Штудии российских и украинских авторов последней четверти XX в. — начала XXI в.

Во второй половине XX — начале XXI в. были опубликованы многочисленные статьи, посвященные отдельным аспектам истории Херсона, принадлежащие крымским исследователям и представителям различных научных учреждений Украины и России, кроме того, появилось несколько монографий. Необходимость и возможность нового обращения к темам, которые неоднократно затрагивались, начиная со времени становления херсоно-византийской историографии (если уместно подобное определение), обусловило новое поступление археологических материалов.

Наряду с фактически постоянно действующей, начиная с 30-х гг., экспедицией Государственного Эрмитажа, возглавляемой Г.Д. Беловым, начались раскопки первоначально небольших отрядов Государственного исторического музея (Н.В. Пятышева), Уральского университета (Е.Г. Суров), несколько позднее была создана Объединенная археологическая экспедиция (1963), возглавляемая С.Ф. Стржелецким¹, в составе которой работали сотрудники заповедника (И.А. Антонова, Л.Г. Колесникова, А.В. Шевченко, Т.И. Костромичева) и преподаватели Харьковского (В.И. Кадеев) и Уральского (В.Н. Даниленко, В.В. Кучма) университетов². Принимали эпизодическое участие в раскопках портового района также студенты Башкирского и Пермского университетов.

Объектом исследований являлся один из кварталов портового района (квартал 1). Большое значение имело то, что раскопками единовременно была охвачена территория всего квартала, площадью свыше 2 тыс. м², что позволяло сопоставить находки и комплексы, существовавшие в близкий хронологический период³.

Во второй половине XX в. исследователи обратились к повторному изучению раскапывавшихся ранее участков. Примером являются работы на территории северо-восточного района городища (ранее изучавшегося Р.Х. Лепером) под руководством сотрудника Херсонесского заповедника М.И. Золотарева⁴ и Московской экспедиции в квартале VII (И.Т. Кругликова и А.В. Сазанов)⁵. Новые материалы были получены О.И. Домбровским в процессе изучения так называемого храма с ковчегом (№ 19 по плану ИАК), руины которого скрывали остатки античного театра⁶. Ученики О.И. Домбровского возвратились к раскопкам открытого в 1908 г. четырехапсидного сакрального сооружения (№ 47 по плану ИАК), что позволило уточнить время его строительства⁷. К выявлению новых данных привело и исследование так называемой базилики на холме (№ 14 по плану ИАК), которое было предпринято московским археологом С.А. Беляевым⁸.

К числу памятников, исследование которых осталось не завершенным в начале XX в., принадлежит и Западная базилика (№ 13), с изучения которой начала работы в Херсонесе экспедиция Уральского университета (1958 г., Е.Г. Суров)⁹.

После значительного перерыва возобновились раскопки на участке цитадели, первоначально В.В. Борисовой¹⁰, затем под руководством И.А. Антоновой¹¹. Результатом стало выявление ряда сооружений военного характера, относящихся к римскому и средневековому периодам¹². Примечательно, что данный участок пополнил лапидарий Херсонеса новыми эпиграфическими памятниками¹³.

Значительными открытиями ознаменовались раскопки заведующего Херсонесским городищем С.Г. Рыжова (выпускник Харьковского университета)¹⁴, который поставил задачу соединить в единое целое кварталы северо-восточного и северного районов.

Возвращением к ранее раскапываемым памятникам стали работы Л.В. Седиковой по изучению участка около водохранилища и так называемого дворца Петроны (комплекс был открыт К.К. Косцюшкой-Валюжиничем, затем здесь работала экспедиция Государственного исторического музея под руководством Н.В. Пятышевой, которая полагала, что открытое монументальное сооружение связано с деятельностью первого стратига города Петроны Каматира)¹⁵. Со временем первоначально небольшой отряд Херсонесского заповедника превратился в международную экспедицию¹⁶.

Большое значение имело и то, что объектами раскопок стали средневековые памятники, расположенные за пределами городских стен Херсона. Неблагодарный труд — с точки зрения представительности и массовости находок — взяла на себя заведующая средневековым отделом заповедника Т.Ю. Яшаева¹⁷. К сожалению, невозможность обустроить стационарный археологический лагерь рядом с раскопом (на расстоянии 6—8 км от Херсонеса), а также недостаточность финансирования¹⁸ замедляют полное раскрытие чрезвычайно интересных сельских комплексов, существовавших в течение длительного времени, в том числе и загородных монастырей. Остается только надеяться, что в нынешнем столетии изменится отношение к изучению ближайшей округи Херсона.

Результаты раскопок различных по своему назначению объектов (выше приведен далеко не полный их перечень), к которым обратились исследователи во второй половине XX столетия, существенно пополнили источниковую базу. Благодаря этому, как и использованию свидетельств из отчетов более ранних лет, стало возможным создание новых монографических штудий. Не касаясь деталей интерпретации памятников, отдельных тезисов и гипотез, остановим внимание на концептуальных выводах трех авторов, которым принадлежат монографии по истории византийского Херсона. Если следовать алфавиту, то первой должна быть названа работа, посвященная типологическим особенностям развития Херсона в X—XV вв., Н.М. Богдановой, ученицы профессора МГУ С.П. Карпова¹⁹.

Н.М. Богданова исходит из тезиса о том, что Херсон в X—XIV вв. развивался в соответствии с тенденциями, которые были характерны в целом для византийских провинциальных городов. В сравнении со своими предшественниками она уделила значительное внимание социальной структуре и этническому составу горожан, системе управления и городским движениям, выделив следующие этапы: IX—XI вв. — выступления херсонитов против константинопольского правительства; с XII в. — рост внутригородских противоречий, усилившихся в начале XIII в. в связи с недовольством политикой городского управления. Характерной чертой экономики рассматриваемого времени автор считает «связь отдельных отраслей ремесла с домашним хозяйством, незавершенность внутриотраслевой дифференциации производства», отсутствие упадка в период активизации предпринимательской деятельности итальянского купечества (со второй половины XIII в.) в Черноморском бассейне²⁰.

В отличие от А.Л. Якобсона, Н.М. Богданова полагает, что Херсон как город существовал до 50—60-х гг. XV в., татарские погромы конца XIV в. не привели его к гибели. Привлечение таких источников, как постановления венецианского сената конца XIV — начала XV в., не использованных ранее, позволило проследить маршрут плаванья судов по Черному морю: Тана—Кафа—Херсон и далее в Средиземное море. Для более раннего периода, делает вывод Н.М. Богданова, большое значение имела торговля, в том числе и транзитная в хазарские земли, с Тмутараканью и Восточной Европой.

Акцент прежде всего на археологические свидетельства, а не на письменные источники характерен для «Очерков по истории и археологии византийского Херсона» А.И. Романчук (Екатеринбург, 2000), в которых внимание уделено наиболее дискуссионным вопросам истории города: периоду «темных веков» и времени «обезлюдевания», по выражению А.Л. Якобсона (середина VII — середина IX в.); последствиям Корсунского похода князя Владимира; значению Херсона в XIII—XIV вв. На основе новейших материалов раскопок, прежде всего из портового района, где были открыты комплексы начала VII в., слои разрушения первых десятилетий XI в., а также двукратных пожаров XIII и XIV в., показано, что мнение о глубоком кризисе в период «темных веков» требует корректировки²¹, также преувеличенной является точка зрения о глубоком «упадке.» в последние века существования города.

