Отношения России и Украины с калмыками

В первой главе уже отмечалось, что с весны 1654 г. в русских дипломатических кругах обсуждался вопрос о более прочном вхождении калмыков в состав России и о использовании калмыцких отрядов в военных действиях против Крымского ханства. Переговоры с калмыцкими тайшами относительно совместных военных действий представители правительства не вели — они были возложены на посольство донских казаков к калмыкам, которое отправилось весной 1655 г. Возглавил это посольство Иван Тимофеевич Разин — старший брат знаменитого предводителя крестьянской войны. Сведения о посольстве к калмыкам Ивана Тимофеевича Разина интересны не только в плане истории внешней политики России, но они важны и для верного понимания процесса складывания личности вождя крестьянской войны, понимания той атмосферы и круга интересов семьи Разиных, в которой формировался характер Степана Тимофеевича. Сейчас общепринято считать, что большое влияние на формирование взглядов С.Т. Разина оказал его старший брат Иван, но почему-то историки крестьянской войны до настоящего времени упоминают лишь о казни И.Т. Разина в 1665 г., служба его на дипломатическом поприще Войску Донскому остается до сих пор неизвестной. Между тем отнюдь не случайно в начале 60-х гг. сам С.Т. Разин возглавлял некоторые посольства от казаков к калмыкам, участвовал в переговорах донских станиц в Москве¹. Можно предположить, что дипломатическая служба была своего рода традицией семьи Разиных, что, несомненно, способствовало расширению политического кругозора, умению С.Т. Разина разбираться не только во внутреннем, но и в международном положении России. Эта тема выходит за рамки настоящей работы, но важность обнаруженного документа требует процитировать его в той части, которая касается посольства И.Т. Разина.

«На Москве валуйской станичник Ивашко Савин с товарыши в распросе сказал: как он был на Дону и при нем де приехали на Дон донские казаки Иван Разии с товарыши четыре человека, которые посланы были к калмытцким тайшам призывать их на государеву службу на Крым, и сказывали атаману Осипу Петрову и казаком, что калмыков на крымской стороне по сю сторону Волги никово нет, а кочуют они за Волгою на нагайской стороне в далных местех. А в которых местех, про то подлинно не ведают. И они де у колмыков не были и с ними не видались потому, что в Волге вода велика добре, перевестись им к ним через Волгу нельзе»².

На основании вышецитированного несомненно, что поездка И. Разина проходила ранней весной, в половодье, которое наступает на Нижней Волге в середине марта³.

Следовательно, посольство И.Т. Разина по времени предшествовало отправке из Москвы к Дайчину и Лаузану — тайшам посольства Зимы Волкова и Ивана Горохова. 11 марта 1655 г. в Посольском приказе был составлен наказ Зиме Волкову, в котором цель посольства формулировалась следующим образом: «Наговаривать всеми мерами накрепко... весной выступить в поход... а что в крымских улусех добычи будет — и то все им»⁴.

Хронологическое совпадение посольств И.Т. Разина и З. Волкова, общность их целей не случайна. Организационно оба эти посольства являлись звеньями единого, общего плана вовлечения калмыков в вооруженную борьбу против Крымского ханства и Речи Посполитой. Это доказывается содержанием наказа З. Волкову и И. Горохову. В наказе упомянуто посольство донских казаков к калмыкам, чтобы те «шли с ними, донскими казаками, на крымские улусы за их, крымских людей многие неправды войною сопча»⁵.

Неудача посольства И.Т. Разина не прервала контактов с калмыками. 21 марта Б. Хмельницкий писал В.Б. Шереметьеву, корпус которого располагался по белгородской черте, что «калмыки с донскими казаками живут советно» и только ожидают царского указа, чтобы идти на Крым, что в походе под Терки калмыки захватили кочевья 28 мурз Больших ногаев, которые намеревались идти на помощь полякам. Было бы неплохо, пишет Хмельницкий, если бы калмыки полем, а донцы морем ударили на Крым, тогда татары бы оберегали свои города, а не шли на помощь Яну Казимиру⁶.

Зима Волков и Иван Горохов уже выехали из Москвы, когда 27 марта 1655 г. в царской ставке под Смоленском была получена отписка астраханского воеводы И.П. Пронского, которая содержала столь важные новости, что потребовалось внести в наказ существенные дополнения, а позднее и вообще отменить поездку Волкова и Горохова. Пронский писал, что 4 февраля Дайчин и Лаузан-тайши шертовали в Астрахани. Этой шертью 1655 г., отмечает П.С. Преображенская, началось окончательное вхождение калмыков в состав Русского государства⁷. По условиям шерти калмыки обязывались «от неправд своих отстать», не совершать набеги на русские поселения, ногайских и едиссанских татар «не принимать и не призывать», и. самое главное, участвовать в русско-польской войне, и нести прочую военную службу⁸.

