Д. Пронин¹. «Быль»²

Транспорт «Херсон» перегружен живым грузом, а настоящего груза — тяжести, которая заставляет океанский пароход сидеть глубоко и прочно в воде, — нет. Людской муравейник везде — на палубе, в трюмах, в коридорах.

Корабль то накренится на одну сторону, капитан кричит в рупор:

— Всем перейти на правый борт!

Как ванька-встанька, корабль выравнивается и начинает крениться в противоположную сторону.

— Перейти всем на левый борт! — с нотками отчаяния в голосе взывает капитан.

Недавно скрылся из глаз Севастополь. Но у всех в глазах: освещенная солнцем Графская пристань, широкая сходящая к морю лестница, высокого роста Главнокомандующий, на катере подъехавший к остающейся толпе, и громкий крик «Ура!» тех, что оставались.

Артиллерийский подпоручик Н. сейчас на корабле в офицерском карауле. Их немного, офицеров, отобранных начальником дивизии, генералом Туркулом, нести караульную службу. Сейчас винтовки у них сложены, а сам он лежит на койке, погруженный в свои невеселые размышления. Туркул сам входит в караульное помещение. Раздается команда:

— Господа офицеры!

Туркул обращается к караульному начальнику:

— В машинном отделении начался пожар. Нужно предотвратить всякую панику на пароходе. Иначе корабль может опрокинуться. Главное — не выпускать людей на палубу из трюмов. Выставить караул по всем трапам, чтобы могли спокойно тушить пожар.

Н. стоит на узком трапе, ведущем на палубу. Уже несколько раз люди из трюма пытаются пробраться на палубу.

— Приказ генерала Туркула никого наверх не пропускать!

В какие-то щели дым проникает в трюм.

— Пожар на пароходе! Пропустите, поручик!

— Приказ начальника дивизии никого не пропускать!

Перед ним изможденное лицо пехотного офицера. Чернильным карандашом отмечены звездочки на погонах. Глаза горят взглядом измученного, теряющего самообладание человека.

— Поручик! Последний раз говорю вам, пропустите! Корабль горит!

Он видит, как обезумевший офицер вытягивает револьвер и наводит на него. Черное отверстие дула. Воспаленные глаза человека замученного, затравленного.

Он стоит выше его. Сильнее, моложе. Дан приказ. Ему грозят оружием. Он вправе, он обязан применить свое право. Это так легко. В руках его винтовка с примкнутым штыком. Быстрый, как миг, удар штыком или разбивающий, дробящий все кости удар прикладом сверху. Он в порядке. Он часовой. И не будет этого черного, зловещего отверстия дула и этих безумных глаз. Одно только короткое мгновение или глупый конец.

Но что-то властно удерживает его, он наклоняется вперед навстречу к нагану:

— Опомнитесь! Вы офицер!

Вряд ли эти слова, а две крепких руки, которые ухватили сзади за локоть пехотинца, заставили руку с наганом опуститься, и револьвер с шумом упал на металлический пол. Кто-то из его же боевых товарищей подоспел вовремя и предотвратил кровопролитие.

Минут через пятнадцать караульный начальник снимал расставленные на корабле посты — пожар в машинном отделении был потушен. Там загорелась пакля.

Опасения саботажа, дым, валивший из отделения машин, возможность расширения пожара на перегруженном корабле среди открытого моря — все это осталось где-то позади в памяти, как эти страшные годы отчаянных попыток спасти Россию от красного гнета.

Они встретились позже в Галлиполи. К артиллеристу подошел пехотинец.

— Знаете, поручик, я вас тогда чуть не застрелил.

— Чуть-чуть не считается, господин штабс-капитан, а я вам чуть не проломил голову прикладом.

Оба засмеялись и крепко пожали друг другу руки.

Примечания

1. Пронин Дмитрий Федорович. Студент Ново-Александрийского сельскохозяйственного института. В Добровольческой армии и ВСЮР; с 1918 г. доброволец 3-й, затем 7-й батареи Дроздовской артиллерийской бригады. В Русской Армии до эвакуации Крыма. Подпоручик. В эмиграции в США. Умер 30 сентября 1981 г. в Мэдисоне (США).

2. Впервые опубликовано: Пронин Д., Александровский Г., Ребиков И. Седьмая гаубичная. 1918—1921. Нью-Йорк, 1960.