Проблема появления караимов в Крыму

Проблема появления караимов на территории Восточной Европы, т. е. в Крыму, Литве и Польше является предметом горячих академических споров начиная еще с XIX века. На эту тему появилось особенно много псевдоисторических работ, связывающих караимов с самыми различными народами: хазарами, гуннами, половцами или древними израильтянами. Авторы, придерживающиеся этих теорий, ссылаются, как правило, на недостоверные или сфабрикованные источники. Сухой язык исторических источников свидетельствует о том, что караимы появляются в Восточной Европе уже в постхазарское время и остатки иудаизированных хазар, проживавших, возможно, и на территории Крыма, едва ли могли оказать на них сколько-нибудь серьезное влияние. Заранее оговорюсь, что сфальсифицированные документы и надгробные памятники, якобы свидетельствующие о пребывании караимов в Крыму еще в хазарское время, нами рассматриваться не будут (о причинах см. Введение и Первую главу данной книги).

К сожалению, у нас нет ни одного письменного средневекового источника, который бы точно описал процесс и причины переселения караимов в Крым. Многое стало бы ясно, если бы мы могли быть полностью уверены, что Петахия бен Яаков из Регенсбурга встретил в конце XII века среди половецких шатров в эрец Кедар (современная Южная Украина) именно караимов, а не других еврейских сектантов. Сообщение Петахии слишком фрагментарно, чтобы быть уверенным в каких-либо выводах (см. Вторую главу). Самый ранний источник, который достоверно говорит о пребывании караимов в Крыму, датируется 1278 годом (см. ниже). Сообщения поздних караимских источников в сочетании с опосредованными лингвистическими и эпиграфическими данными дают возможность датировать приезд караимов в Крым временем татарского завоевания полуострова, т. е. периодом с конца 30-х годов — второй половиной XIII века¹. Приведу несколько поздних караимских источников XIX века, которые, на наш взгляд, отражают реальную историческую картину переселения караимов в Крым в татарское время. Вот что писали караимы в 1825 году в прошении к царю Александру I:

Мы все караимы, потомки одного древнейшего Еврейского поколения, которое более четырех веков поселясь в Крыму в последствии вместе с прочими Крымскими народами поступило под благословенную державу Ва[шего] Императорского Величества².

Это сообщение, как видим, датирует появление караимов в Крыму концом XIII — началом XIV века. Были и другие поздние источники. Необыкновенно интересна легенда о поселении караимов в Крыму, рассказанная в 1833 году Мордехаю Султанскому тремя мангупскими старожилами. Согласно преданию караимы переселяются в Крым вместе с татарами из Персии, Бухарии и Черкессии (т. е. можно предположить, что это происходит в XIII веке); некоторое время спустя на Мангупе поселяются караимы — выходцы из Старого Крыма и Таш Иргана (т. е. Таш-Яргана / Таш-Джаргана^*). О переселении караимов с татарами из Бухары говорят также караимские предания, пересказанные Э. Дейнардом³.

Не подлежит сомнению, что в перечисленных выше поздних караимских источниках сохранились отголоски сведений о переселении караимов в Крым в XIII веке — после очередного набега и поселения в Крыму татар в 1239 году. Откуда же и как в Крым попали средневековые караимы? Вероятнее всего, когда в процессе татаро-монгольских завоеваний начала XIII века одно за другим падали государственные образования Средней Азии и Кавказа, на их территории находились небольшие караимские общины, о которых нам просто ничего неизвестно, что и неудивительно, учитывая колоссальные потрясения, хаос, разрушения и перестановки этой исторической эпохи. Будучи захвачены татарами в плен, караимы вполне могли быть переселены ими в Крым вместе с другими торговцами и ремесленниками, необходимыми татарам для поддержания экономически Золотой Орды. С другой стороны, караимы могли попасть в Крым и самостоятельно, спасаясь от надвигающейся татаро-монгольской опасности. Известно, что, например, в эпоху Чингиза из Персии в Бухару отправились опасавшиеся преследований еврейские переселенцы⁴. Быть может, среди них была и некоторая часть персидских караимов, которая позднее попала в Крым? Это могло бы объяснить, почему мангупские старожилы XIX века говорили о переселении караимов в Крым из Персии, Бухары и Черкесии.

