Назревает кризис. Потеря Северной стороны (12—20 июня)

В период с 12 по 17 июня на Северной стороне, на направлении главного удара противника, шли тяжелые бои, усилилась активность врага и на вспомогательном направлении восточнее Севастополя, которое с 13 июня стало приобретать важное значение.

12 июня на Северной стороне враг, подтянув свежие резервы, после сильных ударов авиации и артиллерии с утра перешел в наступление, захватил снова ст. Мекензиевы Горы и атаковал наши войска в направлении Трензиной, Графской и Сухарной балок. Весь день шли ожесточенные бои¹.

На высоте 60,0 юго-западнее ст. Мекензиевы Горы находилась наша 365-я зенитная батарея, проявившая исключительный героизм еще во время отражения второго штурма.

Теперь эта батарея с первых дней штурма и особенно с 10 июня вела огонь по противнику, атакующему ст. Мекензиевы Горы. За шесть дней боев батарея под командованием старшего лейтенанта И.С. Пьянзина нанесла большие потери врагу, сожгла несколько танков. 12 июня артиллеристы, действуя вместе с пехотой, вновь отразили все атаки противника.

Наступило 13 июня. С утра личный состав батареи продолжал геройски сражаться, несмотря на большой перевес врага в силах. Позиция батареи была окружена, все орудия вышли из строя. У оставшихся в живых имелось лишь несколько гранат и бутылок с горючей смесью, которые были быстро израсходованы. Когда враг ворвался на батарею, ее командир передал на командный пункт дивизиона: «Танки противника расстреливают нас в упор, пехота забрасывает гранатами. Прощайте, товарищи! За Родину, вперед к победе!»

С КП дивизиона видели, что на батарее идет жестокий рукопашный бой. Последняя радиограмма с батареи состояла всего из нескольких слов: «Отбиваться нечем. Личный состав весь выбыл из строя. Открывайте огонь по нашей позиции, по нашему КП». В 15 час. 18 мин. рация батареи прекратила свою работу. Артиллеристы открыли огонь по бывшей позиции 365-й батареи, которая была захвачена противником.

Героическая 365-я зенитная батарея в шестидневных упорных и жестоких боях свято выполнила свою клятву «Ни шагу назад». 24 июня 1942 г. ее командиру старшему лейтенанту Ивану Семеновичу Пьянзину посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Весь день 13 июня на Северной стороне шли тяжелые кровопролитные бои². Упорно дрались, отражая удары противника, части и подразделения 25-й стрелковой дивизии,79-й бригады и 345-й стрелковой дивизии. Их поддерживали огнем восемь тяжелых береговых батарей и артиллерия секторов. Несмотря на преимущество врага в силах, все его атаки были отбиты и наши части закрепились на рубеже: 1 км южнее высоты 90,0 — высота 66,1 — 1 км южнее кордона Мекензи № 1 — безымянная высота в 700 м южнее ст. Мекензиевы Горы — высота 42,7 — западные скаты высоты 49,0.

Утром 13 июня адмирал Октябрьский сообщил командиру 79-й бригады полковнику А.С. Потапову, что ему придан 2-й Перекопский полк (командир — подполковник Н.Н. Таран), приказал навести порядок, уточнить местонахождение подразделений и установить локтевую связь с соседями слева и справа; об исполнении донести³.

Вскоре полковник Потапов доложил, что бригада понесла значительные потери, но держит линию обороны, имея локтевую связь справа со 2-м Перекопским полком и 25-й стрелковой дивизией, связь с 1165-м стрелковым полком восстанавливается⁴.

На аналогичный вопрос комендант III сектора генерал Т.К. Коломиец ответил, что сплошная оборона до стыка с 345-й стрелковой дивизией восстановлена⁵.

И.С. Пьянзин

Рано утром 13 июня Ф.С. Октябрьский дал указания начальнику штаба Черноморского флота контр-адмиралу Елисееву «В Севастополе идут ожесточенные бои. Противник потопил «Абхазию», эсминец «Свободный», сегодня «Грузию» с грузом. Потребности большие, подавать нечем. Крейсер «М»⁶ удачно избежал удара. Бросьте на доставку все подводные лодки и добивайтесь у Буденного транспортной авиации.

Марш-пополнение подвозите лидерами и эсминцами с возвращением в ту же ночь, взяв тяжелораненых. Доставлять в Севастополь только главное: марш-пополнение, боезапас, концентраты, консервы и сухари. Срочно обеспечьте нужды»⁷.

К вечеру в связи с ухудшением положения командующий СОРом, идя на риск, изменил свое решение о посылке крупных боевых кораблей и в ночь на 14 июня дал следующую телеграмму:

«Елисееву,
копия Исакову.

Положение людьми и особенно боезапасом на грани катастрофы, 76 мм для ЗА осталось по 15 снарядов на орудие. Бои продолжаются жестокие. Надо еще раз пойти на риск направить мне крейсер «М», который доставит хотя бы 3000 человек маршевого пополнения, прошу вооружения и максимум комплектов боезапаса, что я просил в своих телеграммах.

Срочно шлите, жду. 13/VI 23 ч. 40 м.

Октябрьский»⁸.

Эти скупые слова документов ярко показывают ту тяжелую обстановку, которая сложилась под Севастополем.

14 июня упорные бои на Северной стороне продолжались. Обе стороны несли большие потери, но все же наши войска держали оборону и несколько отошли лишь в районе ст. Мекензиевы Горы и кордона Мекензи № 1⁹. Наша полевая и береговая артиллерия вела огонь по танкам и пехоте противника, помогая отражать его атаки.

Положение войск на Северной стороне все ухудшалось. Ощущался явный недостаток в людях и боеприпасах к полевым и особенно к зенитным орудиям. Это и потеря части зенитных орудий привели к тому, что зенитчики уже не могли всегда, когда нужно, вести огонь по вражеским самолетам.

15 июня напряженность боев в III и IV секторах не ослабевала. Враг подтянул еще два полка с танками и повел наступление в направлении высот 60,0, 42,7 и 36,1, рассчитывая захватить дер. Буденовку и окружить береговую батарею № 30. Героическими усилиями 95-й и 345-й стрелковых дивизий, а также 79-й бригады все атаки были отбиты и враг нигде не смог прорваться¹⁰.

В наших соединениях оставалось очень мало бойцов. 79-я бригада, например, состояла из одного сводного батальона, а в 95-й и 345-й стрелковых дивизиях было не более 20% штатной численности, в то время как противник вводил в бой резервные соединения и части¹¹. Наша артиллерия по-прежнему действовала эффективно, но испытывала острую нехватку боеприпасов и уже не могла стрелять с такой силой, как в первые дни штурма.

Народный комиссар ВМФ, обеспокоенный положением под Севастополем и недостаточной доставкой снабжения (например, 13 июня вышла лишь одна подводная лодка), 14 июня отдал приказ принять немедленные меры по снабжению частей СОРа боезапасом и продовольствием и использовать боевой флот до крейсеров включительно¹².

Заместитель командующего флотом и начальник штаба флота контр-адмирал И.Д. Елисеев, на котором вместе с членом Военного совета флота И.И. Азаровым лежала вся ответственность за обеспечение СОРа и фактическое руководство всем флотом и базами на Кавказском побережье, наметил план использования кораблей и доложил об этом в телеграмме:

«Кузнецову, Исакову, Октябрьскому.

