Действия греков в составе «летучего отряда» в июле—августе 1855 г. на Южном берегу Крыма

Во время Крымской войны широко практиковалось применение войсковых разведывательных и поисковых «партий» в тылу врага, действия которых во многом напоминают действия войсковых партизанских отрядов в Отечественной войне 1812 г. Целью действий таких подразделений, получивших название «летучих отрядов» (от фр. corps volant — «летучий корпус»), являлось не столкновение с противником в открытом бою, а изнурение его постоянными нападениями, создание угрозы его коммуникациям, в том числе и лишение неприятельских войск продовольствия и других припасов. Боевая эффективность «летучих отрядов» была сравнительно невысокой, но со своей основной задачей — не дать вольготно чувствовать себя оккупантам на крымской земле — они справлялись. Известны имена командиров этих отрядов, действовавших преимущественно на южном прибрежье Крыма, — полковника Дуве, Бонтана, князя Орбелиани.

В июле 1855 г. русское командование приняло решение о формировании подобного отряда под руководством уже известного нам гусарского полковника Бонтана. Он предназначался для диверсионных и разведывательных действий на Южном берегу Крым. В состав отряда вошли мелкие подразделения отдельных частей левого крыла и общего резерва русской армии, стоявшие на позициях в ущелье Юкара-Каралес.

Сражение на Черной речке 4 (16) августа 1855 г. Акварель У. Симпсона

18 июля 1855 г. 3-я рота Греческого легиона под командованием 51-летнего капитана Константино Ригопуло, уроженца Краниди¹, была направлена в состав формируемого «летучего отряда»². Греки, как мы помним, вполне успешно служили под его началом во время рейда Дунайской флотилии. В этом же «летучем отряде» служили и 60 греческих пехотинцев из Балаклавского греческого батальона под командованием штабс-капитана Ризо. Приведем некоторые архивные данные, характеризующие этого храброго офицера. Ламбро Ахилеевич Ризо, родившийся в 1812 г., происходил от небогатых дворян Таврической губернии. Он был сыном и внуком прапорщиков Балаклавского греческого пехотного батальона. Ризо поступил на службу в 1830 г., а в 1836 г. числился уже подпоручиком того же батальона. Он воевал на Кавказе, участвовал в боевых действиях на Крымском полуострове, причем очень часто командование комбинировало балаклавцев под командованием Ризи с греческими волонтерами³.

Оставив лагерь на попечение подполковника Папа-Афанасопуло, который был прикомандирован к легиону, Каралез покинул и князь Мурузи. «Вместе с 250 легионерами я покидаю лагерь в Каралезе, чтобы присоединиться к "летучему отряду", и наблюдать за передвижениями врага в Байдарской долине», — информировал он своих родных. Тут же Мурузи оставил успокоительную приписку, что «не настолько глуп, чтобы не взять с собой повара»⁴.

Сардинские войска перед отправкой домой. Балаклава, 1856 г.

О дальнейших действиях летучего отряда мы расскажем, основываясь на подробном свидетельстве одного из участников отряда, — офицере Финляндского полка 2-й драгунской дивизии 3-го пехотного корпуса, скрывшем свое полное имя под инициалами И.О. Д-ер⁵. На дворе шел 1864 г., когда он из далекого Омска решился послать в Санкт-Петербург, в редакцию журнала «Военный сборник», свой рассказ. Прошло не так много времени после описываемых событий, поэтому многие имена автор публикации предпочел скрыть под инициалами или замаскировать звездочками⁶. Сопоставление с данными Российского военно-исторического архива и другими источниками позволяет нам сегодня расшифровать большинство из них. Предоставим слово самому автору. По его словам, отряд состоял из второго полубатальона (3-й и 4-й рот) 3-го стрелкового батальона под командою майора «К. ф.-Ю.», одной роты балаклавских греков во главе с штабс-капитаном Ризо (в рассказе он «штабс-капитан Р.»), одной роты греческих волонтеров под командование капитана Ригопуло (его имя автор спрятал под звездочкой), одной роты казаков «Б-ва полка» (донского казачьего № 22 полка, полковника Валуева. — Авт.⁷); под командою «хорунжего П». Кроме того, в случае необходимости, к «летучему отряду» присоединялись казаки 3-го полка, занимавшие посты на вершинах Яйлы.

24 июля отряд Бонатана выступил на южный берег через хребет Яйлы, заночевав в ауле Коказ у подножия Главной гряды Крымских гор⁸. С утра, 25 июля, начался подъем на гору Кошка (искаженное крымскотатарское Кош-Кая, Соколиная скала) на Лименском хребте западнее Симеиза. С него по крутой дороге, пролегающим по глыбовым и щебенистым осыпям, люди Бонтана вышли на шоссе, проведенное от Алушты до Балаклавы. В середине XIX в. в этих местах располагались крупные помещичьи хозяйства с виноградными плантациями и винодельческими предприятиями Шипилова, Мальцевых, Шатилова и др.

