XIV. Общее понятие об учреждении Таврической области. Характеристика тогдашних отношений татар к русским. Грабежи и разбои. Злоупотребления мурз и простых татар. Сельская промышленность у татар. Соляной промысел

По окончательном присоединении Крыма, указом от 8 февраля 1784 года, учреждена Таврическая область. В состав ее вошло семь уездов: Симферопольский (Ак-Мечетский), Левкопольский (Стауто-Крымский), Евпаторийский (Козловский), Перекопский, Днепровский, Мелитопольский (Ногайская степь) и Фанагорийский (Таманский полуостров). В июне того года генерал Игельстром в Карасубазаре открыл «Крымское земское правительство» и объявил, что государыня назначила правителем области в. сов. Каховского (Василия), а главным начальником, совместно с Екатеринославским наместничеством, князя Потемкина. Все кадии, каймаканы и муфтии утверждены в своих должностях¹.

Тогда же поселок деревни «Ахтиар» переименован в Севастополь (в переводе — знаменитый город)², город «Кефе» назван по прежнему Феодосией, «Гезлев» — Евпаторией. Манифестом от 22 февраля 1784 года объявлялось, что все народы, состоящие в дружбе с Российской империей, могут свободно производить торговлю в Херсоне, Севастополе и Феодосии. Вскоре, в июле того же года, к Таврической области присоединили Керчь, Еникале и Кинбурн с их округами³.

На устройство вновь приобретенной страны Потемкиным было издержано несколько сот миллионов рублей. Естественные богатства края привлекли промышленников и торговцев, которые и были поселены во вновь отстроенных городах. Морские пристани были освобождены на пять лет от платежа пошлин. У берегов Крыма появились иностранные коммерческие суда и образовалась правильная торговля. В Севастопольской бухте весь Черноморский флот мог найти убежище от бурь и защиту от неприятеля. Степная часть области, вне Крыма (Ногайская степь), заселилась земледельцами из великороссиян и малороссов, привлеченных сюда многими льготами, а позднее — менонитами, молоканами и др.

Татарам даны были разные преимущества, они освобождались от платежа податей и других повинностей, дома их — от постоя, семейства — от рекрутского набора, Им дано было право свободно совершать свое богослужение и разбирать по шариату все духовные дела, решать даже некоторые гражданские дела, — например, о разделе наследства. Мурзы и простые татары были осыпаны разными наградами. Все мурзы возведены в дворянское достоинство — по свидетельству лишь двенадцати лиц о их благородном происхождении. Не смотря на эти привилегии, многие татары (до 80 тысяч, а с ногайцами до 300 тысяч человек), отнесясь недоверчиво к действиям русского правительства, вследствие своего фанатизма, ушли в Турцию, — чему, впрочем, Потемкин не препятствовал.

Многим мурзам и русским дворянам были розданы в Крыму свободные земли, — хотя самый отвод земель производился без всякого порядка и не без злоупотреблений. Тогда вельможи сами себе жаловали земли в приобретенном крае. Им стоило только заявить о таком желании местным властям. Так например, Таврическое областное правление, по одному лишь частному письму к Каховскому Потемкина, закрепило за сим последним более 460 тысяч десятин земли под названием Ачуевской.

Оставшиеся мурзы вскоре стали употреблять во зло дарованные им права. Например, на дворянских выборах, в которых участвовали и русские чиновники, мурзы, не входя в оценку баллотирующихся лиц, поддерживали преимущественно своих единоверцев, — и тем устраняли способных русских чиновников от должностей. Вот почему губернские и уездные предводители дворянства, земские исправники, заседатели в уездных судах — почти все были тогда из мурз. Таким образом, все дела находились в их руках! Русские с большим трудом получали удовлетворение по своим претензиям к татарам.

