Друзья и недруги

Кан-Темир покидает Крым и снова громит Речпосполиту — Шахин Герай заключает военный союз с украинскими казаками — Планы Шахина Герая возобновить борьбу с Москвой за волжские ханства — Стамбул стремится рассорить Бахчисарай и Варшаву

Пока Мехмед и Шахин Гераи спорили с османами, Кан-Темир не терял времени даром. Предводитель буджакцев не стал помогать ни султану, ни хану, ибо был равно оскорблен обоими: первый лишил его высокого титула паши, а второй насильно переселил из родных степей. Поэтому, как только весной 1624 года Стамбул объявил о низложении Мехмеда III Герая, Кан-Темир вместе со всей своей ордой покинул Сют-Су и вернулся на родину, в Буджак. Хан с калгою осаждали янычар в Кефе, а буджакское войско, истосковавшееся по добычливым набегам, тем временем вторглось в западную Украину и намерилось пробиться еще дальше: об этом горделиво писал королю сам Кан-Темир, суля донести свой бунчук до Варшавы и разорить всю Польшу до самой Балтики.¹ Но его угрозы оказались пустыми: коронный гетман Станислав Конецпольский разгромил орду и заставил ее отступить.²

Поведение Кан-Темира очень не понравилось Шахину Гераю: во-первых, набеги мирзы грозили сорвать едва наметившийся союз с Польшей, а во-вторых, его самовольный уход с Сют-Су выглядел как вопиющее неповиновение хану. Калга собрался в Буджак, чтобы силой вернуть Кан-Темира на прежнее место. К зиме он с 12 тысячами своих воинов выступил к Ак-Керману, а по пути завернул на Днепр, где хотел проведать украинских казаков и разузнать, что думает король по поводу предложенного ему союза.

Шахин Герай не сомневался, что будет принят запорожцами как желанный гость. Отпуская осенью на Днепр казаков, что служили ему при Кефе, калга щедро одарил их: бывшие пленники получили не только свободу, но и солидную награду по несколько десятков золотых, и даже транспорт, чтобы довезти до Сичи свои трофеи и лодки (на каждый десяток запорожцев калга отрядил по телеге с двумя волами).³ Так и теперь, собираясь на Днепр, Шахин послал казакам гостинец, весьма нелишний в голодное зимнее время: тысячу овец, триста коров, бочки вина и возы хлеба.⁴

Шахин Герай подошел к месту на Днепре, где крымцы и казаки издавна обменивались пленными, и встретился здесь с казацкими старшинами. Новости из Варшавы были неопределенными: король уклонялся от прямого союза и в его ответном послании калге содержались лишь общие благопожелания.⁵ (Эта внешняя сдержанность скрывала оживленные споры при польском дворе: оптимисты убеждали короля, что союз с Крымом и Персией позволит Польше навсегда покончить с турецкой угрозой, а пессимисты предостерегали, что новая война с османами станет гибельным безрассудством — и Зигмунт не спешил делать выбор).

Не оставляя надежды на то, что король рано или поздно определится с решением, Шахин Герай предложил казакам заключить альянс уже сейчас — и те согласились, гордясь, что калга желает вступить с ними в союз, словно с отдельным государством. Так 3 января 1625 года был торжественно утвержден первый в истории крымско-казацкий военный договор. Соседи обязались хранить между собой прочный мир и помогать друг другу с оружием в руках. На днепровских берегах был устроен праздник с пиршеством; запорожцы салютовали ружейными залпами, а Шахин Герай собственноручно угощал присутствующих чаркой.⁶

Долго задерживаться на Днепре калга не мог: его ждал Буджак. Шахин поднял свое войско и двинулся в путь, пригласив казаков следовать за собой.⁷ Но военная помощь союзников в этом походе не понадобилась: ногайцы согласились мирно покинуть Буджак. Видимо, после неудачной схватки с Конецпольским буджакские мирзы уяснили, что им негоже ссориться сразу и со Стамбулом, и с Бахчисараем — и потому уговорили Кан-Темира повиноваться приказу Калги. Предав огню все, что не могли увезти с собой (дабы добро не досталось казакам), они проследовали за Шахином Гераем обратно к Перекопу.⁸

Пока буджакские степняки вновь расставляли свои кибитки на берегах Сют-Су, окрестные степи наполнялись их дальними сородичами с востока: обитателями Большой Ногайской Орды.⁹ Предводитель переселенцев, Ак-мирза, просил Шахина Герая, чтобы тот освободил Нижнюю Волгу от московского господства, под которым его орда вконец ослабла. Шахин Герай, радуясь прибытию гостей, разослал гонцов в Поволжье, призывая тамошних ногайцев переселиться ближе к крымским владениям.¹⁰ Несколько его посланцев попались в руки астраханских воевод — и русские власти забеспокоились: не задумал ли Крым вернуться к давнему спору с Москвой за бывшие ордынские владения на Волге?