В свою очередь правительство запретило нападать на калмыцкие улусы. Потребности войны с Речью Посполитой и Крымом требовали более прочного подданства а следовательно, и передачи калмыцким тайшам кочевий на окраинах европейской части России. Запрещение воеводам нападать на калмыцкие улусы фактически уже как бы признавало право калмыков кочевать по берегам Волги. В грамоте Г.С. Куракину от 6 апреля об этом говорилось уже прямо: Кочевья по Волге на Ногайской стороне, по Ахтубе и по Белой, или «под городами, где они кочевать похотят», предоставить тайшам, а воеводы должны защищать их улусы от вторжения противников. «Если же воевода... такое воровство сам учинит... или кого пощадит (не повесит. — Г.С.)... и ему самому потому ж быть кажнену, а бояром нашим за то быть в нашей опале и разоренье»⁹.

Вполне понятно, что после шерти тайшей 4 февраля надобность в поездке З. Волкова и И. Горохова отпала и Куракину предписывалось вернуть их обратно в Москву.

Донские казаки вместе с запорожцами вышли в море 6 июля и лишь 17 сентября вернулись в Черкасск. Тотчас по возвращении из похода были направлены к Дайчину и Лаузану тайшам новые послы с предложением совместного выступления на Крым. Те отвечали, что непременно отправятся в набег, как только станет Волга¹⁰.

Калмыки начали переправляться на правый берег Волги лишь в конце ноября или в начале декабря 1655 г. Причина задержки в документах не раскрывается, можно лишь предположить, что им помешала эпидемия чумы. 8 декабря 1655 г. сообщил об этой переправе валуйскому воеводе вернувшийся с Дона купец Федор Крашенинников. Крашенинников говорил и о том, что татары весьма встревожены переправой калмыков и «татарские сторожи по Крымской стороне по Дону переезжают»¹¹.

Т.И. Беликов пишет, что «в документах 1655—1656 гг. мы не нашли упоминания о посылке тайшами войск в русскую армию для похода против Крыма»¹². Между тем сведения эти имеются, правда, речь идет не о совместных военных операциях, но о самостоятельном походе калмыцкого отряда на Крым зимой 1656 г. 5 января приходил в Валуйки атаман Семен Подшивалов и в расспросе перед воеводой В.Г. Фефилатьевым сказал, что ездил он в Ойдарский юрт и там узнал, что «калмыки тотчас будут, как река Волга станет». Войсковой Круг приказал казакам «с Донца и с Запольных рек, как калмыки придут на Дон, и оне бы, казаки шли на Дон не мешкая ни часу, и задору б с калмыки и с их гулебщики не чинили, и сами б от них оберегались... Хотят де казаки с калмыки итти в Крым»¹³. О том же говорил Фефилатьеву и игумен Святогорского монастыря Феофил¹⁴.

28 января 1656 г. из Валуек на Дон был послан станичный атаман валуйчанин Федор Зарубин. 6 марта он уже отчитывался перед В.Г. Фефилатьевым о поездке. Из отписки валуйского воеводы мы и узнаем о набеге калмыков на Крым, что калмыцкий отряд в 1500 всадников был «под Крымом за Молошными водами, а взял и де улус Армаметя-мурзы, а как словет тот мурза, того они не упомнят. А взяли де ево со всем улусом»¹⁵. Набег, возглавленный сыном Дейчина-тайши Мончаком, был весьма удачным. Калмыки захватили свыше 1000 пленных и около 15 тыс. лошадей¹⁶.

Уже когда Зарубин был в Черкасске, 17 февраля прошел той же сакмой другой калмыцкий отряд численностью в 500 сабель. На этот раз удар был нанесен по азовскому взморью, южнее крепости Азов. О результатах набега этого отряда Зарубину узнать не довелось¹⁷. По-видимому, не случайно в тот же день 17 февраля азовские татары числом до 4000 человек напали на Черкасский городок. Возможно, это было сделано с целью предотвратить объединение сил казаков и калмыков.

Сложнее складывались отношения России с ордой Больших ногаев, кочевавшей в кубанских степях и под Астраханью. Укрепление связей с калмыками, теснившими Больших ногаев с востока, приводило к обострению в определенной степени русско-ногайских отношений, к откочевке части орды в пределы Крымского ханства. В середине июля 1655 г. от Астрахани откочевали 6 мурз, среди которых более заметное положение в орде Больших ногаев занимал Салтанаш-мурза Аксак Кельмаметев¹⁸.

