О.В. Соколовская. Русско-греческая торговля, династические связи и крымские греки во второй половине XIX — начале XX в.

Значительную роль в экономике молодого греческого государства, созданного в 1830 г., играла русско-греческая торговля, осуществлявшаяся со стороны России с помощью многочисленной греческой диаспоры юга России, в том числе греками, проживавшими веками в Крыму. Русско-греческая торговля XIX в. базировалась на принципах Торгового трактата 1850 г. (полностью — «Трактат о торговле и мореплавании»), который давал православной Греции и греческим торговцам, проживавшим в двух странах, значительные привилегии¹.

Развитию торговли, в том числе с иностранными государствами, в России с середины XIX в. способствовали реформы Александра II по освобождению крестьян, понижение таможенного обложения привозных товаров, развитие сети железных дорог², уничтожение откупов и отмена подушной подати с мещан и крестьян, деятельность земских учреждений, судебная реформа и многое другое. Начиная с 1870-х гг. Россия в связи с быстрым ростом сельского хозяйства юга России становится крупнейшим экспортером зерна, который по объемам занимал 3-е место в мире, а более 60% экспорта зерновых из России шло через южные порты, хотя сами грузы нередко предназначались для Западной Европы. Россия также в огромных объемах экспортировала керосин, лес, мясо, скот, кожу, рыбу, красную и черную икру сыр, и многое другое.

Греческие купцы ввозили в Россию оливковое масло, оливки, финики, коринку (сушеный изюм из мелкого черного винограда без косточек, который использовался для изготовления вин и широко — в кондитерской промышленности)³. Несмотря на то, что Греция не представляла значительного интереса для русского экспорта (хотя торговля с ней увеличилась вдвое в конце XIX в.), для самой Греции Россия была главным торговым партнером. Объем российского экспорта в Грецию на протяжении всей второй половины XIX в. был в 10 раз больше, чем греческий в Россию. В 1904 г. российский экспорт в Грецию составлял более 31 млн. драхм, в то время как британский — не более 28 млн. драхм⁴.

Русская экспортная торговля в Восточном Средиземноморье находилась под контролем иностранных фирм и, в первую очередь, еврейских и греческих, которые жестко конкурировали между собой всю вторую половину XIX и начала XX в. Вывоз российского экспорта являлся одним из главных занятий большинства греков, проживавших на морском побережье Черного и Азовских морей. Постепенно к началу XX в. еврейские фирмы вытеснили греков из главных городов Крыма — Одессы, Ялты и единственным путем сохранения своего бизнесы в этих городах стало создание совместных греко-русско-еврейских фирм. Главными же городами, через которые осуществлялся вывоз российского экспорта греками стали порты Азовского моря.

Основными участниками внешней торговли России были греческие фирмы Одессы, Ростова, Мариуполя и Таганрога, но в их деятельности участвовали все греческие колонии юга России, пользовавшиеся большими привилегиями, дарованными еще при Екатерине Великой, отблагодарившей греков за помощь в войне с турками. С конца XVIII в. греческий торговый флот был основным морским перевозчиком российских товаров, идущих из Черного и Азовского морей. До середины XIX в. Российский торговый флот был почти неразвит и лишь в 1856 г. было основано Российское общество пароходства и торговли (РОПиТ) — российская судоходная компания, которая постепенно развивалась и принимала все большее участие во внешней торговле России на Черном море. В Севастополе находились крупные судоремонтные мастерские РОПиТ. На РОПиТ работало немало греков, которые были заграничными торговыми агентами. Так, на Крите своей работой славился грек Миссурис.

Однако даже в начале XX столетия в России все еще не было своего сильного торгового флота; она, как перевозчик, занимала 11-е место в мире. Под русским флагом ходило 2533 парусных и 834

паровых торговых судна, многие из которых принадлежали грекам еще с начала XIX в.⁵, например — крупнейшим судовладельцам Марку Вальяно и Негрепонте. Вплоть до конца Первой мировой войны морская торговля приносила немалые плоды Греции и грекам, проживавшим на берегах Черного и Азовского морей и непосредственно в Крыму.

Греческие купцы по мере возрастания капитала не ограничивались морской торговлей, их интересы были разносторонними. Их бизнес отличался соединением усилий в торговой, банковской, страховой и других сферах. Они успешно занимались табачной промышленностью, производили сигареты, соду, масло, сахар, минеральную воду, резали мрамор, занимались пчеловодством и проч. Греческие купцы также успешно торговали зерном и керосином внутри самой России, например, на Кубани.

Процветанию греческих фирм на юге России способствовали многие факторы: коммерческий опыт, передававшийся из поколения в поколение, природное чутье их владельцев, семейные и родственные связи в России и за рубежом, многолетние накопления капиталов и вложение их в недвижимость, умение дать грамотную рекламу и многое другое. В греческой купеческой среде юга России наиболее влиятельными были выходцы с острова Хиоса, представители хиосских аристократов, прибывшие в Россию в начале XIX в. — Ралли, Родоканаки, Маврокордато, Негропонте, Петрококино и др.