Основания к такой тревоге имелись. В отличие от своего брата, Шахин Герай не желал мириться с Московией, и царь уже успел убедиться в этом. В разгар Кефинской кампании в Керчи остановился корабль с турецкими и русскими послами, направлявшимися из Москвы в Стамбул. Шахин заподозрил, что две державы, объединенные общей враждебностью к Польше, что-то замыслили и против восставшего Крыма. Послы были задержаны, и Шахин Герай явился лично допросить их. Стараясь выведать тайные планы царя и султана, он бранил падишаха последними словами и клялся, что рано или поздно захватит Стамбул.¹¹ Так ни о чем и не дознавшись, он велел, чтобы послы были казнены, их слуги распроданы на невольничьих рынках, а дорогие подарки для султана (соболиные меха и охотничьи кречеты), обнаруженные в посольском багаже, отосланы в дар шаху Аббасу.¹² Демарш калги грубо нарушил общепринятые посольские обычаи, но возымел свое действие: контакты Москвы и Стамбула прервались на несколько лет, что и требовалось Крыму.

Так и теперь, очередное русское посольство, прибывшее к хану, встретило у калги довольно суровый прием. Явившись к Шахину, московские гости застали его в саду: тот пировал с гвардейскими командирами и Ак-мирзой. Не тратя времени на дипломатические вежливости, калга заговорил о донских казаках, которые нынешней весной в морском набеге под Гёзлев учинили невиданные ранее жестокости над жителями окрестных сел.¹³ Русские, по обыкновению, оправдывались, что царь не властен над этим беглыми холопами, но Шахин Герай оборвал их:

— Послушайте-ка, что я скажу. Вот, я помирился с запорожцами, и они, хотя и ходят сейчас по морю вокруг всего Крыма, не причиняют нам никакого вреда. А что это за мир у нас с вами: вы приходите просить о мире, а донские казаки тем временем непрестанно нападают. Не забыто и прежнее ваше вероломство: вы свергли с Казанского и Хаджи-Тарханского юртов наших ханов и велели умертвить в Астрахани нашего отца Саадета Герай-хана и дядю Мурада Герай-султана.

Вспомнив о погубленных родичах, Шахин пришел в ярость: встав, он разорвал царское письмо и двинулся к посланникам; товарищи едва удержали его от рукоприкладства. «Если б они не были послами — я велел бы изрубить их на части!» — бросил Шахин, остывая. В доказательство того, что его благосклонность не купить никакими подношениями, он без сожаления роздал присланные ему царские дары сидевшим вокруг мирзам и агам, а мешок с деньгами велел разрезать и на глазах у послов рассыпать в траве по всему саду. На прощание калга заставил московских гостей выпить вина (те напрасно отнекивались, ссылаясь на пост), набросил на них по халату в качестве ответного подарка и отправил восвояси. Если Шахин Герай хотел произвести на русских сильное впечатление — это ему, несомненно, удалось.¹⁴

Шахин Герай и прежде заявлял, что Крым должен вернуть захваченные Московией волжские ханства, освободить от царских казаков Дон с Тереком и построить крепость на реке Куме.¹⁵ Не бросая слов на ветер, калга стал готовить поход на Московию. По его замыслу, нурэддин Азамат Герай с Кан-Темиром должны были отвлечь царя ударом по южным границам, а Шахин тем временем планировал подступить к Астрахани, занять ее и повернуть к Дону, чтобы разогнать оттуда казаков.¹⁶ Для штурма Астраханской крепости требовались пушки и ружья — и калга призвал на помощь запорожцев. Те разделились во мнениях, стоит ли предпринимать этот восточный поход, но в итоге прислали к Шахину Гераю восьмисотенный отряд.¹⁷

На этом приготовления и закончились. Поход был отменен ханом — ибо у Крыма появилась новая тревога: к его берегам приближался османский флот.

