А.Г. Герцен. Хазары

Первые достоверные сведения о хазарах появляются в начале VI в. Вопрос об их происхождении до сих пор не получил однозначного ответа. Скорее всего, предки хазар проживали в Центральной Азии на границах с Китаем, где письменные источники зафиксировали их под именем «коса». Вероятнее всего, они представляли этнический конгломерат, в котором были представлены как угрские (близкие мадьярам-венграм), иранские, так и доминирующие тюркские элементы. Пользуется популярностью версия о том, что хазары говорили на одном из прототюркских языков, современным наследником которого считают чувашский язык. К сожалению, до наших дней не дошло ни одного текста на их оригинальном языке. Основным занятием ранних хазар было кочевое скотоводство. Однако, по мере втягивания в контакты с земледельческим населением Северного Кавказа, Закавказья и низовьев Волги, часть хазар постепенно переходит к оседлости. Процесс этот получил в трудах известного археолога С.А. Плетневой определение как движение «от кочевий к городам».

До начала VII в. хазары вместе с тюркоязычными племенами болгар, населявшими Приазовье, входили в состав Западно-тюркского каганата. К середине VII в. это государство, бывшее наследником распавшейся великой империи номадов — Тюркского каганата, в свою очередь дробится, давая начало новым этнополитическим образованиям; среди них особенно заметным становится хазарское. Именно оно стало первым в раннесредневековой истории Восточной Европы централизованным политическим объединением, сохранявшим эту роль до возвышения Киевской Руси (до конца IX в.). В 60-х гг. VII в. хазары разгромили болгарскую конфедерацию, известную как Великая Болгария, в которую входили также оногуры. Часть болгар под предводительством хана Аспаруха ушла в Нижнее Подунавье, где было основано государство Болгария. Другие остались на месте и стали подданными хазар.

Именно в это время хазары появляются на берегах Керченского пролива. Новейшие археологические раскопки открыли в Керчи слой пожара, датированный нумизматическими находками концом VII в. С этого времени начинается постепенное продвижение хазар в западном направлении, отмеченное остатками поселений, например, таким как Тау-Кипчак в районе пос. Зуя, относящимися к так называемой салтово-маяцкой культуре, отождествляемой археологами с полиэтничным населением Хазарского каганата.

Керченский и Таманский полуострова имели исключительно важное значение для контроля над проливом, связывавшим Черное и Азовское моря. Это был стратегически важный отрезок восточноевропейского водного торгового пути по Дону и далее через сухопутный перешеек, преодолевавшийся переволокой, на Волгу и в Каспийское море. Контроль над этой и другими торговыми артериями стал одним из главных источников обогащения верхушки хазарского общества. Правда, сами торговые операции находились в руках купцов-евреев, основавших в Хазарии, как и в ряде других стран, свои торговые фактории. Это обстоятельство впоследствии способствовало распространению здесь иудаизма и принятию его хазарской верхушкой в конце VIII в. — начале IX в. Хотя продолжали одновременно сосуществовать и архаичный культ верховного божества Тенгри-хана. и шаманизм.

К началу VIII в. власть хазар простиралась до среднего течения Днепра, где в зависимость от них попали восточнославянские племена полян, дреговичей, северян, вятичей и другие. До прорыва восточной границы каганата печенегами, ими контролировалась практически вся территория Северного Причерноморья. Не случайно византийский летописец Феофан (вторая половина VIII—начало IX в.) констатировал: «Хазары, великий народ..., овладели всей землей до Понтийского (Черного) моря». Выход хазарских владений на черноморское побережье, прежде всего — на крымское, отразился в названии Черного моря, которое в трудах арабских авторов, например, весьма информированного географа Ибн Хордабеха (IX в.), фигурирует как «Хазарское».

Экспансия хазар на территории, находившиеся в поле интересов Византийской империи, не вызвала решительных ответных действий последней. Причиной была общая для двух государств смертельная угроза со стороны арабов. Они вынуждены были установить союзнические отношения для организации обороны своих владений в Закавказье. В 732 г. отношения эти были закреплены браком между царевичем Константином, впоследствии императором Константином V, и хазарской принцессой Чичек, принявшей в крещении имя Ирина. Сын от этого брака с 775 по 780 г. занимал византийский престол под именем Льва Хазарина.