Богатейшим и самым известным греческим родом в России были Родоканаки, ставшие уже с начала XIX в. русско-подданными. Торговая империя семьи Родоканаки охватывала своей деятельностью все побережье Черного моря и юг России в целом. Основателем ее был Федор Павлович Родоканаки, ставший купцом 1-й гильдии, что позволяло ему избираться депутатом одесской Городской думы, стать судьей Одесского окружного суда и проч.⁶ На фирму «Родоканаки» работали тысячи рабочих и многочисленный штат сотрудников. Его мельницы в Новороссийске и Севастополе производили в день более 6,5 тыс. пудов муки высшего качества. Причем вся продукция этих крупных предприятий — паровых мельниц — предназначалась на экспорт. Он же играл большую роль в морской торговле, его суда базировались в шести черноморских портах. Греческий исследователь Ф. Янници приводит, однако, более скромные цифры. Ей известно лишь об одном торговом пароходе «Михаил», на котором Ф. Родоканаки успешно осуществлял свои коммерческие рейсы, а иногда сдавал пароход в аренду для международных перевозок.

Семье Родоканаки принадлежала самая большая доля в Торговом доме «Родоканаки» в размере 200 тыс. руб. Ф.П. Родоканаки был крупнейшим акционером множества промышленных и торговых Товариществ: Южнорусского кожевенного производства, золотоискательного, виноделия и винного производства, был акционером металлургического завода «Сормово» и др.⁷ Он же был основателем нескольких банков юга России и даже одного в Санкт-Петербурге. Вершина успеха этой семьи была достигнута при Перикле Федоровиче Родоканаки в конце 80-х гг. XIX в., которого в 1896 г. по рекомендации С.Ю. Витте, министра финансов, представили к дворянскому титулу. В 1901 г. Торговый дом «Родоканаки» был закрыт, не выдержав конкуренции с еврейскими и русскими фирмами. Однако эта семья внесла заметный вклад в развитие экономики, промышленности и торговли юга России. Создав свои судоходные компании, торговые дома, банки, представители семьи занимали ключевые позиции в экономической структуре этой части империи.

Успехи греков во многом объяснялись не только протекционистской политикой России по отношению к иностранцам, успешно осваивавшим присоединенные к Российской империи регионы, но и опытом нескольких поколений, создавших разветвленную международную инфраструктуру семейного или кланового бизнеса⁸. Это помогало им осуществлять международные торговые контакты России со многими странами Средиземного моря, Западной Европы и с самой Грецией.

В Балаклаве и Севастополе таких крупных греческих фирм мы не знаем: греки владели в основном мастерскими различного назначения или фабриками кустарного типа.

К середине XIX в. греческие торговцы, в том числе проживавшие или имевшие филиалы своих фирм или своих поставщиков в Балаклаве и Севастополе, были чрезвычайно богаты. Постепенно они становились землевладельцами и фабрикантами, а также банкирами и судовладельцами. Как правило, разбогатев, они не занимались каким-то одним бизнесом, а предпочитали разнонаправленную деятельность, но никогда не забывали морскую торговлю. Греческие предприниматели входили в состав различных торговых товариществ, палат, которые влияли на условия внешнеторговой деятельности и нередко освобождали своих соплеменников от вывозных пошлин.

Так, известно, что с 1879 г. от уплаты пошлины освобождались товары, объем которых не превышал 5 тыс. руб. в год, идущих через греческие фирмы Одессы, Севастополя и Таганрога. Среди фирм, торгующих с зарубежными купцами — ежемесячно от 70 до 240 торговцев отправляли свои изделия за рубеж и получали товары из-за границы. Среди них были известные греческие фамилии — Родоканаки, Вучино, Криона, Павлиди, Паригори, Грипари, Кананаки, Склаво, Теодориди, Марино, Милонади, Месаксуди, Николопуло, Христо и др.⁹

К началу XX в. на юге России проживало около 600 тыс. человек¹⁰, в том числе 3,1% греков, ставших к этому времени в основном гражданами Российской империи, поскольку они потеряли большинство своих привилегий. Естественно, принятие российского подданства в основном объяснялось экономическими причинами: в условиях отмены порто-франко это давало возможность быть причисленным к купеческому сословию России и получения соответствующих льгот по уплате налогов. Также в этом случае значительно расширялись возможности участия в общественной жизни города посредством избрания на выборные должности, например, в городскую Думу и др. В середине XIX в. среди греков Крыма это было типичным явлением, свидетельствовавшим о постепенной ассимиляции второго и третьего поколений греческих эмигрантов. Например, Евстратий Дмитриевич Петрококино дослужился до чиновника особых поручений в Министерстве торговли и промышленности, а в 1916 г. был назначен на должность директора Кавказских минеральных вод.