Шахин Герай стремительно бросился к Днепру, чтобы созвать казаков и ногайцев, а Мехмед Герай остался встречать турок в Кефе. Хан вышел к ним с учтивыми приветствиями, заверяя, как и прежде, что не враждует с падишахом. Вопреки опасениям, прибывшая эскадра не собиралась вступать в бой: она лишь доставила в Кефе нового наместника и отряд крепостной стражи.¹⁸ В этот раз везирь не рискнул посылать весь флот против хана, потому что запорожцы уже успели пригрозить Стамбулу новым нашествием, и теперь галеры Реджеб-паши были заняты поиском казацких флотилий на море, чтобы истребить их при первой же встрече.¹⁹

Но, до поры отложив попытки свергнуть Мехмеда Герая силой, везирь приготовил ему другую ловушку. Пусть, — рассудили в Стамбуле, — хан докажет, что не является мятежником и непричастен к казачьим набегам. Пусть он выйдет в поход на Польшу и покарает короля за потакательство запорожцам. Если же Мехмед Герай откажется — значит, он открыто восстал против халифа на стороне разбойничьего сброда. Тогда он не сможет далее скрывать свой мятеж, его власть станет незаконной и улемы без труда докажут это всему крымскому войску. Станут ли тогда крымцы защищать заблудшего правителя?

Стамбул явно пытался поссорить хана с королем и казаками, но с ходу отвергнуть приказ Мехмед Герай не мог — лишившись привычных доходов от военной добычи, мирзы уже давно роптали на ханский запрет воевать с соседями.

Лучшим выходом было затянуть время. Мехмед Герай не отказал падишаху, но резонно потребовал, чтобы приглашение было оформлено по всем правилам. Разгадав его уловку, стамбульская канцелярия сработала на редкость прытко. Уже через месяц в Кефе прибыл очередной чауш, который вручил хану падишахский указ, дорогую саблю, почетное одеяние и прочие регалии, до мелочей выполнив все полагающиеся в таком случае церемонии. Тогда, заявив, что должен посоветоваться со своими командирами, Мехмед Герай неспешно созвал бейское собрание и добился, чтобы поход был назначен как можно позже: беи постановили, что выступят в бой, когда реки покроются льдом.²⁰

Время, назначенное для похода, приближалось очень быстро.

Но тут на помощь к крымскому соседу снова пришли казаки. Они помогли хану выйти из затруднения — да так, как, вероятно, никто от них и не ожидал. На исходе осени к Мехмеду Гераю прибыл отряд запорожцев, которые попросили хана в точности о том же, чего требовал и султан: двинуть крымское войско против Польского королевства.

Примечания

1. Pamiętniki о Koniecpolskich. Przyczynek do dziejów Polskich XVII wieku, wyd. S. Przyłęcki, Lwów 1842, s. 252—253.

2. S. Golębiowski, Szahin Giraj i kozacy, s. 5—7; M. Horn, Chronologia i zasięg najazdów tatarskich na ziemie Rzeczypospolitej Polskiej, s. 45—47.

3. М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 513; S. Przyłęcki, Ukrainne sprawy, s. 3. Награда в несколько десятков золотых была немалой суммой, которую на королевской службе казак мог заработать лишь за несколько лет (годичное жалование реестрового казака составляло 10 злотых).

4. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 114.

5. B. Baranowski, Polska a Tatarszczyzna w latach 1624—1629, Łódź 1948, s. 30—33;

6. М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 517; B. Baranowski, Polska а Tatarszczyzna w latach 1624—1629, s. 36—37; В.А. Брехуненко, Московська держава і козацько-татарський військовий союз, «Ukrterra», 2005 [http://www.ukrterra.com.ua/review/7/brehunenko.htm, retrieved 01 March 2008].

7. Воссоединение Украины с Россией: документы и материалы, т. I, с. 51; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 114. Казаки не приняли активного участия в этой кампании: их мысли были заняты сейчас прожектом большого весеннего похода на Стамбул. Автором замысла был османский авантюрист Яхья, объявлявший себя сыном султана Мехмеда III от греческой принцессы. По утверждению Яхьи, в детстве он был тайно увезен матерью в Македонию и крещен, получив имя Александр. Теперь Яхья-Александр странствовал по дворам разных европейских правителей, заявляя о своих правах на османский престол и безуспешно прося средств на организацию антитурецкой лиги. Зимой 1624 г. он появился и на Запорожье. Он уверял казаков, что к весне испанский король и флорентийский герцог пришлют ему галеры, войска и деньги, что в Османской империи его ожидает 130-тысячное войско из греков, болгар, сербов и албанцев. Призывы Яхьи нашли горячий отклик среди казаков, 18 тысяч которых собралось в весенний поход на Турцию, и оставалось лишь дождаться прихода денег из Италии.

