Люди и судьбы

Аристид Хрисовери весной и летом 1856 г. оставался в Одессе. Он получил разрешение проживать в городе «некоторое время впредь до выздоровления», хотя сам принял решение остаться в России, справедливо опасаясь преследований со стороны греческого правительства, развернувшего кампанию политических репрессии против генералов и офицеров, участвовавших в восстании 1854 г. Хрисовери пытался принимать участие в судьбах отдельных своих подчиненных, но принципиально дистанцировался от решения проблем большинства волонтеров, видя, что «дела добровольцев были настолько расстроены, что даже самая убедительная речь не могла привести добровольцев к обычным обязанностям, а если бы кто-нибудь решился в этом состоянии охлократии явиться к успокоению их, они, должно быть, побили бы такового камнями». Самочувствие Хрисовери оставляло желать лучшего, кроме того, достаточных средств для проживания в Одессе у майора не было. И тут герою Сулины и бастионов Севастополя вновь повезло.

С апреля 1855 г. на пост новороссийского генерал-губернатора назначен был граф Александр Григорьевич Строганов, вельможа и меценат. Историки, от крупнейшего С.М. Соловьёва, воспитателя строгановских детей, до современного Я. Борового, отзывались о нем по-разному: «честен, не способен брать взятки», «ум поверхностный», «ученый самодур-аристократ», «просвещенный администратор», «грубиян», «человек прямой и светлого направления», «странный человек». Этот изобретатель нового гастрономического блюда, названного в его честь, по-человечески отнесся к проблемам израненного грека. Строганов распорядился «во внимании к бедному положению майора Хрисовери» выделить последнему «заимообразно» 150 руб. в счет жалованья, которое «будет определено ему впоследствии». Чуть позже в Одессу пришло предписание военного министра Сухозанета на имя командующего 2-й армией, согласно которому «государь император по всеподданнейшему моему докладу... высочайше повелеть соизволил числящегося в звании майора Легиона Императора Николая 1-го Хрисовери уволить для излечения болезни от ран и контузии, происходящей в отпуск в С.-Петербург на три месяца с сохранением получаемого им содержания и выдачею на проезд прогонных денег»¹. Император также повелел определить Хрисовери в чине войскового старшины в Азовском казачьем войске «с правом ношения национального (греческого) костюма».

Аристид Хрисовери

Крымская война отодвинула коронацию Александра II, которая состоялась только 26 августа 1856 г. в Москве в древнем Успенском соборе. На ней вместе с депутатами от Азовского казачьего войска присутствовал и А. Хрисовери. До этого он был удостоен личной аудиенции у царя и очередной награды — ордена Св. Станислава 2-й степени с мечами «в воздаянии отличного мужества и храбрости, оказанных Вами при защите Севастополя и при штурме онаго 27 августа 1855 года». При этом благодаря письмам и хлопотам того же Строганова² «свежеиспеченному» казачьему майору удалось получить еще одну очень существенную льготу: с 1 сентября 1857 г. выплата жалованья ему стала производиться по окладу майора армейской легкой кавалерии, что составляло 345 руб. серебром в год³.

Обложка книги «История Греческого легиона», 1887 г.

