V. Перевал через горы. — Татарское гостеприимство

Проживая в прелестном горном уголке Крыма, среди оригинальных условий татарской обстановки, среди гор и постоянной зелени, мне все таки хотелось видеть южный морской берег, хотелось посмотреть на жизнь береговых жителей.

Меня не манили города, курорты, нет! Береговые селения и море, море, с которым я уже был знаком и успел полюбить его, — вот что мне хотелось видеть и где побыть хотя недолго.

Природа имеет влияние и притом огромное на молодые организмы, еще неиспорченные гнилым воздухом больших центров, беспорядочными, без всякой гармонии, впечатлениями, теснотой среди каменных громад, закрывающих собой свет и солнце. Какой запас сил и здоровья заполучают дети и юноши выросшие среди простора полей, леса и гор. О, не только силы, но и характер и логика ума, все дается покойными строгими силами природы в ее разнообразии!

Вот это разнообразие и постоянная смена красок и линий среди пестрой жизни тянула нас к передвижениям и поездкам по Крыму.

Как раз к этому времени на хуторе, где я проживал, съехались гости, все больше молодые люди... Было два студента и три учащиеся девушки, что составляло со мной и хозяевами порядочную и далеко не скучную компанию.

Предложение мое понравилось, и, после некоторых соображений, было решено верхами перевалить горный хребет, проехать берегом моря до Судака и возвратиться другой горной дорогой через Кизил-Таш.

Сборы были довольно серьезны. Нужно было достать седла, запастись на дорогу провизией. Но все удалось кроме одного: не могли найти третьего дамского седла, и потому самая решительная из дам, Вера Сергеевна, чтобы не расстраивать интересной поездки, согласилась ехать по-мужски.

Решено ранним утром двинуться в поход.

Погода стояла прекрасная. Была половина августа, созревали всякие фрукты и виноград.

Я помню это чудное утро, которое выглядело праздничным. Яркое солнце, голубое небо, зеленые горы — и все это в нежной утренней дымке таявшей росы.

Кони были выведены и оседланные привязаны к плетню.

Собирались все таки долго, особенно дамы. Наконец, с помощью и без помощи все были в седлах и тронулись нестройными рядами. Через две-три минуты мы очутились в лесу, и не то по дорог, не то по руслу иссохшей горной речки поднимались вверх. Лошади осторожным, но твердым шагом довольно быстро поднимали нас в гору.

Удивительные по ловкости и своему добродушию эти горные лошади. По каким только дорогам не проведут вас, по какой только крутизне не поднимутся. И ничего! По скалам, над пропастями, в темную ночь, в бурю и непогоду не боятся, проедут безопасно, только дайте им волю и не стесняйте их хода.

Много мне приходилось и в Крыму, и на Кавказе путешествовать по горным дорогам, и всегда я удивлялся твердости и находчивости горных лошадей, не даром их так любят и так хорошо и нежно обходятся с ними горные жители.

Про горную лошадь обыкновенно говорят, что она хорошо ходит «Какой у нее ход? спрашивают местные люди. Не рысь, не скачь нужна татарину от лошади, а ход, который по-татарски называется айян, — это нечто среднее между шагом и иноходью. Очевидно, очень удобный для лошади ход, не говоря о всаднике, который при этом не чувствует ни малейшего неудобства и тряски, а только слегка покачивается в седле справа налево и обратно. Местные жители при далеких переездах верхами обыкновенно спят в седлах.

Б одной из предыдущих глав я говорил о воспитании крымской горной лошади, чем, конечно, объясняется та ловкость, с которою она пробирается по горным тропам. Мне показывали горный переход, опасный для пешеходов и совершенно безопасный для верхового. Правда, в горах да по таким дорогам, по которым мы теперь ехали, нет возможности путешествовать иначе. Никакой экипаж не сделает и шага; было бы смешно и думать проехать иным способом кроме арбы и запряженных в нее буйволов. Но не по всем дорогам в горах может пройти арба! Мы проехали порядочно, а лошади по-видимому не устали, продолжая также твердо и бодро ступать по горным камням, как в самом начале нашего пути. Дамы уже заговорили о маленьком отдыхе.

— Недалеко от перевала будет поляна! проговорил Захар. — Там и отдохнем и закусим.

