Греческий легион в боевых действиях на Крымском полуострове весной-летом 1855 г.

Греческий легион, выведенный из Севастополя, стал лагерем близ Черной речки, возле Кадикоя. Он вначале находился в подчинении Чоргунского отряда, который с мая 1855 г. возглавил генерал-адъютант Хрущов.

Находясь на относительном удалении от эпицентра боевых действий и штабного руководства, Мурузи рьяно принялся за претворение в жизнь своих планов. «Слабостью его превосходительства князя, — как иронично заметил Хрисовери, — было одеть добровольческий корпус в шинели: он полагал, что, облачившись в эту форму, греческий доброволец станет безупречным регулярным солдатом»¹. Идеи Мурузи разделял и К. Папа-Дука, один из авторитетных греческих капитанов, возглавлявший 5-ю роту. Поэтому уже к лету 1855 г. большинство легионеров «щеголяло» в серых солдатских шинелях, в то время как фустанеллы были по-прежнему в моде на бастионах Севастополя. Греков стали усиленно обучать строевой и огневой подготовке, специфике караульной и прочим видам русской пехотной службы, а там, «где пребывала фаланга, были хорошо организованы внутренняя служба и гимнастические залы по французскому подобию»². В то время под словом «гимнастика» понимались не привычные для современного читателя упражнения на различных гимнастических снарядах (кольцах, брусьях и т. п.), а так называемая «полевая» гимнастика. В ней все внимание отводилось обучение рекрутов беглому шагу, подниманию ног на месте, ускоренным движениям и, наконец, собственно самому бегу со скоростью 100—200 шагов в минуту сначала налегке, а потом и в амуниции. Подобные навыки, по мнению тогдашних специалистов по военному делу, помогали солдатам при атаке «пробежать быстро и с меньшею потерею пространство, обстреливаемое картечью или штуцерным огнем»³. Поэтому вскоре встал вопрос о приглашении опытных инструкторов военного дела. Таковыми могли быть только их соплеменники — греки из Балаклавского греческого пехотного батальона.

15 апреля 1855 г. Мурузи обратился с письмом к начальнику штаба Крымской армии Коцебу о прикомандировании к легиону подпоручика Балаклавского пехотного батальона Макроплио «для указывания местности» и юнкера Таманского егерского полка Пубынского, зачисленного в штат личным адъютантом князя. В качестве инструкторов к Греческому легиону была направлена «команда» Балаклавского пехотного батальона во главе с унтер-офицером Паниоти Кономопуло, а позже прикомандированы 1-я и 3-я роты того же батальона⁴. Обучали волонтеров французской гимнастике, фронтовой службе и письму. Тем не менее анализ списка командированных вызывает, по меньшей мере, удивление, своей очевидной бессмысленностью. Так, несмотря на наличие собственного грамотного писаря, уроженца Одессы, девятнадцатилетнего Константина Диоманди, полиглота, свободно владевшего то ли 4, то ли 5 языками, в легион «для письменных занятий» были направлены два унтер-офицера Балаклавского батальона — Леонид Терленди и Константин Капилети. «Обучением легионистов фронтовой службе» занимались унтер-офицер Константин Спаи и рядовой Констани Яни, которому в этом непростом деле помогало еще шестеро опытных балаклавцев (К. Яни, И. Плаяно, Г. Димитриев, В. Спаи, Н. Папаникола, И. Иванов)⁵. Четыре горниста из лейб-егерского Бородинского и Муромского пехотного полков учили греков правильно подавать сигналы, а врачеванием волонтеров в полковом лазарете занимались три лекаря — Алексей Пескул, Максим Дедиков и Александр Малюшин из тех же воинских частей.