Позднее в письме к астраханскому воеводе Салтанаш объяснял откочевку желанием спастись от чумы (см. ниже), но ссылка на чуму не может быть принята потому, что в подобных случаях, перед угрозой массового заболевания, бегство из зачумленного района приняло бы заметный характер. Между тем откочевали в Крым, вероятно, не более 100—120 семей. С самим Салтанашем было «человек з двадцать», у каждого из других пяти мурз, вероятно, и того меньше¹⁹.

Но крымский хан был рад и этому. Салтанаш получил в подарок кафтан, и хан милостиво разрешил ему участвовать в походе на Украину²⁰, но в целом отношение и к этим выходцам из Большого ногая было далеко не дружелюбным, и уже 23 августа 1656 г. астраханский воевода В. Ромодановский получил письмо Салтанаша, в котором все беды сваливал мурза на чуму и клялся вернуться на старые кочевья, если воевода не будет требовать заложников²¹. От воеводы в улус Салтанаша был послан стрелецкий голова Алексей Дернов и толмач Петр Иванов. В.Г. Ромодановский требовал возвращения на старые свои кочевья, обещал жалование и оборону, уверял, что калмыки дали шерть и нападать не будут²².

Порой Большие ногаи вели себя и более враждебно: в 1656 и 1657 гг. их улусные люди «подбегали» под Астрахань, били на рыбных ловлях и забирали в полон русских и татар²³.

* * *

Отрезок времени с осени 1654 г. до начала русско-шведской войны в мае 1656 г. представляет собой определенный этап в развитии отношений России и Украины с Крымским ханством. Развитие этих отношений находилось в тесной связи с основными внешнеполитическими задачами, стоявшими перед Россией и Украиной после их воссоединения в 1654 г.

В связи с обострением польско-шведского соперничества на Балтике, а затем и начавшейся войной Речи Посполитой и Швеции усиливается стремление Швеции к заключению антипольского союза с Россией.

В то время как Шведское королевство все более и более склоняется к заключению союза с Россией, внешнеполитический курс России начинает меняться. По мере продвижения русской армии к землям Литвы и Курляндии, к собственно польским землям в русских правительственных кругах появляются планы прорыва к Балтийскому побережью. Планы эти с ростом успехов русской армии начинают преобладать, и к концу 1655 г. вопросы борьбы за воссоединение Украины и Белоруссии отходят на второе место.

Столь существенная перемена курса требовала сближения с Речью Посполитой. При этом само собой предполагалось согласие польско-литовской шляхты на сохранение украинских и белорусских земель в составе России. Польский королевский двор и магнаты идти на это не желали. Следовательно, по-прежнему стояла цель разорвать польско-крымский альянс.

Убедившись еще в 1654 г. в нежелании правящей верхушки Крыма возобновить антипольский союз, русское правительство в переговорах с ханом ставит более скромную задачу: признание воссоединения Украины с Россией и согласие хана на нейтралитет.

Впрочем, внутриполитическое соперничество группировок татарских мурз и беев не исключало полностью возможности изменения внешней политики Крыма и возобновления совместных военных действий против Речи Посполитой. Предложения такого рода высказывались ногайскими мурзами, недовольными своим подчиненным положением в ханстве. Это была своеобразная побочная линия развития русско-украинско-крымских отношений, и осуществлялась она дипломатическим представителем Б. Хмельницкого, но с ведома русского правительства, посланцы которого на Украине систематически получали исчерпывающую информацию.

В руки Хмельницкого были переданы и дипломатические отношения с Оттоманской Портой, которые шли целиком и полностью в русле внешней политики России и направлены были на нейтрализацию Крымского ханства.

Поражения польско-литовских войск в Белоруссии и на Украине, марш Карла X к Кракову, осада Бутурлиным и Хмельницким Львова, наконец, разгром татарских орд под Озерной заставили Крымское ханство временно отказаться от помощи Яну Казимиру. Договор Хмельницкого с Магомет-Гиреем 12 ноября 1655 г. явился несомненным успехом русско-украинской дипломатии: Крымское ханство заявило о своем нейтралитете.

Таким образом, мы видим, что поиск союзников в борьбе с Речью Посполитой, хотя и был отодвинут московским правительством на второй план, все же принес определенный успех. Дунайские княжества присягнули на подданство России. Крымское ханство согласилось на нейтралитет. Между тем успех новой генеральной линии на сближение с Речью Посполитой и войну против Швеции был более чем проблематичным. Все это побуждало Хмельницкого открыто, в письмах к царю, высказываться за продолжение войны против Речи Посполитой и продолжать переговоры со Швецией о союзе. В ходе этих переговоров вопрос о переходе Украины под протекторат Карла X Густава не ставился. Со своей стороны и правительство Алексея Михайловича не требовало от Хмельницкого прекратить эти контакты, что равносильно молчаливому согласию на их продолжение.

