Организация войска. Военные походы

Крымское ханство в XVI в. было достаточно сильным в военном отношении. Кроме крымского полуострова, под властью хана находились обширные территории степей. На востоке владения «Крымского юрта» доходили до реки Молочной, на западе включали Очаков и Белгород, а на севере достигали Ислам-Керменя и Конских Вод. Во время больших походов хан выводил в поле почти все взрослое мужское население (часто дома оставались лишь те, кому меньше 15), т. е. десятки тысяч конных воинов.

С самого детства мальчика воспитывали в достаточно суровых, «спартанских» условиях, обучали езде на лошади, владению оружием, приучали к тяготам и лишениям, заставляли терпеть усталость, голод, холод. В результате, абсолютное большинство мужского населения являлось конными воинами.

Вопрос об обшей численности войска крымского хана в достаточной мере сложен. В.Е. Сыроечковский, автор исследования по истории Крымского ханства времени Мухаммед-Гирея (1515—1523 гг.), писал весьма неопределенно: «Мы встречали и 15, и 25, и 40 тысяч «нарядной рати», и 60, и 90, и 100 тысяч». Сам крымский хан Менгли-Гирей I в письме к Василию III от 12 сентября 1509 г. сообщал, что им собрано для похода «двести тысяч, и пятьдесят тысяч рати». Возможно, в этот период Менгли-Гирею I, достаточно популярному и сильному хану, удавалось в наиболее важнейших военных экспедициях собирать двухсоттысячное войско. Но, вероятнее всего, хан сильно преувеличивал численность своих боевых сил.

Сохранился целый ряд свидетельств европейских «наблюдателей», путешественников и послов. Возможно, их данные заслуживают большего доверия. Часть таких сообщений относится к более позднему времени. Однако, учитывая, по сути, неизменную территорию Крымского ханства и, в общем, стабильную численность населения, их вполне можно отнести и к рассматриваемому периоду.

Михаил Литвин, один из литовских дипломатических представителей в Крыму, собравший сведения о татарском войске, отмечал, что крымские татары в состоянии «выставить на войну до 30 тысяч войск, если поднимутся по приказу все вообще; даже непривыченные к военной службе, лишь бы могли сидеть на коне».

Э. Лясота, моравский дворянин, дипломатический представитель эрцгерцога Максимилиана в Польше, очевидно, был более внимательным, чем М. Литвин, и в своем дневнике отмечал, что крымский хан «выступил в поход с двумя царевичами и 80000 человек, из которых, впрочем, не более 20000 вооруженных и способных к войне, причем в Крыму осталось больше 15000 человек».

Англичанин Флетчер приводил несколько большие цифры: «Когда идет войной сам Великий или Крымский хан, то ведет он с собой огромную армию в 100000 или 200000 человек, а отдельные мурзы имеют орды, состоящие из 10, 20 или 40 тысяч человек».

Француз Г. Левассер де Боплан, строивший крепости в пограничных со степью польских владениях, отмечал, что в войске крымского хана «80000 человек, если он участвует в походе, в противном случае их армия достигает не более 40 или 50 тысяч, и тогда начальствует над ними какой-нибудь мурза».

В приведенных сообщениях современников-европейцев мы также обращаем внимание на то, что указанные ими цифры, показывающие численность крымского войска, также, мягко говоря, не совсем совпадают. Однако здесь надо учитывать, что одни «наблюдатели» имели в виду собственные войска хана и, соответственно, называли меньшие цифры, а другие учитывали «пополнение» из других орд, которые присоединялись к хану во время больших походов. Эти сообщения подтверждаются и русскими источниками, в которых содержатся сведения о численности крымского войска во время отдельных походов.

С достаточно большой долей уверенности можно говорить, что численность татарского войска во время совершения походов на соседние государства составляла от 40 до 50 тысяч воинов. Если же готовился большой поход, решавший важные государственные вопросы, а также в случае ведения «настоящей» широкомасштабной войны, когда войско возглавлял сам хан и призывал под свои знамена всех воинов, и к нему присоединялись кочующие в степях орды: численность войска, действительно, была достаточно впечатляющей, пожалуй, от 100 до 200 тысяч человек.

