XVI. Путешествие Екатерины Великой по Новороссийскому краю. Торжественная встреча. Ее приезд в Крым. Перекоп. Екатерининские мили. Альминская долина и Бахчисарай. Долины рек Качи и Бельбека

Императрица Екатерина II пожелала лично обозреть вновь покоренные страны и посетить Крым. Как только получен был об этом указ, с подробным предписанием встреч и сопровождений, командовавший корпусом (после генерала Игельстрома) генерал Михаил Каховский принялся строить дворцы, ровнять дороги, делать мосты, рыть в степи колодцы, начал разводить по пути следования в некоторых местах плантации... Потемкин, между прочим, предписывал полковнику Корсакову: «Дорогу от Кызы-Керменя (города Берислава) до Перекопа сделать так, чтобы она не уступала римским дорогам, я назову ее "Екатерининским путем"». — По указам, данным сенату в 1786 году, повелевалось для Высочайшего «шествия» выставить со всех губерний и городов, за исключением самых отдаленных, по 550 лошадей на 76 станциях, а в Таврической области по 420 лошадей на каждой же станции¹.

Государыня выехала из Петербурга 6-го января 1787 года. Она следовала в шестиместной, раззолоченной карете (имевшей корону сверху), в которую впрягалось по десяти отборных и одношерстных лошадей, при трех форейторах. За нею тянулся длинный поезд богатых экипажей и саней (более 140, за исключением повозок) с придворными сановниками и послами Европейских держав. Этот кортеж растягивался на целую версту. По пути были на скоро построены станции, — красивые домики, возле которых толпились крестьяне в праздничных одеждах. Их выгоняли тысячами со всех окрестностей, даже с соседних губерний, для исправления дорог и постройки мостов. Людям предписывалось, «чтобы на лицах их изображено было неизреченное блаженство и радостное умиление, со верноподданнически-почтительной веселостью сопряженное». В деревнях, вдоль почтового тракта, крестьянские избы и хаты были обновлены, а на местах разрушенных строений устанавливали разрисованные декорации, — для украшения сельских видов... только на время проезда государыни, чтобы удивите иностранных послов богатством российских владений!² По ночам дорогу освещали огромные костры из сваленных в кучу сосен, елей и берез. Через леса и гористые местности проведены были довольно широкие, прямые дороги, по обеим сторонам их были вырыты канавы, а в открытых местах — посажены деревья. По болотистым местам устроены гати и мосты через реки — паромы. Па почтовых станциях домики были прилично меблированы, содержание их, равно лошадей и ямщиков, брали на себя соседние помещики по соглашению с казной, — что, однако, обходилось им очень дорого, расходы эти далеко не покрывались отпускавшейся суммой.

При въезде в города, граждане встречали Высокую путешественницу с образами и хлебом солью, при колокольном звоне. В городе Мстиславе (Могилевском) известный духовный оратор архиепископ Георгий Конисский сказал Екатерине слово, «Пресветлейшая Императрица! Оставим астрономам доказывать, что земля вокруг солнца обращается, наше "Солнце" вкруг нас ходит, и ходит для того, дабы мы в благополучии почивали»... «к западу только жизни твоея не спеши, в сем бо случае, якоже Иисус Навин, — и руки, и сердца наши простирая к Небу, — возопием: Стой "Солнце" и не движись! дондеже вся, великим твоим намерениям противная, торжественно победиши!». За эту речь он получил тысячу рублей в награду.

От Киева до Кременчуга императрица со свитой плыла по Днепру на особо выстроенных и изящно убранных (до 80-ти) галерах, составлявших целую флотилию. Ея галера отличалась позолотой³. Она изумилась великолепным по пути пейзажам, не менее ее восхищались и послы. Чтобы оживить более берега, — по обеим сторонам реки были картинно расставлены войска, а в некоторых местах, перед искусственными деревнями, девушки малороссиянки, в праздничных нарядах, с цветами на головах, водили хороводы...

В одном месте царская галера села было на мель. Свита вдруг засуетилась. По императрица шутя сказала: «чтобы сняться с мели, надо галеру нашу разгрузить, и самому грузному из нас придется поплавать». После этих слов Л.А. Нарышкин (довольно тучный мужчина, известный придворный весельчак, занимавший должность обер-штальмейстера), не долго думая, бросается к канату и садится на нем в довольно карикатурной позе. Эта шутка всех рассмешила, а Екатерина, по поводу этого приключения, тут же набросала францусские стишки, которые оканчивались так: «Обер-шталмейстер верхом! — На чем? — На канате!»