Однако греки, проживавшие на юге России и, в частности, в Крыму, никогда не порывали связи с родиной и во многом ощущали себя частью национального государства, и совершенно точно — частью эллинизма. Нередко патриотические чувства побуждали их к отъезду в Грецию, где их судьбы не всегда складывались так же успешно, как в России. Кроме того, в государственных российских архивах встречаются многочисленные свидетельства о крупных пожертвованиях Греции греческими купцами юга России. Самым известным греческим меценатом-патриотом был Георгий Аверофф¹¹, торговавший русским зерном, который из своих личных средств оплатил реставрацию древнего стадиона в центре Афин («Панасенаик»), в котором в апреле 1896 г. происходило открытие Первых Олимпийских игр современности¹². В 1911 г. был построен и зачислен в списки греческих ВМФ флагманский крейсер, которому было присвоено имя этого мецената, оплатившего треть его стоимости. Крейсер успешно воевал в годы Балканских войн против турецких военно-морских сил.

На территории России существовало огромное количество греческих консульств, в том числе в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Екатеринодаре (Краснодаре), Таганроге, Новороссийске, Батуме, Севастополе, Ростове-на Дону. Также большую помощь грекам оказывали греческие вице-консульства в Керчи, Симферополе, Евпатории, Ялте, Бердянске, Мариуполе, Поти, Николаеве и других городах.

Не имея своих покровителей в высших государственных торговых и морских ведомствах России, греки возлагали надежды на династические связи двух стран, которые укрепились после заключения брака в 1867 г. между греческим королем Георгом I¹³ и великой княжной Ольгой Константиновной¹⁴, внучкой Николая I. Греческое правительство стало активно бороться за новые послабления в торговле в пользу греков. Греция неоднократно — в 1877, 1885, 1888 и 1889 гг. — обращалась к русскому правительству с просьбой снизить пошлины на ввоз оливок, оливкового масла и табака, которые составляли основу греческого экспорта в Россию.

Российское правительство, особенно после восшествия на престол «самого русского царя» Александра III, постепенно осознавало необходимость поддержки своего русского купечества и развития своего торгового флота. Так, в 1885 г. русская торгово-промышленная делегация во главе с министром сельского хозяйства Дмитрием Милютиным посетила Грецию и Турцию. В отчетном докладе царю министр с сожалением писал, что вся наша русская внешняя торговля находится в руках иностранцев, которые тесно связаны с иностранными фирмами или являются их торговыми агентами.

Поэтому ответ на обращения Греции был почти всегда отрицательным, поскольку пошлины на греческую продукцию и так были значительно ниже, чем на товары других экспортеров в Россию. И даже близость греческой королевы Ольги к царям, и ее особенно теплые отношения с кузеном императором Александром III, не давали значительных поблажек в торговле. Так, Ольга писала после очередного провала русско-греческих торговых переговоров в январе 1887 г.: «Здесь (в Греции. — О.С.), как мне кажется, сильное возбуждение против России — прости им Господи, а я прощать не в силах — статьи пишутся в газетах самые возмутительные... Кроме уже давнишнего брожения на Востоке, этому способствовала пошлина, возложенная на коринку с 1-го января — это очень тяжело для Греции, но не могла она, однако, ожидать, что Россия пожертвует для Греции интересами своих граждан!!! Вероятно, из-за коринки и мне перепадает. Но что может быть гаже наших газет — это такая пакость!»¹⁵ Тем не менее, отношения России и Греции в период правления Александра III были почти идеальными и некоторые экономические послабления все-таки были: Россия пошла на уступки греческим просьбам и пошлины на ввоз маслин снизились на 25%¹⁶.

Интересные документы о переговорах по вопросам пересмотра Трактата о торговле и мореплавании имеются как в Государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ГИА), так и в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ). В связи с экономическим кризисом в Греции 1893 г., который был вызван непомерными греческими займами, шедшими на модернизацию страны¹⁷, а также отказом Франции закупать в огромных количествах коринку¹⁸, греческое правительство обратилось к России с предложением заключить новый Трактат о торговле, т.е. отменить старый Трактат 1850 г.

Греки, как сообщал министр финансов С.Ю. Витте в Департамент торговли и мануфактур, желали не только закрепления с российской стороны беспошлинного пропуска коринки, но также разрешения «без всяких ограничений приготовления изюмного вина, ныне дозволенного только евреям для их религиозных обрядов». Во-вторых, писал Витте, греки предлагали, чтобы акциз на изюмный спирт был понижен. Далее, греческое правительство желало «понижения таможенных пошлин на оливковое масло с 1 р. 98 к. до 60 к. золотом с пуда и допущения беспошлинного ввоза маслин». Взамен этого они соглашались снизить пошлины на главный экспортный товар России — красную и черную икру, закрепить ныне действующие пошлины на пшеницу и принять на себя обязательство покупать исключительно в России минеральные осветительные масла, составляющие в Греции предмет правительственной монополии.

С.Ю. Витте считал, что «вышеупомянутые предложения касаются столь существенных интересов нашей торговли и промышленности и столь важных статей нашего таможенного дохода, что при всей готовности содействовать упрочению и развитию торговых сношений между нашими дружественными державами, путем установления возможно более льготных условий взаимного товарообмена, я не признаю возможным согласиться на удовлетворение заявленных греческим правительством пожеланий». Он объяснял, что «разрешение на изготовление изюмного вина... лицам других вероисповеданий (кроме евреев) представляется весьма нежелательным в интересах русского виноделия..., для которого это явилось бы сильным конкурентом, благодаря дешевизне привозимой из Греции беспошлинной коринки».

