Взлет и падение княжества Феодоро в XV веке

В 1411 году в итальянских документах впервые упоминается имя феодоритского князя Алексея, правившего до 1446 года^*. Во время его правления княжество Феодоро достигает своего расцвета. Территория княжества занимала значительную часть юго-западного Крыма, простираясь от Херсона до Алушты, включая сам Херсон, крепости Каламиту (Инкерман) и Фуну, но исключая селения консульства Чембало (Балаклава) и территорию капитанства Готия, принадлежавшую генуэзцам^**. Т.М. Фадеева насчитала на территории княжества около 22—26 феодальных вотчин¹. По мнению В.Л. Мыца, именно при князе Алексее Феодоро-Мангуп приобретает известный нам по сей день архитектурный облик. На территории города в 1425 году возводится монументальный европейского облика дворец с башней-донжоном, строится цитадель и храм-октагон². Во внешней политике Алексей пошел на резкую конфронтацию с генуэзцами. В результате военной операции 1422 года ему удалось завоевать генуэзскую крепость Чембало (Балаклаву), но генуэзцы не пожелали смириться с потерей важнейшей колонии на западе Крыма и довольно быстро вернули ее назад. В 1433 году Алексей вновь захватывает Чембало; однако в результате карательной операции Карло Ломеллини генуэзцы отвоевывают ее опять, разрушив при этом также и феодоритскую крепость Каламиту и часть других селений и укреплений княжества.

Один из источников XV века так характеризует этого харизматичного князя:

Кто же не знает о великом Алексии,
Муже страшном и сильном в боях,
Остром разумом и еще более быстром в действиях?
Это — несокрушимый столп Хазарии,
Яркий светоч для своих подданных,
В боях воитель неустрашимый,
Одним видом своим обращающий в бегство врагов.
Он еще при жизни есть солнце, обходящее небо,
Обливающее своими лучами всю землю Готфийскую...

(перевод Д.С. Спиридонова)³

Как мы видим, здесь Алексей I горделиво именуется не только «солнцем» Готии, но и «столпом Хазарии» (под «Хазарией» в XIII—XV веках обыкновенно понимали весь Крым или его восточную часть)⁴. Другой источник, греческая надпись 1425 года, именует его «правителем города Феодоро и Поморья». О политическом влиянии и общей харизматичности Алексея свидетельствует и тот факт, что даже в 70-е годы XV века княжество Феодоро иногда называлось графство «Алекса»⁵.

Для укрепления статуса княжества Алексей заключает два династических брака с византийскими родами. В 1425 году Иоанн, старший сын Алексея I, женится на представительнице византийской правящей династии, Марии Палеолог⁶; с этого момента двуглавый византийский орел входит в геральдическую символику феодоритской княжеской династии. В 1426 (или 1429) году дочь Алексея I выходит замуж за деспота Давида Комнина. «В том же году [1426/1429], в месяце ноябре прибыла также из Готии василисса госпожа Мария, дочь господина Алексея доната из Феодоро, и была венчана с благочестивым деспотом, своим мужем Давидом Великим Комнином», — так об этом знаменательном событии повествует Трапезунтская хроника Михаила Панарета⁷.

Крепость Чембало (Балаклава) — камень преткновения в отношениях между генуэзцами и князьями Феодоро. Захваченная князем Алексеем в 1433 году, она была отвоевана генуэзцами уже год спустя

Все вышеуказанное позволяет прийти к выводу о том, что к 20-м годам XV века фактически завершается формирование княжества Феодоро, нового феодального государства на территории юго-западного Крыма со всеми атрибутами государственности — геральдической символикой, границами, внешней политикой, династическими связями с другими государствами⁸. В середине XV века Хаджи Гирей, основатель правящей династии крымских ханов, делает Кырк-Йер первой столицей независимого от Золотой Орды Крымского ханства. Таким образом, к середине XV века на территории Крымского полуострова фактически действуют три основные силы: Крымское ханство с центрами в Солхате и Кырк-Йере, греко-гото-аланское княжество Феодоро со столицей в городе Мангупе и генуэзские города и поселения вдоль береговой линии от Керчи до Чембало (Балаклавы), включающие Каффу — главный административный центр.

