Стратиграфические наблюдения и монеты о времени пожаров

Итак, отсутствие монет XIV в. склонило С.Г. Рыжова к выводу о том, что кварталы северного района Херсона не были заселены в этом столетии. Однако необходимо отметить, что нумизматические находки XIV в. немногочисленны и на территории кварталов портового района¹ при существенном преобладании монет местных выпусков с монограммой «Ρω». Например, в портовом квартале 1 в слое, образовавшемся в результате разрушения одного из домов, обнаружены монеты Андроника I (1183—1185), Исаака Ангела (1185—1195), Сельджуков Рума (XIII в.) и выпущенные местным монетным двором с монограммой «Ρω»². Выше, в слое нивелировки перед новым строительством, встречены анонимные монеты херсонского монетного двора и византийские XII—XIII вв.

Стратиграфия и соотношение нумизматических данных, скорее всего, свидетельствуют, что строительство предпринято в скором времени после разрушения. Над домом, сгоревшим в XIII в. (возможно, в начале XIV в.), было возведено новое здание. Слой пожара более позднего дома датируется временем не ранее середины XIV в. на основании монеты крымского чекана Узбека (1312—1340). Поскольку в верхнем слое обнаружена монета, выпущенная не ранее середины XIV в., а ниже — монеты XIII в., можно полагать, что двукратные слои пожарища отложились в результате упоминавшихся выше похода Ногая (1299—1300)³ и военной экспедиции Тимура (1395—1396) против феодалов, выступивших на стороне Тохтамыше, в частности, против укрепившегося в Таврике Таш-Тимура. Они и могли вызвать те существенные разрушения, которые открываются во время раскопок.

Другой пример последовательного строительства и разрушений дали раскопки 1989 г. во втором портовом квартале.

Дом, о котором пойдет речь ниже, стоял несколько изолированно от остальных усадеб. Ранее на участке находилась стена, отделявшая гавань от жилой зоны. Ближайшее строение располагалось на расстоянии около 3,0 м от нее. Это здание, часть стен которого возведена с использованием плинфы (техника opus mixtum: чередование рядов блоков и кирпича), было построено после пожара начала VII в., неоднократно ремонтировалось и прекратило существование, возможно, в первой половине — середине XI в. К этому же времени исчезла, вероятнее всего, и надобность в стене. Но она, частично разобранная, послужила фундаментом для дома, после разрушения которого был построен новый. Археологическая ситуация позволила датировать двукратные слои разрушения не только на основании стратиграфических наблюдений и времени бытования керамики, но и нумизматических данных, поэтому остановимся на ней подробнее.

От поздней усадьбы хорошо сохранились только два помещения (размеры: 3,6×6,0 и 3,0×5,85) и участок, где располагался двор (6,25×9,75). Вероятно, комплекс был частично разрушен в XIX в., т. к. здесь проходила грунтовая дорога, которая вела через пролом в оборонительной стене (куртина 17) к Складу древностей К.К. Косцюшки-Валюжинича.

Слой пожара представлен хаотически лежавшим бутовым камнем и фрагментами черепицы.

Рис. 13. План застройки портового квартала 1, последний строительный период

На полу одного из помещений встретилась серебряная монета хана Тохты (1290—1313), а в слое, перекрывавшем пожарище, среди камней от рухнувших стен, — Узбека и Джанибеке (1339—1357).

Ранее на данной территории также существовал дом, в состав которого входило 4 помещения (размеры: 7,0×9,75 м; 5,0×2,1 м; 5,0×3,3 м; 5,0×1,0 м). Одно из них, возможно, являлось коридором, разделявшим две комнаты. Двор усадьбы, скорее всего, располагался к северо-востоку от нее (раскопки здесь не производились). В состав комплекса входил также не имевший крыши участок (3,6×3,8 м), используемый как мастерская, где, как и рядом на улице, обнаружено скопление железного шлака и угля. Непосредственно в «мастерской» открыта сложенная из известняковых плит прямоугольная конструкция (ее размеры ок. 1 м²). Площадь позднего дома около 75,0 м² (вся усадьба, включая «мастерскую» и небольшую пристройку около нее, имела 85,5 м²).

