Бои за Ишуньские позиции. Отход к Севастополю и Керчи (октябрь—ноябрь 1941 г.)

На Перекопском перешейке в начале октября наступила оперативная пауза, которая, однако, не означала абсолютного затишья. То на одном, то на другом участке противник пытался овладеть ключевыми позициями. Стало очевидно, что он готовит прорыв в Крым через Ишуньский рубеж.

Командование 51-й Отдельной армии также не сочло нужным изменить решение на оборону. Ишуньские позиции обороняла оперативная группа генерала Батова: справа 106-я и 271-я дивизии; в центре 156-я дивизия генерала П.В. Черняева, усиленная одним батальоном капитала С.Т. Руденко из 172-й дивизии и одним полком 321-й дивизии; на левом фланге — 172-я стрелковая дивизия.

События на подходах к Крыму с севера волновали Военный совет флота. 26 сентября 1941 г. он доносил паркому ВМФ Н.Г. Кузнецову: «...освещая обстановку, докладываю, что командование 51-й армии, местные власти недопустимо нервничают. Меня замучили телефонными звонками. Требуют помощи непрерывно: откуда угодно спять зенитную артиллерию и направить на Перекоп; передать построенный в Севастополе бронепоезд; для артиллерийской поддержки войск посылать в Каркинитский залив на двухметровые глубины крейсера...». Появилась необходимость иметь в армии представителей флота.

Далее он говорит о слабом вооружении дивизий и всей армии.

«...Прошу, тов. Народный комиссар, доложить Ставке истинное положение о нависшей угрозе потери Крыма. Если противник прорвет оборону на Перекопе или Чонгаре, то существующие силы (с их вооружением) не удержат противника и отойдут на Севастополь и Керчь». Военный совет ЧФ считал целесообразным, невзирая на потери, удерживать Перекоп и Чонгар¹. Совет понимал значение Крыма для удержания господства на Черном море, по он не представлял, чем и как флот может помочь армии в его удержании. Пока его беспокоила эвакуация гарнизона Одессы.

Командования и штабы Одесского оборонительного района и Черноморского флота проделали огромную работу по подготовке и осуществлению эвакуации гарнизона Одессы. По общему единодушному мнению, она была осуществлена искусно, скрытно и без потерь. 1 октября началась переброска в Крым 157-й стрелковой дивизии. Противник в это время готовился к штурму Одессы. Внимание командования группы армий «Юг» было приковано к отражению контрудара войск Южного фронта севернее Мелитополя. Авиация 4-го воздушного флота перенесла усилия на коммуникации между Крымом и Новороссийском, чтобы нарушать перевозки одновременно Крыма и Одессы. Успехи еще пьянили головы гитлеровским генералам, и они допускали грубые просчеты. В данном случае они недооценивали возможностей советских сил на Черном море, переоценивали успехи своей авиации.

В 9 часов 16 октября одесский порт покинул последний сторожевой катер, принявший команду подрывников. Но противник продолжал обстреливать и бомбить передний край обороны и порт до 12 часов дня. Только в 17 часов, когда последние суда с эвакуированными бойцами прибыли в Севастополь, в город вошли передовые части противника.

В истории второй мировой войны нет ни одного подобного примера, когда бы после длительной, упорной обороны так организованно, скрытно и без потерь произошла эвакуация войск морем с изолированного плацдарма. С 1 по 16 октября из Одессы были вывезены 16 тыс. человек гражданского населения и около 86 тыс. военнослужащих. В ночь на 16 октября были вывезены 25, 95, 421-я стрелковые и 2-я кавалерийская дивизии, а также другие части общим числом 35 тыс. человек. В Крым привезли также 462 орудия, 19 103 т боеприпасов, 24 танка, 23 самолета, 1158 автомашин, 163 трактора, 6400 т продовольствия и 9625 т других грузов².

Решение о свертывании обороны Одессы было принято своевременно. 30 сентября вермахт начал наступление на Москву (операция «Тайфун»). До 16 октября под Одессой были скованы 18 вражеских дивизий (усиленная 4-я румынская армия). Упорными боями на северных крымских перешейках была скована одна из сильнейших армий вермахта — 11-я немецкая и часть сил 3-й румынской армии. Войска этих армий не могли принять участие в главной операции врага. Приморская армия генерала И.Е. Петрова оказалась в Крыму раньше, чем туда могла прибыть 4-я румынская армия из-под Одессы.

