Деятельность эфорий и греческой диаспоры в Придунайских княжествах

Практически синхронно с болгарами на русское командование вышли представители греков, проживавших в Молдавии и Валахии. Несомненно, что дунайские болгары и греки координировали на том этапе свои действия и планы по обретению независимости. Лидеры диаспор состояли в одних и тех же тайных обществах, получили общее греческое образование. Общими у них были и воспитатели. Например, видный болгарский просветитель и один из активных участников «Центрального болгарского попечительства» («Добродетельной дружины») П. Берон учился в Бухаресте в греческой школе у Н. Вамваса; в греческой школе обучался и его племянник В. Берон и др. Без обращения к данному аспекту вряд ли возможно понимание того сложного политического клубка, в котором оказались переплетенными национальные интересы славян и греков в канун Крымской войны.

Сама греческая диаспора в княжествах, по сравнению с болгарами, была довольно немногочисленной, но более влиятельной. В княжестве Молдавия накануне Крымской (Восточной) войны насчитывалось всего до 4673 греческих семейств (из расчета, что в семействе не менее 5 душ), что составляло 1/65 от всего 1,5 млн населения этого княжества¹. В Валахии в середине XIX в. проживало порядка 35—40 тысяч этнических греков². Греки облюбовали эти края начиная с XVI в. по экономическим и политическим причинам. Близкое соседство княжеств с Причерноморьем, где скрещивались международные торговые артерии, связывавшие европейские страны с Востоком, позволяло грекам успешно вести коммерческую деятельность, не испытывая особых проблем с конкуренцией. В «Военно-статистическом обозрении Молдавии» отмечалось, что гонимые турками в других местах «многие македоняне, фессалийцы, епироты занимались разными ремеслами в княжествах; иные вели торговлю с Германиею, в особенности с Лейпцигом; но большая часть из них обогащались от сельского хозяйства, нанимая у бояр плодородные земли»³. С 30-х гг. XIX в. дунайские порты Брэила и Галац, получившие статус порто-франко, стали конкурировать по вывозу зерна с Одессой, затеплились первые очаги капиталистического предпринимательства в городах⁴. Внутренняя и внешняя торговля фактически была в монопольной зависимости от греческих коммерсантов, даже в портах Галац и Брэила наибольшее количество судов приходило также под греческим флагом либо принадлежало местным греческим коммерсантам. В административном плане доминирующие позиции в обеих княжествах также занимали греки-фанариоты, это же касалось и церковных иерархов.

Согласно А. Хрисовери, инициатором обращения от греков к русским властям выступил «благородный господин Кавалиератос, пребывавший на должности адвоката в Яссах»⁵. Мы предполагаем, что речь идет о выпускнике юридического факультета Пизанского университета Анниносе Георгиосе Андреу Кавалиератосе (греч. Αννινος Καβαλιεράτος Γεώργιος Αυδρέου), уроженце острова Кефалония, частном поверенном. Он получил диплом в 1842 г. и обосновался в Валахии, где традиционно проживала большая община выходцев с Ионических островов⁶. Кавалиератос, чтобы придать официальный характер своему начинанию, «пригласил Пападука, который тогда служил священником в греческой церкви, и Иоанна Влассопулоса, которые в заявлении об этом поставили свои подписи. Это заявление было направлено главнокомандующему Дунайской армии...»⁷.

О И. Влассопуло, священнике К. Папа-Дуке, адвокате Г.А. Кавалиератосе как основателях общественной организации дунайских греков писал греческий общественный деятель и дипломат Константинос Рамфос. Документы (переписка, воззвания, обращения в греческую прессу), приведенные этим автором, а также новые дополнительные данные, собранные нами в ходе исследования, позволяют очертить контуры политической активности греческих организаций на Дунае и представить личности отдельных греческих общественных деятелей. Уже к июню 1853 г. в столице Молдавского княжества ими был учрежден так называемый «Центральный комитет» в Яссах (греч. Ιάσιο Κεντρικής Επιτροπής). В июле аналогичный комитет возник в крупном торговом центре Валахии — Брэиле, а чуть позже немногочисленные, но крайне активные комитеты — «эпитропии» — появились в Бырладе, Тульче и Галаце. В реальности члены провинциальных комитетов не замыкались в конкретных географических рамках. К примеру, в Бырладе инициативная группа состояла всего из трех человек под председательством Василиса Балафоса (греч. Βασίλης Μπαλάφας), который также являлся членом такого же комитета в Брэиле. Влассопуло одновременно являлся членом комитета в Яссах и в Брэиле и т. д. В своем первом публичном заявлении Балафас специально подчеркнул, что он действует, «будучи настоящим греком, исходя из чувства долга, и не набирает соотечественников-добровольцев за заработную плату»⁸.

