февраля 1942 года численность рот самообороны достигла 1612 человек (включая и немецких офицеров). Пополнение рот самообороны выполнялось за счёт маршевых батальонов, направленных в Симферополь (600 человек) и Карасубазар (700 человек). За счёт этого личного состава были сформированы:

1. Из «симферопольского» маршевого батальона:

— две Симферопольских роты (200 человек);

— охрана Дулага 241 (97 человек);

— дорожно-строительный батальон;

— 16 человек направлены в качестве «хиви» в подразделения.

2. Из «карасубазарского» маршевого батальона:

— дорожно-строительный батальон;

— на доукомплектование рот (около 400 человек);

— «хиви» (47 человек);

— охрана дулага 123 и станции сбора пленных (97 человек).

3. Из «бахчисарайского» батальона были сформированы:

— две учебных пионерных роты: для школы в Албате на базе пионерного батальона 24-й ПД и Качи на базе пионерного батальона 22 ПД;

— два дорожно-строительных батальона и один строительный (строительство укреплений);

— «хиви» (47 человек);

— 150 человек были выделены на доукомплектование рот самообороны.

В сумме общее количество тех, кто вольно или невольно пошёл на сотрудничество с немцами, не превышало 3,5—4 тысяч человек, включая перешедших на работу в административный аппарат, дорожно-строительные, строительные и рабочие батальоны. В это же число вошли те, кто по тем или иным причинам был возвращён в дулаги.

Примерно те же цифры даёт и О.В. Романько. Он, в частности, указывает: «Вербовочная кампания в роты самообороны продолжалась на протяжении февраля—марта 1942 г., в результате чего к апрелю 1942 г. их численность достигла 4000 человек при постоянном резерве в 5000 человек».²⁹ Однако следует понимать, что это не добровольцы, а «учтённое» население. Естественно, ни о каких «20 тысячах, добровольно перешедших на сторону врага» речь не идёт.

Формирование и доукомплектование этих подразделений затянулось до середины февраля 1942 года, и до этой даты, в основном, действовали только роты добровольцев. К примеру, 26.01.42, по донесению 50-й ПД, в Бешуе 88 татар составили роту самообороны. Рота создана СД, вооружение — русские, чешские и японские винтовки. Таш Басты — 11 человек. Фоти-Сала — 10 человек с румынскими винтовками. Татары приписаны к 150-му противотанковому дивизиону 50-й ПД,³⁰ кроме неё — рота в Коуше (90 человек). Других татарских подразделений в Бахчисарайском районе не отмечается.

Примечания

1. Заложники войны: оккупация Крыма (1941—1944). https://ru.krymr.com/a/26992591.html

2. Романько О.В. Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму. — М. Вече, 2014 г.

3. Романько О.В. Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму. — М. Вече, 2014 г.

4. Романько О.В. Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму. — М. Вече, 2014 г.

5. Романько О.В. Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму. — М. Вече, 2014 г.

6. NARA T-311 R-265 fr. 790.

7. NARA T-312 R-421 fr. 0039—0044. (Фамилии даются по немецкому тексту, возможны искажения — автор.)

8. NARA T-312 R-421 fr. 0039—0044.

9. Крымские татары на службе у Гитлера. История Предательства. http://luchshiy.com/chtoby-pomnili/krymskie-tatary-na-sluzhbe-u-gitlera-ist.html

10. Романько О.В. Крым в период немецкой оккупации. Национальные отношения, коллаборационизм и партизанское движение. 1941—1944.

11. NARA T-311 R-364 fr. 0205.

12. В дальнейшем, после создания рот самообороны, статус Хиви имели служащие хозкоманд: водители, повара, конюхи и т. д.

13. Ныне несуществующее село в верховьях Альмы, после войны называвшееся Дровянка.

14. NARA T-315 R-2342 fr. 00658.

15. NARA T-315 R-2342 fr. 00658.

16. NARA T-312 R-365 fr. 00661.

17. NARA T-312 R-365 fr. 596—601.

18. NARA T-312 R-365 fr. 727—757.

19. Доклад адресован командующему тыловым районом группы армий «Юг».

20. NARA T-312 R-365 fr. 1026.

21. Авторство не указывается из этических соображений.

22. NARA T-312 R-365 fr. 1026.

23. NARA T-312 R-365 fr. 727—757.

24. NARA T-312 R-365 fr. 727—757.

25. NARA T-312 R-365 fr. 727—757.

26. NARA T-312 R-365.

27. NARA T-312 R-365 fr. 0984.

28. В связи с тем, что цифры по подразделениям достаточно динамично менялись, выборка выполнена по различным документам 11-й армии, на единую отчётную дату 01.02.42 года. В связи с этим цифры могут не совпадать с указанными в тексте.

29. Романько О.В. Крымскотатарские добровольческие формирования в германских вооружённых силах (1941—1945).

30. NARA T-315 R-2342 fr. 00625.