Перед восхождением, собрав начальников всех отрядов, Бонтан поставил задачу подчиненным: «наблюдать за движением неприятеля, тревожить его нечаянными нападениями, быстро переносясь с одного пункта на другой, и, если можно, проникнуть даже в Байдарскую долину; не дозволять также грабить и хозяйничать по окрестным дачам»⁹. В тот же день была проведена рекогносцировка вдоль моря и по шоссе, до так называемых Южных ворот. Балаклавцев послали за языком. Из рассказа пленника выяснилось, что французы и итальянцы (сардинцы) повадились наведываться в имение помещика Шатилова в Мухалатке, где находились большие запасы вина. С этой целью к берегу подходил пароход, а с сухого пути французы запускали повозки под прикрытием кавалерии.

Фрагмент картины «Раненый волонтер». К. Филлипов

По распоряжению Бонтана 15 человек стрелков-пехотинцев и столько же Балаклавцев с ночи выступили в поход. Они миновали Чертову лестницу — древнейший перевал, соединивший Южный берег с внутренними районами Крыма, и вышли на плоскогорье к Мухалатке, где устроили засаду в кустарниках и оврагах возле поместья. Ожидалось, что к утру к ним на подмогу подойдет полубатальон стрелков и греческих волонтеров, перекрыв доступ для отступления неприятеля к шоссе. Однако вследствие рассогласованности действий командования нанести существенный урон французским и сардинским мародерам не удалось. К тому же и сам командир отряда полковник Бонтан не успел вовремя прибыть к месту операции, а действия младших офицеров сковывало отсутствие надлежащих инструкций. Стрелки преждевременно открыли огонь из засады по неприятельским солдатам, занимавшимся погрузкой награбленного имущества. Конное сторожевое охранение французов — ведеты — ускакали, бросив на произвол судьбы своих товарищей. Остальные, побросав добычу, поспешили к повозкам. Как вспоминал автор, «по всей дороге до самого шоссе в беспорядке и поодиночке мчались всадники и обозные погоняли бичами мулов». Результатом этой хаотической стрельбы стала смерть двух мулов. По всей видимости, были ранены и их погонщики. Тут, по словам русского офицера, подоспела запоздавшая рота греческих волонтеров, за которой он посылал. «Капитан их, человек пожилой, высокого роста, здорового телосложения и с отвагой на лице, — так автор описывал Константина Ригопуло, — порывался идти вперед, сердился и требовал моего согласия; но что мог я сделать? Я боялся действовать в противности инструкции и не решился взять на себя ответственность». Балаклавцы с греками все же рискнули преследовать неприятеля и захватили в плен одного французского офицера¹⁰.

Достоверность рассказа русского офицера подтверждается корреспонденцией английского журналиста газеты «Таймс» Уильяма Рассела, в которой он описал, как в засаду, устроенную греками, попали погонщики мулов, перевозившие провиант и древесину: «Десять или двенадцать греческих добровольцев, или милиционеров, сделал засаду в лесу неподалеку и дали залп в погонщиков мулов, сшибив двух из них с седел и убив двух животных»¹¹. До этого случая Рассел полагал, что вдоль Южного берега Крыма и по Байдарской долине «можно передвигаться также спокойно, как по лондонской Риджент-стрит»¹².

Военная дорога между Севастополем и Симферополем. К. Филиппов

На следующую ночь роты стрелков, балаклавцев и греческих волонтеров повторно направились к Кастропуло и окружили дачу Шипилова. С рассветом 26 июля «летучий отряд» занял поместье. Русский офицер описал, как французы и итальянцы полностью разграбили поместье, изуродовав рояль, уничтожив богатую библиотеку и побив всю посуду. Цивилизованные французы и итальянцы, которым в нынешнем российском Крыму собираются даже соорудить памятник, не пощадили даже церковную утварь. После этого отряд Бонтана вернулся обратно в аул Лимени на бивуак¹³. Единственным достижением этого дня стал захват греческими волонтерами пленных. Как сообщал автор статьи в «Военном сборнике», им удалось захватить в плен двух сардинцев, причем одного из них они захватили с ружьем, и татарского проводника, который вел французов к Мухалатке¹⁴. В этом деле особенно отличился греческий офицер Георгий Николаев Папаэмануил, «из турецкоподданных города Кидонияс», участвовавший в штурме Евпатории и вылазках в Севастополе 3 и 10 марта 1855 г.¹⁵ В его формулярном списке записано, что с 18 июля по 1 августа он «находился в летучем отряде на южном берегу Крыма под командованием полковника Бонтона и при взятии в плен 3-х французов с оружием в руках»¹⁶.