Поздней осенью 1853 г. в Бухаресте было создано еще одно греческое общество. А. Хрисовери в своих воспоминаниях называет его просто «клуб». Его возглавил известный греческий революционер и политик Константин Зервас (греч. Κωνσταντίνος Ζέρβας), проживавший в то время в Валахии.

Доктор Иван Селеминский

Насколько можно судить, бухарестский «клуб» выполнял задачи связующего звена между общественными организациями греков в Валахии и Молдавии на период формирования отрядов волонтеров. Членами этой организации помимо политического эмигранта К. Зерваса были уже упомянутые Леонидас Вулгарис, Иоаннис Влассопуло, некий Георгиос Левендис (упоминания о нем мы находим в переписке И. Влассопуло с газетой «Эра») и Вангелос Лесвиос (или Вангелос с острова Лесбос). Сам Зервас (1805—?) принимал участие в греческой революции 1821 г. и в событиях 1843 г., приведших к установлению в Греции конституционного режима. Затем он был избран представителем в первом национальном собрании Греции в 1844 г. Через пару лет, в 1847 г., Зервас вместе с генералом Кризотисом возглавил антиправительственный мятеж в городе Аливере в Эвбее. После провала мятежа он был заключен в крепость в Халкиде, откуда умудрился бежать, и в итоге оказался в качестве политического эмигранта в Валахии⁹. Согласно донесению греческого консула из Бухареста, в княжестве Зервас, «потеряв всякую надежду получить амнистию, которую он так долго ждал и много, как он говорит, просил, чтобы после долгих лет отсутствия вернуться к семье и земельным наделам своим; и опустился до крайней нужды». Свое последующее назначение одним из командиров батальона греческих добровольцев, тем более с хорошим окладом, Зервас воспринял как настоящий «дар судьбы»¹⁰.

Выше мы упомянули о роли адвоката Кавалиератоса, о котором нам практически ничего не известно. В то же время среди его соратников по «Центральному комитету Ясс» особо выделялась фигура священника Константиноса Гьюниса Дукаса (греч. Κωνσταντίνος ιερεύς Δούκας). В русских документах его именовали по-разному: Пападукас, Папа-Дука или Попа-Дука. Этот вариант его фамилии стал симбиозом типичного греческого прозвища, обозначавшего духовный сан Дуки (παπάς, то есть «священник») и его настоящую фамилию. Дукас (далее в тексте мы будем употреблять русский вариант его фамилии Папа-Дука) родился в Албании, на территории современного Северного Эпира, где преобладало греческое православное население¹¹. Папа-Дука «долгое время был дьяконом при Аргирокостронском Архиепископе Иоакиме, который нашел его достойным священнического сана»¹². Как мы полагаем, речь идет о митрополите Дриинупольском Иоакиме Хиосском (ок. 1802—1878), который дважды восходил на Константинопольский Патриарший престол (1860—1863 и 1873—1878), а в 1827—1835 гг. возглавлял Дриинупольскую епархию, входившую в состав Иоаннинской архиепископии¹³. Кафедра архиепископа располагалась в Аргирокастро. Как-то во время объезда христианских приходов вместе с архиепископом Папа-Дука «навлек на себя ненависть взбунтовавшихся магометан тем, что указал паше на христианские селения, занятые ими». Спасаясь от преследований, он был вынужден бежать в Македонию, где служил до 1844 г. при Драмском архиепископе¹⁴. Однако «продолжавшиеся и возрастающие гонения албанцев» заставили его бросить жену и детей и скрыться в Молдавии (в рапорте генерала Веселитского мы встречаем формулировку о том, что Папа-Дука «был преследуем турецким правительством и спасся только бегством в княжество Молдавию»), В Яссах Папа-Дука получил священническое место при одной из старейших православных церквей Три Иерарха¹⁵.