К сожалению, внутренняя жизнь на полуострове в хазарское время чрезвычайно скудно отражена в немногих дошедших до нас письменных источниках. Обычно в них фиксировались события, в которых участвовали лица, значимые в масштабах Византийской империи. Упоминавшийся выше византийский автор Феофан включил в свой труд, «Хронографию», рассказ о приключениях свергнутого с престола императора Юстиниана И. Данный сюжет позволяет представить характер византийско-хазарских отношений в начальной стадии постепенного распространения власти хазар на территорию Таврики.

В 695 г., в результате дворцового переворота, что для Византии было довольно обычным явлением, императором был провозглашен полководец Леонтий. Свергнутому Юстиниану II сохранили жизнь, но предали его публичному позору, выведя на ипподром, где ему отрезали нос. Именно поэтому в историю он вошел под прозвищем Риномет, то есть Безносый. После этого обезображенный Юстиниан был сослан за море в Херсон, традиционно считавшийся надежным местом для заточения политических изгоев. Очевидно, в столице этот город на далекой окраине империи считался лояльным к центральной власти. Юстиниан, несомненно, обладал сильным характером и неукротимой волей к борьбе. Казалось бы, в самом безнадежном положении он приступил к поискам единомышленников, недовольных, жаждущих перемен. Им он открыто заявлял о своих планах вернуть утраченную порфиру. Это не осталось незамеченным в городе. Когда в Константинополе в 698 г. произошел очередной переворот, Леонтий был свергнут и заменен Апсимаром Тиверием III, из Херсона пришла просьба к новому правителю вернуть неугомонного узника в столицу для окончательного решения его судьбы. Узнав об этом, Юстиниан не стал дожидаться очевидного для него исхода дела и принял решение бежать из негостеприимного города, к которому он затаил лютую ненависть. Единственным возможным вариантом было бегство к хазарам, которые в это время осваивали территорию Керченского полуострова и, очевидно, Юго-Восточного Крыма. Путь из Херсона на восток лежал через крепости, созданные еще в правление Юстиниана I (527—565 гг.) для защиты от нападений кочевников подступов к городу. До главной из них — Дороса (Мангуп) — было около 20 км. Это расстояние можно было преодолеть за один день, тем более, что беглец спешил, справедливо опасаясь погони. Очевидно, в это смутное время между Херсоном и пограничными крепостями не было надежной и быстрой связи. К тому же Византия мало заботилась, в силу тяжелого для нее экономического положения, связанного с изнурительными войнами с арабами, о содержании гарнизонов этих крепостей. Службу в них несли местные варвары, готы и аланы, давно не получавшие содержания и занятые больше повседневными хозяйственными заботами. В силу этих обстоятельств беглецу можно было некоторое время чувствовать себя здесь в безопасности и попытаться установить контакты с хазарами. Мы не знаем, как это произошло, через верного Юстиниану человека, или же хазарские разъезды маячили где-то вблизи границы страны Дори. По словам Феофана, Юстиниан «потребовал свидания с хаганом хазар» и был с почестями принят. Место этого свидания неизвестно, но результат его был выше всех ожиданий. Юстиниан становится супругом сестры кагана, в крещении получившей имя Феодора, и получает разрешение поселиться в Фанагории на восточном берегу Боспора (Керченского пролива). Когда об этом стало известно в Константинополе, то, обеспокоенный появлением на горизонте опасного соперника, Апсимар начинает переписку с каганом, убеждая его прислать живого свояка или хотя бы его голову, подкрепляя просьбы обещанием щедрых даров. Вероятно, последнее оказало решающее влияние на шурина, который отдал приказание своему наместнику в Фанагории и архонту Боспора, вероятно, представлявшему здесь интересы Византии, расправиться с Юстинианом. Исполнению это замысла помешала верная Феодора, сообщившая мужу о грозящей ему опасности. Юстиниан нанес упреждающий удар: он пригласил к себе по одному высокопоставленных киллеров, якобы для беседы, и задушил их струной.

Полуземлянка на поселении Тау-Кипчак (реконструкция И. Баранова)

Далее на заранее подготовленном судне Юстиниан отплывает в западном направлении и делает короткую остановку в бухте Символов, нынешней Балаклаве. Сюда он тайно вызвал своих единомышленников и с ними приплыл к Дунаю. Здесь состоялись переговоры с правителем болгар, сыном Аспаруха, ханом Тервелем. Юстиниан просил помощи в походе на Константинополь, обещая за это хану богатые дары и свою дочь в жены. Описанные события происходили в 705 г., а на следующий год Юстиниан при поддержке болгарского войска вернул себе трон, приказав казнить двух своих неудачливых узурпаторов-предшественников — Леонтия и Апсимара.