Новым обращением к одному из наиболее дискуссионных периодов истории Херсона стала монография С.Б. Сорочана. Исследователь подробно остановился на взглядах своих предшественников, отметив при этом значение работ представителей уральской школы византиноведения, в работах которых впервые прозвучал тезис об отсутствии глубокого упадка Херсона после VI в. Исследователь последовательно изложил данные о ремеслах и промыслах города, о его торговых связях; развил тезис о взаимоотношениях херсонитов с варварским миром, рассмотрел вопрос о статусе города в системе Византийской империи, что ранее отчасти уже прозвучало в многочисленных статьях исследователя. Большое внимание уделил он следующим положениям: проблеме кондомината, объясняющей характер взаимоотношений херсонитов с хазарами; вопросу о самоуправлении, «призрак» которого, согласно его мнению, присутствует в исследованиях И.В. Соколовой и Г.Г. Литаврина²², и тех, кто склоняется к высказанной ими точке зрения. Следующее фундаментально развитое положение — это доказательство наличия в Херсоне в раннесредневековый период «архитектурного бума», что отразилось в масштабном строительстве храмов и оборонительных стен. (Но о деталях подхода к некоторым из названных выше вопросов истории Херсона поговорим позднее в соответствующих разделах).

Следует также упомянуть еще две работы, созданные в последней четверти XX в. Это исследование В.А. Анохина, посвященное монетному делу Херсонеса—Херсона, и монетам и печатям византийского времени И.В. Соколовой.

Новым при изучении Херсонеса стало обращение к данным радиоуглеродного анализа, что оказалось возможным благодаря работам новосибирского геолога Л.В. Фирсова, опубликовавшего специальную работу, в которой приведен ставший «классическим пример» из истории радиоуглеродной хронологии Херсонеса. Во время раскопок на «театральном участке» (исследования О.И. Домбровского) Л.В. Фирсову удалось собрать чрезвычайно интересную серию проб, являющихся остатками балок перекрытия, дверного полотнища, очажных углей от двух периодов существования одного из домов, а также пробу топлива, лежавшего рядом с наиболее поздним из них. Это показало не только время возникновения сооружений, возведенных позднее, но и хронологические отличия строительных материалов, использованных для различных конструкций дома²³.

Тщательный анализ керамических находок из раскопок Северо-Причерноморских центров²⁴, анализ на этом фоне коллекций из фондового хранения заповедника и обнаруженных в северо-восточном и портовом районах²⁵ в конечном итоге завершился созданием диссертационного исследования А.В. Сазанова²⁶. Правда, удивление, как отметил С.Б. Сорочан, вызывает вывод о «дезурбанизации и кризисе византийского города в целом» на фоне убедительных доказательств о континуитете Херсона, отмеченном для VII в.²⁷.

Выше уже не раз упоминалось имя О.И. Домбровского, пропустить работу которого, написанную для обобщающего издания «Археология Украины»²⁸, было бы некорректно, поэтому следует сказать несколько слов о ней. Но при этом будем помнить, что она основана на выводах, изложенных в монографиях А.Л. Якобсона, за исключением тех сюжетов, которые разрабатывал непосредственно автор, — это его точка зрения о строительстве храмов в Херсоне²⁹.

Первая половина XX в. стала для российской историографии временем систематического обращения к истории Херсонеса³⁰. Показателем являются три выпуска «Памятников христианского Херсонеса», изданных благодаря инициативе П.С. Уваровой.

Обобщением материалов, полученных до середины XX в., стали работы Д.Л. Талиса и А.Л. Якобсона. В годы, о которых идет речь, основная полемика по истории раннесредневекового Херсона велась между ними. Дальнейшее накопление археологических свидетельств, новое обращение к анализу письменных источников привело во второй половине XX столетия к постановке вопроса о типологических особенностях Херсона как византийского провинциального города.

Среди историков, создавших научные штудии в эти годы, наибольшее расхождение взглядов характерно для таких сюжетов, как особенности развития Херсона в VII — середине IX в. и экономический потенциал города в XIV в. Планомерное изучение северного района (с 1929 г.), масштабные работы в портовом районе (с 1963 г.), возвращение к изучению кварталов, расположенных вдоль центральной городской магистрали, и раскопки на территории цитадели (с 1959 г.) позволили составить представление о микросреде обитания херсонитов в поздневизантийский период. В 50—60-е гг. XX в. появились первые классификации керамических изделий, уточненные в последующем. Можно отметить и стремление исследователей ввести в научный оборот наиболее примечательные артефакты, памятники прикладного искусства. Наибольшее внимание уделено анализу отдельных находок, обнаруженных в годы раскопок экспедиции Государственного Эрмитажа В.Н. Залесской³¹.

К середине XX столетия началась регулярная публикация отчетов о раскопках. Правда, в последующем данная традиция была заменена краткой информацией об итогах очередного сезона³². Перечислить все заметки, освещающие итоги сезонов раскопок в Херсонесе начиная с 1965 г. в таком издании, как «Археологические открытия в СССР», затем в нескольких выпусках на русском и украинском языках «Археологических открытий на Украине», не представляется возможным, да и вряд ли это необходимо. К некоторым из сообщений еще предстоит обратиться, чтобы представить эволюцию взглядов исследователей по мере накопления археологических свидетельств.

Краткие сообщения об итогах сезонов в некоторых случаях остались единственной опубликованной информацией об открытом памятнике. Интерес они представляют еще по одной причине: в них выражено подчас не подвергшееся концептуальной корректировке мнение исследователя о раскапываемом объекте.

В XX в. находки из византийских комплексов Херсонеса были представлены на целом ряде выставок³³. Уникальные изделия местных мастеров и привезенные из других центров, обнаруженные в процессе изучения средневековых комплексов городища, вошли в обобщающие работы по искусству и культуре Византии не только российских исследователей³⁴, но и искусствоведов других стран³⁵.

В последней четверти XX в. херсонесские памятники стали доступными для зарубежных историков, проявлявших постоянный интерес к публикациям исследователей Херсонеса³⁶.

Вместе с тем, несмотря на значительное пополнение археологических источников, раскопки не привели к получению массового материала, относящегося к XI в. Не позволили заполнить событийную хронику этого времени и нарративные данные. Не разработанным остался вопрос о социальной и исторической топографии Херсона. Дискуссионна, как и ранее, датировка отдельных памятников, особенно хронология строительства базиликальных храмов. К мнениям поданным вопросам, поиску доказательств, характерных для той или иной концепции, нам предстоит обратиться в дальнейшем повествовании, в котором освещаются такие сюжеты, как Херсон и варварская периферия (вопрос о кондоминатной зоне и крепостной ограде города); херсонита и их сакральные сооружения; причины малочисленности археологических свидетельств (или вопрос об «археологических лакунах»); значение материалов археологических раскопок для воссоздания исторической топографии; взгляды историков на развитие Херсона в поздневизантийский период. Безусловно, наряду с названными выше проблемами имеется значительное количество историографических сюжетов, которые являются показателем неоднозначности мнений историков о локальных особенностях развития данного провинциального византийского города.

