Каффа — Кефе

Кефе являлась крупнейшим городом Крымского ханства и основным пунктом Турции на полуострове, позволявшим контролировать политику ханов. Историю города и его архитектуру этого периода подробно описывает Е. Катюшин:

«Современники оставили разноречивые свидетельства об архитектурном пейзаже Кефе. Шарден нашел, что здесь «... дома маленькие и все глинобитные. Базары, общественные здания, мечети, бани также построены из нее (глины). В городе не видно ни одного каменного здания, за исключением восьми старинных церквей». В отличие от Шардена, Барсотти увидел две как бы разных Кефе: «В первом городе... достаточно красивы как дома, так и улицы, но второй не соответствует красоте первого, потому что некоторые дома возведены из камня, другие — из сырцового кирпича, а третьи — из дерева и они укрыты утрамбованной глиной поверх балок». Наблюдения Барсотти отражают очевидное обстоятельство: городской пейзаж изменялся по мере роста численности и под влиянием перемен в этническом составе населения Кефе.

Феодосия. Н. Чернецов

По некоторым данным, к середине XVII века в пределах ее стен сосредоточилось около пяти тысяч домов. Большую часть горожан составляли немусульмане, хотя мусульманская община пополнялась быстрее других. Эвлия Челеби сообщает, что, согласно турецкому реестру, во время его пребывания в Кефе внутри и вне города располагались восемьдесят мусульманских кварталов. «Однако, если считать кварталы армянские, греческие и цыганские с их домами-кибитками, — указывает он, — то общее число их будет сто двадцать». Таким образом, количество кварталов мусульман (махалля) вдвое превышало число слободок иноверцев. Очевидно, что мусульмане стремились заселять прежде всего кварталы, покинутые европейцами. Они постепенно заменили своими домами разрушенные или пришедшие в упадок генуэзские строения. Челеби описывает самые знаменитые из них как «огромные, крытые рубиново-красной черепицей» дворцы знатных вельмож: Сабит Ибрагима-эфенди, Абдульбаки-челеби, братьев Ягчи-заде и других именитых жителей Кефе. По его утверждению, к подобным дворцам, рынкам и базарам вели «семьдесят широких дорог, целиком белых, вымощенных камнем». Путешественник насчитал в Кефе 43 караван-сарая. Два гостиных двора: Ходжа Касым-паша-хан и Сычанлы-хан — размещались в Крепости франков; прочие торговые представительства — как, например, «внушительные и подобные укреплениям» здания караван-сараев Везир-хан, Сефир Гази-ага-хан, Эсир-хан, Базар-ери-хан — находились на территории внешней крепости. Там же располагались 10 постоялых дворов, в которых, по словам писателя, проживали «все чужестранные мастеровые люди». Челеби говорит, что в Кефе и ее пригородах существовали 1010 лавок и «нарядные государственные торжиша» — базары: Узун-чаршу, Орта-майдан-назар, Шама-хане-назар и Хефаф-хане-чаршу. Он нашел при них 23 «роскошные и великолепные кофейни, буза-хане и мейхане с певцами и игроками на сазе, поэтами и меддахами, красивыми и благоустроенными верхними и нижними этажами». В числе наиболее значимых светских общественных зданий Челеби выделяет «десять светлых бань», названных им «местами отдохновения души»: Хаджи-Мурада, Татлы, Чем-лек, Эски — а среди них, в особенности, облицованную изнутри мрамором и крытую снаружи свинцом баню Гази Сулейман-хана. Помимо общественных, еще 600 бань находились «при домах благородных семейств».