С 1434 года (в качестве соправителя при Алексее I) и по 1458 год в Феодоро правил князь с именем / прозвищем Олобей (по всей видимости, искаженное тюркское Улу-бей). Можно предположить, что во второй половине XV века территория княжества Феодоро была поделена на уделы между сыновьями Алексея I. Западной частью княжества, видимо, владел Исаак и еще двое (?) сыновей или внуков Алексея I, в то время как восточные земли принадлежали, по-видимому, Алексею II, Бердибеку и Александру. С 1458 по 1459 (?) городом Феодоро правил князь Алексей II, с 1459 по 1465 (?) — князь Кейхиби (Кяхья-Бей?), а с 1465 по 1475 — князь Исаак («Исайко» русских источников)⁹.

Великий князь московский Иван III Васильевич(правил с 1462 по 1505 гг.). Его будущую жену, Софию Палеолог, сопровождал в поездке в Россию князь Константин из «Мавнукского [мангупского?] града»; сам Иван III позднее хотел женить своего сына на мангупской княжне

В 1453 году под ударом Османской империи пал оплот православного христианства, город Константинополь. В 1454 году османские войска впервые атаковали Каффу. Несмотря на то, что город сумел защитить себя, было очевидно, что османы еще вернутся. Ввиду надвигающейся опасности отношения между княжеством Феодоро и генуэзцами во многом улучшились. Как следствие, в 1469/1470 году Исаак подписал мирный договор с генуэзцами. По всей видимости, перед лицом неотвратимо приближающейся османской опасности князья Феодоро, в поисках помощи от других государств, попытались заключить несколько династических браков, которые могли бы укрепить их пошатнувшуюся мощь. Так, в 1472 году мангупская княжна Мария Асанина Палеологиня была выдана замуж за молдавского господаря Стефана III Великого (1429—1504). Самая древняя молдавская хроника сообщает нам об этих событиях следующим образом: «В год 6980 [1472] 4 сентября воевода Стефан привез Марию из Магопа [Magop], на которой он женился»¹⁰. Казалось бы, зачем великому европейскому правителю и полководцу, каким являлся Стефан, был нужен династический брак с представительницей небольшого провинциального княжества? Дело в том, что таким образом еще одно государство включалось в антитурецкую коалицию, состоящую из Молдавского княжества, государства Ак-Коюнлу, Польши, Кипра, Венгрии и Венеции. Кроме того, огромное значение придавалось Стефаном факту происхождения мангупской княжны от императорского рода Палеологов: провинциальная княгиня была отпрыском одной из величайших европейских династий. Благодаря этому браку, в случае победы над османами, Стефан мог бы претендовать на византийский престол.

О связях династии князей Феодоро с Палеологами сообщает также свидетельство 1472 года, согласно которому ко двору Ивана III вместе с Софией Палеолог, племянницей последнего византийского императора, прибыл князь Константин из «Мавнукского града», позднее известный как преподобный Кассиан Углицкий. По мнению Ф.К. Бруна, под топонимом «Мавнукский» следовало понимать искаженное название Мангупа; более того, ученый предложил, что этот Константин был родственником мангупского князя Алексея¹¹.

Красноглиняная поливная чаша с монограммой имени Исаака — последнего князя Феодоро (из слоя пожара 1475 года на Мангупе; по В.Л. Мыцу)

Незадолго до османского вторжения князь Исаак вел переговоры еще об одном династическом браке. На этот раз князь желал породниться с московским царем Иваном III путем выдачи своей дочери замуж за сына царя. Приехавший в Феодоро боярин Никита Беклемишев был принят Исааком и даже удостоился чести увидеть его дочь. Посредником при переговорах был каффинский еврей Ходжа Бикеш Кёккёз, известный в русских документах как «Хозя Кокос». Ему было поручено тайком узнать о том, сколько же приданого мангупский князь Исайко должен был дать российскому царю (в оригинале: «...что взятка с девкою, на колко тысяч золотых?»)¹². Брак уже был, что называется на мази, но... ему так и не суждено было состояться из-за бурных событий 1475 года.

Управлявший Феодоро с 1465 года Исаак еще в 1474 году решил урегулировать отношения с Османской Портой и признал своим сюзереном турецкого султана Мехмеда II Завоевателя¹³. Это не устраивало ни Стефана III, ни феодоритского князя Александра, брата Исаака. Александр вскоре бежал в Молдавию, вернувшись в июне 1475 года в Феодоро с военной помощью в виде гвардии из 300 вооруженных сицилийцев (эта гвардия была послана венгерским королем Матьяшем I Корвином господарю Стефану, который, в свою очередь, отрядил сицилийцев на помощь Александру)¹⁴. По всей видимости, в ходе дворцового переворота в мае — июне 1475 года Исаак был свергнут и убит собственным братом. В результате этих событий Феодоро-Мангуп (а именно так, Мангуп (Мангоп), стали называть город источники незадолго до 1475 года) становится на некоторое время государством европейского масштаба, о судьбе которого беспокоятся такие крупные правители того времени, как упомянутые выше Матьяш Корвин и Стефан Великий.