Предполагаемая пещерная миква на Мангупе

Нам остается только предполагать. Косвенным подтверждением тому служит тот факт, что среди найденных Фирковичем в Крыму манускриптов были также рукописи на еврейско-персидском языке, который использовали караимы и раввинисты Персии и Средней Азии. Не вызывает также сомнений и то, что в XIV—XV веках караимы попадали в Крым и другим путем — из близлежащей Византии. И все-таки целый ряд сведений указывает на то, что первая караимская община, появившаяся в городе Солхате, по-видимому после 1239 года, состояла из переселенцев из Персии, Кавказа и Средней Азии, перемещенных туда татарскими завоевателями Крыма. Эмиграция караимов из Византии в Крым усилилась, очевидно, только после падения Константинополя в 1453 году. Об этом, в частности, говорят такие факты:

• самые ранние караимские эмигранты поселяются в первой татарской столице Крыма (Солхате / Къырыме), а не в византийских владениях;
• о переселении в Крым вместе с татарами в XIII веке говорят также поздние караимские предания;
• с момента переселения в Крым караимы поселяются преимущественно в татарских населенных пунктах полуострова, а когда в середине XIV века усиливается татарская экспансия в западный Крым, они переселяются туда вместе с татарами;
• среди первых караимских поселенцев города Чуфут-Кале в середине XIV века были популярны татарские имена, такие как Тохтамыш и Парлак; первые караимские надгробия с греческими именами происходят с Мангупа и датируются периодом после 1453 года;
• уже к XIV веку крымские караимы, видимо, полностью перешли на этнолект крымскотатарского языка в качестве языка повседневного общения, в то время как византийские караимы говорили на этнолекте средневекового византийского греческого.

Приблизительно в одно время с караимами в Крым попадают и армянские эмигранты, которых также, вероятно, подняла с насиженных мест и увлекла в далекий Крым волна монголо-татарских завоеваний. Отклоняясь в сторону, скажу, что в Галиции, Литве и на Волыни (Львов, Галич, Луцк и Троки) караимы появляются несколько позднее, чем в Крыму, не ранее конца XIV — начала XV века. Их появление в этих регионах, столь удаленных от Крыма, Константинополя и других очагов караимской культуры, также представляет до сих пор неразрешенную историческую загадку. И тут у нас тоже отсутствуют надежные средневековые источники. Романтические теории о переселении караимов из Крыма в Галич по приглашению Даниила Галицкого, а в Троки — по договору с князем Витовтом остаются не более чем романтическими преданиями. Но все же к началу XV века в Троках (Тракае), Львове и Луцке, вне всякого сомнения, уже были караимские переселенцы, переехавшие туда, скорее всего, из Золотой Орды (в особенности с Волги, из Средней Азии и Крыма) в рамках восточной политики князя Витовта. Витовт, с одной стороны, воевал, а с другой — заключал договоры с татарами и переселил в далекую северную Литву немало татар, армян и, как можно предположить, караимов⁵. При этом вполне возможно, что караимы могли приехать в Литву и Польшу и по своей инициативе, занимаясь коммерческой деятельностью, как это сделали в XIV веке тюркоязычные поселенцы-армяне. Вообще, не очень понятно, было ли переселение караимов в Крым, Польшу и Литву одноразовой акцией или постепенным и многоступенчатым процессом⁶.

Особенно интересно, что караимы Литвы, Галиции и Волыни говорили не на татарском этнолекте, а на особом караимском этнолекте кыпчакского (половецкого) языка, иначе называемом также караимским языком. Половецкий язык, носителем которого были не только куманы-половцы, но и другие народы Золотой Орды, был зафиксирован в средневековом половецко-персидско-латинско-немецком словаре Кодекс Куманикус (XIII век)^**. Входящий в группу тюркских языков этот язык принадлежит к западно-кыпчакским языкам. Язык караимов Литвы и Польши чрезвычайно близок к языку Кодекс Куманикуса и фактически является этнолектом кыпчакско-половецкого языка.

