Ялта. 1911, 1912, 1913 гг.

Из года в год в течение 4-х лет аккуратно, в одно и то же время в конце июня месяца мы уезжаем в Крым, в Ялту и так же аккуратно через месяц, в первых числах августа, возвращаемся обратно в Барвенково. Облюбовал я это время потому, что оно совпадает с усиленными полевыми работами по уборке хлеба, а эти последние, в свою очередь, создают полное затишье в нотариальных делах. Кроме того, для морских купаний и лечения воздухом и солнцем июль является самым лучшим временем во весь летний сезон. Чтобы выиграть лишний день, я обыкновенно брал отпуск с 30 июня, а уезжал 28-го вечером, т.к. 29-го день неприсутственный ([праздник св. апостолов] Петра и Павла). С той же целью мы стали ездить курьерским поездом, который на другой же день около 11 часов утра приходит в Севастополь, откуда в тот же день в 6 часов вечера мы приезжали уже в Ялту на пароходе. Скоро, удобно и без заездов в севастопольские гостиницы.

Несмотря на прошлогодние неприятности, имевшие место на даче Вербицкой, в последующем 1911 году мы все-таки наняли комнату не в гостинице, а на частной даче у Эмира Бухарского, в одном дворцовых флигелей по Ливадийской улице. Как это вышло, положительно не помню: не то нас прямо с пристани повезли на дачу, не то при помощи комиссионера мы устроились так быстро — не могу определенно сказать. Заплатили 60 рублей за комнату с 2-мя самоварами. К стыду дворцовой администрации, в кроватях и матрацах оказалось великое множество клопов, что напомнило мне дачу «Вилла Роз» Замайской, на которой мы жили в 1903 году и на которой клопы чуть не съели нашу харьковскую знакомую, приезжавшую к нам в Ялту в гости. Заведующая комнатами всю вину за клопов, конечно, свалила на нечистоплотность, присущую восточным народам вообще и в частности бухарцам, а между тем сама, вместо того чтобы следить за чистотой, большую часть времени проводила в разговорах и мечтах о своем отсутствующем повелителе и наличном — управителе дачами, так называемом «эффенди». Этот «эффенди» оказался большим любителем музыки, и его часто она влекла в городской сад, а также и большим плутом, о чем я совершенно случайно узнал от одного офицера, ехавшего со мной в одном вагоне в Харьков. Он был прикомандирован к Эмиру Бухарскому, когда тот приезжал в Ялту, и был, что называется, в курсе дела. Плутовство «эффенди» заключалось в подмене лошадей лучших на худшие после того, как первые уже самим Эмиром были осмотрены и одобрены. Да и другая история с кражей серебра, в которой были заподозрены публичные девицы, приглашенные эффенди и Гвоздевичем под именем порядочных дам на бал к Эмиру, кажется, была делом рук того же эффенди. Впрочем, официальным порядком дело это не велось, хотя Гвоздевич и гонялся за означенными девицами в Севастополь и Симферополь. Ну так до клопов ли было эффенди!

Потянулись за нами из Барвенково в Крым и местные коммерсанты. Так, в 1911 году К-вы, в 1912-м — Т-вы и в 1913-м — Е-ки. Первые ласточки, К-вы, остановились в гостинице «Джалита», т.к. они предполагали пробыть в Ялте недолго — неделю-полторы. Мы с ними и присоединившеюся к нам соквартиранткой, московской купчихой 3-го сорта О.Н.М., ездили в Алупку, где сия особа очень долго бегала по парку, разыскивая такой ресторан, где бы можно было заказать целый самовар и попить чайку до десятого пота, но, к сожалению, такой ресторан она не нашла и пришлось довольствоваться двумя-тремя стаканами. Во дворец нас не пустили, т.к. в этот день он был закрыт для осмотра. Эта москвичка вместо обещанных подробных писем прислала нам только одну открытку, одним словом, «сбрехала», как она сама выражалась.