Некоторые подробности, содержащиеся в описаниях Эвлии Челеби, позволяют нам при их сопоставлении с другими сохранившимися документами реконструировать отдельные особенности пейзажа Кефе в их связи с районами исторической застройки современной Феодосии. Кефе сохранила, в целом, планировочную структуру генуэзского города. Здесь не было значительных по размеру общественных площадей. Главная улица пролегала вдоль моря в направлении от Куле-капу до Ич-хисара. Неподалеку от внутренней крепости ее пересекал под прямым углом Большой базар (Базары-кебир), получивший известность как невольничий рынок Кефе. Специальные торговые ряды: рыбный, мясной и другое — примыкали изнутри к морскому фасаду крепости, вытянувшись сплошной линией вдоль ее стен между цитаделью и башней Константина. Немусульманское население Кефе проживало, в основном, в пределах наружной крепости, большей частью в ее южных и восточных районах. Застройка их кварталов, вероятно, мало чем отличалась от той, что была характерна для генуэзской Каффы. Каждый из этих кварталов замыкался, как и прежде, на свой храм и носил его имя.

Феодосия. Мечеть Муфтий-Джами. Рис. Е. Крикуна

Горожане-иноверцы, по законам османов, являлись подданными турецкого султана. Они могли соблюдать свойственные их общинам религиозные обычаи и сохранять ранее построенные культовые сооружения, но не имели права возводить новые. Имеющиеся данные о количестве христианских храмов довольно противоречивы. По некоторым сведениям, армяне продолжали владеть в Кефе 45 церквями. Эту цифру можно считать соответствующей действительности, если принять во внимание замечание Ля Мотрея, который отметил, что в начале XVIII века половина всех храмов Кефе пустовала. Наиболее достоверными на данный счет представляются указания Дортелли и Пейсонелля. Первый говорит о существовании в городе 28 армянских и 16 греческих, а второй — о 24 армянских и 8 греческих церквах.

Турецкие источники сообщают, что османы превратили значительную часть церквей генуэзской Каффы в мечети. Храмы католиков, очевидно, пострадали при этом больше других. Бордье обнаружил, что здесь остались лишь четыре католические церкви, причем, только в одной из них — Пресвятой Марии — мессу справлял «римский свяшенник»; три других храма: монастырский св. Петра и церкви святых Иоанна Предтечии Иоанна Богослова — принадлежали армяно-католическому приходу. Косвенное указание об использовании мусульманами помещений некоторых католических храмов или, по крайней мере, отдельных архитектурных деталей из них мы находим у Эвлия Челеби. Можно предположить, в частности, что какое-то из культовых строений католиков было преобразовано мусульманами в мечеть Клекап-джами, которая находилась, если судить по ее названию, вблизи Башенных ворот наружной лини городских укреплений. Касаясь характеристики внешнего вида мечети, путешественник отмечает, что она не имеет свинцовой кровли (то есть, купола), но очень искусно декорирована. «Створки ее большой двери, — говорит он, — покрыты мелкой разноцветной резьбой, изображающей несравненные резные переплетения и разнообразные цветы. Даже великий мастер Бурсалы Фахри Челеби не смог бы вырезать из бумаги такие узоры. Я своими глазами увидел, что могут сделать человеческие руки. Эта величественная дверь украшена резцом так чудесно, что представляется дозволенным [по мусульманскому закону] волшебством. Хотя эта резьба по дереву и генуэзской работы, но и поныне глаза сына Адамова не видели дверей столь искусно отделанных».

Мечеть Муфтий-Джами в Феодосии (1623 г.)

Эвлия Челеби утверждает, что в Кефе насчитывалось шестьдесят алтарей — «михрабов единого Бога» и сорок минаретов. Он различает большие мечети — джами и маленькие: месчиты, завие, бука, мезкеты и седжделики — которые могли быть скромными местами отправления исламского религиозного обряда. Главным сооружением мусульман была мечеть Шахзаде Сулейман-хан-джами, построенная по приказу самого Сулеймана во времена его правления в Кефе. Эта мечеть располагалась на территории наружной крепости, неподалеку от Большого базара. Она казалась столь просторной, что, как говорит Челеби, могла бы вместить в себя «целых десять тысяч человек».

Помимо нее, в Кефе существовала мечеть из разряда месчитов, название которой также отражало факт пребывания в городе членов царствующей семьи: Мечеть госпожи покойной матушки султана Мехмеда.