Екатерина назначила свою встречу с Римским императором Иосифом II⁴ недалеко от порога «Старый-Койдак», где и был выстроен дворец, стоивший до 120 000 рублей. Она выехала сама к нему на встречу, в сопровождении своего кабинет-секретаря гофмейстера Безбородко. На самом месте их свидания основан город Екатеринослав (слава Екатерине). Оттуда они вместе продолжали путешествие сухим путем, — в тех же экипажах, кроме саней. Посетили городе Херсон, где Потемкиным выстроено уже было множество зданий, несколько церквей и адмиралтейство. Видели на другом берегу отстроенный городок Алешки. Из Херсона, через Берислав «шествие» потянулось но «Екатерининскому пути» к пределам Тавриды.

Не доезжая крепости Перекопа, 19 мая императрица была встречена местным предводителем дворянства премьер-майором Осман-агой, с шестью дворянами, а также исправником и двумя заседателями Нижнего земского суда, — все верхами. При въезде в Перекоп, царский поезд проехал под триумфальными воротами, на которых золотыми буквами было начертано: «Предпосла страх и привнесла мир». Тут же комендант поднес ключи от бывшей Орской крепости. Пред дворцом государыне представились все местные военные и гражданские чины, в том числе директор Соляной экспедиции, знатнейшие беи и мурзы. Высокие путешественники с особым любопытством осматривали старинный канал (в семь верст длиной, поперек перешейка) соединявший некогда Черное море с Азовским. По этому каналу (перекопу) и город получил свое название.

Из Перекопа, после завтрака, императрицу сопровождал предводитель с дворянством до района Евпаторийского уезда, а оттуда — местные дворяне, верхами же, до Симферопольского уезда. Царскую карету конвоировали молодые мурзы в национальных костюмах, а остальные экипажи — отряд кавалерии. Впереди всех неслись гоф фурьеры для приготовления обедов и ночлегов, В Армянске (Новом-Базаре) обратила на себя внимание древняя греческая церковь⁵.

В степной равнине путешественников занимало все, что не представлялось их взорам: и соляные озера с блестящей зеркальной поверхностью, и татарские деревушки с минаретами, ветряными мельницами и глубокими колодцами, — деревушки, хотя невзрачные на вид, но имевшие в глазах европейцев свою оригинальность, и зеленые поля, и засеянные нивы, дышавшие чистым воздухом, с летавшими над ними дрофами и журавлями, стрепетами и перепелами. Пасущиеся верблюды гордо, величественно поднимали головы к приближавшемуся к ним невиданному блестящему поезду, табуны лошадей и стада овец, нарочно пригонявшиеся к дороге, свободно ходили на сочных пастбищах. Интересовало их и неожиданное появление в степи прекрасных пейзажей с садами и реками — миражей. Не оставлены без особого внимания и курганы, зарывшие множество жертв, в битвах разноплеменных народов, за обладание столь чудным уголком вселенной...

Не все курганы обозначали могилы, некоторые из них, имевшие правильные линии, служили направлением известного пути, другие — наблюдательными пунктами: через которые передавались сигналы, в случае появления неприятеля, наконец, были и такие, на которых кочевники совершали свое богослужение, а впоследствии на них чабаны имели свои шалаши — для наблюдения за обширными стадами овец, пасшихся в окружности.

Среди степной дороги Иосиф II, в разговоре с французским послом графом Сегюром, вдруг воскликнул: «Какое удивительное путешествие! Кто бы поверил, что я с Екатериной Великой и с иностранными послами скитаюсь в татарской пустыне!?»⁶.

У «Пяти-колодцев» был построен временный дворец, где императрица со свитой имела обеденный стол⁷. Здесь, а также у всех дворцов, где государыня останавливалась, для обеда или ночлега, представлялись ей штаб и обер-офицеры того полка, рота которого стояла в карауле. Здесь, в качестве распорядителя по гостеприимству от Таврической области, — состоял кол. сов. Бантыш. Жители окрестных деревень, приезжавшие на скрипучих мажарах⁸, допускались к царскому поклону, во время которого Екатерина давала некоторым целовать свою руку. Вообразить не трудно, какие при этом татары корчили мины, чтобы изобразить предписанное «неизреченное блаженство», или же «радостное умиление»...

С наступлением, сумерек, конвойные козаки, с факелами в руках, освещали дорогу. В Дюрмене был первый ночлег во временном же дворце. Вокруг дворца всю ночь горели плошки и смоляные бочки. Для приема Высоких гостей, от области сюда был назначен коллежский асессор Таранов.

