3.3.1. Отвоевание генуэзцами Чембало и прибрежной Готии в 1434 г.

Дальнейший ход событий военной кампании 1434 г. наиболее подробно изложен Андреа Гатари из Падуи. Текст написан на венецианском диалекте и был помещен в «Дневнике Базельского Собора» [Coggiolla, 1903, p. 406—408; Manfroni, 1904, p. 36—38; Колли, 1913, с. 116—120; Papacostea, 1989, p. 441—442]. С момента публикации эти материалы широко использовались как зарубежными, так и отечественными специалистами по истории генуэзских факторий.

В 1977 г. Альдо Агосто опубликовал два письма из собрания Фредерико Федеричи (ум. 18 марта 1647 г.), хранящиеся в Государственном архиве Генуи (№ 120). Первое письмо написано Карло Ломеллини 9 июля 1434 г. из Каффы и адресовано его племяннику Маттео Ломеллини (только 7 сентября оно попало в Геную [Agosto, 1977, p. 515]). Следующее письмо датировано 20 июля 1434 г. Его отправил из Перы в Геную (для Маттео Ломеллини) Николло ди Порта, узнавший о перипетиях экспедиции 1434 г. со слов Амвросия ди Казанова (Ambrosium de Casanova). Как пишет Николо ди Порта, направлявшийся в тот момент на Хиос Амвросий ди Казанова, «побывал в тех местах с нашим войском, проделав путь туда и обратно, и был свидетелем победы, одержанной стремительно и прекрасно над Чембало. Поэтому [его] сведениям можно доверять» [Agosto, 1977, p. 515—517].

Оба документа представляют особый интерес, т. к. несут в себе аспект личного свидетельства, давая возможность дополнить и сравнить с уже хорошо известным описанием войны, происходившей в Газарии в 1434 г., приведенным у Андреа Гатари [Agosto, 1977, p. 514]. Попытаемся на базе этих источников восстановить ход кампании в течение июня-июля 1434 г. (рис. 67).

Как только флотилия Карло Ломеллини вошла в Черное море, одна из галеотт под командованием старшего офицера была направлена вдоль южного берега к Синопу (Sinopoli): «Здесь капитан высадился и сообщил, будто направляется на Трапезунд (Tribizonda) и немедленно сел опять на галеотту. Отсюда, он отправился искать свой флот, который уже достиг Чембало» [Колли, 1913, с. 116].

Приведенный текст из дневника Андреа Гатари не объясняет действительной цели посещения генуэзцами в начале июня 1434 г. Синопа, явно скрываемой от рядовых членов экспедиции, потому что та носила характер тайной дипломатической миссии. Об этом мы узнаем из петиции Раффаэле Каррега, направленной дожу Томмазо ди Кампофрегозо и Совету Старейшин Генуи (документ датирован 26 февраля и 18 марта 1440 г.). В ней говорится, что истец (Раффаэле Каррега) «<...> не получил компенсации, так как по условиям договора, заключенного Карло Ломеллини с указанным Спендияром (эмиром Синопа — В.М.) последнему были отпущены суммы ущерба, нанесенного им генуэзцам и не были разрешены какие-либо налоги» [Карпов, 1998, с. 30]. Из этого следует, что уже в самом начале военной кампании, проводившейся в Газарии, Карло Ломеллини постарался исключить какие-либо враждебные действия со стороны правителя Синопа, и заключает с ним мирный договор. Наверняка эта акция была обсуждена и разработана еще в Генуе при подготовке к выходу в Черное море.

Итак, 4 июня (в пятницу) 1434 г. генуэзский флот остановился на рейде у Чембало, блокировав все подходы к городу со стороны моря. Оказалось, что вход в бухту (около 200 м) перегорожен железной цепью, а это не позволяло судам войти в порт. Изучив сложившуюся обстановку и подготовив все необходимое, на рассвете 5 июня на воду были спущены шлюпки, направившиеся к цепи с целью ее разрубить. По-видимому, экипажи шлюпок (от обстрела защитников Чембало) должны были прикрывать несколько кораблей, выстроенных, вероятнее всего, в две колонны: четыре с западной стороны входа в бухту, укрепленной еще в 1425/26 гг.(?) двумя башнями и куртиной, и три — с восточной. «После жестокого боя, люди разрубили цепь, закрывавшую вход в бухту. Вслед за этим натянут был конец [цепи] ко входу в гавань, и корабли, один за другим, стянувшись до самого порта, с большими и многими орудиями и машинами, заняли в тот же день (т. е. 5 июня — В.М.) каждый свое место. В воскресенье (6 июня) войско высадилось на берег и обложило [крепость] кругом, и тут дано было жестокое сражение, в котором с обеих сторон пало много народа» [Колли, 1913, с. 117].

