Ю.Е. Трутенко. Крымские впечатления графа Фалькенштейна

Граф Фалькенштейн — это вымышленное имя, под которым совершал свои многочисленные путешествия римско-германский император Иосиф II Габсбург (1741—1790). В фондах Алупкинского дворца-музея хранятся гравированные портреты этого монарха, который наряду с Екатериной II и Фридрихом II Прусским является одним из ярчайших представителей так называемого «просвещенного абсолютизма». Иосиф II интересен нам еще и потому, что он сопровождал императрицу Екатерину в ее путешествии в Тавриду в 1787 году.

К сожалению, сейчас мало кто в нашей стране помнит об этом выдающемся человеке, поэтому будет не лишним осветить хотя бы кратко основные вехи его биографии.

Иосиф, старший сын императрицы Марии Терезии Габсбургской и императора Франциска (Франца) I Лотарингского, появился на свет в венском дворце Хофбург 13 марта 1741 года. Его рождение пришлось на период одного из самых тяжелых кризисов в истории династии Габсбургов. После смерти деда Иосифа, императора Карла VI, его дочь и наследница Мария Терезия оказалась неподготовленной к управлению Священной Римской империей германской нации, представлявшей собой конгломерат неоднородных государств, и к отражению агрессии прусского короля Фридриха II, стремившегося отнять у Габсбургов важную провинцию — Силезию. В этой ситуации рождение наследника явилось тем стабилизирующим фактором, который, по крайней мере, устранил неясности в вопросе престолонаследия.

В 1765 году, после смерти Франца I, Иосиф был избран императором Священной Римской империи и, таким образом, сменил своего отца на «должности» соправителя императрицы Марии Терезии, женщины мудрой и властной. Блестяще образованный, обладавший безупречными манерами, молодой император был сторонником реформ, необходимость которых назрела во время Семилетней войны 1756—1763 годов, поставившей австрийскую монархию на край гибели. Из-за границы проникали идеи французских просветителей, а в самой Австрии так называемая «партия Просвещения» набирала силу не только в литературе, но и в правительственных кругах, несмотря на консервативные наклонности Марии Терезии. При участии Иосифа правительство императрицы облегчило положение крестьян, урезав при этом права феодалов и церкви, запретило иезуитский орден и отменило пытки.

Несмотря на то что Иосиф любил свою мать, у него с ней были сложные отношения, и это, очевидно, явилось одной из причин того, что придворной жизни он предпочитал путешествия. Он много странствовал по различным областям и государствам своей империи, а также по Швейцарии, Италии, Франции и России. Путешествия чрезвычайно расширяли кругозор императора и помогали ему глубже вникать в проблемы своих подданных.

30 декабря 1777 года скончался Максимилиан III Иосиф Баварский, брат умершей за десять лет до этого второй жены Иосифа Марии Иосефы, и перед Иосифом открылись перспективы на баварское наследство. Однако распространение власти Габсбургов на Баварию никак не устраивало других германских князей, и в первую очередь вечных противников Габсбургов — Гогенцоллернов. В результате между Австрией и Пруссией разгорелась война, но ни Австрия, ни Пруссия не были уверены в своей военной мощи и надеялись на поддержку Российской империи, авторитет которой в Европе значительно возрос благодаря мудрой и взвешенной внешней политике Екатерины II. Однако Екатерина не спешила принимать чью-либо сторону, так как симпатизировала и Фридриху Гогенцоллерну, и Иосифу. К тому же они оба были ей нужны для того, чтобы в союзе с ними закончить раздел Польши и изгнать турок из Европы. Наконец Екатерина все же склонилась на сторону Фридриха. Она сообщила Иосифу и Марии Терезии, что если они не перестанут претендовать на Баварию, то она «не сможет безразлично смотреть на несправедливую войну и будет вынуждена принять меры для защиты интересов России и ее друзей, германских княжеств, которые запросили у нее помощи [7, с. 322]».

13 мая 1779 года при посредничестве России между Австрией и Пруссией был заключен Тешенский мир, явившийся дипломатическим триумфом русской императрицы. Екатерина выступила не только в качестве посредника, но и как гарант закрепленного этим договором порядка. Тем самым она осуществила свою мечту — «быть вершительницей судеб Европы [7, с. 333]».

С этого же времени начинается отход России от так называемой «северной системы», то есть от внешнеполитической ориентации на Пруссию и Данию, и сближение ее с Австрией.