Руководил «обучением по фронту волонтеров» подпоручик Черноморского линейного № 2 батальона Георгий Дмитриев Макроплио, на должность адъютанта и одновременно казначея легиона был назначен еще один подпоручик лейб-егерского Бородинского Его Величества полка Иван Месарош. Два других офицера — Константин Фонди и прапорщик Балаклавского батальона Георгий Панаго — были прикомандированы к легиону по распоряжению Главного штаба с неопределенной целью — «для употребления на службу»⁶. Примечательно, что в январе 1856 г., сразу после Рождества, Панаго, длительное время вообще не появлявшийся на службе, честно заявил, что «он по нежеланию службы и по простоте полезным офицером в легионе быть не может», попросив его вернуть обратно в батальон⁷. И если с обучением фронту и в цельной стрельбе у волонтеров с помощью инструкторов дела как-то ладились, то с финансово-хозяйственными вопросами и делопроизводством у добровольцев проблемы были налицо. Несмотря на наличие фактически трех писарей, двух адъютантов, один из которых был одновременно казначеем, и двух офицеров неопределенного рода занятий, в Греческом легионе, как указывал сменщик Мурузи, полковник Папа-Афанасопуло, «на пред сего формулярные и кондуитные списки офицеров не писались» и сведений о службе волонтеров «составить было невозможно»⁸. Это тем более удивительно, что Мурузи развел полную бюрократию, жалуясь в письмах к супруге, что в день он подписывает до 60—80 документов и что без канцелярии (состоявшей уже из шести писарей!) и «славного мальчика Николаидиса», выступавшего в роли его частного секретаря, ему было бы «сложно достичь успехов в управлении»⁹.

Падение Севастополя. Акварель У. Симпсона, 1856 г.

Сам князь в некотором отдалении от линии фронта стал вести привычный образ жизни типичного молдавского барина: завел четырех верховых лошадей для прогулок, заказал себе в Петербурге столовый прибор из серебра на шесть персон, тарелки, блюда и две супницы. Причем одну из которых, не чуждый раблезианским радостям жизни, Мурузи решил приспособить под варку пунша. Видя поведение своего «архи», простые волонтеры недолго думая ночью обобрали «главнокомандующего». Однажды поутру он не досчитался пары панталон, брюк с 35 рублями. К счастью, у запасливого князя были запасные брюки¹⁰.

Тем временам в апреле 1855 г. из Одессы в Крым вместе с батальоном Севского пехотного полка прибыло и первое пополнение — всего 98 человек во главе с ротным командиром «Грамматикою»¹¹. Появление этой партии греков в Крыму настолько примечательно, что требует отдельного комментария. Это были не просто добровольцы, а настоящие мстители — земляки, павшего от ран во время штурма Евпатории капитана Стаматиса Георгиадиса. Как писал явно осведомленный корреспондент французского издания Le Spectateur militaire («Военный обозреватель»), «звук смерти Стамати произвел в греко-турецких провинций глубокое впечатление». «Его друзья, — рассказывал анонимный автор, — решили, что их честь отомстить за его смерть, и с этой целью они вооружились и пошли в Крым. Они встретились в числе примерно 100 (человек. — Авт.), выбрав капитаном Янули Делаграмматика из Андроса. 25 апреля они прибыли в Симферополь. Янули и (греки. — Авт.) выстроились перед генерал-губернатором, который приветствовал их. В одиннадцать часов все греки пошли в церкви Троицы, неся впереди небесно-голубой флаг, на котором было написано по-русски: "Православие" и "Сим победиши". В церкви священник произнес проповедь, полную оскорблений против турок и их союзников, и призвал их уничтожить врагов церкви и Греции. После службы они выступили в Севастополь. Мы уверены, что это греческие добровольцы, которые защищают Малахов курган»¹². В Севастополь греческие добровольцы, снабженные ружьями и патронами — «по 60 на каждого», — добрались 19 апреля. Уже через несколько дней они были «временно» прикомандированы к основному отряду греков на Мекензиевой горе.