Наиболее четкая картина пожара предстала в трех помещениях. Непосредственно на полулежали разбившиеся разнообразные столовые сосуды и амфоры. Вдоль стен найдено большое количество кованных железных гвоздей, «спекшихся» с черепицей. Под фрагментами черепицы выявлены остатки сгоревших деревянных конструкций перекрытия.

Итак, двукратный слой разрушения на данном участке, благодаря счастливой случайности — нумизматическим находкам, — оказалось возможным датировать. В верхнем слое пожарища встретились Золотоордынские монеты середины XIV в., а в нижнем — монеты XIII в.

Еще один пример, но несколько иного плана относится к этому же кварталу — к комплексу, состоявшему из ряда вытянутых вдоль улицы, разделявшей два квартала (портовый 1 и портовый 2), и обширного двора, находившегося за ними. На участке двора и в одном из помещений (помещение 10) была выявлена выразительная археологическая ситуация: слой пожара, представленный упавшими столовыми сосудами, перекрываемыми остатками сгоревших балок и черепицы. Разнообразные столовые глазурованные сосуды относятся ко времени не позднее середины XIII в. Вполне возможно, что комплекс прекратил существование в 60-е гг. столетия, как датирует слои разрушения в северном районе С.Г. Рыжов, или несколько позднее. Но примечательно то, что после разрушения участок снивелирован (это привело к «консервации» слоя разрушения, как и полутораметровый завал камня стен, упавший после того как сгорели балки перекрытия), стены достроены, а в помещении, о котором идет речь, была сооружена печь. Верхний слой разрушения, в отличие от усадьбы, о которой шла речь выше, здесь не был столь выразительным⁴.

Рис. 14. Городская усадьба XIII—XIV вв. (портовый квартал 1, графическая реконструкция В.Н. Даниленко)

Военная экспедиция или природные факторы⁵ привели к разрушениям XIII в. — в данном случае не играет существенной роли. Примечательно другое: жители Херсона смогли сравнительно быстро восстановить свои дома⁶, о чем свидетельствует стратиграфия портового района. Но пожар второй половины XIV в. стал для них последним; многие из горожан погибли в собственных домах⁷. Некоторые из защитников (или нападавших) остались непогребенными. В частности, с внешней стороны оборонительных стен в скоплении камня К.К. Косцюшко-Валюжинич обнаружил шесть костяков; рядом лежали Золотоордынские монеты⁸.

Итак, скорее всего, только после событий середины — конца XIV в. Херсон постепенно превращается в «мертвый город», крепостную ограду которого ввиду приближающейся опасности турецкого вторжения в Крым рекомендовалось уничтожить. Но еще и в XVI в. величие руин вызывало удивление⁹.

До масштабных раскопок, развернувшихся в 30-х гг. XX в. на территории северного района Херсонеса, Г.Д. Белов в одном из отчетов высказал предположение, что город прекратил существование в начале XV в.¹⁰.

Возвращением к данному тезису стало мнение Н.М. Богдановой, считающей, что с развитием в Причерноморье итальянской торговли ведущее положение занимает Кафа, однако Херсон в XIII—XV вв. сохраняет торговые связи с другими центрами Причерноморья и Руси, оставаясь одним из крупных византийских провинциальных городов¹¹. Не останавливаясь на критике методики использования археологического материала, что было сделано в рецензии на ее книгу (публикация диссертации на соискание степени кандидата исторических наук), необходимо отметить чрезвычайно ценные и не упоминаемые ранее свидетельства письменных источников, которые она приводит в качестве аргументов для подтверждения вывода. В частности, Н.М. Богданова ссылается на постановление венецианского Сената от 07.01.1399 г., регламентирующее движение кокк (круглые суда большого водоизмещения) из Венеции в Тану (Азак-Азов), в котором отмечена возможность получения груза в Херсоне или другом месте. В другом постановлении от 28.01.1402 г. среди таких городов, как Кафа и Тана, назван Херсон, куда разрешалось направляться торговым суднам при входе в Черном море¹².