Прежде чем поставить точку в затянувшейся истории с назначением А. Хрисовери на новую должность, надо упомянуть о предшествующих этому событиях. Конфликт, который сопровождал отношения между Хрисовери и его бывшим командиром по легиону князем Мурузи, с новой силой разгорелся в 1857 г. Обидчивый аристократ, который так и не прибыл к новому месту своей службы на Кавказе, приревновал своего подчиненного, неожиданно обошедшего его по службе. А. Хрисовери, в отличие от князя, принятого на русскую службу с понижением звания до капитана пехоты, был зачислен в звании войскового старшины — майора. «Такое преимущество, предоставленное бывшему подчиненному князя Мурузи, огорчило последнего», — писал военному министру старый ходатай за Мурузи князь М.Д. Горчаков. Он просил произвести Мурузи в «майоры со старшинством с 20 августа, дабы он стал старшим против войскового старшины Хрисовери, и о прикомандировании князя Мурузи к образцовому пехотному полку»⁴. Хлопоты и аппаратный вес Горчакова возымели свое воздействие. Последовал новый «высочайший приказ», согласно которому Мурузи был произведен в майоры со старшинством от 13 августа 1856 г. и причислен к элитному пехотному полку, расположенному в европейской части Российской империи — в Варшаве. Однако как до Кавказа, так и до Варшавы Мурузи не доехал⁵. Взяв отпуск, князь через Одессу покинул Российскую империю, предпочтя тяготам службы на Кавказе мирную жизнь в кругу семьи и путешествия по европейским столицам. 11 октября 1857 г. главнокомандующий 1-й армией в Варшаве доложил министру, что «майор князь Мурузи в настоящее время не может отправиться в образцовый полк, ибо ему был разрешен отпуск в княжество Молдавию на пять месяцев "по необходимости"»⁶. Он настолько торопился выбраться из России, что даже забыл получить предназначенный ему орден Св. Станислава. В Париже Мурузи окунулся в привычную ему светскую атмосферу, восторгался живописными улочками, историческими памятниками французской столицы, праздными и разнаряженными парижанами⁷. Насладиться красотами Вены князь не смог. «Бейзаде» Панайотаки неожиданно занемог и умер в 1859 г. в Вене от рожистого воспаления⁸.

Разворот книги А. Хрисовери

16 июля 1856 г. выехал в Молдавию к своей семье майор Константин Папа-Дука, безуспешно пытавшийся посетить коронацию императора и поклониться «святым местам» в Киеве, Москве и в Воронеже. В этом бывшему священнику было отказано «по неимению на сей предмет Высочайшего разрешения»⁹. Ранее Одессу покинул отчаянный авантюрист и романтик Леонидас Вулгарис, напоследок, как и полагается настоящим революционерам, отказавшийся платить по своим долгам «легионистам, остающимся на жительстве в России, 500 руб. серебром»¹⁰.

Невольница Крым-Гирея

Если следы Папа-Дуки навсегда затерялись в пыли истории, то имя Леонида Вулгариса, ставшего профессиональным революционером, периодически всплывало в связи с международными конфликтами на Балканах. В конце 50-х гг. XIX в. вместе с Паносом Коронеосом, Цамисом Каратасосом, Илиасом Стекулисом, бывшим младшим офицером Греческого легиона, получившим свой Георгиевский крест за вылазки на бастионах Севастополя, Зисисом Сотиру и другими антимонархически настроенными офицерами он оказался под знаменами Джузеппе Гарибальди, сражаясь за освобождение Италии¹¹. Среди гарибальдийцев были и другие бывшие участники Греческого легиона. От тайного общества греческих патриотов середины XIX в., через Дунай и Крым, ниточка протянулась к Италии периода Рисорджименто. Этот факт крайне важен для понимания всего процесса развития национально-освободительного движения на Балканах, протекавшего в тесной кооперации с различными революционными организациями других стран. Греческое правительство не зря выражало опасения по поводу появления в стране легионеров, прошедших горнило Севастополя и готовых сражаться за свободу угнетенных народов, как за свою собственную. И далее, на протяжении почти четверти века, Вулгарис неутомимо сколачивал разнообразные политические коалиции из южных славян, преимущественно сербов и болгар, и греков, готовых к борьбе за благородную идею национального освобождения. Во время восстания на Крите (1866—1869 гг.) Л. Вулгарис играл одну из ключевых ролей в греческом национально-освободительном движении, координируя помощь повстанцам и поставки им оружия. Сам он писал: «Независимо от любого правительственного решения, я принял на себя обязательства содействовать нашим братьям на Крите, потому что распространение восстания в Эпире и Фессалии в значительной степени помогут острову Криту»¹². В 1870—1880-х гг. Вулгарис стал создателем еще нескольких общественно-политических организаций, ратуя за связь греческого освободительного движения с другими балканскими народами. Спонсируемые и снаряжаемые при его помощи вооруженные отряды безбожно терзали турок в Македонии, Фессалии и Эпире. В 1878 г. во главе отряда, прорвавшись в Македонию, он на протяжении нескольких месяцев участвовал в партизанских операциях. Известно, что в 1881 г. Вулгарис посещал Одессу. Мы только можем предположить, что в ходе своего пребывания в Южной Пальмире он нашел время, чтобы встретиться со своим старшим наставником и соратником Аристидом Хрисовери. Депутат греческого парламента Вулгарис дожил до того момента, когда часть территории Эпира и Фессалии стала снова греческой.

