О боевых дельфинах и о ките

В 60-х годах теперь уже прошлого века родилось новое научное направление — гидробионика. Ее целью было приручение морских животных и использование их интеллекта для решения поисковых, оборонных и наступательных задач. Объектом пристального внимания исследователей стали считающиеся интеллектуалами моря дельфины. Первыми начали американцы в океанариуме Сан-Диего и добились лидерства в этой области. Отечественным исследователям и военным пришлось включиться в соревнование. Как уже отмечалось, в 1966 году в наших водах был прекращен варварский промысел дельфинов. Дельфины оказались под защитой советского закона не только ради принципов гуманности, но и потому, что исследовательские работы с ними приобрели явную военную направленность. В бухте Казачья около Севастополя появился Океанариум ВМФ СССР. Его строительством руководил капитан 1 ранга В.А. Калганов, он же стал и первым его начальником. К работе в Океанариуме были привлечены видные научные кадры страны в области биологии: член-корреспондент АН СССР академик В.Е. Соколов, Л.Г. Воронин, профессоры Л.В. Крушинский, Г Б. Агарков и В.М. Ахутин. Деятельность океанариума как режимного объекта МО не афишировалась и за десятилетия обросла массой домыслов. Сейчас это достаточно популярный экскурсионный объект, в значительной мере утративший исследовательские функции.

Район Ласпи — Батилимана был избран местом проведения учебно-тренировочных экспедиций. Первая, организованная летом 1971 года, носила название «Ласпи-71», хотя базировалась на одном из пляжей Батилимана. Четыре палатки, сетевой вольер для четверых дельфинов, тренерская группа — вот и вся учебно-тренировочная база. И задачи решались лишь предварительные: установление активного, безбоязненного контакта с дельфинами (процедура отлова животных оставалась достаточно жестокой), отработка простейших видов апортировок, обучение реагировать на гидроакустический сигнализатор. Работали уже с прирученными животными, проведшими некоторое время в вольерах Казачьей бухты.

Дела шли успешно и даже слегка монотонно. А потом пришел тяжелый день. В начале сентября разразился сильнейший шторм. За считанные часы все было разрушено и разбито. Дельфины ушли в море. Сохранить удалось лишь одного: его простынями вытащили на берег и держали в ванне, куда подливали из ведер воду, подогретую на костре.

На последовавшем научно-техническом совете разразился скандал, один из кураторов работ предложил свернуть экспедиции в Батилимане, тем более что и дельфинов потеряли... На это каперанг Калганов сухо ответил: «Мы животных не потеряли, просто они находятся в долговременном морском эксперименте!» Он оказался прав, беглые дельфины позже приплыли в бухту Казачья и позволили завести себя в вольер.

Вторая экспедиция, «Ласпи-72», была организована значительно лучше, и задачи поставили более серьезные: выпуск дельфинов в море, сопровождение катера-лидера и т. п. К концу сезона все они были успешно решены... и всё повторилось. Мощный осенний шторм разрушил вольер, и дельфинам осталось лишь помахать хвостом и уйти в свободное плавание. После этого от экспедиций в Батилимане все-таки отказались и перешли к практике учебных выездов в море непосредственно из Океанариума.

Одной из главных задач работы с дельфинами было научить их находить под водой разного рода объекты, как движущиеся в толще воды, так и лежащие на дне. Цель была очевидна: из дельфинов хотели сделать морских патрульных, умеющих обнаруживать подводных диверсантов, подлодки, мины и т. д. В качестве учебных целей применяли водолазную маску, баллон, акваланг и человека в водолазном снаряжении. Принцип тренировки основывался на многократном повторении задачи. Дельфина выпускали в море, он шел за катером-лидером к месту поиска, там искал учебную цель, находил ее и подавал сигнал, что нашел. Эта поведенческая цепочка повторялась многократно. После приобретения устойчивых навыков дельфина возвращали в вольер.

