Глава 5. Выход партизанских отрядов в лес (ноябрь 1941 года)

В западной литературе принято писать о том, что советские партизаны — это нарушение правил и обычаев войны, и, в связи с этим, немцы пошли на крайние меры. Это мнение является ошибочным. Гаагская конвенция (1907 г.) гласит:

Статья 1.

Военные законы, права и обязанности применяются не только к армии, но также к ополчению и добровольческим отрядам, если они удовлетворяют всем нижеследующим условиям:

1) имеют во главе лицо, ответственное за своих подчинённых;

2) имеют определённый и явственно видимый издали отличительный знак;

3) открыто носят оружие;

4) соблюдают в своих действиях законы и обычаи войны.

Ополчение или добровольческие отряды в тех странах, где они составляют армию или входят в её состав, понимаются под наименованием армии.

Статья 2.

Население незанятой территории, которое при приближении неприятеля добровольно возьмётся за оружие для борьбы с вторгающимися войсками и которое не имело времени устроиться, согласно статье 1, будет признаваться в качестве воюющего, если будет открыто носить оружие, и будет соблюдать законы и обычаи войны.¹

Таким образом, партизанское движение, по факту, не выходит за рамки конвенции. Обычно, произнося слово «партизан», мы мало задумываемся о его смысле и о тех условиях, в которых приходилось сражаться бойцам невидимого фронта. Людям пришлось оставить свои семьи на территории, захваченной противником (что часто играло негативную роль в развитии ситуации). Им пришлось сражаться за границами правил и обычаев войны. Партизан с оружием, но в штатском оккупанты и коллаборационисты убивали на месте.

В случае пленения шанс выжить у партизан был близок к нулю. Сражаться приходилось в очень сложных условиях крымских лесов, в которых отсутствовали большие лесные массивы, где можно было бы укрыться от врага. Помимо того, что в Крыму действительно отсутствовали условия для ведения партизанской борьбы, само движение в большинстве партизанских районов было организовано из рук вон плохо.

Одновременно с отступлением советских частей от Ишуньских позиций шёл выход партизан в лес.

Сложно не согласиться с составителями сборника документов «Партизанское движение в Крыму 1941—42 г.», которые пишут: «Несмотря на то, что о партизанском движении в Крыму в 1941—44 гг. существует довольно обширная литература (включающая и издание документов), мы ещё далеко не всё знаем об этой героической и в неменьшей степени трагической странице нашей истории».²

Данная работа не ставит своей задачей подробно описать крымское партизанское движение, это лишь попытка показать общую ситуацию в Крыму чуть-чуть с другой стороны, со стороны противника. Она получается не столь однозначной, как её принято видеть в советской и постсоветской литературе. Тема является спорной и скандальной, в связи с тем, что количество достоверной информации минимально, особенно с советской стороны. Официальные боевые документы практически полностью отсутствуют, воспоминания, донесения и другие документы крайне противоречивы, что даёт возможность для различных спекуляций на эту тему. Более того, советские источники информации чётко делятся на «гражданские» и «армейские», которые тоже дают противоречивую информацию. Это связано с тем, что уже к 1942 году возник конфликт между военными, т. е. представителями разбитых войсковых частей, перешедшими к партизанским действиям, и «гражданскими» партизанами, которые были оставлены НКВД в Крыму. Первые доказывали, что именно они являются «настоящим» партизанским движением, а «гражданские» провалили всю работу. Другие, специально оставленные в тылу немцев, доказывали, что именно они вели основную работу в тылу врага. Разменной монетой в этой «подковёрной борьбе» служили и межнациональные отношения.

Немецкие документы дают скупую, но более объективную картину. В отличие от советских источников они дают очень точную пространственно-временную привязку событий.

На карте тылового района группы армий «Юг», датированной октябрём 1941 года, точки, обозначающие выявленные партизанские отряды, на территории Украины стоят очень редко — их всего три на всю Украину. Зато декабрьская карта имеет больше точек. Но 90% из них стоят на территории Крыма. Ещё один партизанский отряд обозначен в низовьях Днепра, ниже Запорожья, ещё две точки стоят северо-западнее Харькова, недалеко от линии фронта. В этом же районе обозначены две высадки парашютистов.

Авторы сборника «Партизанское движение в Крыму 1941—42 г.» указывают: «В отличие от большей части территории Советского Союза, стремительно захваченной врагом, где партизанское движение фактически организовывалось уже в обстановке оккупации, в Крыму эта работа началась заблаговременно. Ещё в августе 1941 г. Крымский Областной комитет ВКП(б) совместно с 4-м отделом НКВД Крымской АССР в атмосфере строгой секретности начали работу по осуществлению директивы Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. о деятельности партийных организаций в условиях начавшейся войны и постановления ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 г. «Об организации борьбы в тылу германских войск»».³

Сначала было выделено 1,5 млн рублей, затем ещё 800 тысяч, потом 5,1 млн Наконец, 23.10.41 г. у Совета народных комиссаров Крыма в лице т. Ибраимова было истребовано 2 млн рублей на партизанское движение, и требуемая сумма была выделена. Суммы по тем временам огромные.

В отличие от Украины, где партизанское движение и подполье пришлось готовить на ходу, партизанское движение в Крыму, вроде бы как, готовилось сотрудниками НКВД и советскими органами заблаговременно. Но это не совсем так. Заблаговременно готовились только документы.

Организация большинства партизанских баз носит поспешный и неорганизованный характер. С другой стороны, наблюдается несколько отдельных баз, обустройство которых было выполнено более или менее капитально. Две из них, если доверять немецким документам, имели даже телефонную связь с городами. Сейчас, имея более или менее полную информацию из различных источников, можно прийти к выводу, что при организации партизанского движения НКВД и ОК ВКП(б) допустили существенную ошибку.

Исходя из опыта Гражданской войны, организаторы партизанского движения планировали удерживать за собой отдельные районы, перехватив подъездные пути.

Соответственно, партизанское движение ориентировалось не на мобильные, подвижные отряды, не привязанные к определённому месту, а на стационарную оборону определённых районов, на манер армейских частей.

Инициатива была спущена «на места», единого плана мероприятий не было. Закладка складов продовольствия и оружия (за редким исключением) была выполнена в октябре 1941 года. Причём создание складов производилось в большой спешке, и к их закладке часто привлекались случайные, непроверенные люди (водители, строители, грузчики).

Косвенно подтверждает этот факт «Приказ № 1» от 23.10.41 года командующего партизанским движением Крыма А.В. Мокроусова: «Продукты, снаряжение, обмундирование, боеприпасы и вооружение завозятся крайне медлительно, и ещё хуже оно развозится в глубинные пункты. Охрана и учёт завезённого продовольствия и имущества поставлены слабо, периодического наблюдения за состоянием как продуктов, так и имущества, нет. Начальники районов недостаточно настойчиво добиваются перед местными партийными комитетами и советскими организациями повышения темпов завоза в лес продовольствия и имущества». То есть завоз всего необходимого в лес выполнялся в последний момент. Отчасти подтверждают этот факт и немецкие документы. Большая часть имущества, продовольствия и вооружения была захвачена на промежуточных перевалочных базах, уже в лесу, но не на местах скрытого хранения. Далеко не всегда армейским командованием выделялось реально необходимое вооружение. В воспоминаниях некоторых партизан пишется, например, о том, что в лес завозились миномётные мины, но миномётов у партизан не было. Вернее, они были, но хранились на складах в монастыре Кизилташ. Их не успели перебросить в отряды.

Подготовка материальной базы для отрядов выполнялась тоже без единого плана, по остаточному принципу. По ходатайству ОК ВКП(б) и НКВД Крыма командующим войсками ОДВО и руководством НКВД СССР для республики было выделено и срочно доставлено 5 тысяч польских винтовок «Маузер», румынских «Манлихер», английских «Ли-Энфилд», японских «Арисака», старых русских «Бердана». Если польские «Маузеры» и румынские «Манлихеры» были целесообразны для партизан, то английские «Энфилды» и старые русские и американские «Берданки» имели большие проблемы с ремонтом и со снабжением боезапасом.

Это же касалось старых «Льюисов», «Шошей», «Виккерсов» — пулемётов времён 1-й Мировой войны. В перечнях вооружения 184-й стрелковой дивизии встречается такая экзотика, как пулемёты, изготовленные частной фирмой Гиббса и польские: ручной пулемёт Браунинга и пистолеты-пулемёты «Mors», бывшее вооружение Войска Польского, доставленное в Крым. Оружие было взято войсками РККА в качестве трофеев во время Бессарабской операции, конфликтов на Дальнем Востоке, интернирования польской армии. Для партизан было выделено много лёгких миномётов (50мм). Заготовлено было достаточно много продовольствия, было собрано много ресурсов, но сохранить собранное оказалось очень сложной задачей. Значительная часть ресурсов поступила в последний момент, и укрыть их уже не было возможности.

Руководитель партизанского движения в Крыму был назначен только 23 октября 1941 года, т. е. в тот момент, когда противник уже начал прорыв последней линии Ишуньских позиций, позиций на реке Чатырлык.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ БЮРО КРЫМСКОГО ОБКОМА ВКП(б) ОБ УТВЕРЖДЕНИИ РУКОВОДЯЩЕГО СОСТАВА ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В КРЫМУ 23 октября 1941 г.

Слушали: О руководящем составе партизанского движения в Крыму. /Булатов/

Утвердить:

1. Командиром партизанских отрядов Крыма т. Мокроусова А.В., освободить его от обязанностей командира народного ополчения Крыма.

2. Комиссаром — т. Мартынова С.

3. Начальником штаба т. Сметанина.

Предложить председателю СНК Крыма т. Ибраимову выделить 2 млн руб. на партизанское движение.

Секретарь Крымского обкома ВКП(б) В. Булатов⁴

Но прошла ещё неделя, прежде чем были назначены остальной командный, политический и руководящий состав. В своих дневниках И.Г. Генов указывает: «25 октября 1941. Если бы Центральный штаб, а также штабы районов и отрядов были созданы хотя бы месяц назад, можно было бы сделать во много раз больше. На вопрос, когда будут утверждены штабы районов, Мокроусов ответил как-то неопределённо: «Я сам только что утверждён»». Не совсем понятно, где происходило это заседание, т. к. по состоянию на 30 октября 1941 года противник уже ворвался в Крым, моторизованная бригада Циглера уже находилась юго-восточнее Симферополя, обходя его с запада.