Все круче и круче подъем, седло совсем съезжает по спине лошади назад... Все таки трудно!.. Я заметил, что татарин Халиль слез и поднимался в гору пешком. Я тоже последовал его примеру.

— Напрасно! напрасно слезли с коня, заметил Владимир. — Вы думаете, что ему очень трудно... Вы только от нас отстанете, — вот и все!..

— Господи! я все платье оборвала! говорила недовольным голосом Вера Сергеевна. — Скоро ли будет остановка?..

— В горах надо терпеть! отвечал студент. — Вы не в парке катаетесь... на ваши костюмы никто не обратит внимания.

— Скажите, пожалуйста, какой строгий! проговорила Вера Сергеевна.

Смотрите, где ваше седло?.. Скоро совсем слезет с лошади.

Студент оглянулся назад и веткой моментально сшибло с его головы фуражку. От неожиданности он так неловко спрыгнул, что оступился и упал под ноги своей лошади.

— Ха! ха! ха! так вам и надо!.. — смеялась Вера Сергеевна: — ишь, нравоучения вздумал читать!

В это время поднялись на небольшую поляну, с которой открывался превосходный вид и как раз на нашу деревню. Однако мы высоко!.. Какими маленькими, совсем игрушечными, кажутся нам домики и деревья в долине, особенно фруктовый сад с правильными миниатюрными аллеями.

— Замечательно красиво!..

— Смотрите, смотрите... вон домик Анастаса. Видите, кто-то идет к фонтану?!

— Где?.. да, в самом деле... Только не разберешь, женщина иди мужчина... Ах какая досада, что забыли взять бинокль!..

— Ну, господа!.. — вскричал Захар, — в последний раз теперь видим нашу сторону... Наслаждайтесь — и в путь! Хотелось бы засветло приехать в Ай-Серез.

— Это деревня?

— А далеко еще до нее? спросили студенты.

— Порядочно, отвечал Захар: — часов пять еще проедем, если не будем долго отдыхать на перевале.

Я посмотрел вверх. Перед нами стеной, покрытая густым лесом, возвышалась высокая, остроконечная гора, название которой теперь не упомню. Эту гору мы должны были обогнуть, подняться выше ее вершины, так как перевала с того места, где мы теперь находились, не было видно.

Опять та же дорога, те же скалы и кручи. Только ущелья и пропасти становились глубже, темнее, ветер свежее, и не было так душно и жарко, как внизу при подъеме. Впереди раздался шум и возгласы... Что такое?.. Пробежала через дорогу коза!..

— Хорошо, что не заяц!.. — заметил студент и прибавил: — должно-быть, здесь коз не мало, — ишь, какая дичь!..

Справа темнело ущелье, которому, казалось, не видно было конца. От постоянного отсутствия солнца и сырости зелень в ущелье выглядела темною, что делало это место еще угрюмее, еще таинственнее. Мы устали порядком, жажда давала себя знать, да и закусить не мешало. Вероятно поэтому ехали молча; все с нетерпением ждали желанного перевала. Сумрачно, все лес кругом да скалы... Надоела одна и та же картина! За время нашего пути мы никого не встретили, — так пустынно и нелюдимо в горах.

— Однако надоело! — не утерпел я. — Скоро ли ваш перевал? — спросил я Захара.

— Теперь скоро! — отвечал он. — К горам нужно привыкнуть; а когда привыкнешь, с ними не расстанешься. В степи скучно горцу и наоборот... Недавно один богатый горный татарин женился на татарке родом из Керчи и привез свою молодую жену в родные горы... Что ж бы вы думали? Одно горе?.. Плачет и тоскует степнячка, заливается горькими слезами со своей прислугой, которую взяла с собой... Плачут и боятся... боятся гор, которые их, видите ли, давят!.. Страшно им, простора нет, нет воли!..

— Ну, и что ж?..

— Опят уехали в Керчь, — заболела молодая жена Османа...

— Пожалуй, теперь разойдутся!.. — заметил студент. — Вот так горы, от которых жена убежала!.. Как вы находите такое обстоятельство Вера Сергеевна?..

Но вопрос остался без ответа, потому что мигом стало светло, и мы были на перевале.

Зеленая поляна, свежий ветер, знакомый аромат травы, солнце и далекий горизонт — все открылось перед нами как по волшебству.