Походы же, возглавляемые «царевичами» и мурзами, проводились, безусловно, значительно меньшими силами. Очевидно, объединенное войско нескольких мурз, без участия самого хана, насчитывало 15—20 тысяч всадников.

Предпринимались многочисленные отдельные набеги крымских татар (так сказать, «повседневные и будничные») силами в нескольких сотен, реже — в нескольких тысяч человек.

Следует отметить, что в Крымском ханстве, в целом, не было регулярного войска. По решению Дивана устанавливалась определенная норма, согласно которой беи должны были поставлять хану воинов.

Военные набеги и походы предпринимались с самыми разными целями и задачами. В зависимости от этого войска возглавлялись ханом, калгой или нуреддином. Важно отметить, что без воли бея или мурзы никто не мог «призвать» татар в войско.

В течение многих веков оттачивалась тактика и стратегия крымскотатарского войска, важным фактором являлись жизненный и хозяйственный уклад. Каждый взрослый мужчина (не только воин) знал свою функцию и старательно ее выполнял. Большая часть участвовала в походе, другие оставались для присмотра за хозяйством и т.д. Каждого ждала (в случае успеха) определенная доля добычи, каждый надеялся, что удачный поход поможет решить накопившиеся житейские проблемы, а кто-то думал об обогащении (в зависимости от ранга).

Подходя к рассказу о войске Крымского ханства, следует обратить внимание на очень важные нюансы, оказавшие решающее влияние на численность войска, его подготовку, экипировку, тактику и стратегию. Это связано было, прежде всего, с двумя видами походной организации, которые можно разделить на боевой поход, когда велись определенные действия и задачи решались соответствующие; и совсем другой грабительский набег (беш-баш), преследовавший, мягко говоря, совсем иные цели.

Необходимо обратить внимание на тот факт, что с давних времен татарские военачальники особую роль отводили разведке, которая имела колоссальный опыт и действительно была первоклассной. Специальные лазутчики заранее отправлялись вперед, детально изучали обстановку, обращая внимание даже на, казалось бы, маловажные детали, однако впоследствии они могли сыграть решающее значение В успехе похода. Прекрасно изучив местность, они были и незаменимыми проводниками для своих воинов.

Основной силой крымского войска являлась конница — быстрая, маневренная, обладавшая многовековым опытом. В степи каждый мужчина был отличным наездником и стрелком из лука. Высокое мастерство стрельбы из лука сразу двумя или даже тремя стрелами у татар отмечал Эвлия Челеби. Поэтому очень часто в начале своих атак они стремились вначале обойти левое крыло неприятеля, чтобы удобнее было обстреливать его.

Военные походы, незначительно отличавшиеся от обычных кочевий, являлись привычным бытом татар. Условия кочевой жизни с детства приучали степняка к трудностям, лишениям, неприхотливости в еде, вырабатывали невероятную выносливость, ловкость, смелость.

Татары были объединены еще не исчезнувшими родовыми связями, авторитет «царевичей» и мурз оставался достаточно высоким. Слабой стороной крымского войска являлось вооружение: в основном всадник имел при себе лук, колчан с 18—20 стрелами, саблю, нож. Предпочтение отдавалось сабле, изготовленной высококлассными мастерами Бахчисарая. Про запас брали ятаганы и кинжалы. Совсем редко использовалось огнестрельное оружие и, прежде всего пушки, даже в позднее время, когда армии других стран активно применяли его.

Удивительно: шли годы, десятилетия, века, а крымское войско в своей сути не менялось.

А часто создается впечатление, что в XV в. крымский хан имел отличное войско, вооруженное лучше, чем войско, которым командовал хан в XVIII в. Это хорошо видно при анализе письменных источников. В частности, вот что представляло собой крымское войско во второй половине XVII в. по наблюдениям Тунманна (исторический труд «Крымское ханство»): «Постановка военного дела у татар нисколько не должна внушать страх. Они слишком хорошо осознают превосходство регулярных дисциплинированных войск, чтобы атаковать их даже при численном превосходстве. Они более способны делать набеги и грабить, чем сражаться, но все же, в последней войне (русско-турецкая война 1768—1774 гг. — авт.) они часто выказывали много храбрости.

