Возвращение на круги своя

С весны 1855 года союзный флот возобновил натиск на прибрежные зоны Азово-Черноморского региона. В мае англо-французская эскадра (57 судов с 16-тысячным десантом) под командованием адмирала Броуна отправилась в Азовское море с целью лишить русских запасов продовольствия, которые хранились в местных портах. Со стороны этой акватории союзники также могли угрожать сообщению России с полуостровом по Арабатской стрелке.

12 мая 155 года десант союзников высадился близ Керчи. Он беспрепятственно занял город, который был разграблен и сожжен. Дункан Мак-Ферсон в книге «Древности Керчи» приводит такую информацию: «Разграбление Керчи обогатило многих. Этот город был любимым местом отдыха русской аристократии, он выделялся красотой и стилем своих жителей. Его, город дворцов, называли крымским Брайтоном. Здесь сосредоточились головные офисы предпринимателей и магазины... Теперь же население бежало в ужасе, оставив город на милость победителей, вернее, грабителей, в руки которых попало ценное серебро и роскошные ювелирные изделия. Прибывшие с флотом торговцы нагрузили корабли мебелью, которую позднее продали в Константинополе по высоким ценам... в результате поджогов правительственных зданий и больших складов зерна огонь перекинулся и на другие строения; попытки остановить пожар не предпринимались, и город вскоре был полностью уничтожен». Сдача Керчи ослабила обороноспособность восточного сектора азово-черноморского побережья России. Этот успех расчистил союзникам путь в Азовское море. Они опустошили его побережье, но десанты под Геническом, Арабатом и Таганрогом были отражены. В дальнейшем подверглись обстрелу и были сожжены: Бердянск, Мариуполь, Ейск, Тамань. Несмотря на значительное разрушение складской инфраструктуры, лишить продовольствия русскую армию в Крыму не удалось. Керченская экспедиция не смогла нарушить и российские коммуникации. Снабжение войск продолжалось из прибрежных районов по Арабатской стрелке и через Чонгарский мост. В целом, несмотря на огромные сложности, русские интендантские службы справились с задачей снабжения войск, что во многом обеспечило сохранение российских вооруженных сил в Крыму.

С падением Севастополя военные действия на полуострове не прекратились. 170-тысячному войску союзников там противостояла 134-тысячная русская армия. Хотя интенсивность боев снизилась, но их значимость сохранилась. Стремясь развить успех и решить судьбу Крыма до холодов, руководители Англии и Франции требовали наступления осадной армии на Симферополь, чтобы навязать русским генеральное сражение.

Войска, прикрывавшие Симферополь с юга, занимали хорошо укрепленный район Инкерманских высот. Но слабость данной позиции заключалась в возможности удара ей в тыл, со стороны Евпатории. Этим попытались воспользоваться союзники. Они переходят к маневренной войне и стремятся наступать из Евпатории в центр Крыма. 6 сентября для усиления евпаторийской группировки из-под Севастополя направляются к ней морем три кавалерийских полка во главе с генералом д'Алонвилем. Возглавив войска в Евпатории (35 тыс. человек), д'Алонвиль совершил вылазку и 17 сентября разбил отряд генерала Ф.Х. Корфа. В октябре д'Алонвиль предпринял еще ряд рейдов, грозя перерезать дорогу Перекоп — Симферополь.

Однако нехватка воды и продуктов, возникавшая при удалении от Евпатории, а также действия русской кавалерии привели к тому, что глубина вылазок не превысила 50 км. В октябре в Евпаторию прибыло еще две дивизии, что указывало на дальнейшие планы союзников — перерезать шоссе Перекоп — Симферополь и лишить русскую армию под Севастополем подвоза продовольствия и боеприпасов. В этом случае ее ждала голодная блокада и возможная капитуляция.

Продолжались и бои в районе Севастополя. В сентябре французы начали строить дорогу на Симферополь и предприняли наступательные действия с целью рекогносцировок местности. 26 ноября эта деятельность была пресечена отрядом полковника И.Д. Оклобжио (4 тыс. человек). Ранним утром он без единого выстрела захватил в плен посты на Хамильских высотах, а затем неожиданно атаковал французов и отбросил их отряды к реке Черной.

К 4 октября 1855 года батареи на Северной (русской) стороне имели уже 649 орудий, которые ежедневно обстреливали Южную сторону. 17 января 1856 года они отразили огнем попытку французов уничтожить последний русский пароход «Херсонес», сидевший на мели у Сухарной балки. Наибольшие потери союзники понесли от взрыва 3 ноября 1855 года французского артиллерийского парка в верховьях Килен-балки (400 человек, 30 тонн пороха, 600 тыс. патронов, 300 бомб).

