Чуфут-Кале

Проблема присутствия на Чуфут-Кале христианских памятников вообще и пещерной церкви в частности одна из самых спорных в истории этого поселения.

С одной стороны, они должны присутствовать обязательно: здесь по крайней мере до середины XIV в. проживало аланское население, исповедавшее христианство (Герцен, Могаричев 1993, с. 44). Но с другой стороны, на городище не обнаружено какого-либо пещерного сооружения, в котором можно было бы однозначно предположить христианскую церковь.

Для решения данного вопроса обратимся к литературе прошлых лет и данным архитектурно-археологических исследований, в которых имеются упоминания о нахождении среди пещерного комплекса в районе южных ворот церкви (там же, с. 42—49).

Д. Струков при обследовании пещер Чуфут-Кале нашел в одной из них высеченный в скале крест (Архив ИИМК, д. 35, л. 17).

В книге А. Попова «Вторая учебная экскурсия Симферопольской мужской гимназии в Бахчисарай» (1888) читаем: «Все повернули влево и стали подниматься по довольно крутой тропинке. Вскоре показалась между развалинами разработанная для пешеходов дорожка с камнями в виде ступенек, значительно облегчавших подъем. Направо по входе в ворота, при разделении дорог, были осмотрены остатки пещерной церкви, по указанию сторожа по его словам, здесь была живопись, возле церкви усыпальница, из больших пещер некоторые окружены выдолбленными возвышенностями, может быть тоже усыпальницы. В церкви алтарная часть полукруглая, в тех местах, обратил внимание гул пустоты» (с. 71).

Караимский гахам обратился в ТУАК с просьбой «осмотра и исследования» этого открытия. Ее члены осмотрели пещеру и пришли к выводу: «Ввиду изложенного мы не решаемся утверждать, что осмотренная нами с особой тщательностью пещера могла быть когда-нибудь христианской церковью и скорее всего готовы высказать предположение, что она, в позднее время служила обыкновенным жильем для людей» (ИТУАК 1889, с. 120—123).

В дальнейшем В. Бабенчиков вернулся к предположению о принадлежности данного помещения к христианскому культовому комплексу (Архив ИИМК, д. 11, л. 11). В 1970-х гг. М. Чореф обследовал предполагаемую церковь, а в соседнем помещении раскопал усыпальницу с находившимися в ней костями (Архив БГИКЗ, д. 18, л. 7). Возникло вполне обоснованное мнение о том, что вследствие позднейших переделок первоначальный облик церкви изменился. Важно отметить, что на стенах пещер данного комплекса были обнаружены процарапанные кресты.

Есть здесь и помещения с гробницами, по форме аналогичные тем, которые имеются в других пещерных монастырях.

Интересно помещение № 3. Вдоль стен вырублена скамья. В полу выдолблены четыре ямы, очевидно для очагов. У входа в полу две хозяйственные ямы. Все это говорит о том, что данное помещение могло быть трапезной (Герцен, Могаричев 1993, с. 45).

Наше обследование предполагаемого помещения выявило следующее.

Оно прямоугольной формы, размерами 7,76×6,4×2,2 м (рис. 346 349). Вдоль южной стены просматриваются остатки разрушенной скамьи (рис. 349). Здесь же вырублены три окна — два прямоугольных, одно арочное. Возле последнего — круглая сглаженная подрубка, похожая на углубление для установки икон. В северо-западном углу — отгороженное помещение размерами 2,1×2,3×1,9 м, открытое с запада. С юга в него на уровне 0.4 м от пола вел прямоугольный вход 1,3 я 0,95 м. Над последним находилось еще одно углубление для иконы. Частично разрушенный входной проем имелся в западной стене пещеры. В северо-западном углу виден другой входной проем, который ведет в помещение, где М. Чорефом была раскопана усыпальница.

Присутствие усыпальницы и подрубок для установки икон позволяет интерпретировать данную пещеру как культовую. Если верно данное предположение, то в архитектурном плане церковь была похожа на «церковь с баптистерием» на Тепе-Кермене, а отгороженное помещение скорее всего было вынесенным внутрь алтарем. Отметим, что по размерам и форме алтари двух церквей близки.

