Период временного затишья

После 21 ноября боевая активность противника резко снизилась. Он ограничивался действиями лишь отдельных подразделений (до батальона), периодически ведя артиллерийско-минометный огонь по городу и боевым порядкам наших войск, пытаясь на отдельных участках продвинуться вперед и тем самым несколько улучшить свои позиции. Так, к исходу 22 ноября противник снова захватил дер. Камары, но вскоре был выбит. 23 ноября враг предпринял несколько атак из хутора Мекензия, которые были отбиты. На следующий день наши войска отбили атаки противника в районе дер. Камары. Мы не располагали достаточными силами, чтобы перейти к наступательным действиям, поэтому попытка восстановить положение в районе хутора Мекензия, предпринятая 22 ноября, не увенчалась успехом.

Командование СОРа понимало, что достигнутая передышка — временная и что немецко-фашистское командование не остановится на этом. Оно бесспорно предпримет еще более мощное наступление. Исходя из этого, в осажденном городе принимались энергичные меры по подготовке к отражению нового штурма. В Севастополь начали поступать маршевое пополнение, боеприпасы, другие виды боевого и хозяйственного снабжения. Воинские части приступили к боевой подготовке. Проводилась большая работа по восстановлению и совершенствованию инженерного оборудования рубежей, по ремонту дотов дзотов и других сооружений. К 30 ноября на главном рубеже было восстановлено и модернизировано 29 артиллерийских дотов, построено 173 пулеметных дзота, вырыто 804 окопа, 114 пулеметных точек, установлено 67,9 км проволочных заграждений и 42 208 мин¹. Большие работы проводились и на тыловом рубеже. В частях береговой обороны ремонтировалась материальная часть, пополнялся боезапас, строились новые батареи.

Командование СОРа проводило меры по перегруппировке и улучшению организации войск. 22 ноября 7-я бригада морской пехоты, пополненная прибывшими с Кавказа батальонами 9-й морской бригады, была выведена в армейский резерв (в район в 1 км юго-западнее выс. 201,8)². В составе 95-й стрелковой дивизии (IV сектор) был сформирован 241-й стрелковый полк³. В тот же день был отдан приказ о формировании 2-й стрелковой дивизии на базе частей I сектора и 2-й кавалерийской дивизии⁴. Формирование дивизии было поручено полковнику П.Г. Новикову, назначенному ее командиром⁵. В состав этой дивизии вошли: сводный полк погранвойск НКВД (командир — майор Г.А. Рубцов), 383-й стрелковый полк (командир — подполковник П.Д. Ерофеев), 1330-й стрелковый полк и 51-й артиллерийский полк (командир — майор А.П. Бабушкин).

Проводились подготовительные мероприятия по оказанию помощи защитникам Севастополя со стороны кораблей флота. Вечером 22 ноября вице-адмирал Октябрьский дал телеграмму начальнику штаба флота контр-адмиралу Елисееву, находившемуся в Туапсе:

«Обстановка в Севастополе сложная... Возможно, потребуется оказывать экстренные меры помощи. Вам ежедневно надо иметь в готовности 1 крейсер Басистого⁶, 1 лидер и 2—3 эсминца, надо все время следить, где, каком положении теплоходы: «Украина», «Абхазия», «Грузия», «Крым», они должны быть на «товсь» (т. е. в готовности. — П.М.), то же Зубков⁷ и Гущин⁸»⁹.

Майор Г.А. Рубцов ставит задачу разведчикам

23 ноября Военный совет флота получил директиву Ставки о том, что с 6 час. утра 23 ноября Черноморский флот в выполнении задач по охране Черноморского побережья от Керченского пролива до Батуми подчиняется командующему Закавказским фронтом¹⁰. Это побудило вице-адмирала Октябрьского снова поставить вопрос о переносе его флагманского командного пункта на Кавказ. Утром 23 ноября в Ставку им была направлена телеграмма:

«Имея Ваше разрешение мой флагманский КП иметь на Кавказе, я получил впоследствии Вашу директиву с главной задачей Черноморскому флоту — оборона Крыма, остался в Севастополе. Сейчас в связи изменившейся обстановкой... учитывая, что весь флот базируется базах Кавказа, что эвакуация из Севастополя всего ненужного обороне, всего наиболее ценного закончена, что руководить Азовской флотилией, Керченской, Новороссийской и другими базами, всем флотом, его операциями, будучи оперативно подчинен Козлову, из Севастополя невозможно, прошу Вашего разрешения перенести руководство флотом Туапсе, оставив Севастополе своего заместителя по обороне Главной базы контр-адмирала Жукова, с небольшим аппаратом, подчинив ему моего заместителя по сухопутным войскам командующего Приморской армией генерал-майора Петрова»¹¹.

Так как вопросы, связанные с переносом флагманского командного пункта на Кавказ, имели большое значение, необходимо более подробно остановиться на них, а также на проблемах, касающихся организации управления в тех условиях.

Как уже говорилось, в октябре 1941 г. в Крыму сложилась очень напряженная обстановка, которая заставила перебросить Приморскую армию из Одессы в Крым. В Севастополе мы продолжали строительство и укрепление сухопутных рубежей, а также подготовку частей гарнизона к обороне. Следовательно, командование считало возможным прорыв вражеских войск к Севастополю. Поэтому надо было заранее решить вопрос о месте базирования кораблей, а также о том, кто будет командовать и возглавлять оборону Севастополя и какими силами город будет обороняться. Хотя с уходом кораблей, штаба и всех центральных управлений флота, включая тылы, на Кавказ, Главная база флота, как таковая, теряла свое значение, но Севастополь оставался важным оперативным плацдармом на южном фланге советско-германского фронта. Однако эти вопросы тогда не были решены. В последующем, когда возникла реальная угроза быстрого выхода противника к городу при создавшемся критическом положении вице-адмирал Октябрьский в 17 час. 28 октября вышел на эсминце «Бойкий» в Поти с целью определения мест возможного перебазирования кораблей флота.

Сразу же после ухода Ф.С. Октябрьского началась переписка И.Д. Елисеева и Н.М. Кулакова с наркомом Н.Г. Кузнецовым о перебазировании главных сил флота на Кавказ, с оставлением части сил в Севастополе. Одновременно шла переписка по тому же вопросу с Ф.С. Октябрьским, который дал конкретные указания по выводу кораблей и сообщил, что 30 октября выходит из Поти через Туапсе в Севастополь.

31 октября вице-адмирал Октябрьский направил следующую телеграмму Военному совету флота и наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову: «Считаю правильным вывод основных кораблей. Остальном всех мобилизовать на оборону Главной базы, Существующая система обороны, наличные силы, мощный огонь дают возможность оборонять Севастополь длительно, чтобы эвакуировать все необходимое. Я следую Туапсе в Севастополь»¹². 2 ноября около 4 час. ночи командующий флотом вице-адмирал Октябрьский прибыл на эсминце «Бойкий» в Севастополь.

С 3 ноября, когда под Севастополем завязались упорные бои, опять началась интенсивная переписка Военного совета флота со Ставкой и наркомом Н.Г. Кузнецовым по вопросам перебазирования флота и авиации и эвакуации всего ценного, но ненужного для использования в обороне¹³. Тогда впервые был поставлен вопрос о месте Военного совета Черноморского флота и руководстве обороной Севастополя.

Ф.С. Октябрьский и Г.И. Левченко считали, что руководить флотом из Севастополя в создавшейся обстановке будет невозможно, и ставили вопрос о переносе местопребывания Военного совета на Кавказ. Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов придерживался противоположной точки зрения, а именно, что Военный совет флота должен находиться в Севастополе и руководить его обороной. Это видно из распоряжений, переданных от его имени адмиралом В.А. Алафузовым. Теперь, когда нам известен ход последующих событий, ясно, что с точки зрения интересов обороны Севастополя, прав был адмирал Н.Г. Кузнецов. Но в той трудной и быстро менявшейся обстановке далеко не просто было найти оптимальное решение в вопросе о месте КП флота. Вместе с тем, различие в точках зрения породило ряд организационных перестроек, которые продолжались вплоть до директивы Ставки от 7 ноября, когда был решен вопрос о местонахождении Военного совета флота в Севастополе.

30 ноября Н.Г. Кузнецов в ответ на телеграммы от 23 и 26 ноября дал указание Ф.С. Октябрьскому до окончательного решения Ставкой вопроса о месте командного пункта командующего флотом находиться в Севастополе¹⁴.

2 декабря 1941 г. Военный совет флота направил телеграмму наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову и начальнику Генерального штаба Б.М. Шапошникову¹⁵: «Получил вторично Ваше подтверждение, что, пока нет решения Ставки, мне необходимо находиться в Севастополе. Докладываю, что я никуда не перехожу из Севастополя. Севастополь крепко держим, будем держать, как приказали, а я этим руковожу.