В заключение следует объяснить диспропорцию представленных в книге материалов: значительное внимание к историографии конца XIX — начала XX в. и схематичный краткий очерк для всего XX столетия, в котором только перечислены отдельные проблемы, ставшие предметом внимания историков. Это объясняется тем, что на концепциях историков второй половины XX в., поиске доказательств, деталях, отражающих различия в интерпретации свидетельств как письменных, так и археологических источников, нам предстоит остановиться ниже.

Начальный период изучения Херсонеса — это истоки формирования представлений, которые за небольшим исключением повлияли на систему поиска доказательств, логику представления новых гипотез в работах исследователей последующих поколений. Некоторые из выводов и гипотез выдержали проверку временем и были подтверждены. Чтобы, дискутируя, не забывать, что некоторые аргументы были уже приведены ранее, времени рождения первых выводов об истории Херсонеса уделено наибольшее внимание.

Примечания

1. О задачах экспедиции см.: Сводный отчет Объединенной экспедиции в 1963—1964 гг. / Под ред. В.Н. Даниленко, А.И. Романчук // АДСВ. 1971. Вып. 7. С. 7—10.

2. Наиболее интенсивные и масштабные раскопки экспедиции приходятся на 1963—1968 гг., когда она действительно возглавлялась С.Ф. Стржелецким, курировавшим работы всех отрядов, входивших в ее состав. При этом он стремился к тому, чтобы на всей территории портового квартала 1 одновременно исследовались хронологически единые культурные слои и сооружения. Кроме того, под его руководством разрабатывалась классификация керамических находок, производилась в соответствии с нею статистическая обработка. Все извлеченные из земли фрагменты «находили свое место» в соответствующих графах полевых описей. Безусловно, обработка и реставрация находок требовали значительного времени и сил, именно поэтому непосредственно на раскопе было занято не более 40—50% состава лаборантов экспедиции. Именно благодаря такому положению и наблюдениям С.Ф. Стржелецкого в последующем стала возможной публикация следующих работ: Антонова И.А., Даниленко В.Н., Ивашута Л.П., Кадеев В.И., Романчук А.И. Средневековые амфоры Херсонеса // АДСВ. 1971. Вып. 7. С. 81—101; Ивашута Л.П. Неполивная керамика позднесредневекового Херсонеса // АДСВ. 1975. Вып. 11. С. 14—22; Симонова Т.И. Метки на черепице кровли дома XIII—XIV вв. // АДСВ. Вып. 17. Античные традиции и византийские реалии. 1980. С. 104—120; Романчук А.И. Граффити на средневековой керамике из Херсонеса // СА. 1986. № 4. С. 171—182; Она же. Глазурованная посуда поздневизантийского Херсонеса. Екатеринбург, 2003; Она же. Строительные материалы византийского Херсона. Екатеринбург, 2004; Романчук А.И., Сазанов А.В. Краснолаковая керамика ранневизантийского Херсона. Свердловск, 1991; Романчук А.И., Сазанов А.В., Седикова Л.В. Амфоры из комплексов византийского Херсона. Екатеринбург, 1995.

С.Ф. Стржелецкий ввел также правило регулярного обсуждения итогов раскопок каждого из отрядов, что выливалось в записи в сводном полевом дневнике. После его кончины экспедиция превратилась в формальное объединение; прежнего «единого руководства» не существовало; каждый из отрядов проводил раскопки на своем участке. В последней четверти XX в. руководителями отрядов стали С.Б. Сорочан, С.В. Дьячков (о раскопках этих лет см.: Дьячков С.В. Раскопки XIV продольной улицы Херсонеса Таврического // Византия и народы Причерноморья и Средиземноморья в раннее средневековье, IV—IX вв.: Тез. докл. Симферополь, 1994. С. 17—18; Раскопки XIV продольной улицы в портовом районе Херсонеса Таврического // Древности: ХИАЕ. 1994. С. 141—152; Херсонесская археологическая экспедиция в 1996—1998 гг. // Древности: ХИАЕ. 1997—1998. С. 210—213; Клейма на краснолаковой керамике из раскопок херсонесской «казармы» // Эллинистическая и римская керамика в Северном Причерноморье. М., 1998. Вып. 1. С. 88—93; Дьячков С.В., Золотарев М.И. Раскопки «казармы» в портовом районе Херсонеса в 1993 г. // Древности: ХИАЕ. 1994. С. 192—193; Дьячков С.В., Магда А.В. Работы Херсонесской археологической экспедиции Харьковского университета в 1994 г. // Древности: ХИАЕ. 1995. С. 176—177). После завершения раскопок комплекса, который получил в исторической литературе со времен раскопок К.К. Косцюшки-Валюжинича обозначение «римские казармы», С.В. Дьячков вошел в состав экспедиции, которая обратилась к исследованию Балаклавы (итоговую статью об этом см.: Дьячков С.В. Археологические исследования генуэзской крепости Чембало в 2000—2005 гг. // Древности: ХИАЕ. 2005. С. 212—227).

С.Б. Сорочан стал помощником И.А. Антоновой, руководившей раскопками на территории цитадели. Его участие в раскопках данного участка отражено в ряде статей, например, см.: Сорочан С.Б. Об архитектурном комплексе византийского претория в Херсоне // Россия — Крым — Балканы: Диалог культур: Науч. докл, междунар, конф., Севастополь, 6—10 сентября 2004 г. Екатеринбург, 2004. С. 200—205; Он же. Об архитектурном комплексе фемного претория в Херсоне // АДСВ. 2004. Вып. 35. С. 108—121.

3. После 1969 г. руководителем экспедиции Уральского университета стала А.И. Романчук. После завершения работ на юго-восточном участке квартала — территории, которая традиционно являлась местом раскопок университета, в 1978 г. было начато исследование расположенного рядом портового квартала 2 (об этом см.: Романчук А.И. Исследования поздневизантийских слоев на участке портового квартала 2 Херсонеса // АИУ, 1978—1979 гг.: Тез. докл. Днепропетровск, 1980. С. 170; Раскопки второго портового квартала Херсонесского городища // АО — 1982. М., 1984. С. 323; Раннесредневековые комплексы портового района Херсонеса // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса: 1888—1988: Тез докл. Севастополь, 1988. С. 90—91; Хроника раскопок в Херсонесе // ВВ. 1990. Т. 51. С. 234—235; Хроника раскопок в Херсонесе. 1989—1990 гг. // ВВ. 1992. Т. 53. С. 206—207; Итоги раскопок в портовом квартале 2 Херсонесского городища // АИК. 1994 г. Симферополь, 1997. С. 232—235; Раскопки Уральского университета в Херсонесе: К сорокалетию Крымской археологической экспедиции // ВВ. 1999. Т. 58 (83). С. 293—296). Параллельно производилось изучение Западного загородного храма, который был открыт экспедицией Института археологии Украины (руководитель В.М. Зубарь). Некоторые итоги исследований опубликованы: Лосицкий Ю.Г. Западный загородный храм: Архитектурная реконструкция // ВВ. 1990. Т. 51. С. 172—173; Романчук А.И. Западный загородный храм Херсонеса // Там же. С. 165—171.

