Тени забытых предков: шведские ученые в поисках крымских готов

Пожалуй, ни в одной другой стране идеология готицизма, т. е. уже упоминавшаяся нами теория о происхождении того или иного народа от древних готов, не была развита так, как в Швеции. Уже в XI и XII веках местные источники упоминают о якобы готском происхождении правящей семьи шведских королей. К примеру, в некоторых документах XII века конунги Карл VII Сверкерссон (1160—1167) и Кнут I Эрикссон (1167—1196) именуются королями «шведов и готов». В 1278 году конунг Магнус III (1275—1290) официально именовал себя «королем шведов, готов и вандалов». Другой король, Карл IX Ваза (1604—1611), еще до официального восхождения на престол опубликовал в 1598 году свое генеалогическое древо, восходящее, ни много ни мало, к библейскому Магогу, сыну Яфета (Иафета), внуку Ноя. Опираясь преимущественно на показания готского историка Иордана, Исидора Севильского и на некоторые другие источники, европейские ученые средневековья полагали, что Швеция была тождественна Скифии и Готии; шведы, понимаемые также как готы и скифы, объявлялись потомками библейских Гога и Магога. В первой половине XIV века анонимный переводчик Библии на шведский язык во введении к своему переводу упомянул, что «все народы Европы произошли от готов, а готы от Магога, внука Яфета^* [...] поэтому Швеция и Готланд являются древнейшей страной»¹.

Дальнейшее развитие этого исторического сюжета пришлось на 1442 год, когда присутствовавший на Базельском церковном конгрессе шведский ученый Николаус Рагвальди (Нильс Рагвальдссон) заявил, что имя готов «крепко укоренилось лишь в государстве шведов, т.к. от них готское имя распространилось в других государствах, как об этом говорят источники»². Таким образом, шведы фактически были объявлены единственными законными правопреемниками древних готов. В XVI веке эта точка зрения была развита другим шведским ученым, Иоанном Магнусом (известном также как Юхан Монссон; 1488—1544). Он предположил, что готский алфавит (т.е. шведские руны) появились гораздо раньше, чем латинский алфавит у римлян. Другой ученый, Георг Стирнхельм (или Стирнгельм; 1598—1672), утверждал, что древнейшим языком человечества был «скифский», т. е. древнешведский, древнеисландский и готский.

«Атлантика» Олафа Рудбека (Уппсала, 1679). Страница с посвящением книги Карлу XI: монарх официально именуется «королем шведов, готов и вандалов» (Sweriges, Giȯthes och Wendes Konung)

Культ всего готского особенно развивается в Швеции во время правления короля Густава II Адольфа (1594—1632), пытавшегося во время Тридцатилетней войны «возродить бессмертную славу» этого древнего народа³. Не случайно, что именно в Швецию в качестве военной добычи был привезен в 1648 знаменитый рукописный кодекс готской Библии, т.н. Codex argenteus (лат. «Серебряный кодекс»). В том, что шведские ученые и короли стали возводить происхождение шведов к древним готам, а от них — к библейскому Магогу и Яфету, нет ничего удивительного. Шведы, как и любой другой народ, нуждались в «великом» и «доблестном» прошлом, а если о нем не было никаких упоминаний в источниках — это прошлое просто надо было придумать. В данном случае древние готы были идеальными предками, чье происхождение, согласно данным науки того времени, восходило к библейским временам, и чьи деяния, описанные еще в античных источниках, в свое время заставляли трепетать всю Европу. Подобный механизм «изобретения» для своего народа «великого» прошлого вполне понятен. Можно вспомнить, что в XVI—XVIII веках польская шляхта заговорила о своем происхождении от сарматов, а запорожские казаки — от хазар⁴.

В контексте «готизации» государственной идеологии в Швеции становится более понятен устойчивый интерес к готской истории со стороны шведских ученых, особенно усилившийся ко второй половине XVII века. Апогеем «готизации» местной науки становится написанный на шведском и латинском языках монументальный труд «Атлантида, или Манхейм» знаменитого шведского ученого Олафа Рудбека (иначе Улофа Рюдбека; 1630—1702). Рудбек был, пожалуй, самым известным шведским ученым-энциклопедистом раннего нового времени. Его профессиональная деятельность была воистину многогранна: врач, анатом, ботаник и зоолог, Рудбек составил несколько монументальных трудов и коллекций, посвященных флоре и фауне Швеции. В течение 30 лет он занимал ректорский пост в Уппсальском университете. Благодаря его усилиям в 1669 году университет получил в дар уникальную коллекцию рукописей, содержавшую, среди прочего, манускрипт Младшей Эдды и уже упоминавшийся «Серебряный кодекс»⁵. К сожалению, в отличие от его естественно-научных трудов, основанных на точных данных и наблюдениях, самая известная работа Рудбека — «Атлантида» — была построена в основном на псевдонаучных домыслах, ура-патриотическом желании возвеличить собственную страну и даже на сфальсифицированных или сознательно искаженных Источниковых данных.