Постановка мною вопроса переносе ФКП была связана: боязнью потери руководства флотом при переподчинении на Кавказ из Севастополя при наличии только радиосвязи и теми новыми задачами флота, которые определены директивой Ставки по защите Кавказского побережья, подчинении флота этой части Военному совету Закфронта.

В связи с прибытием на Кавказ Рогова и Исакова, которые помогут НШ (начальнику штаба флота. — П. М.) руководстве флотом на Кавказе, я прошу данное время никуда меня не переводить из Севастополя и еще раз прошу поскорее решить вопрос о даче Севастополю более крупной поддержки. Октябрьский. Кулаков».

Чтобы до конца осветить этот вопрос, необходимо немного опередить события и остановиться на эпизоде, происшедшем в апреле 1942 г. В конце апреля нарком ВМФ прибыл на Кавказ и вызвал Ф.С. Октябрьского. СОР тогда подчинялся командующему Северо-Кавказским направлением Маршалу Советского Союза С.М. Буденному. Н.Г. Кузнецов, Ф.С. Октябрьский, член Военного совета флота И.И. Азаров и командующий Азовской флотилией контр-адмирал С.Г. Горшков прибыли к С.М. Буденному в Краснодар, и Ф.С. Октябрьскому было предложено перенести флагманский командный пункт в Туапсе. И.И. Азаров был согласен с переводом Военного совета флота на Кавказ, считая при этом, что СОР по опыту Одессы должен быть подчинен Военному совету флота. Однако Ф.С. Октябрьский отказался от этого предложения и обратился к И.В. Сталину с просьбой оставить флагманский командный пункт в Севастополе. Решением Ставки просьба Ф.С. Октябрьского была удовлетворена¹⁶.

Изменение точек зрения адмиралов Кузнецова и Октябрьского в ноябре и апреле было связано с изменением оперативной обстановки в Крыму.

Об оперативной обстановке в ноябре 1941 г. речь уже шла. В апреле 1942 г. оперативная обстановка была совершенно иной. В результате Керченско-Феодосийской десантной операции к январю 1942 г. нашими войсками был освобожден Керченский полуостров, и к апрелю там находились три армии, располагавшие значительной боевой техникой, артиллерией и танками. Советское командование готовило решительное наступление с целью освобождения Крыма. Войска СОРа также должны были перейти в наступление и сковать часть сил врага, тем самым облегчить действия войск Крымского фронта. Исходя из оперативной обстановки в ноябре 1941 г. и апреле 1942 г., можно сделать вывод, что точка зрения в ноябре была правильной у Н.Г. Кузнецова, а в апреле — у Ф.С. Октябрьского.

В заключение следует указать, что 21 мая 1942 г., когда наши войска оставили Керчь, руководство СОРа в телеграмме на имя С.М. Буденного, А.М. Василевского и Н.Г. Кузнецова, обращаясь с просьбой о необходимой помощи СОРу, вместе с тем поставило вопрос о переходе Военного совета флота на Кавказ. На это был получен ответ маршала Буденного о том, что, до тех пор пока обстановка под Севастополем продолжает оставаться напряженной, Военный совет Черноморского флота должен находиться в Севастополе, объединяя руководство его обороной.

Вернемся к событиям ноября 1941 г. Немецко-фашистское командование принимало все меры для быстрейшего захвата Севастополя. Выполняя настойчивые требования Гитлера, Манштейн решил подтянуть дополнительные силы с Керченского полуострова и возобновить наступление на Севастополь уже в конце ноября. Наша разведка заметила усиленную подготовку противника к наступлению. Пленные подтвердили появление под Севастополем новой, 24-й немецкой пехотной дивизии и румынских горнострелковых бригад.

Командный пункт Приморской армии и Береговой обороны

На совещании Военного совета флота 25 ноября генерал Петров сообщил, что противник подтягивает новые силы и готовится к наступлению, в связи с этим подготовлена директива с соответствующими указаниями войскам. Командование СОРа одобрило проект директивы, потребовав от присутствующих боевой готовности подчиненных им частей. В директиве говорилось¹⁷: «Противник, подтягивая новые силы (предположительно с керч. направления), к исходу 25/XI—41 г. сосредоточил в районе Кучук-Мускомья, Варнутка, Алсу еще до одной пд, в районе Биюк-Королез — Заланкой — свыше одного полка.

Прибывшие в район сосредоточения новые части противника выдвигаются на исходные позиции для подготовляемого нового наступления.

Переход противника в наступление возможен во второй половине дня 26/XI—41 г., не ожидая окончания подхода новых сил.

Приказываю: комендантам секторов проверить готовность всех огневых средств на вероятных подступах: район в. 212,1—440,8 — Кучки — Шули — Чермез-Кермен — Сиюк-Отаркой — Дуванкой и по долине реки Кача. Усилить оборону этих участков. Артиллерии 26/XI—41 г. пристрелять все эти рубежи. Подтянуть резервы. Усилить наблюдение.

Начальнику артиллерии армии подготовить заградительный огонь, привлечь всю полевую, береговую и артиллерию дотов. Произвести минирование на угрожаемых направлениях. Подготовиться к отражению танков.

Будет привлекаться и авиация — обозначить для безопасности передний край обороны».

К 26 ноября 1941 г. войска СОРа занимали передовой рубеж обороны в следующей группировке¹⁸.

I сектор — 2-я стрелковая дивизия. Комендант сектора — полковник П.Г. Новиков, военком — бригадный комиссар А.Д. Хацкевич, начальник штаба — подполковник С.А. Комарницкий, начальник политотдела — старший батальонный комиссар А.С. Панько. Сводный полк НКВД (3 батальона): Генуэзская башня — северо-западные склоны выс. 212,1; 1330-й стрелковый полк (3 батальона): северо-западные склоны выс. 212,1 (искл.) — совхоз «Благодать»; 161-й стрелковый полк (2 батальона) 95-й стрелковой дивизии: совхоз «Благодать» (искл.) — выс. 164,9; 2-й батальон во втором эшелоне обороняет выс. 123,3, седлая Ялтинское шоссе; 383-й стрелковый полк (2 батальона) — в резерве сектора в дер. Карань; 51-й артиллерийский полк — на огневых позициях в районе I сектора, пушек и гаубиц — 21, автомашин — 84.

Командный пункт — штаб сектора и дивизии: выс. 133,7 — ветряк ЦАГИ.

Всего в секторе: начсостава — 511 человек, младшего начсостава — 654 и 3763 человека рядового состава.

II сектор — 172-я стрелковая дивизия. Комендант сектора — полковник И.А. Ласкин, военком — бригадный комиссар П.Е. Солонцев, начальник штаба — майор А.П. Кокурин, начальник политотдела — батальонный комиссар Г.А. Шафранский. 514-й стрелковый полк (2 батальона): дер. Камары — Итальянское кладбище (искл.); 2-й полк морской пехоты (3 батальона): Итальянское кладбище — Ниж. Чоргунь — восточная опушка леса восточнее Верх. Чоргунь — дорога 2,5 км юго-западнее Шули; 31-й стрелковый полк (2 батальона): дорога 2,5 км юго-запад-нее Шули — юго-западные скаты выс. 269,0 — перекресток дорог 1,5 км южнее хут. Мекензия; 1-й Севастопольский полк морской пехоты (3 батальона): перекресток дорог 0,5 км севернее выс. 154,7 — 2 км западнее выс. 269,0; два батальона на рубеже: северные скаты выс. 241,5 — дорога 1 км западнее Нов. Шули; 80-й отдельный разведывательный батальон и батальон училища БО: восточные и юго-восточные скаты выс. 256,2; 52-й артиллерийский полк на огневых позициях в районе сектора, пушек и гаубиц — 35, автомашин — 215; местный стрелковый полк (2 батальона) в резерве сектора в районе хут. Дергачи. Командный пункт — штаб сектора и дивизии: хут. Дергачи.

Всего в секторе: начсостава — 994 человека, младшего начсостава — 1532 и 9704 человека рядового состава.