На питание Севастополя поставлены крейсер «М», эсминцы «Бдительный» и «Безупречный», тральщики «Взрыв», «Защитник», «Якорь», и подводные лодки. Будут поставлены лидеры. Кроме того, организуется питание прибывающими 20 самолетами «Дуглас». Сегодня вышли в Севастополь пл¹³ С-32, Д-5, М-33 и М-111.

Выйдет 15/VI крейсер «М», эсминцы «Безупречный» и «Бдительный», тральщики «Якорь», «Взрыв», «Защитник» и подводные лодки Л-23, Щ-203. Запланирован крейсер «Коминтерн» и теплоходы «Белосток» и «Березина».

14/VI—42 г.

Елисеев, Азаров»¹⁴

Вице-адмирал Октябрьский имел прямую связь с комендантами секторов и командирами соединений и лично давал им указания. Так, когда сложилась тяжелая обстановка в IV секторе и снова возникла опасность для 30-й батареи, Ф.С. Октябрьский дал коменданту IV сектора Капитохину телеграмму¹⁵:

«Противник бросает последние резервы, слабые резервы. Наступление затухает. Но кое-где силы еще есть. Еще раз подтверждаю Вам лично высоту 42,7 удержать любой ценой. Она нам послужит потом переходу контратаку на высоту 49,0 — отм. 38,0. Надеюсь, славные бойцы 95-й выполнят задачу с честью».

В дни штурма почти ежедневно ночью генералы Петров, Моргунов, Чухнов, Ермаченков, контр-адмирал Фадеев докладывали Военному совету флота об обстановке, состоянии войск и намеченных мероприятиях. На заседаниях Военного совета подводились итоги боев за день-два и намечались конкретные мероприятия на будущее. Такая форма руководства и командования в обороне Севастополя целиком себя оправдала: задачи и вопросы взаимодействия сразу решались на месте.

16 июня ожесточенные бои продолжались весь день. Наши войска проявляли невиданный героизм, но обессиленные многодневными боями и испытывающие крайний недостаток боеприпасов местами были вынуждены отходить.

К вечеру в IV секторе создалось тяжелое положение. Враг угрожал окружить батарею № 30 и выйти к Братскому кладбищу и бухте, отсекая силы IV сектора. А усилить Северную сторону было нечем.

Прибывшая 13 июня в Севастополь 138-я стрелковая бригада¹⁶ в составе 3000 человек с несколькими артиллерийскими и минометными батареями находилась в готовности в районе близ Северной стороны в резерве армии, но она была последним резервом на всякий критический случай и рисковать ею было нельзя. В то же время чувствовалось, что и противник выдыхается и испытывает затруднения с резервами. Командование СОРа не теряло надежды, что силы врага иссякнут и удастся удержать Севастополь.

Исключительная стойкость и самоотверженность, проявленные защитниками города, вызывали восхищение и гордость всех советских людей и свободолюбивых народов мира.

Газета «Правда» в передовой статье от 15 июня 1942 г. писала:

«Весь советский народ, народы свободолюбивых стран сегодня с затаенным дыханием следят за ожесточенным сражением, которое ведет Севастопольский гарнизон, отражая бешеные атаки врага. Фашистские разбойники делают отчаянную попытку сломить боевой дух защитников города.

Военные моряки, морские летчики в тесном взаимодействии и содружестве, бок о бок с доблестной Красной Армией отражают бесчисленные атаки врага, его авиации, его танков и пехоты. Стойкость защитников Севастополя, их мужество, их доблесть бессмертны. На подобный героизм способны только люди, которым свобода, честь, независимость и процветание своей Родины, своего государства превыше всего, превыше жизни.

Плечом к плечу здесь держат оборону моряк, красноармеец и летчик. Взаимная выручка, помощь, поддержка, совместный удар по врагу делают их непобедимыми. Самоотверженная борьба севастопольцев — это пример героизма для всей Красной Армии, для всего советского народа».

Заместитель командующего Северо-Кавказским фронтом адмирал И.С. Исаков 16 июня запросил Ф.С. Октябрьского, как использовать выделенные Ставкой 20 транспортных самолетов «Дуглас»¹⁷. Октябрьский сообщил, что принимать их будут на Херсонесском аэродроме, но так как днем над Севастополем барражируют немецкие истребители Ме-109, то прилетать они должны только ночью. Одновременно Ф.С. Октябрьский просил С.М. Буденного, ввиду того что авиация противника непрерывно штурмует наши войска, а наша малочисленная авиация не в силах действовать против сухопутных войск противника, организовать удары авиации с Кавказа по вражеским боевым порядкам днем в I секторе, в районе совхоза «Благодать», дер. Камары и высот в Балаклавской долине (77,3, 33,1 и 56,0)¹⁸.

16 июня был получен приказ: не позднее 17 июня направить для СОРа в Новороссийск 5000 человек пополнения; станковых пулеметов — 50, ручных пулеметов — 100, ПТР — 500, 82-мм минометов — 200, 76-мм пушек — 10, 37-мм зенитных пушек — 12; 107-мм пушек — 7, 122-мм пушек — 4; 152-мм пушек — 4, 152-мм пушечных гаубиц — 8, 76-мм зениток — 2, ДШК—30¹⁹.

17 июня Октябрьский доносил Буденному и Кузнецову: «Имею много раненых... Вывозить нечем. Количество раненых увеличивается. Прошу 20 самолетов «Дуглас» — ночников»²⁰.

В связи с тяжелым положением, создавшимся на левом фланге IV сектора, вице-адмирал Октябрьский дал телеграмму коменданту сектора Капитохину:

«Противник добивается, чтобы вы ушли из Любимовки, очистили высоты 38,4, 42,7 и 36,1²¹. Противник удивлен, почему вы не очищаете север, так они пишут в своих документах. Противник боится лезть вперед, пока вы висите на его правом фланге. Еще больше устойчивости, держитесь крепко, держитесь при всех условиях, даже если противник просочится в ваш тыл. Драться до последнего. Противник бросил все резервы, больше у него нет их. Передайте командирам полков, батальонов. Я надеюсь на славных бойцов 95-й стрелковой дивизии. Контратакуйте, уничтожайте врага»²².

Но выполнить этот приказ оказалось сверх сил и возможностей героев-бойцов 95-й стрелковой дивизии.

17 июня противник наносил главный удар по войскам IV сектора. В 3 час. 30 мин враг начал артиллерийскую и авиационную подготовку по участкам, находящимся в верховьях балок: Графская, Трензина, Сухарная, а также в направлении бухты Голландия, совхоза им. С. Перовской, башенной батареи № 30 и дер. Любимовка. Затем до четырех вражеских полков 54-го армейского корпуса, включая полнокровный полк 46-й немецкой пехотной дивизии, прибывший из Керчи, перешли в наступление при поддержке танков²³.

Весь день шел жестокий кровопролитный бой, часто доходивший до штыковых ударов. Наши силы значительно уступали противнику, артиллерия стреляла редко, но тем не менее доблестные бойцы 95-й стрелковой дивизии весь день сдерживали натиск врага. Вместе с 95-й дивизией дрались оставленные генералом Жидиловым в подчинении командира IV сектора Капитохина два батальона морской пехоты, которые по численности составляли менее двух рот. В 20 час. противник снова начал яростную атаку в районе батареи № 30, потеснил остатки 95-й стрелковой дивизии, занял высоты 43,5 и 36,1 южнее и юго-восточнее батареи и вышел к берегу моря западнее выс. 36,1, окружив 30-ю батарею.