Однако эта история не имела счастливого окончания. Еще до возвращения на родину Юстиниан дал клятву отомстить херсонитам. Под предлогом возвращения ему жены-хазарки, к берегам Таврики был направлен целый флот, но буря разметала корабли, многие из которых затонули. По этому поводу каган направил басилевсу письмо, в котором упрекал его следующими словами: «О неразумный, неужели тебе было недостаточно двух или трех кораблей, чтобы забрать свою жену и не погубить [при этом] столько людей? Или ты считаешь, что и ее возьмешь в сражении? Знай, у тебя родился сын, пошли [за ними] и возьми их». Юстиниан так и сделал, его посланцы доставили к нему Феодору и сына Тиверия.

Следующий акт мести Юстиниан затеял через пять лет. Был снаряжен большой флот с многочисленным войском, которому был отдан приказ не оставить никого в живых ни в Херсоне, ни в соседних крепостях, в числе которых был, вероятно, и давший в свое время приют беглецу Дорос. Приказ был исполнен лишь частично. В неоказавшем сопротивления Херсоне были жестоко казнены двадцать семь протевонов, чиновников местного самоуправления, в резне, учиненной жителям, не успевшим бежать из города, пощаду дали только подросткам. Более сорока других протевонов были в оковах отправлены в Константинополь. Среди них оказался и тудун, ставленник хазарского кагана. Вероятно, в данный период над Херсоном было установлено двойное правление, так называемый кондоминиум, как местной администрации, так и хазар, представлявших уже реальную силу на большей части полуострова.

Результат этой карательной акции не удовлетворил Юстиниана. Он был разъярен тем, что не все жители города были уничтожены. Несмотря на осеннее время, октябрь, когда навигация на Черном море в основном прекращалась, флоту был дан приказ вернуться и завершить дело. Однако вновь вмешалась стихия: в шторме погибла большая часть посланных кораблей, что, впрочем, по словам Феофана, ничуть не опечалило императора. В подлинном исступлении он приказывает отправить очередную карательную экспедицию. Когда весть об этом замысле дошла до Таврики, здесь начали готовиться к обороне, причем в качестве союзника было приглашено войско хазар. В Херсоне уже созрел заговор, во главе которого встали глава администрации спафарий Илья, присланный ранее Юстинианом, и ссыльный знатный армянин Вардан по прозвищу Филиппин. Вероятно, Юстиниан осознал серьезность ситуации и решил, по крайней мере, избежать прямого военного конфликта со своим шурином. В Херсон срочно была отправлена небольшая эскадра с тремястами воинов во главе с несколькими чиновниками высокого ранга, которым было поручено схватить заговорщиков. В качестве жеста примирения с хазарами были отосланы обратно пленные хазарский тудун и знатный протевон Зоил. Однако эти меры запоздали. Херсониты согласились впустить в город из прибывших только их начальников и заложников. Здесь первые были убиты, а заложников передали подоспевшему хазарскому отряду, пленниками которого стали византийские воины, оставшиеся без командования. Судьба их была трагична: по дороге к кагану умер тудун, и все пленники были принесены ему в жертву.

В Херсоне тем временем решалась судьба престола. Вардан был провозглашен императором, а Юстиниан объявлен низложенным. Реакция последнего на это была однозначной: снаряжается очередной флот во главе с патрикием Мавром, которому строго наказывается стереть с лица земли мятежный город со всеми его жителями. Херсон был осажден, против его стен и башен начали действовать стенобитные машины. Однако ситуация вдруг радикально изменилась: в тылу византийцев появилось войско хазар. Теперь осаждающие сами оказались блокированными с двух сторон. В этих условиях им ничего иного не оставалось, как перейти на сторону победителей. Дальнейшие события развиваются стремительно. Горожане и несостоявшиеся каратели обращаются с просьбой к кагану отправить к ним Вардана, перед началом осады успевшего бежать к кагану. Каган соглашается на это, потребовав в качестве залога безопасности Вардана по золотой монете, номисме, с каждого человека. Вардан встал во главе войска, которое погрузилось на корабли и двинулось на юг. Не получая донесений от Мавра, Юстиниан догадался о происшедшем и двинулся с войском к Синопе, предполагая, очевидно, что восставшие не решатся сразу штурмовать Константинополь, а попытаются вначале высадиться где-либо на побережье. Однако он своими глазами увидел паруса кораблей, направлявшихся к столице империи. Опередить их он не успел. Город был уже захвачен и признал нового повелителя. Юстиниан был захвачен и казнен 7 декабря 711 г. Убит был и его малолетний сын Тиверий, пытавшийся найти спасение в церкви.