4. См.: Сазанов А.В. Амфорный комплекс первой четверти VII в. н. э. из северо-восточного района Херсонеса // МАИЭТ. 1991. Вып. 2. С. 60—71; Он же. Базилика 1987 г. и некоторые проблемы интерпретации памятников христианского Херсонеса // Причерноморье в средние века. М., 2000. Вып. 4. С. 276—316.

5. Работы М.И. Золотарева см.: Исследования в северо-восточном районе Херсонеса // АО — 1977. М., 1978. С. 326—327; Раскопки в северо-восточном районе Херсонеса // АО — 1978. М., 1979. С. 331—332; Керамические клейма из раскопок северо-восточного района Херсонеса в 1974—1975 гг. // КСИА. 1979. Вып. 159. С. 66—73; Раскопки в северо-восточном районе Херсонеса // АО — 1982. М., 1984. С. 261; Домашнее святилище первых веков н. э. в северо-восточном районе Херсонеса // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса, 1888—1988: Тез. докл. Севастополь, 1988. С. 49—50; Золотарев М.И., Коробков Д.Ю., Ушаков С.В. Кладовая дома XIII в. в северо-восточном районе Херсонеса // ХСб. 1998. Вып. 9. С. 182—194; Золотарев М.И., Ушаков С.В. Раскопки в северо-восточном районе Херсонеса в 1991 году // АИУ. Киев, 1993. С. 32—33 (на укр. яз.); Они же. Исследования в северо-восточном районе Херсонеса // АИК. Симферополь, 1994. С. 134—137; Они же. Один средневековый жилой квартал северо-восточного района Херсонеса // ХСб. 1997. Вып. 8. С. 30—45; Они же. Новые исследования в северо-восточном районе Херсонеса: Средневековые памятники // Россия—Крым — Балканы: Диалог культур: Науч. докл, междунар, конф. Севастополь, 6—10 сентября 2004 г. Екатеринбург, 2004. С. 195—197; Они же. Новые исследования в северо-восточном районе Херсонеса: Средневековые памятники // АДСВ. 2004. Вып. 35. С. 279—294. Находки из раскопок этого района были опубликованы не только авторами раскопок (см.: Сазанов А.В. Амфорный комплекс первой четверти VII в. н. э. из северо-восточного района Херсонеса // МАИЭТ. 1991. Вып. 2. С. 60—71).

6. См.: Домбровский О.И., Золотарев М.И. Раскопки у «Храма с ковчегом» // АО — 1971. М., 1972. С. 392; Они же. Раскопки античного театра в Херсонесе // АО — 1972. М., 1973. С. 279—280; Домбровский О.И., Орлов К.К., Кутайсов В.А. Раскопки на участке античного театра в Херсонесе // АО — 1976. М., 1977. С. 291; Домбровский О.И., Паршина Е.А. О раннесредневековой застройке территории античного театра // СХМ. 1960. Вып. 1. С. 36—42. Раскопки привели к возобновлению дискуссии о времени возникновения возведенного на «театральном участке» храма. Отражением ее является статья: Сорочан С.Б. О датировке и интерпретации храмового архитектурного комплекса на месте античного театра Херсонеса // Вестн. Харьков. ун-та. 2003. № 594. История. Вып. 35. С. 5—72.

7. См.: Домбровский О.И., Кутайсов В.А. Раскопки четырехапсидного храма в Херсонесе // АО — 1977. М., 1978. С. 322; Кутайсов В.А. Раскопки на участке четырехапсидного храма в Херсонесе // АО — 1978. М., 1979. С. 355; Он же. Раскопки на участке четырехапсидного храма в Херсонесе // АО — 1979. М., 1980. С. 295; Он же. Четырехапсидный храм Херсонеса // СА. 1982. № 1. С. 155—169.

8. См.: Беляев С.А. Работы Херсонесской экспедиции // АО — 1976. М., 1977. С. 268—269; Он же. О работе Херсонесской экспедиции // АО — 1977. М., 1978. С. 298—299; Он же. О работе Херсонесской экспедиции // АО — 1981. М., 1983. С. 242; Он же. Вновь найденная ранневизантийская мозаика из Херсонеса: По материалам раскопок 1973—1977 гг. // ВВ. 1979. Т. 40. С. 114—126; Беляев С.А., Кропоткин А.В., Бусяцкая Н.И., Игнатьева Т.И., Янюнайте М.К., Бушенков В.А. О работе Херсонесской экспедиции // АО — 1978. М., 1978. С. 300.

9. Некоторые итоги их см.: Суров Е.Г. Херсонес Таврический. Свердловск, 1961. С. 65—102.

10. Об этом см.: Борисова В.В. Раскопки в цитадели 1958—1959 гг. // СХМ. 1963. Вып. 3. С. 45—54; Раскопки римской цитадели в Херсонесе // АО — 1968. М., 1969. С. 288—289; Раскопки римской цитадели в Херсонесе // АО — 1969. М., 1970. С. 251—252; Раскопки римской цитадели в Херсонесе // АО — 1971. М., 1972. С. 392—394; Археологические работы Херсонесского историко-археологического музея за 1955—1956 гг. // СА. 1957. № 4. С. 280; Археологические работы музея за 1957—1958 гг. // СХМ. 1960. Вып. 1. С. 67—72.

11. См.: Антонова И.А. Античная протейхизма в Херсонесе // НОСА: Тез. докл. Киев, 1975. Ч. 2. С 68—70; Она же. Раскопки в цитадели Херсонеса // АИК. Симферополь, 1994. С. 27—30; Она же. Раскопки в цитадели Херсонеса // АИК. Симферополь, 1997. С. 23—25; Антонова И.А., Аркадова Л.А. Раскопки терм и античной протейхизмы в Херсонесе // АО — 1970. М., 1972. С. 270—271; Антонова И.А., Бабинов Ю.А. Исследование 20-й куртины Херсонесских оборонительных стен // АО — 1969. М., 1970. С. 248—249.

12. См.: Антонова И.А. Административные здания херсонесской вексилляции и фемы Херсона // ХСб. 1997. Вып. 8. С. 10—22; Зубарь В.М. Об интерпретации одного сооружения на территории римской цитадели Херсонеса // Проблемы истории и археологии Украины: Материалы междунар, конф. Харьков, 2001. С. 61—62; Зубарь В.М., Антонова И.А. О времени и обстоятельствах возникновения так называемой цитадели Херсонеса // БИАС. 2001. Вып. 2. С. 45—53. Сорочан С.Б. Об архитектурном комплексе фемного претория в византийском Херсоне // АДСВ. 2004. Вып. 35. С. 108—121; Шацко Г.О. И.А. Антонова и археологические исследования Херсонеса // Археологія. 2000. № 4. С. 123—125 (на укр. яз.).

13. Виноградов Ю.Г. Новые надписи из Херсонеса Таврического // ВДИ. 1970. № 3. С. 127—132; Зубарь В.М., Антонова И.А. Новый фрагмент латинской надписи из Херсонеса // Археологія. 1996. № 1. С. 91—95 (на укр. яз.); Соломоник Э.И., Антонова И.А. Надгробия врачей из античного Херсонеса // ВДИ. 1974. № 1. С. 94—105; Яйленко В.П. К дискуссии о херсонесском декрете в честь Т. Аврелия Кальпурниана Аполлонида (II) // Закон и обычай гостеприимства в античном мире: Док. конф. М., 1996. С. 154—176; Он же. К дискуссии о херсонесском декрете в честь Т. Аврелия Кальпурниана Аполлонида (I) // ВДИ. 2000. № 1. С. 118—135; Яйленко В.П., Антонова И.А. Херсонес, Северное Причерноморье и Маркоманнские войны по данным Херсонесского декрета 174 г. н. э. в честь Тита Аврелия Кальпурниана Аполлонида // ВДИ. 1995. № 4. С. 58—86.