Жилет волонтера Э. Нено

Еще один герой нашего повествования, Панос Коронеос, вышел в отставку в 1880 г. в звании генерал-лейтенанта артиллерии. Уже в преклонном возрасте Коронеос открыто выступил с предложением упразднения монархии и установления республики. Умер Коронеос накануне нового XX в., в 1899 г., в Афинах¹³.

В октябре 1858 г. были сданы в архив канцелярии новороссийского и бессарабского генерал-губернатора последние пронумерованные и опечатанные сургучом папки по Греческому легиону. Полковник Папа-Афанасопуло, числившийся полтора года как «заведующий делами бывшего Греческого легиона императора Николая 1-го», мог спокойно вздохнуть и, сбросив узы опостылевшей ему канцелярщины, отправиться к новому месту службы в Ингерманландский гусарский полк¹⁴. В 1861 г. Папа-Афанасопуло возглавил Смоленский уланский полк, с которым он прошел всю кампанию 1862—1863 гг., прославившись разгромом под Венгеровом многотысячного отряда польских повстанцев. В 1883 г., прослужив 57 лет, он вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта с поста командира 4-й кавалерийской дивизии¹⁵. Как свойственно многим военным пенсионерам, Папа-Афанасопуло увлекся нумизматикой и крымской стариной, став членом Таврической ученой архивной комиссии¹⁶. Скончался Георгий Ильич в 1894 г. в Симферополе, где и был с почестями погребен на Военном кладбище.

Рубаха волонтера Э. Нено

В ноябре 1859 г. А. Хрисовери был окончательно уволен со службы в чине подполковника «за ранами с мундиром и пенсионом полного оклада жалования». Он поселился в Киеве в Лыбедской части, где кочевал с одной съемной квартиры на другую. Пенсии, выплачиваемой нерегулярно, как жаловался Хрисовери в письме на имя министра императорского двора графа Адлерберга, «едва доставало на довольно ограниченной содержание семейства моего с прислугой». Судя по всему, много средств уходило на медицинское лечение. А. Хрисовери приходилось залазить в долги, он периодически обращался к местным властям, влиятельным придворным, знакомым ему по Крымской войне, с просьбами об оказании ему финансовой помощи. В письме на имя своего бывшего командира Хрулева, написанном Хрисовери в сентябре 1865 г., мы находим такие строки: «Извините, генерал, что смею вас беспокоить; вечный отголосок в душе и памяти моей, что вы были и всегда будете добрым-дорогим для меня начальником, дает мне право изъяснить перед вами мое нынешнее положение здоровья: около 50-ти дней уже у меня идет кровь из ран и не имею средств лечиться, да и жить должен на 38 руб. в месяц»¹⁷.

Текст из альбома П.Ф. Рерберга «Севастопольцы», 1903 г.

Последней, известной нам, общественной инициативой Хрисовери стала попытка увековечить память своих соплеменников, греков, погибших в Крымской войне. В Российском государственном историческом архиве, в фонде Департамента общих дел МВД, имеется дело о сооружении в Севастополе памятника павшим в Крымскую войну грекам. В 1864 г., накануне 10-летней годовщины начала героической обороны Севастополя, Хрисовери обратился в Военное министерство с предложением о сооружении за «счет добровольных пожертвований» на братском кладбище Северной стороны Севастополя памятника погибшим волонтерам. Вместе с греческими купцами из Санкт-Петербурга Стамати Родоконакисом, Пантелеймоном Скарамангасом и женой действительного статского советника Ангеликой Кобылкиной Хрисовери, «побуждаемый патриотическим чувством и душевной теплотой к воспоминанию единокровных соотечественников, доброхотно, за честь России, положивших живот свой на поли брани», учредили новую общественную организацию, названную незамысловато — «Клуб». Организация планировала заниматься сбором добровольных пожертвований¹⁸.