Хазарский всадник (реконструкция М. Горелика)

Вардан Филиппик не долго находился на вершине власти. Он безоглядно предался всем возможным наслаждениям, и в июне 713 г. был свергнут, ослеплен и через несколько месяцев умер. Так закончилась жизнь единственного ставленника Таврического Херсона на престоле Восточной Римской империи.

После описанных событий хазары вновь фигурируют в истории Таврики уже в конце VIII в., в связи с выступлением против них местного христианского населения, известного как восстание под предводительством Иоанна Готского. Это событие было лишь эпизодом в деятельности духовного лидера, личность которого были заметна в масштабах религиозной жизни Империи. Это была уже иная эпоха в истории Византии, получившая название иконоборческой. Для того, чтобы лучше понять суть происходившего, необходимо кратко остановиться на ее характеристике.

Иконоборческое движение вначале имело под собой чисто догматические основы, до VIII в. не затрагивавшие политической жизни государства. Однако в правление императора Льва III (717-741 гг.), основателя Исаврийской династии, в этом отношении произошел резкий поворот. В 726 г. он выступил с резким осуждением культа икон, а в 730 г. был обнародован соответствующий запретительный эдикт. Особенно усердствовал в гонениях на почитателей икон преемник Льва, его сын Константин V (741—775 гг.). Запреты касались культа икон, изображавших Спасителя, святых, а также их мощей. Следует отметить, что этот культ получил в ранней Византии огромное распространение. Фактически не конкретным церковным иерархам или храмам и монастырям делались пожертвования верующими, а иконам, за которыми стояли святые заступники и покровители. Это было своеобразное наследие религиозной жизни поздней Римской империи, в которой культ домашних богов, семейных и корпоративных покровителей, получил исключительно широкое распространение. Идейным обоснованием борьбы с иконами стало рассуждение о том, что икона изображает Христа или только в его человеческой сути, или же в слиянии божественного и человеческого начал. Однако, с позиций официальной догматики, выработанной на первом Вселенском соборе (Никея, 325 г.), и то, и другое является ересью, несторианской или же монофиситской. Иконоборцы допускали лишь один вид поклонения — причастие, символизирующее приобщение к плоти и крови Христа.

Конечно, в основе иконоборчества были более приземленные причины, хотя единой точки зрения на них в византиноведении до сих пор не сложилось. Представляется заслуживающим внимания объяснение этому движению как направленному на пополнение государственной казны, истощенной войнами, продолжавшимися не одно десятилетие. Церкви и монастыри, накопившие огромные материальные богатства за счет пожертвований иконам и мощам, рассматривались как источник средств для содержания армии и флота. В критической обстановке, сложившейся на границах, прогибавшихся под натиском арабов на юге и славян на севере, даже посягательство на церковное имущество не казалось власти кощунственным, когда стоял вопрос о жизни или смерти государства. Кроме того, иконоборчество было направлено на укрепление личной власти императоров, не только светской, но и духовной, считавшейся исключительной прерогативой церкви. Надо отметить, что в конечном итоге императоры Исаврийской династии достигли немалых успехов. Они перестроили армию, сумели привлечь к военной службе свободное крестьянство пограничных областей и провинциальную знать. Впечатляющим результатом было отражение натиска арабов. Однако, к середине IX в., когда иконопочитание было восстановлено, об этих достижениях постарались забыть и вообще стереть всякую память о венценосных нечестивцах. Церковная традиция рисует Исавров отъявленными негодяями, закоренелыми грешниками. Было уничтожено подавляющее число документов и сочинений иконоборцев. Поэтому этот период так слабо освещен источниками как в целом для Византии, так и для Крыма в частности. Поэтому каждое свидетельство о событиях этого времени имеет огромную ценность.

О деяниях Иоанна Готского сообщает его жизнеописание, созданное в первой половине IX в., то есть уже в условиях восстановленного иконопочитания. Победители, стирая память о своих противниках, старались запечатлеть в истории подвижничество своих адептов. Одним из них и был епископ из заморской страны Таврики, большая часть которой находилась под властью вынужденно ставших союзниками Византии хазар. Иоанн обратил на себя внимание агиографов¹ в связи с его деятельностью в поддержку культа икон, которая разворачивалась в таких крупных религиозных и политических центрах как Иерусалим, Константинополь, Мцхета. Крымский эпизод практически никак не связан прямо с этой деятельностью. Он попал в Житие, вероятно, потому, что это была родина преподобного. Неизвестный автор называет ее «землей тавроскифов», понятием архаичным, заимствованным у античных авторов, лишенным уже много столетий реального этнического смысла.