14. Отражением результатов являются краткая информация автора раскопок об открытых памятниках и ряд публикаций находок: Рыжов С.Г. О раскопках Хб квартала северного района Херсонеса // АИК. Симферополь, 1977. С. 236—237; Дом IV—III вв. до н. э. в северо-восточном районе Херсонеса // АО — 1979. М., 1980. С. 333—334; Доследования «Северной базилики» в Херсонесе // АО — 1981. М., 1983. С. 314; Раскопки девятого квартала Херсонеса // АО — 1983. М., 1985. С. 349—350; Дом IV—III вв. до н. э. в Херсонесе // СА. 1985. № 4. С. 155—162; Раскопки в северном районе Херсонеса // АО — 1984. М., 1986. С. 299—300; Керамический комплекс III—IV вв. н. э. из северо-восточного района Херсонеса // Античная культура Северного Причерноморья в первые века нашей эры. Киев, 1986; Раскопки в северном районе Херсонеса // АО — 1985. М., 1987. С. 403—404; Исследование жилых усадеб в северном районе Херсонеса // АИК. Симферополь, 1994. С. 293—311; Терракотовая мастерская в северном районе Херсонеса // Древности: ХИАЕ. 1995. С. 64—69; Новые данные о «базилике в базилике» // Античный мир. Византия. Харьков, 1997. С. 290—299; Средневековая усадьба XIII в. в северном районе Херсонеса (постоялый двор) // Древности: ХИАЕ. 1997—1998. С. 168—180; Средневековые жилые кварталы X—XIII вв. в северном районе Херсонеса // МАИЭТ. 2001. Т. 8. С. 290—311; Малые храмы-часовни Херсонеса // Древности: ХИАЕ. 2004. С. 160—166; Художественная керамика XII—XIII вв. из Херсонеса // Поливная керамика Средиземноморья и Причерноморья, X—XVIII вв. Киев, 2005. С. 62—69; Рыжов С.Г., Голофаст Л.А. Поливная керамика из раскопок квартала Ха северного района Херсонеса // АДСВ. 2000. Вып. 31. С. 251—265; Они же. Комплекс ранневизантийского времени из раскопок квартала Хб в северном районе Херсонеса // ПИФК. 2000. Вып. 9. С. 78—118; Они же. Раскопки квартала X в северном районе Херсонеса // МАИЭТ. 2003. Вып. 10. С. 182—260.

15. Об этом см.: Пятышева Н.В. Раскопки Государственного исторического музея в Херсонесе // Экспедиции Государственного исторического музея. М., 1969. С. 141—159; Раскопки средневекового замка с главным городским водохранилищем в г. Херсонесе и их консервация // Сообщения (Научно-методический совет по охране памятников культуры Министерства культуры СССР). М., 1969. Вып. 4. С. 45—47; Раскопки Государственного исторического музея в Херсонесе в 1946 и 1948 гг. // Археологические исследования на юге Восточной Европы. М., 1974. С. 72—86; Раскопки Государственного исторического музея в Херсонесе // НОСА: Тез. докл. Киев, 1975. Ч. 2. С. 65—66.

16. Отдельные наблюдения изложены: Седикова Л.В. Столовая посуда первой половины IX в. из засыпи водохранилища в Херсонесе // МАИЭТ. 1993. Вып. 3. С. 134—136; Раскопки водохранилища в Херсонесе // АИК. Симферополь, 1994. С. 238—240; Керамическое производство в Херсонесе в IX в. // Византия и народы Причерноморья и Средиземноморья в раннее средневековье, IV—IX вв.: Тез. докл. Симферополь, 1994. С. 64—65; Столовая посуда первой половины IX в. из засыпи водохранилища в Херсонесе // РА. 1995. № 2; Раскопки водохранилища в Херсонесе // АИК, 1994 г. Симферополь, 1997. С. 238—240; Исследования квартала поздневизантийского времени в южном районе Херсонеса // Россия—Крым—Балканы: Диалог культур. Екатеринбург, 2004. С. 198—199; Стратиграфия южного района Херсонеса по данным раскопок участка водохранилища // Проблемы исследования археологических памятников: раскопки, хранение, экспозиция: Тез. докл, и сообщ. Севастополь, 2005. С. 33—34.

17. Статьи Т.Ю. Яшаевой, отражающие первые результаты раскопок, и публикации некоторых находок см.: Средневековое поселение ближней округи Херсонеса на Гераклейском полуострове // Византия и народы Причерноморья и Средиземноморья в раннее средневековье, IV—IX вв.: Тез. докл. Симферополь, 1994. С. 79—80; Раскопки позднесредневекового христианского скита на мысе Виноградный // Проблемы археологии древнего и средневекового Крыма. Симферополь, 1995; О типах загородных монастырей средневекового Херсона на Гераклейском полуострове // Византия и Крым: Тез. докл. Симферополь, 1997. С. 93—95; Раскопки пещерного монастыря в Сарандинакиной балке // АИК. Симферополь, 1997. С. 282—285; Поливная керамика из раскопок загородных пещерных монастырей Херсона // Историко-культурные связи Причерноморья — Средиземноморья X—XVIII вв. по материалам поливной керамики: Тез. докл. Симферополь, 1998. С. 198—200; Раннесредневековое поселение в предместье Херсона на Гераклейском полуострове // ХСб. 1999. Вып. 10. С. 349—360; Раннехристианская символика в поздневизантийском загородном монастыре Херсонеса // Проблемы религий стран Черноморско-Средиземноморского региона: Тез. докл. Севастополь; Краков, 2001. С. 182—185; Поздневизантийская пещерная лавра Херсона // МАИЭТ. 2006. Вып. 12. С. 321—360. До этого представление о сельской округе Херсона создавалось на материалах, представленных в монографии А.Л. Якобсона.

18. И несмотря на трудности, на раскопе у Т.Ю. Яшаевой работают энтузиасты во время летних отпусков, которые не получают никакого вознаграждения за свой труд.

19. К сожалению, вскоре после защиты кандидатской диссертации, опубликованной в сборнике научных работ кафедры истории Средних веков МГУ (см.: Богданова Н.М. Херсон X—XV вв. Проблемы истории византийского города // Причерноморье в средние века. М., 1991. С. 8—172), она прервала изучение истории Херсона.

20. См.: Богданова Н.М. Херсон X—XV вв. С. 122.