С.Ю. Витте писал также, что «оливковое масло, маслины, сушеные винные ягоды относятся к числу таких товаров, пошлины на которые установлены в целях чисто фискальных и доставляют казне довольно значительный доход (от 1½ до 2 млн. рублей золотом ежегодно)». Следовательно — это убытки для России, которые нельзя покрыть увеличением экспорта в Россию оливкового масла. «Я считаю возможным, — заключал министр финансов, — только на маслины снизить пошлины в размере 25% (с 2 р. До 1р. 50 к. золотом с пуда)». Понижение, считал министр, могло бы иметь смысл, если бы греческое правительство согласилось закрепить действующие ныне таможенные пошлины на ввоз из России хлеба и понизить тарифные ставки на коровье масло, икру и некоторые другие продукты¹⁹.

Начались долгие переговоры о пересмотре таможенных пошлин. С.Ю. Витте вначале отказал грекам, посчитав, что казна и российские виноделы понесут слишком большие потери. Он предлагал оставить действующий Трактат 1850 г. в силе и ограничиться некоей дополнительной конвенцией, формулирующей взаимные тарифные уступки. Однако после неожиданной смерти Александра III Витте пришлось пойти на уступки грекам, тем более что в экономический вопрос вмешались династические интересы. Более того, переговоры возглавил сам греческий король Георг I, прибывший в Санкт-Петербург осенью 1894 г. на похороны скончавшегося Александра III.

С самого начала обращений Греции с просьбами о снижении ввозных пошлин их поддерживали российские дипломаты, находившиеся в Афинах под сильным влиянием греческой королевы — урожденной великой княжны Ольги Константиновны и мало понимавшие в экономике. Особенно старался склонить русское правительство к компромиссу императорский посланник в Афинах Михаил Константинович Ону. Так, например, в «Дневнике 1894—1896» графа Владимира Николаевича Ламздорфа, первого советника министра иностранных дел (с 1886 г.) есть запись от 2 июля 1895 г.: «Ону работает вместе с Витте, улаживая дело с торговым договором, которого так горячо желает греческий король; он сообщает нам компромиссный проект. Министр финансов не упускает случая сделать приятное для членов императорской фамилии, и, видимо, сумел ухватить за деликатную сторону дела, интересующего брата императрицы-матери»²⁰. Министр иностранных дел России Николай Карлович Гире, по совету авторитетного М.К. Ону, неоднократно просил министра финансов С.Ю. Витте учитывать политическую значимость вопроса, а именно задачу усиления роли России в Греции. Россия играла гораздо менее заметную роль в Греции, чем Великобритания, Франция и Германия, которые были ее крупнейшими кредиторами. М.К. Ону в своих депешах из Афин подчеркивал не только конфессиональную близость двух стран, но и важность династических связей.

С согласия нового императора Николая И, родного племянника королевы эллинов Ольги и короля Георга I (матерью Николая была родная сестра греческого короля — урожденная датская принцесса Дагмар, в православии — Мария Федоровна), переговоры о пересмотре Торгового трактата были успешно продолжены. Момент оказался для греков вполне подходящим. С. Витте по-прежнему отстаивал свое ранее высказанное предложение — оставить основные статьи Торгового трактата 1850 г. без изменений, но дополнить их новыми статьями. Он соглашался до 1903 г. отменить налог на импорт греческой коринки в Россию и снизить на 50% налоги на оливки и оливковое масло.

В декабре 1894 г. российский посланник М.К. Ону сообщал в МИД России, что премьер Греции Х. Трикупис и греки в восторге от предлагаемых уступок (особенно от льгот по коринке — самой главной и доходной их статьи экспорта), которые собирается сделать Греции русское правительство под давлением находящегося в России греческого короля Георга I. «Греческие торговцы, — сообщал М.К. Ону, — надеются заменить западные рынки, откуда чрезмерный протекционизм их почти совсем изгнал — русским рынком, на котором в последнее время ввоз коринки начал играть значительную роль»²¹. При этом Ону сообщал премьеру Трикупису о нежелательности со стороны Греции повышать на 50% ввозные пошлины на российский хлеб.

Переговоры о коринке вызвали небывалый протест со стороны виноделов Бессарабской и Тифлисской губерний. В августе председатель бессарабской губернской земской управы г. Кишинева писал «его превосходительству Д.Л. Лисовскому» по поводу беспошлинного ввоза коринки в Россию, объясняя, «какое важное значение имеет для экономической жизни Бессарабии предположительный налог и в особенности вопрос о коринке, беспошлинный ввоз которой грозит полным уничтожением местного виноделия»²². Он писал, что «в настоящее время коринка через Одессу и другие порты Черного и Азовского морей уже ввозятся в пределы России в очень значительных количествах, и вследствие своего обилия продается по очень низким ценам — 80 к. за пуд, а только из одного пуда коринки легко сделать от 2-х до 3-х ведер вина, то прямым следствием является падение цен на натуральное вино». Он безуспешно предлагал ввести акциз на коринковое вино, такой же, как во Франции²³.