К сожалению, текст источника дошел до нас лишь в нескольких фрагментах. Из них мы знаем, что Иоанн родился в Партените, торговом местечке на Южном берегу, у восточного склона Аю-Дага. Местность эта была частью страны в западной части полуострова, именуемой вплоть до XVI в. Готией. Этот далекий от столичной жизни район оказался втянутым в идеологическое и политическое противоборство Империи, охватившее практически всю ее территорию. За поддержку официального курса местный иерарх был поощрен переводом в более престижную епархию неподалеку от Константинополя. Оставшиеся без духовного правления местные христиане избрали молодого, но уже весьма авторитетного священника своим пастырем, случай, кстати, уникальный в практике православия, поскольку епископа мог рукоположить только вышестоящий иерарх. Поскольку Иоанн открыто и смело высказывался в пользу гонимых иконопочитателей, он не мог рассчитывать на возведение в сан на родине, так как церковные власти главного административного центра Юго-Западной Таврики — Херсона — были полностью лояльны официальному иконоборческому курсу правительства. Начинается скитальческая жизнь. Вначале Иоанн направляется в Святую землю, где в Иерусалиме поклоняется святым местам, общается с единомышленниками. Через три года он вновь в Готии, но ситуация здесь не переменилась к лучшему. Для обретения сана вновь приходиться отправиться в путь, на этот раз на восток, в один из самых авторитетных центров православия в Закавказье, в Мцхету. Здесь, приблизительно в конце 50-х гг. VIII в., он был рукоположен католикосом Иверии-Грузии.

Вернувшись в Готию, Иоанн отдается пастырскому служению, оставаясь твердым сторонником почитания святых икон. В начале 80-х гг. VIII в. в Константинополе усилились позиции иконопочитателей. Их поддерживала регентша при малолетнем престолонаследнике Константине VI, его мать, афинянка Ирина. В ее окружении на некоторое время появился и представитель крымской Готии, Иоанн, что не осталось незамеченным для церковных историографов. Во всю шли приготовления к седьмому, последнему в череде Вселенских, собору, задуманному как апофеоз возвращения к истинной вере. Он собрался в Никее, где проходил и первый собор, решения которого на века стали программой Восточного христианства. В 787 г. иерархи, активно поддержанные монашеством, казалось бы, покончили с иконоборческой «ересью». Однако не просто было изменить духовную и политическую жизнь страны, уже полстолетия жившей при другом идеологическом стандарте. Еще почти на 30 лет сторонникам иконоборчества, в основном епископам и военной знати, удалось сохранять прежний курс, пока в 843 г., после смерти последнего активного гонителя икон и монашества императора Феофила, его вдова, регентша Феодора, вынуждена была официально провозгласить возврат к иконопочитанию.