Решение о назначении командного состава было очень сильно запоздавшим, новые командиры не имели информации о выделенном им личном составе, и организация отрядов шла «явочным порядком». Противник отсёк ряд районов Крыма, и, естественно, личный состав партизанских отрядов из отсечённых районов не смог выйти к местам сосредоточения.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ БЮРО КРЫМСКОГО ОБКОМА ВКП(б) ОБ УТВЕРЖДЕНИИ КОМАНДНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО СОСТАВА РАЙОНОВ ПАРТИЗАНСКИХ ОТРЯДОВ КРЫМА

30 октября 1941 г.

[Слушали:] О Командно-политическом составе районов партизанских отрядов Крыма.

[Постановили утвердить:]

По первому району:

Нач. района т. Сацюк Александра Артёмовича

Военкомом т. Османова Аблязиз

Нач. штаба т. Захаревич Франца Иосифовича

По второму району:

Нач. района т. Генова Ивана Гавриловича

Военкомом т. Фруслова Петра Захаровича

Нач. штаба т. Макаль Антона Васильевича По третьему району:

Нач. района т. Северского Георгия Леонидовича Военкомом т. Никанорова Василия Ивановича Нач. штаба т. Селезнёва Фёдора Сафроновича По четвёртому району:

Нач. района т. Бортникова Ивана Максимовича Военкомом т. Селимова Мустафа Вейс Нач. штаба т. Вергасова Илью Захаровича По пятому району:

Нач. района т. Красникова Владимира Васильевича Военкомом т. Соболева Николая Константиновича Нач. штаба т. Зотова Дмитрия Николаевича

СПИСОК
командно-политического состава районов партизанских отрядов Крыма, представляемого на утверждение бюро обкома ВКП/б/ Крымской АССР

1 РАЙОН

Начальник района: САЦЮК Александр Артёмович, рождения 1896 г., член ВКП(б) с 1932 г., русский, соцпроисхождение из рабочих, соцположение колхозник. С 15 декабря 1935 г. работает председателем колхоза «Новый мир» в Судаке. Дисциплинирован, среди колхозников пользуется авторитетом.

Военком — ОСМАНОВ Аблязиз, 1909 г. рождения, член ВКП(б) с 1937 г., уроженец Крымской АССР Бахчисарайского р-на деревни Саврютино, соцпроисхождение из крестьян-бедняков, образование среднее. В Красной Армии не служил. В настоящее время секретарь Судакского райкома ВКП(б).

Нач. штаба — ЗАХАРЕВИЧ Франц Иосифович, 1898 г. рождения, по национальности поляк, чл. ВКП(б) с 1927 г., уроженец Барановичской области с. Дори Еленицкого р-на, соцпроисхождение из крестьян-бедняков, в РККА с 1919 по 1938 г. Окончил в 1928 г. Высшую школу погранвойск. Награждён в 1936 г. орденом Красной Звезды за борьбу с басмачеством. В настоящее время командир истребительного батальона в г. Симферополе.

2 РАЙОН

Начальник района: ГЕНОВ Иван Гаврилович, 1896 г. рождения, член ВКП(б) с 1918 г., русский. В период 1918—1919 гг. участвовал в партизанском движении в Крыму (Сейтлерский р-он).

С 1930—1931 гг. состоял членом Райколхозсоюза в г. Карасубазаре. С 1941 г. в Крымсовете «Динамо» в должности зав. торговым отделом. Политически хорошо развит, инициативен, энергичен.

Военком — ФРУСЛОВ Пётр Захарович, 1903 г. рождения, русский, из крестьян, образование низшее, член ВКП(б) с 1926 г. В Красной Армии не служил. В течение 7 лет работает секретарём райкома ВКП(б). В настоящее время секретарь Джанкойского РК ВКП(б).

Нач. штаба — ст. лейтенант СЕЛЕЗНЁВ Фёдор Сафронович, 1905 г. рождения, русский, член ВКП(б) с 1931 г. Окончил нормальную школу в период 1930—1932 г. Окончил Высшую школу ордена Ленина войск НКВД в 1941 г. в январе месяце. На командирской должности с 1930 г. Участник боёв с белофиннами.

Нач. штаба — МАКАЛЬ Антон Васильевич, 1905 года рождения, по национальности белорус, член ВКП(б) с 1930 г. Образование низшее, соцположение — рабочий, политсостав запаса войск НКВД. В настоящее время нач. штаба истребительного батальона в г. Симферополе.

3 РАЙОН

Начальник района — СЕВЕРСКИЙ Георгий Леонидович, 1909 г. рождения, русский, рабочий, член ВКП(б) с 1932 г. В войсках НКВД с 1931 г., образование 7 классов. Военное образование — окончил заочно школу НКВД в 1939 г. Военное звание — политрук. Награждён в 1940 г. знаком «Отличник РККА».

Военком — НИКАНОРОВ Василий Иванович, 1904 г. рождения, уроженец г. Переславль Ярославской области, русский, член ВКП(б) с 1925 г. Образование 7 классов. Командир запаса — лейтенант, служил в РККА в период 1927—1928 гг. В настоящее время 1-й секретарь Центрального райкома ВКП/б/ г. Симферополя.

Нач. штаба — СЕЛЕЗНЁВ (пометка «См. 2-й район»)

4 РАЙОН

Нач. района — БОРТНИКОВ Иван Максимович, 1890 г. рождения, член ВКП(б) с 1931 г., русский. В старой армии служил с 1915 по 1916 г. рядовым. С 1916 г. по 1918 г. был в плену в Германии. В 1919 году участвовал в партизанском движении в Крыму. В настоящее время работает директором лесхоза. Дисциплинирован, энергичен.

Военком — СЕЛИМОВ Мустафа Вейс, 1910 года рождения, урож. д. Кокозы Куйбышевского района Крымской АССР, член ВКП(б) с 1931 г., образование неполное среднее. Имеет звание политрука запаса. В настоящее время работает секретарём райкома партии Ялтинского района.

Нач. штаба — ВЕРГАСОВ Илья Захарович, 1913 года рождения, соцположение служащий, по национальности русский, член ВКП/б/ с 1941 года. В РККА служил с 1931 по 1938 г., последняя должность начальник авиасвязи разведки. До истребительного батальона работал в винкомбинате «МАССАНДРА», совхоз «Гурзуф» в качестве ст. механика. В настоящее время командир 33 истребительного батальона.

5 РАЙОН

Начальник района — КРАСНИКОВ Владимир Васильевич, 1899 года рождения, русский, член ВКП(б) с 1922 г., работает директором совхоза им. Перовской с марта 1938 г. В 1939 году награждён правительством значком «Отличник пищевой индустрии».

Военком — СОБОЛЕВ Николай Константинович, 1904 года рождения, русский, член ВКП(б) с 1926 г., образование среднее, соцпроисхождение рабочий. В настоящее время работает директором винсовхоза «Массандра» в г. Ялта.

Нач. штаба — капитан ЗОТОВ Дмитрий Николаевич, 1903 года рождения, русский, член ВКП(б) с 1925 года, рабочий, из крестьян. Окончил пехотное училище им. Фрунзе в 1927 г. В РККА с 1919 года. В войсках НКВД с 1927 г. Решителен, энергичен. В настоящее время командир истребительного батальона.

Нарком НКВД Крымской АССР майор Госбезопасности Каранадзе⁵

Весь Крым был разбит на пять оперативных районов, в которых должны были сосредоточиться 29 партизанских отрядов. Отдельным районом партизанского движения стали каменоломни Керчи. Отряды должны были располагаться следующим образом:

I партизанский район — Старокрымские и Судакские леса в границах: Отузы, Старый Крым, Орталан, Ай-Серез, Капсихор (площадь около 200 кв. км). Состав — четыре партизанских отряда: Феодосийский, Старокрымский, Судакский и Кировский.

II партизанский район — Карасубазарские и Зуйские леса в границах: Капсихор, Орталан, Симферополь, Алушта (площадь более 700 кв. км). Состав — первоначально шесть партизанских отрядов: Ичкинский, Колайский, Джанкойский, Карасубазарский, Сейтлерский и Зуйский. В первых числах октября 1941 г. было принято решение о формировании и включении в состав района ещё трёх (южнобережных) отрядов: Капсихорского, Ускутского и Улуузеньского.

III партизанский район — леса Крымского Государственного заповедника в границах: Алушта, Симферополь, Мангуш, Гурзуф (площадь около 300 кв. км). Состав — восемь партизанских отрядов: Алуштинский, Биюконларский, Евпаторийский, № 1, № 2 и № 3 Симферопольские, Тельманский и отряд сотрудников НКВД Крымской АССР.

IV партизанский район — леса Куйбышевского и частично Балаклавского административных районов, Ялтинские и Алупкинские леса в границах: Гурзуф, Мангуш, Биюк-Каралез, Уркуста, Узунджа, Кикинеиз (площадь около 400 кв. км). Состав — восемь партизанских отрядов: Бахчисарайский, Акмечетский, Акшеихский, Лариндорфский, Куйбышевский, Красноперекопский, Фрайдорфский и Ялтинский.

V партизанский район — леса плато Мекензиевых гор, Байдарской, Варнутской долин и образующих их горных хребтов в границах: Кикинеиз, Узунджа, Уркуста, Биюк-Каралез, Черкез-Кермен, Дуванкой, Бельбек, Любимовка, Балаклава (площадь более 130 кв. км). Состав — три партизанских отряда: Балаклавский, Севастопольский, Сакский.⁶

Формирование отрядов производилось по территориальному принципу: каждый административный район республики готовил свой отряд, по два отряда в городах Симферополе и Керчи, по одному в Севастополе и Феодосии. В конце сентября возникла необходимость создания трёх южнобережных отрядов в Восточном Крыму для прикрытия с юга самого крупного II партизанского района. На комплектование этих отрядов планировалось использовать контингент жителей татарских деревень Ускут, Капсихор, Улу-Узень и др., который ранее предназначался для вторых — Алуштинского и Судакского партизанских отрядов. Специальный отряд из своих сотрудников планировал создать НКВД Крымской АССР. Предполагалось, что каждый отряд будет состоять из 100—120 бойцов.