Шведский ученый-энциклопедист Олаф Рудбек (портрет кисти М. Мийтенса, 1696 год)

Вкратце историческая концепция Рудбека выглядела следующим образом. После окончания всемирного Потопа Яфет и его потомство поселяется на территории Швеции, называемой также «Атлантидой» по имени Атласа, сына Яфета. Кроме того, Швеция была известна древним географам под названием «Остров Гипербореев», «Скифия», «Балтия», «Скандия», «Готия», «Туле» и некоторыми другими. Как следствие, именно Швеция являлась колыбелью всех прочих народов, позднее расселившихся с ее территории. Столицей Атлантиды был шведский город Уппсала⁶ с храмом, находившемся на месте тамошнего языческого святилища. Древнейшим народом человечества являлись скифы, расселившиеся позднее под именами разных богов (Юпитер, Сатурн, Борей, Нептун, Посейдон и пр.) по территории земли и основавшие там свои государства. Древнейшим алфавитом человечества были готские руны, на основании которых позднее была изобретена греческая и еврейская письменность. Несмотря на полную псевдоисторичность этого труда, бросающуюся в глаза любому современному читателю, отметим, что определенного уважения заслуживают попытки Рудбека проводить сравнительно-исторический и лингвистический анализ источников, подтверждая их данными эпиграфики и этнографии.

Читатель может спросить, зачем же, собственно говоря, мы все это рассказываем. Ведь это не имеет прямого отношения к истории крымских готов. Дело в том, что, ознакомившись с уже упоминавшейся выше работой Якоба Райнеггса, автор данных строк с волнением прочитал о том, что, по мнению Райнеггса, Рудбек «слыхал о неких потомках древних [крымских] готов и записал их диалект»⁷. Кроме того, из других источников нам стало известно, что Рудбек общался с Энглебертом Кемпфером, который, по его собственным словам, записывал образцы крымско-готского языка около 1690 года. Все это нас чрезвычайно заинтересовало, ведь мы могли оказаться у порога сенсационного открытия — обнаружения дополнительных лингвистических данных по истории крымско-готского языка. Открытие подобного рода могло бы произвести революционный переворот в нашем понимании крымско-готской истории. Увы, наши надежды не оправдались. Просмотрев четыре тома оригинального шведско-латинского издания «Атлантиды», а также позднейшего академического переиздания версии книги на шведском (а это несколько тысяч страниц убористого текста!)⁸, мы так и не обнаружили в ней образцов крымско-готского языка. Более того, Рудбеку, по всей видимости, не были известны «Турецкие письма» Бусбека, на которые он даже не ссылается.

Титульная страница первого тома «Атлантики» О. Рудбека (Уппсала, 1679)

Откуда же такие загадочные сведения о Рудбеке у Райнеггса? Более внимательное прочтение работы Райнеггса привело нас к следующему выводу. Райнеггс дважды называет Рудбека der Gesandte (нем. «посол»)⁹. Но ведь Рудбек послом никогда не был. Он являлся ученым, ректором, ботаником, медиком, врачом, зоологом, историком и лингвистом — но не «послом». Послом был Бусбек; он же записал образцы крымско-готского языка. Как следствие, по нашему мнению, из-за фонетической близости фамилий Рудбек и Бусбек Райнеггс попросту приписал первому автору достижения второго. Так что сведения Райнеггса о Рудбеке можно объяснить неточностью его данных.