Турецкий султан Мехмед II Завоеватель (1432—1481). В его правление был захвачен Константинополь, Крым и часть Балкан

В то же время в остальном Крыму происходят не менее бурные события. В результате конфликта с Эминеком, беем из рода Ширинов, крымский хан Менгли Гирей I прячется в Каффе. Осадив город, Эминек призывает к помощи султана Мехмеда I, который нуждался только лишь в предлоге, чтобы начать военную кампанию против Крыма. Завоеванию Крыма Османская Турция придавала огромное значение. Для захвата полуострова был направлен флот, состоящий из 370 судов (для сравнения, на завоевание столицы православного мира, города Константинополя, было отправлено 420 судов)¹⁵. 31 мая османский флот под командованием визиря Гедик Ахмед-паши подошел к стенам Каффы. Несмотря на мощную крепостную систему, ослабленная татарской осадой крепость сдалась на милость победителя уже 6 июня. Позднее пали и другие генуэзские фактории — Солдайя и Чембало.

В июне/июле 1475 года османские войска подошли к стенам Феодоро. Ко времени османского вторжения в Крым княжество Феодоро представляло собой устоявшееся государственное образование, включавшее в себя ряд укрепленных пунктов со столицей в городе Феодоро-Мангупе. При этом Мангуп являлся административным, военным, торгово-ремесленным и культурно-идеологическим центром примыкавшей к нему сельской округи. Осада Феодоро оказалась одной из самых сложных и затяжных военных кампаний турецкой армии в Европе. Причиной тому были, с одной стороны, героизм феодоритов, и прекрасный крепостной ансамбль — с другой. Сложно определить, сколько именно защитников находилось в осажденной крепости. На наш взгляд, даже учитывая тот факт, что среди осажденных были 300 сицилийских воинов, присланных воеводой Стефаном, бежавшие на Мангуп из уже завоеванных османами итальянских городов генуэзцы, а также жители окрестных феодоритских крепостей и деревень, общее число осажденных едва ли могло превышать несколько тысяч^***.

Строительная надпись на греческом языке из балки Табана-Дере на Мангупе. В ней рассказывается о перестройке стены Цулабегом, сыном Полета в 1503 году (гипотеза А.Ю. Виноградова, датировавшего данную надпись концом X века, многим представляется спорной)

Город был взят штурмом войсками под предводительством Гедик Ахмед-паши лишь в декабре 1475 года после шестимесячной осады. Об осаде города и обстоятельствах его взятия подробно рассказывает ряд европейских и турецких хроник, русские летописи, а также различные делопроизводственные документы. Помимо правящего князя Александра в крепости находился еще один представитель феодоритской династии, по-видимому, его брат, называемый в османских источниках Текфур или Текур (осм. «правитель, князь»). После начала осады Текфур покинул Феодоро, перешел на сторону нападавших и неоднократно появлялся под стенами города, уговаривая осажденных сдаться на милость победителей. Тем не менее крепость продолжала стоически обороняться. Защитники отражали одну за одной атаки осман, пока нападавшие не пустились на военную хитрость. Сымитировав прекращение осады, османы сделали вид, что уходят, оставив часть войск в засаде. Когда осажденные открыли ворота и начали выходить из крепости, чтобы пополнить запасы продовольствия, сидевшие в засаде воины бросились в атаку и вторглись в крепость, убивая отчаянно защищавшихся феодоритов. Последним очагом обороны стала цитадель на мысе Тешкли-бурун¹⁶.

Судьба захваченного города была трагична. Как писал османский хронист Сад ад-Дин, воители ислама «обрушили дождь из тысячи бед, горе им [т. е. защитникам], на их головы, заставив их плавать в море крови, разорвав одеяние их жизней»¹⁷. О том, какое впечатление на современников произвел захват Мангупа, свидетельствуют упоминания об этом событии в русских летописях. Так, автор Софийской второй летописи, предостерегая русичей от возможного турецкого нападения и взывая к их мужеству, пишет: «Якоже пострадаша инии велиции славнии земли от турков, еже Болгаре глаголю и рекомии Греци, и Трапизонь... и Хорваты, и Босна, и Манкуп, и Кафа и инии мнозии земли, иже не сташа мужествени, и погибоша и отечество свое изгубиша и землю и государство...»¹⁸ Добавим, что падение Мангупа стало сюжетом для художественной повести, написанной в XIX веке краеведом В.Х. Кондараки, а также для романа «Мангупская княжна» А. Когана^****.