Из цитированного отрывка дневника Андреа Гатари видно, что первый день сражения не принес генуэзцам ожидаемых результатов — защитники Чембало смогли отбить первый штурм крепости. На следующий день (7 июня) с кораблей было снято несколько корабельных орудий. Из них в течение дня велся обстрел одной из башен, «<...> большая часть которой, а также и значительный кусок стены, обрушились» [Колли, 1913, с. 117].

Это событие произвело удручающее впечатление на жителей города, впервые столкнувшихся с применением огнестрельной артиллерии при штурме крепостей. Дальнейшее сопротивление становилось бессмысленным ввиду очевидного военно-технического превосходства генуэзцев. Поэтому к вечеру «некоторые их них» обратились к Карло Ломеллини с просьбой начать переговоры о сдаче города с условием сохранения жизни и имущества, но тот потребовал безусловной капитуляции «на волю победителя» [Колли, 1913, с. 117].

Такая категоричность Ломеллини не устраивала осажденных. Утром во вторник 8 июня генуэзцы продолжили обстрел и предприняли очередной (на этот раз последний) штурм Чембало. Им удалось захватить одни из ворот (видимо, частично разрушенные при обстреле) и проникнуть на территорию «нижней крепости» (castri inferions)¹. Этот прорыв был настолько неожиданным, что защитники начали беспорядочное отступление к консульскому замку («крепость св. Николая» — castro Sancti Nicolai). За стенами замка смогли укрыться только 70 человек, в том числе средний сын Алексея I (Старшего) — Олобо. Генуэзцы, преследуя отступающих, устроили резню. Вскоре защитники замка также решили сдаться: «Дана была пощада одному только сыну господина Алексея, его приближенным и одному кандиоту (жителю г. Кандии, расположенному на о. Крит — В.М.), всего в числе около <...>» [Колли, 1913, с. 117].

Как видим, Гатари не упоминает имени сына Алексея. Впоследствии это позволило исследователям высказывать самые различные, абсолютно ничем не обоснованные предположения. Например, Н.В. Малицкий, рассматривая данный сюжет, цитирует молитву из старых синодиков фамилии Головиных, где говорится: «помяни <...> князя Стефана, нарицаемого в иночестве Симона и чад его: Григория, Алексея, иже в Балаклаве убитого» [Головин, 1854, с. 11—12; Малицкий, 1933, с. 38—39]. Вероятно, на основании этого источника А.Л. Якобсон ошибочно относил дату смерти владетеля Феодоро Алексея I (Старшего) к 1433 г.(!? — В.М.) [Якобсон, 1953, с. 390]. А.М. Чиперис считал, что «Мангупский князь — Алексей оказался в осажденном городе во время штурма последнего карательной экспедицией Карло Ломеллино». Эпизод пленения сына Алексея I (Старшего) и его приближенных, отправленных на корабли и закованных там в цепи, он заканчивает ничем не обоснованной фразой: «а затем по приказу Ломеллино были убиты» [Чиперис, 1961, с. 302, 306].

Рис. 67. Карта военных действий на территории Крыма в 1434 г.: 1 — города и замки; 2 — города и замки, подвергшиеся разрушению летом 1434 г.; 3 — сельские поселения Готии; 4 — движение генуэзского флота на начальном этапе кампании; 5 — направления сухопутного генуэзского корпуса; 6 — перемещение генуэзского флота вдоль берегов Крыма; 7 — сражение 22 июня 1434 г. у с. Карагоз; 8 — отступление корпуса Карло Ломеллини к Каффе после поражения

А.А. Васильев, пытаясь найти объяснение отсутствию упоминаний в генуэзских источниках 30—40-х гг. XV в. имени Иоанна как правителя Феодоро, высказал предположение, что он был захвачен в плен Карло Ломеллини в Чембало, отправлен в Перу, а оттуда уже в 1441 г. попал в Трапезунд. Там Иоанн находился со своей женой Марией и сыном Алексеем, не возвращаясь в Феодоро [Vasiliev, 1936, p. 223—224].