III сектор — 25-я стрелковая дивизия. Комендант сектора — генерал-майор Т.К. Коломиец, военком — бригадный комиссар А.С. Степанов, начальник штаба — подполковник П.Г. Неустроев, начальник политотдела — старший батальонный комиссар Н.А. Бердовский. 3-й полк морской пехоты (3 батальона)¹⁹: 1,5 км юго-западнее хут. Мекензия — 1 км западнее хут. Мекензия; 54-й стрелковый полк (2 батальона): 1 км северо-западнее хут. Мекензия; 2-й Перекопский полк морской пехоты (2 батальона): 400 км севернее хут. Мекензия; 287-й стрелковый полк (3 батальона): выс. 319,6 — выс. 278,4 — выс. 175,8; 7-я бригада морской пехоты (3 батальона) выведена в резерв армии в район выс. 208,1; Береговой разведывательный отряд — казармы; 69-й артиллерийский, 99-й гаубичный артиллерийский полки, 164-й противотанковый и 323-й отдельный зенитный дивизионы на огневых позициях в районе сектора, пушек и гаубиц — 45, автомашин — 200.

Командный пункт — Мекензиевы Горы, штаб сектора и дивизии — Инкерман — монастырь.

Всего в секторе: начсостава — 1146 человек, младшего начсостава — 1807 и 6397 человек рядового состава.

IV сектор — 95-я стрелковая дивизия. Комендант сектора — генерал-майор В.Ф. Воробьев, военком — полковой комиссар Я.Г. Мельников, начальник штаба — подполковник Р.Т. Прасолов, начальник политотдела — старший батальонный комиссар М.С. Гукасян. 18-й отдельный батальон морской пехоты: выс. 209,9 — железная дорога; седлает Симферопольское шоссе; 8-я бригада морской пехоты (5 батальонов): западнее выс. 165,4 — выс. 132,3 — 1 км севернее дер. Аранчи; 90-й стрелковый полк (3 батальона): 1 км севернее дер. Аранчи — выс. 57,0 — берег моря; один батальон на оборонительных сооружениях в районе выс. 133,3 — г. Пельван-Оба — выс. 103,9; 241-й стрелковый полк только сформирован, находится в резерве сектора на тыловом рубеже; 57-й и 397-й артиллерийские полки, 97-й противотанковый дивизион на огневых позициях в районе сектора, пушек и гаубиц — 45, автомашин — 109. КП — совхоз им. Софьи Перовской.

Всего в секторе: начсостава — 892 человека, младшего начсостава — 1111 и 7315 человек рядового состава.

Другие части и соединения:

1. 40-я кавалерийская дивизия. Командир — полковник Ф.Ф. Кудюров, военком — полковой комиссар И.И. Карпович, начальник штаба — полковник И.С. Стройло, начальник политотдела — батальонный комиссар Ф.А. Скобелев:

149, 151 и 154-й кавалерийские полки, 175-й отдельный зенитный дивизион, начсостава — 191 человек, младшего начсостава — 160 и 748 человек рядового состава, пушек — 4, автомашин — 75.

2. 265-й корпусной артиллерийский полк. Начсостава — 125, младшего начсостава — 245 и 739 человек рядового состава, пушек-гаубиц — 22.

3. Отдельный танковый батальон. Начсостава — 30, младшего начсостава — 79 и 120 человек рядового состава, автомашин — 6.

4. Артиллерия Береговой обороны Главной базы. Начсостава — 372, младшего начсостава — 522 и 1984 человека рядового состава, пушек — 49, автомашин — 49; в дотах и дзотах — около 1500 человек личного состава, орудий — 62, пулеметов — около 80.

Части обеспечения:

1. Подразделения связи. Начсостав — 15, младшего начсостава — 145 и 708 человек рядового состава.

2. Противовоздушная оборона. Начсостава — 304, младшего начсостава — 841 и 3488 человек рядового состава, пушек — 108, автомашин — 137.

3. Санитарная часть. Начсостава — 84, младшего начсостава — 148 и 470 человек рядового состава, автомашин — 25.

Тыловые части. Начсостава — 625, младшего начсостава — 597 и 3039 человек рядового состава, автомашин — 396.

Запасные части. Начсостава — 162, младшего начсостава — 169 и 1608 человек рядового состава, автомашин — 12.

Весьма немногочисленной была авиация, которая насчитывала 60 самолетов. Впоследствии ее численность была доведена до 90—100 самолетов.

Этих сил было недостаточно для отражения нового, более мощного удара противника, и командование СОРа просило помощи людьми, оружием, боеприпасами.

Начиная с 23 ноября боевые и транспортные корабли регулярно доставляли в Севастополь боеприпасы всех калибров для артиллерии армии, но довести боезапас до пяти боекомплектов сверх нормы, как просил командующий флотом, еще не удалось. Поступали боеприпасы и для береговых батарей и дотов Береговой обороны.

26 ноября командующий флотом направил начальнику штаба Закавказского фронта генералу Ф.И. Толбухину и наркому ВМФ адмиралу Н.Г. Кузнецову телеграмму следующего содержания: «Для прочной обороны Севастополя требуется: одна стрелковая дивизия полного состава, один танковый батальон, один гвардейский дивизион РС. Требуются орудия: полковых 76-мм — 24; дивизионных 76-мм — 24; 152-мм пушек-гаубиц обр. 1937 г. — 12; минометов — 52; станковых пулеметов — 56; ручных пулеметов — 96. Пополнять снарядами ежедневно по ¼ боекомплекта. Создать неснижаемый запас боезапаса до 5 боекомплектов. Подать телефонный кабель — 350 км. ...каждую неделю подавать четыре маршевые стрелковые роты и одну пулеметную. Перевозка и обеспечение кораблями флота. Погрузка Новороссийск — Поти. Жду решений. Октябрьский. Кулаков»²⁰.

А.Г. Васильев

Командование СОРа настойчиво просило высшие инстанции ускорить подачу в Севастополь пополнений и оружия²¹. 27 ноября Ф.С. Октябрьский сообщил в Наркомат обороны, что получено лишь 3000 самозарядных винтовок, 47 станковых и 50 ручных пулеметов²². 28 ноября начальник штаба СОРа капитан I ранга А.Г. Васильев доносил в Главный морской штаб, что из всего запланированного пополнения в Севастополь на 28 ноября прибыло лишь четыре маршевые роты в составе 1000 человек без оружия²³. Командующий СОРом вице-адмирал Октябрьский дал указание командиру Новороссийской базы капитану I ранга Г.Н. Холостякову форсировать переброску маршевых рот и боезапаса²⁴. Холостяков ответил, что боеприпасы, продовольствие и обмундирование получены, но нет кораблей для их перевозки²⁵. Для ускорения поставок в Севастополь Ф.С. Октябрьский направил на Кавказ начальника тыла флота контр-адмирала Н.Ф. Заяц, а вместо него в Севастополь был вызван его заместитель капитан I ранга И.Н. Иванов.

В ответ на эти просьбы в конце ноября было получено сообщение из Ставки, что СОРу выделяется значительная помощь силами и средствами. В связи с этим 30 ноября Ф.С. Октябрьский послал И.Д. Елисееву телеграмму: «Ставкой решается вопрос о большом подкреплении Севастополю. Будьте готовы к переброске. Почему задерживаете маршевые роты в Новороссийске. Отправьте все, что есть под рукой»²⁶. Одновременно было получено сообщение из Генерального штаба о том, что для Севастополя отгружено на Новороссийск следующее количество боеприпасов: для 155-мм орудий — 1500, для 152-мм орудий — 7500, для 76-мм дивизионных пушек — 7000, для 76-мм полковых пушек — 9000, 120-мм мин — 350, 50-мм мин — 70 000, РГД — 25 000²⁷. Это была первая большая партия боезапаса, выделенная для Севастополя.

4 декабря для Севастополя была выделена 388-я стрелковая дивизия. При этом Ф.С. Октябрьский дал указание перевезти в город принадлежавшие дивизии автомашины и лошадей для артиллерии, хотя сначала было намерение транспорт не перевозить. Одновременно генерал Толбухин запросил о времени подачи в Поти девяти маршевых и пяти специальных рот.

26 ноября защитники Севастополя нанесли ряд ударов по скоплениям войск противника. Тяжелые батареи Береговой обороны сосредоточенным огнем уничтожили до 185 вражеских автомашин, а две группы наших самолетов нанесли бомбовые удары по войскам и боевой технике противника в районах Варнутка — Кучук-Мускомья и на шоссе восточнее Нижнего Чоргуня. Здесь было уничтожено до 800 пехотинцев и свыше 20 автомашин. В ночь на 28 ноября прибывшие в Севастополь линкор «Парижская коммуна» (командир — капитан I ранга Ф.И. Кравченко, военком — полковой комиссар В.Г. Колодкин) и эсминец «Смышленый» (командир — капитан-лейтенант В.М. Тихомиров-Шегула, военком — старший политрук В.Н. Вепперс) успешно обстреляли скопление вражеских войск в районе Варнутка — Кучук-Мускомья и нанесли им большие потери.