В 1853 г., когда русские войска вступили в Придунайские княжества, Папа-Дука «из ревности к христианской вере и преданности к блаженной памяти государю императору Николаю Павловичу», добровольно сложил с себя духовное звание, став одним из самых деятельных организаторов общественного комитета в Яссах. Энергичная натура Папа-Дуки, вкупе с незаурядным талантом проповедника, позволили ему набрать целую «дружину греческих охотников» общим числом в 120 человек¹⁶. Сохранилось описание внешности этого священника из Ясс, который, по выражению генерала Хрулева, «с крестом и мечом» вел на бой греческих волонтеров: «Одетый щеголеватей других, он был и благообразнее наружностью: блондин с голубыми глазами и красивой бородой»¹⁷.

Еще одним основателем «Центрального комитета Ясс» был молодой офицер «греческой морской службы» Иоаннис Влассопуло (1832—?)¹⁸. Он происходил из аристократической греческой семьи выходцев с легендарного острова Одиссея — Итаки. Фамилия Влассопуло (Οικογένεια Βλασοπούλου) еще в XVII в. была внесена в «Золотую книгу» венецианских дворян и неформально сохраняла графский титул¹⁹. Его отец — К. Влассопуло — был вице-консулом России в Пилосе и на Сиросе, а позже драгоманом российского посольства в Афинах. Дед, также Иоаннис Влассопуло (1743—1836), был видным деятелем греческого революционного общества «Филики Этерия», русским генеральным консулом в Морее²⁰. Влассопуло были связаны кровными узами со многими представителями известных греческих семей, в том числе и с семьей первого президента Греции графа Каподистрии. Юный Влассопуло, как указано в его послужном списке, хранящемся в РГВИА, «воспитывался в частном учебном заведении» и готовился, по словам А. Хрисовери, знакомого с Влассопуло еще по Греции, стать офицером морского флота²¹.

Эти материалы для биографии и характеристики Влассопуло подтверждаются именным королевским указом о его переводе из вольноопределяющихся в кадеты военно-морского училища («Ναυτικόν Σχολείον») для прохождения дальнейшей службы на корвете «Людовик»²². Обучение кадетов длилось четыре года, после чего им присваивали первый воинский чин прапорщика флота (выше чем мичман, но ниже звания второго лейтенанта) и распределяли по судам и береговой охране.

Точные причины появления летом 1853 г. Влассопуло в Бухаресте нам неизвестны. Тем не менее, как отмечал в своей записке на имя военного министра Горчаков, Влассопуло «с самого прибытия в Придунайские княжества ревностно старался содействовать в деле о сформировании христианских волонтеров... согласно с видами правительства нашего»²³. Он регулярно направлял статьи о текущих политических событиях в Афины, став в определенной степени рупором греческих революционеров в Молдавии и Валахии, убежденно отстаивал свою позицию, если ему казалось, что редакционная политика искажает суть происходящих вещей.

Греки и турки берега Черного моря

В сентябре 1854 г., выдержав экзамен перед производством в офицеры «по облегченной программе», И. Влассопуло был зачислен в Тобольский пехотный полк унтер-офицером. Оказавшись осенью 1854 г. в осажденном Севастополе вместе со своим полком, он стал первым греческим добровольцем, удостоенным очередного воинского чина — прапорщика «за мужество, оказанное во время бомбардирования г. Севастополя»²⁴. Дальнейшая армейская служба его не задалась. В литературе и в публицистики он до конца жизни также чувствовал себя дебютантом. Влассопуло пытался сотрудничать с русскими изданиями, сочиняя материалы преимущественно этнокультурного свойства и, как правило, связанные с его родиной Грецией. Так, открыв отдел новостей октябрьского номера «Журнала Министерства народного просвещения» за 1856 г., мы находим упоминание об этом офицере: «Редакция получила, чрез посредство подпоручика Тобольского пехотного полка Ивана Константиновича Влассопуло, предлагаемые здесь сведения о найденной в Греции древней статуе...»²⁵ Его книга «Статистические сведения об острове Тинос» пополнила копилку русских популярных изданий по географии и даже переиздавалась дважды²⁶.