По данным Е.Б. Мельничука: «Штаб и отряды I партизанского района (ПР-I) прибыли на сборные пункты в Судакские и Старокрымские леса относительно организованно (30.10.— 4.11.1941 г.). После сбора в базовых лагерях Феодосийский партизанский отряд насчитывал 300, Судакский — 131, Старокрымский — 105 человек. Секретарь Кировского РК ВКП(б) Орлов не сумел организовать оповещение всех партизан о времени выхода в лес, в связи с чем из-под носа у немцев командование отряда вместо 85 смогло увести только 35 человек. Таким образом, в четырёх отрядах района к окончанию сбора числился 571 партизан. Секретарь Судакского РК ВКП(б) А.О. Османов, утверждённый Крымским ОК ВКП(б) комиссаром ПР-I, прибыл в лес с большим опозданием, в связи с чем начальник ПР-I назначил на эту должность М.С. Вялкова — комиссара артдивизиона 156-й СД. Османов А.О. в качестве объяснения по вопросу своего опоздания, указывает, что ему пришлось пробираться по местности, занятой противником».⁷ Эта информация совпадает с данными немецких и румынских документов. Нанеся на карту маршруты движения Горного румынского и 42 немецкого корпуса, можно прийти к выводу, что выход многих партизанских групп был крайне затруднён. Если дополнить карту маршрутом движения 22 ПД 30-го АК, станет ясно, что восточнее Алушты образовался большой «котёл».

В ПР-II картина была несколько иной. Из того же источника: «...В Зуйские и Карасубазарские леса должны были выйти девять, однако на пункты сбора (27.10.—4.11.1941 г.) прибыли только шесть партизанских отрядов. После перехода в базовые лагеря в отрядах насчитывалось: в Ичкинском — 125, Колайском — 113, Джанкойском — 122, Карасубазарском — 85, Сейтлерском — 71, Зуйском — 90 партизан, то есть в конце сбора в шести отрядах числилось 604 партизана».⁸ Это означает, что не вышли три вновь созданных отряда: Капсихорский, Ускутский и Улуузеньский.

Из докладной записки оперуполномоченного НКВД по партизанскому движению Крыма: «Сейтлерский отряд (комиссар Пузакин) в присутствии начальника РО НКВД Скавронского 4—5 ноября с одним погранполком полным составом, оставив свои базы, начал отступать через Улу-Узень — Алушту на Севастополь. При этом растеряли личного состава 75%, потеряв все базы, и 10—11 ноября «возвратились» партизанить».⁹

Традиционно принято считать, что невыход ряда командиров и отрядов в районы сосредоточения партизан является предательством, однако при оценке тех или иных событий следует принимать во внимание общую обстановку и ход боевых действий в Крыму. Единственным источником информации по данному вопросу является дневник И.Г. Генова.

Е.Б. Мельничук без ссылки на первоисточники указывает: «Улуузеньский (100 партизан), Капсихорский (70 партизан) и Ускутский¹⁰ (50 партизан) отряды формировались из татарского населения вышеназванных и других прибрежных сёл Восточного Крыма: Улу-Узень, Кучук-Узень, Арпат, Ворон, Шелен, Туак и Ай-Серез. Базы для всех отрядов создавались на южных склонах Главной гряды в районах населённых пунктов. К 10 ноября начальнику ПР-II стало известно, что во всех южнобережных сёлах оккупантами создаются «отряды самообороны» (самоохраны) для противодействия партизанам. На нужды самооборонцев были обращены оружие, боеприпасы, продовольствие и средства МТО, предназначавшиеся для создававшихся партизанских отрядов. С 15 ноября самооборонцы, так и не ставшие партизанами, под руководством немецких и румынских инструкторов приступили к выполнению боевых стрельб из личного оружия и патрулированию всех троп и дорог, ведущих в лес. Таким образом, II партизанский район, оставшись без штаба и радиста, ещё не начав боевые действия, потерял три отряда (220 бойцов). И не просто потерял, а приобрёл в лице большинства из них противников, хорошо знающих местные леса и дислокацию всех отрядов района. Кроме того, ПР-II оказался неприкрытым со стороны южного берега и изолированным от населённых пунктов и шоссейной дороги Алушта — Судак».¹¹

Версию о спонтанном, немотивированном предательстве, без приведения каких либо аргументов, поддерживают и иностранные авторы. «Уже в октябре 1941 г., — пишут английские исследователи Ч. Диксон и О. Гейлбрунн, — для борьбы с партизанами немцы стали привлекать также (крымских) татар, которые всегда враждебно относились к большевистскому режиму. Были сформированы так называемые «татарские отряды самообороны», которые оказали немцам большую помощь».

Следы трёх партизанских отрядов — Капсихорского, Улуузеньского и Ускутского — удалось обнаружить в немецких и румынских документах. Донесение 1-й румынской горной бригады: «Ситуация с 1 батальоном установлена: 1-я рота широким фронтом вошла в лес в юго-восточном направлении...»¹² Далее в донесении указывается, что румынской ротой в 8 км от деревни Салы было обнаружено скопление партизан, численностью около 200 человек. Румынские части были сменены немецкими. Операция по ликвидации группы была намечена на следующий день. Противник отмечает небольшой бой ещё с одним партизанским соединением в 18 км от Судака в районе г. Чокур-Кая. В донесении за 06.11 указывается, что в результате зачистки местности в районе дороги Салы — Судак пленено около 200 партизан. В донесении 1 румынской горной бригады указывается, что один эскадрон и один батальон бригады вместе с частями 16 ПП 22 ПД разгромили в бою партизанскую группу, обнаруженную накануне, захватив 200 пленных. Как указывается в боевом отчёте румынского горного батальона, группа была вооружена японскими и польскими винтовками, и состояла из жителей деревень Ворон, Каписхор и Шелен. По свидетельству румын, все выявленные члены большевистской партии расстреляны. Обследование района, указанного в румынском донесении, поисковиками выявило следы боя. Обнаружен обильный настрел из винтовки «Арисака», «Маузер» с польской маркировкой, несколько гранат РГД.

В связи с этим возникают определённые вопросы по безапелляционным выводам, сделанным после войны о судьбе этих трёх отрядов. Наличие каких-либо вооружённых формирований из местного населения в указанный период немецкими документами однозначно не подтверждается. Патрулирование дорог, в принципе, не осуществлялось отрядами самообороны. Их формирование было начато только после 04.01.42 года.

Более того, следует обратить внимание на то, что военной администрацией 11-й армии 10.11.41 г. был издан приказ о добровольной сдаче оружия населением.

Политика, проводимая на оккупированной территории командующим группой армий «Юг» маршалом Г. фон Рундштедом, решительно отрицала наличие каких-либо вооружённых формирований из местного населения, и лишь после его отстранения отношение к подобным формированиям изменилось. Исключением являлись отдельные «восточные» охранные формирования, однако они создавались не из местного населения, а из эмигрантских элементов, доказавших свою лояльность.

Далее Е.Б. Мельничук указывает: «В ПР-III в Алуштинский заповедник и Зуйские леса из восьми планировавшихся 29.10.—4.11.1941 года организованно прибыли семь отрядов. В их составе к завершению перебазирования числилось: в Симферопольском № 1 отряде — 81, Симферопольском № 2 — 95, Симферопольском № 3 — 92, Алуштинском — 168, Евпаторийском — 100, Биюконларском (оказавшемся территориально в зоне ПР-II) — 120 и в Тельманском — 100 человек. Не прибыл в лес отряд сотрудников НКВД Крымской АССР, который должен был состоять из 80—100 человек. Таким образом, семь отрядов ПР-III насчитывали 756 партизан».¹³

Неприбытие Евпаторийского отряда вполне логично: уже 31 октября 1941 года район его формирования был отрезан немецкими моторизованными частями от остальной территории Крыма. В документах немецкой 50-й ПД удалось обнаружить данные по этому отряду. База с его оружием была обнаружена подразделениями 50-й ПД и после короткого боя захвачена. Из донесения немецкого майора Ризена в штаб армии: «В результате перехвата десятка партизан удалось обнаружить склад оружия, предназначенного для партизан Евпатории, в составе 160 винтовок, 23 ящиков патронов, 10 ящиков пулемётных лент 2 станковых пулемёта, 1 ручного, 80 гранат, 56 ящиков мин для миномёта».¹⁴ Часть отряда просто не смогла пробиться в район сосредоточения. Айнзацгруппа «D» в своём донесении о партизанах (от 19.11.41 г.) указывает, что «одна группа партизан состоит из 100 человек, прибывших из Евпатории, находится в долине 12 км юго-восточнее Бия-Сала».¹⁵

Невыход отряда НКВД под командованием старшего лейтенанта НКВД Дудкина вызван тем, что с 2.11.41 года отряд вёл бой в районе д. Шумы, сдерживая продвижение немецкого «отряда майора Бааке», который прорывался к Алуште. Е.Б. Мельничук указывает: «При этом необходимо отметить, что на пункт сбора не прибыл ни один человек из трёх групп, подготовленных в татарских деревнях Корбек, Демерджи и Шума — всего около 60 человек, хотя они все добровольно согласились партизанить, знали, когда, куда и как добираться. Не прибыл в лес «утверждённый ОК ВКП(б) первый секретарь Алуштинского РК ВКП(б) Ахтем Зекирья...». Эти отряды так же были направлены Командованием войсками Крыма на сдерживание «отрядов преследования». Остатки отрядов ушли в направлении Севастополя. Что касается первого секретаря Алуштинского РК ВКП(б) Ахтема Зекирья, то немецкие документы говорят о задержании его родственников, Рамазана Закерья и второго (имя не читается), которые указали его местонахождение. Он был схвачен и расстрелян немцами,¹⁶ но, к сожалению, большинство советских авторов называют его предателем.

Поэтому, с точки зрения современного «послезнания», все события вполне объяснимы. Однако командующий партизанским движением А.В. Мокроусов, не имея оперативной информации о состоянии отрядов, писал: «Весьма недоволен действиями Каранадзе — обещал на бюро очень много, по сути ничего не сделал, кроме — прислал 20 человек бойцов (работников симферопольской тюрьмы — Авт.) и 5 оперработников, которые по своим качествам неудовлетворительные, с одной совершенно негодной рацией, с неграмотным радистом и одной исправной, но с радиусом действия в 25 км, к которой не дал даже позывных, не говоря уже о коде». По факту, охранная рота Симферопольской тюрьмы отошла в Севастополь, где её личный состав вошёл в состав 2-го батальона Сводного полка НКВД.¹⁷

Е.Б. Мельничук приводит данные из воспоминаний С. Кобрина, бывшего уполномоченного особого отдела и начальника разведки Евпаторийского отряда. В отряд НКВД должны были войти специальные группы сотрудников милиции и органов безопасности, вышедшие в лес с районными отрядами. Одну такую группу из 48 человек с двумя пулемётными расчётами и радистом с радиостанцией из Севастополя должен был привести в ШГР сам Кобрин. Группа вышла 7 ноября 1941 года. При переходе линии фронта и в пути большинство личного состава дезертировало. В результате Кобрин в конце ноября довёл до места дислокации ШГР только семь человек.