Крымскотатарский воин из корпуса уланов. Гравюра. 1650-е годы

Все они наездники, и трудно найти более легкую конницу, чем крымскотатарская. 200 лет тому назад хан имел также готскую пехоту из 800 человек, которая составляла ядро его войск. Османский двор держал для него гвардию телохранителей (сейменлер) в 2000 человек, которая была конной. Каждый татарин являлся солдатом. Хану нужно только указать место сбора, и они являются со всех сторон. Но многие слишком стары, другие слишком молоды, чтобы идти на войну. Большая часть имеет плохих лошадей. Сабля, ружье и пара пистолетов составляют вооружение богатых, но большинство имеет луки и стрелы, деревянную пику, закаленную или заостренную при помощи огня. О военных упражнениях они имеют мало или никакого понятия. Одни крымцы могут выдвинуть в поле 80000 воинов. Их считают гораздо более храбрыми, чем остальных татар, находящихся под властью хана».

Таково впечатление европейцев в конце XVIII в. о татарском войске; совсем другое впечатление производило оно на жителей многих стран в XV—XVII вв. Однако есть и целый ряд общих моментов: отсутствие стенобитных орудий, пушек приводило к тому, что татары старались обходить хорошо укрепленные города. А редкие попытки штурма крепостей особого успеха не имели (за небольшим исключением). Эпизодические посылки из Турции янычар с пушками и пищалями серьезно ситуации изменить не могли.

Да и стихией крымского войска являлось совсем другое: ему не стоило надевать кафтан европейского воина или выделять громоздкий обоз с тяжелыми пушками. Это была своеобразная армия, воспитанная на иных традициях. Да и цели и задачи перед крымским войском ставились другие, что определяло стратегию и тактику.

Обратимся непосредственно к крымскому войску, увидим одежду, вооружение его воинов, узнаем о военных походах и стремительных, дерзких набегах, и тогда, возможно, многое станет ясным и понятным.

Для этого нам необходимо учитывать и такой фактор, как мера моральных ценностей, поступков XV—XVII в. Мы должны понимать, что когда в первобытном обществе последний кусок мяса отдавался не ребенку или самому слабому, а, напротив, самому сильному и удачливому охотнику, этот поступок в том обществе, в той ситуации считался единственно правильным и моральным (в противном случае мог погибнуть весь коллектив). Совсем по-другому поступают и мыслят люди в XXI в. (во всяком случае, должны поступать по-другому).

После этого, надеюсь, можно вернуться к нашей непосредственной теме (с надеждой, что все поймем и оценим правильно).

Интересные сведения о войске крымского хана, его вооружении, тактике сообщает Гильом Боплан, который 17 лет прожил на южной границе Польши. Его описание передает атмосферу постоянной военной тревоги на степной границе. Яркими красками рисует Боплан опасного врага — крымского всадника. С полным основанием можно сказать, что положение, описанное Бопланом, обстояло так же на протяжении многих веков, и организация крымского войска, и его вооружение, и тактика набегов, как отмечалось ранее, были удивительно консервативными, почти не менявшимися в течение столетий. Тем ценнее для нас становятся свидетельства Боплана и о крымском войске, и о той атмосфере, которая сложилась в огромном регионе, включавшем многие страны и народы.

Вот как одеваются татары, — Писал Боплан. — Одежду этого народа составляет короткая рубаха из бумажной ткани, кальсоны и шаровары из полосатого сукна или чаще всего из бумажной материи, настеганной сверху. Более знатные носят стеганный халат, подбитый мехом лисицы или куньим высокого сорта, шапку из того же меха и сапоги красного сафьяна без шпор. Простые татары надевают на плечи бараний тулуп шерстью наружу во время сильного зноя или дождя, но зимой во время холодов они выворачивают свои тулупы шерстью внутрь и то же делают с шапкой, сделанной из той же материи.