Дорос-Мангуп

А что же Иоанн Готский? На соборе он отсутствовал и не мог наслаждаться триумфом, хотя и временным, дела, которому он отдал столько сил. Причину этого, может быть, раскрывает отрывок из его Жития, повествующий о событиях в Крыму. Толчком для них послужил захват хазарами главной крепости Готии — Дороса. Очевидно, поводом для этого стало изменение отношений между Византией и Хазарией. Императоры-иконоборцы поддерживали с ней тесные контакты. Однако, смена политического курса на иконопочитание, смещение регентшей Ириной с престола наследника Льва Хазарина Константина VI, ослабление общей для двух государств арабской угрозы, сдерживавшей их конфронтацию в Таврике и на Кавказе, привели, в совокупности, к усилению хазарского давления на оставшиеся еще византийские владения на полуострове. В основном это была территория, прилегающая к Херсону, вероятно, совпадающая со страной Дори. Захват ее главной крепости Дороса, отождествляемой с «пещерным городом» Мангупом, выводил хазар на границу, прорвав которую хазары могли беспрепятственно дойти до стен Херсона. Судя по всему, эта крепость, как и другие укрепления, определявшие рубеж византийско-хазарского пограничья в этом районе Таврики, была предоставлена властями самой себе. Возмущение, вызванное военной акцией хазар, охватило только «народ», но никак не вызвало реакцию официальной власти. «Народ», фигурирующий в Житии, — это, несомненно, христианизированные готы и аланы, составлявшие основу этнического массива в прибрежных и предгорных районах Таврики. Крепость Дорос была для них как убежищем на случай военной угрозы, так и важнейшим религиозным центром. Вряд ли антихазарское выступление было стихийным, поскольку во главе его встал духовный лидер, епископ Иоанн, и некий, не названный по имени «господин Готии», то есть, вероятно, византийский наместник — топарх. Однако, судя по всему, главную роль играл именно Иоанн, пользовавшийся большим авторитетом. Учитывая его идеологическую ориентацию, многие исследователи предполагали, что восстание разворачивалось не только под антихазарскими, но и антиправительственными иконопочитательскими лозунгами. Это может объяснить равнодушие византийской администрации, за исключением потерявшего свой пост топарха, к этому движению. Однако и паства Иоанна Готского не была единодушна в своем порыве освобождения от хазарского владычества. Вначале действиям восставших сопутствовал успех. Им удалось вернуть под свой контроль Дорос и захватить так называемые «клисуры». В первом значении это слово переводится как «горные проходы», но нередко византийцы обозначали им и крепости, защищавшие эти проходы. Для конкретной ситуации в Таврике приемлемы оба эти смысла. Ясно, что в первой своей фазе восстание достигло важных тактических результатов, но это был и последний успех. Текст Жития невнятно сообщает, что преподобный был предан одним селением, а затем и вынужден был бежать, преследуемый своим народом. Очевидно, иконопочитательский акцент выступления нашел поддержку далеко не у всех его участников. Попавшие в плен к хазарам вожаки восстания получили пощаду, зато другие пленники, названные «ни в чем не повинными рабами» числом семнадцать, были казнены. Иоанн был заточен в темницу в местности, именуемой Фуллами. До сих пор продолжается дискуссия о ее местоположении. Скорее всего, этот пункт находился в восточной части полуострова. Не исключено, что с ним может быть отождествлено средневековое городище Тепсень на территории современного поселка Коктебель. Отсюда Иоанну удалось бежать на противоположный берег Черного моря, в Амастриду, где он прожил еще четыре года и скончался, вероятно, в начале 90-х гг. VIII в. Ученики перевезли тело святителя на его родину, в Партенит, где похоронили в церкви основанного Иоанном монастыря святых апостолов Петра и Павла². Память Иоанна Готского отмечается в церковном календаре 26 июня по старому стилю.

Что касается Дороса, вторично захваченного хазарами, то в дальнейшем этот топоним в источниках не упоминается. Накопленные к настоящему времени археологические материалы, отражающие хазарский период в истории Мангупского городища, в сопоставлении с достоверными письменными источниками, могут быть интерпретированы следующим образом. До конца VIII — первой половины IX в. крепость Дорос сохраняла свой ранневизантийский облик. Затем наступает перелом, отражением которого стали обширные ремонтные работы в крепости, появление винодельческих комплексов, смена доминирующих типов керамических форм. Постоянное население крепости резко сокращается по сравнению с предшествующим периодом. Однако, оно не утрачивает экономических и культурных связей с причерноморским миром, представленном в данном регионе византийским Херсоном. Если до IX в. в крепости Юго-Западной Таврики попадало преимущественно вино, импортировавшееся по традиционным с античного времени торговым черноморским маршрутам, то позже начинается его товарное производство на месте, о чем свидетельствует появление крупных винодавилен и гончарных центров для массового производства амфор (на Мангупе открыто к настоящему времени девять винодавилен). Вероятно, нормализация политических отношений между Византией и Хазарией во второй половине IX — начале X в. и, в то же время, открытость и безопасность степных районов Северного Кавказа и Подонья для торговли стимулировали всплеск виноградарства и виноделия в глубинных районах Таврики, где эти занятия не имели распространения в античное время. Эта ситуация лучше всего может быть определена словами известного специалиста по истории хазар М.И. Артамонова: «В X в. Хазария стала торговым городом с прилегающей провинцией, а не страной, имеющей столицу». И главным торговым партнером ее становится Таврика, из «Климатов» которой «являлись вся жизнь и изобилие Хазарии» (Константин Багрянородный).

В идеологической сфере сохраняет и даже укрепляет свои позиции христианство: по некоторым данным, в этот период расширяется большая базилика в центре Мангупского плато. Все эти данные могут быть истолкованы в пользу версии о кратковременном присутствии хазарского военного контингента в Доросе. За это время было проведено восстановление оборонительной системы, пострадавшей в связи с подавлением восстания местного христианского населения. В дальнейшем хазарское присутствие здесь ограничилось установлением системы административного контроля, который постепенно ослабевал, уступая место вновь усиливающемуся византийскому влиянию. Перемены в хозяйственной жизни поселения, скорее всего, связаны не с миграционными процессами, а с изменением экономической ситуации в Северном Причерноморье периода существования Хазарского каганата.