И все же вопрос о том, был ли Херсон в начале XV в. «живым городом» или традиционно упоминался благодаря своей прежней известности, пока остается открытым. Кроме документов, на которые ссылается Н.М. Богданова, других свидетельства пока не обнаружено. Но славное прошлое Херсона авторы XV в. помнили. Так, Иосафат Барбаро, завершая перечисление городов, попавших под власть турок (Солдайю, Чембало, Каламиту, Херсон), пишет следующее: «А о последних я ничего не буду говорить, поскольку эти города достаточно известны»¹³.

Рис. 15. Графические реконструкции поздневизантийских домов портового квартала 1 (по В.Н. Даниленко)

Не способствуют ответу на вопрос о Херсоне XV в. и археологические свидетельства. Только в портовом районе обнаружены материалы, датируемые этим столетием. Это остатки стен, утрамбованные площадки и немногочисленные находки монет. Но они не позволяют составить представление о существовавших в то время сооружениях¹⁴.

Повторим еще раз, что без детального анализа всех находок и уточнения времени их бытования, создания хронологической шкалы, невозможно прийти к однозначному выводу о том, являлся ли обитаемым только портовый район в конце XIII—XIV в. Возможно, более широкое использование методов физических наук позволит определить время выпуска продукции местных керамитов, что заложит основы для синхронизации артефактов. Один из них — использование эффекта Мессбауэра (в сочетании с петрографическим анализом), разработанного и апробированного физиками-ядерщиками¹⁵. Этот метод в последнее время стал одним из самых современных и перспективных направлений исследований. Результаты использования его для датировки керамики, имеющей точные привязки к источникам сырья, позволяют по-новому интерпретировать структуру радиационных дефектов в глинистых минералах. Проверка метода на образцах керамики Урало-Сибирской зоны показала, что хронологические погрешности являются несущественными¹⁶.

Вместе с тем нельзя не отметить, что для сохранившейся, как предполагают С.Г. Рыжов и В.Л. Мыц, жилой застройки небольшого участка портового района удивительными являются некоторые находки, свидетельствующие о наличии связей с другими районами Черноморско-Средиземноморского бассейна, а также значительные по размерам жилые усадьбы. Следует обратить внимание на фрагменты кувшинов с узким высоким горлом на низком кольцевом поддоне. Они имеют хорошего качества глазурь, геометрический декор, выполненный в выемчатой технике. Подобные изделия, правда в незначительном количестве, встречаются в различных причерноморских центрах: Кафе, Несебре, Варне, в северном Предкавказье, в Азове (Азаке-Тане), известны они и среди находок в Константинополе¹⁷. Характерной особенностью изделий является узор на тулове в виде шахматного поля и пересекающихся полуовалов. Некоторые из них украшены косым сетчатым декором в сочетании со стилизованными изображениями листьев, двухполосной плетенки. Среди херсонесских находок есть сосуды с очень хорошего качества глазурью золотисто-желтого и светло-зеленого оттенков. Она нанесена, как правило, на плотный слой белого ангоба (внутренняя неангобированная сторона также имеет глазурь)¹⁸. М.Г. Крамаровский и издатели каталога, посвященного находкам из Несебра, датируют их XIII—XIV вв¹⁹. Но насколько об этом можно судить по публикациям и отчетам раскопок в северном районе, они не встречены в комплексах, погибших, как предполагается, в последней четверти XIII в., а в портовом районе обнаружены в слое пожара домов, прекративших существование в XIV в.