Поскольку переговоры со Швецией, Турцией, Дунайскими княжествами и Крымом о союзе в значительной степени проходили через Хмельницкого, можно предположить, что разработка «запасного варианта» внешней политики России была передана в его руки и шла под контролем и с согласия центрального правительства.

В вопросе о нейтралитете Крыма большую роль играли отношения России с калмыками. По наблюдениям Н.В. Устюгова и П.С. Преображенской общая заинтересованность русского, украинского и калмыцкого народов в борьбе с Крымским ханством привела к более прочному, а затем и окончательному вхождению калмыков в состав России. Уже в 1656 г. резко меняется направление основных походов калмыцких отрядов. Объектами их нападений становятся не русские города Поволжья, а татарские степи под Перекопом и Азовом. Калмыцкие тайши дают шерть и соглашаются участвовать в походах на Крым.

Отношения России с ордой Больших ногаев оставались в достаточной степени напряженными. Сказывалось калмыцко-ногайское соперничество из-за кочевий, запрещение правительства нападать на калмыцкие улусы. Наблюдалась откочевка некоторых мурз Больших ногаев в пределы Крымского ханства. Русские дипломаты принимали все меры для возвращения их на прежние кочевья. В Крыму улусы Больших ногаев в большей мере, чем другие татарские орды, стояли за возобновление войны с Речью Посполитой.

Примечания

1. Степанов И.В. Крестьянская война в России в 1670—1671 гг.: Восстание Степана Разина. Л., 1966. Т. 1.

2. ЦГАДА. Ф. 111. Донские дела. Оп. 1. 1655. Стб. 1. Л. 5 (опубл.: РИБ. Т. XXXIV. Донские дела. Кн. 5. Пг., 1917. С. 7—8. Расспросные речи в Посольском приказе валуйских станичников И. Савина с товарищами.

3. География СССР. М., 1981. С. 80.

4. ЦГАДА. Ф. 119. Калмыцкие дела. Оп. 1. 1655. Стб. 2. Л. 23, 1655. — Наказ 3. Волкову и И. Горохову.

5. Там же. Л. 21—22.

6. АЮЗР. Т. 14. С. 566. 1655 марта 21. — Б. Хмельницкий к В.Б. Шереметеву.

7. Преображенская П.С. Калмыки в первой половине XVII в.: Принятие калмыками (торгоутами и дербетами) русского подданства: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1963. С. 12—14.

8. ЦГАДА. Ф. 119. Калмыцкие дела. Оп. 1. 1655. Стб. 1. Л. 50—52. 1655 марта не позднее 27. — Отписка И.П. Пронского.

9. Там же. Л. 112. 1655 апреля 6. — Грамота Г.С. Куракину.

10. РИБ. Пг., 1917. Т. XXXIV. Кн. 5. Донские дела. С. 53. 55, 1655 декабря 11. — Расспросные речи в Посольском приказе казаков К. Яковлева и П. Федорова.

11. Там же. С. 10—11. 1655 декабря около 14. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

12. Беликов Т.И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины. (XVII — начало XIX в.). Элиста. 1965. С. 17.

13. РИБ. Т. XXXIV, кн. 5. Донские дела. С. 12. 1656 января около 6. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

14. Там же. С. И. 1655 декабря около 14. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

15. Там же. С. 14. 1656 марта 6. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

16. Беликов Т.И. Указ. соч. С. 18. Автор вслед за Н.Н. Пальмовым (Пальмов Н.Н. Очерки истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. Астрахань, 1922. С. 18) ошибочно датирует этот поход 1657 г.

17. РИБ. Т. XXXIV. Кн. 5. Донские дела. С. 14. 1656 марта 6. — Отписка В.Г. Фефилатьева.

18. Там же. С. 22. Войсковая отписка. Получена в Москве 2 августа 1655 г.: ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 382. Л. 288. 1655 сентября 3. — Отписка яблоновского воеводы И.И. Ромодановского.

19. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. Кн. 37. Л. 194. Статейный список Д. Жеребцова.

20. Там же.

21. ЦГАДА. Ф. 119. Калмыцкие дела. Оп. 1. 1657. Стб. 1. Л. 28. 1657 июля около 19. — Отписка астраханского воеводы В.Г. Ромодановского.

22. Там же. Л. 29—32.

23. Там же. Л. 33. 1657 июля после 19. — Отписка астраханского воеводы В.Г. Ромодановского.