Отдельно и, пожалуй, особо следует сказать о Леонидасе Вулгарисе²⁷ (греч. Λεωνίδας Βούλγαρης, 1831, Аргос — после 1891, Афины), видном греческом общественном деятеле, революционере, сыне героя Греческой революции Атанаса, или Анастасия Болгарина (7—1839). Согласно формулярному списку, сохранившемуся в РГВИА, Леонидас Вулгарис (в русской версии его фамилию передавали как Вильгурис, Вульгариз и даже Булгари²⁸), родившийся в 1831 г., происходил «из греческих подданных города Аргос»²⁹. Он получил неплохое для того времени образование, обучаясь в элитном военном училище в Пирее, так называемом Схоли Эвелпидон (греч. Σχολή Ευελπίδων). Это учебное заведение было основано в 1828 г. еще графом Каподистрией и стало настоящей «кузницей кадров» для всех родов греческой армии и флота. С юных лет Вулгарис, как настоящий революционер, отличался авантюрным нравом, пренебрежительным отношением к чужому имуществу и склонностью к глобальным аферам, что парадоксальным образом соответствовало смыслу и духу названия учебного учреждения — «Школа носителей больших надежд» (по-гречески Ευέλττιδες переводится как «носители больших надежд» — Авт.). Греческий историк Каролидес описывал эпизод, как Вулгариса, тогда еще кадета, начальство военного училища осудило за мелкую кражу, «которую Вулгарис осуществил по отношению к некой испанке». Свое наказание Вулгарис отбывал в Военном госпитале, где исполнял обязанности писаря. Там он умудрился переделать печать «Высшего комитета здравоохранения» на печать просто «Высшего комитета» и под этой печатью начал анонимно отправлять свои революционные листовки во дворец. Разразился грандиозный скандал: во дворце и правительстве, живущих в перманентной ситуации заговоров, измен и мятежей, слухи о возможном восстании произвели чрезвычайный эффект. После того как был раскрыт подлог печати, Вулгарис пытался бежать из Греции, но был арестован на острове Сирое в марте 1852 г.³⁰ Причем в газетной хронике его почему-то именуют «писателем».

Вместе с тем ряд историков (В. Тодоров, Э. Протопсалтис и др.) связывали деятельность Вулгариса с антимонархическим заговором патриотически настроенных офицеров во главе со своим руководителем, героем войны за независимость Греции И. Макрияннисом³¹. Все они были арестованы и осуждены. Вулгарис каким-то образом сумел избежать наказания, и осенью 1853 г. его следы обнаружились уже в Валахии. Более достоверной представляется гипотеза, что Вулгарис, как представитель многочисленной болгарской диаспоры Греции, был близок к «Фрако-Болгаро-Сербскому комитету», членами которого состояли А. Хрисовери, П. Коронеос, генерал Хаджи Христо и др.³² Очутившись в Валахии, Вулгарис одним из первых — 10 декабря 1853 г. — был принят на службу офицером в формирующийся батальон волонтеров. Через три месяца, 4 марта 1854 г., он был назначен командиром роты. За участие в Крымской войне — а воевал он храбро и даже дерзко, отличившись в вылазках с бастионов Севастополя и в сражении при Черной речке, — Вулгарис был награжден орденом Св. Анны 4-ой степени с надписью «За храбрость» и серебряной медалью за защиту Севастополя. Летом 1856 г. Вулгарис убыл из Одессы в Грецию, «задолжав легионистам, остающимся на жительстве в России, 500 руб. серебром». Как указывалось в справке из канцелярии одесского губернатора, герой обороны Севастополя категорически отказался признавать этот долг за собой³³. Дальнейшая судьба этого авантюриста до мозга костей и революционного романтика — непрекращающаяся цепь заговоров и вооруженной борьбы за освобождение Балкан от турок.