Береговая башенная батарея № 30 за время обороны Севастополя своим мощным и метким огнем нанесла противнику значительные потери и была вместе с батареей № 35 цементирующей силой обороны, использовавшейся для ведения огня по дальним целям: скоплениям войск противника, его резервам, тяжелой артиллерии, а также при отражении многочисленных вражеских атак.

30-я батарея первой из расположенных в районе Севастополя береговых батарей открыла огонь по противнику, нанеся ему удар у ст. Альма 1 ноября 1941 г. Береговая батарея № 35 в трагические дни конца обороны уничтожала танки и живую силу противника, сражаясь на оставшемся клочке Севастопольской земли — Херсонесском полуострове. Ее выстрелы были последними в героической обороне Севастополя.

17 июня 1942 г. батарея № 30 была окончательно блокирована противником, хотя телефонная связь с ней прервалась еще 15 июня, когда просочившаяся группа немецких автоматчиков в районе совхоза им. С. Перовской на винограднике перерезала воздушную и подземную линии связи. 16 июня перестала действовать и радиосвязь, так как были уничтожены все антенны, а попытки связаться с помощью подземной антенны, как было предусмотрено, не увенчались успехом.

В окруженной батарее осталось около 200 человек, среди которых несколько бойцов 95-й стрелковой дивизии и морских пехотинцев, а также раненые.

18 июня батарея расстреляла все оставшиеся снаряды. Противник, непрерывно атакуя, захватил на поверхности весь ее район. Оборонявшиеся на бруствере часть личного состава батареи и бойцы 90-го стрелкового полка были вынуждены отойти в массив батареи и командного пункта и там укрыться, защищая подходы к башням огнем автоматов и ручных пулеметов.

Блокированный гарнизон батареи во главе с командиром майором Г.А. Александером и военкомом старшим политруком Е.К. Соловьевым продолжал сражаться с противником, ведя огонь из амбразур. Ночью отважные артиллеристы совершали вылазки, во время которых уничтожали врага, но и сами несли потери.

Для доклада командованию о сложившейся обстановке командир батареи послал техника-интенданта I ранга И.Т. Подорожного. Ему с двумя краснофлотцами удалось прорваться, и он доложил командованию БО о положении на батарее. Наша контратака 18 июня, о которой речь пойдет ниже, не увенчалась успехом, посланная затем комендантом IV сектора полковником Капитохиным небольшая группа для прорыва блокады была уничтожена противником.

Для захвата батареи враг бросил около полка пехоты, два батальона саперов, танки, привлек артиллерию, но ничего не мог сделать с засевшим в глубине гарнизоном. Когда вражеские солдаты появлялись в районе башен, по ним открывали огонь из амбразур и уничтожали их.

Александер и Соловьев решили прорываться группами ночью. Первая группа во главе с Соловьевым вышла, но попала под сильный пулеметный огонь и большинство бойцов погибло, а остатки группы вернулись под массив бетона, унеся раненого Соловьева.

Гитлеровцы неоднократно предлагали Александеру по телефону сдаться, но Александер и Соловьев отвечали, что моряки и защитники Севастополя живыми в плен не сдадутся и будут драться до последнего.

Фашисты забили выхлопные трубы дизелей песком, и они остановились. Осажденные стали освещать помещения с помощью аккумуляторной батареи. Озлобленный противник пустил под массив ядовитые дымы. Подорвав входные бронированные двери, враги ворвались внутрь. В завязавшихся ожесточенных схватках было перебито много вражеских солдат и офицеров, но и артиллеристов погибло немало. Часть врачей была ранена, от удушливого дыма раненые задыхались, многие умирали. В главном коридоре лежали трупы убитых немцев и наших бойцов. Стояла жара, трупы разлагались.

В рубке командного пункта от брошенной в амбразуру гранаты погибли помощник командира батареи капитан В.И. Окунев, начальник связи А.С. Пузин, краснофлотцы Иванов и Пат.

Трудно описать, что творилось внутри батареи, что пережили и в каких условиях дрались герои-артиллеристы. Позднее гитлеровцы ворвались через командный пункт батареи вниз в туннель, идущий к башням на глубине 35—50 м, и стали пускать ядовитый дым, который распространялся до главных сооружений батареи.

Тогда Александер принял решение взорвать башни, все дизели и силовую станцию, уничтожить новейшие приборы стрельбы, что было выполнено 20—21 июня. На батарее не стало воды, продуктов питания. Последним решением командования батареи было — вырваться из расположения батареи, но уже не в город, а к партизанам в горы. Они понимали, что, видимо, захвачена Северная сторона.

24 июня Александер с группой бойцов, расширив канализационный водосток, вышли в долину, но гитлеровцы обнаружили их и открыли огонь. Александеру и нескольким бойцам удалось прорваться. Майор был в штатском, но через сутки его схватили, так как один предатель из местного населения опознал его и выдал фашистам. Александера направили в тюрьму в Симферополь. Там фашисты долго его уговаривали перейти на их сторону, но Александер решительно отверг все предложения врагов. Тогда его стали пытать, не раз избивали и в конце концов убили. Заключенные видели, как его окровавленный труп вынесли из камеры. Г.А. Александер геройски погиб за счастье своего народа, свою Родину.

Раненный в руку, ногу и челюсть, военком Е.К. Соловьев отказался пробиваться к партизанам, не желая стать обузой для товарищей, так как сам он идти не мог. В последний момент, когда уже шли бои внутри казематов и оставалось очень мало бойцов, видя безвыходность своего положения, он, чтобы не попасть в плен, застрелился.

Гитлеровцы подошли к лазарету внутри бетонного массива, где лежали тяжелораненые, и потребовали открыть железные двери. Бойцы отказались. Тогда фашисты просверлили отверстие и пустили дым. Как бы в ответ они услышали дружное пение «Интернационала».

Большинство находившихся в лазарете погибло мучительной смертью. Лишь немногие раненые и обессилевшие попали в плен и погибли в лагерях, но некоторые все же остались в живых и, вернувшись из плена, рассказали о последних героических днях 30-й батареи. Честь и слава гарнизону 30-й батареи!

17 июня в полосе III сектора части 345-й и 25-й стрелковых дивизий и остатки 79-й бригады продолжали вести бой с противником и удерживать занимаемые рубежи, прикрывая указанные выше балки. Однако потери в их рядах росли с каждым днем.

Манштейн, описывая в мемуарах бои на Северной стороне, на правом фланге 54-го армейского корпуса, где действовала 132-я пехотная дивизия, 17 июня блокировавшая башенную батарею № 30 и вышедшая к морю западнее нее, писал: «Но несмотря на эти с трудом завоеванные успехи, судьба наступления в эти дни, казалось, висела на волоске. Еще не было никаких признаков ослабления воли противника к сопротивлению, а силы наших войск заметно уменьшались. Командование 54 АК вынуждено временно отвести с фронта 132 дивизию, заменив ее пехотные полки, понесшие тяжелые потери, полками 46 дивизии с Керченского полуострова»²⁴.