21. Собственные выводы и наблюдения оценивать некорректно, потому сошлюсь на слова одного из рецензентов, который образно пишет, что А.И. Романчук удалось добиться «кардинально нового взгляда на историю средневекового Херсона, особенно разительного на фоне давления авторитета предшествующих обобщающих исследований, из плена которого удалось вырваться немногим» (см.: Сорочан С.Б. // Древности: ХИАЕ. 2004. С. 301—306). Позднее коллега повторил эти слова в монографии «Византийский Херсон» (С. 65). Столь высокая оценка наполняет гордостью, что научная деятельность, посвященная изучению памятников Херсона, хотя бы отчасти была успешной. Но замечу, что «удалось вырваться из плена» только благодаря идеям учителя — М.Я. Сюзюмова, но главное — это появление новых археологических свидетельств в результате раскопок Объединенной экспедиции, благодаря реализации тех задач, которые были сформулированы ее создателями: С.Ф. Стржелецким, В.Н. Даниленко и В.И. Кадеевым. Однако вряд ли стоит обольщаться, что поставлена точка в решении ряда дискуссионных вопросов: появятся новые материалы, придет новое поколение историков, работа которых уточнит или отринет прежние гипотезы и выводы.

22. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 62. Думается, что характеризовать замечание Г.Г. Литаврина о стремлении херсонитов к автономии «как внеисторические знания» вряд ли корректно и правомерно (однако это уже область научной этики).

23. См.: Фирсов Л.В. Этюды радиоуглеродной хронологии Херсонеса Таврического. Новосибирск, 1976. С. 81—93. Серия проб охватывала период от эллинистической эпохи до XIII в. На основании соотношения слоев и фундамента храма № 19 он пришел к выводу, что он «сооружен либо в X в., либо позднее». К сожалению, некоторые современные исследователи забывают и о стратиграфических наблюдениях О.И. Домбровского, и анализах Л.В. Фирсова. Слово «забывают» в данном случае означает, что не упоминают или, приведя в подстрочнике соответствующую ссылку на работы О.И. Домбровского, игнорируют мнение автора раскопок. Но об этом ниже, когда речь пойдет о современном состоянии датировки сакральных памятников Херсона. Однако нельзя не заметить, что при всем недоверии к методам естественных наук, их свидетельства все же заслуживают внимания. Сегодня, за давностью лет можно вспомнить своеобразную проверку «сомнений» в данных Л.В. Фирсова. В самом начале его появления в Херсонесе ему, наряду с другими пробами, был предложен фрагмент обугленной доски из собора св. Владимира. Проба дала дату, близкую ко времени его строительства. Правда, почему-то именно после этого Л.В. Фирсов предпочитал наблюдать за отбором угля или остатков дерева, или же спускаться в раскоп для этой цели. При упоминании его имени в памяти встает образ энтузиаста, большую часть свободного времени посвящавшего памятникам Херсонеса. Свое видение его истории он выразил в поэме, в которой отчасти отразились существовавшие в те годы научные концепции. В данном случае не место спорить с концептуальными положениями, отразившимися в поэме. Но хотелось бы отметить тонкое проникновение в свидетельства источников, образное изложение основных событий из истории Херсонеса—Херсона. В качестве примера несколько строф, воссоздающих романтический облик памятников и находок: «Вот брешь в стене — ее пробил таран, / Пожара след на черепичной глине... / А сколько стерло время старых ран / С камней на каждой крепостной куртине... / Пролог скрывает безизвестья тьма, / Не прочтены вступительные акты. / Да, далеко не истина сама, / А только путь к ней — домыслы и факты.../ Из Ватикана изгнанный Мартин / Писал, что город — бедный, просто нищий/ Еще, как варвар, дик христианин, / Не раздобудешь ни вина, ни пищи...».

Нельзя не упомянуть следующие статьи исследователя: Опыт радиоуглеродного датирования античных и средневековых образцов из Херсонеса, Крым // СА. 1973. № 2. С. 244—349; Опыт радиоуглеродного датирования известковых вяжущих растворов // СА. 1975. № 2. С. 133—137.

Говоря о подготовительной стадии работы исследователя, следует заметить, что для него было характерно внимание не к единичным результатам анализов, а стремление предоставить в руки исследователей ряд данных в соответствии с археологической историей памятника или участка. Такая цепочка проб, отобранная им для уточнения времени строительства одного из храмов в портовом квартале 1 (храм с аркасолиями), уточнила время его строительства и выявила инверсию археологических слоев. Первоначально в отчете автор раскопок Л.Г. Колесникова предположила, что строительство храма относится к периоду не ранее конца X — начала XI в. (об этом см.: Сводный отчет о раскопках в Херсонесе... С. 30). В последующем Л.Г. Колесникова изменила мнение, полагая, что храм сооружен в IX—X вв., что, пережив несколько перестроек, он прекратил существование после пожара в конце XIV в. При этом исследовательница отметила, что прояснить судьбу памятника станет возможно только после раскопок с его внешней стороны (см.: Колесникова Л.Г. Храм с портовом районе Херсонеса: Раскопки 1963—1965 гг. // ВВ. 1978. Т. 39. С. 160—172). Когда публиковался сводный отчет Объединенной экспедиции, исследование примыкающего к храму участка было произведено, поэтому редакторы выразили несогласие с датировкой комплекса: он возник не ранее XII в. (см.: Сводный отчет... С. 77. Прим. 21). Примечательно, что анализы Л.В. Фирсова совпали с выявленной археологической ситуацией (см.: Фирсов Л.В. Этюды радиоуглеродной хронологии... С. 126—129). Он полагал, что на основании серии анализов можно говорить о непрерывности застройки участка, начиная с V в., и строительстве храма с аркасолиями, как и соседних домов, относится ко времени не ранее XI—XII вв.

24. См.: Сазанов А.В. Амфоры Газы ранневизантийского времени в Северном Причерноморье // Проблемы истории Крыма. Симферополь, 1991. С. 106—107; Боспор ранневизантийского времени // Археологія. 1991. № 2. С. 16—26 (на укр. яз.); Сазанов А.В., Иващенко Ю.Ф. К вопросу о датировке позднеантичных слоев Боспора // СА. 1989. № 1. С. 84—102.

25. См. работы Сазанова А.В.: Седьмой квартал Херсонеса: Хронология позднеантичных и средневековых слоев // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса, 1888—1988: Тез. докл. Севастополь, 1988. С. 95—97; Амфорный комплекс первой четверти VII в. н. э. из северо-восточного района Херсонеса // МАИЭТ. 1991. Вып. 2. С. 60—71; Светлоглиняные амфоры с рифлением типа набегающей волны, IV—VII вв. // Археологія. 1992. № 2. С. 51—60; Тонкостенные красноглиняные амфоры типа 95 по И.Б. Зеест: Типология и хронология // ПАВ. 1992. № 2. С. 110—112.; Импортная краснолаковая керамика первой половина VII в. н. э. из Херсонеса // КСИА. 1992. Вып. 208. С. 40—46; Поздние типы узкогорлых светлоглиняных амфор // МАИЭТ. 1993. Вып. 3. С. 16—21; Хронология керамических комплексов Херсонеса конца VI—VII в. // Византия и народы Причерноморья и Средиземноморья в раннее средневековье, IV—IX вв.: Тез. докл. междунар. конф. Симферополь, 1994. С. 62—64 (также см.: Российское византиноведение. Итоги и перспективы: Тез. докл. междунар. конф., посв. 100-летию «Византийского временника» и 100-летию Русского археологического института в Константинополе. М., 1994. С. 126); Амфоры «carottes» в Северном Причерноморье ранневизантийского времени: Типология и хронология // ВС. 1995. Вып. 6. С. 185—196; Краснолаковая керамика Северного Причерноморья ранневизантийского времени // МАИЭТ. 1995. Вып. 4. С. 406—440; Византийская археология: Проблемы и методы // ХСб. 1996. Вып. 7. С. 5—12.

