Борьба в опорных пунктах Северной стороны и на промежуточных рубежах (21—23 июня)

Весь день 20 июня ожесточенные бои шли в I и на правом фланге II сектора. Авиация противника за день сделала более 600 самолето-вылетов и сбросила около 3500 бомб. Путем неимоверных героических усилий воинам 109-й, 388-й, 386-й стрелковых дивизий, 7-й, 8-й и 9-й бригад морской пехоты, несмотря на их малочисленность и крайнюю усталость, удалось в основном удержать свои позиции и не допустить прорыва противника в тыл нашей обороны. Враг понес большие потери.

К вечеру 20 июня генерал Петров принял решение с целью сокращения линии фронта и создания резервов отвести войска II сектора на заранее подготовленные позиции: высота 74,0 — хутор возле отм. 36,4 — южные скаты Федюхиных высот — высота 57,7 — восточные склоны и вершина горы Килик-Баир — 400 м юго-западнее высоты 119,9¹, что и было выполнено.

Части III сектора с оставшимися в его районе 138-й стрелковой бригадой и 345-й стрелковой дивизией прочно удерживали свои рубежи обороны и не допустили продвижения врага.

Артиллерия СОРа, испытывая снарядный голод, была вынуждена вести огонь только по большим скоплениям пехоты и танков противника. Авиация штурмовала вражеские войска в восточном секторе, сделала 20 самолето-вылетов, а ночью нанесла удар по позициям противника, совершив 51 самолето-вылет. Морская авиация Черноморского флота с Кавказа сделала ночью 26 самолетовылетов по войскам противника в районе Севастополя и бомбила порт Ялта.

Еще утром 20 июня была получена директива командующего Северо-Кавказским фронтом С.М. Буденного от 19 июня, в которой указывалось, что потеря большей части Северной стороны означает лишение Севастополя возможности подвоза грузов снабжения кораблями, и предлагалось немедленно мобилизовать все силы и средства и восстановить положение в IV секторе².

В ночь на 21 июня командующий СОРом информировал находившихся у него генералов Петрова и Моргунова и дивизионного комиссара Чухнова об этой директиве Маршала Советского Союза С.М. Буденного. Естественно, все были полны решимости выполнить ее, но положение сложилось так, что это оказалось невозможным, особенно после неудавшейся попытки контратаковать противника 18 и 19 июня силами свежей 138-й стрелковой бригады и тогда еще боеспособной 345-й стрелковой дивизии. Как показали бои, даже этих сил оказалось явно недостаточно, чтобы опрокинуть противника, который все время вводил в бой свежие силы. Наша контратака не достигла цели.

Теперь же в резерве армии не было даже целого стрелкового полка. Остатки 172-й стрелковой дивизии силою немногим более батальона были значительно раньше введены снова в бой в III секторе, а единственный оставшийся резерв — 9-я бригада морской пехоты — также уже задействован в I секторе. Было подтверждено решение сегодня ночью отвести командование и штаб 95-й стрелковой дивизии на Южную сторону.

Единственная задача, которую могли сейчас выполнить войска СОРа, — не переход в наступление и контратаки, а изматывание и уничтожение войск противника имеющимися в обороне силами, постепенное уменьшение длины фронта и истощение вражеского наступления.

21 июня в 0 час. 15 мин. Военный совет флота направил Маршалу Советского Союза С.М. Буденному, наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову и начальнику Генерального штаба А.М. Василевскому донесение о положении под Севастополем, которое сложилось после 14 дней боев³. Докладывалось, что противник перед фронтом СОРа имел 11 пехотных дивизий (по уточненным впоследствии данным, их было 10) и 2 бронетанковые группы, а также дополнительно подтянул до 6 пехотных полков. Наши войска в ожесточенных боях понесли большие потери, особенно 172-я и 95-я стрелковые дивизии, 79-я стрелковая бригада и 2-й Перекопский полк морской пехоты (т. е. войска IV и отчасти III секторов). Ослаблены 388-я и 345-я стрелковые дивизии. Другие соединения и части сохранили свою боеспособность. Прибывающее пополнение не восполняет даже 20% убыли, а подвоз боеприпасов соответствует лишь ⅓ расхода. Большие потери в людях и боевой технике привели к резкому уменьшению плотности боевых порядков и вводу в бой всех резервов.

Военный совет, докладывая, что противник ежедневно наносит мощные удары авиацией и блокирует Севастополь с моря, просил ускорить подвоз боеприпасов и эвакуацию раненых на транспортных самолетах и подчеркивал, что положение очень тяжелое, войска СОРа способны лишь обороняться, а наступать не могут и вынуждены сокращать линию фронта, так как для восстановления положения сил не хватает.

«По всей обстановке видно, что противник вытеснит наши части с Северной стороны и восстановить положение на этом участке фронта при данном соотношении сил невозможно. Попытки восстановить положение силами 138-й стр. бригады успеха не имели.

Для того чтобы восстановить положение на Северной стороне, мне нужно как минимум получить март-пополнения 10 000 человек и не менее одной сд и одной стр. бригады и всемерно форсировать подачу боеприпасов, обеспечивающих ведение напряженных боев»⁴.

Командование Северо-Кавказского фронта, не располагая достаточными резервами, делало все возможное для оказания помощи Севастополю. Так, уже утром 21 июня было получено сообщение об отправке в Севастополь 142-й стрелковой бригады⁵.

Всю ночь на 21 июня противник вел ружейно-пулеметный огонь по боевым порядкам наших войск и одновременно артиллерия обстреливала город, береговые батареи и аэродромы.

В артиллерийских частях армии оставалось так мало боеприпасов, что огонь по противнику можно было вести лишь на отдельных участках, главным образом, обеспечивая отход командования и тылов 95-й стрелковой дивизии с Северной стороны. Переправа, находившаяся под непрерывным огнем противника, производилась малыми катерами и шлюпками, поэтому можно было перевозить только личный состав с легким оружием.

Если вспомнить первую Севастопольскую оборону, то тогда наши противники — англичане, французы и итальянцы штурмовали Севастополь только с юга и востока, а Северная сторона была нашей. Через нее шло снабжение Севастополя из Симферополя. Когда же героическая русская армия была вынуждена оставить город, то она смогла переправить на Северную сторону все войска, артиллерию, тылы и раненых по наведенному плавучему мосту при сравнительно малом противодействии противника. Так был оставлен нашими войсками Севастополь в 1855 г.