Вот еще несколько интереснейших документов, демонстрирующих кухню принятия решения по коринке. В письме к брату великому князю Константину Константиновичу греческая королева Ольга сообщала: «У меня явилась весьма смелая, м[ожет] б[ыть] несбыточная мысль, однако, если Господь захочет, то Он ее осуществит. Министр финансов мне говорил, а потом по моей просьбе и письменно изложил вопрос о коринке. Н[а] пр[имер], вот что он пишет: «Пошлина эта (т.е. на коринку) для России не составляет предмета фиска. Цель ее другая: охранение нашего виноделия». И дальше: «Если окажется невозможным снять пошлину, то м[ожет] б[ыть] будет признано возможным возвращать греч[ескому] правительству взыскиваемую Россиею пошлину с определенного количества коринки — 100—300 т. пудов». Если это будет решено, и деньги эти будут возвращаться греч[ескому] правительству, то они попадут в общий финансовый водоворот и никогда ничего не будет сделано из того, что необходимо. Т.е. на первом плане, вопрос громадной важности: постройка тюрем²⁴. Наши тюрьмы — это рассадник чахотки и других болезней и нравственная порча населения, а были бы хорошие тюрьмы с хорошими священниками, правильным учением и работой, то добро, приносимое населению, было бы неизмеримо. (Уж это видно по единственной хорошей тюрьме, существующей в Греции — тюрьме несовершеннолетних преступников). Я попрошу, что, если решат отдавать известную сумму, чтоб отдавали ее мне: пусть эти деньги отдают здесь, если хотят, в международный контроль²⁵ и там будут знать, на что я эти суммы буду употреблять. Положим, что это будет около миллиона драхм в год: представь себе все, что я могла бы сделать с такими деньгами!!! Тюрьмы, казармы, (кот[орые] ужасны), церкви, в которых чувствуется громадный недостаток, госпитали в провинциях, военные и другие, о которых никто не заботится, санатории для чахоточных, кот[орых] здесь не существует, а чахотка все больше распространяется, и много-много другого. Для России эта была бы капля воды — 300 т[ысяч] в год, здесь это было бы спасение, а для меня — такое счастье, что сердце замирает, и голова кружится при одной мысли. Конечно, я не забываю, что самое главное желание населения Пелопоннеса, чтоб пошлина с коринки была бы совсем снята, но если это окажется невозможным, то отчего бы не исполнить моей просьбы, сказать греч[ескому] правительству: «Известную часть ваших денег мы будем возвращать Греции, но получать их будет ваша королева для благотворительных учреждений, тюрем и т.п.» Это, кажется, так просто! Не знаю еще, как мне за это дело взяться: написать прямо Ники (императору Николаю II. — О.С.), или пока П.П. Толстому, чтоб он подготовил Витте к этой мысли? Я думаю, я напишу Толстому»²⁶.

В результате, в связи с крайним возмущением российских торговцев винами, в основном молдаванами и грузинами, вопрос о коринке был решен так: все доходы от нового налога на ввоз коринки в Россию получала не российская казна, а греческая королева для своей обширной благотворительной деятельности в Греции. При этом вопрос о снижении Грецией пошлин на ввоз русского зерна и муки, которые увеличивались дважды — в конце XIX в. и в 1905 г. — более не поднимался российской стороной. Грецию простили.

Важнейшим моментом в истории молодого греческого государства стали события после поражения Греции в 30-дневной греко-турецкой войне 1897 г., когда оно могло исчезнуть вовсе, но активная политика России спасла его. К войне привела непродуманная политика ярого националиста Т. Делиянниса²⁷ (мечтавшего о захвате Константинополя и превращении его в столицу Великой Греции), а ее следствием стал новый широкомасштабный экономический кризис. В 1898 г. дефицит бюджета Греции достиг невиданной в истории страны суммы в 207,3 млн. золотых драхм.

Под предлогом обеспечения уплаты долгов и контрибуции еще в 1897 г. была создана Международная финансовая комиссия из представителей Англии, Франции, России, Австро-Венгрии, Германии и Италии. Платежи по предложению западных членов комиссии должны были увеличиться в несколько раз, и это было весьма выгодно великим державам, особенно главным кредиторам Греции — Германии, Франции и Англии. Выплаты Греции по займам теперь должны были составить 44% всего греческого бюджета и грозили потерей государственности.

Особую позицию в комиссии с самого начала заняла Россия, которая добивалась смягчения для Греции условий экономического контроля. С.Ю. Витте считал, что «неудачное окончание войны не дает нравственного права требовать увеличения старых платежей», так как они с войной ничего общего не имеют. Витте в записке новому министру иностранных дел России М.Н. Муравьеву писал, что в случае принятия предложений западных держав «вряд ли речь может идти о существовании Греции как самостоятельного государства». Витте убедил русское правительство не настаивать на слишком тяжелых условиях.