Рукописная книга А. Хрисовери из собрания семьи Аргиропулос. Франция

Доработкой проекта памятника и его чертежами в Департаменте водных дел в Министерстве путей сообщения занимался губернский секретарь Николай Морган (1841—?), выпускник Императорской академии художеств¹⁹. Долгое время он работал со своим отцом, известным петербургским архитектором Василием Морганом (1800—1860-е), учеником знаменитого Огюста Монферрана, увлеченным византийским и классическим греческим стилем²⁰. Это увлечение передалось и его сыну, найдя отражение в архитектурном декоре памятника с навершием в виде византийского креста с каплевидными концами. Итоговый проект был одобрен императором. В РГИА имеются чертежи памятника — план, боковой и передний фасады, с резолюцией императора Александра II: «Государь император изволил рассматривать. Царское Село. 27 августа 1865 г.». Однако из-за недостатка средств и, главное, неожиданного исчезновения главного зачинщика — Хрисовери — идею с сооружением монумента пришлось отложить²¹.

Действительно, последнее письмо Хрисовери из Киева было датировано августом 1866 г. Только четыре года спустя его следы неожиданно обнаружились в Одессе: в декабре 1870 г. в городскую типографию Л. Нитче, которая в том числе издавала литературу и на новогреческом языке²², была сдана в печать 60-страничная поэма «Трагедия. Взрыв монастыря Сан-Аркадион». Предисловие к нему было подписано, как сам он обозначил себя, «скромным автором» Аристидом Хрисовери (о ταπεινός συντάκτης). Поэма была посвящена одному из самых драматичных эпизодов критского восстания — героической обороне монастыря Аркади вблизи города Ретимно, в ходе которой осажденные подорвали себя и врагов, не желая сдаваться в плен. Это произведение, написанное «простым языком», А. Хрисовери адресовал самой широкой публике, надеясь хоть как-то стать сопричастным судьбе восставших. «Когда вспыхнула борьба за свободу героического Крита, и каждый старался внести свою лепту или свое личное участие этой священной борьбе, считая своим необходимым долгом быть полезным хоть каким-то способом, острову, который разорвал узы своего рабства, тогда и я, хотя и был изувечен на последней Восточной войне, почувствовал высокий долг христианина и патриота, выше всего остального, — писал А. Хрисовери. — И мое сердце беспрестанно боролось с моим телесным состоянием, которое вряд ли могло выдержать тяжелое бремя военных испытаний. Также я ощущал двойную скорбь из-за того, что материальное мое состояние не могло способствовать этому. Итак, для облегчения всегда угнетавшей меня скорби я имел единственное утешение в распространявшихся ежедневно слухах о победах и достижениях восставших борцов»²³.

Книга И. Влассопуло. Статистические сведения об острове Тинос

Героическая неравная борьба критян и жестокие репрессии турок на острове вызвали широкое движение сочувствия повстанцам в Европе и России. Восстание на Крите вызвало цепную реакцию в других провинциях Османской империи — Эпире и Фессалии. Консулы в Янине и Салониках Ионин и Лаговский сообщали, что в этих провинциях, а также в Албании действуют этеристы (сторонники присоединения провинций к Греции), под влиянием их агитации начались локальные восстания. Ионин писал Игнатьеву о том, что этеристы пытаются связаться с сербами для согласования планов совместного выступления против турок²⁴. Среди «этеристов» были старые знакомые и соратники А. Хрисовери по «Фрако-Болгаро-Сербскому комитету», Братству благовещенных и Греческому легиону — Панос Коронеос и Леонидас Вулгарис, пытавшийся в конце апреля 1866 г. поднять восстание в Халкидики (Македония).