По всем дорогам, по которым императрица проезжала, ставили каменные, четырехгранные столбы, под названием «Екатерининских миль», многие из них до этого времени сохранились. Эти мили ставили через каждые десять верст.

В пути Екатерина перемещала своих собеседников. Чаще других сидели в ее карете: граф Фалькенштейн иностранные дипломаты, Потемкин, граф Шувалов, граф Дмитриев-Мамонов и Нарышкин, а из придворных дам: графиня Растопчина, графиня Браницкая, Протасова и Перекусихина. Ведя с ними приятный, веселый разговор, она требовала от них полной свободы мыслей, без всякого придворного этикета. Фалькенштейн с лестью во всем угождал ей. Самыми веселыми спутниками были: Сегюр, де-Линь и Нарышкин, которые постоянно шутили, рассказывая разные анекдоты, а первый, сверх того, сочинял и стихи. Нарышкин нередко шутками своими наводил государыню на справедливое решение дел, — открывал в сомнительных докладах истину. Поэтому она его до того любила, что называла Левушкой.

Во время этого путешествия Екатерина занималась и государственными делами, и политическими, которыми лично руководила. При ней постоянно состоял (в течении 10 лет) известный статс-секретарь Храповицкий, который вел «дневник». Главная его обязанность заключалась в «перлюстрации», т. е. вскрытии чужих дипломатических писем, депеш, донесений. В свой дневник он однажды занес слова императрицы: «Жаль, что не в Крыму построен Петербург!».

С нею следовала и часть ее библиотеки. Она любила ежедневно читать и писать, — особенно читать сочинения современных ей французских мыслителей из группы энциклопедистов. Сама вела переписку с Вольтером, Мармонтелем, г-жей Жоффрень, особенно с бароном Гриммом. Однажды она писала Гримму о Вольтере: «Он мой учитель, его сочинениям я обязана образованием моего ума». Некоторых из них, например Дидро и Даламбера, она выписывала к себе в Петербург, делала им дорогие подарки, даже высылала им заграницу щедрые пособия золотом. Ненавидела только одного — Руссо, как философа-мизантропа. Интересно, что к составлению «Греческого проекта» побудил ее Вольтер, вызывавший в ней сочувствие к древней Греции. По его же программе она освободила монастырских крестьян, до полутора миллиона душ, — и отобрала имения, принадлежавшие монастырям и архиерейским домам.

Эти французские писатели постоянно льстили «Семирамиде Севера», они, — за недостатком в ее царствование просвещенных русских деятелей, — считались «русскими государственными людьми». В ее время вообще русское общество не отличалось образованием. На сколько Екатерина благоволила к чужеземным философам, приведу известный факт: императрица купила у Дидро за 15 000 франков всю его библиотеку, которую и оставила у него пожизненно, назначив его же библиотекарем этой самой библиотеки, с ежегодным жалованьем по тысяче франков, а чтобы как нибудь не просрочить этого жалованья, она выдала ему за пятьдесят лет вперед 50 000 франков! Библиотека Дидро, после его смерти, хранилась сперва в Эрмитаже, а потом перенесена в Публичную библиотеку. Однако, об этом любимце она, во время Крымского путешествия, рассказывала Сегюру, что, если бы она последовала советам Дидро, — в беседах его с нею, — относительно преобразований, то пришлось бы все перевернуть в России и заменить несбыточными теориями. Что относится до Гримма, то он служил Екатерине в качестве корреспондента, за сообщение ей политических и общественных новостей во Франции, он получал 2000 рублей жалованья.

Государыня, повторяю, сама любила писать, независимо массы писем, она оставила много литературных статей, а в пути изобретала сюжеты драм, которые потом разыгрывались при ней на сцене в Эрмитаже.

Однако обратимся к дальнейшему ее «шествию». В Айбаре она со свитой отдыхала в красивых палатках. По выезде отсюда, вдруг появилось около тысячи татарских всадников, в полном вооружении. Появление их, столь неожиданное, очень смутило Иосифа II, а принц де-Линь, заметив это, сказал Сегюру: «Согласитесь, было бы весьма странным приключением, которое бы наделало много шуму в Европе, если бы вдруг эти татары, нас окружающие, повели всех нас к любому порту, посадили бы августейшую Екатерину и августейшего римского императора Иосифа на корабль и повезли бы всех в Константинополь, чтобы доставить некоторое удовольствие султану»...