29 октября — 1 ноября 1855 года Крымскую армию посетил император Александр II. Его присутствие и внимание подняли дух войск. Царь осмотрел позиции близ Севастополя и благодарил солдат за мужество в борьбе с «врагом сильным, храбрым и не щадившим никаких жертв». Глава государства убедился, что войска, «невзирая на неимоверные труды, перенесенные ими при обороне Севастополя», сохраняют «бодрый, довольный вид». Личный визит императора в Крым свидетельствовал об огромном значении, которое придавалось этому району.

Англо-французская армия не имела возможности начать в Крыму масштабную зимнюю кампанию по блокированию русских сил и захвату полуострова. И не только по причине нехватки ресурсов, но и скверных коммуникаций. Например, так называемая дорога Перекоп — Симферополь в дождливую пору и в зимнюю распутицу становилась почти непроходимой.

Русская же армия в Крыму не утратила боевого духа. Она продолжала сопротивление и не позволила союзникам развить успех после взятия Севастополя, предотвратив возможную оккупацию всего полуострова. Удачная, в целом, для русских осенне-зимняя кампания в Крыму 1855—1856 годов дала возможность России сохранить эту бесценную стратегическую территорию.

Вторгаясь в Крым, союзники не имели четко выраженных планов относительно политического будущего крымских татар. С российской стороны официальную позицию мусульманского населения края выразил таврический муфтий Сеид-Джелил-эфенди. После объявления войны он заявил, что мусульмане Крыма «должны быть искренне преданы царю и отечеству и для них не щадить ни крови, ни жизни».

Служившие в русской армии крымские татары принимали участие в обороне Севастополя. В одном из боев лейб-гвардии крымско-татарский эскадрон, напав на английский драгунский разъезд, полонил его. За проявленную отвагу и умелые действия унтер-офицер Сеитша Балов, рядовые Селим Абульхаиров и Молладжан Аметов награждены Знаком отличия военного ордена. Узнав об этом, император Николай I в ответе князю Меньшикову писал: «Рад, что Гвардейские татары имели случай показать себя, и ты хорошо сделал, что наградил их».

В феврале 1855 года при транспортировке раненых с позиций близ Евпатории в Симферополь татары деревень Котур и Камбар «оказывали скорое и неусыпное содействие в отводе квартир и предоставлении удобств», оказывали помощь раненым, в особенности в деревне Камбар мурза Ислям Джаминский, а в деревне Котур поселянин Сеит Мамут Бекир-оглу. Они отдавали лучшие помещения в своих домах, постели и одеяла, помогали переносить больных и раздавать им пищу. Отличившиеся татары Евпаторийского и других уездов получили медали за усердие. А Агаджан мурза Караманов из деревни Шули получил золотую медаль на Владимирской ленте.

Имелись и примеры противоположного характера. Так, крымские татары служили добровольцами в турецких частях, принимали участие в обороне Евпатории. Случались с их стороны грабежи русских землевладельцев и городского населения (в Керчи, Ялте). Но подобными преступлениями «грешили» все участники конфликта, в том числе русская и союзная армии. Разграблению подвергались и русские, и татарские деревни.

Помимо жажды наживы, солдат подталкивали к грабежам сложности снабжения в Крыму, который всегда был необилен продовольственными запасами. В войну его народонаселение за счет пребывания двух армий резко возросло. В самом же Крыму трудно было приобрести не только какие-либо припасы, но и воду. В степях не имелось дров для варки пищи. При таком огромном количестве войск попытки их отдельных отрядов самим решить проблему снабжения осуществлялись за счет местных жителей.

В целом, в ходе Крымской кампании татарское население Крыма занимало, как правило, нейтрально-выжидательную позицию по отношению к войне, к развязыванию которой оно не имело никакого отношения. По мнению турецкого исследователя Хакан Кырымлы: «Крымские татары не развязывали Крымскую войну. Война не велась ради них. Ни одна из воюющих сторон ничего им не обещала в случае победы. Как и в предыдущих войнах с Османской империей Россия видела в них потенциальных изменников и планировала их изгнание. Союзники же думали лишь об использовании крымских татар в повсеместных делах, пользуясь их трудным положением. В послевоенных планах союзников крымские татары не имели места — и их будущее не интересовало союзников. Даже османцы, одной веры и языка, не имели плана относительно будущего крымскотатарского народа».

К зиме 1855—1856 годов бои на всех фронтах стихли. Благодаря стойкости и мужеству российских воинов, наступательный порыв коалиции выдохся. Ей не удалось вытеснить Россию с берегов Черного моря. «Мы, — писала лондонская «Таймс», — нашли сопротивление, превосходящее все доселе известное в истории».