Уцелевшее христианское население города было переписано и включено в османскую налоговую систему. Александра и других членов правящей династии Феодоро доставили в Стамбул и через какое-то время обезглавили (по другой версии — задушили)¹⁹. Стефан Великий не забыл о судьбе своего ставленника и пытался договориться о его освобождении. В мае 1476 г. Александр и другие «князья Готии» (altri signori di Gutia) еще были живы, находясь в турецкой тюрьме. Тем не менее, им не удалось избежать смерти. Жену и дочерей Александра определили в султанский гарем, в то время как его маленький сын был «сделан турком», т. е., по-видимому, обращен в ислам. Сам Мангуп (после османского завоевания греческое название — Феодоро — полностью вышло из употребления) превратился в центр османского военно-административного округа, Мангупского кадылыка. В его состав, по сведениям Эвлии Челеби, входило 150 (согласно другой рукописи — 70) деревень²⁰. В крепость был назначен комендант-диздар и гарнизон из османских солдат.

После завоевания Мангупа христианское население стало постепенно оставлять город, и ко второй половине XVII века в нем практически не осталось христиан. На их месте обосновалась небольшая (ок. 60—80 семейств) община иудеев-караимов, поселившихся там, вероятнее всего, не ранее середины XV века.²¹ Так завершилась история недолговечного взлета и падения княжества Феодоро как независимого политического образования в юго-западном Крыму, на территории которого проживало смешанное византийское, готское и аланское население. Однако в истории этнических готов точка еще не была поставлена.

Примечания

*. Об этническом происхождении феодоритской княжеской династии, а также о традиционном отождествлении князей Феодоро с Гаврасами мы расскажем в разделе «Греки, армяне, готы, адыги: ученые в поисках этнических корней исчезнувшей династии» 2-й главы нашей книги.

**. «Капитанством Готия» (Capitaneatus Gotie) называлась часть прибрежных готских земель от Чембало (Балаклавы) до Солдайи, отошедших к генуэзцам со всеми поселениями и христианским населением по договору 1381 года, заключенному с татарами (подробнее о проблематичности установления точных границ Капитанства Готии см. Типаков В.А. Общины Готии и Капитанство Готии в уставе Каффы 1449 г. // Культура народов Причерноморья. 1999. № 6. С. 218—224).

***. См. доку менты, цитируемые Н. Бэнеску (Bănescu N. Contribution a l'histoire de la seigneurie de Théodoro-Mangoup en Crimée // Byzantinische Zeitschrift. 1925. Band 35. P. 33—34). Для сравнения, по османским данным первой четверти XVI века, население Мангупского кадылыка (османского округа), приблизительно совпадающего территориально с княжеством Феодоро, составляло около 9 тысяч. На наш взгляд, вряд ли население осажденного Феодоро могло превышать эту цифру. Кстати, несмотря на то, что большинство источников сообщает о пленении Менгли Гирея в осажденной Каффе в 1475 году, отметим, что согласно некоторым источникам, Менгли Гирею удалось покинуть Каффу вместе с генуэзцами. Позднее, по данным этих источников, он нашел убежище в Феодоро-Мангупе (Vasiliev. P. 260—261; Le Khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi / Présenté par A. Bennigsen, P.N. Boratav, D. Desaive et Ch. Lemercier-Quelquejay. Paris, 1978. P. 39—40, 57).

****. Кондараки В.Х. Князь Исай. Последний владетель Мангупа в Крыму // Он же. В память столетия Крыма. М., 1883; Коган А. Мангупская княжна. Кишинев, 1984. Ф. Степанов уже в послевоенное время записал легенду «Александр — князь Мангупский» (см. Легенды Крыма / Сост. Г. Таран. Симферополь, 1974. С. 64—68). Владлен Авинда (псевдоним В.П. Гончарова) также записал легенду о падении Мангупа, рассказанную его учителем, немцем по национальности. Согласно этой легенде, раненый защитник Мангупа, Теодорих Вальц, вместе с тремя другими уцелевшими готами выбрался из захваченной турками крепости по веревке, сплетенной из женских волос (Авинда В. Пещерные города Крыма. Симферополь, 1999. С. 90, 92). Несмотря на очевидную историческую несостоятельность этих легенд (к примеру, наличие у средневекового гота современной немецкой фамилии «Вальц»), интересен сам по себе тот факт, что даже в XX веке жители Крыма сочиняли легенды о падении княжества Феодоро. Сюжет, связанный с попыткой женить сына Ивана III на мангупской княжне, был использован писателем А. Крупняковым в романе «У моря Русского» (Симферополь, 1961; 1965).