А.В. Мокроусов в «Донесении о деятельности партизан» пишет: «Недовольны качеством частью подобранных командиров и бойцов отрядов, проявивших себя некоторые как трусы, а некоторые как изменники, к последним относятся командир и комиссар Тельманского района, в особенности секретарь РК ГРИНБЕРГ, который увёл свой отряд на Ялту, объясняя этот предательский проступок нападением на их отряд немцев. Проверкой установлено, что никакого нападения не было, а ГРИНБЕРГ поджёг и подорвал свою базу на казарме Туклук сам. При этом было уничтожено много (очень) продуктов, кроме 5 бочек вина, сохранившегося до сих пор. Такую же предательскую роль сыграл САИДАШЕВ, тайно сбежавший с группой бойцов (из 2-го истребительного батальона)».¹⁸

Анализ немецких документов (22 ПД) говорит о том, что бой в районе кордона Токлук был. Отряд отошёл в Алушту, затем вместе с отступающими частями он отошёл в Севастополь.

Кроме «штатных» партизанских отрядов в горах над Алуштой, появились армейские «партизаны поневоле». 3.11.41 г., прорвав советские заслоны на шоссе Симферополь — Алушта, противник вошёл в Алушту.

И. Вергасов пишет: «Немцы, неся значительные потери, всё же вошли в Алушту. Но не успели они очухаться от трёхдневных изнурительных боёв, как сами оказались в положении обороняющихся. Соединение Красной Армии штурмовало... Алушту. Это была 48-я кавалерийская дивизия под командованием генерала Аверкина. Дивизия хотела прорваться на Судак, но для этого требовалось занять Алушту. И кавалеристы пошли на танки. Они заставили южный авангард Манштейна задержаться ещё на трое суток, теперь уже в самой Алуште. Эти трое суток позволили командарму Приморской генералу Петрову вытянуть с Южного побережья не только последнюю пушку, но и последнюю тыловую лошадёнку». Танков у немцев не было, и двигались они почти без остановки, но не это важно.

На самом деле, приведённый фрагмент содержит, как минимум, одну ошибку: советские части прорывались не на Судак, а, наоборот, из Судака, через Алушту на Севастополь. Это был тот самый «котёл», о котором писалось выше. 4.11.41 года появились первые перебежчики из 184-й СД. По донесению 22-й ПД 10 человек перебежало из 294-го полка (бывший 6-й полк), 7 человек перебежали в районе Баксана из 297-го полка (бывший 9-й полк). Противник указывает, что перебежавшие были 16—20-летними юношами, ранее проживавшими на Южном берегу Крыма.

Отступающие советские части дважды пытались прорваться через Алушту. Противник указывает, что первыми прорывались части 294-го полка, затем попытку прорыва предприняли бойцы 297-го полка 184-ой сд.

48-я КД в прорыве участвовала достаточно ограниченно. Её основные силы были пленены румынскими частями (группа преследования Румынского горного корпуса) на горной дороге.

Немецкий допрос пленённых девяти ветврачей и главного ветврача 48-й кавдивизии, приведённый в документах немецкой 22-й ПД, дал интересную информацию: «После того, как румынскими войсками были окружены приданные полки 40-й и 42-й кавдивизий (47-й кавполк, 40-й КД и 141, 156-й КП 42-й), в 48-й кавалерийской дивизии оставалось всего 300 человек. Штаб дивизии под командованием генерал-майора Аверкина возглавил прорыв 294-го и 297-го полков 184-й стрелковой дивизии, в которых ещё оставалось по 600—700 человек». Немецкие документы содержат интересные цифры, позволяющие оценить, сколько же бойцов — пограничников, кавалеристов — прорвалось к партизанам.

Противник пишет о пленении 3 тысяч человек,¹⁹ остальные или погибли в бою, или пополнили ряды партизан, или (как, например часть бойцов 184-й СД) смогли пробиться в Севастополь.

В партизанском районе ПР-IV в ялтинских лесах и лесах Куйбышевского района должны были действовать восемь партизанских отрядов. Как указывает Е.Б. Мельничук, «...после сбора в базовых лагерях (31.10.1941—6.11.1941 г.) численность пяти отрядов составляла: Бахчисарайского — 106, Акмечетского — 130, Акшеихского — 55, Ялтинского — 160 и Куйбышевского — 117 человек, а всего по району — 568 партизан. На должность комиссара района не прибыл секретарь Ялтинского РК ВКП(б) Мустафа Селимов, а назначенный начальником штаба ПР-IV И. 3. Вергасов задержался в Ялте, потом в Ялтинском отряде и в штаб района прибыл к 20 ноября. Вместо М.В. Селимова комиссаром района только 31.12.1941 г. был назначен З.Ф. Амелинов». Таким образом, весь организационный этап начальник ПР-IV работал без комиссара и начальника штаба и не смог предотвратить потерю четырёх отрядов.

Описывая начальный этап формирования партизанских отрядов, Е.Б. Мельничук пишет: «Куйбышевский отряд формировался в одноимённом национальном татарском районе из истребительного батальона (командир — Абла Раимов, будущий командир роты 149-го Бахчисарайского татарского батальона Шума) и совпартактива и состоял из 117 человек (115 — татар).

31 октября отряд организованно прибыл в базовый лагерь, расположенный под вершиной Сотюра на массиве Бойка (в 13 км к северо-западу от Ялты.). 4—5 ноября через немецкий заслон в Бельбекской долине в районе сёл Тавро и Ени-Сала прорывались с боем 25-я, 95-я, 172-я СД Приморской армии и 7-я бригада морской пехоты.

Услышав звуки боя, командир отряда Ибраимов покинул лагерь, после чего из отряда ушли около 50 партизан, частично разграбив базы. Командиром стал Неджметдинов Суфьян.

7 ноября в отряд прибыл связной из штаба ПР-IV с приказом: «...никого не отпускать из отряда, базы рассредоточить, участников разграбления баз — уничтожить».

Однако Неджметдинов²⁰ неофициально разрешил всем уходить по домам. 14 ноября в лагерь отряда поднялись остатки 184-й СД погранвойск НКВД во главе с полковником В.Л. Абрамовым, пробиравшиеся в Севастополь. Во время привала на лагерь напали немцы, приведённые дезертирами из с. Богатыр. Пограничники с боем оторвались от преследователей и 17 ноября добрались до Севастополя. Остатки Куйбышевского отряда разбежались по лесу и больше в лагерь не возвращались. Базы отряда разграбило население предгорных сёл Богатыр, Коккоз, Махульдур, Биюк и Кучук-Узенбаш».²¹

Такая картина получается по данным советских воспоминаний и документов. Правда, эта история выглядит несколько иначе, если поднять немецкие документы.

Ибраимов был повешен немцами. По версии Вергасова это произошло по причине того, что он утаил расположение некоторых складов. В немецких документах указано чуть иное: за то, что отказался раскрыть расположение партизанских складов. Ситуация с этим человеком достаточно неоднозначная.

Достаточно сложная ситуация с А. Раимовым, командиром роты истребительного отряда, ставшим командиром роты в немецком 149-м батальоне «самооборонцев» (Krimtartarisches Schutzmannschafts Bataillon 149). Большинство авторов утверждает, что он был крымским татарином и офицером РККА. Эти данные требуют перепроверки: по имеющимся данным, он был партийным работником, причём ряд источников говорит о том, что он не был уроженцем Крыма. Его фамилия действительно имеет тюркское происхождение, но эта фамилия встречается чаще всего среди узбеков или таджиков. В Крыму она почти не встречается. 9 ноября 1943 года, задолго до освобождения Крыма, он поднял восстание своей роты и, убив немецких солдат и офицеров, увел её к партизанам.

Из документов 50-й немецкой ПД: «21.11.41 г. в горах на участке 3-го батальона 123-го полка (50-я ПД) пойманы три партизана, пробиравшиеся в сторону Севастополя. Были арестованы и расстреляны следующие партизаны из Юхары-Каралез (совр. Залесное):

— Нишметдинов Софиан, 35 лет, член партии, в 1931—37 служил в НКВД. От него стало известно, что в районе Коккозы находится партизанский отряд, прячущийся от немецких войск в лесу. Командир отряда Ибраимов, которого затем сменил некто Бортников из Бахчисарая...

— Нишметдинов Юнус, 32 года, учитель, член партии, житель Юхары-Каралез, служил в 361-м полку 156-й дивизии, после ранения вернувшийся в село.

— Нишметдинов Ильяс, 42 года, беспартийный, колхозник».

Из допросов пленных партизан: «Нишметдинов Софиан показал, что в деревне Коккозы (совр. Соколиное) был создан партизанский отряд. Перед подходом немецких войск отряд ушёл в лес. Находились в лесу 5—6 дней. Командир отряда был Ибраимов, а он исполнял обязанности его заместителя. После прихода немецких войск командир был отстранён командиром соединения Бортниковым, после чего Ибрагимов ушёл в в Кучук-Узенбаш, где он проживает в настоящее время. Склад оружия был захвачен немецкими войсками. В нём находились несколько винтовок, патроны, 30 гранат и ручной пулемёт. После этого отряд был распущен Бортниковым...

Нишметдинов Юнус показал, что он являлся политруком 361-го полка 156-й дивизии. В связи с разгромом полка он вернулся в родную деревню, и был привлечён братом к подготовке партизанского отряда. ...Нишметдинов Ильяс был замкнут, и на допросе ничего не сказал...».²² Братья Нишметдиновы были расстреляны полевым судом 50-й ПД, расположение их могилы неизвестно.