Будучи на Днепре, Шахин Герай пожелал встретиться с Яхьей. Казаки отнеслись к этому настороженно, опасаясь, что калга захочет заполучить его в свои руки. (Их опасения были обоснованны: конечно, Шахин Герай не мог признать за этим самозванцем право на османский престол, при том, что в Стамбуле уже несколько лет всерьез говорили о возможности воцарения над Турцией Гераев). Сам Яхъя тоже отказался от встречи, оправдываясь, что его удерживают казаки. В итоге Шахин Герай пообещал, что если запланированный казаками и Яхьей поход состоится, он пришлет им на помощь всю крымскую армию.

Заручившись поддержкой запорожцев, Яхья-Александр отбыл к московскому двору. Здесь ему отказали во всякой помощи, запретили вербовку донских казаков и через Архангельск выслали морем в Европу. В Московии была еще свежа память о двух собственных самозванцах, тоже объявлявших себя царскими сыновьями, скликавших антитурецкую лигу и сильно усложнивших отношения Москвы с Турцией и Крымом (М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 518—520; С.М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. X, Москва 1990, с. 427—428).

8. S. Przyłęcki, Ukrainne sprawy, s. 4; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 114.

9. S. Przyłęcki, Ukrainne sprawy, s. 4.

10. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 116, 145—146.

11. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 125.

12. Wyjątki z negocyacyi kawalera Sir Thomas Roe, s. 331; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 125—126. Приняв этот подарок, Аббас попал в неловкое положение: ему пришлось оправдываться перед русскими посланниками в Иране, что он никаким образом не причастен к дерзкой выходке калги.

13. В.Д. Сухоруков, Историческое описание земли Войска Донского, с. 128.

14. С. Фаизов, Первый крымско-запорожский военный союз в статейном списке русских посланников Осипа Прончищева и Рахманина Болдырева (1625 год), «Україна в Центрально-Східній Європі», № 5, 2005, с. 207—209.

15. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 127; см. также цитировавшееся выше письмо Шахина Герая Зигмунту III. По замыслу калги, крепость в Прикаспии позволила бы Крыму добиться контроля над волжскими ногайцами, но главное — обеспечила бы сообщение Крыма с Ираном. Таким образом, Шахину Гераю удалось бы создать непрерывную цепь единого антиосманского альянса, тянущуюся от Польши к Ирану через Молдову, Запорожье, Крым, Кубань, Ногайскую Орду, Кумыкию и Дагестан.

16. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 128; Донские дела, кн. 1, с. 247, 232—233, 238; В.Д. Сухоруков, Историческое описание земли Войска Донского, с. 130—131.

17. Воссоединение Украины с Россией: документы и материалы, т. I, с. 57—58. Сомнения казаков объяснялись тем, что в походе на Астрахань им пришлось бы выступить против Московии, которую часть казаков рассматривала как возможного союзника в грядущем восстании против короля. Кроме того, после разгрома османским флотом казацкого рейда под Трапезунд летом 1625 г. казаки сочли, что калга ведет «двойную игру» и сообщил османам об их вылазке. Украинцы высказали калге свои подозрения и даже грозили разрывом союза; Шахину Гераю пришлось улаживать этот конфликт (В.А. Брехуненко, Стосунки українського козацтва з Доном у XVI — середині XVII ст., Київ—Запоріжжя 1998, с. 165—168). Более веские причины к недовольству Шахином Гераем казаки имели в том, что калга, все еще ожидая помощи от короля, сохранял лояльность в отношении польского правительства. Между тем, у казаков назревало открытое столкновение с королем, и они рассчитывали в этом на крымскую военную поддержку (Б.Н. Флоря, Запорожское казачество и Крым перед восстанием Хмельницкого, в кн.: Исследования по истории Украины и Белоруссии, Москва 1995, с. 53), а стремление Шахина Герая сохранить добрые отношения с Варшавой ставило такую поддержку под сомнение.

18. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 115—116.

19. О военных акциях запорожских казаков на Черном море в 1625 г. и их сражении с эскадрой Реджеб-паши см. в: Collectanea z dziejopisów tureckich rzeczy do historyi polskiej służących, wyd. J.S. Siękowski, t. I, Warszawa 1824, s. 178—181; В. Остапчук, О. Галенко, Козацькі чорноморські походи у морській історії Кятіба Челебі, с. 375—382; Описание Черного моря и Татарии, с. 98; М. Грушевський, Історія України—Руси, т. VII, с. 533—537.

20. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 116.