Теснейшие династические связи петербургского и афинского дворов, незаинтересованность России в увеличении Грецией платежей по старым долгам способствовали тому, что международная комиссия вынуждена была уступить. Долг Греции великим державам был значительно уменьшен, а Греция спасена как жизнеспособное государство²⁸. С 1898 по 1907 гг. было полностью восстановлено равновесие финансов, а также курс драхмы. Теперь греческие финансы находились в гораздо лучшем положении, чем на протяжении всего XIX в.²⁹ С облегчением вздохнули и греческие негоцианты юга России, которые возобновили и даже увеличили объемы торговых операций.

Неожиданный удар по русско-греческой торговле был нанесен в период русской революции 1905—1907 гг., когда полностью были перекрыты поставки керосина из Баку. Следующий удар был связан с двумя балканскими войнами 1912—1913 гг. Закрытие черноморских проливов Босфора и Дарданелл могло нанести непоправимый ущерб русской торговле хлебом, а, следовательно, грозило ударом по деятельности многочисленных греческих внешнеторговых фирм. Этот вопрос бурно обсуждался в русской и греческой прессе. Член Государственного совета Н.С. Авдаков писал в газете «Новое время» 1 октября 1912 г.: «Русская экспортная торговля находится под страхом за Проливы. ... Не надо забывать, что наш хлебный вывоз достигает в настоящее время полутора миллиардов рублей, причем шестьдесят процентов направляется через Черное море. ... Закрытие Дарданелл, которое представляется весьма вероятным, если не будут сделаны надлежащие воздействия, повлечет за собой настоящее бедствие для России»³⁰.

И, скажем мы, для всей южнорусской торговли, находившейся в большой степени в деловых руках греческих торговцев. В начале XX в. проблема прохода торговых судов через Проливы все еще не была окончательно разрешена (в связи с нерешенностью самого вопроса о Проливах) и влияла на южнорусскую торговлю (прежде всего на экспорт зерна), которая играла по-прежнему важнейшую роль в экономике России и проживавших на Черноморском побережье греков. Между 1903—1913 гг. 37% русского экспорта шло через порты Черного моря (в том числе 50% экспорта зерна). Главными перевозчиками российского экспорта в начале XX в. все еще были суда, ходившие под греческим флагом (75%)³¹.

После убийства в конце Первой балканской войны короля Георга I весной 1913 г. (вскоре после взятия греками важнейшего торгового порта Салоники) на престол взошел кронпринц Константин, занимавший четкую прогерманскую позицию. Константин учился в Германии и был женат на сестре кайзера Вильгельма Софии, которая терпеть не могла греков и русскую королеву-мать Ольгу. Очень скоро вдовствующая королева почувствовала себя неуютно в афинском дворце, где ее немедленно выселили из лучших комнат, несмотря на четкое завещание ее мужа-короля, и большую часть времени она проводила вне Греции. В июле 1914 г. Ольга Константиновна решила на время вернуться в Россию, повидаться с любимыми братьями. Буквально через несколько дней после ее приезда началась Первая мировая война, которая перевернула всю ее жизнь и стала концом российской и закатом греческой династий.

На средства греческой диаспоры России, с большим уважением относившейся к Ольге Константиновне, содержался этапный лазарет «Общества святой Елены имени ее к. в. к. эллинов Ольги Константиновны» в г. Сарны Волынской губернии. Ольга Константиновна посещала лазарет и вела переписку с жертвователями.

С началом войны великие державы — Англия, Франция и Россия стремились не допустить выступления Турции на стороне Германии. Однако уже в конце октября 1914 г. германо-турецкий флот совершил внезапное нападение на Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск, что создавало новую военно-политическую обстановку. Россия объявила войну Турции 2 ноября 1914 г. Вскоре часть торгового флота России, включая торговые суда, принадлежащие российским грекам, была зафрахтована для военных нужд. Начало военных действий на море привело к запрету на посещение российских портов иностранными кораблями, но для греческих торговых судов были сделаны послабления. Греция оставалась нейтральным государством, как Болгария и Румыния, но борьба за их привлечение между великими державами только разгоралась. В январе 1915 г. Великобритания начала переговоры о вступлении Греции в войну на стороне Антанты.

К лету 1915 г. турки стали подвергать аресту греческие суда, везущие хлеб и другие продукты из России. После закрытия Турцией Черноморских проливов в 1915 г. (после начала Дарданнельской операции) многие греческие суда оказались запертыми в порту Констанцы в Румынии, ожидая возможности пройти. Однако русское правительство забеспокоилось, что зерно и товары, находившиеся в Констанце, могут быть проданы Румынии и через нее — странам Центрального блока — противникам Антанты. И, действительно, в июле 1916 г. Военно-Контрольным комитетом был обнаружен неприятный для России факт. Фирма «Луи Дрейфус и Со» использовала греческие торговые суда «Андриадис» и «Превеза» для экспорта из России зерна в Румынию, а затем в Австрию. В условиях войны, и Греция, и Россия ограничили торговлю многочисленными запретами. Греки более не могли наравне с русскими купцами торговать зерном, а на остальные товары следовало получать особые разрешения. Греция также ограничил экспортно-импортные операции с Россией.