Существенную роль в деятельности греческих эфорий и наборе добровольцев в Придунайских княжествах сыграл представитель фанариотской знати князь Панайоти Мурузи. В 1854 г. он «обратился к грекам, жившим в румынских княжествах, с призывом организовать батальон добровольцев, который должен был освободить Эпир»³⁴. На вооружение и экипировку волонтеров он потратил значительную часть своего состояния. В архивах семьи Мурузи сохранилась переписка его братьев Константина и Александра на эту тему. Так, в письме, датированном 29 декабря 1857 г., Константин Мурузи отмечал, что их брат «Панайотакис продал часть своего состояния или заложил его в провинции Дорохой»³⁵. Показательно и другое письмо, уже от самого Панайоти, адресованное другому брату, Александру, весной 1854 г. Его автор уверен в исторической миссии семьи Мурузи, чьим достойным подражателем должен стать и он: «Речь идет о той цели, во имя которой наша семья претерпела жестокие испытания, о той цели, которая стала причиной смерти нашего почтенного отца; оставаться в стороне — это просто идиотизм... моя бедная Аглае, к сожалению, все еще не может возвыситься до роли женщины, которая рассматривает Родину, славу, долг, честь в возвышенном аспекте, которая понимала бы, что возможно обожать свою жену, жертвуя собой ради своей страны, и что член семьи Мурузи будет подлецом, не достойным носить эту фамилию, столько раз обагренную кровью, если, выбрав безответственный, бесчестный, бесцветный и безвестный жизненный путь, он принесет в жертву души своих отцов, по своему усмотрению, ради пира славы или смерти»³⁶.

Князь Панайоти Константин Мурузи (греч. Παναγιώτης Μουρούζης) родился в 31 августа 1816 г. в квартале Фанар в Константинополе в семье, имевшей купеческие корни. За долгие столетия его семья породнилась с представителями древней византийской аристократии. Его отец — великий драгоман Порты Константин Александр Мурузи (1786—1821), а также дядя, драгоман флота Николай Мурузи, были казнены турками весною 1821 г. во время репрессий турок, вызванных началом греческого восстания. Семейство бежало через Одессу в Россию, а затем в Молдавию. Царское правительство щедро компенсировало вдове Мурузи утрату кормильца: эта фанариотская фамилия вошла в число крупнейших землевладельцев в Молдавии и Бессарабии, где им было пожаловано 6 тысяч десятин земли³⁷. Сам П. Мурузи, «один из почтеннейших граждан Молдавии», в описываемый период служил в звании полковника молдавской армии³⁸. В начале декабря 1853 г. он прибыл из Ясс в штаб-квартиру русской армии в качестве одного из «делегатов для сношений» с Горчаковым от «греческой этерии»³⁹. Вместе с Панайотом Мурузи в этот процесс был активно вовлечен и его двоюродный брат Константин. Авторы обзорной статьи французского «Исторического ежегодника» за 1855 г., описывая «подрывную политику» России на Балканах, прямо указывали на наших героев: «Братья Мурузи в Валахии предприняли все, чтобы возмутить греческий элемент против Османской Порты»⁴⁰. После вывода русских войск из Придунайских княжеств, командующий турецкими войсками Омер-паша объявил, что за поддержку русских князья Мурузи навсегда должны быть изгнаны из Молдавии⁴¹. Поэтому в конце 1854 г. братья Мурузи были вынуждены эмигрировать в Бессарабию, где им был оказан радушный прием русскими властями.

Константин Папа-Дука

Нельзя не упомянуть о роли еще одного фанариота — Николая Мавроса (1782—1868), по происхождению «румынизированного грека», человека всецело преданного России. Даже в румынской энциклопедии его почему-то назвали «генералом русской армии», хотя Маврос, служивший генеральным начальником карантинной службы в княжествах Валахия и Молдавия, никогда таковым не был. Это был высококультурный и образованный человек, увлекавшийся литературой и нумизматикой⁴². Маврос, непосредственный начальник главного врача округа Брэила Ивана Селеминского, занимавшегося по тайному распоряжению князя Горчакова набором балканских добровольцев, всячески в этом способствовал своему подчиненному.

Определенную лепту в набор и финансирование добровольческого движения внесла греческая торговая буржуазия Придунайских княжеств. Ушаков, дежурный генерал штаба Горчакова, отмечал, что «многие богатые купцы и жители в Придунайских княжествах, на собственные свои, значительные пожертвования, собирали по нескольку десятков волонтеров с тем, чтобы иметь свое особое знамя, которое обыкновенно вышивали дамы и девицы, из их семейств»⁴³. Среди зажиточных греческих купцов особо выделялся Димитрий Ионидес из знаменитого клана банкиров и трейдеров, выходцев с острова Хиос. В Валахии он сколотил значительное состояние и добился выгодной для себя административной должности логофета. Во враждебной России валашской газетной хронике тех дней Ионидеса, пользовавшегося поддержкой российского генерального консула в Валахии, называли не иначе как «иностранным авантюристом», «коммерсантом с душою камердинера», на чьи средства «формировался греко-славянский легион»⁴⁴.