Земская полиция не понимала, — лучше сказать, не хотела знать своих обязанностей, от ее бездеятельности появились разные беспорядки в области и даже шайки разбойников из татар По всем уездам и городам полиция была завалена жалобами на грабежи и разбои, однако, вся деятельность ее заключалась в одних только донесениях о происшествиях и письменных сношениях по этому предмету между собой. Виновных в преступлениях вовсе не задерживали, а если некоторых и преследовали, посылая против них даже военные команды, — они легко скрывались у татар же, дававших им безопасный приют. Если же гнались за разбойниками по горячим следам, тогда они бросались в труднодоступные пещеры (например Кизиль-коба, Бимбаш-коба и другие подобные), в которых некогда генуэзцы спасались от турок. Никакие строгие указы не прекращали грабежей, потому что сами мурзы делали поблажку, даже передерживали разбойников, — что впоследствии обнаружилось, благодаря энергии вице-губернатора Ку руты. Особенно был известен в то время разбойник духовного звания Турдю-Ахмет, убивший более двадцати христиан, он скрывался в пещерах Ласпи.

Когда было разрешено простым татарам продавать свои земли, они стали захватывать и чужие. Цены в то время на земли были очень низкие: один «зан» (три десятины) продавался по 50 коп. Тогда-то много имений перешло к русским помещикам. Хотя земли приобретались дешево, но во время покупки их татары ухищрялись обманывать русских, так например, продавали двум-трем лицам одну и ту же землю под разными наименованиями. От того появилось множество тяжб, а дела эти ведались и решались мурзами, причем татары же являлись свидетелями против русских. Впоследствии, когда учреждена была (в 1814 г.) особая комиссия по разбору земельных споров, татары старались удержать спорные земли за собой — разными путями, даже посредством фальшивых документов. Многие из них, — действительно владевших с давних времен, по наследству или по покупке, спорными землями, — тоже не могли доказать прав земельной собственности, — то за потерей документов, то вследствие представления таких татарских бумаг, например продажных расписок, которые нашим законодательством не могли быть признаны за акты укрепления Поэтому предоставлено было им только право пользования землею, дозволено татарам свободно жить на землях помещиков (мурз и русских дворян) с тем, чтобы они взносили им десятину («оннама») с хлеба и сена, т. е. десятую часть от урожая и отбывали натуральную повинность («ангарья») но восьми рабочих дней в году, а также выдавали ежегодно по одной подводе на разные нужды помещиков. Сверх того вошло в обычай выходить всем татарам на «толоку»⁴ для снятия хлебов или сенокосов своих помещиков. Таким образом, многие татары остались безземельными.

Татары нередко производили возмущения, а первоначально они до того были враждебны русской власти, что, если бы турецкие корабли появились у берегов Крыма, и турки имели бы, хотя малый, успех против русских войск, — то смело стали бы с оружием в руках против последних.

Однако, оставшиеся в Крыму татары вынуждены были свыкнуться со своим положением. Эмиграция в Турцию им ничего утешительного не принесла, это переселение только разорило их да погубило множество семейств, так как в турецких владениях они не нашли той материальной поддержки, которая была им обещана усердными фанатиками. Степные татары принялись снова за хлебопашество и скотоводство, а горные — за сады, огороды, табачные плантации, отчасти виноградники.

Поля их обрабатывались самым примитивным способом: землю они вспахивали деревянными громадными плугами («чельсабан»), в которые впрягали волов и лошадей, посеяв зерно, боронили «тернаками» (бревнами), волочившимися парой верблюдов, Созревший хлеб снимали косами, подбирали граблями колосья и топтали их ногами, устраивая «басины», (миниатюрные копицы), которые потом собирали вместе, по двадцати одной, — и таким образом складывали копны. Хлеб «армановали» (молотили) всегда лошадьми, гоняя их на веревке вокруг столба, утвержденного в центре «армана». Очищали зерно от соломы ручными решетами, изделием местных цыган, а хранили зерно в ямах кувшинообразных.

Такими же земледельческими орудиями и приемами большинство татар сеют и убирают хлеб до настоящего времени. Они сеяли и теперь сеют: пшеницу, ячмень и просо, немного ржи и овса. Сеяли ежегодно баштаны арбузов и дынь, которые давали им хорошие заработки в урожайные годы. Продавали свой хлеб благодетелям своим караимам, — о чем было уже сказано выше.