В начале мая из Кишинева в Крым с Брянским пехотным полком прибыли 35 волонтеров и присоединившихся к ним по пути 5 человек, находившихся на излечении в госпиталях в Одессе¹³. 1 июня 1855 г. из Измаила подошла еще одна партия волонтеров из 111 человек¹⁴. Однако до Крыма добрались не все, а только 100 человек: пятеро отстали от партии во время следования через Одессу, а еще пять заболели. 17 августа «на присоединение к батальону греческих волонтеров, состоящему в Крымской Армии», из Кишинева выступила четвертая, самая малочисленная партия всего из 14 человек¹⁵. С учетом вновь прибывших, по состоянию на 31 мая 1855 г., в списочном составе Греческого легиона числилось 712 человек, в том числе 6 ротных командиров, 12 младших офицеров, 1 священник, 1 знаменосец, 6 фельдфебелей. При этом в первых 2 ротах было по 120 волонтеров, в последних 118. Учитывая разделение легиона на два условных батальона, в качестве штаб-офицеров в майорском звании фигурировали Константин Папа-Дука и Аристид Хрисовери; ротными командирами были Николай Караиско, Антон Гинес, Леонид Булгари, Вангели Георгий, Янули Делаграмматико, субалтерн-офицерами Дмитрий Танадалиди (назначен вместо Караиско), Ставро Куми, Кирьяки Реди и Николай Килофереди¹⁶.

Чоргунский отряд, которому подчинялся Греческий легион, по сути, являлся авангардом относительно войск, расположенных на Мекензиевой горе и в Каралезском ущелье. Важность Чоргунских позиций и близлежащих к ним Федюхиных высот заключалась в том, что они позволяли постоянно угрожать союзникам в «тыл их длинной цир-кумвалационной линии, в слабой ее части»¹⁷. Чоргунский отряд состоял из 4 батальонов Бородинского Его Величества полка, роты стрелков, 2 гусарских эскадронов, одного казачьего полка и дивизиона артиллерии. По замечанию русских офицеров, по отдаленности его от главных сил отряд этот был в фальшивом положении, ибо по своей малочисленности не мог удержать позицию при нападении неприятеля в значительных силах¹⁸. Поэтому боевые действия сводились к частым перестрелкам с неприятелем, стремившимся зайти в тыл русским войскам.

Греческие волонтеры и казаки

С 22 марта по 13 мая волонтеры содержали аванпосты на Черной речке. Уже 7 апреля 1855 г. французы предприняли одну из первых попыток проникнуть в тыл к русским войскам, произведя усиленную рекогносцировку против Чоргунской позиции. Со стороны неприятеля в деле участвовало 12 эскадронов кавалерии (африканские егеря и английские драгуны), с 6 орудиями и до 10 тысяч турецкой пехоты. Сбив аванпосты с Гафортовой горы и заняв ее вершину, они два раза спускали с нее густую цепь, пытаясь перейти Черную речку. Русская цепь, занимавшая высоты на другом берегу реки, по словам генерала Герсеванова, бывшего тогда в деле, «тотчас сбилась в кучки, как бы с тем, чтобы представить большую цель неприятельским ядрам». Единственными исключением были греческие волонтеры, сумевшие грамотно рассредоточиться на местности и открыть ответный огонь по неприятелю. Вместе с казаками они смогли дать достойный отпор французам, после чего они оставили свои попытки перейти реку и вернулись в свой лагерь¹⁹.

1 мая греки уже самостоятельно проводили рекогносцировку Байдарской долины, а 18 мая у селения Шулю²⁰ им вновь пришлось столкнуться с африканскими гусарами и пьемонтскими драгунами. На рассвете сильная неприятельская колонна атаковала малочисленный аванпост волонтеров, на котором находилось всего 50 человек из 2-й роты. Несмотря на явное неравенство сил и оружейную стрельбу с флангов, греки не растерялись. Отстреливаясь, они организованно отступили на позиции 2-го батальона Бородинского пехотного полка, потеряв пять человек. Во время отхода, который занял почти три версты на практически открытой местности под плотным неприятельским огнем, они перешли вброд Черную реку в участке, где глубина воды была им по плечи, и закрепились на Каменном мосту²¹.