Последние годы жизни Хрисовери прошли в городе его юности — Одессе. Он занимался публицистикой, писал стихи и мемуары, протестуя против несправедливой оценки участия греков в Крымской войне. Как свидетельствуют его письма, Хрисовери пытался посредничать в балканских делах, стремясь добиться сближения Греции и России. Среди адресатов отставного майора Греческого легиона встречаются известные общественные и политические фигуры: государственный канцлер Российской империи А.М. Горчаков, русский посол в Константинополе граф Н.П. Игнатьев, выдающийся русский языковед, профессор Новороссийского (Одесского) университета В.И. Григорович и др.²⁵

Прошение Хрисовери о сооружении памятника волонтерам

В 1877 г., с началом новой русско-турецкой войны, он был вновь определен на службу майором «с зачислением по армейской кавалерии и с назначением в распоряжение главнокомандующего действующей армиею». Затем его прикомандировали в распоряжение начальника Нижне-Дунайского отряда, также бывшего «севастопольца», генерал-лейтенанта Веревкина²⁶. Хрисовери шел вместе с русскими войсками по хорошо знакомым ему местам, помогая морским минерам, он произвел рекогносцировку подступов к Сулину по берегам Сулинского рукава Дуная и острову Св. Георгия через деревню Караорман²⁷. За военное отличие Хрисовери в январе 1878 г. был произведен в подполковники и награжден бронзовой медалью в память войны 1877—1878 гг. Эта медаль стала последней наградой Хрисовери, чьи многочисленные ратные заслуги были отмечены двумя орденами Св. Анны 2-й степени с мечами и 3-й степени с бантом, Св. Станислава 2-й степени с мечами, золотой саблей с надписью «За храбрость» (с 1807 г. офицеры, удостоенные «Золотого оружия», причислялись кавалерам ордена Св. Георгия), серебряной медалью за защиту г. Севастополя, бронзовой медалью в память войны 1853—1856 гг., а также греческим орденом серебряного Памятного креста «Войны за независимость 1821—1829 гг.».

Еще двое бывших участников Греческого легиона сражались на этой войне — капитан 150-го Таманского пехотного полка Стелиан Спиропуло и в качестве разведчика бывший рядовой Константин Фаврикодоров²⁸. Особенно увлекательно сложилась судьба Фаврикодорова, который не смог попасть в обычную строевую часть. Рискуя жизнью, он совершил целый ряд блестящих рейдов по глубоким турецким тылам. Информация, доставленная турецким торговцем Хасаном Демерджи-Оглы (псевдоним Фаврикодорова), сыграла ключевую роль в плане русских войск по разгрому группировки Осман-паши под Плевной и спасла жизни тысячам русских солдат и офицеров. Фаврикодоров не получил ни ордена, ни медали. Вместо награды полковник Н.Д. Артамонов выдал разведчику следующий документ: «Во время служения Константин Фаврикодоров исполнял честно и добросовестно по мере сил и возможностей возложенные на него важные поручения, рисковал жизнью, подвергался лишениям при исполнении своих обязанностей и оказал русской армии услуги, в особенности имевшие большое значение во время осады и взятия плевенских укреплений... Удостоверяю моей подписью с приложением моей печати. 2 мая 1879 года». В 80-х гг. XIX в. К.Н. Фаврикодоров опубликовал свои воспоминания в журнале «Исторический вестник», но современники не обратили на них серьезного внимания, а последующие поколения и вовсе забыли.

Проект памятника павшим грекам. Арх. Н. Морган, 1865 г.

В конце 1888 г. с Аристидом Хрисовери познакомился одесский краевед И. Федоров. «Грек по происхождению и великий патриот, — вспоминал Федоров, — он в продолжение полустолетия лелеял одну только мечту: увидеть крест на Св. Софии в Царьграде. Х-ри было уже 86 лет, когда я впервые встретил его. Это был человек добрейшей души, раздававший весь свой пенсион беднякам. Несмотря на то что все тело его было покрыто ранами, полученными в разных сражениях, несмотря на постоянные страдания от них, он был бодр и сохранил свежую память». Как бы предчувствуя свой скорый уход, Хрисовери подарил Федорову свою версию легенды о знаменитой бахчисарайской невольнице, воспетой Пушкиным.