Для лучшего использования корабельной артиллерии в обороне Севастополя приказом командующего флотом от 29 ноября был сформирован специальный отряд корабельной поддержки в составе крейсеров «Красный Крым», «Красный Кавказ» и группы миноносцев под командованием капитана I ранга В.А. Андреева²⁸.

Предвидя новое наступление гитлеровцев на Севастополь, 28 ноября адмирал Кузнецов дал следующие указания командованию СОРа:

«1. Иметь для всякой критической обстановки резервы и транспорт для маневрирования ими.

2. Заставить войска зарываться в грунт.

3. Высвободить оружие из тылов, учреждений и складов.

4. Не считаясь со штатами, высвободить из тылов боеспособных людей для фронта, заменив их пожилыми»²⁹.

В то время в Севастополе было получено сообщение Совинформбюро, что в 18 час. 29 ноября советские войска выбили противника из Ростова-на-Дону. Это известие вызвало большой подъем среди защитников, которые были готовы достойно встретить новое вражеское наступление.

Однако ожидаемое наступление в те дни не состоялось. В конце ноября погода испортилась. Прошли сильные дожди, которые размыли дороги настолько, что немецко-фашистские войска не смогли подготовиться к наступлению, и их командование было вынуждено отложить начало нового штурма до середины декабря.

Для выяснения дислокации вражеских войск на побережье Крыма, особенно в городах Евпатории, Ялте, Судаке, Феодосии и др., а также с диверсионными целями и иногда для корректировки огня командование СОРа систематически забрасывало в тыл противника группы разведчиков. Так для выполнения задания с разведывательно-диверсионными целями в Евпатории был выделен отряд в составе 56 человек под командованием капитана В.В. Топчиева и батальонного комиссара Латышева.

5 декабря 1941 г. с наступлением темноты отряд вышел из Стрелецкой бухты на двух катерах «МО» и, благополучно прибыв к месту назначения, произвел высадку. Разбившись на две группы, отряд начал прочесывать город с двух сторон. Узнав, где находится полицейское управление и гестапо, мичман Волончук, оставив на улице охрану, ворвался с бойцами Захаровым, Кирьяком и Соколовым в здание. Десантники сняли дежурного, уничтожили 2 полицейских и пытавшегося бежать офицера гестапо, захватили в плен 6 полицейских, забрали документы, две пишущие машинки и освободили арестованных. После этого здание было подожжено. Другие десантники подожгли склад с зерном на хлебной пристани, взорвали пассажирскую пристань, уничтожили 4 парусно-моторные шхуны и катер, перерезали в нескольких местах телефонно-телеграфные провода. Блестяще выполнив задание, отряд без потерь вернулся в Севастополь, доставив 9 пленных, много документов и ряд ценных сведений.

В начале декабря 1941 г. началось контрнаступление советских войск под Москвой и на ряде других участков советско-германского фронта. В Крыму намечалась высадка крупного десанта.

4 декабря заместитель начальника Генерального штаба и начальник Оперативного управления генерал А.М. Василевский запросил мнение вице-адмирала Ф.С. Октябрьского о десантной операции на Керченский полуостров. 5 декабря Ф.С. Октябрьский ответил А.М. Василевскому:

«Десантную операцию на Керченском полуострове можно выполнить. Но надо на боевых кораблях — посадка из Новороссийска, но не из Анапы. На Азовском море ледовая обстановка может не позволить.

Предлагаю:

1) главные места высадки — Керчь, Феодосия;
2) сковывающее направление — Судак;
3) высаживать с боевых кораблей при сильной артиллерийской подготовке кораблей;
4) одновременно начать наступление из Севастополя, когда прибудет 388 сд.

Руководство поручить Исакову, мне из Севастополя тяжело»³⁰.

В период 5—8 декабря вопрос о руководстве десантной операцией изучался Ставкой с участием наркома ВМФ Кузнецова. В результате было решено возложить командование морской частью операции на Ф.С. Октябрьского, который должен был для руководства действиями выйти в Новороссийск.

8 декабря вице-адмирал Октябрьский дал телеграмму И.Д. Елисееву: «Руководство операцией с Козловым поручено мне. 9/XII выхожу Новороссийск на крейсере «Красный Кавказ». Уточните все с Толбухиным и передайте т. Жуковскому, который вышел к Вам. Вам быть в Туапсе»³¹.

В связи с предстоящей операцией в Крыму заместитель начальника Генштаба А.М. Василевский и нарком Н.Г. Кузнецов запросили данные о составе гарнизона Севастополя, численности населения города, наличии резервов и военнообязанных. 9 декабря Военный совет флота ответил на этот запрос двумя телеграммами³², в которых сообщалось, что гарнизон Севастополя на 20 ноября, считая все сухопутные и морские части, штабы и учреждения, составлял 62 237 человек, в том числе начсостава — 6869, младшего начсостава — 9588 и рядового состава — 45 780 человек; при этом на сухопутном фронте находилось 41 146 человек. Резерв СОРа — 4884 человека, в том числе 7-я бригада морской пехоты — 2884, 40-я кавалерийская дивизия — 1200 и местный стрелковый полк — 800. Кроме того, в секторах имелись резервы численностью от батальона до полка и 80 автомашин для их переброски. Базу для пополнения составляли: курсы комсостава — 146 человек, тыл флота — 624, тыл армии — 871, по мобилизации было призвано в декабре 1158: итого 2799 человек. Кроме того, на предприятиях и в воинских частях числилось 3408 военнообязанных. Гражданского населения на 1 декабря — 51 244, из них иждивенцев — 29 731 человек.

10 декабря началась отправка частей 388-й стрелковой дивизии из Поти, и вскоре они стали прибывать в Севастополь. Одновременно со всех баз на Кавказе перебрасывались маршевые роты.

13 декабря командование Закавказского фронта отдало директиву на проведение десантной операции³³. 15 декабря штаб Закавказского фронта направил дополнительную директиву, в которой говорилось: «С началом операции... необходимо начать наступательные действия частями Приморской армии в направлении Симферополь с задачей сковать силы противника и не допустить возможности вывода резервов противника на керченское направление³⁴.

В течение первой половины декабря враг перебросил под Севастополь две немецкие пехотные дивизии и две румынские горнострелковые бригады, а также подтягивал артиллерию, тапки и авиацию. Если в период затишья вражеская авиация вела только разведку одиночными самолетами, аэродромы опустели и вся авиация была брошена на ростовское направление³⁵, то после 10 декабря на вражеских аэродромах в Крыму снова появилось значительное число самолетов, что также свидетельствовало о подготовке наступления.

Оперативная обстановка, сложившаяся к середине декабря на советско-германском фронте, была неблагоприятной для противника. Успешное контрнаступление под Москвой привело к поражению немецко-фашистских войск группы армий «Центр», которые понесли большие потери. Гитлеровский план молниеносной войны на Востоке провалился.

Одновременно советские войска развернули наступательные действия в районе г. Тихвина и разгромили противника. На Южном фронте наши войска мощным ударом освободили Ростов и вынудили вражеские войска к отходу на Таганрог.

Стратегическая инициатива стала переходить к Красной Армии. Престиж германской армии был серьезно подорван. Все эти поражения вынудили Гитлера издать 8 декабря директиву, в которой во изменение установок плана «Барбаросса» было дано указание о переходе к стратегической обороне³⁶, изображая ее временной, для подготовки к кампании 1942 г. Гитлер приказывал в рамках выполнения главной задачи обороны решить наступательным путем ряд частных задач, а именно захватить Севастополь, выйти на рубеж нижнего течения Дона и Северского Донца, удержать железную и шоссейную дороги Тихвин — Волховстрой, овладеть ораниенбаумским плацдармом.

Однако успешное развитие контрнаступления Красной Армии сделало нереальными эти задачи и сорвало намечавшийся противником план зимней кампании. Поэтому 16 декабря Гитлером была дана новая директива, где все частные задачи, кроме овладения Севастополем, были сняты. Группе армий «Юг» приказывалось удерживать занимаемые рубежи и «со всей энергией добиваться взятия Севастополя для того, чтобы высвободить резервы (т. е. 11-ю армию. — П.М.) и перебросить их из Крыма на другие участки фронта группы армий»³⁷.

В период с 1 по 16 декабря под Севастополем проходили бои местного значения. Артиллерия СОРа систематически вела борьбу с вражескими батареями. 15 декабря тяжелой артиллерии противника удалось накрыть огнем береговую батарею № 10, в результате чего было выведено из строя два 203-мм орудия. За последние дни в долине Бельбека (IV сектор) противник 3—4 раза атаковал силою до батальона с целью разведки боем, овладения отдельной высотой или рубежом, но безуспешно. Наши войска совершенствовали управление, связь и боевое обеспечение. На всем протяжении сухопутной обороны проводились работы по инженерному оборудованию позиций, усиливались оборонительные рубежи, занятые после отражения штурма, с полным использованием всех инженерных сооружений, построенных в период подготовки к обороне Севастополя. Во всех частях и соединениях СОРа проводилась боевая подготовка.