1. Фадеева Т.М., Шапошников А.К. Княжество Феодоро и его князья. Симферополь, 2005. С. 158.

2. Мыц. С. 506.

3. Спиридонов Д.С. Заметки из истории эллинства в Крыму // ИТОИАЭ. 1928. Т. 2. С.

4. Кизилов М.Б. Топоним «Хазария» в источниках позднесредневекового и раннего нового времени // Хазары: миф и история. М.; Иерусалим, 2010. С. 307—315.

5. Колли Л.П. Документы о падении Каффы // ИТУАК. 1911. № 45. С. 17.

6. Полное имя «Мария Асанина Палеологина Цамблаконина».

7. Цитирую по Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро. Екатеринбург, 2001. С. 210; ср. Михаил Панарет. Трапезунтская хроника // Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом восточных языков. М. 1905. С. 44.

8. Мыц. С. 151—152, 505—506.

9. Мыц. С. 401—402.

10. Bănescu N. Contribution a l'histoire de la seigneurie de Théodoro-Mangoup en Crimée // Byzantinische Zeitschrift. 1925. Band 35. P. 22; ср. Славянско-молдавские летописи XV—XVI веков. М. 1976. С. 118. Одним из важнейших источников об этом браке является погребальная пелена Марии с текстом на церковнославянском языке, византийским двуглавым орлом и другой символикой (см. серию статей о Марие и ее погребальной пелене в МАР. P. 69—183).

11. Брун Ф.К. Черноморские готы и следы долгого их пребывания в Южной России // Черноморье. Сборник исследований по исторической географии Южной России Ф. Бруна. Ч. II. Одесса, 1880. С. 231; [Головин Н.Г.] Несколько слов о роде греческих князей Комниных. М., 1854. С. 12, прим. 8.

12. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою ордами и с Турцией Т. 1 // Сборник императорского русского исторического общества. 1884. Т. 41. СПб., 1884. С. 13; ср. Карамзин Н.М. История государства российского. СПб., 1842. Кн. II. Т. VI. Стб. 56; там же. Примечания к т. VI. Стб. 29. Прим. 125. О Кёккёзе см. Кизилов. Крымская Иудея... С. 191—194.

13. Мыц. С. 413.

14. Vasiliev. P. 261, ft. 3.

15. Новичев А.Д. История Турции. Л., 1963. С. 53.

16. См. реконструкцию хода осады в Vasiliev. 1936, р. 249—165; Герцен. Крепостной ансамбль... С. 147—154; он же. По поводу новой публикации турецкого источника о завоевании Крыма // МАИЭТ. 2001. Вып. 8. С. 366—387; он же. Молдавия и княжество Феодоро в 1475 г. // АДСВ. 2004. Вып. 35. С. 226—240; Мыц. 480, 496499. Наиболее подробно эта проблема освещена в Руев В.Л. Турецкое вторжение в Крым в 1475 г. Симферополь, 2013.; см. он же. К вопросу о применении турками военной хитрости в период осады Мангупа в 1475 г. // Культура народов Причерноморья. 2008. Вып. 128. С. 127—131; он же. Османская огнестрельная артиллерия 1475 г. на Мангупе: историко-археологический обзор // МАИЭТ. 2010. Вып. 16. С. 296—327; он же. Начальный этап блокады Мангупа османами в 1475 г. // Культура народов Причерноморья. 2011. Вып. 196. Т. 2. С. 87—93).

17. Vasiliev. P. 257.

18. Софийская вторая летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 6. Вып. 2. М., 2001. Стб. 311.

19. См. письмо председателя Рагузского городского совета дожу П. Мочениго (Колли Л.П. Документы о падении Каффы // ИТУАК. 1911. № 45. С. 17); ср. Vasiliev. P. 262—263.

20. Эвлия Челеби. Книга путешествия / Пер. Е. Бахревского. Симферополь, 1999. С. 33; Ewlija Czelebi. Księga podróžy Ewliji Czelebiego (Wybór) / Red. Z. Abrachamowicz. Warszawa, 1969. S. 260.

21. Fisher A. The Ottoman Crimea in the Mid-Seventeenth Century: Some Problems and Preliminary Considerations // HUS. 1979—1980. Vol. III/IV. Part I. P. 221—224.