Диво-дивное

Давно это было. Люди жили, называя время то, веком золотым. И вдруг, ни с того, ни с сего, все враз изменилось. Казалось, что само время вспять повернуло, к временам первого творения. Горы, словно живые, в пляс пустились, сбрасывая с вершин огромные глыбы камня, с грохотом несущиеся вниз и сметающие все на своем пути. Ожили вулканы. Огромный Карадаг взорвался, взметнув на огромную высоту столб огня. Пытался и Аюдаг силу свою показать, да не хватило ее, чтобы величие человеку явить. Вспучился горб, вверх над водой поднимаясь, вздымались склоны-бока от тяжкого дыхания, раскачивались на них деревья из стороны в стороны, треща и ломаясь. Раскрыл огненную пасть он, чтобы жидкой лавой излиться, только пасть та находилась слишком близко от воды. Поднялась волна высокая, хлынула внутрь, и успокоился Аю-Даг, застыл на века неподвижно. А земля тяжко стонала, растрескивалась, словно пытаясь разорвать в клочья покровы свои. Громами чудовищными, молниями ослепительными отозвались небеса. Ущелья, трещины глубокие, к самому центру земли уходящие, появились. И полезла на свет оттуда нечисть разная, человеком прежде невиданная, вооруженная и клыками, и рогами, и ядом, брызжущим из разверстых пастей. Но человек иным уже был, чем в первые дни своего творения, и вооружение у него было не из дерева, примитивное, а металлическое. И метательные орудия у человека были. Правда, на первых порах монстрам удалось кое-где потеснить человека — сказывалась внезапность появления. Чем все чудовища, выплюнутые землей, там, в глубинах ее питались, не ведомо, но земной живностью, явно не гнушались — по вкусу пришлись и коровы, и овцы. И растениями тоже пользовались. Слышен был треск деревьев, треск костей, глухое чавканье. Стали люди с чудовищами, подземным миром выплеснутыми, сражаться. Перевес теперь был на стороне человека. Уступали монстры, землю трупами своими усеивая. Кажется, мал был разум у адских созданий, но поняли они, что днем им с человеком бороться не по силам стало. На ночной образ жизни, более им привычный, перешли. По ночам люди старались в леса и безлюдные места не появляться. Вроде бы исчезли страшилища, а нет-нет, и появляются на глаза отдельным людям. Как-то чабан отару овец перегонял с пастбища на пастбище. Заставило его это сделать пропажа овец. Странно, но собака звука не издала при приближении вора. Не торопясь, гонит овец своих чабан. Овцы — живность особая, не слишком послушная, так и норовит в сторону уйти. Вот и сейчас три овечки отбились. Направился к ним чабан. Погнал. Только слева в десятке метрах куча, как ему показалось желто-коричневой соломы показалась. Что заставило чабана к той куче направиться, он и сам сказать потом не мог. Длинной палкой пошевелил, да оказалась та солома слишком плотной и упругой. Хорошо, что ближе чабан не подошел… Взметнулась из кучи той голова змеиная, с раздвоенным языком Поразился чабан размерам головы. Была она величиной с бычью голову. Как парализованный, застыл человек, глядя в огромные блестящие глаза змеи. Ноги сами собой понесли прочь чабана, когда вверх туловище змеи стало подниматься. И об овцах забыл.

Потом уже думал, почему змея не погналась? Скорее всего, сытой была, овцу из отары его переваривала.

Да, страх велик, о чем тут говорить?…
От страха всякому возможно показаться.
Но, правду, все-таки рассказывал старик,
Змею увидев, начал заикаться..