Со 2 по 12 декабря по приказанию генерала Петрова осуществлялась комплексная проверка секторов по всем вопросам боевой службы, готовности частей, связи и вызова огня артиллерии армии и флота. Для проверки секторов были созданы три группы из состава командиров Приморской армии и Береговой обороны. Первая группа под руководством генерал-майора И.Е. Петрова проверяла IV сектор, вторая группа под моим руководством — III сектор обороны, третья группа под руководством полковника Н.И. Крылова — II сектор. I сектор обороны ввиду его особой важности проверялся с 8 по 12 декабря объединенной группой под руководством генерала Петрова.

Эти проверки принесли большую пользу. Они выявили как положительные, так и отрицательные стороны, особенно в несении боевой службы, в бдительности боевого охранения, в связи и взаимодействии. Не везде была налажена локтевая связь с соседом, нечетко работала связь при внезапном вызове артиллерийского огня, иногда проходило много времени до открытия огня и наблюдалась недостаточная точность первого выстрела, в некоторых батареях отсутствовали полные метеосводки и т. д. На переднем крае не всегда соблюдался должный порядок, имелись нарушения бдительности, в некоторых местах землянки оказались необорудованными, ходы сообщения недостаточно глубокими. Противник находился в 200—300 м, а личный состав иногда отдыхал скученно. Не всюду были четко налажены поднос и подвоз боезапаса.

Командующий СОРом на батарее № 35 (слева направо): А.М. Сунгурьян, А.Ф. Лещенко, Ф.А. Тронов, Ф.С. Октябрьский, К.В. Радовский, А.Ф. Хренов, П.А. Моргунов

При проверке передовых окопов в районе 500 м западнее хутора Мекензия было дано задание вызвать артиллерийский огонь но рубежу противника. Один из дивизионов задержался с открытием огня и враг опередил: пришлось для его подавления вызвать огонь дивизиона 265-го артиллерийского полка, в котором была четко налажена боевая служба.

На переднем крае можно было часто видеть члена Военного совета Н.М. Кулакова, который вникал во все детали многообразной боевой жизни, помогал словом и делом устранять недостатки, проводил беседы с бойцами, рассказывал им о положении дел на фронте. Все это способствовало сплочению армейцев и моряков в единый монолитный коллектив.

После проверки всех частей генералом Петровым был издан приказ с анализом состояния частей и соединений и рядом указаний по устранению выявленных недостатков.

За время подготовки к вражескому штурму с 23 ноября по 16 декабря СОРом было получено маршевого пополнения 21 стрелковая рота и около 7 рот специальных (пулеметных, минометных и др.). Всего на пополнение частей армии прибыло около 6500 человек, а для пополнения частей морской пехоты — три батальона из состава 9-й бригады морской пехоты и до 1000 человек отдельных рот моряков для частей БО и ПВО. В Севастополь был переброшен личный состав Чонгарского дивизиона БО в количестве около 200 человек во главе с майором В.Ф. Моздалевским, который был назначен командиром нового, 4-го артиллерийского дивизиона.

К 15 декабря в Севастополь была доставлена 388-я стрелковая дивизия в составе 11 тыс. человек с 30 орудиями³⁸.

Таким образом, пополнение гарнизона Севастополя после первого штурма составило около 21 тыс. человек.

Большая работа по улучшению организации централизованного использования огня артиллерии была проделана начальником артиллерии армии полковником Н.К. Рыжи и начальником артиллерии Береговой обороны подполковником Б.Э. Файном, которые действовали в тесном контакте. Поскольку оба начарта размещались на одном командном пункте, они всегда были в курсе «сухопутной» и «морской» обстановки у Севастополя.

Использование береговой артиллерии во время первого вражеского штурма было не совсем рациональным. Мы были вынуждены попользовать береговую артиллерию по целям, по которым хорошо могла вести огонь полевая артиллерия, лишь потому, что вначале у нас ее почти не было, а затем, после подхода артиллерии Приморской армии, не хватало боеприпасов. Теперь эти трудности были преодолены.

Как правило, вся артиллерия СОРа: полевая, береговая и корабельная использовалась централизованно при четко отработанном взаимодействии между ними.

Артиллерия БО управлялась централизованно и децентрализованно, т. е. иногда она действовала в общем плане с армейской артиллерией, а иногда самостоятельно. На береговую артиллерию, кроме общей задачи борьбы с сухопутным противником, была возложена задача по обеспечению входа и выхода кораблей из базы, противодесантной обороне с моря, ведению борьбы с катерами и подводными лодками.

Открытие огня артиллерии калибра от 180 мм и выше производилось с разрешения коменданта Береговой обороны, всех остальных калибров — с разрешения начарта Береговой обороны. Благодаря такой организации тяжелая береговая артиллерия применялась только тогда, когда в этом действительно была необходимость и поэтому она смогла выполнять свои задачи в течение всего периода обороны Севастополя. Дело в том, что мощные морские береговые орудия имеют сравнительно ограниченную живучесть стволов. Обычно береговые батареи вели огонь с корректировкой и лишь иногда по площадям.

Всего у артиллеристов Береговой обороны было 20 корректировочных постов, размещавшихся на передовом рубеже во всех секторах обороны. Корректировать огонь любой батареи мог каждый пост, что обеспечивало в случае необходимости сосредоточение огня в любом секторе. Корректировочные посты имели радио и линейную связь. Отдельные участки были заранее пристреляны. Иногда практиковалась выброска корректировочных постов в тыл противника, что обеспечивало большую эффективность огня. Командиры дивизионов и начарт имели общую систему наименования целей и огней, принятую в армии, благодаря чему достигалась полная согласованность в действиях.

Артиллерия и пулеметы батальонов дотов и дзотов Береговой обороны, а также несколько полевых тяжелых батарей оперативно подчинялись комендантам секторов и использовались по их указанию. Бронепоезд «Железняков» находился в зависимости от обстановки в оперативном подчинении коменданта II или III сектора, в районе которых он мог действовать.

Огнем корабельной артиллерии по сухопутным целям руководил флагманский артиллерист флота капитан I ранга А.А. Рулль, опытный и грамотный морской артиллерист. Цели он получал от начарта армии полковника Н.К. Рыжи. Приходящие в Севастополь корабли вели огонь по целям, указанным флагманским артиллеристом. Трудность была в том, что корабли приходили обычно ночью и к утру уходили. Поэтому ночные стрельбы приходилось вести в большинстве по площадям, но с полной подготовкой данных. Как правило, результаты огня кораблей были хорошими.

Зенитные батареи, кроме решения задач ПВО, использовались для ведения огня по сухопутным целям командирами частей и соединений, в районе которых они размещались. Как уже говорилось, они оказали большую помощь в начале первого штурма, когда их было много. После передачи большей части зенитных батарей на Кавказ артиллерии ПВО стало труднее помогать войскам в отражении сухопутных войск противника, так как она еле успевала вести огонь по вражеским самолетам, но все же при малейшей возможности открывала огонь и по пехоте врага.

Такая организация использования огня артиллерии была установлена ко второму штурму и действовала до конца обороны.

В период между первым и вторым штурмами артиллеристы береговых батарей ремонтировали материальную часть, на некоторых орудиях заменяли стволы и лейнеры, готовясь к отражению предстоящего штурма. В частности, в начале декабря была начата смена тел орудий на первой башне 35-й батареи. Эта очень сложная, кропотливая работа проводилась без крана и требовала большого напряжения и слаженности личного состава батарей. Много работы выпало на долю флотских артмастерских.

С 20 ноября по 15 декабря был сформирован новый 4-й (177-й) отдельный артиллерийский дивизион Береговой обороны (командир дивизиона — майор В.Ф. Моздалевский, военком — батальонный комиссар П.П. Павлык, начальник штаба — капитан М.Х. Гольденцвейг). Вошли в строй вновь установленные артиллерийские батареи Береговой обороны³⁹.

№ 112 (702) — два 130-мм орудия Б-13; лагерь училища БО на Северной стороне;

№ 111 (701) — два 130-мм орудия Б-13; Малахов курган;

№ 113 (703) — два 130-мм орудия Виккерса; район Английского кладбища;

№ 114(704) — два 130-мм орудия Виккерса; хутор Дергачи;

№ 115 (705) — два 130-мм орудия Виккерса; район станции Мекензиевы Горы;

№ 116(706) — два 130-мм орудия Виккерса; район дачи Максимова;

№ 19 — два 152-мм орудия Кане; район совхоза № 10;

№ 2 — два 100-мм орудия Б-24; у Константиновского равелина.