Сложности, которые переживала русско-греческая торговля в годы балканских войн и в начале Первой мировой войны побудила российского посланника в Греции Елима Павловича Демидова³² выступить с предложением о создании Греко-российской торговой палаты, чтобы способствовать укреплению и развитию торговли между двумя странами, особенно в послевоенное время. Хотя предложение было поддержано царем, начертавшим: «Очень желательно», Министерство промышленности и торговли посчитало его «несвоевременным»³³.

После открытия державами Антанты Салоникского фронта осенью 1915 г. без согласия короля (фактически Греция была втянута в войну) греко-русская торговля была подчинена Международной продовольственной комиссии. На основании донесений английской экономической разведки в Греции было закрыто 99 греческих фирм в разных частях самой Греции, которые торговали русским зерном и керосином со странами Центральных держав. В Салониках таких фирм было обнаружено и закрыто — 26, в Афинах — 19, на Крите — 7, Пирее — 16 и т.д.³⁴ К лету 1915 г. российские греки начали испытывать все большие затруднения в своей экономической деятельности из-за закрытия Черноморских проливов и прогерманской политики Турции.

В результате очень многие греки в России разорились или вынуждены были свернуть свои дела. В июне 1915 г. российский Красный Крест рассмотрел заявление «Комитета Греческого этапного лазарета имени ее к. в. к. эллинов Ольги Константиновны» о невозможности дальнейшего его содержания на средства греков России. После недолгих дебатов руководство Российского Красного Креста приняло греческий лазарет на свое содержание, сохранив его прежнее название.

В июле 1915 г. скончался любимый младший брат Ольги Константиновны — великий князь Константин Константинович. Ольга решила открыть в Павловске в память о нем лазарет и «приют для увечных воинов», что стало ее главным делом в России все оставшиеся годы Первой мировой войны. Ольга неустанно работала по сбору пожертвований для лазарета, и они были значительными, что дало возможность закупить хорошее медицинское оборудование, включая рентгеновский кабинет. Так, с 1 октября 1915 г. по октябрь 1916 г. было собрано пожертвований на сумму более 62 тыс. рублей, включая взнос самой Ольги в 6,5 тыс. руб. Крупную сумму в 1200 руб. на содержание двух кроватей в течение года пожертвовала семья Родоканаки. Значительные суммы пожертвовали и севастопольские греки в благодарность за помощь королевы в их судьбе во время их депортации в 1916 г.

Известно о нескольких инициативах русского правительства по высылке греков из Севастополя, Новороссийска, Ялты и других прибрежных городов, имевших важное стратегическое значение для России в военные годы. Жители Севастополя почувствовали дыхание Первой мировой войны, как вспоминают очевидцы, только в ноябре 1914 г. В то время в Европе полным ходом шли сражения. В Севастополе еще с начала войны стоял 13-й и 34-й пехотные дивизии VII армейского корпуса. Ольга Константиновна пыталась отдалить срок депортации греческого населения из Севастополя, чтобы спасти их имущество и часть капиталов. Например, 28 ноября 1916 г. она обратилась к командующему Черноморским флотом Александру Васильевичу Колчаку с письмом, в котором просила дать грекам Севастополя время, чтобы закрыть все их коммерческие предприятия с наименьшими потерями. «Это могло бы в какой-то мере, — писала она, — скрасить их тяжелую судьбу...» И просьба Ольги Константиновны была услышана.

После февральской революции 1917 г. и отречения Николая II дела в лазарете в Павловске пошли все хуже и хуже, даже несмотря на не прекращавшийся поток средств от постоянных жертвователей, — Л.В. Собинова, Нобеля и севастопольских греков. Летом 1917 г. из Греции пришли тревожные известия. Под давлением держав Антанты ее сын — король Константин, который изначально занимал германофильскую позицию, вынужден был отречься от престола в пользу своего сына Александра³⁵ и отправился в изгнание. Ольге Константиновне, пережившей в России гибель большинства членов своей огромной семьи Константиновичей, родственников и друзей, после долгих хлопот королевского дома Дании удалось покинуть большевистскую Россию 14 мая 1918 г. с датским поездом Красного Креста, увозившим военнопленных в Швейцарию. Больше она никогда не была на родине в России.

Прекращение греко-русской морской торговли, пережившей полный упадок после Первой мировой войны, все-таки не оставило греков Крыма без дела, т.к. у них были и другие источники существования. Окончательный удар по русско-греческой торговле был нанесен большевиками после Октябрьской революцией 1917 г. Хотя позже в 1929 г. с Грецией был заключен новый торговый договор, и объемы торговли между Грецией и СССР вновь возросли³⁶.

В целом можно сделать вывод о значительном вкладе греков юга России, в том числе крымских греков, в греко-русскую торговлю второй половины XIX — начала XX вв., даже несмотря на то, что все это время она медленно клонилась к упадку в результате многочисленных факторов экономического, военного и политического характера. Укреплению торговых связей между Россией и Грецией в определенной степени способствовали также тесные династическит узы, связывавшие представителей двух царствующих домов.

Примечания

1. Сборник действующих трактатов, конвенций и соглашений, заключенных Россией и другими государствами и касающихся различных вопросов частного международного права. СПб., 1889. Т. 1.

2. Только к началу XX в. основные города Крыма были связаны железнодорожной сетью.