Эта 132-я пехотная дивизия полного состава действовала против нашей 95-й стрелковой дивизии, укомплектованной к началу боев лишь на 50—60%. Благодаря стойкости и героизму всего личного состава эта дивизия разгромила полнокровную 132-ю немецкую дивизию, потерявшую почти весь свой боевой состав и ио сути утратившую боеспособность. Следует назвать мужественных командиров, начальников и комиссаров этой славной дивизии. Командир дивизии и он же комендант IV сектора — полковник А.Г. Капитохин, военком — старший батальонный комиссар А.П. Гордеев, начальник штаба — майор А.П. Кокурин, начальник артиллерии — полковник Д.И. Пискунов, командир 90-го стрелкового полка — майор С.К. Роткин, военком — батальонный комиссар И.Л. Кадашевич, командир 161-го стрелкового полка — майор И.П. Дацко, военком — батальонный комиссар П.А. Нуянзин, командир 241-го стрелкового полка — комбриг Б.М. Дворкин, командир 57-го артиллерийского полка — майор А.В. Филиппович и военком — батальонный комиссар В И. Кушнаренко.

Настоящими героями были все бойцы, младшие и средние командиры дивизии, самоотверженно сражавшиеся за свободу и независимость нашей Родины, защищая город-герой Севастополь.

Одновременно с событиями на Северной стороне в III и IV секторах с 12 по 17 июня развернулись напряженные бои также в районе I и II секторов обороны восточнее и юго-восточнее города. В 5 час. 30 мин. 12 июня противник возобновил наступление на участке I и частично II секторов. Ударами вражеской авиации и артиллерии был уничтожен наш гарнизон в районе хут. Калигай, после чего немецкие танки и пехота заняли его. Весь день шли кровопролитные бои. В 18 час. противник предпринял новую атаку с танками и, несмотря на героическое сопротивление частей 109-й и 386-й дивизий и 7-й бригады морской пехоты, после ожесточенного боя занял дер. Камары и хут. Прокутора.

13 и 14 июня шли ожесточенные бои. Сила ударов вражеской авиации и артиллерии значительно возросла. Бои на Северной стороне приняли затяжной характер и сопровождались большими потерями врага, поэтому он перенес свои главные усилия на участок восточнее Севастополя. После упорных двухдневных боев противнику, наступавшему силами более дивизии, удалось к исходу 14 июня захватить высоту 77,3 северо-западнее д. Камары.

Войска I и II секторов упорно сражались, смело и решительно переходя в контратаки и нанося врагу значительные потери, но силы были неравны и героические защитники города были вынуждены к исходу 14 июня отойти немного на запад. Они вели бой на рубеже совхоз «Благодать» — высоты 33,1 и 56,0. Части, защищавшие северный участок II сектора, продолжали удерживать прежние позиции.

15 июня с рассветом противник открыл сильный артиллерийско-мипометный огонь по всему фронту I и II секторов, особенно по Сапун-Горе и Ялтинскому шоссе, а затем вновь перешел в наступление.

В течение двух дней 15—16 июня враг силами более трех пехотных полков с танками несколько раз атаковал наши войска в направлении дер. Кадыковка, высот 33,1 и 56,0, расположенных по обе стороны Ялтинского шоссе южнее Федюхиных высот, и, несмотря на мужественное сопротивление 109-й и 386-й дивизий, к вечеру 16 июня захватил совхоз «Благодать» и высоты 33,1 и 56,0. Наши части были вынуждены к 22 час. отойти на новый рубеж, проходивший от высоты 57,7 по западным скатам высоты 99,4 и далее по высоте безымянной в 300 м западнее совхоза «Благодать» через виноградник на высоте 29,4, хутор в 700 м севернее высоты 29,4, западнее высоты 56,0, хут. Мариндакина до западных скатов высоты с Итальянским кладбищем.

В 16 час. 16 июня командование СОРа доложило С.М. Буденному, Н.Г. Кузнецову и в Генеральный штаб генералу Бодину, что противник силой до трех полков с танками при мощной поддержке авиации и артиллерии прорвал фронт на стыке I и II секторов и овладел высотами 33,1 и 56,0. На рубеже высота 53,5 — перекресток дорог северо-восточнее высоты 56,0 идет ожесточенный бой. Авиация противника непрерывно бомбит и штурмует боевые порядки I и II секторов, особенно высоты 74,0, 57,5 и 113,2, которые расположены около шоссе на Ялту в районе Сапун-Горы²⁵.

17 июня с утра враг возобновил ожесточенные атаки силами до дивизии при поддержке авиации, артиллерии и танков в направлениях от высоты 77,3 на дер. Кадыковка, от высоты 56,0 на гору Карагач и из района хут. Мариндакина на высоту 63,6. Наши войска, несмотря на большую усталость от непрерывных боев, мужественно отразили все атаки и нанесли врагу большой урон. Значительную помощь в отражении вражеских атак оказывали наши артиллерия и авиация.

И.П. Дацко

За последние шесть дней противник в среднем производил по 800—900 самолето-вылетов по боевым порядкам наших войск, береговым батареям, аэродромам и по городу, ежедневно сбрасывая по 4000—4500 бомб. Наша авиация совершала в среднем по 120—140 самолето-вылетов в день, нанося удары по наступающей пехоте и танкам противника, по его тылам и резервам. Авиация фронта и флота с Кавказа производила в среднем по 30 самолето-вылетов, главным образом по аэродромам противника²⁶.

Батарея № 30, подорванная ее командиром Г.А. Александером

За период с 12 по 17 июня враг, атакуя наши позиции по принципу «во что бы то ни стало», ежедневно терял в среднем около 4500 человек убитыми и ранеными.

12—17 июня боевые корабли, транспорты и подводные лодки продолжали доставлять людей и боевое снабжение в Севастополь. Корабли прорывались с боем. Вражеская авиация бомбила их на переходе по 4—6 раз. За указанный срок побывали в Главной базе: крейсер «Молотов» — два раза, по одному разу — эсминцы «Бдительный» и «Безупречный», 5 быстроходных тральщиков и 11 подводных лодок: Л-24, С-31, Л-5, М-32, М-33, М-111, Д-5, Л-23, Щ-203, М-31 и А-4. В Севастополе вражеская авиация потопила транспорт «Грузия», на котором было 520 т боезапаса (это число в указанные ниже цифры не входит). Был потоплен тральщик № 27 и один катер МО-4.

За это же время, т. е. с 12 по 17 июня, было доставлено: личного состава 138-й стрелковой бригады и маршевого пополнения — 6741 человек, 900 т боезапаса, 36 орудий, различное вооружение (ПТР, автоматы и т. д.) и до 200 т продовольствия²⁷. В среднем в сутки подавалось по 170 т боеприпасов. Войска СОРа потеряли больше, чем поступило пополнения.

Все корабли, уходившие из Севастополя на Кавказ, брали максимальное число раненых и эвакуируемых женщин с детьми и больных из гражданского населения.