Батареи № 111, 113, 114 и 115 вошли в состав 4-го артиллерийского дивизиона, батареи № 2 и 112—2-го дивизиона и батарея № 116—3-го дивизиона. 130-мм орудия системы Виккерса были сняты с затонувшего крейсера «Червона Украина» рабочими артмастерских, водолазами и личным составом корабля. Другие 130-мм орудия Б-13 были сняты с поврежденных эсминцев «Совершенный» и «Быстрый». Батареи укомплектованы личным составом этих кораблей. Из четырех поврежденных орудий 19-й батареи, находившейся под Балаклавой, были собраны два орудия и установлены в районе совхоза № 10. Была восстановлена и укомплектована личным составом батарея № 2.

Войска секторов и приданные им специальные строительные, саперные и инженерные подразделения проводили работы по оборудованию и совершенствованию ранее возведенных оборонительных сооружений. Правда, некоторые рубежи, особенно отсечные, так и не удалось закончить.

К началу второго штурма Севастопольский оборонительный район имел следующие инженерные сооружения (см. табл. на стр. 159)⁴⁰.

По приказу Гитлера командование немецко-фашистской 11-й армии разработало план очередного наступления на Севастополь. Взятие Севастополя было крайне необходимо гитлеровскому руководству, чтобы хоть как-нибудь компенсировать крупные поражения под Москвой, Тихвином и Ростовом, замаскировать провал плана молниеносной войны против СССР.

«Немецко-фашистское командование предполагало нанести по Севастополю несколько ударов с различных направлений, чтобы лишить защитников города возможности сосредоточить свои усилия на одном каком-либо участке. Главный удар намечалось предпринять из района Дуванкой вдоль долины реки Бельбек по кратчайшему направлению через Мекензиевы Горы к Северной бухте. Затем предполагалось овладеть портом и самим городом. Вспомогательный удар планировалось нанести из района юго-восточнее Нижний Чоргунь вдоль долины реки Черная на Инкерман»⁴¹.

Командование СОРа, располагая точными разведданными нашей авиации и регулярными донесениями комендантов секторов о сосредоточении противника, установило, что он подтягивает крупные силы, артиллерию, танки и усиленно готовится к новому наступлению.

Вот почему еще 26 ноября на совещании в Военном совете при рассмотрении этого вопроса мнение было единым: противник может в ближайшее время перейти в наступление, и следует форсировать подготовку войск СОРа к его отражению. Главный удар следует ожидать с северо-восточного направления, снова на Мекензиевы Горы, хотя и восточное направление нельзя недооценивать, поскольку недавно противник наносил удары именно отсюда, а теперь в этот район подходила свежая 170-я пехотная дивизия.

Таким образом, переход войск Манштейна в наступление для командования СОРа не был неожиданностью, более того, направления ударов противника были определены довольно точно. Последующие события подтвердили эти выводы.

Несмотря на усиленную подготовку войск и их полную решимость отразить наступление противника, сил в распоряжении командования СОРа было недостаточно по сравнению с противником. Закавказский фронт, на который наркомом обороны 10 декабря 1941 г.⁴² было возложено снабжение войск СОРа всем необходимым, не полностью удовлетворял наши нужды. Особенно это касалось накопления сверх положенного трех боекомплектов боезапаса, учитывая его предстоящий большой расход.

15 декабря командующий 11-й немецкой армией генерал-полковник Манштейн отдал боевой приказ на «последнее большое наступление» на Севастополь. В приказе подчеркивалось, что время выжидания прошло и непоколебимая уверенность должна сопровождать немецкие войска в последнем бою этого года. Войскам армии ставилась задача к исходу четвертого дня, используя все возможности, прорваться в Севастополь и овладеть им⁴³.

К началу штурма противник располагал следующими силами⁴⁴: 22, 132, 50 и 72-я пехотные дивизии, которые участвовали в первом штурме; 24-я пехотная дивизия, переброшенная из группы армий «Юг», и 170-я пехотная дивизия, переброшенная с Керченского полуострова; 1-я и 4-я румынские горнострелковые бригады; в резерве в 10 км восточнее Дуванкоя располагалась 73-я пехотная дивизия, также переброшенная из-под Керчи (однако 20 декабря она была направлена под Ростов). Таким образом, противник располагал для штурма семью расчетными дивизиями, не считая одной, находившейся в резерве. В немецких пехотных дивизиях насчитывалось по 9500 — 10 000 человек.

Артиллерия противника состояла из шести дивизионных, трех корпусных и армейского артиллерийских полков. В резерве было два дивизиона штурмовых орудий и два дивизиона артиллерии большой мощности (калибра до 356 мм).

В некоторых военно-исторических трудах говорится об орудии калибра 600 мм, однако это не соответствует действительности. Две системы «Карл» такого калибра были подвезены к Севастополю только в марте 1942 г., как явствует из дневника начальника генерального штаба немецких сухопутных войск генерала Ф. Гальдера⁴⁵.

Всего у противника ко второму штурму было 645 полевых, 252 противотанковых орудия и 378 минометов, в том числе и шестиствольные, а всего 1275 орудий и минометов⁴⁶. Кроме того, он имел около 150 танков и до 300 самолетов⁴⁷. Таким образом, плотность артиллерии противника составляла 19,5 орудия на 1 км фронта, а с минометами — около 28 стволов (считая протяженность фронта по нашему передовому рубежу 46 км). Силы СОРа состояли из⁴⁸:

2, 172, 25 и 95-й стрелковых дивизий; их средняя укомплектованность составляла 40% (с включенными в их состав отдельными батальонами морской пехоты). Соединения и части морской пехоты (7-я и 8-я бригады, 2-й и 3-й полки, 1-й Севастопольский и 2-й Перекопский полки), а также местный стрелковый полк были укомплектованы на 80%;

388-й стрелковой дивизии (100% укомплектованности); 40-й кавалерийской дивизии (20% укомплектованности). Соотношение сил в людях составляло 1,7 в пользу противника.

Артиллерия Приморской армии насчитывала 191 орудие, артиллерия Береговой обороны — 111 орудий и артиллерия ПВО — 108 орудий, а всего 410 орудий. В СОРе имелось 120 минометов калибра 82—120 мм. Средняя плотность артиллерии⁴⁹ составляла лишь 6,5 орудия на 1 км фронта, с минометами — 9 стволов.

Таким образом, артиллерии и минометов у противника было в 2,5 раза больше. По танкам, которых у нас было 26 машин (легкие танки Т-26 и Т-27 с 45-мм орудиями), враг имел подавляющее превосходство (в 6 раз). Самолетов у противника насчитывалось втрое больше (у нас — 90 самолетов).

14 декабря 1941 г. состоялось совещание руководящего состава СОРа под председательством контр-адмирала Жукова⁵⁰. На этом совещании генерал Петров доложил о состоянии и расположении наших войск и резервов. Обменялись мнениями о возможных действиях врага в предстоявшем наступлении. Точных данных о сроках его начала не было, но чувствовалось, что скоро. Общее мнение было таково, что главный удар будет наноситься с северо-востока, но и восточное направление считалось опасным, поскольку там противник сосредоточил две (72-ю и 50-ю) немецкие дивизии и румынскую горнострелковую бригаду.

Опасность этого направления состояла в том, что в случае прорыва линии обороны в районе Федюхиных высот вдоль Ялтинского шоссе или в районе дер. Камары по Балаклавскому шоссе противник мог быстро ворваться в город и захватить его. Имея превосходство в авиации, тапках и артиллерии, враг мог довольно быстро преодолеть Сапунгорский рубеж.

Поэтому большинство присутствующих считало, что в I и II секторах надо иметь силы, способные не допустить здесь прорыва обороны. Однако на главное направление следовало обратить особое внимание. Нужно было быть готовым к сосредоточению огня всей артиллерии на любом из этих направлений.

О том, что противник нанесет главный удар из района Дуванкоя, свидетельствовало сосредоточение здесь трех немецких дивизий (22, 132 и 24-й) и 4-й горнострелковой румынской бригады. В том же районе располагалась в резерве еще одна немецкая дивизия. К тому же местность здесь более благоприятна для использования танков. На северном направлении, по нашим данным, появились артиллерийские батареи большой мощности. Кроме того, на северном и северо-восточном направлениях больше удобных дорог для снабжения и подвоза резервов. Прорвав же оборону на этом направлении, противник выходил на тыловой рубеж, в Инкерман и к Северной бухте.