Причину такого поворота следует искать в том, что прусские посланцы поддерживали дружеские отношения с молодым российским двором (цесаревичем Павлом и его супругой), что не могло нравиться Екатерине. В то же время Иосиф всячески старался добиться дружбы Екатерины и постоянно льстил ей в своих письмах. Когда он объявил Марии Терезии о своем намерении нанести визит Екатерине, австрийская императрица очень возмутилась, поскольку при венском дворе «окатериненная принцесса Цербстская» пользовалась репутацией развратницы и мужеубийцы. Однако Иосиф настоял на своем и в 1780 году посетил Россию. Екатерина заявила, что считает для себя высокой честью предстоящую встречу. Ей действительно было любопытно встретиться с императором, о котором в Европе говорили: «...культура у него, как у самого Вольтера, а простота — как у Руссо [7, с. 324]». Местом встречи был избран город Могилев.

Путешествуя под вымышленным именем графа Фалькенштейна, без официального окружения, Иосиф желал, чтобы с ним обходились как с простым путешественником. В Могилеве было установлено «одинаковое положение» России и Австрии в отношении Турции и Польши [7, с. 336] и заключен оборонительный союз. Согласно планам русской императрицы, при разделе османских территорий к ней должны были отойти Греческий архипелаг, Константинополь и, конечно же, Крым, с 1774 года уже находившийся под российским влиянием; Иосифу же должны были достаться Сербия, Босния и Герцеговина. И в Могилеве, и в Царском Селе, и в Петербурге, где Иосиф также побывал, оба монарха состязались в любезности и стремились очаровать друг друга. Екатерине понравились молодость, манеры и высокая культура собеседника, однако она также прекрасно понимала его двуличие и знала цену его угодливым речам. Иосиф в свою очередь был восхищен политическим умом государыни, но вынес о ней резкие суждения как о человеке. Вот что пишет он о ней в одном из писем, отправленных с его гонцом в Вену:

«Тщеславие — ее бог, ее испортили дикое везение, счастье и чрезмерные почести, вызывающие зависть всей Европы. Но с волками жить — по-волчьи выть: лишь бы все пошло на пользу, а в какой форме это делается — неважно» [7, с. 325].

В том же 1780 году скончалась Мария Терезия, и Иосиф, став полновластным правителем, смог наконец беспрепятственно осуществлять свои преобразовательные замыслы. Он даровал гражданские права диссидентам (т. е. православным, кальвинистам и лютеранам), отменил крепостное право, ввел свободу печати и сделал еще немало добрых дел. Однако он не мог целиком сосредоточиться на внутренних делах, так как ему не давали покоя его экспансионистские планы, главным образом в отношении турецких владений.

Екатерине удалось уговорить его составить ей компанию в знаменитом крымском путешествии. На этот раз встреча императрицы и графа Фалькенштейна состоялась в мае 1787 года, в степи, «в уединенной хижине казака» [6, с. 290], по одним данным, близ Херсона, по другим, на наш взгляд более достоверным, — близ Кременчуга. При этом историческом свидании императрицу сопровождали только светлейший князь Потемкин, а также польский гетман Франциск Ксаверий Браницкий (будущий тесть М.С. Воронцова) и французский принц Карл Генрих Нассау-Зиген, первый владелец Массандры, который впоследствии отличится как флотоводец во 2-ю русско-шведскую войну 1788—1790 годов. Он является автором замечательных записок, адресованных жене и довольно подробно повествующих о путешествии Екатерины в Тавриду¹.

Австрийский император сопровождал русскую императрицу по всему маршруту ее крымского путешествия. Он вел себя легко, непринужденно, много общался с самой императрицей, с Потемкиным, Нассау-Зигеном, принцем де Линем², французским послом графом де Сегюром, а также с местным населением. Он был восхищен маневрами донских казаков, устроенных в Херсонской степи Потемкиным в качестве сюрприза для обоих монархов. По словам принца Нассауского, «весь вечер только и было речи о казаках. Император много расспрашивал их атамана, который сказал ему, между прочим, что они делают обыкновенно по 60 верст в день во время похода. Ни одна кавалерия в Европе не может в этом отношении с ними сравняться. <...> Император был в восхищении и расточал похвалы князю Потемкину, вполне им заслуженные [6, с. 292]».

В Перекопе Иосиф осматривал береговые укрепления и нашел место, через которое австрийский фельдмаршал Ласси прошел в Крым со своей кавалерией в 1737 году.

Когда караван Екатерины вошел в Крым, веселое настроение, царившее до тех пор среди сановитых путешественников, сменилось тревогой, и этому были свои причины: местное население, в большинстве своем, относилось к новым российским властям враждебно. Это враждебное отношение не ускользнуло от зоркого взгляда австрийского императора, который отметил: «Что ни делает Императрица для здешнего населения и какие льготы она им ни предоставляет, нет ни одного, особенно из стариков, кто не рад был уйти из-под новой власти» [5, с. 165].