27 декабря 1889 г. в Одессе «закончилась жизнь бойца, поэта, историка и отчасти авантюриста Аристида Хрисовери. Погребение героя состоялось двумя днями позже, на Старом христианском кладбище неподалеку от могил его более известных соотечественников, столь же честно служивших России»²⁹. Пламенный патриот, для которого «борьба за родину и веру» была «всегда самой ценной, самой священной и самой святой», Хрисовери по праву может считаться последним рыцарем не существующей на исторической карте Византийской империи.

Примечания

1. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Д. 3. Ч. 2. Л. 260—260 об.

2. А.Г. Строганов с 1855 по 1863 г. был генерал-губернатором Новороссийского края. Строганов был натурой непростой, и потому мемуаристы противоречиво оценивают его как личность, но в случае с Хрисовери он проявил свои лучшие качестве администратора и человека. — Авт.

3. В своем письме на имя военного министра Строганов указывал, что содержание войскового старшины Азовского войска, составлявшее 165 руб. серебром в год, «по незначительности своей для Хрисовери будет недостаточным».

4. РГВИА. Ф. 395. Оп. 163. Д. 98. Л. 1—2.

5. В своем последнем письме от 5 января 1856 г. из Бахчисарая Мурузи писал жене, что думает о том, чтобы остаться в армии после завершения войны, так как он полюбил военное дело и хочет сделать карьеру, и что, возможно, пойдет под командование генерала Муравьева, который возглавляет войска в Центральной Азии. — Авт.

6. РГВИА. Ф. 395. Оп. 163. Д. 98. Л. 59.

7. Lettre de Panayote Mourouzi à Alexandre C. Mourouzi. 1856, le 1er septembre. Paris / Documents Gréco-roumains. Le fonds Mourouzi d'Athènes. Volume presente par les soins de: Florin Marinescu, Georgeta Penelea-Filitti, Anna Tabaki, Αθήνα-Βουκουρέστι 1991. P. 257.

8. Les membres de la famille Mourouzi après 1821 // Etude genealogique sur la famille Mourouzi («Genealogical Study of the Mourousis Family»), Centre de Recherches Néohelléniques, Athens, 1987. P. 103—104.

9. ГАОО. Ф. 2. Оп. 2. Д. 369. Л. 6 об.

10. Там же. Оп. 2. Д. 368. Л. 187.

11. Atteints at Balcan cooperation, 1830—1970 / Todorov, Varban. N. Greek Federalism during the 19^th century (ideas and projects). New York. P. 61, 63—64, 69—70, 72—73, 89—90, 96—100.

12. Βούλγαρης, Λεωνίδας О. Ατιοκαλυφθήτω Αλήθεια: Απάντησις / Λεωνίδα A. Βούλγαρη προς τον Κύριον Θεόδωρον Δηλιγιάννην υπουργόν επί των εξωτερικών της Ελλάδος δια τα εν τω Ελληνικό Κοινοβούλιο λεχθέντα τη 4. Οκτωβρίου 1878. Αθήνησι 1878, σ. 41.

13. Κορωναίος Πάνο&sigmafс Παγκόσμιο Βιογραφικό Λεξικό, Εκδοτική Αθηνών, Αθήνα, 1983—1988, τ. 5, σ. 41.

14. Краткая записка о службе старшего помощника начальника 2-й кавалерийской дивизии генерал-майора Георгия Папа-Афанасопуло, представляемого к зачислению на высшую должность // РГВИА. Ф. 400. Оп. 9. Д. 5838. Л. 24.

15. Об увольнении от службы генерал-лейтенанта Папа-Афанасопуло, 14 июня 1884—10 августа 1885 г. // РГВИА. Ф. 400. Оп. 12. Д. 14729. Л. 1—40.

16. ИТУАК. Вып. 7—8. Симферополь, 1889. С. 112.

17. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 29. Д. 21. Ч. 1. Л. 97.

18. РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 58. Л. 4—5.

19. РГИА. Ф. 789. Оп. 6. 1867 г. Д. 70. Л. 1—3.

