Готы в науке перестроечной и постперестроечной эпохи

Ситуация в изучении «готской проблемы» резко меняется к 1990 году, когда в силу перестроечных процессов у ученых наконец-то появилась возможность писать то, что они думают, не оглядываясь на точку зрения партийных идеологов. В 1990 году было опубликовано несколько обширных трудов, непосредственным образом затрагивающих крымско-готскую проблематику. В этом году выходит первый выпуск альманаха «Материалы по археологии, истории и этнографии Таврики», содержащий две объемных и инновационных публикации, имеющих непосредственное отношение к истории Крымской Готии и ее обитателей. Одна из них, написанная преподавателем Симферопольского государственного университета^*, археологом А.Г. Герценом, посвящена истории крепостного ансамбля Мангупа. В данной публикации впервые суммируются данные, полученные в результате продолжительных археологических раскопок Мангупского городища; кроме того, из нее мы также узнаем много нового об историографии проблемы и политической истории княжества Феодоро, в особенности, что касается османского завоевания Мангупа¹. В другой обширной публикации данного сборника, написанной археологом А.И. Айбабиным, исследуется хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредневекового времени. В своей работе Айбабин подводит итоги многолетних раскопок крымских могильников этого периода и приходит к важным выводам о том, каким же именно этническим группам, населявшим Крым в позднеримское и Раннесредневековое время, они могли принадлежать. Из принципиальных выводов Айбабина особенно важно предположение о том, что со второй половины V века н. э. «крымские готы переняли у аланских соседей более приемлемый для христианской религии погребальный обряд». Кроме того, отметим сделанный Айбабиным вывод об этническом слиянии готов и алан в единую общность, названную им «алано-готами»².

В том же 1990 году выходит монография И.С. Пиоро под названием «Крымская Готия». В данной работе автор попытался реконструировать историю раннесредневековой Крымской Готии на основании письменных и археологических данных; основной упор был сделан именно на археологические источники. Пиоро локализует Крымскую Готию на территории всего юго-западного Крыма и безоговорочно отождествляет ее центр с Дори-Доросом-Мангупом. Другие выводы исследователя более дискуссионны. Так, населением Готии, согласно Пиоро, были не столько готы, сколько разноэтничные племена т.н. «готского союза»; большую часть из них, по мнению автора, представляли собой не германцы, а сармато-аланы и потомки смешавшимися с ними фракийцев³. Именно этот тезис, фактически отбирающий у готов право на существование в средневековом Крыму, кажется наиболее дискуссионным. Следует отметить, что автор временами достаточно вольно обращался с письменными источниками, полагаясь, к примеру, на неправильный русский перевод записок Шильтбергера или приписывая показания Мартина Броневского Матвею Меховскому⁴.

В 1999 году Айбабин публикует объемную монографию, посвященную этнической истории ранневизантийского Крыма. На основании археологических и письменных данных ее автор приходит к выводу о том, что «названные Прокопием готами жители Горного Крыма в типичных для алан погребальных сооружениях нередко хоронили женщин в германских костюмах, а мужчин — с популярными у служивших в византийской армии варваров геральдическими поясными наборами... Несомненно, данные могильники оставлены одним и тем же населением — аланами и готами. Очевидно, территория от Алустона и Лучистого до устья реки Черной и Балаклавы и называлась страной Дори»⁵. Здесь же археолог вновь повторяет сформированный им ранее тезис о том, что в средние века в горном Крыму формируется смешанный народ, который можно условно назвать «аланоготами». Этот важный вывод о ведущей роли алан в истории Крыма, основанный только на интерпретации археологических данных и показании одного письменного источника — свидетельства Иосафата Барбаро, представляется другим исследователям достаточно спорным⁶. Несмотря на дискуссионность некоторых положений монографии, она по сей день является самым объемным и основательным исследованием по истории Крыма ранневизантийского периода.