Не прибыли на сборные пункты отряды Красноперекопского, Фрайдорфского и Лариндорфского районов.²³ М.В. Селимов, находившийся 1.11.41 г. в Алуште, которая на тот момент являлась местом дислокации Командования войсками Крыма, по указанию 1-го секретаря Крымского ОК ВКП(б) В.С. Булатова вместе с большой группой партработников Алуштинского района убыл сначала в Севастополь, затем на «Большую землю». В дальнейшем участвовал в Керченско-Феодосийской десантной операции, а в 1943 году был заброшен в Крымский лес. Причина, по которой не прибыли отряды Красноперекопского, Фрайдорфского и Лариндорфского районов, для специалиста, знакомого с историей боевых действий в Крыму, очевидна. Ещё до начала выхода партизан в лес эти районы попали в зону боевых действий. Истребительные отряды этих районов были мобилизованы в РККА.

И. Вергасов в своей докладной записке, датированной 12 июля 1942 года по четвёртому району указывал: «На 10 ноября в районе были следующие отряды: Ак-Шеихский — командир тов. Харченко, комиссар тов. Понедельников, личный состав — 35 человек; Бахчисарайский — командир т. Македонский, комиссар т. Чёрный, личный состав — 80 человек; Ак-Мечетский — командир т. Калашников, комиссар т. Кочевой, личный состав — 120 человек; Ялтинский — командир т. Мошкарин, комиссар т. Белобродский, личный состав — 120 человек; вновь организованный отряд из отступающих частей Красной Армии — Красноармейский — командир т. Аединов, комиссар т. Сухиненко, личный состав — 100 человек; штаб района — 10 человек».

По данным Е.Б. Мельничука: «Штаб ПР-V и отряды на своих базах собрались организованно и насчитывали: Севастопольский — 170, Балаклавский — 105 и Сакский — 150 человек, а всего по ПР-V — 425 бойцов. В ходе сбора отрядов в штаб не прибыл назначенный на должность комиссара района Н.К. Соболев, вместо которого только в декабре был назначен Г.В. Василенко, 13 декабря погибший в бою».

Из-за несогласованности действий военных и «гражданских», базовый лагерь ПР-V создавался прямо на линии Передового рубежа обороны Севастополя, в районе д. Черкез-Кермен. 31 октября из Сак в Черкез-Кермен добрался основной состав истребительного батальона, потерявший убитыми в столкновении с моторизованной бригадой Циглера в районе с. Николаевка 13 человек. Однако уже 6.11.41 года этот район стал районом боевых действий. Севастопольский отряд, действия которого планировались в районе плато Мекензиевых гор, отошёл в район Чайный домик — кордон Атлаус. Сакский отряд (командир Пархоменко) ушёл в Севастополь.

Е.Б. Мельничук указывает: «В составе Керченской автономной группы партизанских отрядов (в некоторых публикациях группа именуется VI партизанским районом) должны были действовать четыре отряда. 7 ноября керченские отряды имени Ленина (61 человек) и имени Сталина (41 человек) организованно прибыли в места своего базирования — Аджимушкайские и Старокарантинские каменоломни. Отряд Маяксалынского района в этот же день собрался в Караларских выработках, куда, однако, вместо 96 прибыло только 47 человек. В полном составе не прибыл в свой лагерь отряд Ленинского района, в составе которого должно было быть 120 бойцов. Таким образом, группа насчитывала на день выхода 149 человек». Картина та же самая. Маяксалынский отряд формировался из истребительного батальона, и был задействован в ходе боёв в районе Ак-Моная. В результате, на сборный пункт прибыло лишь 7 бойцов истребительного отряда и 47 человек из партактива. В связи с трусостью командования, отряд через 10 дней фактически самораспустился. Командир отряда И.И. Шульга и комиссар Д.К. Ткаченко 17.11.1941 года сдались немцам, выдали многих бойцов своего отряда и дали подписку оккупационным властям о прекращении борьбы. В результате 15 партизан было арестовано SD, пять партийных работников из их числа были расстреляны, семь человек под угрозой расстрела пошли на сотрудничество с немцами.

Отряд Ленинского района, который должен был состоять из бойцов истребительного батальона и добровольцев, постигла та же судьба. Бойцы истребительного батальона после боёв отошли к Керчи вместе с частями РККА, а оставшаяся часть (18 человек) разошлась по домам.

Из немецких документов: «По сообщению 42-го корпуса в Старокарантинских штольнях укрываются около 100 красноармейцев, имея на вооружении миномёты, пулемёты, винтовки и гранаты. Имеют продовольствия на один год. В каменоломнях Аджимушкая находятся партизаны. Состав неизвестен. В Булганакских каменоломнях обнаружен и вывезен склад оружия и боеприпасов».

Таким образом, следует сделать вывод о том, что большинство партизан Крыма исполнили свой долг перед Родиной, однако ход боевых действий внёс в планы определённые корректировки. Внёс он существенные корректировки и в снабжение отрядов.

Традиционно принято считать, что партизанские продовольственные базы были разграблены предателями. Анализ документов противника показывает, что такая точка зрения является очень предвзятой. Безусловно, подобные факты имели место, однако картина намного сложнее. Следует признать, что объективным анализом этого вопроса никто не занимался. Базы, брошенные без охраны или плохо укрытые, безусловно, были разграблены местным населением. Глупо было ожидать, что они останутся нетронутыми. Но фактически ситуация была несколько иной. Многие базы были утрачены по совсем другой причине. Рассмотрим ситуацию по районам.

Базы Керченской отдельной группы партизанских отрядов в Аджимушкайских и Старокарантинских каменоломнях сохранились и использовались партизанами, которые, по немецким данным, вели себя крайне пассивно. Склады Ленинского отряда в Багеровских каменоломнях были обнаружены подразделениями 42-го армейского корпуса немцев и, после непродолжительного боя с частями 46-й пехотной дивизии, захвачены. Остальное продовольствие было потеряно из-за плохой организации. В связи с невозможностью хранения продовольствия в районе г. Опук и в Караларских каменоломнях, продовольствие было забазировано в Старокрымских лесах, однако в последние дни октября Мокроусов и Смирнов потребовали вернуть продовольствие в Караларские каменоломни, что раскрыло населению место базирования отряда.

ПР-I сумел сохранить большую часть своих баз. Целенаправленные нападения на базы партизан со стороны румынских горнострелковых частей, выполняющих зачистку местности, начались с 9 ноября 1941 года.

В этот день румынские горные части напали на продовольственную базу 1-го района, которая располагалась в бывших казармах лесной стражи (лесничество), недалеко от с. Камышлык (совр. Опытное). В пути обоз догнали партизаны и отбили продовольствие. Документы противника полностью подтверждают этот факт, но указывается одна деталь: продовольствие было складировано открыто, находилось почти без охраны. Хранилища продовольствия Маяксалыньского отряда, расположенные в районе бывшего монастыря Сурб-Хач, естественно, были обнаружены противником и 12 ноября вывезены.

Начальник штаба Феодосийского отряда Е.П. Колодяжный отметил в своих воспоминаниях, что при вынужденном переходе в новый район в начале ноября 1941 года отряд оставил (в Кизилташском монастыре) восьмимесячные запасы продуктов. Немецкие документы говорят о том, что никакого вынужденного перехода не было. И оставлены были не только запасы продовольствия.

По данным 11-й немецкой армии: «12.11.41 года в районе Кизилташ (12 км южнее Старого Крыма) убиты 1 комиссар и 107 партизан, 56 партизан захвачены в плен. Село было подготовлено как центр партизанского движения. Оно состояло из нескольких домов, хижин, гостиницы и бедной церкви. Гостиница сожжена румынами. Захвачены 75 миномётов (!!! — А.Н.), 200 винтовок, один румынский стальной шлем, множество амуниции. Большое количество оружия и боеприпасов уничтожено огнём. Найден расстрелянный румынский обер-ефрейтор».²⁴

Рассматривая эту ситуацию, нужно признать, что организаторы партизанского движения допустили просчёт. Глупо было ожидать, что противник оставит без внимания бывшие монастыри и лесничества. Или партизаны просто не успели вывезти запасы в лес.

В процессе прочёса в этом же районе 18 ноября 1941 года румынами был обнаружен партизанский склад продовольствия партизанского отряда,²⁵ сформированного из 14-го истребительного отряда (командир В.М. Андреев, бывший директор санатория).

ПР-II частично сохранил свои базы, с единственным исключением: были утрачены отары скота, якобы угнанные бойцами трёх вновь созданных отрядов, однако противник (22 ПД) отмечает захват большого количества скота после разгрома 48-й кавалерийской дивизии и частей 184-й стрелковой дивизии в районе между Алуштой и Судаком.

2-й батальон 297-го стрелкового полка (184-й стрелковой дивизии) в ходе боя с частями немецкой 22-й ПД и румынской 8-й кавалерийской бригадой, двигаясь по дороге Карасубазар — Ускут, случайно вышел к базе Ичкинского отряда и вывел в этот район противника.

ПР-III частично утратил свои базы, которые оказались на пути отступающих советских войск, испытывающих дефицит продовольствия. Симферопольские отряды № 1 и 2 имели запасы на кордонах Аспорт и Тарнер, которые располагались на дороге Саблы — Алушта — Ялта. Часть запасов была захвачена 7-й отдельной бригадой морской пехоты (о чём говорит в своих воспоминаниях Е.И. Жидилов). Остатки достались немецкому 3-му батальону 266-го полка 72-й ПД, который осуществлял преследование отходящих частей. Но, как это ни странно, часть продовольствия в этом районе сохранилась до весны 1942 года, его просто «потеряли» из-за того, что в лес вышли «не те люди». Весной эта часть продовольствия (бурты картофеля) была обнаружена немцами и уничтожена. Это произошло в тот момент, когда партизаны отчаянно голодали и буквально умирали от голода после тяжелейшей зимы.

ПР-IV так же частично утратил свои базы по той же причине. 15—20 человек базировщиков Красноперекопского отряда находились на «перевале» отряда в с. Пычки²⁶ Бахчисарайского района. После боя Приморской армии с «группой преследования Мартенса» в районе деревень Шуры²⁷ и Бия Сала²⁸ «базировщики» вызвались быть проводниками у отряда 31 СП, бросив подготовленные базы — продовольствие и имущество, завезённые в октябре на «перевал». Продовольствие было реквизировано отступающими частями 95-й и 172-й СД во время отдыха бойцов дивизии в д. Бия Сала.