26. См.: Сазанов А.В. Города и поселения Северного Причерноморья ранневизантийского времени: Автореф. дне. ... д-ра ист. наук. М., 1999.

27. Весьма часто использующий яркие, неординарные оценки работ предшественников, С.Б. Сорочан заметил, что А.В. Сазанов «поспешил с трафаретной, бездоказательной констатацией» такого вывода в диссертации (см.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 65). Однако дело не в поспешности, а в том, что материалы из раскопок византийских городов на территории исторической Византии пока еще малочисленны для того, чтобы стал возможным кардинальный отход от «традиционных историографических схем». На фоне подобных замечаний вызывает некоторое удивление чрезвычайно высокая оценка статьи французских исследователей А. Бортоли и М. Казански (см.: Bortoli A., Kazanski M. Kherson and its Region // The Economic History of Byzantium From the Seventh through the Fifteeth Century / Ed. A.E. Laiou (Dumbarton Oaks Studies. 39). Wash., 2002. Vol. 2. P. 652—656), фактически полностью основанная на выводах российско-украинских историков и являющаяся, в сущности, небезуспешным представлением западному читателю достижений исследователей Херсона (замечания о данной работе см.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 75). Правда, и в этом случае не обошлось без замечаний, но только вернее было бы адресовать их не французским историкам.

28. См.: Домбровский О.И. Средневековый Херсонес // Археология Украинской ССР. Киев, 1986. Т. 3. С. 535—548.

29. Представляется, что в подобном издании должны были бы быть обобщены археологические свидетельства и показано то новое, что они вносят в понимание истории города в сравнении с фундаментальными исследованиями А.Л. Якобсона. Вероятно, поспешность написания сказалась на качестве содержания, для которого характерны ошибки в хронологии и выводы, противоречащие показаниям источников. Примером может служить, с одной стороны, утверждение, что появление тюрок-болгар (датировано временем между 665 и 730 гг.) привело к развитию «перманентной торговли» (что являлось ее предметом, не отмечено), которая, однако, не изменила состояния экономики города, для которого, как и в целом для Византии, являлся характерным упадок начиная с середины VI в. и до второй половины IX в. (Там же. С. 536).

30. Следует упомянуть научно-популярную работу: Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Жизнь и гибель Херсонеса. Харьков, 2000. До некоторой степени ее можно рассматривать как апробирование идей, в последующем изложенных в монографиях украинских историков, которые стали результатом проекта Института археологии Национальной академии наук Украины.

31. См. работы В.Н. Залесской: Часть бронзового креста-складня из Херсонеса // ВВ. 1964. Т. 25. С. 167—175; Византийский вотивный памятник в собрании Эрмитажа и его прототипы // ПС. 1967. Вып. 17. С. 84—89; Свинцовый медальон с изображением Симеона Столпника // СГЭ. 1972. Вып. 34. С. 15—17; Об одном украшении византийской мебели // ВВ. 1973. Т. 34. С. 196—199; Фрагмент ранневизантийского саркофага с цирковой сценой // СГЭ. 1974. Вып. 39. С. 42—44; Ранневизантийские мраморные блюда в собрании Эрмитажа // ВВ. 1976. Т. 37. С. 207—211; Византийский вотивный сосуд с текстом псалма (Об одной группе памятников иконоборческого периода) // ВВ. 1979. Т. 40. С. 135—138; Группа свинцовых ампул-эвлогий из Фессалоники // СА. 1980. № 3. С. 263—269; Новая находка вотивной византийской иконы в Херсонесе // СГЭ. 1982. Вып. 47. С. 56—59; Византийские белоглиняные расписные кружки и киликовидные чашки // СА. 1984. № 4. С. 217—223; Створка триптиха с изображением св. Димитрия // СГЭ. 1984. Вып. 49. С. 60—62; Византийская белоглиняная расписная керамика (IX—XII вв.): Каталог. Л., 1985; Белоглиняная расписная керамика Малой Азии X—XIII вв. // Материалы симпозиума по проблеме «Полихромная поливная керамика Закавказья: Истоки, пути распространения»: Тез. докл. Тбилиси, 1985. С. 49—50; Ампулы—эвлогии из Малой Азии (IV—VI вв.) // ВВ. 1986.Т.47. С. 182—190; Два раннесредневековых глиняных светильника из Северного Причерноморья // СА. 1988. № 4. С. 233—237; Литургические штампы—эвлогии (св. Лонгин Криний и св. Мамант Кипрский) // Византиноруссика. Литургия, архитектура и искусство византийского мира. СПб., 1995. Т. 1. С. 236—242; Памятники византийского прикладного искусства IV—VII вв. СПб., 2006; Zalesskaja V. Nouvelles découvertes de bronzes byzantins à Chersonése // ΑρΠ. 1984. T. 39. P. 149—168; Idem. Céramique byzantine des XIIe—XIIIe ciècles de Chersonése // ВСИ. Suppl. 1989 (Paris; Athènes). Vol. 18. P. 142—149; также см.: Белов Г.Д. Два поливных блюда из Херсонеса, XIII—XIV вв. // СГЭ. 1957. Вып. 11. С. 48—49; Он же. Средневековая бронзовая чаша из Херсонеса // СА. 1958. № 2. С. 203—206; Он же. Шиферная икона из Херсонеса // СА. 1960. № 2. С. 257—263; Он же. Бронзовые статуэтки из Херсонеса // Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья. Л., 1968. С. 23—30. Большое внимание уделялось уточнению времени бытования массовых археологических находок: см.: Якобсон А.Л. Средневековые амфоры Северного Причерноморья: Опыт хронологической классификации // СА. 1951. Т. 15. С. 325—344; Он же. Средневековые пифосы Северного Причерноморья // СА. 1966. № 2. С. 189—202. В более поздней монографии, посвященной в целом керамическому производству Таврики, концепция автора существенно не изменилась. Но на основании появившихся к этому времени материалов из раскопок портового района расширен обзор керамической продукции (см.: Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство...). Первым обобщением находок Объединенной экспедиции стала коллективная статья: Антонова И.А., Даниленко В.Н., Ивашута Л.П. и др. Средневековые амфоры... В последующем находки были опубликованы в коллективной работе (Романчук А.И., Сазанов А.В., Седикова Л.В. Амфоры из комплексов...). О ранневизантийской керамике также см.: Беляев С.А. Краснолаковая керамика Херсонеса IV—VI вв. // Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья. Л., 1968. С. 31—38; Он же. К вопросу о северо-африканской краснолаковой керамике IV в. н. э. из Херсонеса и Керчи // КСИА. 1972. Вып. 130. С. 122—125; Он же. Об одном блюде из Херсонеса, IV—V вв.) // СГЭ. 1973. Вып. 37. С. 47—50; Романчук А., Сазанов А. Краснолаковая керамика ранневизантийского Херсона. Свердловск, 1991.