После высадки в Крыму войска Одесского оборонительного района подчинялись командующему 51-й армии. Полагали, что на месте виднее, как их использовать. Приморскую армию первоначально хотели расформировать, войска влить в 51-го армию. Затем она была сохранена как самостоятельное объединение, подчиненное в оперативном отношении командованию 51-й армии. Почему Ставка так решила? Ведь Одесский оборонительный район был подчинен Военному совету Черноморского флота и в целом успешно оборонял одесский плацдарм. В данном случае в поисках лучшей организации сил Ставка подчинила Военному совету 51-й армии и Приморскую армию, и Черноморский флот. Командование войсками 51-й армии фактически становилось командованием фронта. Но органы и средства управления у него остались прежними, недостаточными для выполнения новых функций. Вскоре Ставка попыталась изменить организацию и управление войсками, создав 23 октября командование всеми вооруженными силами в Крыму.

Это решение было правильным, по запоздалым. Взаимопонимание и взаимодействие флота и 51-й армии по вопросам совместной обороны Крыма не были отлажены. У командования 51-й Отдельной армии не было оперативных идей в отношении использования прибывающей Приморской армии. Из Одессы не был вызван представитель армии, чтобы уточнить ее состав и боевые возможности. Между тем дивизии, прибывшие из Одессы, были малочисленны и требовали пополнения, не имели необходимого транспорта, боеприпасов. Командование Приморской армии также не проявило инициативы, чтобы проинформировать командование в Крыму, уяснить для себя сложившуюся там обстановку.

Генерал армии П.И. Батов, в то время заместитель командарма 51-й армии, после войны писал, что части Приморской армии не смогли принять участия в решающих боях на севере полуострова (за исключением 157-й стрелковой дивизии). По поводу директивы Ставки ВГК от 30 сентября Батов восклицает: «Итак, все силы — на крымские перешейки... Если бы эти слова были сказаны месяц назад»³. Ожидание указаний сверху порождало нетворческое отношение к директивам. В Крыму находились дивизии, которые так и не были введены в бой или вели боевые действия на отходе. Не очень эффективно были использованы и средства флота.

3 октября Б.М. Шапошников от имени народного комиссара обороны приказал форсировать оборудование намеченного командованием Крыма второго теперь (после ишуньского) оборонительного рубежа по линии: Нов. Букеж (Обрывное)—Томашевка—Воинка и далее по р. Чатырлык. Туда же, в район Воинки, была направлена первая прибывшая из Одессы 157-я стрелковая дивизия полковника Д.И. Томилова. Начальник Генштаба предлагал приступить к строительству третьего тылового оборонительного рубежа по линии: совхоз Тузлы-Шейх-Эли, высота 27,7, Менгермен нем. (Лоховка), Саргил (Лучевое), Тайган (Озерное), Ени-Крымчак (нов. Крым), Андреевка, Камбары (Степное), Ашога-Джамин (Горьковское), Саки⁴. Многие инженеры, фортификаторы считают предложенный рубеж через степную часть всего Крыма очень невыгодным для обороны, особенно против превосходящих Красную Армию по маневренности войск фашистской Германии. 9 октября последовало указание об ускорении строительства обороны и в горных проходах: Старый Крым, Карасубазар (Белогорск), Шумхай, Бахчисарай, Симферополь, Ак-Манай (Каменское)⁵. Военные инженеры считали, что после Ишуньских позиций длительную оборону можно было организовать только по северным отрогам гор.

Из группировки войск Крыма после 20 октября можно заключить, что северо-восточную часть Крыма Ф.И. Кузнецов хотел оборонять войсками 9-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора И.Ф. Дашичева. В состав корпуса были включены 156, 271, 106, 277, 157-я стрелковые дивизии, 48-я кавдивизия и отдельный дивизион гвардейских минометов (капитана Небоженко). Северо-западную часть Крыма должна была оборонять Приморская армия генерала И.Е. Петрова, в которую были включены 172, 25, 95-я стрелковые дивизии, 2, 40, 42-я кавдивизии, 51-й и 265-й артиллерийские полки и отдельный дивизион гвардейских минометов капитана Т.Ф. Черняка.

В непосредственном подчинении командующего войсками Крыма оставались 320, 184 и 421-я (бывшая одесская) стрелковые дивизии, 15-я бригада ПВО, 136-й запасный полк, 52-й гаубичный артполк и другие мелкие части⁶. Военно-воздушные силы армии состояли из шести полков (182, 247, 253-й иап, 21, 507-й баи, 103-й шап), которыми командовал генерал-майор Е.М. Белецкий.