Они вооружены саблей, луками, колчаном, снабженным 19 или 20 стрелами, ножами за поясом; при них всегда кремень для добывания огня и 5 или 6 саженей ремневых веревок, чтобы связывать пленных, которых они могут захватить во время похода. Только самые богатые носят кольчуги; остальные же, за исключением таковых, отправляются на войну без особенной защиты тела. Они очень ловкие и смелые в верховой езде и столь ловки, что во время самой крупной рыси перепрыгивают с одной лошади на другую, которую они держат на поводу для того, чтобы лучше убегать, когда их преследуют. Лошадь, не чувствуя на себе всадника, переходит тот час на правую сторону от своего господина и идет рядом с ним, чтобы быть наготове, когда он должен будет проворно вскочить на нее. Вот как приучены лошади служить своим господам. Впрочем, это особая порода лошадей, плохо сложенная и некрасивая, но необыкновенно выносливая, т. к. сделать в один раз от 20 до 30 миль возможно только на этих бахматых — так называется эта порода — лошадях. Они имеют очень густую гриву, падающую до земли, и такой же длинный хвост».

Подтверждает этот вывод о прекрасных свойствах крымских лошадей и граф де Марсильи. Отмечая, что это особая низкорослая, очень выносливая и чрезвычайно неприхотливая порода, он добавляет: «Сия животныя не боится ни холоду, ни жару и всегда бегает рысью. Нет ни рек, ни болот, которые бы могли их остановить». М. Литвин дополняет: «Обычно, отправляясь в поход, каждый татарин имеет с собой от 2-х до 4-х заводных лошадей: устанет одна — он вскакивает на другую, а лошадь бежит за хозяином, как собака, чему она приучается очень рано». Во многом татарин мог себе отказать, отправляясь в поход, но при этом чрезвычайно тщательно готовил лошадь и постоянно проявлял особое внимание».

Г. Боплан подробно описывает непосредственно тактику и стратегию походов, как действуют крым-иы, когда вступают в неприятельскую зону. Для зимних и летних походов крымские татары использовали, соответственно, и различные тактические приемы.

«Зимой немалые трудности представляет переход войска из Крыма в степи. Для похода выбиралась обычно снежная зима, так как татарские кони не были подкованы, и затвердевшая во время мороза земля портила им копыта. Предводители войска уделяли большое внимание внезапности нападения. Крымские всадники двигались, избирая свой путь по долинам, которые тянулись одна за другой. Это делалось для того, чтобы быть прикрытыми в поле и не быть замеченными. Вечером, когда татары останавливались лагерем, то по той же причине не раскладывали огонь». Высылали вперед разведчиков, чтобы «добывать языка» у своих противников.

Впечатляющим был вид многотысячной татарской орды, надвигавшейся из степи: «...Татары идут фронтом по 100 всадников в ряд, что составит 300 лошадей, так как каждый татарин ведет с собой по две лошади, которые ему служат для смены Их фронт занимает от 800 до 1000 шагов, а в глубину содержит от 800 до 1000 лошадей, захватывает, таким образом, более трех или четырех больших миль, если шеренги их держатся тесно, в противном случае они растягиваются более чем на 10 миль. Это изумительное зрелище для того, кто видит в первый раз, так как 80000 татарских всадников имеют более 200 тысяч лошадей в поле, и издали кажется, будто какая-то туча поднимается на горизонте, которая растет все больше и больше по мере приближения, наводя ужас на самых смелых».

Когда крымские татары приближались на расстояние 5 или 6 километров, они делали остановку на два или три дня в достаточно скрытой местности. После этого предводители похода давали отдых своей армии, которая обычно располагалась следующим образом: «Они делят ее на три отряда, две трети должны составлять один корпус, треть же разделена на два отряда, из которых каждый образует крыло, т.е. правый и левый фланги. Именно в таком порядке татарское войско обычно вступало внутрь другой страны. Главный корпус двигался плотной массой вместе со своими фланговыми отрядами медленно, но безостановочно, причем днем и ночью, давая лошадям не более одного часа для корма и не причиняя никаких опустошений в стране, пока не проникнут в глубину на несколько десятков, а иногда даже и сотен километров. После этого они начинают поворачивать назад тем же шагом, между тем как крылья, по распоряжению начальника, отделяются и могут бежать каждое в свою сторону от 8 до 12 миль от главного корпуса, но так, что половина направляется вперед, половина же в сторону. Каждое крыло, заключающее от 8 до 10000 человек, в свою очередь разделяется на 10 или 12 отрядов, каждый из которых может заключить от 500 до 600 татар».