Теперь же переправить с Северной стороны даже сравнительно небольшое количество людей представляло сложную задачу. Навести понтонный мост было невозможно, так как он сразу же был бы уничтожен авиацией и артиллерией врага, да и не было соответствующей техники. Защитники Севастополя во время первой обороны были в значительно лучших условиях в этом отношении. У сегодняшних защитников Севастополя при современной технике эвакуация войск и раненых явилась невыполнимой задачей потому, что Севастополь был блокирован кругом — с суши, с моря и с воздуха. Кавказское побережье, куда можно было эвакуироваться, находится более чем в 500 км, а все коммуникации контролировались господствовавшей в воздухе авиацией противника, катерами и подводными лодками. Эта очень трудная, почти неразрешимая задача стояла в последние дни обороны города перед командованием Севастопольского оборонительного района.

При оставлении Северной стороны пришлось подорвать почти всю артиллерию, которая осталась без боезапаса и в большинстве случаев была повреждена. За ночь удалось восстановить два орудия (100-мм и 130-мм) на береговых батареях № 2 и 12, а ночью на шлюпках и катерах перебросить по 40—50 снарядов к ним. С утра 21 июня они могли вести огонь по танкам противника. Эти батареи находились у Константиновского равелина и прикрывали подходы к нему. На них оставили по 10 человек на каждое орудие под командованием капитана М.В. Матушенко. Весь остальной личный состав был переведен на Южную сторону и обращен на укомплектование новых батарей № 2-бис и 702-бис. В опорном пункте Инженерной пристани восстановили одну 122-мм гаубицу и одну 152-мм пушку 725-й батареи Береговой обороны, а ночью доставили боезапас. Прочие батареи Береговой обороны и артиллерийских дотов были подорваны, а личный состав переведен в созданные опорные пункты.

Ночью штаб Береговой обороны передал приказание командиру местного стрелкового полка Баранову выделить взвод с офицером и послать на помощь гарнизону Северного укрепления. С некоторыми потерями взводу удалось прорваться и занять оборону в Северном укреплении. Огнем 122-мм гаубицы Баранов поддерживал осажденный гарнизон Северного укрепления.

Одновременно всю ночь велись работы по укреплению южного берега Северной бухты от Павловского мыса до электростанции. Было установлено несколько 45-мм орудий морской и полевой артиллерии. В этот район был переведен бронепоезд «Железняков» и выделены части от армии и флота.

С утра 21 июня во всех опорных пунктах на Северной стороне разгорелись упорные бои, которые продолжались весь день. Враг нигде не смог добиться успеха, и до ночи наши части удерживали опорные пункты.

С рассветом того же дня гитлеровцы начали сильную авиационную и артиллерийскую подготовку в I и II секторах. Мы с генералом Петровым еще раньше выехали в район Суздальской горы, чтобы посмотреть линию фронта на этом направлении и наметить, что надо сделать по укреплению побережья от Инкермана до Килен-бухты, и видели действия вражеской артиллерии и авиации. Картина была та же, что и на Северной стороне. Тяжело было защитникам Севастополя. Они стояли насмерть и геройски дрались, несмотря на крайнюю измотанность. Все желали одного — победы над фашистами.

В целях отражения противника, если бы он попытался переправиться из района бухты Голландия, где у него были сосредоточены доставленные из Симферополя плавучие средства, был создан вдоль южного побережья Северной бухты новый IV сектор. Во главе его был поставлен командир 95-й стрелковой дивизии полковник Капитохин.

Боевые порядки героических защитников Севастополя в I и II секторах и на Северной стороне значительно поредели, артиллерийский огонь был недостаточно мощным из-за нехватки боеприпасов.

В 5 час. утра 21 июня противник силами до двух пехотных дивизий с танками перешел в наступление в I и II секторах одновременно в трех направлениях: первая группа наступала в направлении часовни св. Ильи и дер. Кадыковка, вторая — в направлении высоты 74,0 и третья — в направлении на южные и юго-восточные скаты Федюхиных высот⁶. На всем фронте I и II секторов завязались ожесточенные кровопролитные бои. Отважно дрались значительно поредевшие полки 109-й дивизии; 456-й (командир — подполковник Г.А. Рубцов), 381-й (военком — батальонный комиссар Х.Ф. Тодыка), 602-й (командир — подполковник П.Д. Ерофеев). Не меньшее мужество проявили полки 388-й стрелковой дивизии, особенно 782-й стрелковый полк, которым командовал майор И.А. Бекин. Как всегда, стойко сражалась 7-я бригада морской пехоты генерала Е.И. Жидилова, хотя в ее составе осталось менее трех батальонов неполного состава. Стойко держались и полки 386-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник Н.Ф. Скутельник, а военкомом был старший батальонный комиссар Р.И. Володченков.

В результате тяжелых боев, развернувшихся на участке от Балаклавы до Федюхиных высот и дальше на север, противнику, понесшему значительные потери, удалось захватить в I секторе высоты 25,6 и 29,4, а также безымянную высоту южнее высоты 74,0.

Во II секторе враг прорвался на стыке 386-й дивизии и 7-й бригады морской пехоты, в результате чего в ночь на 22 июня части II сектора отошли на рубеж: высоты 74,0 — 57,5 — 36,4 — дер. Нов. Шули — отм. 3,5 — высоты 67,1 — 119,9 и отбили на нем новые атаки противника.

Части III сектора, в состав которого теперь входили 25-я и 345-я стрелковые дивизии, 79-я и 138-я стрелковые бригады и остатки 2-го и 3-го полков морской пехоты, отразили сравнительно слабые атаки врага и удержали занимаемые рубежи.

В I секторе начали действовать два батальона, артиллерийский и минометный дивизионы 9-й бригады морской пехоты. Остальные два ее батальона выполняли пока задачи по противодесантной обороне. Эффективно поддерживал свои части и отражал атаки фашистов артиллерийский дивизион полковника Ю.И. Неймарка.

К концу дня 21 июня положение на сухопутном фронте СОРа серьезно ухудшилось. Противник практически занял Северную сторону, кроме опорных пунктов, которые продолжали обороняться в очень тяжелых условиях; войска I, II и III секторов также вынуждены были несколько отойти под натиском превосходящих сил противника. Резервов в армии фактически не было. Все, что удавалось собрать в тылах, сразу же отправлялось на фронт. Но главное, не было боезапаса, а без него борьба была немыслима. Командование СОРа было вынуждено идти по единственно возможному пути сокращения фронта и высвобождения небольших частей в резерв.

Противник по-прежнему наносил сильные удары с воздуха. 21 июня враг снова совершил более 500—600 самолетовылетов, сбросив свыше 2600 бомб. В городе непрерывно бушевали пожары, было разрушено уже более 60% домов.

20 и 21 июня в Севастополь прорвались эсминцы «Безупречный» и «Бдительный», сторожевой корабль «Шквал», быстроходные тральщики «Мина» и «Защитник», 4 катера и подводные лодки Щ-209, М-31 и А-4. За два дня было доставлено 864 человека маршевого пополнения, 405 т боезапаса, 190 т бензина и некоторое количество продовольствия⁷.