Наступать с востока против I и II секторов было сложнее, особенно для танков. Во время первого штурма гитлеровцы дважды пробовали вводить в бой группы танков, по атаки были отбиты артиллерией до подхода к нашим оборонительным рубежам, так как район Золотой балки открытый и хорошо просматривается.

К 15 декабря все войска СОРа были готовы к отражению вражеского наступления. Резервы были размещены следующим образом⁵¹:

40-я кавалерийская дивизия в районе станции Мекензиевы Горы;
танковый батальон здесь же в подчинении 40-й кавалерийской дивизии;
местный стрелковый полк в лощине в 4 км северо-западнее хутора Мекензия;
149-й кавалерийский полк 40-й кавдивизии — дер. Бельбек;
388-я стрелковая дивизия:
778-й стрелковый полк — дер. Бартеневка — Буденовка;
773-й стрелковый полк — дер. Учкуевка;
953-й артиллерийский полк на огневых позициях в районе ст. Мекензиевы Горы;
782-й стрелковый полк и штаб дивизии — Инкерман (Новый городок);
один батальон 7-й бригады морской пехоты переброшен в район кордон Мекензи № 1.

Таким образом, все резервы армии были сосредоточены на северном и северо-восточном направлениях, т. е. в III и IV секторах, где предполагался главный удар врага.

Ф.Ф. Герасимов

Говоря о подготовке к отражению второго штурма, нельзя не сказать несколько слов о деятельности кораблей Охраны водного района, возглавлявшейся контр-адмиралом В.Г. Фадеевым⁵². Во время первого штурма и после него корабли ОВРа обеспечивали эвакуацию всего ценного имущества и оборудования из Севастополя, а также раненых и гражданского населения города. ОВР вела наблюдение за морем, очистку фарватеров от мин, борьбу с подводными лодками и катерами противника, обеспечивала вход и выход приходящих в базу боевых и транспортных кораблей. Корабли ОВРа конвоировали транспорты и выполняли многие другие боевые задачи. Вначале ОВР осуществляла также задымление Главной базы, но затем это было возложено на ПВО, так как ее посты первыми обнаруживали самолеты противника.

Важные задачи выполняли корабли флота и транспорты, обеспечивая Севастополь всем необходимым. За период с 1 по 16 декабря боевые корабли — крейсеры «Молотов», «Красный Крым», «Красный Кавказ», лидеры «Харьков», «Ташкент», эскадренные миноносцы «Сообразительный», «Способный», «Бодрый», «Бойкий» и другие, канонерская лодка «Красная Грузия», транспорты «Курск», «Дмитров», «Калинин», «Абхазия», «Белосток» и многие тральщики доставляли в Севастополь войска, вооружение, боевую технику, боеприпасы и другие виды боевого и материального обеспечения. Снабжение Севастополя по морю облегчалось тем, что в декабре самые длинные ночи, а это было особенно важно для транспортов, имевших сравнительно малый ход (около 10 узлов — 18 км/час). Благодаря долгим ночам они за темное время успевали преодолевать наиболее опасные районы пути, и авиация противника не обнаруживала их, так как ночью немецкие самолеты, как правило, не действовали. Приходящие в Севастополь боевые корабли всегда оказывали огневое содействие защитникам города.

Следует отметить героический труд жителей города и напряженную работу Городского комитета обороны, все стремления которого были направлены на помощь фронту. Только за 10 дней декабря на предприятиях и комбинатах Севастополя было произведено и направлено на фронт: минометов — 93, гранат — 8000, мин — 4439, мин противотанковых — 9650 и много другого боевого имущества и техники⁵³.

В.И. Семин поздравляет экипаж подводной лодки с успешным выполнением боевого задании

Большая работа проводилась командами МПВО. Они ликвидировали немало неразорвавшихся бомб, которые нельзя было взрывать на месте, а приходилось вывозить за город и там подрывать. Это было очень опасным делом, так как не всегда удавалось вывернуть взрыватели и обезвредить бомбы.

В период подготовки к отражению наступления врага большое внимание уделялось партийно-политической работе среди личного состава войск и населения города. В частях и соединениях СОРа она строилась следующим образом.

Общее руководство ею в войсках СОРа осуществлялось Военным советом флота через политуправление флота и Военный совет и политотдел Приморской армии, непосредственно руководивший партийно-политической работой в армии. Политорганы частей и соединений флота, располагавшихся в Севастополе (БО, ВВС, ПВО, ОВР, тыла и др.), работали под непосредственным руководством оперативной группы политуправления флота, которую возглавлял заместитель начальника политуправления бригадный комиссар И.В. Маслов (или начальник политуправления дивизионный комиссар П.Т. Бондаренко, когда он находился в Севастополе).

Политаппарат дивизий, секторов обороны и отдельных частей Приморской армии работал под руководством политотдела армии во главе с его начальником бригадным комиссаром Л.П. Бочаровым. Военными советами флота и армии было принято решение о том, что бригады и отдельные полки морской пехоты, оперативно подчиненные командованию армии, в партийно-политическом отношении также подчинялись политотделу армии. В четырех сухопутных секторах политотделы дивизий (2-й, 172-й и позднее заменившей ее 386-й, 25-й и 95-й стрелковых дивизий) являлись политотделами секторов и были руководящими органами для политотделов других дивизий и бригад, входивших в состав соответствующих секторов, в основном по вопросам политобеспечения боевых действий.

Производство боеприпасов в штольнях

Такая организация была одобрена членом ЦК ВКП(б) начальником Главного политического управления Наркомата ВМФ армейским комиссаром II ранга П.В. Роговым и существовала в течение всего времени обороны Севастополя. Своеобразие командования и управления силами флота и армии в обороне Севастополя, как об этом было сказано, заключалось в том, что Военного совета, штаба и политуправления СОРа создано не было, и поэтому Военный совет флота являлся по существу высшим командованием СОРа, а политуправление флота выделило оперативную группу для руководства партийно-политической работой сил СОРа (флота и армии).

В обороне Севастополя было несколько периодов, отличавшихся по характеру боевых действий. Исходя из задач каждого периода, велась соответствующая партийно-политическая работа среди личного состава войск СОРа. Используя опыт политической работы при обороне Одессы и в начале боев за Севастополь, политуправление Черноморского флота уже 5 ноября издало директивное письмо о задачах партийно-политической работы, ее содержании, формах л методах в особых условиях обороны Главной базы флота Севастополя от сухопутного противника. В нем указывалось на необходимость повышения боевой подготовки личного состава, его политико-морального состояния, усиления ведущей роли политического аппарата и партийно-комсомольских организаций, коммунистов и комсомольцев.

Л.А. Владимирский (слева) среди ветеранов обороны Севастополя (послевоенная фотография)

Задачами и целью партийно-политической работы было разъяснение характера Великой Отечественной войны, воспитание любви к Родине и ненависти к врагу, совершенствование боевого мастерства, маскировки, борьбы с танками, ведения огня, самоокапывания и т. д. Особое внимание обращалось на сплоченность, стойкость, мужество, проявление героизма и боевой дружбы между бойцами армии и флота, четкое взаимодействие сил флота и армии, поддержание высокого боевого духа и крепкой дисциплины. Политработа велась в зависимости от обстановки разных видов и форм: индивидуальная, групповая, читки, беседы, совещания и собрания и т. п.

Проводились собрания партактива, комсомольского актива, делегатские собрания с выступлениями руководителей всех степеней. Велась пропаганда боевых традиций, героизма личного состава. В городе был создан музей обороны, который ежедневно посещало около тысячи человек.

Широко использовалась печатная пропаганда, выпускались три газеты, многотиражки в соединениях.

Нередко одни части и подразделения обращались к другим с патриотическими призывами, брали на себя обязательства и геройски выполняли их.

Большое внимание обращалось на работу с партийным и комсомольским активом. Коммунисты и комсомольцы всегда шли в авангарде, проявляли стойкость и героизм, вели за собой бойцов.

Во время обороны фронт и тыл объединяла прочная связь между частями и соединениями, с одной стороны, и мастерскими, предприятиями, городскими районами, с другой, на основе шефской работы. Это укрепляло дружбу и единство бойцов с населением.

Постоянная связь командиров, комиссаров и начальников политотделов соединении с Севастопольским горкомом и Городским комитетом обороны и их руководителями Борисовым, Ефремовым, Сариной и другими помогала решать боевые задачи. Все имели единую цель — отстоять Севастополь.