Каффинская кенасса (из альбома Э. де Вильнёва)

«Что такое этнолект, — спросите вы, — и в чем его отличие от диалекта?» Этнолектом называется разновидность языка, употребляемого той или иной этнической группой (в отличие от диалекта — региональной разновидности). Вкратце поясним, что в процессе создания этнолекта этнические группы использовали тот или иной местный язык, добавляя в него специфику, присущую своей этнической группе. К примеру, армяне Галиции и Подолии, говорившие на армянском этнолекте тюрского кыпчакского языка, добавляли в него армянские заимствования и христианскую терминологию, а караимы — многочисленные гебраизмы (заимствования из иврита) и иудейские религиозные термины. Позднее и армянский и караимский этнолекты кыпчакского языка вобрали в себя значительное количество еще и славянских заимствований. Небезынтересно, что для транскрипции своих тюркских этнолектов армяне употребляли армянский алфавит, а караимы — еврейское письмо. В языковом отношении караимский этнолект кыпчакского языка максимально близок к вышеуказанному этнолекту армян Западной Украины; похожи на него и такие тюркские языки, как гагаузский, крымскотатарский, балкарский и кумыкский. Приехавшие в Литву и Польшу караимы говорили на кыпчакском, а не на татарском этнолекте, и это свидетельствует в пользу гипотезы о том, что большая их часть переехала туда не из Крыма, а из других регионов Золотой Орды. Удивительно, но приехав в Галицию, Волынь и Литву и не имея рядом с собой тюркоязычного этнического окружения, караимы упорно продолжали говорить на своем тюркском этнолекте вплоть до недавнего времени, т. е. в течение более 600 лет! Караимский язык, в довершение, — самый северный тюркский язык Европы⁷.

Для упрощения терминологии в дальнейшем караимский этнолект кыпчакского (половецкого) языка будет нами называться просто караимским языком. По целому ряду причин не столько академического, сколько идеологического характера этнолект кыпчакского (половецкого) языка, на котором говорили караимы Литвы и Польши, ошибочно отождествляют с этнолектом крымскотатарского, на котором говорили караимы Крыма. Но это отождествление совершенно ошибочно. Караимы Крыма говорили на этнолекте крымскотатарского языка, значительно отличавшемся от кыпчакского этнолекта караимов Литвы и Польши. Так что для переписки караимы Крыма, Литвы и Польши использовали не свои тюркские этнолекты, а древнееврейский. Караимский этнолект крымскотатарского языка отличался от собственно крымскотатарского незначительной фонетической вариативностью, использованием еврейского алфавита и многочисленными заимствованиями из иврита. Этот этнолект был максимально близок к крымчакскому этнолекту крымскотатарского языка.

Интерьер Малой кенассы в Евпатории

Прежде чем начать анализ истории расселения караимов на территории Крыма, необходимо добавить еще одно замечание методологического характера. С XIII века, а именно со времени приезда караимов, исповедовавших иудаизм неталмудического толка, исследователь истории еврейской общины Крыма сталкивается с довольно сложной терминологической проблемой. Дело в том, что подавляющее большинство нееврейских источников XIII—XVIII веков не отличало караимов от евреев-раввинистов (или талмудистов), называя и тех и других, на различных языках, термином «евреи» (нем. Juden, лат. Judei, тюрк. yahudiler, рус. жиды^*** и пр.). А потому очень часто бывает сложно понять, о каких же именно «евреях» шла речь — о караимах или раввинистах, учитывая, что и караимы, и раббаниты жили в Крыму в одних и тех же городах (Каффа, Солхат, Карасубазар, Гёзлёв, Мангуп, Чуфут-Кале и др.). Так, большинство источников раннего нового времени пишут о жителях Мангупа и Чуфут-Кале как о «евреях». Известно, однако, что подавляющее большинство в иудейских общинах этих городов составляли караимы, и можно предположить, что все эти источники в большинстве своем писали именно о караимах, а не о талмудистах (хотя отдельные семьи евреев-раввинистов проживали и на Чуфут-Кале, и на Мангупе, о чем еще будет рассказано). Ссылки на «евреев» в городе Карасубазаре позволяют интерпретировать как указания на евреев-раввинистов, так как именно они представляли собой подавляющее большинство иудейской общины Карасубазара. Но как быть со ссылками на «евреев» Солхата и Каффы, где караимская и раввинистическая общины были одинаково сильны и основаны там приблизительно в одно и то же время, в конце XIII века? Как быть с кратким упоминанием Мартина Броневского и османских источников о «Judei / Yahudiler» в Инкермане, Балаклаве, Судаке, с. Отузлар и Алуште?⁸. Как быть с беспаспортными надгробиями с надписями на иврите из Старого Крыма и Феодосии, которые исключают возможность дополнительных соображений относительно того, к представителям каких общин они принадлежали? Как быть с сообщением российских источников о побиении «жидов» в Гёзлёве в 1589 году? О еврейских общинах в этих местностях известно лишь из этих источников. Поэтому нам остается только предполагать, были это караимские или же талмудические общины.