17 июня ночью, как обычно, собрались у командующего вице-адмирала Октябрьского. Были кратко подведены итоги боев за прошедший день. Генерал Петров доложил о положении на Северной стороне, особенно в районе IV сектора, где противник понес значительные потери в боях с остатками полков нашей 95-й стрелковой дивизии. Было намечено утром 18 июня силами 138-й стрелковой бригады (командир — майор П.П. Зелинский) и 345-й стрелковой дивизии контратаковать в направлении северо-запад-нее балок Графской и Сухарной с одновременной отвлекающей атакой силами батальона 79-й бригады и батальона 2-го Перекопского полка морской пехоты. На участке I сектора противник несколько потеснил наши части в районе Кадыковки и Золотой балки (между Сапун-Горой и районом Чоргунь). И.Е. Петров предложил в связи с большими потерями сократить линию фронта.

Мною было доложено о положении 30-й батареи и внесено предложение попробовать прорвать линию блокады батареи, освободить ее гарнизон, а затем подорвать батарею. Для этого надо воспользоваться контратакой 138-й бригады и 345-й дивизии, выделить от 95-й дивизии группу и попытаться пробиться к 30-й батарее. На Северной стороне в резерве находится более батальона местного стрелкового полка, но он прикрывает выход к Северной бухте. В Северном укреплении имеется небольшой гарнизон 178-го саперного батальона Береговой обороны, который вместе с отходящими частями задержит противника на некоторое время. У Капитохина осталось очень мало бойцов, и если он продержится еще два-три дня, то это хорошо. Однако группу для прорыва к 30-й батарее создать нужно, в нее дать артиллеристов и часть из 95-й дивизии. Вся береговая артиллерия сможет 18-го поддержать контратаку наших войск на Северной стороне. Часть боезапаса выделена для этой цели, тем более что 16-го немного получили с Кавказа.

Н.М. Кулаков оценил общее политико-моральное состояние защитников Севастополя как крепкое, боевое. Остановившись на задачах войск, он указал, что командирам и политработникам предстоит довести их до бойцов и объяснить обстановку. Еще несколько дней и наступление гитлеровцев захлебнется. Он подчеркнул, что необходимо попытаться освободить гарнизон 30-й батареи.

Ф.С. Октябрьский утвердил намеченные мероприятия, обратив внимание на непременное удержание Северной стороны, но подчеркнул, что надо следить и за восточным направлением. Все силы авиации необходимо бросить для ударов по наступающему противнику. Он истекает кровью, считал командующий, его резервы исчерпываются, но у нас все сложнее обстоит дело с перевозкой морем. На днях обещают дать 20 «Дугласов». Подлодки хорошо работают, перевозят боезапас, продовольствие. Надо всемерно поддержать в войсках веру, что мы отстоим Севастополь. Высвободить гарнизон 30-й батареи поручается Капитохину. Необходимо оказать ему помощь.

Вскоре мы с генералом Петровым уехали к себе на командный пункт готовиться к утренним боям. За ночь штаб армии под руководством генерала Крылова подготовил необходимые мероприятия. Полковник Кабалюк и подполковник Файн сделали все, что потребуется от Береговой обороны для деблокирования 30-й батареи и освобождения гарнизона.

В ночь на 18 июня была произведена частичная перегруппировка для выравнивания фронта и усиления угрожаемых направлений. К 24 час. 17 июня войска занимали следующие позиции и рубежи²⁸:

I сектор: 109-я и 388-я стрелковые дивизии: Генуэзская башня — западные склоны высоты 99,4 — западнее совхоза «Благодать» — высота 33,1 (искл.) — 400 м западнее высоты 56,0 — хутор, находящийся в 100 м восточнее отм. 36,0.

II сектор: 386-я стрелковая дивизия, 7-я и 8-я бригады морской пехоты: южные и юго-восточные скаты Федюхиных высот — памятник сражения на Черной речке — высота 72,5 — высота 126,1 — высота 67,1 — высота 119,9.

III сектор: 25-я стрелковая дивизия и 79-я стрелковая бригада: высота 119,9 — юго-западные скаты высоты 115,7 — южный отрог Камышловского оврага (искл.) — безымянная высота в 1 км южнее высоты 90,0 — высота 66,1.

IV сектор: 345-я и 95-я стрелковые дивизии: высота 66,1 (искл.) — отроги Графской балки — 1 км южнее поста Мекензиевы Горы — отм. 60,0 — 1 км юго-западнее высоты 43,5 — 500 м северо-восточнее Буденовки — западные скаты высоты 36,1 и далее на запад до моря.

18 июня командованием СОРа была передана следующая директива:

«Генералам Петрову, Моргунову, Чухнову, Вершинину, начальнику инженерной службы Парамонову.

Приказываю в целях усиления обороны немедленно отработать и по ночам приступить к осуществлению:

1. Созданию опорных пунктов на Северной стороне, эшелонированию по глубине, начиная от линии севернее Братского кладбища выходом к вершинам балок Голландия, Сухарная и т. д., соединившись занимаемой линией с 345-й стр. дивизией и 79-й бригадой, дальше от этой линии на юг.

Следующие опорные пункты линии обороны вплоть до Северной бухты. Каждый дот — крепость. Равелин — опорный пункт. Приказать по-настоящему заняться этим Капитохину.

Использовать все силы Северной стороны, драться до уничтожения последнего немецкого солдата. С Северной стороны на Южную никого переправлять не будем. Если противник потеснит наши части, драться еще всем батареям до последнего бойца на Северной стороне, Южная будет помогать.

2. Такую же работу, еще более серьезную в части рубежей, срочно делать всем саперным частям от Сапун-Горы на запад и северо-запад.

Созданию опорных линий рубежей, окопов, батальонных участков, огневых позиций больше внимания этим вопросам»²⁹.

На организацию опорных пунктов было обращено внимание штабов армии и Береговой обороны. Проведенная ими работа дала свои результаты. К сожалению, не было свежих сил для занятия создаваемых рубежей и опорных пунктов. Их геройски обороняли остатки частей и соединений, уже измотанных многодневными кровопролитными боями.

9-я бригада морской пехоты, стоявшая в противодесантной обороне, в боях еще не участвовала и считалась общим резервом командования СОРа. Только 17 июня из ее состава был взят один батальон, расположившийся во втором эшелоне в районе горы Карагач с целью не допустить внезапного прорыва врага вдоль Балаклавского шоссе. Артиллерийский дивизион бригады еще раньше был использован для огневой поддержки войск I сектора.

В ночь на 18 июня противник спешно производил перегруппировку сил и подтягивал резервы. Против восточного участка обороны Севастополя в I, II и частично III секторах действовали уже три немецкие (72-я, 170-я пехотные и 28-я легкопехотная) и две румынские (18-я пехотная и 1-я горнострелковая) дивизии. Румынские части, отвлекая на себя силы, сковывали наши войска во II и частью III секторах. На Северной стороне против нашей 95-й стрелковой дивизии действовала 22-я немецкая пехотная дивизия, остатки 132-й пехотной и по одному полку из 46-й и 73-й немецких пехотных дивизий, а в III секторе — 50-я пехотная дивизия и два полка 24-й пехотной дивизии³⁰.

Утром 18 июня противник после сильной авиационной и артиллерийской подготовки снова перешел в наступление на Северной стороне в районе IV сектора против частей 95-й стрелковой дивизии и на юго-востоке в районе I сектора против частей 109-й и 388-й стрелковых дивизий в направлении на дер. Кадыковка и гору Карагач. Противник на каждом направлении наступал силою более пехотной дивизии с танками. На всем фронте разгорелись кровопролитные бои, продолжавшиеся непрерывно двое суток 18 и 19 июня.