Тем временем основные силы неприятеля в составе 40 тысяч человек (сардинская 1-я пехотная дивизия генерала Дурандо в составе двух бригад генералов Ансальди и Фанти, трех кавалерийских эскадронов и двух артбатарей) атаковали правый фланг русских позиций. Греческий легион оборонял левый фланг у деревни Карловки. Волонтеры дрались весь день, с трех часов утра и до шести вечера. Бой стих только с сумерками, когда замерзшие и уставшие греки были вынуждены отойти к ближайшей скальной гряде. Противник, по словам князя Мурузи, «потерял больше людей, чем мы»²².

4 и 5 июня 1855 г. волонтеры в течение целых суток были вновь в перестрелке с французами на Карловых высотах. «Назначенный мною начальником передовой цепи майор Папа-Дука, — докладывал об этом деле князь Мурузи, — в случившейся на рассвете 4-го числа июня перестрелке на возвышенностях дер. Карловки удержал эту позицию более пяти часов, одушевляя вверенную ему команду, которую водил в штыки, и впоследствии стеснил неприятеля, расположенного в ретраншементах и в полуразрушенных домах дер. Карловки»²³. Только после того, как французы подвезли артиллерийские орудия, греки были вынуждены отступить на Каралез. Атаки на позиции греков продолжалось с четырех часов до одиннадцати с половиной, тем не мене легион не дал неприятелю существенно продвинуться вперед и взломать оборонительную линию русских войск.

Эпизод из Крымской войны. На дороге. К. Филиппов, середина 50-х гг.

13 июня часть войск союзников неожиданно появилась в том районе, где располагалась Греческая фаланга (так сами греки называли свое подразделение. — Авт.). Рано утром на разведку под командованием младшего офицера Кириакоса Деди был выслан небольшой отряд, но перейти мост греки не смогли из-за сильного встречного огня неприятеля. Завязалась перестрелка, в ходе которой Греческий легион и русская пехотная дивизия, как писал Галиури, «были вынуждены обороняться»²⁴.

Непосредственными противниками греков на этом участке фронта были итальянцы — части Сардинского королевства (Пьемонта), сражавшиеся на берегах Тавриды на стороне англо-франко-турецкой коалиции. Передовые позиции сардинских войск располагались вдоль старой Воронцовской дороги, на возвышенностях между Кады-Коем и Балаклавой и на правом берегу реки Черной, где итальянцы построили глубоко выдававшийся вперед пост-редут²⁵. Заставы греков находились фактически лицом к лицу с пьемонтскими аванпостами. Греки хорошо изучили характер своих противников и не очень-то высоко отзывались об их боевых качествах. Итальянцы напоминали грекам «оборванцев», «настоящих комедийных солдат посреди наших старых вояк», в первую очередь из-за своих головных уборов — шляп с боковым султаном из перьев глухаря или фазана, а во-вторых, своей боязнью ближнего боя. По наблюдениям греков, сардинцы дезертировали целыми группами, бежали из своего лагеря при малейшей опасности²⁶. Во время сражения при деревне Шули в июне 1855 г. 6 (18) июня, в котором сардинцам и французам противостояли в том числе и греки, полки сардинского корпуса просто развернулись и беглым маршем отправились в свой лагерь. Фактически весь корпус был деморализован, и командованию понадобилось немало усилий, чтобы восстановить его боеспособность. Негативно на боевом духе сардинского воинства сказались эпидемические заболевания (тиф, холера и цинга), вызвавшие самое большое количество потерь.

Грекам также непросто далась акклиматизация в переменчивых погодных условиях полуострова, где сильная, почти «тропическая», жара в мае и июне сменилась проливными дождями в июле. «Мы все мокрые, это просто ужас, я никогда не видел другой такой страны, как эта», «мы становимся похожи на мокрых крыс», — негодовал Панаиоти Мурузи в письмах к жене. Чтобы высушить свою одежду в горных ущельях, волонтеры разводили большие костры, а в их ежедневный рацион было включено свежее мясо, пшеничный хлеб и много перца, что, по-видимому, помогало избежать массовых заболеваний холерой. Письма Мурузи, датируемые июнем—июлем 1855 г., являются хорошей иллюстрацией повседневной жизни греческих волонтеров в Каралезе. В любых погодных условиях с самого утра шел осмотр оружия, затем назначались наряды для рытья бесконечных траншей и приведения в порядок укреплений, проверялись аванпосты. Ритм привычных занятий нередко нарушался известиями о приближающемся неприятеле: «Время от времени к нам подбегает казак и сообщает: "Враг продвигается с такой-то стороны". В одно мгновение кирки и лопаты убраны, и мы хватаем ружья. Если это не большая стычка с аванпостом, то на месте мы собираем с десяток трупов, и когда враг отступает, то мы можем насладиться бокалом абсента или чего-то похуже»²⁷.