Тем не менее, остается в силе вопрос: писал ли Рудбек что-либо о крымских готах? В связи с его интересом к скифской истории Рудбек постоянно упоминает Танаис и Меотидское болото (т.е. Дон и Азовское море) как места расселения скифов по данным античных историков¹⁰. О крымских готах он говорит только лишь в одном случае, обсуждая происхождение крымской топонимики. Рудбек, как этого следовало бы ожидать, интерпретирует все известные ему причерноморские топонимы как готские. Так, по его мнению, готскими были названия Херсонес, Фанагория и Гермонасса (Chersnäs / Kiers Näs, Fanegora, Hermon-åssa). Особенно интересна предложенная им интерпретация топонима «Таврика». По его мнению, название Таврика состоит из двух готских слов: Taur и Rijke. Если слово Rijke обозначало «царство» (ср. нем. Reich), то со словом Taur ситуация была сложнее. Как известно, античные авторы связывали топоним «Таврика» или «Таврида» с названием проживавшего там народа тавров (т.е. Таврика — «земля тавров»). Рудбек же предложил совершенно иное толкование этого термина. По его мнению, слово Taur или Tiur на самом деле было искажением имени скандинавского бога Тора, которого он отождествлял с Юпитером. «Так, несомненно, готы почитали Тора, или своего Юпитера, и назвали [полу]остров по его имени Таврика (Thorijke — «царство Тора, или Юпитера»)», — писал он. Не стоит даже дополнительно говорить о том, что данные предположения ученого совершенно несостоятельны с академической точки зрения и не подтверждаются никакими другими источниками. О пребывании готов в Крыму в XV веке Рудбеку стало известно, по-видимому, только лишь из сообщения итальянца Иосафата Барбаро, чей труд неоднократно печатался в XVI веке¹¹.

Исследователь готских древностей Йохан Габриэль Спарвенфельд (1655—1727). Портрет кисти Лукаса фон Бреды

Оставим в стороне Рудбека и его до курьезности необычный труд. Многие другие шведские ученые и путешественники XVII—XVIII веков всерьез занимались крымскими готами и их историей. Видя в готах своих этнических предков, шведские интеллектуалы того времени заинтересовались проблемой существования крымских готов, единственных потомков этого некогда мощного народа, продолжавших существовать даже в XVII веке. Несомненно, что интерес к этому вопросу возрастает на фоне интенсификации в это же время политических контактов между Швецией и Крымским ханством. Обе страны обмениваются посольствами, усиливают торговые и дипломатические связи¹².

Одним из шведских ученых, предпринявших длительные путешествия в поисках остатков остроготов, был Йохан Габриэль Спарвенфельд (или Спарвенфельдт; 1655—1727). По повелению короля Карла XI он отправляется в Голландию, Францию, Испанию и Северную Африку на поиски готских древностей. В результате своих путешествий в 1689—1694 годах Спарвенфельд собрал значительную коллекцию рукописей и редких книг, позднее подаренную им Уппсальскому университету и Королевской библиотеке в Стокгольме. Он надеялся, что с помощью его коллекции «те, кто изучают доблестные и героические деяния готского народа... смогут насладиться этим сокровищем»¹³. Несколько ранее ученый получил интереснейшие устные сведения о крымских готах от валаха Николая Спафария, проведшего долгие годы в Османской империи в качестве переводчика. Собрав информацию о крымских готах около 1680 года¹⁴, Спафарий встретился в 1685 году со Спарвенфельдом, который, в свою очередь, передал рассказ Спафария другому шведскому ученому, Иоганнесу Перингшёльду (1654—1720). Тот опубликовал рассказ переводчика в книге Иоганнеса Кохлея (1479—1552), посвященной истории готского короля Теодориха. Вот рассказ Спафария в изложении Перингшёльда:

В наместничестве царя крымских татар доныне уцелело около 300 деревень, заселенных обитателями готского происхождения; они используют особый тевтонский язык, а по религии христиане. Их священной главой назначается готский епископ, который в качестве своего местопребывания имеет город Каффу, иначе называемый Феодосиополисом, на Боспоре Киммерийском. Но даже несмотря на указанное тевтонство, язык этих обитателей звучит по-другому, чем то, что называют готским языком, по сравнению [с тем готским языком, который] они сохранили неиспорченным перед набегами турок, а ныне, татар¹⁵.

В этом свидетельстве можно найти множество ошибок: места компактного расселения готов находились в то время на территории османских владений Крыма, а не в Крымском ханстве, как это указывает Спафарий. Также явно преувеличенной является цифра в триста деревень, якобы заселенных готами. Древнее название Каффы — Феодосия, а не Феодосиополис, набеги татар на Готию предшествовали османскому вторжению 1475 года, а не наоборот. Все эти ошибки указывают на то, что Спафарий не очень-то разбирался в крымской истории. Тем не менее, доверие вызывает лингвистическая информация Спафария, которую он, будучи переводчиком, по всей видимости, передал достаточно верно. Из его свидетельства явствует, что готы хранили в чистоте свой язык до османского вторжения, а после этого — вероятно, под влиянием культурных контактов с татарами и османами — их язык перестал быть тем чистым языком, каким он был до 1475 года. Это сообщение вызывает доверие и по той причине, что Спафарию не был известен труд Бусбека. Значит, свои знания о крымских готах валах явно почерпнул из какого-то другого источника.