Много скота они не разводили, — а только потребное количество для запашки, да немного коров для прокормления семьи. Держали с большею выгодой и овец стадами, если бывал подножный корм. Поили скот в степи из глубоких колодцев, вытаскивая воду помощью кожаных мешков.

Садоводство и табаководство у горных татар не могли быть обширны, так как они не владели большими участками поливной земли, будучи окружены и стеснены бывшими ханскими (казенными) и мурзацкими владениями. Во фруктовых своих садах разводили, посредством прививки к дикорастущим плодовым деревьям, — яблони (преимущественно сорта синапа, челеби), груши, айву, сливы, абрикосы, персики, черешни и др. Из овощей они сажали: чеснок, огурцы, капусту, тыкву, фасоль и др. О разведении хороших сортов табака они понятия не имели, сеяли табак, обыкновенно, для собственного употреблении. Виноград продавали местным барышникам-караимам. Виноделием же они вовсе не занимались, потому что мусульманам по корану запрещается пить вино.

Татары, жившие у берегов моря, промышляли, вместе с греками, и рыболовством. Особенно изобильный рыбный улов бывал в Керченском проливе, где ловилась крючками и красная рыба: белуга, остер и севрюга. Другие, мелкие виды, как-то: кефаль, хамса, камбала и особенно сельди попадались во всех бухтах Южного берега, — от Феодосии до Севастополя включительно. Ловили их сетями, неводами. В Балаклаву более заходила султанка и мокрель (скумбрия). Крупная кефаль метала икру в Акмечетской бухте (выше Евпатории). Вдоль берегов водились и прежде дельфины, на которых охотились с ружьями, из этой рыбы добывался только жир.

Горные татары занимались немного и пчеловодством. Мед их высоко ценился.

Соляная промышленность в Крыму с древних времен играла выдающуюся роль. Полагаю, не лишним будет сообщить и об этом промысле некоторые исторические сведения⁵.

Все те соляные источники, которые принадлежали ханам, — как состоявшие вне «бейлыков» поступали в казну. Промышленники платили пошлины солью же, которая складывалась в большие магазины при озерах. Этот доход был так велик, что из него отпускалось ежегодно до 30 000 рублей на издержки по водворению в степных местах переселенцев. При Потемкине соляной частью заведовал бригадир Сипельников, который продавал ханскую (казенную) соль по десять рублей ассигнациями за фуру. С 1795 г., по представлению графа Платона Зубова (преемника Потемкина), казенные соляные озера и солончаки отдавались на откуп. При нем построены в «Гаджибее» (Одессе) огромные соляные магазины, вмешавшие в себе до двух миллионов пудов одной крымской соли. Перевозили ее из Евпатории на гребных транспортных судах. Откупщиками являлись из России купцы: Калугин, Перетц и Штиглиц. С 1805 г. некоторые внутри Крыма соляные источники снова были отдаваемы в откупное содержание городским обществам, с представлением залогов. В таких случаях мурзы, при выдаче под залог своих земель, брали с солепромышленников чрезмерные проценты,

Нередко несколько мурз, сговорившись между собой, от имени граждан сами являлись откупщиками и каждый из них представлял в залог одну и ту же землю, но под различным названием. Это им сходило с рук, потому что тогда земли не были еще обмежеваны. Впоследствии по соляным откупам накопилась недоимка до двух миллионов рублей. Вследствие разных ходатайств, эта недоимка была сложена, — и тем только мурзы отделались от уголовной ответственности.

Так как некоторые городские общества захватывала и частные озера, или же притесняли их владельцев во время выволочки соли, то в 1807 году последовал указ из сената, в силу которого крымским помещикам разрешалось, без всякого ограничения, пользоваться родящейся на их землях солью, — за исключением продажи ее в другие губернии.

С 1824 г. внутренние владельческие озера освобождены от акциза внутри Крыма, а также от контроля со стороны местного Соляного Правления и Казенной Палаты. С 1858 г. допущены и частные лица к разработке казенных озер, с уплатой одной коп. с каждого добытого и проданного пуда соли.