Однако Екатерина, желая показать свое расположение к народу недавно присоединенного полуострова, потребовала, чтобы при въезде в Бахчисарай ее окружала охрана из местных воинов. Императрица не обманулась в своих ожиданиях: воины выказали ей безграничную верность и даже спасли ее жизнь, когда лошади вдруг понесли на крутом спуске по дороге к Бахчисараю. У самого въезда в город лошади взвились на дыбы, а затем повалились на землю. Наехавшая на них карета чуть не опрокинулась, однако бросившиеся к ней татарские всадники удержали ее. Иосиф очень испугался, но на лице Екатерины, по его словам, он «не увидел ни малейших признаков испуга» [7, с. 381]. В Бахчисарае император с интересом осмотрел бывший ханский дворец, причем его проводником был все тот же принц Нассауский, который знал все ходы дворца.

1 июня (н. ст.), в 9 часов утра, путешественники выехали из Бахчисарая и уже в полдень прибыли в Инкерман, где, по словам Нассау-Зигена, «нашли хорошенький домик, из окон которого был виден Севастопольский рейд, и на нем военный флот, выстроенный в боевом порядке. Император был поражен, увидев построенный полк татар, а позади его военные суда, созданные как по волшебству» [6, с. 295]. На следующий день в Севастополе, где Екатерина и ее спутники осматривали Черноморский флот, Иосиф сообщил императрице неприятные новости, полученные им из Фландрии, взбунтовавшейся против австрийского владычества. Эти события, несомненно, очень огорчили и озаботили его, однако он не прервал своей поездки.

Во время путешествия в непринужденной обстановке решались, между прочим, важные вопросы международной политики. Так, находясь в Инкермане, Екатерина поручила русскому послу в Порте Булгакову направить султану ноту, выдержанную в мирных тонах. Между тем турки были очень возмущены тем, что русские открыто демонстрируют свою силу в их бывших владениях, и очень надеялись в скором времени вернуть эти владения себе. Запахло очередной русско-турецкой войной, в разжигании которой были заинтересованы Англия, Франция, Пруссия и Швеция, не желавшие укрепления России на Черном море. Однако на путешествии императрицы это никак не отразилось: и французский, и английский послы сопровождали ее и не только не выказывали никакой враждебности, но, напротив, как и прочие участники путешествия, всячески выражали ей свое дружелюбие и восхищение всем увиденным.

На следующий день после посещения Севастополя путешественники отправились обратно в Бахчисарай и по пути посетили имение князя Потемкина, находившееся в долине³, а в бывшую ханскую столицу вернулись только к полуночи.

В Бахчисарае компания разделилась: Нассау-Зиген и принц де Линь в сопровождении конвоя из казаков и татар отправились через горы на Южный берег осматривать имения, дарованные им русской императрицей, чтобы через два дня в Старом Крыму вновь воссоединиться с остальными путешественниками, путь которых лежал через Карасубазар.

В Карасубазаре по распоряжению Потемкина был зажжен грандиозный фейерверк: сноп состоял из 20 тысяч больших ракет. Иосиф признавался, что никогда не видел ничего подобного.

На следующий день участники поездки прибыли в Кафу (Феодосию), причем австрийский монарх приехал туда раньше остальных, рано утром. Ему очень хотелось осмотреть памятники старины, которыми изобиловал этот древний город. Екатерина и Иосиф посетили здесь монетный двор, где была выбита медаль, которую Потемкин преподнес императрице. По свидетельству Нассау-Зигена, на медали «с одной стороны было изображение императрицы, а с другой надпись о том, что она соблаговолила посетить монетный двор в сопровождении графа Фалькенштейна» [6, с. 298]. В тот же вечер императрица, Фалькенштейн и прочие сановитые путешественники отправились в обратный путь через Старый Крым, Карасубазар и Перекоп.

Во время путешествия было запущено столько фейерверков и зажжено столько иллюминаций, что принц де Линь, по его словам, опасался, «как бы ему самому от глядения на все это не превратиться в бумажный фонарик [6, с. 298]». Иосиф прекрасно понимал театрализованный характер путешествия и на обратном пути сказал своему спутнику, французскому послу де Сегюру: «Нас вели от одного миража к другому. Здесь, в России, все внутреннее очень несовершенно, зато все внешнее столь же реально, как и блестяще [7, с. 385]».

Екатерина рассталась с Иосифом в Бериславе (ныне в Херсонской области). На прощание он посоветовал императрице быть осторожной с Портой и твердой в отношениях с Пруссией.