В 1912 году мы поселились в гостинице «Джалита», в одном из домов, находящихся в обширном, но застроенном саду. Там же и столовались. Нижние этажи этих домов пока не отдавались внаем, т.к. они еще не просохли после разразившегося над Ялтой громадного ливня, затопившего низменные части Ялты по Пушкинскому бульвару и по реке Дерекой у полицейского моста. В этом году из Барвенково приезжали в Ялту супруги Т-вы с сыном, остановились в гостинице «Ореанда». С ними мы предприняли поездку в Гурзуф и Суук-Су, но до последнего мы не все доехали, т.к. с мадам на катере сделалось дурно, и она в Гурзуфе выкинулась на сушу, а мы с ее сыном продолжали путь дальше в Суук-Су. В Ялту вернулись на том же самом (обратном из Алушты) катере, на котором ехали и в Гурзуф. На этот раз дело обошлось благополучно. Вскоре они уехали восвояси, а мы оставались до конца отпуска.

Правду говорят, что в Ялте случаются удивительные по своей неожиданности и имеющие громадное значение в жизни встречи. Моя жена встретилась в Ялте со своим родным братом, с которым не виделась лет 15. Я очень сожалел, что не придавал тогда серьезного значения предостережениям его на счет предстоящей войны с Германией и не воспользовался его советами устройства дел на случай неудачной войны. Но кто же мог думать, что у нас произойдет такая грандиозная катастрофа.

На пароходе из Севастополя в Ялту (в 1913 году), во время страданий наших морской болезнью, мы познакомились с двумя милыми барышнями, сестрами-учительницами С., которые долгое время стеснялись сказать, что они из Кобеляк Полтавской губернии. Они поехали дальше в Гурзуф на катере, пообещав приехать к нам в Ялту в гости. Мы опять остановились в гостинице «Джалита», в громадной комнате с балконом, выходящим во двор, где было устроено кино. С балкона нам была видна вся проходящая в кино публика и слышалась игравшая там музыка. При найме этой комнаты было условлено, что она нанимается нами временно, впредь до освобождения более дешевых комнат, но такового освобождения мы не дождались и заплатили 75 рублей за месяц.

В этом (1913) году из Барвенково приезжали Е-ки, остановившиеся в гостинице «Ореанда». Они (муж и жена) оказались большими любителями морских купаний и с азартом наслаждались ими. Ездили вместе в Гурзуф, а оттуда ходили пешком в Суук-Су и таким же образом вернулись в Гурзуф. Обедали в знаменитом гурзуфском, в русском стиле, ресторане, угостившим нас далеко не знаменитым обедом. Особенно противна была камбала, отдававшая сыростью до того сильно, что мы (мужчины) пустили потихоньку в ход салфетки и воду, чтобы избавиться от этого неприятного запаха. Не выдержали Е-ки продолжительного пребывания в Ялте и через неделю укатили домой.

С-чи исполнили свое обещание и приехали к нам в гости с таким расчетом, чтобы на другой день утром поехать на катере в Алупку и Симеиз. Из Алупки мы поехали на лошадях в Симеиз, где старшая сестра Ай-Натали (мое прозвание) так разболелась, что осталась отсиживаться в ресторанчике на берегу моря, а мы втроем бродили по Симеизу и купались на чудном пляже. Обратный путь на катере, причем Ай-Натали совсем плохо себя чувствовала и не выходила из каюты. Переночевав в Ялте, они на другой день утром уехали в Гурзуф. Больше мы не встречались в Крыму и только один раз получили поздравление не то с Рождеством, не то с Новым годом из Кобеляк.

На набережной новая встреча с моим земляком, с которым я уже встречался в Гурзуфе в 1905 году, П.А.В. и с его женой А.С. Он уже успел за это время обзавестись семьей (две дочери и сын) и хибаркой в Ялте. Они навестили нас в гостинице «Джалита», высказав пожелание, чтобы на будущее время мы останавливались у них. Этого я никак не ожидал, но решил, что коммерческие люди так и должны поступать.

Еще одна неожиданная встреча. В день нашего отъезда из Ялты (30 июля 1913 года) на пароходе «Пушкин», отходящем в Севастополь, мы встретились через 15 лет с бывшею подругою моей жены А.П.К. и мужем ее, народным архитектором Г.С.Т. Невольно вспомнил я стихотворение Апухтина «С курьерским поездом». Думаю, что и в отношении меня ею было воскрешено в памяти означенное стихотворение. Тут же на пароходе из местных газет мы узнали о смерти Н.Л. Подмазкина, бывшего управляющего кн. Трубецких, которому «Сара» обязана своим возникновением и благоустройством.