Пожалуй, А.Л. Бертье-Делагард [Бертье-Делагард, 1918, с. 35—36] был единственным исследователем, предполагавшим, что сыном Алексея I (Старшего), плененным генуэзцами в Чембало, являлся Олобей (Олобо), что и объясняет впоследствии его дружественные отношения с оффициалами Каффы.

Действительно, в своем письме, отправленном из Каффы 9 июля 1434 г., Карло Ломеллини сообщает о том, что «прийдя [на это место] и все разведав, мы [выступили] против Олобо — среднего [сына] Алексея Теодоро, получившего право престолонаследия, в то время как старший [сын] (Иоанн — В.М.) и глава семейства (рода) (Алексей I (Старший) — В.М.), по [полученным] сведениям, недавно отправились, по велению Господа, в Трапезунд, где с ними, как и с остальными, обходились с почтением и заботой»².

Факт пребывания Алексея в это время в Трапезунде подтверждает и Николло ди Порта. Однако он связывает отъезд (transirent) Алексея из Феодоро непосредственно с захватом генуэзцами Чембало [Agosto, 1977, p. 516].

Далее Гатари сообщает, что после взятия 8 июня Чембало город был отдан солдатам на разграбление. При этом погибло много граждан. А уже на следующий день (9 июня) галеры вышли из бухты и высадили десант у Каламиты, потребовав от жителей крепости сдаться. В ходе переговоров удалось достичь соглашения о том, что крепость будет сдана на следующий день к вечеру, если генуэзцы пообещают сохранить имущество и жизнь ее обитателям. 10 июня к Каламите из Чембало по дороге отправились остававшиеся там солдаты, которые, вероятно, достигли Каламиты только к исходу дня. «Но заметив, что никто из осажденных не показывается, солдаты образовали ряды и приблизились к Каламите с лестницами и прочими снарядами. Не встретив, однако, никакого сопротивления, они вошли во внутрь города (loco) и увидели, что все жители убежали, унеся с собою все свое имущество. Тогда солдаты предали огню все дома. Все сгорело. От Каламиты остались одни торчащие стены, и солдаты вернулись обратно в Чембало» [Колли, 1913, с. 117].

Как, видим, при организации похода на Каламиту, Ломеллини разделил войско на две части: одна на галерах с необходимым снаряжением для штурма была отправлена к Каламите для ее захвата, в то время как другая часть только на следующий день прибыла туда по сухопутной дороге. Не встретив никакого сопротивления, генуэзцы сожгли брошенную жителями крепость и возвратились в Чембало.

А.Л. Бертье-Делагард, а вслед за ним и другие исследователи, полагал, что феодориты, возглавляемые Алексеем I (Старшим), уже на другой день заняли Каламиту и приступили к ее восстановлению [Бертье-Делагард, 1918, с. 7; Филиппенко, 1997, с. 36—37]. Но это маловероятно, если учесть дальнейший ход военной кампании, освещаемый генуэзскими источниками, а также то, что ближайшее по времени упоминание данного портового города в генуэзских источниках относится только к 1446 г. [Карпов, 1981, с. 113].

Гатари рассказывает, что после возвращения в Чембало «сухопутное войско, образовав ряды, получило приказ идти по дороге Готии производить набеги (per scorere quella reviere di Gutia), другая же часть войска, морская, занялась каперством, вдоль берега, грабя все, что попадалось ей на пути, и требуя от жителей полной покорности генуэзцам» [Колли, 1913, с. 117—118].

Карло Ломеллини описывает действия карательной экспедиции в самом начале письма к Маттео (9 июля 1434 г.): «После того, как была одержана полная победа над Чембало, Каламитой, Брозони и всей Готией, мы прибыли в Каффу — место, где находится консул»³. Из этого следует, что в ходе подавления мятежа разгрому подверглись не только Чембало, Каламита и селения Готии, но и еще одна крепость (?), находившаяся а районе военных действий, — Брозони. Из нее, предположительно, можно видеть Гурзуф (рис. 61).

Здесь генуэзцы основывают торговую факторию и учреждают консульство еще в 70-х гг. XIV в. В De ordine Caphe 1449 г. название этого пункта (loco) звучит как Gorzonii [Юргевич, 1863, с. 675]. Хотя сам В.Н. Юргевич, а за ним и другие современные исследователи (Н.М. Богданова, А.И. Романчук) пытались доказать, что под Gorzonii имеется в виду бывший византийский Херсон. Он отмечен в портоланах и на морских картах XIV—XVI вв. как Giriconda, Gerezonda, Girisonda, Gorozonda, Surzona [Canale, II, 1855, p. 16—17; Юргевич, 1863, с. 823, прим. 23; Фелицин, 1899; Богданова, 1991, с. 151, прим. 58; Романчук, 1986, с. 188].