С базами Лариндорфского отряда произошла та же история. Двадцать три «базировщика» во главе с командиром отряда В.П. Яровым находились на «перевале» в д. Карло Куйбышевского района. Продовольствие было использовано частями Приморской армии, а базировщики ушли вместе с отступающими войсками.

Базы Фрайдорфского отряда в районе д. Мангуш также оказались на пути отступления Приморской армии, снабжение которой прекратилось уже 28.10.41 года. К примеру, в журнале боевых действий 95-й СД указано: «...бойцы обгоняли отступающие колонны, разбирали ульи, брали мёд, тем и питались».

ПР-V. Большая часть баз этого района оказалась в зоне боевых действий. В связи с отходом роты 3-го полка морской пехоты д. Черкез-Кермен вместе с базовым партизанским лагерем и запасами продовольствия 6.11.41 года оказались захвачены немецкими войсками (50-я ПД).

Донесение отдела 1 С штаба 50-й ПД: «18.11.41 г. Разведывательный батальон 150 (50-я ПД) захватил группу партизан в районе горы Эли-Бурун, захвачены 4 винтовки, 1 пулемёт. Расстреляна связная партизан Анна Городовая из Любимовки 1909 года рождения и 4 партизана, охранявших склад с продовольствием».²⁹ Протокол допроса партизан показывает, что никто из них не выдал расположения остальных складов. Их расстреляли тут же, у выхода древней дороги из долины Кара-Коба на плато. Приговор, подписанный ротмистром Бернарди, командиром немецкого разведбата был составлен задним числом. Несколько лет назад вешние воды вымыли пять костяков в том месте, где некогда находился партизанский склад. Только один из костяков был в форме, остальные в гражданском. Не зная этой истории, поисковики СОПО «Долг» похоронили их как «безвестных защитников Севастополя».

Е.Б. Мельничук утверждает, что база в районе села Ай-Тодор была разграблена местными жителями сёл Ай-Тодор и Уппа, которые участвовали в её закладке.³⁰ Это не совсем так. Из документов 50-й ПД: «В районе Ай-Тодор 28.11.41 г. выявлена партизанская группа местных жителей. Выяснилось следующее: утром 5.11.41 года в село прибыл комиссар Шумилин, который собрал 17-летних юношей — татар и русских — и увёл в лес. Численность отряда 30 человек. У комиссара пистолет и полуавтоматическая винтовка, у остальных винтовки и по 60 патронов, 15 гранат и 1 ручной пулемёт. К отряду присоединились два солдата и местный житель Сеит Асан Мемет... Месторасположение отряда выясняется. Уничтожена случайно найденная база партизан, на которой находились миномётные мины и артиллерийские снаряды...».³¹ Немцам удалось ликвидировать отряд только в декабре 1941 года, когда был пойман С.А. Мемет, пришедший в Шули за продуктами.³²

Выводы: Обобщая имеющуюся информацию, можно прийти к выводу, что причины утраты баз и невыхода части личного состава в партизанские отряды совершенно иные, нежели принято указывать. Основных причин две: плохая организация закладки баз и влияние боевых действий.

Вопрос продовольственных баз для крымских партизан являлся исключительно важным. К сожалению, следует признать, что его решение было выполнено не лучшим образом. Вот что пишет в своей докладной записке один из руководителей партизанского движения Сметанин: «Количество заготовленных продуктов вообще было на 3—4 месяца, а при условии потери баз продовольственное положение стало крайне напряжённым, даже в феврале 1942 года, причём оставшиеся продукты расходовались в отрядах бессистемно и без учёта (отряды 3-го района и Евпаторийский отряд).

Много продуктов ушло на питание войсковых частей, которые то соглашались остаться в партизанских отрядах, то меняли своё решение и, получив продукты, уходили в Севастополь (часть майора Изогенова и генерал-майора Аверкина). Техническая закладка продовольственных баз проводилась непродуманно и небрежно, имелись случаи закладки баз одного ассортимента, это вело к тому, что в случае разгрома базы отряд оставался, например, только с сахаром или только с мукой или солью, т. е. тактическая мысль при базировании не учитывалась. Ямы баз предварительно не просушивались, в результате чего пропало — сгнило — много продуктов. Оставлены были продукты так же и на основных базах (Аспорт, Холодная вода, Чучель), из которых не успели вывезти продукты в глубинные пункты леса. Имелись также случаи, когда лица, которые закапывали продукты, впоследствии не могли найти этих ям. Оказалось, что они в тот период работали бесконтрольно, пьянствовали (Главштаб — Якушев, Диденко и др.). Считаю, что заготовка баз проведена непродуманно, бесконтрольно, неряшливо, без тактической мысли, лица, базирующие базы, были недостаточно проверены, в большинстве из местных татар, впоследствии оказавшихся предателями».³³

В докладной записке НКВД указывается: «В период оккупации противником Южной (горно-лесной) части Крыма ряд партизанских отрядов не успел перебросить продовольствие из перевалочных баз в тыловые, которое попало в руки врага и окружающего населения деревень — это Зуйский, Биюк-Онларский, Сейтлерский, Феодосийский, Ичкинский и др. отряды. Такое положение явилось фактором уменьшения продовольствия — запасов отрядов. В частности, Ичкинский и Сейтлерский отряды с первых дней партизанщины (ноябрь) потеряли все свои продовольственно-вещевые базы, перейдя на иждивение других отрядов. Такое положение можно объяснить только тем, что в первые дни и даже месяцы отдельные отряды стали на путь сугубой конспирации (бездействовали), не показываясь из кустов не только для проведения боевых операций против противника на дорогах, а даже для переброски продовольствия из перевалочных в тыловые базы. После первых дней этой сугубой конспирации начались массовые отсевы личного состава и даже дезертирство».³⁴

Были мобилизованы огромные ресурсы полуострова, иногда в ущерб фронту, однако ни в одном из документов подготовительного периода конкретные задачи партизанским отрядам поставлены не были.

Также можно сделать вывод о том, что специалисты, занимающиеся исключительно партизанским движением, к сожалению, не анализировали общий ход боевых действий, а использовали советскую мемуарную литературу, которая, по сути, достоверным историческим источником не является, т. к. содержит достаточно существенные искажения в описании событий.

Искажения, возникшие в советский период, были вызваны стремлением «затушевать» историю поражения советских войск в Крыму. В последнее время, после публикации подлинных документов на сайтах МО РФ «Память народа» и «Мемориал», появилась возможность восстановить реальный ход событий и влияние боевых действий на формирование партизанского движения.

Партизанское движение (как и всякое движение сопротивления) само по себе, без должной материальной поддержки, может возникнуть только в редчайших и исключительных случаях. Так же, как и создание гражданских беспорядков на чужой территории, ведение партизанской войны на земле, захваченной противником, мероприятие довольно затратное и сложное, требующее умелого управления (как стратегического извне, так и тактического внутри самого движения).

Это мероприятие, требующее тщательной подготовки: отбора и подготовки людей, продуманного размещения баз, наполнения складов и т. д. Попытка развернуть «всенародную борьбу» на оккупированной территории без должной поддержки неизбежно обречена на провал. Партизанское движение может поддерживаться местным населением (при наличии свобод и материальных ресурсов на оккупированной территории) либо может поддерживаться с «Большой земли», но это весьма затратно и крайне сложно.

К ошибкам, допущенным при формировании партизанских отрядов, следует отнести плохой подбор бойцов. К примеру, в документах отдела 1С немецкой 50-й ПД указывается: «Захваченный партизан Иван Маминов сообщил, что в конце октября он двигался на телеге по дороге, был остановлен сотрудниками милиции (НКВД) и, против своей воли, направлен в партизанский отряд. Он добровольно показал, что...».³⁵ Далее следуют его показания о расположении и движении отрядов Красникова. В отряды, действительно, попало много случайных людей.

По немецким агентурным данным, для партизанской борьбы были выделены истребительные батальоны 4 (Саки), 19 (Бахчисарай), 31 и 32 (Симферополь), 14 (Ялта), 15 (Алупка), 29 (Зуя), 30 (Карасубазар), 16 (Судак), 17 (Старый Крым), 18 (Феодосия).³⁶ Помимо истребительных батальонов, в леса должен был уйти партактив, сотрудники НКВД (милиции), пожарной охраны и т. д. Общая запланированная численность крымских партизан была 5,5 тысяч человек.

Практика формирования партизанских отрядов из состава истребительных батальонов тоже себя не оправдала. Истребительные батальоны формировались по мобилизационному принципу, в связи с чем в отряды попали случайные люди.

Как правило, по воспоминаниям партизан, «отсев» из истребительных отрядов производился следующим образом: истребительный отряд строился, и тем, кто не готов был вести партизанскую борьбу, предлагалось выйти из строя. Таким образом, в лес попало много людей, совершенно не подготовленных для боевых действий в сложнейших условиях. Многие из партизан по состоянию здоровья не могли вести боевые действия в лесах. Бытовые условия партизан обустроены не были. В лучшем случае, для проживания были выделены армейские палатки и одеяла. С 5 ноября в Крыму наблюдались сильные морозы, а партизанский быт был совершенно не обустроен.

Именно эти факторы обусловили резкий самовольный отток партизан из леса. В ноябре партизанское движение потеряло до 40% личного состава. К этому времени противник уже сумел организовать контроль над территорией, и бывшие партизаны, вышедшие из леса, немедленно брались «в разработку». Поэтому расположение «гражданских» отрядов секретом для противника зачастую не являлось.

В результате разгрома 48-й кавалерийской дивизии и частей 184-й стрелковой дивизии в лес ушло несколько групп военнослужащих. К сожалению, судьба некоторых из них оказалась трагичной. Отряд из 25 краснофлотцев 116-го отдельного артиллерийского дивизиона Черноморского флота вышел в расположение Колайского отряда. Командир отряда И.Н. Губарев и комиссар С.И. Штепа отобрали у них оружие и тёплые вещи и выгнали из отряда. Группа остановилась на ночлег в разрушенной кошаре на Караби-Яйле. На рассвете на спящих напали румыны, убили 15 человек и 7 ранили.

По районам пополнение военнослужащими выглядело так:

ПР-I. 3 ноября в ПР-I прибыла группа бойцов и командиров второго артдивизиона 434-го артполка 156-й стрелковой дивизии СД, насчитывающая 95 человек, под командой командира дивизиона лейтенанта Г. Алдарова. Артиллерийский дивизион отступал по дороге на Карасубазар, однако после того как кончилось топливо, был вынужден взорвать свои орудия и уйти к партизанам. Эта группа была влита в состав Кировского отряда, а Алдаров стал его командиром.