Детальный анализ находок привел М.Г. Крамаровского к следующим выводам: 1) находки свидетельствуют о связях византийской периферии с Константинополем («вплоть до столичных городов золотоордынского Поволжья»); 2) они появляются здесь не только в результате импорта, но, возможно, «частично выделывались на месте»²⁰; 3) на развитии формы и орнаментики сказалось влияние «латинской и палеологовской традиций»²¹. Судить о месте производства до обнаружения гончарных печей и брака преждевременно. Скорее всего, кувшины этого вида распространяются в городах Черноморского побережья в результате венецианско-генуэзской торговли в Средиземноморско-Черноморском регионе.

Другой вид немногочисленных находок кувшинов в домах XIV в. — это кувшины, украшенные орнаментом, выполненным с помощью штампа, или изготовленные в специальной форме. Единичные экземпляры из раскопок в Солхате (Старый Крым) опубликованы М.Г. Крамаровский и датированы XIV в.²² Ареал распространения упомянутых выше двух видов сосудов не может не свидетельствовать о наличии торговых связей херсонитов в конце XIII—XIV в. Именно это вызывает сомнение в тезисе о том, что город имел немногочисленное население, обитавшее в «очагах точечной застройки», в то время как большая часть его территории опустела. Но сомнения не являются аргументом в пользу той или иной точки зрения и, возможно, дальнейший анализ всего комплекса материалов раскопок Херсонесского городища в сравнении с таковыми из других центров позволит получить доказательства.

Примечания

1. В портовом районе, начиная с 1963 г., исследовалось два квартала. Безусловно, полное издание всех находок, описание стратиграфии, нумизматических данных представляют большой интерес, что является чрезвычайно ценным для реконструкции истории Херсона. Кроме упоминаемого выше Сводного отчета о раскопках и краткой ежегодной информации о ходе исследований в «Археологических открытиях» имеются статьи об отдельных видах находок: Кадеев В.И. Средневековые граффити из Херсонеса // СА. 1968. № 2. С. 288—290; Антонова И.А., Даниленко В.Н., Ивашута Л.П., Кадеев В.И., Романчук А.И. Средневековые амфоры Херсонеса // АДСВ. 1971. Вып. 7. С. 81—101; Даниленко В.Н. Жилые дома Херсонеса XIII—XIV вв. // Архитектурно-археологические исследования в Крыму. Киев, 1988. С. 60—66; Ивашута Л.П. Неполивная керамика позднесредневекового Херсонеса // АДСВ. 1975. Вып. 11. С. 14—22; Симонова Т.И. Метки на черепице кровли дома XIII—XIV вв. // АДСВ. Вып. 17. Античные традиции и византийские реалии. 1980. С. 104—120; также см. серию статей А.И. Романчук: Изделия из кости в средневековом Херсонесе // АДСВ: Античный и средневековый город. 1981. С. 84—105; Граффити на средневековых амфорах из портового района Херсонеса // АДСВ: Развитие феодализма в Центральной и Юго-Восточной Европе. 1983. С. 64—87; Граффити на средневековой керамике из Херсонеса // СА. 1986. № 4. С. 171—182; Находки глазурованной керамики поздневизантийского времени в Херсонесе: Местное производство и импорт // Историко-культурные связи Причерноморья и Средиземноморья X—XVIII вв. по материалам поливной керамики: Тез. докл. Симферополь, 1998. С. 170—171; Кувшины и миски из слоя пожара XIV в. Херсонесского городища: Сочетание техники сграффито и шамплеве // МАИЭТ. 2002. Вып. 9. С. 261—276; Блюда с изображением конных и пеших воинов из раскопок в Херсонесе (сосуды типа Zeuxippus Ware) // АДСВ. 2002. Вып. 33. С. 128—138; Глазурованная посуда поздневизантийского Херсонеса. Екатеринбург, 2003; Строительные материалы византийского Херсона. Екатеринбург, 2004; Романчук А.И., Сазанов А.В., Седикова Л.В. Амфоры из комплексов византийского Херсона. Екатеринбург, 1995; Романчук А.И., Соломоник Э.И. Несколько надписей на средневековой керамике Херсонеса // ВВ. 1987. Т. 48. С. 95—100; Waksman S.Y., Romanchuk A. Byzantine Chersonesos, an inverstigation of the local production of ceramics by chemical analysis // Byzas: Veröffentlichungen des Deutschen Archäologischen Instituts Istanbul. 2007. Nr 7. P. 383—398. Широко использованы находки из Херсонеса в работе: Waksman S.Y., François V. Vers une redéfinition typologique et analytique des céramiques byzantines du type Zeuxippus Ware // BCH. 2004—2005. Nr 128—129. P. 631—724.