В этот же день Бонтану поступил приказ вернуться в Главную квартиру для другого назначения. Рано утром, 27 июля 1855 г., его отряд двинулся обратно в поход. Балаклавцы, часть греческих волонтеров и казаки еще в течение месяца оставались в этом районе, перехватывая иностранных фуражиров. Они не только беспрестанно атаковывали транспорты союзников и снимали пикеты, но и сожгли деревни Мшатку и Кучук-кой. «Состоящие в летучем отряде иностранные волонтеры, — отмечал В. Кондараки, — не имели возможности проявить особенных услуг кроме беспрестанного снятия неприятельских пикетов и не допущения врагов переходить линии, занятой ими раньше. Они зорко следили за союзными пароходами у Форосского мыса и мастерски сберегли себя, несмотря на частое обстреливание врагами занимаемых им местностей»¹⁷. Французов настолько раздражали действия «летучего отряда», что они, по словам Кондараки, грозились снять с пойманных кожи, но, несмотря на все усилия выполнить свою угрозу, так и не смогли поймать ни одного солдата¹⁸.

Крымским татарам также доставалось от греков и казаков. Они бесцеремонно, а порой и жестоко, что объяснимо законами военного времени, обращались с байдарскими татарами, подозревая в них не без основания вражеских лазутчиков и шпионов. Английская пресса возмущалась по этому поводу, отмечая преследования татар, «которые явно испытывают симпатии к туркам, но вынуждены страдать от рук казаков и греческих добровольцев»¹⁹.

Примечания

1. Краниди (греч. Κρανίδι, кафаревуса: Κρανίδιον) — город в восточной части Пелопоннеса; Формулярный список о службе и достоинстве командира 3-й роты Легиона императора Николая 1-го Константина Ригопуло // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 0080—0081.

2. РГВИА... Л. 0080 об.

3. РГВИА. Ф. 400. Оп. 50. Отд. 4. Ч. 3. Д. 221. Л. 6—10; РГВИА. Ф. 395. Оп. 27. Д. 675.

4. 1855 iulie 18, Youkar Caralesse. Principele Panaiot Moruzi către soţia sa. No. 19. II/19 B // Marinescu, Florin. Documente noi privitoare la Panaiot Moruzi şi Războiul Crimeei // Marinescu, Florin. Op. cit. P. 181—182.

5. Приложение к главе XXIX. Состав русских войск в Крыму в начале (в половине) мая 1855 г. // Богданович М.И. Восточная война 1853—1856 гг. Том III. СПб., 1876. С. 33.

6. Из походных записок во время Крымской кампании 1855 года. Летучий отряд на Южном берегу Крыма // Военный сборник. 1865. Т. 42, № 4. С. 235—251.

7. Богданович М.И. Восточная война 1853—1856 гг. Том IV. СПб., 1876. С. 176; полком командовал Аристарх Павлович Валуев; Турбин С. Пленный турок. (Из крымских воспоминаний) // Военный сборник. 1864. Т. 36, № 4. С. 391.

8. Ныне Соколиное (до 1945 года Кокко́зы; Коккозь) — село в Голубинском сельском поселении Бахчисарайского района.

9. Из походных записок во время Крымской кампании 1855 года // Военный сборник. 1865. Т. 42, № 4. С. 343.

10. Из походных записок во время Крымской кампании 1855 года // Военный сборник. 1865. Т. 42, № 4. С. 344—346.

11. Russell, W.H. The war: from the death of Lord Raglan to the evacuation of the Crimea, London, 1856. P. 220.

12. Ibid.

13. Лимена, ныне пос. Голубой Залив — в середине XIX в. небольшое татарское поселение, находящееся вблизи Симеиза. Расположено в живописном горном амфитеатре, окруженном горами Пиляки, Кошка и грядой Ай-Петринской яйлы. — Авт.

14. Из походных записок во время Крымской кампании 1855 года // Там же. С. 349.

15. Формулярный список о службе и достоинстве офицера Легиона Императора Николая 1-го Георгия Папаэмануила // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 0093—0094. Очевидны разночтения в числе пленных. — Авт.

16. Там же.

17. Кондараки В.Х. Волонтеры легиона императора Николая // Эпизоды и рассказы из Крымской войны. М., 1883. С. 55.

18. Кондараки В.Х. В память столетия Крыма. История Крымской войны с частными эпизодами. М., 1883. С. 243.

19. The Spectator, 14 July 1855. P. 7.