ПР-II. Командир 48-й кавалерийской дивизии генерал Д.И. Аверкин, бросив свой штаб, ушёл в горы со взводом конной разведки и вышел в район расположения Главного штаба партизанского движения.

Штаб 48-й кавдивизии и 211 бойцов, почти не имея продовольствия, восемь суток бродили по Караби-Яйле и Тыркинским лесам. Зуйский и Колайский партизанские отряды принять их к себе отказались. Эта группа была выведена в расположение Ичкинского партизанского отряда секретарём Судакского РК ВКП(б) А.О. Османовым, который хорошо знал местность.

Из дневника И.Г. Генова: «13.11. Сегодня в 8.40 со стороны Верхнего Кокасана пришли две группы — 172 командира и бойца. Это остатки 48-й кавдивизии. Вид у всех ужасный: обросшие, оборванные, обмёрзшие, легко одетые, плохо обутые, некоторые даже без оружия. Все — голодные. Мы их отогрели, накормили, вооружили — приняли, как братьев... Ко мне пришло командование: начштаба полковник Лобов М.Т., полковой комиссар Попов Е.А., начальник политотдела майор Клеветов П.Е., врио нач. особого отдела ст. л-т Касьянов и командиры полков подполковник Городовиков Б.Б. и капитан Исаев Д.Ф. После переговоров Лобов, Попов и другие согласились остаться в моём районе. Распорядился всех обустроить — еда, мука, одежда, шанцевый инструмент — и перейти на Среднюю, где строить землянки».

Из конников 48-й КД были сформированы два отряда:

— Первый Красноармейский, численностью 111 человек под командой командира 71-го кавалерийского полка подполковника Городовикова;

— Второй Красноармейский, численностью 66 человек, под командованием капитана Д.Ф. Исаева.

14 ноября в лагерь штаба второго района пришла группа пограничников (60 человек) под руководством командира 297-го стрелкового полка 184-й стрелковой дивизии пограничных войск НКВД майора С.П. Панарина (в некоторых документах встречается другое написание фамилии — Панарьин). Не найдя общего языка с командованием второго района, группа ушла в первый район.

Суммарно в отрядах второго района насчитывалось 342 военнослужащих.

ПР-III. В отрядах района числились:

— Симферопольский № 1 — 40 краснофлотцев из 116-го отдельного артиллерийского дивизиона и 56-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона Черноморского флота;

— Симферопольский № 2 — 44 бойца из 138-го и 82-го отдельного сапёрного батальонов (армейского подчинения) Приморской армии;

— Симферопольский № 3 — 178 человек из различных частей.

В составе Алуштинского, Евпаторийского и Биюконларского отрядов 205 человек из состава 184-й СД и 48-й КД. Из военнослужащих был сформирован комендантский взвод района в составе 35 человек под командой бывшего командира взвода 3-го батальона 7-й бригады морской пехоты, младшего лейтенанта Е.А. Вихмана. Всего по ПР-III добровольно к отрядам присоединились 524 военнослужащих.

ПР-IV. В составе отрядов района находились 211 военнослужащих из различных частей. Сформирован 5-й красноармейский партизанский отряд под командой старшего лейтенанта А. Аединова

ПР-V имел в своём составе мало военнослужащих, т. к. большинство бойцов ушло в Севастополь.

Партизанами в Севастополь были проведены группы из состава разбитых частей:

— группа полковника В.Л. Абрамова — управление и комендантская рота 184-й стрелковой дивизии численностью около 300 человек;

— группа капитана Изугенева (командир миномётного дивизиона 184-й стрелковой дивизии) и майора Бабушкина (командир 434-го артиллерийского полка 156-й стрелковой дивизии), численностью около 250 человек;

— группа майора Мартыненок (командир 294-го стрелкового полка 184-й стрелковой дивизии);

— группа начальника штаба 184-й стрелковой дивизии майора Б.П. Серебрякова и т. д.

В «Отчёте ШПД о действиях партизан в Крыму в ноябре 1941 — апреле 1944 годов» в разделе «Учёт и численность личного состава...» отмечается, что после происшедшего отсева и проведения организационных мероприятий на 10—20 ноября 1941 года в партизанском движении было 3511 человек: в ПР-I — 567, в ПР-II — 873, в ПР-III — 1059, в ПР-IV — 421, в ПР-V — 221, в Керченской группе — 159, в штабах районов и комендантских взводах при них — 232 человека, что, однако, при подсчёте даёт число в 3532 партизана.

С современной точки зрения, большую часть работы партизанского отряда выгоднее выполнять небольшими диверсионно-разведывательными группами, но в то время господствовала иная точка зрения, которой придерживался и руководитель партизанского движения в Крыму А.В. Мокроусов. Расчёт был сделан на инициативу народа. К сожалению, тогда мало кто понимал, что условия изменились, и чтобы выжить, партизанскому движению нужна очень чёткая организация. А её как раз и не хватало. Воевать в партизанские отряды шли в основном люди гражданские, плохо организованные.

Тезис о предательстве татар являлся незыблемым постулатом в советской истории, который по традиции повторяется из книги в книгу. В сборнике документов «Партизанское движение в Крыму 1941—42 г.» указано: «Ещё одним исключительно важным фактором, осложнившим деятельность партизан, стало внезапно проявившееся и не прогнозированное ранее отношение определённой части местного населения к оккупантам, что касалось не только отдельных лиц, но целых групп этого населения. В частности, Манштейн в своих воспоминаниях отмечал следующее: «Татары сразу же встали на нашу сторону. Они видели в нас своих освободителей от большевистского ига, тем более что мы уважали их религиозные обычаи».³⁷

Откровенно говоря, фраза построена некорректно: от «определённой части местного населения» делается резкий переход к весьма лукавой фразе Манштейна, в которой указаны «вполне определённые» группы. Это называется «манипуляция сознанием». Но немецкие документы показывают, что масштабы коллаборационизма крымскотатарского народа с оккупантами вполне соизмеримы с масштабами коллаборационизма русского и украинского населения Крыма (а иногда даже меньше).

Тезис о спонтанном и немотивированном «кризисе лояльности» крымскотатарского народа по отношению к СССР в ноябре—декабре 1941 года критики не выдерживает и не подтверждается документами противника.

К примеру, известный крымский историк Е.Б. Мельничук без указания источника утверждает: «Начальник ПР-IV И.М. Бортников от осведомителей из с. Коуш узнал, что в последние дни октября в селе была создана резервная база СНК Крымской АССР (непонятно, для чего и для кого предназначавшаяся — А.Н.). Бортников приказал командиру Ак-Шейхского отряда забрать всё и использовать на нужды партизан, что и было исполнено. 2 ноября партизаны вывезли из Коуша девять грузовиков: муку, консервы, папиросы, вино, крой-кожу, мануфактуру, конфеты и т. д., но не успели забазировать. 3 ноября на лагерь напали немцы и уже успевшие организоваться в крупный отряд дезертиры-самооборонцы из Коуша, отобрали все запасы и вывезли обратно в Коуш, забрав по пути и стадо скота, принадлежавшее отряду».³⁸

Анализируя немецкие и румынские документы, можно прийти к выводу, что эта ситуация в начале ноября 1941 года была в принципе невозможна. 3-го ноября в Коуше не было не только «самооборонцев», но даже немецких частей, которые могли бы организовать эту «самооборону». В указанные даты мимо села ещё отступала Приморская армия. Отряд в деревне Коуш действительно был создан немцами, но это произошло спустя два месяца, в начале января 1942 года.

Безусловно, в условиях ослабления государственной власти неизбежно появляются группы мародёров и бандитов, которых, однако, при всём желании нельзя назвать «коллаборационистами». В случае с д. Коуш имела место другая ситуация.

3-го ноября 1941 года в этом районе ещё не было ни немцев, ни румын, не говоря уже о формировании ими каких-либо подразделений из местного населения. Мимо с. Коуш (ныне с. Шелковичное), в 6 километрах от него, ещё отступали части Приморской армии, разгромившие немецкий «передовой отряд Мартенса» (противотанковый дивизион 72-й ПД). Село Коуш было выбрано органами НКВД для создания базы диверсионной работы в тылу противника, для чего и завозились запасы. Никаких самооборонцев 3-го ноября (! — А.Н.) здесь быть не могло. Приведу выдержку из одного документа: «Анализ фактов, доклады командиров и комиссаров партизанских отрядов и проверка, проведённая на месте, свидетельствуют о том, что утверждение о якобы враждебном отношении большинства татарского населения Крыма к партизанам и что большинство татар перешло на службу к врагу, являются необоснованным и политически вредным. Бывшее руководство центра партизанского движения (т. Мокроусов, т. Мартынов) вместо того, чтобы дать правильную политическую оценку этим фактам, вовремя разоблачить подлую политику немецких оккупантов в отношении татарского населения, ошибочно утверждало, что большинство татар враждебно относится к партизанам, неправильно и даже вредно ориентировало руководителей отрядов в этом вопросе... В деревне Коуш группа партизан бывшего четвёртого района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь, кто свои, а кто враги. Грабёж продовольственных баз фашистами расценивали как мародёрство со стороны местного населения, любого попавшего в лес гражданина расстреливали».³⁹

Партизанское и подпольное движение на Украине в начальный период войны было очень слабым (а если говорить объективно, то до октября 1941 года оно отсутствовало в принципе). В связи с этим отсутствовала острая необходимость в создании большого количества подразделений по борьбе с партизанами и советскими парашютистами. Кроме того, главнокомандующий группы армий «Юг» фон Рундштедт имел свою точку зрения на задачи этой армейской группировки. Задачи по подавлению партизан возлагались на армейские части, но в этнических чистках войска не участвовали. В Крыму в ноябре 1941 года эту задачу выполняла только айнзацкоманда «D».

По состоянию на начало ноября 1941 года в группе армий «Юг» действовал всего один батальон «Шума» (будущий 201-й) численностью 650 человек, созданный из батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», но и он находился ещё в стадии формирования. С его бойцами заключались годовые контракты (с 1 декабря 1941 года по 1 декабря 1942 года). К этому моменту в группах армий «Центр» и «Север» уже действовали два латвийских и один литовский батальон Шума. В декабре 1941 года были созданы ещё пять прибалтийских батальонов Шума. На территории бывшей УССР с партизанами достаточно успешно боролись охранные дивизии 213, 444, 454.