При такой норме доставки вся артиллерия СОРа была вынуждена сидеть на пониженной норме.

Днем 22 июня командующий СОРом получил директиву, отправленную в 16 час. 55 мин. 21 июня:

«Ваша задача остается прежней — прочная оборона Севастополя. Дальнейший отход прекратите. Вам, как командующему ЧФ, необходимо форсировать морские перевозки всеми подлодками, миноносцами, лидерами и БТЩ.

Все необходимое для Вас сосредоточено в Новороссийске. Для оказания помощи Вам 21—06 по воздуху (неосновной путь) начнут работать 20 «Дугласов» (только ночью). Обеспечьте посадку, быстроту разгрузки и погрузки. Работа будет проходить ночью.

Форсируйте переброску с 22—06—42 г. Форсируйте оборудование причалов согласно планам.

Буденный, Исаков, Захаров»⁸.

Эта директива была своего рода ответом Ф.С. Октябрьскому на его доклад от 21 июня.

Вопрос с перевозками становился с каждым днем все сложнее. За последние дни две подводные лодки не смогли пробиться в Севастополь, так как были повреждены немецкими катерами, и вернулись на Кавказ.

М.В. Матушенко

В 22 час. 30 мин. 21 нюня командующий СОРом вице-адмирал Октябрьский в целях информации о положении в Севастополе своего заместителя, находящегося на Кавказе, дал следующую телеграмму⁹:

«Елисееву, Жуковскому.

Информация для ориентировки.

1. большинство моей артиллерии молчит, нет снарядов, много артиллерии погибло.

2. Авиация противника летает весь день на любой высоте, ищет по всем бухтам плавсредства, топит каждую баржу, каждый катер.

3. Наша авиация, по существу, не работает, сплошной обстрел, непрерывно летают Ме-109.

4. Весь южный берег Северной бухты — теперь передний край обороны. Пулеметный огонь с гого берега.

5. Город разрушен, разрушается ежечасно, горит.

6. Противник захлебывается, но все еще наступает, живой силы у противника нет, все перебили. Противник собирает всех связистов, хозяйственников, обозников, собирает из дивизии батальон и бросает в бой. Все он решает сейчас авиацией, артиллерией (снарядов у него неограниченно много) и танками. Сейчас штурмует равелины 12-дм артиллерией.

7. Противник много и беспощадно расстреливает солдат за вялость, нежелание наступать.

8. Мы, сокращая фронт, собираем все в кулак, силы еще есть. Главное — боезапас.

9. Полностью уверен, что, разгромив 11-ю немецкую армию под Севастополем, добьемся победы. Победа будет за нами, она уже за нами.

10. История запишет разбитого победителем, победителя — разгромленным.

Октябрьский».

В течение последующих дней продолжались ожесточенные бои. Славные, но трагические события происходили на Северной стороне, где геройски сражались небольшие гарнизоны оставшихся опорных пунктов. Мужественно оборонялся в течение трех дней, с 19 по 22 июня, гарнизон Северного укрепления, отбиваясь от превосходивших его во много раз сил противника. Северное укрепление было построено в 1854 г. Оно имело ров с каменными стенками и вал с множеством огневых точек. Внутри — казарменные постройки, приспособленные к обороне. Раньше здесь размещался городок саперно-инженерных частей крепости и Береговой обороны. Это было сильное полевое укрепление, способное при стойком гарнизоне дать врагу сильный отпор. Однако в укреплении, кроме минометов, не было артиллерийского вооружения, что являлось его слабой стороной. Гарнизон укрепления насчитывал около 150 человек во главе с командиром роты старшим лейтенантом А.М. Пехтиным и политруком К.М. Бурецом, в том числе около 40—50 человек из 178-го инженерного батальона Береговой обороны, 50—00 отошедших армейцев и зенитчиков и взвод местного стрелкового полка — 50 человек¹⁰.

Возглавлявший оборону Северного укрепления старший лейтенант Пехтин отлично знал расположение форта. Он служил здесь в мирное время в части, которая размещалась в этом форте, и поэтому удачно расположил силы и средства гарнизона.

Еще 19 июня 3-й моторизованный батальон 88-го немецкого саперного полка пытался ворваться внутрь форта, по контратакой защитников укрепления был выбит и отброшен за форт с большими для пего потерями.

20 июня происходила перестрелка, но решительных атак враг не предпринял, видимо, готовясь к натиску 21 июня. Для захвата Северного укрепления немецко-фашистское командование выделило 24-й саперный полк в составе трех батальонов и батальон 31-го пехотного полка. Кроме того, отдельной группой действовал 3-й мотобатальон 88-го саперного полка, усиленный остатками 1-го батальона того же полка и подразделением тяжелых пулеметов. Для непосредственного сопровождения пехоты были выделены два противотанковых орудия. Атака поддерживалась авиацией. В общей сложности против нашей усиленной роты действовало более пяти батальонов.

21 июня враг начал мощную артиллерийскую и авиационную подготовку, в которой участвовала дивизионная артиллерия 24-й пехотной дивизии, усиленная 210- и 300-мммортирамии минометами. Огонь продолжался непрерывно в течение трех часов, после чего в 8 час. 30 мин. вражеская пехота перешла в наступление двумя группами, имевшими по противотанковому орудию и станковые пулеметы.

Разгорелся кровопролитный бой с более чем в 10 раз превосходящим противником. Гитлеровцы несли огромные потери, так как защитники укрепления встретили их плотным огнем, а затем несколько раз переходили в контратаки и в штыковом бою уничтожали фашистов. Враг бросил в бой две резервные роты, по из них лишь единицам удалось перейти ров, остальные, не выдержав огня из пулеметов и огнеметов, залегли во рву. Противотанковые орудия противника были выведены из строя, пулеметы замолчали.

Фашисты бросили новые резервы из подготовленных батальонов, но сопротивление советских воинов не ослабевало. Весь гарнизон проявлял невиданный героизм, мужество и отвагу, продолжая упорно отбивать вражеские атаки. Весь ров, подходы к укреплению и вал были усеяны вражескими трупами. Защитники форта дали клятву умереть, но врагу рубеж не отдать.

Руководитель обороны старший лейтенант Пехтин был ранен в голову, но продолжал командовать и лично уничтожил более десятка фашистов. В самые тяжелые минуты он появлялся там, где было наиболее трудно, где враг наседал, и вел бойцов в контратаку. Противник, понеся потери, откатывался.

Но силы защитников тоже таяли. Многие раненые продолжали сражаться. Каждый боец гарнизона был на счету.