Предполагаемое присутствие храма позволяет поставить вопрос о нахождении в районе южных ворот христианского монастыря (рис. 346) (Герцен, Могаричев 1993, с. 42—45).

Для решения вопроса о датировке монастыря обратимся к данным истории поселения на плато Чуфут-Кале.

Исследования последних лет позволяют предположить, что крепость была возведена в конце VI—VII вв. и принадлежала гото-аланам — федератам Византийской империи. В то время это была малонаселенная крепость, в которой находился небольшой гарнизон. Но в случае военной опасности здесь могли укрыться вместе со своим имуществом жители густозаселенных окрестных долин.

Нам не известно первоначальное название поселения Письменные источники XIII—XVII вв. называют это место Кырк-Ор или Кырк-Ер, что в переводе с крымскотатарского означает «сорок укреплений». Надо думать, этот термин имеет греческий или иранский корень, впоследствии, по приходу в данную местность татар, приобретший тюркское значение.

Впервые в письменных источниках крепость упоминается в 1299 г. Арабский летописец Рукнедин Бейбарс сообщает, что золотоордынский темник Ногай, в ответ на убийство в Крыму своего внука, направился на полуостров с карательной экспедицией. В числе разоренных им мест значится и Кырк-Ор. Но после похода Ногая крепость не вошла в состав Золотой Орды, ибо в 1321 г. арабский географ Абульфеда пишет: «Керкер... находится в стране Ассов... это укрепленный замок, труднодоступный, он опирается на гору, на которую нельзя взойти. На верху горы есть площадь, где жители страны (в минуту опасности) находят убежище... жители принадлежат к племени Ассов». Таким образом, еще в начале XIV в. Кырк-Ор принадлежал аланам-ассам, судя по письменным источникам, находившимся в союзнических отношениях с византийским Херсоном, и, видимо, являлся их главной крепостью.

Вероятно, в 40-х гг. XIV в., в период правления хана Джанибека, Кырк-Ор все же был покорен татарами. С этого времени начался новый этап в его истории. Городище становится центром относительно самостоятельного золотордынского бейлика (области), возглавляемого беками Яшлау. В Крыму кырк-ерские беи занимали довольно высокое положение. Так, в 1363 г. в битве с литовским князем Ольгердом наравне с крымским (солхатским) и мангупским правителями принял участие и кырк-ерский хан. О силе и самостоятельности владетелей Кырк-Ора сообщают и польские источники.

В XV в. во время образования Крымского ханства Чуфут-Кале становится первой столицей этого государства. Здесь устроили свою резиденцию первые крымские ханы — Хаджи Гирей и Менгли Гирей. В это время в Кырк-Оре расширяется мечеть, воздвигнутая при Джанибеке, вероятно, основывается мусульманская духовная школа — медресе, находится ханский дворец, чеканится монета, принимаются послы иностранных государств, заключаются дипломатические договоры. Из ханских ярлыков (жалованных грамот) мы узнаем, что в городе живут мусульманская, христианская (вероятно, греческая и армянская) и иудейская общины. Две последние к востоку от крепостной стены основывают посад (предместье), который впоследствии стал именоваться «Новым городом».

Но Чуфут-Кале не суждено было долго оставаться столицей. В начале XVI в. строится Бахчисарай. Туда переезжает хан со свитой, а за ним и почти все мусульмане. Уже в начале XVII в. татарами в крепости были лишь начальник и кади (судья). Появляется и новое название: Чуфут-Кале — иудейская крепость. Но она еще долго продолжает использоваться ханами как склад оружия и убежище на случай междоусобиц. После ухода татар здесь в основном жили караимская и немногочисленная армянская общины, а после вывода христиан из Крыма в 1778 г. — одни караимы. (Герцен, Могаричев 1992; 1993; Могаричев 1991).

Исходя из представленных данных, время жизни монастырского комплекса у ворот Кичик-Капу может быть определено XIII—XIV вв. Вероятно, после захвата крепости татарами и превращения ее в дальнейшем в столицу Крымского ханства, христианский монастырь ликвидируется, но, возможно, не окончательно. Не случайно именно с XV в. появляются сведения об Успенском монастыре, расположенном на противоположном склоне ущелья Марьям-Дере.