Первоначально для выволочки соли не требовалось никаких особенных технических приспособлений. Когда соль, при благоприятных обстоятельствах, садились, ее немедленно ломали руками или сгребали в кучки «чалпами» (род железных дырчатых лопат), — т. е. отделяли от илистой подошвы (матки). Потом в «чувалах» (мешках) сносили на берег, где и сбрасывали в особые кучи, здесь ее обмывали от грязи рапой (рассолом, соленой водой). По отдельным кучам узнавали, сколько каждый рабочий добыл соли, — для уплаты ему за труд солью же. Они получали обыкновенно половину или одну треть из всего количества. Этот заработок татары тут же продавали или же развозили по деревням. Впоследствии эта простая работа несколько усложнилась, вместо переноски на своих плечах татары вывозили соль на конных «арбах» (двухколесных тачках) или «мажарах» (четырехколесных повозках) волами, или же вытаскивали на плоскодонных «каюках». Позднее стали употреблять доски, по которым свозили соль ручными тачками, а также начали устраивать бассейны. С 1817 года соль уже складывали в бугры.

Приближаясь к любому озеру, во время выволочки соли, — можно было видеть по берегам его выделявшиеся ослепительно-белые курганы, род усеченных пирамид, на эти бугры (кагаты) ловко взбегала делая вереница рабочих с тачками, из которых тут же и высыпалась соль. Пирамиды постепенно удлинялись, уравнивались, а затем сверху округлялись деревянной лопатой расторопного «кагатчика» (бугорщика). Сбросив соль, каждая артель тотчас сбегала с тачками по тем же доскам в озеро. Тут солеломщики расходились по бассейнам, чтобы снова набрать из кучек соль и тем же путем, гуськом же, взобраться на свой бугор. Работа весьма тяжелая. От рапы у многих на руках и ногах являлись раны, которые сильно разъедались при дальнейшей работе. В последнее время, для предохранения рук от порезов, рабочие надевали кожаные рукавицы, а на ноги натягивали холщовые сапоги с кожаной подошвой подбитой гвоздями.

Тяжелый налог на соль был введен при царе Алексее, по проекту боярина его Морозова. Еще Екатерина Великая сознавала, как этот налог отягощал народ, и потому она его понизила на 20%. Однажды, при докладе Могилевского вице-губернатора о дороговизне соли в Польше, с объяснением, что от этого казна получает хороший доход, императрица возразила: «Нет, я с вами несогласна, пусть соль, стол необходимая для жизни и сохранения здоровья, будет даже с убытком казне, нежели наложить (солью) подать на народ». Наконец, благодаря ходатайствам русского купечества перед графом Игнатьевым, в 1880 году император Александр II совершенно отменил соляной акциз — и тем освободил народ от угнетавшего его косвенного налога. С отменой этого акциза, несомненно улучшится сельскохозяйственная промышленность, так как соль составляет неизбежный продукт для человеческого и животного организма. Одним словом, отмена соляного налога — историческое событие.

Целебная сила грязей в соляных озерах была известна еще в ханское время. Так например, к Сакскому озеру татары привозили своих больных и, не разбирая свойства болезни, сажали их в грязь под открытым небом, на открытом же воздухе их обмывали. Тут роль медика играл мулла, получавший всегда приличный гонорар. Он здесь и распоряжался, и за всех страждущих молился, читая коран.

Примечания

1. При ханах Крым разделялся на шесть каймаканств (провинций): Ак-Мечетское, Карасубазарское, Бахчисарайское, Гезлевское, Орское и Кефинское. Каймаканства делились еще на кадылыки (уезды, — вернее, волости), коих было 42, а деревень всего числилось 1600.

2. Сама деревня «Ахтиар» находилась на северной стороне бухты, в небольшой балке.

3. Область переименована в губернию в 1802 году, с того времени Симферополь назван губернским городом.

4. «Толока» — общественные работы, хотя бесплатные, но с угощением от землевладельца.

5. Подробная статья моя по этому предмету, в особенности об Актачинском озере (принадлежащем мне), была уже помещена в Горном журнале за 1883 год.