32. См.: Белов Г.Д. Раскопки Херсонеса в 1931 г. // СГАИМК. 1932. № 1—2. С. 61; Он же. Раскопки Херсонеса в 1934 году: Отчет. Симферополь, 1936; Он же. Отчет о раскопках в Херсонесе за 1935—1936 гг. Симферополь, 1938; Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф. Кварталы XV—XVI: Раскопки 1937 г. // МПА. 1953. № 34. С. 32—108; Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф., Якобсон А.Л. Квартал XVIII: Раскопки 1941, 1947 и 1948 гг. // МПА. 1953. № 34. С. 160—236; Белов Г.Д., Якобсон А.Л. Квартал XVII: Раскопки 1940 г. // МПА. 1953. № 34. С. 109—159.

33. См. путеводители А.В. Банк: Византия (залы 224—229) // Путеводитель по залам Отдела Востока. Л., 1939. С. 88—97, 135—142; Византийское блюдо с изображением пастуха // Сокровища Эрмитажа. М.; Л., 1949. С. 119—122; Диптихе изображением цирковых сцен // Сокровища Эрмитажа. М.; Л., 1949. С. 123—126;. Искусство Византии в собрании Эрмитажа: Альбом. Л., 1960; Международная выставка византийского искусства в Эдинбурге—Лондоне // ВВ. 1960. Т. 17. С. 366—372; Искусство Византии в собраниях Советского Союза: Краткий путеводитель по выставке. Л., 1975; Искусство Византии в собраниях Советского Союза // СГЭ. 1978. Вып. 43. С. 81—83; Банк А.В., Бессонова М.А. Искусство Византии в собраниях СССР. М., 1977. Т. 1—3; Банк А.В., Шандровская В.С. Выставка «Искусство Византии в собраниях Советского Союза» // ВВ. 1979. Т. 40. С. 242—248.

34. См.: Barnea J. Cu privire la relaţiile dintre Dobrogea şi Chersones în secolele IV—X // Omagiu lui P. Constantinescu-laşi cu prilejui împlinirii a 70 de ani. Bucureşti, 1965. Bortoli-Kazanski A., Kazanski M. Les sites archéologiques dateé du IVe au VIIe siècle au Nord et au Nord-Est de la mer Noire État des Recherches // TM. 1987. Vol. 10. P. 437—489.

35. См.: Банк А.В. Прикладное искусство Византии IX—XII вв.: Очерки. М., 1978. Для данного историографического сюжета интерес представляют также: Банк А.В. Константинопольские образцы и местные копии: По материалам прикладного искусства XII в. // ВВ. 1973. Т. 34. С. 190—195; Она же. Тенденция развития малых форм византийского искусства в XII—XIII вв. // XVe Congrès International d'études byzantines. Résumés des communications. 3. Athènes, 1976. P. 39—46; Она же. Взаимопроникновение мотивов в прикладном искусстве XI—XII веков // Древнерусское искусство. Проблемы и атрибуции. М., 1977. С. 72—82; Она же. Художественные связи Византии и сопредельных стран (По материалам прикладного искусства XI—XII вв.) // Культура Востока. Древность и раннее средневековье. Л., 1978. С. 91—99. Также см.: Даркевич В.П. Светское искусство Византии. Произведения византийского художественного ремесла в Восточной Европе X—XIII вв. М., 1975. Следует обратить внимание на работы А.В. Банк на западноевропейских языках: Banc A. Monuments des arts mineurs de Byzance (X—XIIe siècles) au Musee de l'Ermitage (argenterie, steatites, camées) // IX Corso di culture sull'arte ravennate e bizantina. Ravenna, 1962. P. 125—138; Monuments des arts mineurs de Byzance (X—Xlle siècles) au Musee de l'Ermitage (argenterie, steatites, camées) // IX Corso di culture sull'arte ravennate e bizantina. Ravenna, 1962. P. 125—138; Monuments des arts mineurs de Byzance (X—Xlle siècles) au Musee de l'Ermitage // IX Corso di culture sull'arte ravennate e bizantina. Ravenna, 1962. P. 125—138; Les monuments de la peinture byzantine du XIII siècle dans les collections de l'URSS // L'art byzantin du XIII siècle. Symposium de Sopocani, 1965. Beograd, 1967. P. 91—101; Les steatites. Essai de classification, méthodes de recherches // L'art byzantin du XIII siècle. Symposium de Sopocani, 1965. Beograd, 1967. P. 355—381; Les modèles de Constantinople et les copies locales (d'après les monuments d'arts mineurs du X—XII siècles) // Actes du XXII Congrèes International d'histoire de Hart (Budapest, 1969) Bud., 1972. T. 1. P. 177—184; Byzantine Art in the Collections of Soviet Museums. Léningrad, 1977 (переиздано в 1978 г.: Harry Abraams. N. Y.; то же на фр. яз.); L'art byzantin dans les collections de l'Union Soviétique // Cahiers de civilisation médiévale. 1977. T. 20, nr 2—3. P. 301—306.

36. В качестве примера приведу только несколько статей, в которых авторы стремились обобщить итоги работ коллег или обращались к находкам в качестве аналогий: Dagron G. Crimée ambigyë (IVe—Xe siècles) // МАИЭТ. 2000. Вып. 7. С. 289—301 (на рус. и фр. яз.); Bortoli A., KazanskiM. Kherson and its Region. P. 652—657. Megaw A.H. S. «Zeuxippus Ware» // The Annual of the British School of Archaeology at Athens. 1968. Vol. 63. P. 67—88; Pülz A. Die frühchristlichen Kirchen... S. 45—78; Smedley J. Archaeology and the History of Cherson: A Survey of some Results and Problems // ΑρΠ. 1979. T. 30. P. 172—192; Idem. Trade in Cherson, 6th—10th centuries // Actes du XV-e Congres Intern, d'etudes Byzantines. 1980. T. 4 (Histoire). P. 291—297.

В связи с публикацией археологических исследований других районов Византии упоминался Херсонес в следующих чрезвычайно интересных, фундированных работах: Bouras Ch. City and Villiage: Urban Design and Architecture // JÖB. 1981. B. 31/2. P. 611—653; Brandes W. Die Städte Kleinasien im 7. und 8. Jahrhundert. B., 1989. Закономерным является появление статей о Херсонесе, написанных российскими историками в энциклопедиях, изданных на западноевропейских языках: Chichurov I.S., Zolotarev M.I. Chersonesos // Lexikon des Mittelalters (München). 1983. T. 2, nr 3. Интерес к истории средневекового Херсона вполне закономерен, поскольку, не учитывая особенности развития данного центра, невозможно создать целостную картину для Средиземноморско-Черноморского региона. Работы западноевропейских историков, в которых упоминается средневековый Херсон, многочисленны. Для истории херсонской фемы интерес представляют, например, исследования Н. Икономидиса. Некоторые из его статей были опубликованы на Украине (см.: Qikonomides N. Le «système» administrative byzantin en Crimée aux IXe — Xe s. // МАИЭТ. 2000. Вып. 7. С. 318—323); для более позднего времени можно назвать: Nystazopoulou M. Venise et la Mer Noire du XI-e au XV-e ss. // Venaezia e il Levante fino al secolo XV. Firenze, 1973. Vol. 1, parte 2. P. 541—582.