По состоянию на ноябрь 1941 года в составе 444-й охранной дивизии числятся добровольческие 444-я казачья сотня и 444-я туркестанская сотня. Информации о других восточных формированиях в составе группы армий «Юг» нет. В Крыму таких формирований не было. Задача по борьбе с партизанами возлагалась только на армейские части. Безусловно, среди местного населения у оккупантов нашлись помощники. В донесении Мокроусова от 27 ноября указывалось: «С 7 ноября 1941 г. Бахчисарайский отряд в течение двух дней вёл стычки с отрядами жандармерии, расположенной в д. Бия-Сала. В результате было уничтожено: 13 немцев, с нашей стороны убит командир Бахчисарайского отряда т. Сизов и два бойца ранены. Нами расстреляны как предатели, служившие проводниками для немцев: Анохин — инженер Бешуй-Копи, Налимский — житель деревни Саблы и секретарь Бешуйского сельсовета. В дер. Корбек немцами изъяты оставшиеся коммунисты и комсомольцы, взятые как заложники, судьба их неизвестна».⁴⁰

При этом следует заметить, что процесс сотрудничества населения с немцами в Крыму начался далеко не сразу. Этому предшествовала долгая и целенаправленная работа немцев.

Вот что пишет в своей докладной записке, датированной июлем 1942 года, один из руководителей партизанского движения И. Вергасов: «Первые два месяца связь с сёлами была хорошая, население партизан поддерживало, особенно русское. Противник провёл большую и хитрую работу среди татар. Первое его мероприятие — это лояльность к татарам, даже заискивание, открытие мечетей, организация мусульманских «безвинных комитетов», в то же время с нашей стороны — отсутствие всякой политической агитации, а зачастую вызывание озлобления к партизанам, которое допускалось в связи с изъятием скота, кое-где без разбора, конфискацией продовольствия, забранного с наших баз, где иногда допускались промахи. Противник все эти обстоятельства хитро использовал».

Лишь в середине декабря 1941 года в немецких документах (штаб по борьбе с партизанским движением оберста Штефануса) появляется запись: «Наконец удалось наладить взаимоотношения с лидерами МАГОМЕТАН».⁴¹ Эта фраза означает, что речь идёт не об этнических группах, а, скорее, о религиозных. Немцы, действуя по принципу «разделяй и властвуй» начали заигрывание с разными религиозными группами (и не только с мусульманами, но и с православными священнослужителями, и православными армянскими духовными лидерами, и с лидерами католиков, которые тоже были недовольны советскими гонениями на церковь).

Е.Б. Мельничук абсолютно справедливо указывает: «Немецкое командование в приказах, отчётах и многочисленных пропагандистских материалах использовало понятие «татары» и «мусульмане», которые, однако, не означали «весь народ», «все татары и все мусульмане», равно как и «все греки, болгары и армяне», выселенные из Крыма после освобождения в 1944 году. Применение этих обобщённых терминов преследовало вполне определённые подрывные цели — создать видимость широкомасштабной поддержки оккупационного режима одной из основных этнических групп населения Крыма, связать татар своеобразной круговой порукой, обострить межнациональные отношения и тем самым осложнить положение значительного числа татар, находившихся в партизанских отрядах. На это же были направлены приказы и постановления оккупационной администрации и так называемых «органов самоуправления» в Симферополе о регистрации татар, украинцев, итальянцев, румын и даже молдаван с целью получения документов, подтверждающих национальность, для создания им более приемлемых условий жизни по сравнению с другими национальными группами населения».⁴²

Но в Крыму, действительно, существовала большая группа населения, недружественная политике СССР.

«Определённой частью местного населения» являлись люди, недовольные советской властью, вне зависимости от их религиозной и этнической принадлежности. Наибольшее количество доносов, послуживших причиной краха партизанского движения на начальном этапе, поступило от тех, кто был недоволен советским государством (и лишь немногие из них были татарами). Приведу только один пример: «Бывший царский генерал, проживающий в Симферополе, сообщил: в бывшем Козьмо-Дамианском монастыре, в 15 км от Алушты, укрылись коммунисты и партизаны, оборудовав там базу. Лидером этих партизан является один нытик (так в оригинале — А.Н.) Мокроусов (в оригинале написано Makra Usof — А.Н.), убеждённый коммунист, в возрасте 50—60 лет. Сообщивший об этом вызвался быть проводником и сообщил другие полезные сведения».

Есть и ещё одно уточнение во всей этой истории. Правда, раньше об этом говорить было «неполиткорректно». Немецкие документы говорят однозначно о том, что самые тяжёлые поражения партизанскому движению нанесли отнюдь не немецкие части и не «самооборонцы», роль которых в карательных операциях была незначительной. Тяжелейшие поражения партизанам нанесли... румыны. Если говорить конкретно, то наибольшей жестокостью по отношению к партизанам отличились 1-я горнострелковая бригада (командир — бригадный генерал М. Ласкар) и 4-я горнострелковая бригада (командир — бригадный генерал Г. Манолиу). Чуть менее активно действовали 8-я кавбригада румын (2-й и 4-й кавполки, командующий — бригадный генерал Теодорини) и 3-й мотомеханизированный кавполк той же бригады, действовавший вместе с 1-й горной бригадой. Немцев в этих мероприятиях было мало, не считая SD, жандармерии и эпизодически привлекаемых частей — их было всего четыре противотанковых дивизиона: 150-й, 240-й, 52-й и 24-й. Особо отличился в операциях против партизан 150-й противотанковый дивизион (50-й ПД). Но в 1941—42 году главной силой, действующей против партизан, были именно румыны.

И. Вергасов, «выполняя политику партии», вывел в своей книге реальный позитивный персонаж — румына Томы Апостола, перешедшего на сторону партизан. Этот факт, действительно, имел место. О нём же пишет и М.А. Македонский. Но в реальности всё было совсем иначе.

В некоторых работах, посвящённых этой теме, утверждается, что татарские самооборонцы были вооружены некими дубинками, которыми они разбивали головы пленным партизанам.

Мне довелось принимать участие в подъёме останков погибших партизан. Действительно, некоторые черепа были разбиты, но сделано это было не некой мифической «дубинкой», а обухом бартки — гуцульского топорика (его ещё называют валашкой), который часто использовался румынскими горными стрелками. В одном из захоронений удалось найти и сам топорик со сломанным древком. В другом случае использовался ледоруб. Автор никоим образом не оправдывает предателей, но подходить к вопросу нужно взвешенно, перепроверяя (там, где это возможно) информацию другими источниками. Скрывая роль румынских войск в карательных операциях, советская история очень часто перекладывала ответственность на карательные отряды из местного населения. Это было связано с тем, что в ходе войны Румыния стала союзником СССР и позже вошла в Варшавский договор. В связи с этим считалось «неполиткорректным» вспоминать о зверствах румын в Крыму.

Примечания

1. Текст Гаагской конвенции 1907 г. даётся в переводе.

2. Партизанское движение в Крыму — Сборник документов СОНАТ, Симферополь 2006 г.

3. Партизанское движение в Крыму — Сборник документов СОНАТ, Симферополь, 2006 г.

4. Госархив в АР Крым, ф. П-1, оп. 1, д. 2068, л. 75. Подлинник.

5. Госархив в АР Крым, ф. П-1, оп. 1, д. 2068, л. 78—81. Подлинник.

6. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне. — Львов «Гриф-фонд» 2008 г.

7. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне. — Львов, «Гриф-фонд» 2008 г.

8. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне. — Львов, «Гриф-фонд» 2008 г.

9. Партизанское движение в Крыму — Сборник документов СОНАТ, Симферополь, 2006 г.

10. Улу-Узень — совр. Генеральское, Капсихор — совр. Морское, Ускут — совр. Приветное.

11. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне. — Львов, «Гриф-фонд» 2008 г.

12. NARA T-312 R-364 fr. 0688.

13. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне. — Львов, «Гриф-фонд» 2008 г.

14. NARA T-312 R-364 fr. 0634.

15. NARA T-315 R-2342.

16. NARA T-312 R-364 fr. 0678.

17. См., например, Скоробов К. Воспоминания. Архив ГМГООС. Фотокопия. Архив автора.

18. Партизанское движение в Крыму — Сборник документов СОНАТ, Симферополь, 2006 г.

19. Фотокопия документа приведена в соответствующем разделе.

20. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне.

21. По написанию фамилии заместителя командира отряда идут разночтения, в некоторых источниках он указан как Мешметдинов. Но во всех случаях речь идёт о сотруднике НКВД Софиане Нишметдинове. В приводимых документах написание фамилии даётся так, как в документе.

22. NARA T-315 R-2342.

23. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне. — Львов «Гриф-фонд», 2008 г.

24. NARA T-311 R-364.

25. NARA T-311 R-364.

26. Совр. Баштановка.

27. Совр. Кудрино.

28. Совр. Верхоречье.

29. NARA T-315 R-2342.

30. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне.

31. NARA T-315 R-2342.

32. NARA T-315 R-2342.

33. Партизанское движение в Крыму в период Великой Отечественной войны. Сборник документов и материалов. 1941—1944 гг. / А.В. Мальгин, Л.П. Кравцова, Л.Л. Сергиенко. — Симферополь: СОНАТ, 2006.

34. Партизанское движение в Крыму в период Великой Отечественной войны. Сборник документов и материалов. 1941—1944 гг. / А.В. Мальгин, Л.П. Кравцова, Л.Л. Сергиенко. — Симферополь: СОНАТ, 2006.

35. NARA T-315 R-2342.

36. NARA T-312 R-365 fr. 0041.

37. Партизанское движение в Крыму — Сборник документов, СОНАТ, Симферополь, 2006 г.

38. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне.

39. Выписка из протокола № 36 Заседания Крымского Обкома ВКП(б) от 18.11.1942 г., г. Сочи «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, о мерах по ликвидации этих ошибок и усилению политической работы среди татарского населения».

40. Госархив в АР Крым, ф. П-151, оп. 1, д. 21, л. 6—9. Подлинник.

41. NARA T-311 R-364.

42. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму. Книга 1. Накануне.