Батальоны 88-го и 24-го немецких саперных полков ворвались внутрь, но снова были отброшены яростной контратакой обороняющихся. Связь этих батальонов со своим командованием нарушилась, и, как описывает противник, «положение создалось крайне неустойчивое... Саперы, удержавшиеся на внутренней стороне вала в воронках и бункерах, не могли продвинуться ни вперед, ни назад. Даже с помощью артиллерийского огня, направленного на обе оконечности форта, не удалось подавить сопротивление противника... Продолжение атаки, несмотря на сильную артиллерийскую подготовку... вследствие сильного сопротивления противника оказалось совершенно немыслимым»¹¹.

За весь день ожесточенных боев противник не достиг ощутимых результатов. В 18 час. 30 мин. враг начал снова артподготовку по северной части форта и внутренним постройкам. Около 20 час. в бой был введен свежий батальон 24-го саперного полка, которому удалось ворваться внутрь форта.

Силы обороняющихся иссякали, но герои-севастопольцы продолжали драться. В 22 час. на усиление атакующих сил противника был направлен батальон 31-го пехотного полка.

Ожесточенный бой продолжался. Пал смертью героя старший лейтенант А.М. Пехтин. Защитники форта упорно дрались всю ночь за каждую огневую точку, дзот, окоп, дом. В ход пускались штыки, гранаты, бойцы уничтожали вражеских солдат в темноте в рукопашных схватках. Но превосходство врага в силах решило исход боя. Около 4 час. ночи внутрь форта проникла группа гитлеровцев, ранее атаковавшая соседний форт, представлявший собой слабое, старое укрепление, которое упорно оборонялось зенитчиками и было взято противником с большими для него потерями. Эта группа встретила уже незначительное сопротивление, так как большинство защитников гарнизона было убито или ранено. Погиб политрук К.М. Бурец. Немногие оставшиеся в живых бойцы и командиры продолжали драться до конца. Занималась заря, быстро рассветало, бой еще кое-где продолжался, но вскоре затих, так как бесстрашных защитников не стало. В 7 час. утра 22 июня подполковник Баранов сообщил, что посланная им в район Северного укрепления разведка доложила, что укрепление в руках врага и бой прекратился.

Так на рассвете 22 июня закончилась героическая оборона Северного укрепления. Весь личный состав погиб; несколько тяжелораненых попали в плен. Дорого обошлась гитлеровцам эта пиррова победа. Они сами пишут: «...из пяти атаковавших рот более половины погибло»¹². Но ведь атаковали не пять рот, а более пяти батальонов, следовательно, врагов погибло значительно больше.

Весь остальной состав 178-го инженерно-саперного батальона Береговой обороны продолжал укреплять противодесантную оборону побережья, а в последние дни геройски сражался в районе 35-й батареи и весь погиб.

В течение трех дней отражали атаки противника в районе Инженерной пристани бойцы местного стрелкового полка Береговой обороны во главе с подполковником Н.А. Барановым. Всего их было около 500 человек, включая 70 бойцов из частей ВВС, отошедших из бухты Голландия. За эти три дня было отражено более десяти атак противника, подбито 5 танков, уничтожено много живой силы врага. Гитлеровцы наступали с двух направлений: от Братского кладбища и вдоль побережья от бухты Голландия. Атаки велись при поддержке танков и были очень упорными, но сбросить наших бойцов в бухту врагу так и не удалось, хотя защитники Инженерной пристани имели всего два орудия. Два раза 21 и 22 июня бесстрашные бойцы 2-го артдивизиона подвозили на шлюпках снаряды для орудий, чем оказали нашей пехоте большую помощь, так как орудия отлично действовали и наносили врагу большие потери.

Местный стрелковый полк Береговой обороны, участвовавший в боях с первого дня обороны и неоднократно ходивший в контратаки на противника во время всех трех штурмов, упорно оборонял теперь один из последних опорных пунктов на Северной стороне в районе Инженерной пристани. Четыре раза полк переходил в контратаки, и враг, не выдержав бурного натиска, откатывался на свои исходные рубежи, оставляя множество трупов. Нес потери в упорном бою с врагом и личный состав полка. Раненых ночью отправляли на шлюпках в госпиталь.

Врагу так и не удалось сбросить полк в море. В ночь на 24 июня большинство оставшихся в живых переправилось со своим боевым командиром подполковником Барановым на южный берег бухты, в Севастополь, с честью выполнив возложенную на них задачу. В Севастополе они стали ядром для формирования сводного полка Береговой обороны.

Так же смело и стойко дрался гарнизон опорного пункта, созданного на Михайловском равелине. Возглавлял оборону командир из штаба 110-го зенитного полка капитан Р. Хайрулин. Гарнизон состоял из личного состава зенитных батарей Северной стороны, части артиллеристов береговой батареи капитана И.Н. Никитенко, переведенной на южный берег, и личного состава базы морской авиации. В течение трех дней враг вел массированный артиллерийский огонь, сопровождавшийся налетами авиации, но гарнизон равелина стойко держался, уничтожая наступавшего противника, и выполнил возложенную на него задачу, несмотря на неимоверно тяжелые условия.

В ночь на 24-е гарнизон Михайловского равелина был эвакуирован на Южную сторону. Отход наших войск с опорных пунктов на Северной стороне был очень тяжелым, так как происходил под сильным огнем противника. Переправа осуществлялась на шлюпках и катерах, присланных из Южной бухты, и частью вплавь. Большую помощь в эвакуации оказывал комендант города подполковник А.П. Старушкнн, всегда отличавшийся точным и своевременным выполнением самых разнообразных заданий.

Говоря о героизме гарнизонов опорных пунктов, состоявших из моряков и армейцев, и их смелых героических действиях, нельзя не указать, что командующий СОРом все время заботился о них и требовал от руководства сухопутной обороной своевременно определить тот кульминационный момент, когда нужно будет перевезти людей, чтобы не оставить их на растерзание врагу. Такой день настал. В ночь на 24 июня Ф.С. Октябрьский приказал снять всех героев с Северной стороны и переправить на Южную сторону¹³.

Снабжение Севастополя с каждым днем усложнялось. Авиация, катера всех видов и малые итальянские подводные лодки противника непрерывно, днем и ночью блокировали Севастополь с моря и воздуха. Даже нашим подводным лодкам стало трудно прорываться в Севастополь. Так, 20 июня была потоплена наша подводная лодка Щ-214 при переходе из Севастополя в Новороссийск, а 26 июня — С-34, шедшая в Севастополь с грузом боезапаса и продовольствия.