Какая прелесть!.. какой восторг!.. Море, бесконечное, далекое, ярко освещенное солнцем, блестящее словно растопленное серебро! Чуть-чуть виден пароход... Направо и налево скалы, повисшие, подступившие вплотную к морю. Какие огромные, разнообразные!

— Это Судакские горы!.. показал влево Владимир.

Зрелище такое живописное, такое величественное и разнообразное, что не знаешь, на что и смотреть... Хорошо море, но недурны и горы, идущие перевалами к морю и переходящие от богатой растительности к голым скалам.

Медленно подвигались мы по поляне, любуясь картинами, живыми, полными силы, простора и чудных очертаний и красок. Правда, можно привыкнуть и полюбить горы...

Действительно прекрасный и удобный отдых. Благодетельный незнакомец татарин построил здесь фонтан, около которого мы расположились.

Подумайте, как не вспомянуть добром строителя. Положим, мы, люди, могли запастись и водой и вином, чтобы утолить жажду, но лошади, поднявшие нас на такую высоту? Вед надо непременно напоить их и найти воды, а здесь все приспособлено; чистая, холодная и вкусная вода наполняет каменное корыто.

Отдыхать было хорошо. С каким аппетитом мы истребляли провизию, запивая кто вином, кто студеной водой. Среди оживленных бесед, быстрой передачи впечатлений, мы не заметили, как прошел целый час, и Захар распорядился поить лошадей, которые с видимым удовольствием жевали сочную и душистую траву.

Теперь мы спускались довольно быстро, при чем на очень крутых спусках почти все слезали с лошадей. Опять лес и лес; мелькнет море на повороте дороги и снова ущелье, балка; сумрачно и душно, не то, что там на перевале.

Но вот дорога стала отложе, — и мы на лошадях, которые по-видимому тоже торопятся скорей спуститься, предчувствуя — совершенно справедливо — основательный отдых.

Дорога закружилась в последний раз, и мы вступили в область садов; берег моря был недалеко.

Бодро шагали наши лошади мимо плетней и огорожи садов. Встречались татары и, раскланиваясь добродушно, с удивлением посматривали на нас. В самом деле, в таком далеком, уединенном месте и такая компания!..

Сопровождавший нас татарин поскакал вперед, и мы скоро остановились у входа в небольшой, но прибранный и уютный сад. Небольшая татарская хата и две копны сена виднелись среди плодовых деревьев.

Хозяин шел навстречу с Халилем и с радушием и достоинством приглашал нас в свое владение.

Началась целая суматоха. Из дома выносились подушки, войлок, посуда и прочее. Скоро запылал костер, приготовлялся шашлык. Молодые татары куда-то бегали, возвращались и снова исчезали; хозяин не оставлял нас и внимательно смотрел и соображал, что нам еще нужно, чем он может служить. На лице старика отражалось несомненное удовольствие, что он принимает у себя таких гостей. Я вполне уверен, что в его доме не осталось ни одной подушки, ни кошмы, ни бурки — все было, отдано в распоряжение гостей.

Татары замечательно гостеприимны. Кто бы вы ни были, в какую бы погоду ни приехали и ни постучались в татарскую хату, будьте покойны, — вас впустят, накормят, напоят и позаботятся об вашем коне... Денег... о, нет, не давайте, если не хотите обидеть гостеприимного хозяина.

Некоторые из нас до ужина успели сходить и выкупаться. Скоро вкусный, хотя и не разнообразный ужин привел нас в превосходное настроение. Каким действительно милым, любезным казался нам старый татарин, какая наивно-детская у него улыбка, и сколько искреннего добродушия светится в его еще блестящих черных глазах. Как жаль, что тогда я не понимал по татарски, а то с каким удовольствием поговорил бы я с ним и послушал его рассказы о море, горах и простой жизни.

Ночь наступила, и свежестью подуло с гор. Мы были довольно высоко над морем, где на берегу гораздо теплее.

Да читатель, хорошо путешествовать вообще, но по таким нетронутым девственным лесам, Крыма особенно... Прошло уже сколько лет, но и теперь ярко встает в моем воображении и сад, и костер, и живые, веселые лица товарищей, и серьезный, степенный татарин с его детски-незлобивым взглядом. Хорошо среди природы и непосредственности, господа, очень хорошо!