В целом такая группировка соответствует двум основным операционным направлениям, ведущим от северных перешейков через Джанкой к Керчи и через Симферополь к Севастополю. Слабостью этого плана являлось то, что Приморская армия еще только выдвигалась из Севастополя в район Ишунья и ничего не было сказано об использовании флота.

В боях на северных перешейках Крымского полуострова армия теряла одну позицию за другой и не имела времени принять решительные меры к восстановлению положения. С началом боя нарушалось или вовсе терялось управление. П.И. Батов писал, что «в первые полгода — а то и год! — войны трудно было найти штаб дивизии, стоявший на надлежащем уровне. Это был серьезный пробел, и не только в Крыму»⁷. Поскольку в тылу не было подготовленных оборонительных позиций, то рано или поздно оборона должна была закончиться отходом войск к Керчи и Севастополю.

В октябре немецкие войска группы армии «Юг» заняли Харьков, часть Донбасса и подошли к Ростову. Это создало противнику благоприятные условия для наступления в Крым. Манштейн торопился начать операцию, пока Приморская армия, показавшая высокую боеспособность в Одессе, не заняла оборонительных позиций в северной части полуострова. Оп стремился разгромить войска, занимавшие Ишуньские позиции, затем нанести удар и разгромить Приморскую армию, частью сил с ходу захватить Севастополь. Другая часть сил должна была преследовать войска, отходившие на Керченский полуостров, и разгромить их.

Для 11-й немецкой армии это была трудная задача. 7 октября из ее состава убыла в 1-ю танковую армию механизированная дивизия СС «Адольф Гитлер». 11 октября туда же перешел 49-й горнострелковый корпус (1, 2 и 4-я горнострелковые дивизии), 3-я румынская армия, действовавшая с 16 сентября совместно с 11-й немецкой армией, получила самостоятельную полосу севернее Азовского моря. Манштейн дополнительно получил 42-й армейский корпус, в котором прибыла пока одна 132-я пехотная дивизия, и мотобригаду «Циглер». Он торопился начать повое наступление, пока советские войска в Крыму не успели создать новые оборонительные позиции.

18 октября противник возобновил наступление силами двух корпусов (54-го и 30-го). Увеличивавшаяся к Ишунью ширина перешейка позволила противнику одновременно наступать тремя дивизиями (73, 46 и 22-я пехотные дивизии). На вспомогательном чонгарском направлении удар с целью сковывания советских войск наносил румынский горнострелковый корпус (1-я горнострелковая и 8-я кавалерийская бригада).

Первый удар противник нанес по 106-й стрелковой дивизии, по она отбила все атаки. Затем последовал удар вдоль Каркинитского залива, где оборону держал 361-й пехотный полк 156-й дивизии. За ним на второй позиции по реке Чатырлык занимала оборону на широком 20-километровом фронте 172-я дивизия полковника И.А. Ласкина. Дивизия насчитывала 7 тыс. человек. Все три стрелковые ее полка были вытянуты в одну линию⁸.

Группировка из пяти дивизий, расположенная между Ишунем и Чонгаром (106, 271, 157-я стрелковые, 48, 42-я кавалерийские), могла угрожать прорвавшемуся противнику на любом из двух направлений. В оперативной сводке за первый день боя Военный совет 51-й армии доносил, что враг вклинился в передний край обороны, понес большие потери. С утра 19 октября предполагалось контратаковать и восстановить положение. Командующему ВВС армии было приказано усилить удары по скоплению войск, Приморской армии — ускорить выдвижение соединений в исходное положение⁹. С ее вводом в сражение явно опоздали.

В первые два дня, 18 и 19 октября, противнику не удалось прорвать Ишуньские позиции. Манштейн доносил высшему командованию, сильно преувеличивая советские силы: «Мощные контратаки русских, проводимые при поддержке численно превосходящих авиации и танков, создают для войск трудные условия. Бронированные береговые батареи невозможно подавить огнем артиллерии армии». Действительности соответствуют самоотверженные контратаки 361-го, 417-го полков 156-й дивизии и первого Перекопского отряда моряков Г.Ф. Солина, который имел 955 человек, 8 орудий и 36 пулеметов, и достойные похвалы действия береговых батарей: 29-й под командованием лейтенанта М.С. Тимохина и 126-й под командованием старшего лейтенанта Б.Я. Грузинцева.