Эта война выявила неприступность николаевской России. Имея безраздельное господство на море, Англия и Франция оказались жестко привязаны к морским коммуникациям и не способны развернуть широкое наступление вглубь страны. Их сил не хватило даже на блокирование Перекопа. С удалением на 50 км от берега у них начинались проблемы со снабжением. Образно говоря, война России с этими державами напоминала прибрежный поединок хозяев суши и моря — мифических чудовищ Бегемота и Левиафана, каждый из которых был неуязвим в своей стихии.

Отдав во исполнение планов Пальмерстона десятки тысяч жизней, союзники смогли овладеть лишь развалинами южной части Севастополя, захватить и разорить несколько портов на азовско-черноморском побережье. Русские же войска в азиатской части Турции овладели на порядок большей территорией и захватили там ключевую крепость Карс.

В стане союзников уже не наблюдалось единства. Император Наполеон III, войска которого несли основную людскую нагрузку в этой войне, счел, что достаточно натаскал каштанов из огня в интересах британцев. Он более не желал ни продолжать усиливать Англию, ни сверх меры ослаблять Россию.

Но и русские не могли в одиночку одолеть коалицию. Производство пороха и свинца даже наполовину не удовлетворяло потребности армии. Подходили к концу накопленные в арсеналах запасы вооружений (пушек, ружей). Промышленность не справлялась с их выпуском в нужном количестве. Мужеству и самоотверженности российских солдат противостояла более совершенная военная техника.

Отсутствие сети железных дорог не позволяло осуществлять мобильную переброску войск. Англо-французским кораблям было достаточно трех недель, чтобы достичь Севастополя. Грузы же из центральной России в Крым доставлялись на телегах три месяца. «Кто мог прежде поверить, чтоб легче было подвозить в Крым запасы из Лондона, чем нам из-под бока...» — писал публицист М.П. Погодин. Преимущества парового флота давали возможность французам и англичанам господствовать на море. Они могли атаковать любое место российского побережья. Их же территория оставалась для русских неуязвимой.

В конце 1855 года Австрия потребовала от России заключить перемирие на условиях союзников, угрожая в противном случае войной. В англо-французский союз вошла Швеция. Втягивание в конфликт этих стран могло вызвать нападение дополнительных сил союзников на Польшу и Финляндию. К тому времени русская армия потеряла более полумиллиона человек убитыми, ранеными, умершими и пленными. Страна истратила свыше 500 млн рублей золотом и стояла на пороге финансово-экономического кризиса. Вопрос уже шел не о тех целях, с которыми государство начинало войну, а о сохранении его безопасности.

Перед страной имелось два пути. Один из них предполагал затяжную войну с перестройкой технической базы и концентрацией всех ресурсов для достижения победы. Собственно, это был один из вариантов мобилизации петровского типа, характерной для ведения Северной войны (1700—1721). Однако Александр II не обладал достаточными волевыми качествами и поддержкой правящего слоя для принятия подобного решения, которое серьезно даже не рассматривалось. Он выбрал путь мирных переговоров, чтобы, пользуясь сложившейся тупиковой ситуацией, выйти из войны с наименьшими издержками.

Мирные переговоры состоялись в Париже. На них российской дипломатии удалось использовать определенные противоречия западных союзников. В частности, нежелание Франции усиливать позиции Австрии на Балканах, а Англии на Ближнем Востоке. Кроме того, император Наполеон III нуждался в поддержке России для пересмотра положений Венского конгресса 1815 года. Некоторое сближение российской и французской сторон позволило отчасти нейтрализовать наиболее непримиримую участницу переговоров — Великобританию, которая стремилась добиться наибольших уступок от России.

По Парижскому договору, подписанному 18 марта 1856 года, Россия возвращала Турции Карс в обмен на Севастополь, передавала Молдавскому княжеству свои земли в устье Дуная и часть южной Бессарабии. России запрещалось иметь на Черном море военный флот. Ее покровительство над христианскими подданными Турции возлагалось теперь на европейские державы. Парижский мирный договор изменил международную обстановку в Европе, уничтожив европейскую систему, которая покоилась на Венских трактатах 1815 года.

После заключения мира союзники оставались в Крыму еще несколько месяцев. 18 мая 1856 года французы торжественно передали русским властям Евпаторию. 23 июня они уже без всяких торжеств оставили руины Севастополя. 30 июня англичане отплыли из Балаклавы. Последние иностранные солдаты покинули крымский берег 19 июля 1856 года.

Несмотря на тяжесть условий Парижского мира, Россия сохранила территориальное единство (за исключением потери района устья Дуная) и не позволила западным державам вмешаться в свои внутренние дела. Парижский мир означал крах планов Пальмерстона по расчленению окраин Российской империи и отторжению от нее стратегических территорий.