Наступил рассвет 22 июня. Вновь началась авиационная и артиллерийская подготовка в I, II и III секторах. В IV секторе продолжались бои за наши опорные пункты. Рано утром врагу удалось, как указано выше, захватить Северное укрепление. Гарнизоны на Константиновском и Михайловском равелинах, а также на равелине на Инженерной пристани геройски сражались, отбивая атаки врага.

В 5 час. 30 мин. в I и II секторах гитлеровцы перешли в наступление двумя полками 170-й и 72-й пехотных дивизий с танками в направлении выс. 74,0 (севернее дер. Кадыковка). В резерве противник имел по полку из 318-й и 125-й пехотных дивизий. На направлении удара противника оборону держали части 388-й стрелковой дивизии, два батальона 9-й бригады морской пехоты и сильно поредевшие три батальона 7-й бригады морской пехоты. Левее их оборонялась 386-я стрелковая дивизия¹⁴.

Одновременно враг перешел в наступление силой около двух полков 18-й румынской пехотной дивизии с танками на правом фланге III сектора против остатков частей 25-й стрелковой дивизии и 8-й бригады морской пехоты. Во втором эшелоне враг имел часть 4-й румынской горнострелковой дивизии.

С севера противник бросил в наступление более двух полков 50-й и 22-й пехотных дивизий с танками, нанося удары в направлении отметки 66,1 и балок Графская, Трензина и Сухарная, обороняемых нашими 2-м Перекопским полком морской пехоты и 79-й бригадой, в которых оставалось не более чем по батальону, 345-й стрелковой дивизией и 138-й стрелковой бригадой, также имевшими малочисленный состав. Фашисты же располагали в резерве двумя полками из 73-й и 46-й пехотных дивизий.

Таким образом, главный удар наносился с севера в направлении устья Инкерманской долины на оборонявшие этот район 345-ю стрелковую дивизию и 138-ю стрелковую бригаду с целью отрезать от основных сил СОРа нашу центральную группировку, т. е. части левого фланга II сектора — 8-ю бригаду морской пехоты и части III сектора — два-три полка 25-й стрелковой дивизии и 79-ю бригаду.

Весь день по всему фронту происходили тяжелые кровопролитные бои, сопровождавшиеся значительными потерями с обеих сторон. Противник подводил резервы, особенно на Северной стороне в районе Мекензиевы Горы. Вражескую пехоту активно поддерживали артиллерия и танки, а также сильная авиация. Артиллерия СОРа, получив немного боезапаса, вела ответный огонь по атакующему противнику.

В результате жестоких боев в I секторе к исходу дня 22 июня наши части, несмотря на героическое сопротивление, местами отошли, и противник вышел на северо-западные скаты безымянной высоты, что в 200 м западнее выс. 74,0. На участке 25-й стрелковой дивизии противник наступал, стремясь прорваться к Мартыновскому оврагу. К ночи наши части в этом районе были вынуждены несколько отойти к югу¹⁵.

Особенно тяжелые бои шли весь день в районе отм. 66,1, балок Трензина, Графская и Сухарная. 79-я бригада, 2-й полк морской пехоты, 345-я стрелковая дивизия и 138-я бригада отразили за день восемь вражеских атак. В течение дня противник ввел в бой до пехотной дивизии. К исходу дня наши войска отошли на рубеж: восточные скаты балки Трензина — южная часть изгиба шоссе в 1900 м к югу от кордона Мекензи № 1 — поворот железной дороги южнее ст. Мекензиевы Горы — восточные скаты Сухарной балки. В ночь на 23 июня врагу удалось захватить выс. 66,1.

Ночью было получено приказание командующего СОРом 79-й бригаде и 2-му Перекопскому полку морской пехоты занять рубеж обороны по южному берегу Северной бухты от балки Воловья до Павловского мыска, что и было выполнено в течение ночи. Северную сторону продолжали оборонять 345-я дивизия и 138-я бригада.

Авиация противника усилила свою активность: за день было сделано более 1200 самолето-вылетов и сброшено более 5500 бомб, причем фашисты снова сбрасывали разные металлические предметы и при пикировании включали воющие сирены. Противник неоднократно бомбил наши береговые батареи, аэродром и город.

Наша полевая артиллерия по-прежнему испытывала недостаток боеприпасов, и задачу поддержки пехоты частично выполняли береговые батареи, еще имевшие боезапас. Авиация СОРа, действуя в очень трудных, почти невозможных для полетов условиях, все-таки произвела днем и ночью 90 самолето-вылетов.

В ночь на 23 июня командующий СОРом отдал специальную директиву и указания по обороне южного берега Северной бухты.

«Генералам Петрову, Моргунову.

Я дал специальную директиву по вопросам южного берега Северной бухты. Противник может попытаться высадить войска через бухту десантом. Метод высадки:

1. Сильная бомбардировка всей бухты.

2. Мощный огонь всех видов артиллерии, минометов, пулеметов и автоматов.

3. Разрушать все по нашему берегу, разогнать наши части, загнать их под укрытия, часть уничтожить.

4. После такой подготовки на рассвете, а то и вечером перед темнотой, под сильным огнем прикрытия, а затем по мере продвижения десанта по бухте огонь переносится по рубежам в глубину, под прикрытием дымзавесы войска быстро на катерах, шлюпках пойдут на наш берег. Вот вам схема взятия этого берега Северной бухты. Начертите ее, разберитесь, как сорвать, уничтожить такую затею, где что иметь, как наблюдать при любом огне и дымовых завесах противника. Откуда контратаковать, какие для этого нужны силы.

5. Хорошо организовать наблюдение круглосуточное...

6. Вопрос очень серьезный. Все, что нужно, немедленно делайте.

23/VI—42

Октябрьский»¹⁶.

Для выполнения указаний командующего генерал Петров и я со своими штабами в течение всего дня работали в IV секторе, помогая его коменданту и командирам частей организовать оборону.

Вопрос о подготовке к отражению возможной переправы вражеских войск с Северной стороны бухты на Южную был очень серьезен, и командование армии это прекрасно понимало. Необходимы были боеприпасы, и оно стремилось создать особый резерв боеприпасов для этой цели.

В IV секторе, на южном побережье Северной бухты, комендантом полковником Капитохиным были намечены участки обороны, начато сосредоточение частей и подразделений и срочно велись инженерные работы. От Береговой обороны сюда был переведен бронепоезд, установлено несколько 45-мм стационарных пушек, 2-му и 177-му отдельным артиллерийским дивизионам были поставлены задачи и выделен боезапас, 3-й отдельный артдивизион был в резерве на случай необходимости усиления огневой поддержки. Оборона города в случае переправы врага с Северной стороны возлагалась на силы Береговой обороны¹⁷.