Утром 18 июня наши контратаки 345-й дивизии и 138-й стрелковой бригады на Северной стороне в направлении ст. Мекензиевы Горы были встречены ураганным огнем артиллерии и ударами авиации противника и, несмотря на активную поддержку нашего 125-го танкового батальона и артиллерии СОРа, были отбиты врагом. Предпринятая попытка прорваться на соединение с 95-й стрелковой дивизией и выйти в район батареи № 30 также не увенчалась успехом из-за очень интенсивного противодействия вражеской авиации и артиллерии; к тому же противник ввел в бой резервы и возобновил наступление.

На восточном направлении враг в течение 18 и 19 июня несколько раз переходил в атаку, бросая в бой резервы, но, несмотря на мощную поддержку его авиации и артиллерии, так и не смог продвинуться вперед. Все его атаки были отбиты со значительными потерями — около двух полков и 9 танков. Хорошо действовала по вражеской пехоте и танкам артиллерия СОРа.

Авиация противника не прекращала свои массированные налеты, совершая ежедневно по 600—1000 самолето-вылетов и сбрасывая от 3000 до 5000 бомб по всему СОРу, включая город.

Авиация СОРа сделала все, что было в ее силах, — по 50—60 самолето-вылетов в сутки, действуя главным образом ночью по боевым порядкам противника. Зенитная артиллерия, постоянно экономя снаряды, ежедневно сбивала несколько вражеских самолетов. Авиация с Кавказа совершала лишь 25—30 самолетовылетов в день³¹.

Хуже стало со снабжением Севастополя. Авиация и катера противника блокировали город и наносили удары по нашим кораблям. Так, не смог прорваться в Севастополь лидер «Харьков», вражеские самолеты повредили его, и он возвратился в Поти; был потоплен при переходе из Севастополя теплоход «Белосток», доставивший в Главную базу боезапас и продовольствие и взявший 350 раненых. За два дня было доставлено только около 500 т боезапаса, 360 человек маршевого пополнения и 248 т продовольствия. Подвоз осуществлялся подводными лодками, реже эсминцами, ожидались обещанные транспортные самолеты «Дуглас». В частях ощущался большой недостаток в людях. Кольцо вокруг Севастополя сужалось. Надежда была на то, что враг выдохнется и прекратит атаки.

А.С. Умеркин (послевоенная фотография)

Колоссальный расход авиационных бомб заставлял противника прибегать к имитирующим средствам для воздействия на наши войска: фашистские летчики пикировали с сиренами, издающими душераздирающие звуки, сбрасывали рельсы, бочки, металлолом, плуги и т. п.

Активно действовали в этот период наши разведывательно-диверсионные группы, которые забрасывались в тыл противника. С ними посылались по 2—3 человека из артиллерийских корректировочных постов Береговой обороны. Благодаря этому нашей дальнобойной тяжелой артиллерии удавалось наносить весьма эффективные удары по скоплениям войск противника.

В ночь на 18 июня было намечено высадить группу наших разведчиков для действий в районе мыса Форос и мыса Кикинеиз³². Для этого были посланы сторожевой катер и две шлюпки, на которых следовала разведгруппа под командованием старшего лейтенанта Федорова. Высадилась первая группа разведчиков, но вторая при высадке была обнаружена врагом. Федоров был вынужден отойти на шлюпках в море, но свой катер в тумане не нашел. Тогда старший лейтенант принял решение идти в Севастополь. На шлюпках было 18 человек, вооруженных 2 пулеметами, автоматами и карабинами. Вдруг послышался шум катеров, а затем окрик немецкого офицера: «Хальт!» Два итальянских катера во главе с немецким офицером подошли на близкое расстояние и предложили нашим морякам сдаться. В ответ затрещали пулеметы и автоматы с наших шлюпок. Разгорелся бой, длившийся около 20 мин. Был ранен в грудь младший лейтенант Сергей Мельников и еще трое бойцов. Один пулемет временно вышел из строя, но моряки дружно вели огонь из другого пулемета, карабинов и автоматов. Один вражеский катер был поврежден. Потеряв часть людей, противник не выдержал и, взяв подбитый катер на буксир, стал отходить к своей базе в Форосе.

В книге В. Боргезе об этом эпизоде говорится следующее: ночью «были замечены две русские военно-морские шлюпки к югу от мыса Кикинеиз, с которыми экипажи двух катеров... завязали бой, обстреляв их из ручных пулеметов. Русские на шлюпках были вооружены пулеметами и автоматами. Бой на дистанции 200 м длился около 20 мин. Наши катера получили небольшие повреждения, а сержант Паскало потерял при этом левую руку. В 5 час. 45 мин. катера вернулись в базу»³³. Видимо, Боргезе занижает потери, так как в противном случае катера вряд ли ушли бы. Во всяком случае, противник позорно не справился с двумя слабовооруженными шлюпками.

Герои-моряки продолжали свой путь к Севастополю. На рассвете появились два фашистских торпедных катера и ринулись на шлюпки, открыв огонь из мелкокалиберных автоматических пушек. Подпустив катера поближе — до 20Ö м, советские моряки открыли ответный огонь. Один катер развернулся и застопорил ход. Воспользовавшись этим, наши моряки меткими пулеметными очередями вывели из строя орудийную прислугу на катерах. Поврежденные катера с трудом вышли из боя и убрались восвояси. Бой длился 30 мин. Опять победили наши бойцы, которые потеряли одного человека убитым, несколько человек было ранено; герои продолжали свой путь к базе.

Неподалеку появилась рубка итальянской подводной лодки. Из люка выскочили два матроса и бросились к зенитному автомату. Но наши моряки быстро открыли огонь. Один матрос упал около люка и его быстро втянули в рубку, люк захлопнулся и лодка, погрузившись, пошла параллельным курсом под перископом. Моряки долго наблюдали за ней, а затем старший лейтенант приказал обстрелять перископ из пулемета. После первой очереди лодка ушла под воду. Уже на подходе к базе с берега неожиданно открыла огонь немецкая батарея, но в это время появились наши катера. Они поставили дымовую завесу, взяли шлюпки на буксир и благополучно доставили их в базу. Смелость, уверенность в своих силах и правильные действия командира и всего личного состава привели к победе над гораздо более сильным противником.

В ночь на 19 июня командование СОРа послало телеграмму³⁴:

«Сталину, Кузнецову, Буденному, Исакову.

Героический Севастопольский гарнизон продолжает истреблять врага, рвущегося в город. Семнадцать суток отбиваются яростные бомбо-артиллерийские, а затем с 7—06—42 пехотно-танковые атаки. За это время мы также понесли большие потери... Враг понес потери самое малое в три-четыре раза больше нашего. Несмотря на эти огромные потери, враг, имея абсолютный перевес и господство в воздухе и танках, продолжает огромное давление. Враг уничтожает наши подразделения в окопах бомбоударами, а затем, прорываясь танками, захватывает территорию. Таким образом врагу удалось на южном участке узкой полосой по Ялтинскому шоссе дойти до высоты 53,5 — памятника Балаклавскому сражению, где он трое суток истребляется, но не может пройти дальше, но зато на северном участке противник сегодня подошел вплотную к северным укреплениям, занял Бартеневку, Братское кладбище, тем самым поставил под удар вплоть до минометного огня весь город и лишил нас возможности пользоваться Северной и Южной бухтами.