Собрание партгруппы огневого взвода 10-й батареи

Массовое вступление в партию, особенно в период тяжелых боев, — характерная черта тех дней. М.И. Калинин говорил: «Все знают, что наша партия — руководитель, что только могучая, сильная партия может обеспечить народу победу. И когда красноармеец видит, что он будет участником тяжелого боя, он подает заявление о вступлении в партию, желая идти в бой коммунистом. Это великая сила нашей партии, Советского государства. Массы хорошо знают, что у них один путь с партией»⁵⁴.

Партийные организации в войсках всегда были верной опорой командиров и политработников, первыми помощниками и советниками во всех боевых делах. Особое внимание партийные организации уделяли своим младшим товарищам — комсомольцам. Совместные митинги, собрания, общее дело сцементировали их, что особенно наглядно проявлялось во время боя: коммунисты и комсомольцы первыми вставали в атаку, последними покидали позиции, когда приходилось отступать. Своим примером они увлекали и вели за собой бойцов.

Все формы и методы культурно просветительной работы были подчинены задаче воспитания стойких и мужественных воинов — защитников Севастополя, умеющих хорошо сражаться в трудных условиях, при значительном превосходстве противника удерживать занятые рубежи и, когда надо, умело контратаковать неприятеля и наносить ему значительные потери.

Базой для культурно-массовой работы служил Дом флота со своим краснофлотским театром и ансамблем песни и пляски. Были организованы пять отдельных бригад артистов, которые, выезжая в секторы и на передовые рубежи, дали более 500 концертов. Два раза на сравнительно длительный период в Севастополь приезжали бригады Москонцерта и дали свыше 60 концертов.

Большинство этих концертов проходило под открытым небом, иногда в нескольких сотнях метров от переднего края. В частях армии и флота была развернута художественная самодеятельность, участники которой в период затишья также выступали перед бойцами.

Радиоузел Дома флота обслуживал в районе города более 4000 радиоточек. По радио выступали артисты, поэты и писатели; А. Жаров, Л. Соболев, С. Алымов и др. Активно работали корреспонденты и кинооператоры, например В.В. Микоша, Д.Г. Рымарев и др.

Никакая сила не могла сломить стойкости и мужества севастопольцев, так как их источниками был советский народ, Страна Советов, созданная Великой Октябрьской социалистической революцией. Сила севастопольцев была в руководстве Коммунистической партии, сплотившей многонациональный советский народ в единую семью, во всенародной помощи и поддержке. Участники обороны Севастополя отвечали на эту заботу героическими делами. Как всегда, примером в выполнении своего долга служили коммунисты и комсомольцы.

В партийно-политической работе активное участие принимали не только политработники и командиры частей, но и командующие и члены Военного совета флота и армии, комиссары и командиры соединений.

Особое место в партийно-политической работе занимало разоблачение звериной сущности фашизма, воспитание ненависти к нему. Политработники и командиры рассказывали бойцам о пытках и издевательствах, которым подвергаются раненые и пленные, о массовом истреблении советских людей. А за примерами не нужно было далеко обращаться.

Боль и гнев вызвали у бойцов зверства фашистов в дер. Варнутка. Когда усилились налеты авиации противника на Севастополь, часть семой офицеров и старшин переселилась в район дер. Варнутка. При подходе врага несколько семей не успели уйти в город и были захвачены фашистами. Гитлеровцы расстреляли детей на глазах у матерей, закололи штыками двух беременных женщин, уничтожили остальных. Об этом нам сообщили партизаны.

Примером героических действий политработников может служить подвиг, совершенный комиссаром береговой батареи № 10 старшим политруком Р.П. Черноусовым⁵⁵.

Днем 15 декабря противник открыл шквальный огонь по батарее № 10, которой командовал прославленный капитан М.В. Матушенко. Загорелись заряды, гигантское пламя взлетело к небу, пожар угрожал гибелью всей батарее.

Я.Г. Мельников

Тогда старшина огневого взвода старший сержант коммунист Васильченко с двумя краснофлотцами бросился под огнем врага на тушение пожара. Но, несмотря на их героические усилия, справиться с огнем не удалось. Увидев это, комиссар батареи Черноусов бросился тушить пожар, не обращая внимания на разрывы вражеских снарядов. За комиссаром устремились бойцы, и снова началась борьба с огнем. В это время в орудийном дворике разорвался вражеский снаряд. Смертью героя погиб комиссар, было убито трое и ранено 12 бойцов батареи. Несмотря на это, пожар был потушен и батарея спасена от взрыва погребов.

Комиссар Роман Черноусов пользовался на батарее всеобщим уважением и любовью. Черноусов был совсем молодым человеком. С каким воодушевлением он говорил о мужестве бойцов своей батареи, как ненавидел он фашистов, сколько в нем было веры в нашу победу над фашистами, как любил он жизнь и свою работу! Вокруг него рос боевой актив, только за месяц обороны 17 лучших воинов были приняты в партию.

Вот что писал в своем дневнике комиссар: «Хочется от всего сердца сказать: за Родину, за партию я готов жизнь отдать... Все свои знания, опыт я передаю бойцам без остатка. Я люблю их, смелых, мужественных сынов Родины. Отличные ребята! Дерутся как львы!» Это была его последняя запись.

Темной ночью батарейцы похоронили своего комиссара и погибших товарищей. С обнаженными головами стояли они над их могилой. В момент захоронения погибших товарищей грянул залп по обнаруженной батарее врага. Этот залп был салютом в их честь.

Примечания

1. Архив МО СССР, ф. 288, оп. 9895, д. 20, л. 15.

2. Отд. ЦВМА, ф. 83, д. 9067, л. 23.

3. Там же, л. 43.

4. Там же, л. 47.

5. П.Г. Новикову еще 12 октября было присвоено звание генерал-майора, но извещение об этом получено значительно позже, и в ноябре он продолжал числиться в звании полковника.

6. Командир отряда легких сил.

7. Командир крейсера «Красный Крым».

8. Командир крейсера «Красный Кавказ».

9. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 796, л. 31.

10. Там же, д. 825, л. 122.

11. Там же, д. 796, л. 59.

12. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 820, л. 161.

13. Там же, д. 792, л. 48.

14. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 833, л. 131.

15. Там же, д. 798, л. 63.

16. Отд. ЦВМА, ф. 177, д. 169, лл. 89—91.

17. Отд. ЦВМА, ф. 83, д. 9067, лл. 44—45.

18. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 826, лл. 66—67; д. 797, лл. 14, 32.

19. В некоторых документах указано другое расположение 3-го полка морской пехоты.

20. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 797, л. 16.

21. Там же, лл. 16, 54; д. 796, л. 59.

22. Там же, л. 51.

23. Отд. ЦВМА. ф. 72, д. 796, л. 82.

24. Там же, лл. 79, 100.

25. Там же, д. 829, л. 5.

26. Там же, д. 797, л. 105.

27. Там же, д. 883, л. 10.

28. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 248, лл. 86—87.

29. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 833, л. 72.

30. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 798, л. 133.

31. Там же, д. 799, л. 36; д. 829, л. 30.

32. Там же, лл. 59, 80.

33. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 830, лл. 102—104.

34. Там же, л. 119.

35. Архив МО СССР, ф. 288, оп. 9900, д. 33, л. 124.

36. «Военно-исторический журнал», 1960, № 12, стр. 72—74.

37. Там же, стр. 75.

38. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1244, л. 64.

39. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 169—171; д. 19, л. 279.

40. Там же, л. 244.

41. «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945», т. 2, с. 304.

42. Архив МО СССР, ф. 209, оп. 1093, д. 24, л. 127.

43. «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945», т. 2, стр. 304—305.

44. Отд. ЦВМА, ф. 83, д. 9670, л. 72; ф. 10, д. 19, л. 279.

45. «Военный дневник Ф. Гальдера», т. 3, кн. 2. М., 1971, стр. 206.

46. Г.Н. Ванеев, С.Л. Ермаш и др. Указ. соч., стр. 136.

47. «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945», т. 2, стр. 306.

48. Отд. ЦВМА, ф. 72, лл. 826, 797.

49. Без учета зенитной артиллерии.

50. На совещании присутствовали И.Е. Метров, П.А. Моргунов, Н.А. Остряков, А.Ф. Хренов и В.Г. Фадеев.

51. Отд. ЦВМА, ф. 83, д. 9589, лл. 71, 76, 103, 108, 117—118.

52. Отд. ЦВМА, ф. 136, д. 17748, лл. 134—136.

53. ЦВМА, ф. 2092, оп. 017227, ед. хр. 135, л. 123.

54. М.И. Калинин. О коммунистическом воспитании и воинском долге. М., 1958, стр. 435.

55. «Севастополь. 250 дней героической обороны». М., 1942, стр. 59.