Обложка книги И.С. Пиоро «Крымская Готия» (К., 1990). На ней автор поместил изображение панорамы Мангупского городища, фотографию плиты с упоминанием имени Юстиниана и рисунок — историческую реконструкцию средневекового готского женского костюма

В 2001 году выходит, наверное, самое эксцентричное исследование по истории крымских готов — монография Ханса-Файта Байера «История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро» (Екатеринбург, 2001). Биография автора этой книги, австрийского византолога Ханса-Файта Байера (Hans-Veit Beyer; 1937—2011), во многом не вписывается в общепринятые стереотипы. В то время как большинство отечественных ученых эмигрирует на запад, Байер предпочел в 1995 году эмигрировать оттуда в Россию. Его труд является результатом многолетнего интереса ученого к крымско-готской истории и одновременно первым опытом публикации научно-исследовательского издания на неродном для него русском языке. Однозначно охарактеризовать монографию весьма непросто. С одной стороны, в ней есть все, что должно быть в научном исследовании: работа с оригиналами источников, использование богатого арсенала классической и новейшей научно-исследовательской литературы и, наконец, первая публикация русского перевода важнейшего средневекового источника по истории Крымской Готии — поэмы иеромонаха Матфея «Сказание о городе Феодоро»⁷. С другой стороны, книга изобилует многочисленными ошибками и опечатками, длинными и неуместными отклонениями от основной темы, ничем не обоснованными гипотезами и предположениями. Кроме того, в издании явно отсутствует редакторская и корректорская правка. Поскольку автор не является носителем русского языка, этот факт неизбежно усложнил понимание порой и так слишком витиеватой мысли автора. За все эти огрехи книга уже была подвергнута довольно резкой критике⁸. Это, тем не менее, не значит, что исследование Байера надлежит полностью исключить из списка научно-исследовательской литературы — как минимум, хотя бы в той ее части, что касается перевода поэмы иеромонаха Матфея. Добавим, что определенное научное значение имеет местами неплохой перевод фрагментов заметок И. Шильтбергера, Ф. Спандуниса (Спандуньино) и Ожье де Бусбека. Все остальные предположения и теории Байера необходимо рассматривать сит grano salis, тщательно проверяя и взвешивая аргументацию автора книги.

В постперестроечное время на волне интереса к средневековой истории Крыма свет увидели несколько популярных книг по истории Феодоро, в которых так или иначе затрагивается политическая история княжества и населявших его готов^**. Несмотря на то, что некоторые из этих книг содержат ссылки на первоисточники и уже существующую научную литературу, в них, к сожалению, отсутствует основная черта качественной научно-популярной литературы, а именно — надежность и обоснованность предоставляемых читателям сведений. В каждой из популярных книг по истории княжества Феодоро, частично уже раскритикованных нами в предыдущих главах, вы встретите множество неточностей, ошибок и сомнительных предположений, которые могут сбить с толку даже искушенного читателя. По этой причине ни одну из этих книг нельзя, к сожалению, рекомендовать в качестве достойного «легкого чтения» по истории Крымской Готии.

Вид на Мангуп из дома Халиль-бея в деревне Ходжа Сала. Литография М. Ключевского (1873 год)

Отдельно хотелось бы остановиться на популярной книге Т.М. Фадеевой и А.К. Шапошникова «Княжество Феодоро и его князья» (Симферополь, 2005; переиздана в 2011). Если первая часть книги, написанная Т.М. Фадеевой и представляющая собой очерк истории княжества и крымских готов, не вызывает слишком резких нареканий^***, то вторая часть, составленная А.К. Шапошниковым, требует дополнительной критики. Эта часть, приведенная в книге под отдельным названием «Феодоро в письменных источниках», состоит в основном из текстов тех или иных первоисточников, с комментариями и дополнениями автора. Наряду с такими важными письменными памятниками, как поэма иеромонаха Матфея и Житие Иоанна Готского, Шапошников неожиданно приводит и полный текст т.н. «Записки готского топарха», являющейся, как мы уже неоднократно упоминали, псевдоисторической фальшивкой XIX века. Далее, в подразделе под названием «О языке таврических готов» автор приводит свой перевод такого важнейшего источника, как фрагмент «IV турецкого письма» Ожье де Бусбека. К сожалению, перевод в данном случае выглядит как сокращенный (и не всегда точный) пересказ источника, на который едва ли можно положиться. Этот же ненадежный перевод был опубликован в сугубо академическом издании — книге «Житие Иоанна Готского», написанной в соавторстве Ю.М. Могаричевым, А.В. Сазановым и А.К. Шапошниковым⁹.