Из всей обстановки видно, что на кромке северной части Северной бухты остатки прижатых наших войск долго не продержатся...

Наш следующий рубеж борьбы — южное побережье Северной бухты, гора Суздальская — Сапун-Гора — высота Карагач, где есть еще наши войска. Продолжаем создавать глубину обороны. До постепенного перехода на эту линию обороны продолжаем удерживать всю занимаемую на сегодня линию обороны. Переход на указанную линию обороны будем вынуждены сделать, если немедленно не получим помощи.

Что нам немедленно нужно:

1. 10 000 маршевого пополнения, из них половина вооруженных.

2. Вывезти раненых, которых... некуда класть, не хватает медсостава, медимущества.

3. Усилить зенитной артиллерией.

4. Дать хотя бы 25 самолетов Як-1 и 10 штук Ил-2.

5. Немедленно поставить на линию Кавказ — Севастополь 20 обещанных самолетов «Дуглас» с ночными экипажами, так как подавать маршевое пополнение, все снабжение и вывозить раненых можно теперь только самолетами-ночниками и подводными лодками.

Докладывая вышеизложенное, прошу неотложной помощи».

Народный комиссар ВМФ Н.Г. Кузнецов дал указание Военному совету флота немедленно закончить пристань у береговой батареи № 35, подыскать место для пристани у Херсонесского маяка и начать ее строить, для чего использовать баржи, затопив их³⁵. Ф.С. Октябрьский ответил на это распоряжение:

«Все, что можно, было предусмотрено, строительство причала в районе ББ-35 заканчивается. Трудность другая. Абсолютно господствует авиация противника, появились итальянские ил пл, немецкие тк тк и, как правило, накат с моря. Самое реальное и более надежное — питать нашими пл пл и транспортной авиацией. В противном случае противник потопит остатки всех наших боевых кораблей»³⁶.

19 июня вице-адмирал Октябрьский доносил об обстановке в СОРе на 8 час. утра³⁷:

«Буденному, Исакову, Кузнецову, Бодину.

1. I и II сектор 04—00 — 08—00 группа противника прорвалась в районе высоты 29,4. В результате рукопашного боя прорвавшаяся группа ликвидируется. В районе высоты 50,0 — хутора Калигай — высоты 77,3 скопление пехоты и танков противника.

2. На участке III и IV секторов авиация интенсивно бомбит боевые порядки войск. Группа танков с пехотой атакует казармы МСП. Ведется бой.

3. На участке 138-й стр. бригады и 345-й дивизии сильное огневое противодействие противника. Части 138-й стр. бригады и 345-й сд медленно продвигаются вперед.

4. Город, аэродромы непрерывно обстреливаются артиллерией и бомбардируются авиацией».

К вечеру 19 июня положение в IV секторе резко ухудшилось. В результате ожесточенных двухдневных боев противник, потеряв около двух полков пехоты и 15 танков, прорвал на узком участке пашу оборону. Подразделения противника вышли на побережье Северной бухты в районе балки Голландия и начали обстрел южного берега бухты из двух орудий, а немецкие танки прорвались в район Инженерной пристани, где с ними вступили в бой подразделения местного стрелкового полка, с трудом сдерживая натиск врага. Фронт сектора оказался нарушенным. Значительно ослабленная 95-я стрелковая дивизия оказалась отрезанной от других войск IV и III секторов и продолжала вести бой на рубеже: верховье балки Голландия — Братское кладбище — дер. Буденовка — дер. Учкуевка. 138-я стрелковая бригада и 345-я стрелковая дивизия, имея локтевую связь с частями III сектора, отражали вражеские атаки на рубеже балок Трензина, Графская и Сухарная и создавали опорные пункты для прикрытия устья Сухарной балки и бухты Голландия.

В 95-й стрелковой дивизии осталось очень мало личного состава, совсем нет боезапаса. По указаниям командования армии и Береговой обороны всюду создавались узлы сопротивления, принимались меры для переброски в IV сектор боеприпасов для армейской и береговой артиллерии.

Мнение генерала Петрова и мое было единым: вопрос о Северной стороне фактически уже решен, удержать ее было невозможно. Единственная возможная задача — создать опорные пункты, чтобы сковать и уничтожить как можно больше врагов. В I и II секторах положение было несколько лучше — враг понес большие потери и продвинуться не смог. 19 июня была введена в бой часть 9-й бригады морской пехоты — последнего резерва. Однако, поскольку опасность морского и воздушного десанта не была снята, большую часть бригады приходилось держать в противодесантной обороне.

Защитникам Севастополя было крайне необходимо маршевое пополнение, а его за два дня они получили очень мало. Особенно требовался боезапас. Несмотря на то что полевых орудий на значительно сократившемся фронте было достаточно, артиллерия действовала не в полную мощь из-за отсутствия снарядов. Не хватало зенитных орудий, потери которых не восполнялись. От снабжения Севастополя зависел вопрос успешной его обороны. Поэтому командование СОРа, Ф.С. Октябрьский и Н.М. Кулаков принимали все меры для организации доставки личного состава и боеприпасов, продовольствия и топлива.

19 июня поздно вечером Военный совет флота обсудил итоги боев за день. Говорилось о прорыве врага в районе бухты Голландия, о имеющихся трудностях в укомплектовании частей личным составом, нехватке боезапаса и др. Было доложено об организации опорных пунктов. Генерал Петров и комендант БО, указав на серьезность положения, настаивали на немедленном обращении за помощью, так как в противном случае удержать Севастополь будет невозможно.

Поздно ночью 19 июня командование СОРа дало телеграмму³⁸:

«Буденному, Исакову.

Товарищ маршал, прошу завтра же поставить на ночную работу Крымская — Севастополь имеющиеся у Вас самолеты ТБ-3 и «Дуглас» с посадкой Херсонесский аэродром. Необходимо доставить мне маршевое пополнение и приступить к вывозке раненых, все переполнено, иного выхода сейчас нет. Жду Ваших решений.

Октябрьский, Кулаков».

Боезапас было решено подвозить на подводных лодках и на отдельных боевых кораблях. Однако 20 июня вследствие того, что противник вышел на северный берег Северной бухты, заход кораблей в севастопольские бухты стал не возможен. Крейсер «Коминтерн», вышедший из Новороссийска с маршевым пополнением и боезапасом, был возвращен обратно, так как не смог войти в Северную бухту. Командование СОРа направило следующую телеграмму Елисееву и Исакову:

«Надводным кораблям заходить в Северную бухту нельзя. Заканчиваем организацию приема кораблей в бухты Камышовая, Казачья и открытое побережье района ББ-35. Принимать можем с обязательным уходом ту же ночь обратно: лидеры, ЭМ и БТЩ. Подлодки любое время. Крейсеры сейчас принять невозможно. Донесу возможность приема крейсеров районе ББ-35 через два-три дня. Сегодня самолетом высылаю вам кальку с легендой мест подхода лидеров и ЭМ. Заходить кораблям в бухты придется задним ходом, разворачиваясь перед бухтой. В районе ББ-35 подход носом к берегу, маленькая пристань.

Октябрьский, Кулаков»³⁹.

Несмотря на все трудности, политико-моральное состояние всего личного состава СОРа было высоким, боевым. Войска геройски сражались с уверенностью, что враг выдохнется и мы отстоим Севастополь.