Примечания

1. Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Ιστορία της ελληνικής λεγεώνος. Τ. Β΄., σσ. 59—60.

2. В 30-е гг. XIX в. гимнастика была введена в обучение войск гвардии, а в 50-е гг. и всей русской армии в программы средних учебных военных заведений. В 1855 г. в Санкт-Петербурге был открыт гимнастическо-фехтовальный зал, где офицеры, а за плату и все желающие могли заниматься гимнастикой. — Авт.

3. Гимнастика. Тактическое превосходство французов в кампанию 1854 и 1855 года // Несколько слов о действиях русских войск в Крыму в 1854 и 1855 гг. Воспоминания, ген.-квартирм. Крым. войск ген.-майора Герсеванова. Paris, 1867, 1900. С. 94—95.

4. Список по офицерам, прикомандированным к Легиону Императора Николая 1-го, и нижним чинам разных команд // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 0114—0115.

5. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 0114 об.

6. РГВИА... Л. 0115.

7. Там же. Л. 0036—0036 об.

8. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 13. Д. 11. Л. 152 об. — 153.

9. 1855 iulie 18, Youkar Caralesse. Principele Panaiot Moruzi către soţia sa. No. 19. II/19 B // Marinescu, Florin. Op. cit. P. 181.

10. 1855 august 3. Principele Panaiot Moruzi către soţia sa. No. 20. II/20 В. 3 Août 1855 // Ibid. P. 184.

11. Янули Делаграмматико // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 1. Л. 0097—0098.

12. Sur la question d'Orient // Le Spectateur militaire: Recueil de science, d'art et d'histoire militaires, 11 volume (juillet, août et septembre 1855), Paris, 1855. P. 54—55.

13. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 1. Л. 0107—0107 об.

14. Там же. Л. 0162—0162 об.

15. Список набранным греческим волонтерам и отправленным в Крым // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 2/244. Св. 29. Д. 123. Ч. 1. Л. 14—15.

16. Фамилии греческих офицеров приведены в русской транслитерации. — Авт.

17. Бутурлин С. Несколько слов о действиях русских войск в Крыму в 1854 и 1855 гг. Paris, 1867. С. 21.

18. Служебная деятельность Александра Петровича Хрущова (ныне Генерала от Инфантерии, Генерал-Адъютаната) во время Севастопольской обороны // Рукописи о Севастопольской обороне. СПб., 1872. Том 1. С. 17.

19. Сборник известий, относящихся до настоящей войны. Том 5. СПб., 1855. С. 183.

20. Селение Шулю было расположено в долине реки Айтодорки, правого притока Чёрной.

21. 1855 mai 18, Choulia. Principele Panaiot Moruzi către soţia sa. No. 13. I/13 B // Marinescu, Florin. Op. cit. P. 171—172.

22. Marinescu, Florin. Ibidem.

23. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 0024.

24. Απομνημονεύματα της Ελληνικής Φάλαγγος, ο.π., σελ. 30.

25. Матвеев В.Д. Сардинское королевство и его экспедиционный корпус в Крымской войне 1853—1856 гг. // Вопросы истории. № 8. М., 2004. С. 120.

26. 1855 iunie 28 — iulie 2. Principele Panaiot Moruzicătre soţia sa. No. 18. II/18 // Marinescu, Florin. Op. cit. P. 179.

27. 1855 iunie 27, Caralesse. Principele Panaiot Moruzi către soţia sa. No. 17. II/17. Caralesse, 27 Juin 1855 // Ibid. P. 177.