В 2005 году вышла любопытная книга, посвященная проблемам истории и археологии готов в Европе, написанная известным археологом М.Б. Щукиным и названная им «Готский путь. Готы, Рим и Черняховская культура» (Санкт-Петербург, 2005). Значительное внимание автор уделил крымско-готскому вопросу, анализом которого он, собственно, и завершил свое исследование. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что в рамках одной главы нельзя разрубить гордиев узел крымско-готской проблематики, Щукин скорее наметил наиболее наболевшие и спорные аспекты истории и археологии Крымской Готии, чем представил однозначный ответ, как же именно можно их разрешить. Ответы на некоторые из недоуменных вопросов Щукина читатель сможет найти в опубликованных уже совсем недавно монографиях В.Л. Мыца, Н.А. Ганиной, а также (как нам хочется надеяться) в данной книге.

Главная улица городища Эски-Кермен (по А.Л. Якобсону)

Возвращаясь к научной литературе, отметим также изданную в 2004 г. книгу С.Г. Колтухова и В.Ю Юрочкина «От Скифии к Готии» (Симферополь, 2004). В ней читатель найдет подробный и детальный анализ появившихся ранее исследований и публикаций по истории Крымской Скифии и Готии. Не ограничиваясь только лишь историографией вопроса, авторы книги приходят к весьма важному аналитическому выводу о вредоносной политизации и идеологизации крымско-готской истории в науке XIX—XX веков. По их мнению, утверждение об «аланской доминанте» в раннесредневековом Крыму представляет собой некую разновидность своеобразного «научного фольклора», не подтвержденного данными источников. В заключительной части авторы говорят о необходимости «исторической реабилитации» крымских готов, без которой, по их мнению, «невозможно дальнейшее объективное изучение этнического наследия полуострова».

Для понимания политической истории Готии и княжества Феодоро в XIV—XV веках важна книга В.Л. Мыца «Каффа и Феодоро в XV в. Контакты и конфликты» (Симферополь, 2009). Эта в известной степени революционная книга изменила наши представления об истории Феодоро, сломав многие стереотипы прежних лет. Тем не менее, некоторые дискуссионные гипотезы В.Л. Мыца нуждаются в дополнительной корректировке и доработке, что мы и попытались продемонстрировать в нашей книге.

«Руническая стела» с горы Опук, оказавшаяся новоделом 1994 года (по Голенко В.К., Юрочкин В.Ю., Синько О.А., Джанов А.В.)

Полная и окончательная историческая реабилитация готов состоялась относительно недавно, в монографии «Крымско-готский язык», написанной московским филологом-германистом Н.А. Ганиной (Санкт-Петербург, 2011)¹⁰. Эта работа является, пожалуй, «точкой невозврата», после которой уже невозможно отрицать значительность роли готов в истории Крыма. Соглашаясь с М. Стернсом, исследовательница признает истинность сведений Ожье де Бусбека. Придя к выводу о наличии в свидетельстве Бусбека готских форм, которые тот не мог выдумать или угадать, даже саму постановку вопроса о недоверии Бусбеку Ганина считает «провокационной». Крымско-готский язык, понимаемый исследовательницей как «восточногерманский язык / диалект», является также древнегерманским реликтовым языком, самым парадоксальным образом сохранившимся в Крыму в позднюю эпоху¹¹. Таким образом, это исследование в известной степени ставит не точку, а скорее многоточие в историографии крымско-готской проблематики, давая, что называется, «зеленый свет» последующим публикациям, в которых пребывание этнических германоязычных готов в Крыму во второй половины XVI века (а может, и в более поздние времена) будет восприниматься как историческая данность, а не как смелая гипотеза. Одним из таких исследований, собственно говоря, и является наша книга, начатая задолго до появления труда московской исследовательницы, но законченная только после его публикации.