На тех же морских картах XV—XVI вв. Гурзуф упоминается под именем Gorconi, Gocouy, Gorcovy [Canale, 1855, p. 18—19; Tomaschek, 1881, s. 72; Фоменко, 2001, с. 59], а у Иосафата Барбаро — Grusui [Barbara, 1973, p. 93]. Но все приведенные примеры названий Гурзуфа и Херсона малосозвучны «Brozoni», отмеченному как объект, захваченный генуэзцами в ходе военной кампании 1434 г. в Готии.

В свое время К. Десимони среди названий пунктов, поименованных в генуэзских документах, отметил один из них — Baganda, — но не указал, к чему он относится (селение или что-то иное), помещая его в Готии [Desimoni, 1867, p. 254—255]. А.Л. Бертье-Делагард, точно не локализуя данный пункт, считал, что он вполне мог находиться на побережье Крыма — территории так называемой генуэзской Готии [Бертье-Делагард, 1920, с. 31]. Документ, на который ссылается Десимони, датирован 1461 г. Вместе с Baganda в нем упоминается и хорошо известное селение Фуна (casai Fonna), на что обратил внимание еще В. Томашек [Tomaschek, 1881, s. 73], но не попытался локализовать данный топоним.

Наиболее близким по звучанию Baganda является гидроним Юго-Западного Крыма — Brgana или Bargana, — означающий один из притоков р. Биюк-Узень (р. Черная), впадающий в нее в районе с. Чоргунь [Pallas, 1801, s. 103; Паллас, 1999, с. 56]. По-видимому, селение Barganda-Bargana находилось на территории Готии, и было под юрисдикцией владетелей Феодоро. По данным турецких источников в селении Čorgana, располагавшемся сравнительно недалеко от Мангупа, в 1545 г. проживало 25 православных греческих семей и 6 семей мусульман, а в 1638 г. оставалось 10 домов, принадлежавших грекам, в то время как остальные жители уже исповедывали ислам [Fisher, 1980, p. 220—221].

Здесь, у переправы через р. Черную, находится Чоргунская башня. В средневековье рядом с ней проходила самая короткая дорога от Мангупа к морю. Отсюда до столицы феодоритов 18 км, а до Чембало около 10 км. К тому же, р. Черная, по-видимому, служила естественной границей между территориями, находившимися под юрисдикцией консульства Чембало и владениями Алексея. Поэтому с некоторой долей вероятности можно предположить, что под Brozoni (Brgana, Bargana), упоминаемом Карло Ломеллини, имеется в виду как селение, так и располагавшийся недалеко от него донжон — Чоргунская башня [Мыц, 1991а, с. 137—138].

Но, что более всего вероятно, в генуэзском тексте буква G оказалась замененной на B (самим Карло Ломеллини, переписчикам Фредерико Федеричи или Альдо Агосто?). В таком случае, вместо Brzoni следует читать Grzoni, т. е. Гурзуф (?).

Н.М. Богданова в качестве доказательства того, что имеются неопровержимые свидетельства пребывания в Херсонесе не только генуэзских «администраторов», но и военных формирований, ссылается на рассказ византийского историка Лаоника Халкокондила об экспедиции Карло Ломеллини 1434 г. [Богданова, 1991, с. 97—98]. Согласно его сообщению, Хаджи-Гирей обложил данью население Готии, а также генуэзцев Каффы [Chalcocandylae, 1922, т. 1, с. 121 (18—19), Т. 2, с. 37 (21)⁴]. Старания последних умилостивить нового татарского правителя подарками, лестью и уступчивостью оказались тщетными: хан не только требовал выплаты дани, но и нападал на город [Chalcocandylae, 1922, т. 2, с. 59 (18—20), 60 (1—5)]. Описывая события 1434 г., он отмечает, что генуэзский флот после захода в Константинополь направился в Понт Эвксинский и прибыл в Каффу. В то же время какая-то часть войск из Херсона отправилась вглубь Таврики навстречу татарам [Chalcocandylae, 1922, Т. 2, с. 60 (7—8); Богданова, 1991, с. 98].