Другой греческий купец, Яннули Грамматико (или Делаграмматико), за свой счет вооружил 140 человек, потратив все свое «достояние на экипировку и содержание бедных волонтеров и отправился с ними в Придунайские княжества»⁴⁵. «Я оставил семейство из десяти душ, пригласил сто сорок человек единоверцев греков, издержав все мое достояние на экипировку и содержание бедных волонтеров и отправился с ними в придунайские княжества, там я был ранен в левое плечо, но, несмотря на полученную мною рану, я отправился в Крым и здесь, по приказанию главнокомандующего, я был в сражениях против англо-французов», — писал в своем рапорте Яннули Делаграмматико⁴⁶. По его подсчетам, только на экипировку и проезд добровольцев он издержал не менее 5 тысяч руб. серебром.

Так как набор волонтеров велся и на территории сопредельной Бессарабии и в Новороссии, то местная греческая диаспора активно поддержала личными пожертвованиями добровольческое движение. Измаильские купцы из греческих коммерческих обществ собрали летом 1854 г. 2700 руб. серебром для формируемого капитаном Аристидом Хрисовери отряда волонтеров⁴⁷. Как говорилось в обращении градского главы, купца первой гильдии Николая Илияди, они таким образом выразили готовность помочь своим землякам, поступающим на службу добровольцами, «людям бедного сословия, не имевших никаких средств к обмундированию себя»⁴⁸. В подражание им в конце 1854 г. группа одесских купцов, среди которых был один из самых известных и богатых одесситов, купец второй гильдии А. Кумбари, собрала примерно такую же сумму, которую вручили командующему русским полком с просьбой передать эти деньги греческим волонтерам⁴⁹.

Известно также о частных пожертвованиях духовенства. Греческие монахи собирали средства через организацию подписки и проповеди среди прихожан. В Валахии этим вопросом централизованно занимался влиятельный игумен монастыря Трех Святителей отец Нил. Не отставали и другие священники. К примеру, архимандрит Агапий из монастыря Св. Троицы пожертвовал 200 червонцев на нужды волонтеров⁵⁰.

В общей сложности за 1854—1855 гг. греческой диаспорой было собрано около 60 тысяч руб. серебром, не считая средств, потраченных греческими и армянскими купцами из Мариуполя, на поставку провианта и 48 тысяч сухарей для Кавказского корпуса русской армии⁵¹. Это были весьма значительные пожертвования, так как за все время формирования батальонов волонтеров с декабря 1853 по сентябрь 1854 г. из казны на эти цели была выделена практически такая же сумма — 75 574, 95 руб. серебром.

Примечания

1. Военно-статистическое обозрение государств и земель, прилежащих к Российской империи. Княжество Молдавия. СПб.: Тип. Департамента Ген. Штаба, 1853. С. 37. С. 55; Молдавия // А. Елисицын. Одесский вестник. № 7. 1854.

2. ΕυαγγελίαΝ. Γεωργιτσογιάννη. Ρουμανια // Οι Ελληνες στη Διασπορά. Αθήνα, 2006. Σ. 183.

3. Каченовский М.Т. Молдавия и Валахия // Вестник Европы. Часть 164, № 1. 1829. С. 48—49.

4. Виноградов В.Н. Дунайские княжества и Трансильвания: Национальный вопрос и задачи освобождения и объединения (1848—1849 гг.) // Европейские революции 1848 года. «Принцип национальности» в политике и идеологии. М., 2001. С. 399.

5. Ράμφος, Κωνσταντίνος. Τατην Ελληνικήν Λεγεώνα. ο.π., σ. 2.

6. Ελληνες Φοιτητές. Στο Πανεπιστήμιο της Πίζας (1806—1861). Τόμος πρώτος. Ιστορικό Αρχείο Ελληνικής Νεολαίας Γενική Γραμματεία Νέας Γενιάς. № 21. Αφήνα, 1989. σ. 487.

7. Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Ιστορία της ελληνικής λεγεώνος. Τ. Α΄. Σελ. 15.

8. Εκτακτον παράρτημα του «Αίωνος», Αριθ. 1395, 17 Σεπτεμβρίου 1853 «Αιών», 17 Σεπτεμβρίου 1853.

9. Ζέρβας Κωνσταντίνος — Σερβιτόρος της Εύβοιας // http://www.servitoros.gr/prosopa/viewl.php/2/192/; также Ε.τ.Κ του 1845 και στο παράρτημα του Ε.τ.Κ... Αναφέρεται το όνομά του στους καταλόγους «των εχόντων προσόντα ενόρκων πολιτών. 1850, σελ. 37»; информацию о жизни Зерваса можно также найти в книге: Σγούρου, Κώστα. «Χρονικό Δήμου Αυλώνος», 1833—1862. Αθήνα 1983, σελ. 44—45, 48—51, 56—57, 80—81.

10. Παπαθανάση-Μουσιοπούλου, Κ. Ελληνικά Προξενεία στη Θράκη. Β᾿ Δ. Θράκη, Αθήνα 1977, σσ. 240—241.

11. Название «Северный Эпир» возникло лишь в XX в., когда эта территория была искусственно разделена на две части: северную и южную. Южный Эпир отошел Греции, а Северный, вопреки воле самих греков-эпиротов, — новообразованному в 1912 г. государству Албания.

12. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 0022, 0022 об., 0023.

13. Соколов И.И. Константинопольская церковь в XIX веке. Опыт исторического исследования. Т. I. СПб., 1904. С. 756—757. Дриинуполь — лежащий в руинах город в Северном Эпире — отождествляется с Адриануполем Эпирским. В исторических источниках встречается под обоими наименованиями. Христианство в эту область пришло довольно рано, и с V в. здесь существовала православная епархия в составе Никопольской митрополии.

14. Драма (греч. Δράμα) — город в Вост. Македонии, центр Драмской митрополии Элладской православной церкви. В ранг митрополии Драмская епархия была возведена ранее патриаршества Иоанна XIII Глики (1315—1319), в 1317 г. она была подчинена митрополиту Христополя (совр. Кавала), в 1395 г. — митрополиту Эноса. В период османского господства драмский митрополит был вынужден перенести кафедру в Алистрати (до 1821 г.) // URL: http://www.pravenc.ru/text/180401.html

15. «Чем более удалено было духовенство от столицы, тем слабее были его связи с правящей элитой. Причем это относится не только к приходскому духовенству, но и к епископату. В ряде случаев не только священники, но и митрополиты становились участниками антитур. выступлений. Напр., Мелетий Митру, избранный в 1692 г. митрополитом Навпактским и Артским и обвиненный турками в участии в заговоре, был вынужден бежать в ту часть епархии, к-рую занимали венецианцы (Арта находилась в тот момент под властью турок, а Лепанто (древний Навпакт) — венецианцев). Легендарной фигурой, воспетой в народных песнях под именем Папатимиос, стал свящ. Евфимий Влахавас (✝ 1808). Он возглавлял партизанское движение в одном из районов Фессалии и стяжал славу отважного бойца, мудрого руководителя и наставника партизан» // Православная энциклопедия. М., 2006. Т. XII. С. 355—391.

16. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. СВ. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 15—16.

17. Кн. А.С. Меншиков в рассказах его адъютанта А.А. Панаева, 1853—1854 гг. Том XIX. СПб., 1877. Вып. 5—8. С. 308—309.

18. Греч. Ιωάννης Βλασόπουλος, русский вариант написания его фамилии, который далее будет употребляться в книге — Влассопуло.

19. Eugene Rizo Rangabè. Livre d'or de la noblesse Ionienne Corfou, Maison d'Editions, «Eleftheroudakis», Athènes, 1925. P. 20.

20. Μεγάλη Στρατιωτική και Ναυτική Εγκυκλοπαίδεια, Τ. 2, Αθήναι, 1929, σελ. 368; Адрес-календарь г. 1827. Ч. 1. С. 352.