В данном случае принципиально важно, что сведения Спафария дошли до нас только благодаря стараниям двух шведских ученых, Спарвенфельда и Перингшёльда, по крупицам собиравшим сведения о крымских готах. В своих комментариях и дополнениях к книге Иоганнеса Кохлея Перингшёльд также обсуждает сведения о крымских готах Иосафата Барбаро, Прокопия Кесарийского и Бусбека. Там же он приводит полный латинский текст сообщения Бусбека и предлагает перевод готской кантилены на шведский. Согласно его интерпретации (первой попытке перевести кантилену!), она представляла собой начало какого-то заклинания¹⁶.

Российская карта Крыма 1685 года. Примечательно, что на юге указаны «горы, междо ими леса и деревни и села тацкие, веры греческаго закона». Именно среди татов проживали практически полностью ассимилированные остатки крымских готов

Другой шведский автор XVII века, Олаф Верелий (или Верелиус; 1618—1682), полагал, что потомки библейского Магога, называемые сначала магогетами, потом гетами, а еще позднее готами, достигли пределов Скифии и Меотиды (т.е. Азовского моря) при правлении царя Филимера. Последний же «часть из них там поселил, где они и по сей день обитают, сохраняя древнее наречие и имя»¹⁷. Впрочем, Верелий писал об этом со ссылкой на Иосафата Барбаро, так что его сведения восходят к сообщению этого путешественника, датируемому еще XV веком.

Несмотря на некоторое увядание идеологии готицизма в XVIII веке, шведские ученые и путешественники продолжали интересоваться крымскими готами. В 1711 году неизвестный шведский картограф составил карту Крыма с пространными комментариями на шведском языке. На карте возле города Каффы он оставил следующее замечание: «Каффа, очень древний город; как об этом свидетельствует их язык, там живут родичи древних готов, а также греки и евреи». Эти сведения автор явно почерпнул из своих самостоятельных наблюдений, Т.К., если бы он позаимствовал их у Бусбека, то локализовал бы готов в окрестностях Мангупа и Сюйрена. Кроме того, сведений о готах нет и на русской карте 1685 года, которой, несомненно, пользовался этот неизвестный шведский картограф¹⁸.

Свен Лагерберг (1672—1746). Современники просили его заняться в Крыму поисками древних готов

Во время русско-шведской войны шведским королем Карлом XII в Крым с дипломатической миссией был направлен в 1710 году оберлейтенант Свен Лагерберг (1672—1746), позднее ставший известным государственным деятелем. В Крыму Лагерберг неоднократно получал письма от других шведских военных, просивших его заняться поисками древних готов, в особенности в той части Крыма, которая называется Готией. Из писем явствует, что военные были знакомы с работой Бусбека и видели в готах своих предков. Сам Лагерберг упоминал, что в случае, если ему суждено будет остаться в Крыму, он найдет себе могилу «в высоких горах, где покоятся мои предки, древние готы». В дневнике Лагерберга приводятся также фрагменты письма некоего магистра Энемана, направленного Олафу Рудбеку-младшему; в них Энеман рассказывает о предпринятых им поисках и исследованиях крымско-готской темы¹⁹. Все это является еще одним доказательством того, сколь силен был интерес к Бусбеку и готской теме в шведском обществе начала XVIII века.

Новый всплеск готицизма происходит в Швеции в начале XIX века после основания там «Готского общества», занимавшегося древнескандинавскими историческими и лингвистическими исследованиями с упором на готскую тематику. Позднее и эта волна шведского готицизма идет на спад — но шведские короли вплоть до 1973 года горделиво именовали себя королями «шведов, готов и вандалов»^**.

Примечания

*. Согласно Библии Магог был сыном, а не внуком Яфета (Бытие 10:2). Подробнее о Гоге и Магоге в Библии см. Введение к нашей книге.