2. См.: Гилевич А.М. Монеты из раскопок... в 1965—1966 гг. С. 34.

3. См.: Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973. С. 73. Судя по данным раскопок в горных районах Юго-Западного Крыма, в этот же период пострадало от пожара Эски-Керменское городище (см.: Веймарн Е.В. Жилые усадьбы Эски-Керменского городища // АДСВ: Византия и ее провинции. 1982. Вып. 19. С. 73).

4. Романчук А.И. Материалы к истории Херсона в XIV—XV вв. // АДСВ: Византия и ее провинции. 1982. С. 89—114. Новым обращением к находкам из слоя пожара помещения 10 стала статья А.В. Сазанова. Рецензенты на сборник, в котором она опубликована, отметили, что автору ее удалось уточнить датировку глазурованных сосудов изданного комплекса. Они относятся к первой половине XIII в., даже первым десятилетиям столетия (основанием для этого послужила корреляция находок). Рецензенты далее пишут, что «материалы долгое время считались хронологическим индикатором XIV в.», и делают вывод, что тем самым доказана неправомерность мнения о существовании Херсона как города в XIV в.; он являлся генуэзской факторией, а «большая часть города к этому времени находилась в руинах» (см.: Домановский А.Н., Сорочан С.Б. (рец.) Причерноморье в Средние века/Под ред. С.П. Карпова. Вып. 6. М.; СПб.: Алетейя (Труды исторического факультета МГУ). 248 с. // ВВ. 2007. Т. 66 (91). С. 276). Однако фраза рецензии «считался эталонным комплексом» вызывает недоумение, вернее, вопрос: кто считал его эталонным для XIV в.? Тем более, что далее замечено: автор раскопок датирует находки XIII в. (Приведена работа: Романчук А.И. Глазурованная керамика поздневизантийского Херсона. Екатеринбург, 2003). Следовательно, никаких оснований считать «эталонным комплексом» именно для XIV в. оснований не было. Второе, что хотелось бы отметить в связи с рецензией и выводом, то, что находки XIV в. были встречены в соседних домах (см.: Романчук А.И. Глазурованная керамика поздневизантийского Херсона: К вопросу о гибели города в XIII или XIV в. // АДСВ. 1999. Вып. ЗО. С. 187—202; Она же. Кувшины и миски из слоя пожара XIV в. Херсонесского городища. С. 261—276; Романчук А.И., Перевозчиков В.И. Глазурованная керамика из Азова: Херсоно-азакские параллели в орнаментике // АДСВ: Византия и сопредельный мир. 1990. С. 94—135. Примечательно заключение рецензии: «Спор не закончен, и нет сомнений в его плодотворном многообещающем продолжении».