В 1973 году поступила информация о том, что во Вьетнаме, в бухте Кам-Рань, группа из двенадцати тренеров и шести дельфинов ВМС США сумела обезопасить стоянку кораблей от боевых пловцов. К этому времени уровень подготовки дельфинов, стоящих на довольствии в нашем ВМФ, был уже достаточен для проведения серьезных учений. Эти учения состоялись при входе в Балаклавскую бухту и длились более двух месяцев. Дельфинам и их тренерам пришлось работать в ужасных условиях. Рядом размещался водолазный полигон, он действовал по собственному плану, секретному для биотехников. За сутки в бухту входили и выходили из нее сотни яликов, катеров, кораблей, подлодок. Несколько поодаль находились городской пляж и ставные неводы рыбаков. Словом, раздражитель на раздражителе. Да еще боновые сети скрипели и скрежетали при волнении, а поверхность воды была загажена мазутом. Тем не менее на зачете все 80 прорывов диверсантов были обнаружены и перехвачены! Наиболее способный дельфин Чарли даже поднырнул под выходившую из бухты подлодку, чтобы достичь цели.

По итогам учений были сформированы несколько боевых подразделений, обеспечивавших безопасность базирования сил флота в Севастополе и Донузлаве.

Другим направлением работы с животными стало чисто поисковое, более ценное с точки зрения мирной практики. Кроме поисков различных элементов военного снаряжения и оборудования, дельфины даже летали в командировки на Каспий, для поиска утерянных дорогостоящих алмазных буровых коронок. Животные работали с металлодетекторами, захватными устройствами различной конструкции. Освоили дельфины и подводную фотографию на глубинах до ста метров. Подразделение действовало в составе флота почти двадцать лет, отдельные дельфины достигли в поисковой работе исключительных успехов.

Теперь всё это в прошлом. С гибелью державы серьезные работы в этом направлении свернуты. Можно осуждать сугубо утилитарный подход к сотрудничеству человека и дельфина, тем более что даже Жак Ив Кусто, посетив американский военный океанариум, отметил, что «как только человек обнаруживает признаки разума в животном мире, он немедленно направляет их на службу своему безрассудству». Но можно и сохранить надежду, что взаимоотношения между нашими видами перерастут во что-то иное, нежели сегодняшний дельфиний цирк.

Ныне в Ласпи функционирует небольшой дельфинарий с чисто коммерческими задачами. Пожалуй, самым примечательным эпизодом в его истории стали приключения белого кита. Группу из трех дрессированных белух доставили с Дальнего Востока по воздуху. Сетевое заграждение вольера оказалось с изъяном. Все три кита ушли на морскую прогулку. Ранее животные участвовали в экспериментах в открытой акватории и навыки возвращения к месту базирования усвоили неплохо, однако другое море, другие условия. Короче, кит по кличке Бриз пропал, поиски результатов не дали, и вот пару месяцев спустя «пропажа» обнаружилась у турецкого берега в районе Синопа.

За это время беглец стал местной знаменитостью, он самостоятельно подходил к рыбацким лодкам и отрабатывал отдельные элементы знакомой ему программы. Его, естественно, прикормили, и некие оборотистые сыны Турции затеяли импровизированный платный аттракцион с его участием. Нарекли бывшего Бриза Айдыном (тюрк. сияющий, блистающий). Белуха оставалась вполне контактной, даже позволяла водолазу кататься на себе.

Дело получило огласку в Турции и за ее пределами, под эгидой мошенников из «Гринпис» развернулось шумное шоу по сбору денег для возвращения кита на родину, т. е. по, мнению «специалистов» из означенной конторы, к берегам Гренландии (!). В частности, сэр Пол Маккартни пожертвовал на эту глупость четверть миллиона фунтов. Никакие доводы, что родина Бриза-Айдына — Охотское море, к северу от Сахалина, и что там кита ждут голодные местные жители, активно промышляющие белуху, и судьбу привыкшего к людям Бриза будет несложно предсказать, а также основанные на многих примерах аргументы, что киту и в Черном море неплохо, не помогали.

Решено было белуху отловить, передержать сезон в Ласпи и везти-таки беднягу на север, где, кстати, мелких китов также по сей день промышляют. Белуху водворили в родной вольер в Ласпинской бухте. Однако Бриз-Айдын решения своей участи дожидаться не стал и после шторма, в очередной раз повредившего сетку, снова улизнул. Самое пикантное в этой истории, что и на этот раз он вернулся в знакомые воды у берегов Турции, и всё повторилось: успех, коммерция и слюнявые репортажи в прессе. Только на этот раз турки отказались выдавать беглеца, да и «Гринпис» перебесился.

К середине девяностых Бриз благополучно жил в турецких водах, правда, по отзывам очевидцев изрядно одичал, сказалось отсутствие контактов с профессиональными тренерами.