3. ГИА Санкт-Петербурга. Ф. 25. Оп. 9. Д.718. Л. 426.

4. Pepelasis Minoglou I., Sokolovskaia O., Louri H. Greek diaspora merchant communities of the Black sea and the sea of Azov and Greek-Russian trade: 1870—1917. Athens. 1994. P. 7—10.

5. Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 22. С. 33.

6. Родоканаки Федор Павлович (1799—1882), купец 1-й гильдии, создатель «Дома Родоканаки», родился на острове Хиос. В Одессе 20-летний Ф. Родоканаки появился в 1819 г., имея уже капитал в 50,1 тыс. рублей. См.: Янници Ф. Греческий мир в конце XVIII — начале XX вв. СПб. 2005 г. С. 146—148, 150.

7. Там же.

8. Белоусова Л.Г. К вопросу об интеграции греческих купцов в экономику Российской Империи: династия хиосских негоциантов Петрококино в Одессе (XIX — начало XX вв.). // www.rusnauka.com/NIO_2007/Istoria/18370. doc.htm

9. См.: Белоусова Л.Г. Указ. соч.

10. По другим данным в 1897 г. В Крыму проживало, по уточненным данным, 547 тыс. человек, из них русских — 33,1%, почти столько же татар, а греков — 3,1%.

11. Аверофф Георгиос (1818—1899), успешный предприниматель и крупнейший греческий меценат.

12. См.: Соколовская О.В. Все начиналось в Афинах // Европа. № 7 (41). Июль-август. 2004. С. 23—26.

13. Георг I, Вили (1845—1913), греческий король (1863—1913), урожденный принц датский Вильгельм, брат императрицы России Марии Федоровны.

14. Ольга Константиновна (1851—1926), урожденная великая княжна, внучка императора Николая I (1796—1855), старшая дочь великого князя Константина Николаевича (1827—1892), генерал-адмирал русского флота, жена греческого короля Георга I (1845—1913), королева эллинов.

15. ГАРФ. Ф.660. Оп. 2. Д. 225. № 1. Афины. 2 (14) января 1987.

16. АВПРИ. Ф. Греческий стол. Д. 519. Л. 76.

17. К 1893 г. выплата процентов по займам иностранным державам составила 1/3 бюджета и правительство Харилаоса Трикуписа было вынуждено объявить Грецию банкротом. См.: Соколовская О.В. Греция на путях становления буржуазного государства. 1878—1918 гг. // Балканы в конце XIX начале XX века. М., 1991. С. 218.

18. До 1893 г. французский рынок для греческого экспорта был важнейшим. Франция закупала греческую коринку в течение 20 лет в очень больших количествах, т.к. она пережила страшный неурожай винограда.

19. АВПРИ. Ф. Греческий стол. Отдел V. Стол. I. Д. 519. 1 октября 1894 г. Л. 76—78.

20. Ламздорф В.Н. Дневник 1894—1896. М., 1991. С. 223—224.

21. АВПРИ. Ф. Греческий стол. Д. 519. Л. 20—21.

22. Там же. Л. 88.

23. Там же.

24. Подчеркивание в текстах сделано рукой греческой королевы.

25. Международный финансовый контроль над Грецией был установлен великими державами в 1897 г. после банкротства Греции в результате поражения в 30-дневной греко-турецкой войне 1897 г.

26. ГАРФ. Ф. 660. Оп. 2. Д. 225. № 9. Татой 9 (21) февраля 1899.

27. Делияннис Теодорос (1824—1905), государственный деятель Греции, занимавший крайнюю националистическую позицию по созданию Великой Греции.

28. Соколовская О.В. Греция на путях становления буржуазного государства. 1878—1918 гг.. С. 220—221.

29. Она же. Основные проблемы внешней политики Греции в конце XIX в. // В пороховом погребе Европы». 1978—1914 гг. М., 2003. С. 248—249.

30. Россия и Черноморские проливы.(XVIII—XX). М., 1999. С. 286.

31. Соколовская О.В. Основные проблемы внешней политики Греции в конце XIX в. С. 458.

32. Демидов Елим Павлович (1868—1943), дипломат из рода Демидовых, князь Сан-Донато, посланник в Греции (1912—1924).

33. Pepelasis Minoglou I., Sokolovskaia O., Louri H. Greek diaspora merchant communities of the Black sea and the sea of Azov and Greek-Russian trade: 1870—1917. P. 38—39.

34. Ibid. P. 38.

35. Александр I (1893—1920), король Греции (1917—1920), сын греческого короля Константина I и Софии Гогенцоллерн. Александр стал королем, когда его отец был вынужден под давлением союзников покинуть престол в июне 1917 г. Константин I, зять кайзера Вильгельма II, занимал германофильскую позицию в Первой мировой войне, он покинул Грецию вместе со старшим сыном Георгом, оставив на троне второго сына — Александра. Новый король не имел реальной власти, так как политикой занимался премьер-министр Элефтериос Венизелос.

36. Соколовская О.В. Из истории советско-греческого договора о торговле и мореплавании 1929 г. // Греция-Россия. Тысячелетие связей. Афины. 1995. С. 155—166.