Приведу еще один пример. В нашем распоряжении имеется достаточно большое число генуэзских и османских документов с именами каффинских евреев. В случае, если в них есть типично европейские или крымчакские имена и фамилии (например Кёккез / Кокос, Ашкенази, Гурджи и т. п.), мы достаточно уверенно можем утверждать, что это были евреи-раввинисты (крымчаки). Но как быть с тюркскими, греческими или библейскими именами, которые употреблялись представителями обеих общин? Опять-таки приходится строить крайне осторожные предположения.

Внутреннее убранство караимской усадьбы на Чуфут-Кале (из альбома Дюбуа де Монпере)

При всем том завершу мое отступление на оптимистической ноте. В вышеуказанной методологической проблеме на помощь часто приходят некоторые опосредованные соображения и дополнительные источники, помогающие с большей и меньшей степенью вероятности установить, был ли упомянутый в источнике «иудей Авраам» (или кто-то другой) караимом или раббанитом. Добавлю, что процедура подобного «отождествления» требует больших знаний в области крымской и еврейской истории, а также отсутствия каких-либо идеологических и националистических шор. Но лишь немногие из ученых, анализировавших историю крымских евреев, обладали этими качествами.

Примечания

*. Таш Ярган (Таш Джарган) — деревня возле Симферополя.

**. Golden P. The Codex Cumanicus // Central Asian Monuments. Ed. H. Paksoy. Istanbul, 1992.

***. Напомним еще раз, что вплоть до XIX века термин жид не носил презрительной окраски.

1. Заметки на греческом синаксаре(книге праздников) из Судака позволяют предположить постоянное присутствие и частые набеги татар с конца 30-х годов XIII века; в первый раз татары вторглись и разграбили Судак еще в 1223 г. (Архимандрит Антонин. Заметки XII—XV века, относящиеся к Крымскому городу Сугдее (Судаку), приписанные на греческом синаксаре // ЗООИД. 1863. Т. 5. С. 595—628).

2. Полный текст этой петиции опубликован: Белый О.Б. Из истории караимской общины Крыма в конце XVIII — начале XIX вв. // Крымский Музей. 1994. № 1. С. 32—33.

3. Кёппен П. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических (Крымский сборник). Спб., 1837. С. 289—290; Дейнард. Маса Крым... Ам. 13.

4. Бернштейн Ш. А-Махзор ке-минхаг Кафа, тольдотав ве-хитпатхуто // Сэфер Йовель ли-хвод Шмуэл Кальман Мирски — Samuel K. Mirsky Jubilee Volume. New York, 1958. Ам. 473.

5. Подробнее см.: Tyszkiewicz J. Tatarzy na Litwie і w Polsce. Warszawa, 1989. S. 144—169.

6. Подробнее см.: Kizilov. The Karaites of Galicia... P. 30—40.

7. Подробнее см.: Kizilov. The Karaites of Galicia... P. 154—173; здесь же историография проблемы.

8. Veinstein G. La population du sud de la Crimée au début de la domination ottomane // Mémorial Ömer Lutfi Barkan. Paris, 1980. P. 24?