**. На латыни официальная титулатура шведского короля звучала Suecorum, Gothorum Vandalorumque rex; на шведском Sveriges, Götes och Vendes konung. Взошедший на трон 15 сентября 1973 года Карл XVI Густав 19 сентября того же года удалил из официальной титулатуры упоминание о готах и вандалах и стал просто «королем Швеции» (Sveriges Konung).

1. Цитирую по Svennung. Zur Geschichte... S. 76.

2. Там же. S. 11.

3. Там же. S. 84—85. Подробнее см. Zellhuber A. Der gotische Weg in den deustchen Krieg — Gustav Adolf und der schwedische Gotizismus. Augsburg, 2002.

4. См. Кизилов M., Михайлова Д. Хазары и Хазарский каганат в европейских националистических идеологиях и политически ориентированной научно-исследовательской литературе // ХА. 2004. № 3. С. 34—62.

5. О биографии Рудбека см. Rudbecksstudier. Uppsala, 1930; Anfält T., Hagelin O. The Pictorial World of the Rudbecks // Rudbeckarnas Bildvärld. Utställing Uppsala universitetsbibliotek. 28 Maj — September 1986. Uppsala, 1986. P. 44—48; Eriksson G. The Atlantic Vision. Olaus Rudbeck and Baroque Science. Canton, MA, 1994.

6. Для того, чтобы доказать этот сомнительный тезис, Рудбек, по всей видимости, указал своему шурину Каролю Лундию изменить в рукописи Codex argenteus слово ubizvai («портик, галерея»; см. Евангелие от Иоанна 10:23) на ubizali, фонетически похожее на топоним Уппсала (Svennung. Zur Geschichte... S. 92; ср. Rudbeck O. Atland eller Manheim / Atlantica sive Manheim. Pars I. Uppsala, 1679. P. 244—246).

7. Reineggs. Beantwortung der Frage... S. 167.

8. Rudbeck O. Atland eller Manheim / Atlantica sive Manheim. Pars I. Uppsala, 1679; Pars II. Uppsala, 1689; Pars III. Uppsala, 1698; Pars IV. Uppsala, 1702; он же. Olf Rudbeks Atland, eller Manheim / På uppdrag av Lärdomshistoriska samfundet utgiven av Axel Nelson. I delen. UppsalaStockholm, 1937; II delen. Uppsala-Stockholm, 1939; III delen. UppsalaStockholm, 1947; IV delen. Uppsala-Stockholm, 1950.

9. Reineggs. Beantwortung der Frage... S. 172.

10. См. напр. Rudbeck O. Atland eller Manheim / Atlantica sive Manheim. Pars I. Uppsala, 1679. P. 68; он же. Olf Rudbeks Atland, eller Manheim. I delen. Uppsala-Stockholm, 1937. P. 268.

11. Rudbeck O. Atland eller Manheim / Atlantica sive Manheim. Pars II. Uppsala, 1689. P. 371—372; он же. Olf Rudbeks Atland, eller Manheim. II delen. Uppsala-Stockholm, 1939. P. 381—382. Об И. Барбаро смотри раздел «Готы и аланы: свидетельства Иосафата Барбаро и Бертрандона де ла Брокьера» 2-й главы нашей книги.

12. Matuz J. Eine Beschreibung des Khanats der Krim aus dem Jahre 1669 // Acta Orientalia Societatis Orientalis Danica Norvegica Svecica. 1964. T. XXVIII. № 2. S. 140—142.

13. Hillgarth. The Visigoths... P. 154; о его биографии см. Bagrow L. Sparwenfeld's Map of Siberia // Imago Mundi. 1947 (1948). Vol. 4. P. 65.

14. Loewe. S. 192.

15. Cochleus J. Vita Theoderici regis Ostrogothorum et Italiæ / Cum Additamentis & Annotationibus... Johannis Peringskiöld. Stockholm, 1699. P. 348—349; ср. Loewe. S. 187—188.

16. Cochleus. Vita Theoderici... P. 343—349.

17. Verelius O. Epitomarum historiæ Svio-Gothicæ libri quatuor et Gothorum rerum extra patriam gestarum libri duo. Stockholm, 1749. S. 200—201; ср. Svennung. Zur Geschichte... S. 89—90.

18. Köhlin H. Some Remarks on Maps of the Crimea and the Sea of Azov // Imago Mundi. 1960. Vol. 15. P. 84—85.

19. Lagerberg S. Swen Lagerbergs Dagbok under vistelsen hos Tartar-Chan Dowlet-Gherey 1710—1711. Göteborg, 1896. S. 194—195, Anm. 1.