21. Краткая записка о службе Тобольского пехотного полка Его Императорскаго Высочества Великого Князя Сергея Александровича полка, Подпоручика Ивана Константинова Влассопуло, представленного к увольнению в 4-х месячный отпуск // РГВИА. Ф. 395. Оп. 52. Д. 1484. Л. 5. — 5 об.; Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Ιστορία της ελληνικής λεγεώνος. Τ. Α᾿. Σελ. 8.

22. Εφημερίς της Κυβερνήσεως, αριθ. 21, Αθήναι, 6 Ιουνίου 1849.

23. Отпуск военному министру от 11 августа за № 13295 // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 243. Св. 27. Д. 120. Л. 33—37.

24. РГВИА. Ф. 395. Оп. 52. Д. 1484. Л. 5. — 5 об.

25. Древняя греческая статуя // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1856. Т. 92. Вып. 10—12. С. 108—109.

26. Статистические сведения об острове Тинос. Составлено И.К. Влассопуло Поручик тобольского пехотного Его Императорского Высочества Великого князя Сергея Александровича полка. СПб.: В типографии братьев Круг, 1861.

27. Дата смерти ориентировочна, так как известен факт обращения Вулгариса с письмом в конце 1890 г. к одному из сербских демократических активистов Димитрию Катичу, в котором Вулгарис поднимал тему создания «Балканской федерации» // Todorov, Varban N. Greek federalism during the 19^th century. New York, 1995. P. 123, 131.

28. Здесь и далее по тексту написание фамилий греческих добровольцев, чтобы избежать путаницы, приводится в основном в русифицированном варианте в соответствии с документацией Крымской (Восточной) войны.

29. Формулярный список «О службе и достоинстве командира 6-й роты Легиона Императора Николая 1-го Леонида Вильгуриса» // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. 2. Л. 0147—0148.

30. Καρολίδης, Παύλος. Σύγχρονος ιστορία των Ελλήνων και των λοιπών λαών της Ανατολής από του 1821 μέχρι του 1921, τόμος Δ᾿, Αθήνα 1922—1929, σ. 127.

31. Todorov V. Greek Federalism during the Nineteenth Century (Ideas and Projects), East European Quarterly; New York, 1995. P. 38—39.

32. Трайков Веселин. Георгий Стойков Раковский. Биография. БАН София, 1974. С. 264—275.

33. Госархив Одесской области (далее ГАОО). Ф. 2. Оп. 2. Д. 868. Л. 187.

34. Bezviconi G. «Pribegi înTararapita», Din trecutul nostru, Chişinău, 1935, Nr. 17—20. P. 110.

35. Les Archives Mourouzi la lettre de Constantin (IV) adressée à son frère Alexandre (IV) // Marinescu Florin. Étude généalogique sur la famille Mourouzi. ΑΘΗΝΑ, 1987. P. 103.

36. Les membres de la famille Mourouzi après 1821. Panayotis (III) (1817—1859) // Ibid. P. 103—104.

37. Гросул Я.С. Труды по истории Молдавии. Кишинев, 1982. С. 57.

38. Кн. Мурузи, капитан (определение на русскую военную службу уроженца княжества Молдавии) // РГВИА. Ф. 395. Оп. 48. 1 отд. Д. 568.

39. Донесение кн. М.Д. Горчакова — императору Николаю Павловичу. Война России с Турцией 1853—1854 гг. // Русская старина. Т. XVII. Вып. 91—12. СПб., 1876. С. 163—164.

40. Annuaire historique universel, ou, Histoire politique, Paris, 1855. P. 120.

41. Ibid.

42. Кристанов Ц.В., Пенаков И.В., Масалев С.Т. Д-р Иван Селемински. София, 1962. С. 199—200, 207—208.

43. Ушаков Н.И. Записки очевидца о войне России против Турции и западных держав // Девятнадцатый век. Ист. сборник. Том 2. М., 1872. С. 61.

44. Gazta Transsilvaniei. № 86. 27 Ianuariu 1854. P. 30.

45. О роспуске волонтеров, находящихся при войсках, и о принятии их вновь в войска // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 2/243. Св. 30. Д. 148. Л. 174.

46. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 13. Д. 11. Л. 011—011 об.

47. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 210—211 об., 225—225 об.

48. Там же.

49. Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Ιστορία της ελληνικής λεγεώνος. Τ. Α΄. σσ. 46—47.

50. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 55—58.

51. Одесский вестник. № 37. Одесса, 1854.