В пространной редакции письма хазарского царя Иосифа (около 960 г.) в списке местностей в юго-западной части полуострова впервые фигурирует топоним «Мангуп», сменяющий «Дорос». Не все исследователи признают этот документ подлинным, однако, даже доверяя ему, следует признать, что власть правителя хазар в данное время уже не могла распространяться на Таврику. Скорее всего, письмо если и отражает реальное положение, то существовавшее, по крайней мере, несколькими десятилетиями ранее. Это наглядно иллюстрирует обширный политико-географический трактат «Об управлении империей», отразивший этнополитическую ситуацию в Северном Причерноморье на средину X в. Автором его считается Константин Багрянородный, византийский император, составивший эту своеобразную инструкцию своему сыну-наследнику. Особый интерес для нашей темы имеет упоминание о Климатах и отношении к ним хазар. Существует обширная литература, посвященная интерпретации этого сюжета и, в особенности, выяснению содержания термина. Представляется наиболее приемлемым его толкование как ряд местностей в юго-западной и южной частях полуострова.

Важно отметить, что в указанное время хазары уже совершают походы на Херсон и Климаты. Исходя из содержания так называемого «Киевского письма», хранящегося в Кембриджской университетской библиотеке, являющегося фрагментом переписки, которая велась еврейской общиной Киева в первой половине X в., есть основания считать, что начались они еще раньше, по крайней мере, в начале правления Романа Лакапина, то есть в 20-е гг. X в. Во времена Константина Багрянородного силой, препятствующей этим действиям хазар, являлись аланы, контролировавшие западные районы Северного Кавказа и Предкавказья. В упомянутом трактате говорится, что правитель Алании может сильно вредить хазарам, «...подстерегая на путях, и нападая на идущих без охраны при переходах к Саркелу, к Климатам и к Херсону. ...хазары, страшась нападения аланов, находят небезопасным поход с войском на Херсон и Климаты и, не имея сил для войны одновременно против тех и других, будут принуждены хранить мир». В то же время, эта территория оказалась под угрозой нападения с севера, со стороны печенегов, против которых Византии приходилось применять в основном дипломатические меры противодействия. О размещении Климатов на Крымском полуострове, в его приморской части, содержатся выразительные свидетельства в различных местах трактата Константина. Например, размещение Климатов по отношению к Боспору и Херсону указано в главе 42, где есть четкий географический ориентир — расположение этих местностей за древним рвом (перекопским), через который к ним могут проходить печенеги. Ослабление хазарского присутствия в Таврике отмечается уже столетием раньше. Свидетельством этому может служить пассаж Константина Багрянородного, посвященный созданию крепости Саркел и учреждению фемы Климатов³. Автор вкладывает в уста приближенного императора, спафарокандидата Петроны, адресованную императору Феофилу (829—842 гг.) следующую многозначащую фразу с мотивацией необходимости административно-политических реформ в области Херсона: «Если ты хочешь всецело и самовластно повелевать крепостью Херсоном и местностями в нем и не упустить их из своих рук, избери собственного стратига и не доверяй их протевонам и архонтам». Таким образом, если следовать логике и сути сообщений византийских письменных источников, получается, что хазарское присутствие в окрестностях Херсона, не обязательно физическое, но выражающееся в традиционной форме выплаты им дани с подчиненных территорий, должно быть ограничено временем подавления восстания под предводительством Иоанна Готского (приблизительно вторая половина 80-х гг. VIII в.) и учреждением фемы Климатов — Херсона, то есть до 841 г. Двадцать лет спустя Константин Философ, больше известный под своим монашеским именем Кирилл, один из создателей славянской азбуки, оказавшийся в Херсоне на пути следования с миссией к хазарам, отметил, что «этот город пограничен с Хазарскою землею». Соседство это ощущалось как враждебное, не позволявшее горожанам быть в безопасности за его стенами. Все это позволяет предполагать, что восстановление в полной мере византийской власти над климатами Готии произошло ближе к концу IX в.