20. РГИА. Ф. 1349. Оп. 3. Д. 1486. Л. 112 б. — 113.; Ф. 207. Оп. 10. Д. 1843.

21. Там же. Оп. 55. Д. 42. Л. 41.

22. Упоминание об этой типографии мы находим в Списке греческих книг, журналов и газет, изданных в разных типографиях Одессы // Терентьева Н. Культурно-історична діяльність грецьких громад в Україні: грецькі друкарні в Одесі в XIX — на початку XX ст. // Історико-географічні дослідження в Україні. Київ: Інститут історії України НАН України, № 10, 2007. С. 280.

23. Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Τραγωδία «Η αναπέτασις της Μονής του Αγίου Αρκαδίου» / Συνταχθείσα υπό του αντισυνταγματάρχου Αριστείδου Χρυσοβέργη. Εν Οδησσώ: Εκ του τυπογραφείου Λ. Νίτσε, 1871, σελ. 5—6.

24. А.С. Ионин Н.П. Игнатьеву от 1 октября 1866 г. // АВПРИ. Ф. 180 (Посольство в Константинополе). Оп. 517/2. Д. 4325. Л. 19—30. А.С. Ионин Н.П. Игнатьеву от 1 октября 1866 г.

25. Письмо Хрисовери, полковника, начато 23 сентября 1863 г. // ГАРФ. Ф. 828 (А.М. Горчаков). Оп. 1 . Д. 753. На 1 л.; Хрисовери Аристид. Стихотворения, посланные В.В. Григоровичу «на память» на греческом языке // Фонд Научно-исследовательского отдела рукописей РГБ. Ф. 086 (Григорович Виктор Иванович (1816—1876)). 4 л. в 1866 и 1869 гг. Стр. 72 и др.; письмо Хрисовери к Игнатьеву Николаю Павловичу. 12 дек. 1864 г. // ГАРФ. Ф. 730 (Игнатьев Н.П., граф). Оп. 1. Д. 4172. 2 л.

26. Веревкин Владимир Николаевич (1821—1896) — генерал от инфантерии, в 1877 г. генерал-лейтенант 36-й пехотной дивизии, начальник Нижне-Дунайского отряда.

27. «Подступы к Сулину по берегам Сулинского рукава и по острову Св. Георгия через деревню Караорман были изследованы по приказанию генерала Веревкина, подполковником генерального штаба Барановским и маиором Хрисавери (некогда знаменитым охотником во всех вылазках при обороне Севастополя)» // Лощинский М.Ф. Сулинская экспедиция // URL: http://flot.com/publications/books/shelf/navarin/3.htm

28. Фаврикодоров Константин Николаевич (1835, Мирликия, Македония — после 1896, г. Кишинев). Грек по национальности, православный христианин и истинный патриот России, К.Н. Фаврикодоров участвовал добровольцем в Крымской войне 1853—1856 гг. Храбро сражался на бастионах Севастополя и за проявленное мужество был награжден Георгиевским крестом четвертого класса и серебряной медалью. В 1877—1878 гг. под именем турецкого подданного Хасана Демерши совершил разведывательный рейд по тылам турецкой армии; награждён Георгиевским крестом IV степени, серебряной медалью. 26 июня 1877 г. полковник Генерального штаба Артамонов посылает Фаврикодорова под именем турецкого подданного Хасана Демершиоглу из города Систова в глубокий разведывательный рейд по тылам турецкой армии — города Видин и Плевну. Фаврикодоров отлично справился с поставленной перед ним задачей. Он побывал в Плевне, крепости Шумле, Варне, Андрианополе, Филиппополе (Пловдиве), собрал большое количество ценных сведений о турецкой армии и, вернувшись в Главную квартиру русской армии, передал их Артамонову. Это был не единственный рейд отважного разведчика. Впоследствии он еще неоднократно направлялся в тыл турецкой армии и каждый раз добывал чрезвычайно ценные разведывательные сведения.

29. Чернухин Е. Рукописна та книжкова спадщина України. Вип. 14. Київ, 2010. С. 31.