Такие отряды, устремляясь в разные стороны, нападали на деревни, окружая их, и устанавливали со всех сторон наблюдательные посты, в обязанности которых входило, прежде всего, разведение и поддержание больших костров для «освещения», чтобы никому не удалось вырваться из кольца окружения.

Наконец, исколесив, ограбив страну и окончив очередной набег, они возвращались в открытую степь, где в значительной мере могли считать себя в безопасности, достаточно долго отдыхали, восстанавливали силы, приводили все в порядок.

Следует обратить внимание на то, что абсолютное большинство зимних набегов крымские татары совершали в польские земли; на русские «украины» набеги предпринимались, как правило, летом.

Такие нападения на «украины» совершались настолько стремительно и неожиданно, что оборонявшие границы не успевали встретить врага и старались настигнуть татар уже при отступлении, чтобы отбить добычу и пленников.

Молниеносность вторжений объясняется целым рядом факторов: мобильностью конного войска, способностью с достаточно большой скоростью, безостановочно передвигаться на большие расстояния, отсутствием не только обозов, но даже обременяющих вещей и чрезвычайной выносливостью самих воинов. Во время похода татары питались достаточно скудно (обозов не было), в основном, хлебом и кониной, при этом нередко всадник принимал еду на ходу (не слезая с лошади). В походе могли зарезать только больную лошадь. Разделав ее, татары клали под седло куски мяса, которые находились там до «готовности», когда делались мягкими, тогда они охотно их ели. Самой же обыкновенной пищей в длительном походе была ячменная каша, значительно реже — гречневая.

Основные шляхи (пути) набегов. Карта составлена А. Белоусько

Когда неприятель узнавал о вторжении крымских татар, он, чаще всего, организовывал преследование. Однако настичь татар было не совсем простым делом. Выйдя в степи, татары разделялись на множество мелких отрядов, рассыпавшихся в разные стороны: «Одни идут к северу, другие — к югу, остальные — к востоку и западу». По мере своего продвижения, татарские отряды все больше дробились, уменьшаясь до десятка всадников.

При этом небольшие отряды перемещались по степи так, что фактически не встречались друг с другом до нужного момента. Огромные степные пространства воины знали просто превосходно. И уже хорошо знакомый нам наблюдательный Боплан констатировал: «Татары знают степь так же хорошо, как лоцманы — морские гавани».

Первые набеги крымских войск на земли Русского государства начинаются уже в правление второго крымского хана, Менгли Гирея I. Однако, первоначально московскому великому князю Ивану III, образно говоря, удавалось оборонять свои «украины» от набегов татар саблями самих же татар. Это было связано с затянувшейся борьбой Крымского ханства с остатками Большой Орды.

Посольский дьяк

Но полного спокойствия на южной границе Русского государства не было даже в те годы. Крымские беи и мурзы, несмотря на дружественные отношения между Московским государством и Крымом, начинают совершать набеги на русские земли.

Правда, набеги еще носили эпизодический характер. Эти конфликты в то время удавалось довольно быстро урегулировать. Так, в 1418 г. московские послы в Крыму передали Менгли Гирею I жалобу великого князя: «Твои люди приходили на мою украину, а головы поимат. И ты бы пожаловал, по своей правде велел те головы, которые взяты в моей украине, все сыскав, отдать моему боярину». Дело закончилось ханской опалой мурз, допустивших самовольство, и уверением московскому Великому князю: «Парю Менгли Гирею, Уланам его и князьям его быть с Российским государем в дружбе и любви, против недругов стоять заодно: земель Московского государства и княжеств к оном принадлежащих не воевать, учинивших же сие без ведома Его казнить, захваченных при том в плен людей отдавать без выкупа, и пограбленное возвращать все сполна». И хотя «пограбленное» не возвращалось «сполна», да и пленных тоже не возвращали, тем более, не казнили «учинивших сие без ведома Его», в целом же. взаимоотношения между Москвой и Крымом были вполне благоприятными для русского государства.