В заключение нам хотелось бы проанализировать несколько дополнительных проблемных аспектов изучения истории и языка крымских готов. Таковыми являются проблема иудео-готских этнокультурных контактов, германо-готского компонента в крымской ономастике, а также анализ «сенсационной» находки на горе Опук. Исследование этих вопросов привело нас к написанию двух дополнительных подразделов, посвященных этимологии топонимов «Мангуп» и «Ашкеназ».

Примечания

*. Сейчас — Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского.

**. См. уже упоминавшиеся выше книги П. и Г. Кесмеджи, А.В. Васильева и М.Н. Автушенко.

***. Впрочем, и тут не обошлось без опечаток и неточностей. К примеру, Шильтбергер именуется в книге «Шпильтербергом», фамилия «Васильев» почему-то транслитерируется как Vassilief (а не Vasiliev, как в латинской графике именовал себя сам ученый) и т. п.

1. Герцен А.Г. Крепостной ансамбль Мангупа // МАИЭТ. 1990. Вып. I. С. 87—166. Помимо этого в последующие годы А.Г. Герценом был опубликован ряд статей, брошюр и монографий, посвященных тем или иным аспектам истории Мангупа и крымских пещерных городов (полную библиографию см. в МАИЭТ. 2007. Вып. 13. С. 10—19).

2. Айбабин А.И. Хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредневекового времени // МАИЭТ. 1990. Вып. I. С. 64—72.

3. Пиоро И.С. Крымская Готия: очерки этнической истории населения Крыма в позднеримский период и раннее средневековье. К., 1990. С. 89.

4. Там же. С. 86—87. См. также критику книги Пиоро в Колтухов, Юрочкин. От Скифии... С. 153—157. После выхода монографии Пиоро опубликовал ряд дополнительных статей по истории крымских готов (Пиоро И.С. К вопросу о потомках крымских готов // Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Ростов-на-Дону, 1999; он же. Кримські готи в світлі археологічних та етнологічних досліджень // Археологія. 2000. № 3. С. 18—27; он же. Готи в гірському Криму // Vita Antiqua. 1999. № 1. С. 89—94).

5. Айбабин. С. 111.

6. Там же. С. 230. См. критику в Колтухов, Юрочкин. От Скифии... С. 168—174, 184—186.

7. Немецкий перевод «Сказания» был опубликован Байером еще в 2003 году (Beyer H.-V. Die Erzählung der Matthaios von der Stadt Theodoro // Byzantinische Zeitschrift. 2003. № 96. S. 25—56).

8. Герцен А.Г., Могарычев Ю.М. О некоторых вопросах истории Таврики иконоборческого периода в интерпретации Х.-Ф. Байера // МАИЭТ. 2002. Вып. IX. С. 615—632. См. также ответ Байера на критику (Байер Х.-Ф. Идеология, показанная на примере отрицания значительной роли готов в Крыму, отрицания их иконопочитания во время иконоборчества и перенесения их епископии на Нижний Дунай // АДСВ. 2003. Вып. 34. С. 452—481).

9. Могарычев Ю.М., Сазанов А.В., Шапошников А.К. Житие Иоанна Готского в контексте истории Крыма «хазарского периода». Симферополь, 2007. С. 304—307.

10. Книга является развитием диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук, посвященной готским языковым реликтам (Ганина Н.А. Готские языковые реликты / Автореферат дисс. на соискание ученой степени доктора филологич. наук/ Кафедра германской и кельтской филологии филологич. ф-та ГОУ ВПО«МГУ им. М.В. Ломоносова». М., 2008).

11. Ганина. С. 8, 83—84, 250—251.