Одним из интереснейших сюжетов религиозной жизни Таврики хазарского периода является обращение хазар в иудаизм. Следует отметить, что ранние хазары (до VIII в.) в основной массе были язычниками. Они поклонялись многочисленным богам, тенгри, среди которых постепенно усиливался авторитет наиболее почитаемого Тенгри-хана, бога света и неба. В этом была заинтересована, прежде всего, верхушка хазарского общества, видевшая необходимость усиления центральной власти в лице верховного вождя-кагана. Южные и западные соседи Хазарии, арабы и византийцы, стремились вовлечь ее в сферу своих религиозных систем с целью идеологического и политического воздействия. Поражение в войне с арабами в начале VIII в. вынудило хазарского кагана принять ислам. Правда, вскоре ситуация изменилась и произошел возврат к прежнему язычеству. Столкновение с интересами Византии в Крыму не способствовало популярности среди хазар христианства. Однако все более очевидной становилась необходимость принятия в государстве монотеистической религии, которая способствовала бы укреплению центральной власти. В то же время, этот шаг не должен был повлечь установления вассальных отношений с теми, от кого принималась вера.

В начале IX в., между 799 и 809 гг., хазарский каган провел религиозную реформу, сводившуюся к принятию верхушкой государства иудаизма, в одинаковой мере противостоящего как исламу, так и христианству. Однако, действительно заметным распространение этой религии в хазарском обществе, по мнению ряда современных авторов, становится после 861 г., то есть после провала миссии Константина Философа, пытавшегося обратить хазар в христианство. Это окончательно поссорило Хазарию и Византию.

X в., как отмечалось выше, был временем все более заметного упадка хазарского государства, сокращавшегося территориально и все более страдавшего от натиска соседей. Смертельный удар каганату был нанесен в 60-е гг. киевским князем Святославом, захватившим и разорившим основные хазарские города на Дону и в Нижнем Поволжье.

Очевидно, после этих событий часть хазар еще оставалась в зависимой от Византии Юго-Восточной Таврике. Византийские хронисты упоминают о восстании 1015 г. под предводительством Георгия Цуло и ответной экспедиции византийского флота, вероятно, в Крым в 1016 г. Это историческое лицо известно нам также по находкам печатей. Большинство исследователей поддерживают его местное тюркское, возможно, праболгарское, происхождение. Относительно сущности восстания ряд авторов считает, что это был разгром остатков Хазарского каганата в Крыму. Однако, каганата к этому времени фактически уже не существовало. Скорее всего, речь может идти о представившейся возможности ликвидировать крепнущий и набирающий все большую самостоятельность реликт хазарского каганата в юго-восточной части полуострова, все менее зависимый от имперских чиновников.

Для подавления мятежа, помимо византийского отряда, были привлечены русские воины во главе со Сфенгом, названным в источнике братом киевского князя Владимира. О подробностях военных действий источник умалчивает; известно лишь, что поход оказался удачным для императора Василия II (976—1025 гг.). Византийская власть на полуострове была восстановлена. Вполне возможно, что именно с этими событиями связано исчезновение археологических комплексов, отождествляемых с культурой населения Хазарского каганата. Видимо, часть местного населения вынуждена была, так же как в свое время и праболгары, в спешке бежать, часть осталась на полуострове, послужив одной из составляющих при формировании этнически сложного населения средневековой Таврики. Во всяком случае, со второй половины XIII в., когда на побережье появились генуэзские колонии, вплоть до захвата этих поселений в 1475 г. турками-османами, в генуэзских документах и описаниях путешественников Крымский полуостров фигурирует под названием Газария.

Литература

Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. — Симферополь, 1999.

Артамонов М.И. История хазар. — Л., 1962.

Новосельцев А.П. Хазарский каганат и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М., 1990.

Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. — М., 1983.

Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. — М., 1967.

Плетнева С.А. Хазары. — М., 1986.

Плетнева С.А. Очерки хазарской археологии. — М., 1997.

Примечания

1. Агиография (греч. агиос — святой, графо — описание) — жанр церковной литературы, представляющий жизнеописания (в русской православной традиции эти произведения назывались Житиями) людей, причисленных за их заслуги в распространении и укреплении христианства к лику святых. В них наряду с описаниями чудес, совершенных подвижниками, нередко содержатся реальные сведения, имеющие важное источниковедческое значение.

2. Ныне руины этой базилики находятся на территории санатория Министерства обороны Украины.

3. Фема — военно-административный округ, управлявшийся стратигом, облеченным как гражданской, так и военной властью. В военное время он возглавлял ополчение, набранное из местных жителей. Фемная система заменила старое деление страны на провинции и просуществовала с VII по XI вв.