24 июня был сформирован сводный полк Береговой обороны численностью 1500 человек под командованием командира местного стрелкового полка подполковника Н.А. Баранова, которому была поставлена задача занять побережье от железнодорожной станции Севастополь до Карантинной бухты; в городе была создана отдельная команда. В район Килен-бухты в резерв IV сектора из Береговой обороны выделялись две роты, усиленные пулеметами и 45-мм пушками, а также сводный батальон Черноморского флотского экипажа. Кроме того, комендант города из подразделений различного назначения организовал ударную группу в составе 100 человек для действия в городе в случае высадки противника с Северной стороны. Таким образом, удалось создать ударный кулак, бойцы которого хорошо знали побережье бухты. На побережье бухты развернулись инженерные работы по созданию оборонительных объектов.

Самым неприятным во всех этих мероприятиях было то, что приходилось сужать длину фронта, чтобы высвободить части в резерв, но это в свою очередь способствовало тому, что противник освобождал свои силы и усиливал их на направлениях главных ударов. Командование СОРа это понимало, но другого выхода у него не было.

В ночь на 23 июня войска III сектора отошли на новый рубеж обороны: выс. 137,5 — выс. 119,9 — южные склоны Мартыновского оврага — Мартыновская балка¹⁸. На выс. 110,3, северо-восточнее и севернее Мартыновского оврага и на выс. 79,5 было выставлено усиленное боевое охранение. В состав III сектора, возглавляемого генералом Т.К. Коломийцем, входили остатки трех стрелковых полков — 31-го (командир — майор А.И. Жук), 54-го (командир — майор Н.М. Матусевич) и 287-го (командир — майор М.С. Антипин) — из прославленной 25-й Чапаевской стрелковой дивизии, комиссаром которой был в то время полковой комиссар Н.И. Расников. Два из этих полков еще со времен гражданской войны именовались: 31-й — Пугачевским и 54-й — Разинским. Кроме того, в состав III сектора входил 3-й полк морской пехоты (командир — подполковник С.Р. Гусаров).

В 6 час. утра 23 июня после сильной артиллерийско-авиационной подготовки 50-я и 22-я немецкие пехотные дивизии с танками опять перешли в наступление в направлении Трензиной и Графской балок против частей 345-й стрелковой дивизии и 138-й стрелковой бригады. Одновременно противник атаковал позиции 25-й стрелковой дивизии силами немецкого резервного полка и частей 18-й румынской пехотной дивизии. При этом последняя применила психическую атаку: захватчики шли цепями во весь рост, без мундиров, пьяные. Но разве можно было испугать этим героев приморцев и черноморцев? Подпустив вражеские цепи как можно ближе, бойцы открыли ураганный ружейно-пулеметный и минометный огонь. Как подкошенные валились на землю пьяные фашисты, а пулеметы продолжали строчить. Остатки атаковавших откатились обратно. Во второй половине дня противник повторил атаку уже «без фокусов», но снова был отбит. Неоднократные атаки 22-й и 50-й немецких пехотных дивизий на 345-ю дивизию и 138-ю бригаду также были отражены с большими потерями для противника, хотя в 345-й дивизии оставалось всего около 2800 человек, а в 138-й бригаде — около 1700.

В тот же день немецкие и румынские части трижды атаковали в направлениях на дер. Нов. Шули — отм. 9,5 и на гору Сахарная Головка. Все атаки для противника оказались безуспешными и сопровождались большими потерями.

388-я дивизия во главе с полковником Н.А. Шваревым и 9-я бригада морской пехоты под командованием полковника Н.В. Благовещенского весь день вели бой за выс. 74,0, но овладеть ею не удалось, так как из-за отсутствия снарядов слишком слабой была артиллерийская поддержка.

Таким образом, в результате боев за 23 июня врагу нигде не удалось продвинуться.

К исходу дня 23 нюня передний край нашей обороны проходил по рубежу: выс. 57,7 — западные скаты выс. 99,4 — дер. Кадыковка — выс. 29,4 (искл.) — выс. 74,0 (искл.) — высоты 57,5 и 36,4 — дер. Нов. Шули — отметка — 9,5 — каменный столб — выс. 57,7 (искл.) — выс. 67,1 (искл.) — высоты 137,5 и 119,9 — южные скаты Мартыновского оврага — выс. 66,1 (искл.) — подступы к балке Графская — Сухарная балка — берег Северной бухты¹⁹.

23 июня активность авиации противника несколько снизилась: она сделала около 400 самолето-вылетов, сбросила около 3000 бомб меньшего калибра, чем в предыдущие дни.

Очень тяжело было нашим летчикам — весь день они находились под огнем, непрерывно ремонтируя самолеты. И все же эти герои совершили 53 самолето-вылета по боевым порядкам противника. Зенитная артиллерия почти молчала — не было боезапаса, берегли на крайний случай по нескольку выстрелов на орудие.

Вечером 23 июня на Военном совете по заведенному порядку были подведены итоги боев за два дня. Вице-адмирал Октябрьский сообщил о посланном им донесении командованию, как было принято в тяжелые дни штурмов Севастополя, особенно во время третьего штурма, когда он был блокирован со всех сторон и его защитники были оторваны от Большой земли. Лишь Военный совет флота был связан с Москвой и Краснодаром. Все присутствовавшие всегда ждали каких-либо утешительных новостей.

В посланном донесении говорилось:

«Краснодар — Буденному, Исакову, НКВМФ — Кузнецову, Генеральный штаб — Василевскому

Докладываю:

1. В течение 16 суток продолжается ожесточенный штурм Севастополя. К началу штурма противник располагал семью немецкими пд (132-й, 22-й, 24-й, 28-й, 50-й, 72-й, 170-й) и 1-й и 18-й румынскими пд, усиленным пп 10 пд, 18-й бронетанковой группой в составе 150—200 танков и бронемашин, 8-м воздушным корпусом в составе до 500 самолетов.

2. В результате 16-суточных ожесточенных боев нами разгромлены основные силы 11-й армии (22-й, 24-й, 28-й, 50-й и 132-й пд немцев, 1-й и 18-й пд румын). Уничтожено 188 самолетов, 107 танков, подбито 97 самолетов и 109 танков.

Несмотря на потери, противник продолжает наступление в неослабевающем темпе, компенсируя убыль введением в бой свежих сил из состава резервов за счет Южного фронта.

К 22—06—42 г. в бой дополнительно введены семь пехотных полков немцев, 4-я горнострелковая дивизия румын, танковая бригада до 200 танков, артдивизионы большой мощности. Кроме того, противник получает маршевое пополнение.