Изменение взаимоотношений с Крымским ханством в худшую сторону началось с события, которое, казалось, должно было радовать русское правительство. В 1502 г. прекратил существование непримиримый противник Руси — Большая Орда. Однако, разгром Большой Орды кардинально изменил ситуацию в огромном регионе и, в то же время, как оказалось, стал поворотным моментом в отношениях между Москвой и Крымом. Союзники постепенно стали превращаться в непримиримых врагов. Объяснение этих изменений, пожалуй, достаточно верно определяет К.В. Базилевич: «Дружественные отношения Менгли Гирея к московскому великому князю в значительной степени зависели от опасности, которая угрожала крымскому хану со стороны его злейших врагов — «Ахматовых детей». Окончательный распад Золотой Орды и бегство в Литву Ших-Ахмата устраняли опасность и развязывали Менгли Гирею руки для свободы действий».

Русские послы при дворе крымского хана. М. Горелик

С 1503 г., когда в московскую сторону отошла значительная территория Днепровского левобережья и под московской властью оказались южные города, расположенные на границе со степью, такие, как Путивль и Рыльск, Русское государство стало близким соседом Крымского ханства. Но это еще не являлось основной причиной изменения направления походов Крыма. Существовал еще целый ряд важнейших факторов, определявших судьбу дальнейших взаимоотношений Крымского ханства и Московского государства (о наиболее важных речь шла выше).

Теперь пограничные войны с Крымским ханством велись русским государством почти непрерывно, что наблюдалось на всем протяжении XV — первой половины XVII столетия. В летописях, разрядных книгах того времени только за первую половину XVI века упоминается 43 крымских похода на русские «украины».

Между Русским государством и Крымским ханством постоянно шла тяжелая, изнурительная война, лишь изредка прерываемая периодом неустойчивого мира.

Первый крупный поход крымского хана на Россию практически совпал с началом Ливонской войны. 17 января 1558 г. русские полки перешли границу Ливонии, а уже 21 января в Москве было получено известие о том, что крымский хан Девлет-Гирей, «умысля зло христианству, послал сына своего Магмет-Гирея с князьями и мурзами крымскими и с ногаями к русскому рубежу». По свидетельству летописца, татар было 100 тысяч. Поход удалось отразить своевременным выдвижением русских полков на «крымскую украину». В 1559 г., в разгар военных действий в Ливонии, русскому государству пришлось выделить пять полков для охраны южной границы, однако трехтысячный татарский отряд сумел все же прорваться к Тульским «местам», а другие отряды воевали под Пронском.

Но, пожалуй, самые страшные бедствия принес России 1571 г. Крымскому хану удалось прорваться через укрепленные линии по реке Оке и вторгнуться в центральные уезды русского государства. Татары сожгли предместья столицы и Земляной городок. Во время этого нашествия было разорено 36 русских городов, уведено в плен множество людей. Крымский посол впоследствии хвастливо заявлял в Литве, что ордынцы перебили на Руси тысячи человек, да еще столько же увели в плен.

В июле 1572 г. огромное крымско-турецкое войско прорвалось через Оку и снова двинулось к Москве. Но, на этот раз московское правительство успело подготовиться к отпору. В упорной битве при Молодях, в 645 верстах от столицы, войска Девлет-Гирея были разбиты.

После окончания Ливонской войны обстановка на степной границе изменилась. Россия готовилась перейти в решительное наступление в этом направлении. Однако, польско-шведская интервенция начала XVII в. серьезно ослабила Русь.

Этим не преминуло воспользоваться Крымское ханство, видя, что Россия ослаблена иностранной интервенцией и широкомасштабными вооруженными выступлениями собственных крестьян. В результате, совсем беззащитные русские украины постоянно разорялись крымскими и ногайскими татарами.

Московское правительство смогло сделать далеко идущие выводы из этих событий. Было ясно, что никакими мирными договорами с крымским ханом, никакими «поминками» мурзам и «царевичам» нельзя обезопасить пограничные области от грабительских набегов. И с 1635 г. начались грандиозные по своим масштабам оборонительные работы на «засечной черте». При организации новой линии обороны правительство учитывало основные направления крымских походов. Крымцы, главным образом, вторгались по Изюмскому и Калмиусскому шляхам, которые проходили между Доном и Северным Донцом, а ногаи — восточнее, по Ногайскому шляху. Именно в этих направлениях строились новые крепости. Такие меры, а также стабилизация в самом русском государстве, усиление его мощи не замедлили сказаться на обстановке на русской «украине». Начиная с 1648 г., нет сведений о сколько-нибудь крупных татарских вторжениях в пределы русских земель.