В ночь на 20 июня командующий СОРом дал указание генералам Петрову, Моргунову и Крылову тщательно следить за южным участком — районом Ялтинского шоссе и Золотая балка, так как в настоящее время там была главная опасность⁴⁰. Во исполнение этого распоряжения 9-й бригаде морской пехоты была поставлена задача подготовить еще два батальона и под руководством командира бригады произвести разведку с целью отражения удара противника из района Золотой балки.

В сухопутных войсках, особенно в I и II секторах, по указанию командования Приморской армии проводились мероприятия по усилению этого направления, которое становилось очень опасным в случае удара врага вдоль Балаклавского шоссе на истоки Стрелецкой бухты, так как противник мог отрезать Севастополь и всю нашу группировку в этом районе. Артиллерии БО была поставлена задача поддержать огнем это направление. В городе на всех предприятиях усиливалась охрана, сформированная из рабочих. Приходилось выискивать оружие, чтобы вооружить эти формирования, предназначавшиеся для борьбы с прорвавшимися группами противника.

В ночь на 20 июня нарком ВМФ сообщил командованию СОРа, что Ставка приняла решение:

«1. Дать 25 самолетов Як-1 и 10 самолетов Ил-2.

2. 20 самолетов «Дуглас» в Краснодар для питания Севастополя.

3. Еще 5000 маршевого пополнения за счет фронта⁴¹.

20 июня после сильной артиллерийской и авиационной подготовки противник в 5 час. утра перешел в наступление в I, частично во II, а также в IV секторах⁴². Всюду ожесточенные бои с превосходящими силами врага продолжались до позднего вечера. В результате нашим войскам в I и II секторах пришлось несколько отойти и к ночи на 21 июня занять рубеж: Генуэзская башня — западные склоны высоты 99,4 (выс. 212,1м) — высота 29,4 — высота 74,0 — хутор у отм. 36,4 — южные скаты Федюхиных высот — высота 57,7 — восточные склоны и вершина горы Килик-Баир — 400 м юго-западнее высоты 119,9. Далее на север оборонялись на прежних рубежах войска III сектора, к которым примыкали 345-я дивизия и 138-я бригада, удерживая фронт в верховьях балок Трензина, Графская и Сухарная до бухты Голландия (искл.).

Тяжелые бои развернулись на Северной стороне. Весь район боев от берега моря до бухты Голландия был окутан сплошным гигантским облаком пыли, смешанным с дымом и пламенем от непрерывных разрывов бомб и снарядов. Сообщения, поступавшие от коменданта сектора Капитохина, командира местного стрелкового полка Баранова, а также с Константиновского и Михайловского равелинов, давали ясную картину происходивших там событий: войска вели тяжелые бои с наступающими превосходящими силами врага.

В полках 95-й стрелковой дивизии оставалось лишь по 100—150 человек; кроме них в боях участвовали все части и подразделения, находившиеся на Северной стороне: береговые батареи, артиллерийско-пулеметные доты и дзоты, зенитные подразделения, инженерно-саперные и другие спецчасти. Местный стрелковый полк, имея в своем составе около 500 человек, геройски отражал атаки противника с двух направлений — от бухты Голландия и от Братского кладбища.

Командующий СОРом принял решение: отвести все тылы 95-й стрелковой дивизии и частей Береговой обороны, находящиеся на Северной стороне, на южный берег, а в ночь на 21 июня отойти в Севастополь командованию и штабу 95-й дивизии. Оставшимся боевым частям, в которые был включен годный личный состав из всех тыловых и специальных частей армии и флота, Береговой обороны, ПВО и ОВРа, приказывалось вести бои в созданных опорных пунктах, уничтожая живую силу противника.

Были созданы три основных опорных пункта⁴³: Константиновский равелин, куда входил личный состав ОХРа, 95-й стрелковой дивизии и береговых батарей № 2 и 12; Михайловский равелин — личный состав 110-го зенитного полка, береговой батареи № 702 и авиачастей; в районе Инженерной пристани и его равелина — личный состав местного стрелкового полка во главе с командиром подполковником Н.А. Барановым и остатки некоторых других частей.

Н.Ф. Постой

Кроме того, был создан опорный пункт в Северном укреплении, занятый 178-м инженерным батальоном БО, остатками частей ПВО и частью бойцов 95-й дивизии; туда был также выслан один взвод (около 50 человек) от местного стрелкового полка. Баранову было приказано поддерживать с этим опорным пунктом связь по подземному кабелю, идущему от Инженерной пристани в Северное укрепление, а с Барановым командование поддерживало связь до последнего дня с помощью подводного кабеля, проложенного через бухту.

Были также созданы отдельные опорные пункты в доме телефонной станции «Голландия», в районе лагеря училища Береговой обороны и батареи № 702, на Братском кладбище и в других местах. Нужно сказать, что все эти пункты в течение двух-трех дней вели ожесточенные бои и уничтожили много врагов.

К исходу 20 июня противник занял Северную сторону, за исключением указанных опорных пунктов, о героическом сопротивлении которых будет сказано ниже.

Примечания

1. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 325—329.

2. Г.И. Ванеев, С.Л. Ермаш и др. Героическая оборона Севастополя 1941—1942 гг. М., 1969, стр. 278; Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 325—329; д. 20, лл. 281—285.

3. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1234, л. 58.

4. Там же, д. 1211, л. 18.

5. Там же, л. 19.

6. Крейсер «Молотов».

7. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1234, л. 61.

8. Там же, л. 63.

9. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 325—332; д. 20, лл. 281—288.

10. Там же, ф. 10, д. 1950, лл. 332—334; д. 20, лл. 288—290.

11. Введены в бой резервные полки из состава 24-й и 73-й пехотных дивизий, а также 4-я румынская горнострелковая дивизия.

12. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1211, л. 26.

13. Подводные лодки.

14. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1211, л. 23.

15. Там же, д. 1234, л. 65.

16. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1210, лл. 68—69; д. 1234, л. 66.

17. Там же, д. 1210, лл. 62 и 68.

18. Здесь и далее высоты даны по старой карте, где высота их указана в саженях. Эти высоты не всегда соответствуют тем, которые даются на картах с метрическим масштабом. Иногда высоты в саженях даны и ранее (напр. 90,0, 60,0, 42,7, 49,0, 38,0 и др.).

19. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1211, л. 38.

20. Там же, д. 1235, л. 11.

21. Эти высоты находились вокруг 30-й батареи.

22. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 13.

23. Там же, ф. 10, д. 1950, лл. 337—344; д. 20, лл. 292—295.

24. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 247.

25. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1233, лл. 7—8.

26. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл. 279—293.

27. Там же, лл. 293—295.

28. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, л. 298.

29. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 16.

30. Там же, л. 19.

31. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл. 295—300.

32. И.И. Азаров. Непобежденные. М., 1973, стр. 62—65.

33. В. Боргезе. Указ. соч., стр. 198.

34. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 21.

35. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1211, л. 73.

36. Там же, д. 1235, л. 26.

37. Там же, л. 23.

38. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 27.

39. Там же, л. 29.

40. Там же, л. 30.

41. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1211, л. 79.

42. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 352—358; д. 20, лл. 300—303.

43. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 356—357; д. 20, л. 301.