22 июля 1787 года, после полугодичного отсутствия, Екатерина вернулась в Петербург. Ее путешествие в Крым очень разозлило турок, и вскоре разгорелась русско-турецкая война 1787—1791 годов, в которой Иосиф выступил союзником Екатерины, а другие ведущие европейские державы — Англия, Франция, Пруссия и Швеция — поддерживали Турцию. Король Швеции Густав III воспользовался ситуацией и, желая возвратить своей короне земли, завоеванные Петром Великим, в 1788 году развязал 2-ю русско-шведскую войну. Таким образом, России пришлось воевать на два фронта.

В том же 1788 году Иосиф выдвинул свои вооруженные силы против Османской империи, лично возглавив войско. Однако даром полководца император не обладал. Военные неудачи и смертельная болезнь, которой он заразился во время похода, заставили его вернуться в Вену. Видя недовольство своей внутренней политикой, накопившееся во всех слоях общества, он отменил все свои реформаторские распоряжения, кроме крестьянской реформы и закона о веротерпимости.

Несмотря на тяжелые страдания, Иосиф до последнего своего дня продолжал заниматься государственными делами и умер 20 февраля 1790 года. В своем предсмертном послании к Екатерине он говорил, что она имеет в его лице «le plus loyal de ses amis et le plus juste de ses admirateurs» [2, с. 242]⁴, и умолял ее помочь его преемнику и поддержать его монархию.

Смерть Иосифа, единственного союзника России в войне с Оттоманской Портой, очень опечалила русскую императрицу, у которой участились приступы колик. В самих же австрийских владениях безвременная кончина императора вызвала скорее облегчение, чем скорбь. Как справедливо отмечает современный немецкий историк П. Баумгарт, «и монархия, и империя устали от непрерывного натиска этого реформатора, который в течение короткого времени своего правления с неутихающей энергией, невзирая ни на какие препятствия, сумел изменить облик конгломерата габсбургских владений больше, чем все его предшественники и преемники [8, с. 331]».

Потомства после себя Иосиф не оставил. Он был женат дважды, и обе его жены умерли от оспы. Его трон унаследовал в 1790 году его младший брат Петер Леопольд (1747—1792), вступивший на престол под именем Леопольда II. До этого Леопольд 25 лет правил Тосканским герцогством, где проявил себя как прогрессивный политик, сторонник конституционной формы правления. Он даже сочувствовал Французской революции на ее начальном этапе и отнюдь не желал продолжать дружественную политику по отношению к России, проводившуюся Иосифом.

Значение Иосифа II для истории вполне смогли оценить лишь потомки. В 1807 году по распоряжению его внучатого племянника, императора Франца I Австрийского, в Вене перед придворной библиотекой был установлен памятник работы Франца Цаунера, на котором высечена надпись: «Josepho II Aug[usto], qui saluti publicae vixit, non diu, sed totus» [8, с. 331].

Эти слова вполне справедливо характеризуют эту незаурядную и неоднозначную личность, удостоившую нашу землю своим посещением.

Литература

1. Бахрушин С.В., Сказкин С.Д. Дипломатия европейских государств в XVIII в. // Всемирная история дипломатии [сб.] / Сост. А. Лактионов. — М.: АСТ, 2005. — С. 292—340.

2. Бильбасов В.А. Памяти императрицы Екатерины II (1796 — 6 ноября 1896) // Русская старина. — Т. 88. — 1896. — С. 241—280.

3. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. — Т. XIIIа. — СПб., 1894. — С. 760—762.

4. Гарновский М. Записки // Русская старина. — Т. 16. — 1876. — С. 399—440.

5. Захарова О.Ю. Светлейший князь М.С. Воронцов. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2004. — 312 с.

6. Императрица Екатерина II в Крыму / Авт. записок К.Г. Нассау-Зиген // Русская старина. — Т. 80. — 1893. — С. 283—299.

7. Труайя А. Екатерина Великая / Пер. с франц. О. Чеховича. — М.: Эксмо, 2004. — 480 с.

8. Шиндлинг А., Циглер В. и др. Кайзеры / Пер. с нем. Е. Самойловича. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — 640 с.

Примечания

1. Эти записки были опубликованы В.В. Тимощук в журнале «Русская старина» (т. 80, 1893 г.).

2. Де Линь, Карл — доверенное лицо Иосифа, большой весельчак и острослов. Родом из Австрийских Нидерландов (ныне Бельгия).

3. Сам князь называл долину, в которой было расположено его имение, «Темпейскою» [6, с. 296]. Очевидно, речь идет о Байдарской долине.

4. «Самого лояльного из своих друзей и самого верного из своих поклонников» (фр.).