Проехав, в сопровождении такого почетного конвоя, Альминскую долину, густо покрытую растительностью и фруктовыми садами, — в пяти верстах от Бахчисарая, у большого фонтана императрицу встретил Каховский с генералитетом, вместе с ними представлялся и инженер секунд-майор Рибас⁹. Тут для гостеприимства находился директор экономии Габлиц (он же вице-губернатор), который главным образом, был помощником Потемкина по гражданскому устройству Крыма¹⁰.

При крутом спуске в Бахчисарай¹¹, лошади не могли удержать массивного царского экипажа, так что самой государыне угрожала опасность, но ловкие конвойные придержали карету, — и то после того как под нею пали лошади¹². Пред городом, у триумфальной каменной арки, представился комендант с магистратом Симферопольского уезда.

Императрица пожелала видеть туземцев в обыденной их жизни, и потому приказано было, чтобы все татарские лавочки и кофейни были открыты. Благодаря такому распоряжению, путешественники, проезжая по узкой, длинной улице возле самых плоскокрыших лавчонок, открытых с фасада, — могли свободно видеть все их товары, состоявшие из сафьянных и войлочных, оружейных и медных изделий. Могли осмотреть костюмы местных татар: мужские, состоявшие из куртки, расшитой галунами, шаровар, опоясанных кушаком с металлическими бляхами, из мерлушковой шапочки и сафьянной обуви, а женские — из белой и зеленой чадры с сеткой для глаз, из желтых и красных мечт (туфлей). Муллы же выходили в просторных халатах с чалмами на голове. Видели обстановку татарских кофеен с балкончиками, обвитыми плющом. Обозрели бузни, пекарни, кузни, мясные и фруктовые лавочки, теснившиеся одна подле другой. А за ними — высокие минареты между пирамидальными тополями... Подъезжая к ханскому дворцу, с расписными наружными стенами, могли ознакомиться и со вкусом татарской музыки (зурны)... Она прибыла сюда 20 мая 1787 года, в 6-м часу по полудни.

Екатерина остановилась во дворце знаменитых крымских Гиреев, там же поместилась и вся ее свита. Ночью Бахчисарай, расположенный амфитеатром по обоим склонам горного ущелья, был живописно иллюминован, — все ущелье горело плошками. На другой день государыня с Иосифом молилась в пещерном храме Успенского монастыря и посетила с ним Чуфут-Кале, где осматривали исторические его памятники, синагогу и удостоила своим посещением дом караимского старосты Вениамин-аги.

Пред выездом из Бахчисарая. Екатерина объявила магометанскому духовенству, чтобы оно вело татар к покорной и честной жизни, иначе отвечать будут муфтий и муллы, как их руководители.

По дороге в Севастополь, 22 мая, в предназначенных местах, были подобные, описанным выше, встречи. По Качинской и Бельбекской долинам, богатых фруктовыми садами, царицу конвоировали пятьдесят человек албанцев (арнаутов), при их командирах, а Симферопольский предводитель премьер-майор Мехмет мурза Зуйский и исправник с двумя заседателями неслись впереди золотой кареты.

Примечания

1. Однако, отдаленные губернии, вместо лошадей, должны были уплатить особый путевой сбор, довольно значительный.

2. Декорации эти брали на прокат и в другие губернии, через которые Екатерина проезжала на обратном пути.

3. На время этого плавания, повсеместно была запрещена переправа через реку.

4. Иосиф II, сын Марии Терезии, во время путешествий своих в Россию именовался графом Фалькенштейном. Он, будучи недоволен присоединением Крыма к России, не хотел было ей сопутствовать, однако покорился силе обстоятельств.

5. Над нею впоследствии выстроен новый храм.

6. Кроме графа Сегюра, с ними находились послы: Англии — Фицгерберт, Австрии — принц де Линь, граф Кобенцель, принц Нассауский и многие другие знатные иностранцы. В свите находились и дамы.

7. Для царского стола заготовлялся рогатый скот, овцы, разная птица, мука, масло, кофе, окорок и другие припасы пудами. Доставляли и лед, который держали в особых ледниках при каждой станции.

8. Татары осей своих никогда не смазывают, по их понятиям — езда честного человека не должна быть скрытной.

9. Де-Рибас впоследствии адмирал, он отнял у Турции деревню «Хаджи-бей», где и построил город Одессу, которая получила свое название от древнего греческого города, находившегося неподалеку «Одиссос» (город Улисса).

10. Ему содействовали в этом также Гусеин-бей Мансурский и Ислам-бей Аргинский.

11. «Бахчи сарай» в переводе — садовый дворец, или дворец в садах.

12. При спусках вообще назначали несколько человек с канатами, имевшими на концах железные крючья (род тормоза).