3. В результате жестоких боев части СОРа понесли большие потери..., получив за эти 10 суток боев маршевого пополнения только 3500 человек. Почти полностью утратили свою боеспособность 95-я, 172-я, 345-я стр. дивизии и 79-я стр. бригада, а также 2-й Перекопский полк морской пехоты. Потеряли свыше 60% 109-я, 388-я сд и 7-я бригада морской пехоты. Сохраняют боеспособность, но понесли потери до 25% 25-я стр. дивизия, 8-я и 9-я бригады морской пехоты, 138-я стр. бригада, 3-й полк морской пехоты.

Непрерывные бомбардировки противника, выводящие из строя целые батальоны, непрерывные отражения танковых атак и пехотных привели к потере 50% основного состава войск. Мы потеряли много матчасти артиллерии. Войска значительно утомлены.

Исходя из данных соотношения сил при отсутствии резервов, части СОРа не в состоянии удерживать прежние рубежи обороны линии фронта 40 километров. Выход противника на рубеж Федюхиных высот, гребней, что между балками Трензина — Графская, поставил под угрозу разрыва фронта и окружения 25-й стрелковой дивизии. Не допустить окружения без перегруппировки своих войск нельзя — нет сил, нет резервов.

4. Исходя из обстановки, решил: в ночь на 23—06 провести перегруппировку. Части занимают рубеж: высота 57,7 — зап. склоны высоты 99,4 — зап. склоны высоты 29,4 — безымянная высота (150 метров юго-западнее высоты 74,0) — высота 36,4 — Н. Шули — выс. 9,5 — отм. 3,5 — каменный столб — высота 57,7 — высота 67,1 — изгиб дороги (800 метров юго-западнее высоты 119,9) и далее по южному склону оврага Мартыновский — восточные и северные склоны г. Суздальская. С целью прикрытия Инкерманской долины с севера останутся подразделения 345-й стрелковой дивизии с приданными двумя батальонами 138-й стрелковой бригады — оборонять район отметки 66,1 — изгиб Симферопольского шоссе, что у Трензиной балки — Сухарная балка.

При условии ежедневной подачи пополнения, боезапасов этот новый рубеж обороны будем оборонять с прежним упорством. При задержках и перебоях в получении помощи и этого рубежа не удержать. Самые тяжелые условия обороны создает авиация противника. Авиация ежедневно тысячами бомб все парализует. Бороться нам в Севастополе очень тяжело. За маленьким катером в бухте охотятся по 15 самолетов. Все средства (плавсредства. — П.М.) перетоплены.

Помогите бороться с авиацией противника. Все войска продолжают драться героически.

23/VI—42 17—45

Октябрьский, Кулаков»²⁰.

На совещании генерал Петров доложил, что в связи с вынужденным отводом наших войск на новый рубеж обороны и сокращением длины фронта им изменены границы секторов обороны, в частности IV сектор идет вдоль южного берега Северной бухты от Павловского мыса до Воловьей балки. Он сообщил также о мероприятиях по директиве и указаниям командующего СОРом.

Мною было доложено о проведенных мерах по обороне города от возможной высадки гитлеровцев с Северной стороны и усилению обороны южного берега по части Береговой обороны и гарнизона, а также сообщено, что ночью будут сняты все части с опорных пунктов на Северной стороне. Контр-адмирал Фадеев информировал об обеспечении катерами перевозки личного состава, о подходе кораблей в Камышовую и Казачью бухты и подводных лодок — в Стрелецкую.

К этому времени многие здания в городе и дороги, не говоря уже о позициях войск, были сильно разрушены непрерывными бомбежками и массированными артиллерийскими обстрелами. Позднее французский генерал Л. Шассен писал: «За последние 25 дней осады Севастополя немецкая артиллерия выпустила на укрепления 30 тысяч тонн снарядов, а самолеты Рихтгофена сделали 25 тысяч вылетов и сбросили 125 тысяч тяжелых бомб, или почти столько, сколько английский воздушный флот сбросил к этому времени на Германию с начала войны»²¹. Когда гитлеровцам удалось временно захватить Севастополь, он представлял собой груды развалин и пепла.

Героическую борьбу вел гарнизон Константиновского равелина на Северной стороне с 21 по 24 июня. Гарнизон состоял главным образом из личного состава ОХРа (охраны рейда) во главе с его командиром капитаном III ранга М.Е. Евсевьевым и 10—15 бойцов и командиров 95-й стрелковой дивизии во главе с командиром 161-го стрелкового полка майором И.П. Дацко. В нем насчитывалось всего 70—80 человек, так как несколько дней назад по приказу командующего СОРом группа в 90 человек была переброшена в Сухарную Балку для усиления ее гарнизона. Майор Дацко ждал пополнения 161-го полка для укрепления обороны в районе дер. Учкуевка — дер. Буденовка (это пополнение так и не поступило) и хорошо помогал командиру ОХРа, особенно после его ранения²².

Возглавляли оборону капитан III ранга М.Е. Евсевьев и военком батальонный комиссар И.П. Кулинич, которые получили от командира ОВРа контр-адмирала Фадеева задачу удерживать Константиновский равелин до тех пор, пока из Южной бухты не будут выведены все плавсредства, которые держали там для вывоза по ночам раненых, а также на случай эвакуации личного состава с опорных пунктов Северной стороны на Южную. Для удобства управления М.Е. Евсевьев разделил равелин на три сектора: юго-восточный, северо-восточный и северо-западный. За оборону каждого сектора отвечал назначенный командир, которому был подчинен выделенный личный состав. Кроме того, было создало две группы по 3 добровольца с противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью для борьбы с танками.

М.Е. Евсевьев

21 июня после сильных ударов авиации и артиллерии противник силами 31-го пехотного полка 24-й пехотной дивизии, заменившей разбитую 132-ю пехотную дивизию, и батальона 88-го саперного полка с тапками начал атаку двумя группами — одна в направлении Константиновского равелина и береговых батарей № 12 и 2, а другая — на Михайловский равелин.

Разгорелся напряженный бой. Немногочисленный личный состав 2-й и 12-й береговых батарей, расстреляв весь боезапас и уничтожив несколько танков и много живой силы противника, после подрыва последних орудий отошел во главе с капитаном М.В. Матушенко в Константиновский равелин. Вскоре Матушенко был вызван в штаб Береговой обороны, где ему поставили задачу по организации батарей для противодесантной обороны города. Оставив в равелине часть бойцов и забрав раненых, он переправился на Южную сторону.

Гарнизон равелина, несмотря на артиллерийский обстрел и бомбежку с воздуха, стойко держался, отражая ружейно-пулеметным огнем атаки противника и не допуская его в равелин. Люди задыхались от дыма разрывов, но стояли на своих боевых постах. Подтянув из резерва не менее батальона, враг при поддержке нескольких орудий снова перешел в атаку и к исходу дня вплотную подошел к равелину, готовясь подорвать вход в него. Видя, что наши бойцы уже не могут поражать гитлеровцев, находящихся в мертвом пространстве, командир опорного пункта послал нескольких бойцов на крышу равелина, и они забросали ручными гранатами вражеских солдат, скопившихся у стен равелина. Вскоре фашисты, потеряв немало убитыми и ранеными, были вынуждены отойти. Но и гарнизон понес значительные потери. Ночью раненых перевезли на шлюпках на южный берег.