Джами являлись обычно соборными мечетями. Кроме двух уже упомянутых больших мечетей Кефе, по названиям известны еще несколько из них: Ени-джами, Гельбаши-джами, Таджир Хаджи Нэби-джами. Второй по значимости после Шахзаде Сулейман-хан-джами была сохранившаяся к нашему времени мечеть Муфти-Джами. Челеби пишет о ней: «Это — крытая свинцом, искусно сделанная соборная мечеть с каменным минаретом. На внутренней стороне красивых дверей этой мечети разборчивым почерком написан такой тарих:

Начал строительство своим старанием
С помощью владыки помогающего
Муфтий — слуга шариата —
Руководитель в вопросах веры
Тот, имя которо
го Ничтожный Муса аль-Шериф...

Мечеть Муфти-Джами возведена в период между 1623-м и 1639 годами. Она повторяла своим обликом в упрощенном виде мечети Константинополя, в основе которых, в свою очередь, лежала старая византийская архитектурная традиция устройства широких куполов на световых барабанах, перекрывавших главные внутренние помещения храмов.

Приходские мечети Кефе представляли собой чаще всего непритязательные, с точки зрения особенностей их архитектуры, постройки, крытые черепичной кровлей. Как и джами, они нередко носили имена конкретных людей: купцов, направлявших часть своих доходов на поддержание соседних с их коммерческими заведениями храмов (например, Джафара, Шабана, Вели); уважаемых чиновников (Нашуха рейса — управляющего рынком), старейшин (Ахмада-ага), строителей (Хаджи Идриса).

По свидетельству Эвлия Челеби, в Кефе и ее предместьях существовали девять мусульманских монастырей. В пределах города размещался «проиветаюший приют» Дамад-эфенди. Прочие из этих обителей находились, вероятно, в пригородах. Путешественник упоминает в их числе «странноприимный дом» того же Дамада-эфенди, где «утром и вечером богатый и бедный, старик и юноша в изобилии получают пропитание», а также монастырь Ахмед-эфенди, в котором «проживают в бедности и лишениях свыше двухсот босых и простоволосых факиров, достигших слияния с Богом и являющихся устами Аллаха». Согласно описанию Челеби, Монастырь Ахмед-эфенди располагался в густонаселенном пригороде Топраклы рядом с кладбищем и по соседству с особым укреплением этого предместья — «высокой и неприступной» каменной башней, которая стояла «на вершине высокого холма на самом берегу моря». Этот элемент пейзажа Топраклы отмечается и другими писателями, но, в отличие от Челеби, они говорят о нем как о башне «не очень большой, круглой формы, сложенной из сырцового кирпича». Челеби употребляет в применении к Топраклы еще одно название — «Топраклы варош» (Земляная окраина), объясняя попутно происхождение термина тем, что «кровли нескольких тысяч его (предместья) домов крыты простой землей».

Наблюдения Эвлия Челеби подкрепляет Бордье: «Пригород имеет татарский вид, потому что хижин с плоскими крышами там больше, чем чего-нибудь другого».

Выделяя Топраклы как особый пригород на западной окраине Кефе, современники ничего не говорят о предместьях, окружавших город со стороны склонов горы Тепе-Оба. Между тем, здесь вплоть до середины XIX века существовали обширные районы, застроенные, по словам А. Демидова, домами татар. Путешественник пишет: «Физиономия предместья, в котором живут эти татары, не сохранила ничего такого, чем обыкновенно отличаются татарские селения. Глиняные, крытые соломою хижины, составляющие жилища здешних татар, расставлены такими правильными рядами, что с первого взгляда никак не угадаешь, кто в них живет». Отмеченное Демидовым сходство предместных улиц с городскими коммуникациями объяснялось разрастанием Кефе, в результате чего город как бы выплеснулся за пределы своей крепостной ограды.

Отсутствие свободных участков на территории крепости сказалось на характере застройки Кефе уже к началу XVI века. Даже такое важное ее сооружение, как мечеть Шахзаде Сулейман-хан-джами, имело из-за недостатка места несоразмерно маленький наружный двор. Некоторые же менее значительные, хотя и типично городские объекты оказались и вовсе вытесненными по этой причине за кольцо внешних стен.