5. Вспомним одну из заметок на полях Сурожского синаксаря (см.: Заметки XII—XV вв... С. 601). Это сообщение от 1341 г. включено в сводку крымских землетрясений, составленную геологом Л.В. Фирсовым, который отнес его к катастрофическим (см.: Фирсов Л.В. Этюды радиоуглеродной хронологии... С. 160). В данном случае можно вспомнить наблюдения крымского археолога Е.В. Веймарна, обратившего внимание на изменение скального рельефа на Мангупе, которое он отнес к XIII в., считая это следствием природных катаклизмов. К сожалению, наблюдения исследователя остались неопубликованными.

6. Для определения возможного срока строительства дома интерес представляют сведения, содержащиеся в византийских задачниках, где приводится срок в 30, 32, 50 дней, достаточных для строительства дома (см.: Hunger H., Vogel K. Ein byzantinisches Rechnenbuch des frühen 14. Jahrhunderts // Wiener Byzantinische Studien. 1968. S. 19, 57, 59).

7. В отчетах К.К. Косцюшки-Валюжинича отмечалось, что в некоторых поздних домах встречены обгоревшие останки (см., напр.: Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет заведующего раскопками в Херсонесе за 1894 г. // ОАК за 1894 г. СПб., 1896. С. 55).

8. См.: Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет заведующего раскопками в Херсонесе за 1895 г. // ОАК за 1895 г. СПб., 1897. С. 96.

9. См.: Броневский М. Описание Татарии // ЗООИД. 1867. Вып. 6. С. 341—342.

10. См.: Белов Г.Д. Отчет о раскопках в Херсонесе за 1935—1936 гг. Симферополь, 1938. С. 315.

11. См.: Богданова Н.М. Херсон в X—XV вв. С. 84—86.

12. Богданова Н.М. Херсон в X—XV вв. С. 74. Эти данные упомянуты в работе: Карпов С.П. Маршруты черноморской навигации венецианских галей «линии» в XIV—XV вв. // Византия, Средиземноморье. Славянский мир. М., 1991. С. 87.

13. Барбаро Иосафат. Путешествие в Тану, 46 / Пер. Е.Ч. Скржинской // Барбаро и Кантарини о России. Л., 1971. С. 154.

14. См.: Даниленко В.Н., Романчук А.И. Сводный отчет... С. 55, 76; Романчук А.И. Материалы к истории Херсонеса XIV—XV вв. С. 93.

15. См.: Kostikas A. Applications of Mossbauer spectroscopy. 1976. Vol. 1 Academ press/ Ed. R.L. Cohen. P. 12, 36.

16. См.: Семенкин В.А., Милдер О.Б., Визгалов Г.П., Вайсман Г.З., Беспрозванный Е.М. Перспективы использования эффекта Мессбауэра в археологии // Северный археологический конгресс: Тез. докл. Екатеринбург; Ханты-Мансийск, 2002. С. 71—72.

17. См.: Крамаровский М.Г. Три группы поливной керамики XIII—XIV вв. из северного Причерноморья // Византия и византийские традиции. СПб., 1996. С. 102—103. Рис. 2, 3.

18. Описывая данный вид керамических изделий, М.Г. Крамаровский отметил характерную для них золотисто-желтого цвета глазурь, полагая при этом, что форма, декор и цвет покрытия, возможно, связаны с «имитацией в глине отдельных форм посуды из драгоценных металлов» (Крамаровский М.Г. Три группы... С. 102). Примеры находок из портового квартала приведены: Романчук А.И. Глазурованная посуда... С. 89—93.

19. См.: Крамаровский М.Г. Три группы... С. 102; Velkov V., Ognenova-Marinova L., Chimbouleva Z. Mesambria-Mesemvria-Nessebur. Sofia, 1986. P. 86—87, 113, 114.

20. Пропорции сосудов из херсонесских раскопок, характер декора чрезвычайно близки к известным находкам западного побережья Черного моря, что позволяет полагать, что они могли быть изготовлены в одном центре и попали в Херсон в результате торговых связей.

21. См.: Крамаровский М.Г. Три группы... С. 108.

22. Крамаровский М.Г. Три группы... Рис. 3, 4.