Гораздо более важными стали социально-экономические последствия войны, вызвавшей стремление властей и общества изменить прежние структуры. Правительство Александра II отказывается от охранительной политики Николая I, в том числе от невыгодных западным державам направлений экономического курса. Уже в 1857 году оно вводит благоприятный для импорта зарубежных товаров таможенный режим. Это был серьезный успех британской политики свободной торговли. В России проводятся либеральные реформы, а российский рынок широко отрывается для иностранной конкуренции.

Поражение России в Крымской войне ускорило англо-французский передел мира. Потеснив Российскую империю в мировой политике, западные державы использовали полученное преимущество для достижения планетарного господства. Путь к успехам Англии и Франции в Гонконге или Сенегале лежал через разрушенные бастионы Севастополя. Вскоре после Крымской войны Англия с Францией напали на Китай и добились более внушительной победы, превратив этого исполина в полуколонию. Эффективная военная организация позволила Англии и Франции значительно расширить зону господства. На захваченные или контролируемые ими страны приходилось к 1914 году ⅔ территории земного шара.

С другой стороны, Крымская война имела для ее победителей и негативные последствия. Стремясь низвергнуть Россию, Англия и Франция проглядели возрождение могущества Германии — своего гораздо более грозного и жестокого противника. В сравнении с германским милитаризмом российские политические химеры относительно проливов и экспансионизм императора Николая I казались попросту детской «страшилкой».

Крымская кампания завершает период военно-политической активности России по выходу к южным морям Атлантического бассейна. В конце XIX столетия центр российских интересов перемещается на Тихий океан. Там очередная попытка расширить влияние к югу от 40-й параллели заканчивается вскоре «вторым Севастополем» (Порт-Артуром) и гибелью российского флота, на этот раз тихоокеанского.

Крым же утрачивает со второй половины XIX века свое высокое геополитическое значение и возвращается на место обычного регионального центра. Он находит для себя новою нишу, став курортным центром — «Русской Ривьерой».

На короткий момент, в годы Гражданской войны (1918—1922), Крым еще раз сыграл роль плацдарма, представлявшего угрозу для Советской России. Во время правления в Крыму генерала Врангеля (1920) обозначился его союз с Польшей, которая воевала с Россией и Украиной. В известном смысле, ситуация напоминала поддержку крымским ханом Польши во времена русско-польской войны (1654—1667). Знаменательно, что тогда русско-украинский союз сразу обернулся коалицией Речи Посполитой и Крыма.

Советская Россия, ослабленная междоусобной войной и отброшенная Брестским миром к границам первой половины XVII века, была сопоставима по военным возможностям с Московским царством Алексея Михайловича. Она и выступила в этой роли, став, как 266 лет назад, на защиту Украины от польской агрессии. На сей раз не под символами единства православной веры, а под лозунгами III Интернационала.

Несмотря на временной разрыв длиною в столетия, стратегическая нацеленность и духовная атмосфера рейда 1-й Конной армии Буденного на Львов отчетливо напоминают поход Хмельницкого—Бутурлина 1655 года. И в обоих случаях тыл русско-украинских войск подвергся удару со стороны Крымского полуострова. В первый раз — крымского хана, во второй — барона Врангеля.

Последний натиск врангелевской конницы на Никопольском плацдарме в октябре 1920 года с целью прорваться на соединение с поляками имел то же значение, что и атаки крымцев против русско-украинских войск под Озерной (1655). И в том и в другом случае Польша была спасена. Это предопределило незавершенность тех войн и раскол Украины. Маловероятно, что Врангель представлял себя на месте крымского хана, но в силу враждебности Советской России «черный барон» невольно сыграл в сложившейся ситуации роль прежнего правителя Крыма.

Отсюда проистекала та далеко не классовая ненависть к врангелевцам со стороны красноармейцев, которые удар белых в спину воспринимали как причину, помешавшую Красной Армии достичь победы на польском фронте. И яростно штурмуя в ноябре 1920 года Перекоп, ее бойцы чутьем из прошлых столетий сражались и гибли за то, чтобы Крым не стал вновь прибежищем той вооруженной силы, которая в какой угодно военной форме и под какими угодно лозунгами станет угрожать их Родине.

Русско-крымская эпоха от Куликовской битвы до бастионов Севастополя окончательно завершает круг, когда та Россия, которая одолела Крымское ханство, а затем боролась за Крым в Восточную войну, навсегда отправилась в 1920 году в чужие края именно от берегов этого полуострова, стоившего ей невероятных жертв и усилий. Но возникшая на месте старой империи советская держава с тем же упорством боролась за данный регион, чтобы наследие грабежей и разорения России не возродилось в новой реальности.

Глобализация нынешней жизни и новые технологии сблизили пространство и время, а мировая экономика и социальные сети размыли границы. Но они не сумели победить географию, которая продолжает влиять на поведение государств и народов. Положение на карте остается знаком исторической судьбы. В том числе и у этой омываемой морем части суши, ставшей краем той богатой истории, которая многому может научить.