Но представленный выше материал демонстрирует, что Лаоник Халкокондил излагает ход событий поверхностно и обобщенно, а это исключает возможность использовать его данные для точной реконструкции военной операции. Херсон в это время являл собой небольшое неукрепленное приморское селение (его слава уже давно была в прошлом), не представлявшее для генуэзцев сколько-нибудь значительного (в том числе и стратегического) интереса. Другое дело Гурзуф, где генуэзцами был построен замок, по-видимому, временно оказавшийся во власти Алексея I (Старшего). Ни один из имеющихся генуэзских источников не сообщает о какой-либо попытке Карло Ломеллини нанести удар Хаджи-Гирею из Херсона (для достижения Солхата в таком случае необходимо было пройти по сухопутным дорогам Газарии 160—170 км, в то время как от Каффы до Солхата всего 25 км). Даже после захвата Каламиты генуэзцы не воспользовались возможностью напасть на Мангуп, хотя и находились в непосредственной близости от города (18 км).

Единственное, о чем можно предположительно говорить, так это то, что наемники Ломеллини, высадившись на побережье, опустошили и Херсон, входивший во владения Алексея I (Старшего). В таком случае, на территории портового района городища при раскопках должен был быть выявлен слой разрушения 1434 г., но, насколько мне известно, в публикациях исследователей об этом ничего не говорится. Хотя здесь обнаружены монеты первой половины XV в., но они представляются в отчетах и публикациях вне контекста сопровождавшего их археологического материала и стратиграфии данных находок [Богданова, 1991, с. 161—162, табл. 3].

Примечания

1. Ситуация, сложившаяся в ходе сражения и подробно описанная Андреа Гатари, весьма похожа на топографию и результаты раскопок 2002 г., проводившихся в башне «Барнабо Грилло», где при зачистке скальной поверхности со следами пожара собраны фрагменты красноглиняной поливной тарелки, на крайней части поля которой выгравирована широкой линией монограмма «ΤΧ», ранее известная по раскопкам дворца Мангупа, Алушты и Фуны [Адаксина, Кирилко, Мыц, 2003, с. 22, рис. 102, 108]. Здесь же (у основания кл. 17) найдена медная монета (пул) плохой сохранности с отверстием для подвешивания. Из-за плохой сохранности данный нумизматический артефакт только примерно может быть атрибутирован как восточная монета XIV—XV вв. Было бы чрезмерно смелым шагом предположить, что именно на этом участке наемникам Карло Ломеллини удалось проникнуть в «нижнюю крепость» Чембало, но наличие в открытом слое пожара красноглиняного блюда с монограммой «ΤΧ» делает его не столь уж экстравагантным. Во-первых, город находился во власти феодоритов около 16 месяцев (с конца февраля 1433 по июнь 1434 гг.). Во-вторых, обороной Чембало руководил средний сын Алексея I (Старшего) — Олобо со своими приближенными (около 70 человек). Поэтому появление в генуэзской башне в слое пожара (1434 г.?) данного артефакта вполне объяснимо. Единственно, что теперь сосуды с подобными монограммами следует датировать не 60—70-ми гг. XV в., а 30—70-ми гг. XV в. В-третьих, что наиболее существенно, башня «Барнабо Грилло» прикрывала ворота и дорогу, ведущую именно в castri infetiorus («нижнюю крепость») [Адаксина, Кирилко, Мыц, 2003, с. 22, 55—56].

2. «<...> ituris ad explorandum contra Alexium quod Theodoro ex medio Olobo primogenito ipsius et aliorum per modum quod maioria audietis, Deo volente, et de Trapezunda et aliis in quibus diligentissimam curam habemus» [Agosto, 1977, p. 515].

3. «<...> Post obtenta victoria de Cimbalo, de Calamita, de Brozoni, de tota Gotia, venimus Caffam, ad instanciam Consulus <...>» [Agosto, 1977, p. 515].

4. Лаоник Халкокондил в «Изображениях историй» (Ἀποθείξϵς ίστοριῶν) пишет, что «скифы», обитавшие «вокруг Боспора и так называемого Таврического острова (Τανρικήν νήσον), разделяющего Мэотийское озеро (λιμνην... Μαιώτιθα) и Черное море (Εὔξϵινον πόντον), возглавляемые царем Атзикериисом (ύπὸ τῶ βασιλεί Ἀτξικϵρίη), разграбляя народы на земле, подчинили себе ради выплаты дани так называемых готов (Γότθους) и генуэзцев (Ἰανυίους), живущих в Кафе» [Байер, 2001, с. 215].