22 июня бой продолжался с раннего утра. Маленький гарнизон неоднократно производил вылазки, доходившие до штыковых ударов, и отбрасывал наседавшего врага. Во время тяжелых боев в Константиновском равелине была уничтожена рация. Майор Дацко, который имел свою рацию, поддерживал связь со штабом армии. Все распоряжения от командующего СОРом и командира ОВРа командир ОХРа получал по этой линии связи.

Днем 22 июня командир ОВРа контр-адмирал В.Г. Фадеев в соответствии с решением командующего СОРом приказал продержаться еще один день, а после выхода буксиров и других плавсредств в ночь на 23 или 24 июня отойти на Южную сторону.

Все дни над Константиновским равелином, как и в мирное время, развевался советский военно-морской флаг. Осажденные видели, что бои идут также у Михайловского равелина и Инженерной пристани — значит, они не одни и наши опорные пункты держатся. Это вселяло в их сердца бодрость и готовность стойко обороняться до конца. Бесстрашно и уверенно действовал секретарь парторганизации ОХРа военфельдшер К.Г. Кусов, который под огнем противника выносил раненых в безопасное место и перевязывал их.

Настало 23 июня — самый тяжелый для защитников равелина день. Наши воины, несмотря на крайнюю усталость, продолжали героически сражаться, самоотверженно поддерживая словом и делом друг друга. Снова обрушился шквал огня и десятки бомб, а затем прямо на равелин пошли танки, ведя огонь по амбразурам. Весь равелин был в дыму и огне от разрывов бомб и снарядов. Часть командиров и бойцов погибла, но оставшиеся в живых стояли насмерть, отражая атаки противника. Командир гарнизона равелина Евсевьев был ранен в лицо, но не оставил бойцов и продолжал руководить боем. У осажденных не было артиллерии, но наши бойцы время от времени делали вылазки и гранатами подрывали танки, уничтожая одновременно огнем вражескую пехоту. В этих вылазках особенно отличились старшины и матросы А.П. Зинский, Евтушенко, Беляев и многие другие, проявив достойные вечной памяти мужество и героизм.

Капитан III ранга М.Е. Евсевьев приказал вечером 23 июня все подорвать и в полночь отходить на южный берег. Вечером был ранен военком Кулинич, но никому об этом не сказал и продолжал руководить подрывными работами. М.Е. Евсевьевым был установлен следующий порядок эвакуации. Так как противник не допустил подхода посланных накануне контр-адмиралом Фадеевым катеров и шлюпок к равелину, а все имевшиеся у причала плавсредства оказались поврежденными, было решено отходить вплавь по секторам. В полночь началась эвакуация. Первым уходил личный состав юго-восточного сектора во главе с лейтенантом Коренько, остальные обеспечивали его отход. С этим составом должен был уходить комиссар Кулинич, чтобы организовать на том берегу встречу. С первой очередью отправился и майор Дацко. Вторым отходил состав северо-западного сектора во главе с главстаршиной Березанским, а последними уходили бойцы северо-восточного сектора во главе с лейтенантом В.В. Семиглазовым. Каждый сектор оставлял 2—3 человека для прикрытия. Евсевьев руководил отходом; с ним оставались бойцы для прикрытия и поджога помещений и имущества. Переправляющиеся, чтобы лучше держаться на воде, брали стеклянные шары от противолодочных сетей, связанные попарно. К раненым прикреплялись хорошие пловцы. Бойцы переплывали с оружием и по возможности с обмундированием.

Задача отойти незаметно для противника в общем удалась, хотя враг периодически вел пулеметный и минометный огонь.

Отправив всех людей, командир с оставшимися бойцами стал поджигать подлежащее уничтожению имущество. Потом были сняты и отправлены все бойцы из прикрытия. С Евсевьевым осталось три моряка. В это время в дыму и тумане Евсевьев увидел около стены равелина силуэт человека и узнал в нем Кулинича. Он крикнул: «Почему ты не ушел?», но ответа не услышал. С моря от косы появилась немецкая шлюпка. Евсевьев с тремя бойцами открыл по ней огонь, и она быстро повернула назад. Тогда командир приказал бойцам плыть, и сам осмотрелся кругом, но Кулинича не увидел и, как положено, последним покинул равелин. Раненый Евсевьев, лицо которого было забинтовано, с большим трудом переплыл бухту. Хотя враг вел по бухте огонь, почти всем бойцам и командирам (около 40 человек) удалось достичь южного берега в районе батареи № 13. На берегу капитан III ранга Евсевьев потерял сознание, а когда очнулся, часовой от 13-й батареи помог добраться до казармы, где врач оказал ему медицинскую помощь. Евсевьев доложил по телефону контр-адмиралу Фадееву о выполнении боевого задания. На другой день отказавшийся от госпитализации Евсевьев получил новую задачу по обороне Карантинной бухты от десанта противника.

Так небольшой отряд советских воинов героически в течение почти четырех дней отражал превосходящие силы противника и выполнил задание командующего СОРом.

Что стало с комиссаром Кулиничем, точно неизвестно. Видимо, он был убит, когда прикрывал отход последних бойцов.

Примечания

1. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 352—358; д. 20, лл. 301—302.

2. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1211, л. 85.

3. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 35.

4. Подробная оценка обстановки на 20 июня была представлена командованию Северо-Кавказским фронтом и СОРом также генералом И.Е. Петровым. См. Приложение 11.

5. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1212, лл. 4, 9.

6. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 369—365; д. 20, лл. 303—305.

7. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 358—366; д. 20, лл. 303—306.

8. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1212, л. 11.

9. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 39.

10. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1940, лл. 358—365; д. 20, лл. 303—305; ф. 2, д. 40275, лл. 19—24.

11. Отд. ЦВМА, ф. 2, д. 40275, лл. 22—23.

12. Там же.

13. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 46.

14. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 365—369; д. 20, лл. 305—307.

15. Там же.

16. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, л. 47.

17. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 359 и 374; д. 20, лл. 305—307.

18. Там же, д. 1950, лл. 369—372; д. 20, лл. 308—310.

19. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, л. 305.

20. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1235, лл. 48—50.

21. Л. Шассен. Военная история второй мировой войны. Пер. с франц. М., 1951, стр. 166.

22. Отд. ЦВМА, ф. 177, д. 169, лл. 112—120.