20 октября Ишуньские позиции оборонялись отдельными группами бойцов, утратившими между собой огневую связь. 170-я немецкая пехотная дивизия прорвала оборону, и противник ввел в дело 50-ю пехотную дивизию, 121-й полк которой развернулся фронтом на запад. К вечеру завязались бои на рубеже р. Чатырлык. Полки 172-й дивизии (514-й — подполковника И.Ф. Устинова, 747-й — полковника П.М. Ерофеева, 383-й — майора В.В. Шашло) держались очень стойко. В этой дивизии был единственный в армии 5-й танковый полк, которым командовал энергичный майор С.П. Баранов. Полк прошел через русло Чатырлык на ее северный берег, контратаковал и остановил противника.

Напряженные бои на рубеже р. Чатырлык продолжались 21, 22 и 23 октября. 172-я стрелковая и 42-я кавалерийская дивизии понесли большие потери и в нескольких местах отошли от реки.

Линия фронта напоминала дугу, обращенную выпуклой стороной к югу. Но фронт еще держался, хотя и утратил устойчивость. Положение ухудшилось в связи с предпринятым противником обходом левого приморского фланга. В немецком описании событий сказано, что 50-я пехотная дивизия повернула на восток и 24 октября взяла Воронцовку, но и сама оказалась под контратаками в крайне тяжелом положении. В это время 22-я немецкая пехотная дивизия начала наступление через Сиваш. Части 106-й дивизии А.Н. Первушина сбросили в воду немецкий 47-й полк, по 65-й и 16-й удержались и образовали на южном берегу Сиваша небольшие плацдармы. Полки понесли настолько большие потери, что развить наступление не могли.

Кризисная ситуация в сражении нарастала. Противник, захватив Ишуньские позиции, вырвался на просторы Крыма, которые с военной точки зрения еще нельзя было назвать оперативным простором, так как с юга подходили дивизии Приморской армии, а южнее Сиваша (восточнее плацдарма), находилось пять дивизий, не связанных боями.

Манштейн, как видно из его мемуаров, переживал тяжелые муки. «С беспокойством я видел, как падает боеспособность... Наступал момент, когда возник вопрос: может ли это сражение за перешейки завершиться успехом и, если удастся прорваться через перешейки, хватит ли сил, чтобы добиться в бою с усиливающимся противником решительной победы — занять Крым?»¹⁰

В этих условиях 22 октября генерал-полковник Ф.И. Кузнецов принимает решение восстановить положение. Подходившие 25-я и 95-я дивизии Приморской армии должны были нанести контрудар по прорвавшимся на левом фланге войскам противника, остановить их и отбросить назад под фланговый удар незадействованных дивизий. Для этого в группу Батова передавались пять дивизий 9-го стрелкового корпуса. Под двойным ударом (с юго-запада и востока) войска 11-й немецкой армии должны были быть разгромлены¹¹.

Казалось, все складывалось как нельзя лучше. 156-я дивизия Черняева в сентябрьских боях измотала 54-й немецкий корпус на Перекопе. Оперативная группа Батова еще больше обескровила 54-й и 30-й немецкие корпуса в пятидневных боях (с 18—22 октября), и теперь они попадали под двойной удар. Но принятое решение для его осуществления требовало огромных организационных усилий, напряженной работы всех звеньев управления армии, ее тыла. Надо было собрать дивизии в исходный район для наступления, предусмотрев все виды боевого, материального, партийно-политического обеспечения; организовать взаимодействие. Но ничего этого сделать не удалось. К тому же Ставка ВГК 22 октября освободила генерал-полковника Ф.И. Кузнецова от командования 51-й Отдельной армией. Командующим войсками Крыма был назначен заместитель народного комиссара ВМФ вице-адмирал Гордей Иванович Левченко, а его заместителем по сухопутным войскам и командующим 51-й армией — генерал-лейтенант П.И. Батов.

Этому решению Ставки ВГК предшествовало следующее. В октябре в Севастополе находился начальник Главного политического управления ВМФ, армейский комиссар 2-го ранга И.В. Рогов. Ему, как представителю ЦК ВКП(б), последовало несколько докладов о плохом ходе дел на севере Крыма. Командование флота не было убеждено, что задача по удержанию Крыма будет выполнена. Отсутствие четких указаний, случайность контактов между командованием 51-й армии и командованием прибывшей Приморской армии беспокоили генерала Петрова и его помощников. Казалось, объединить и направить усилия двух армий и флота некому. Это и привело к телеграмме, посланной И.В. Роговым в ЦК ВКП(б) и паркому ВМФ, в которой он говорит о растерянности командования 51-й армией.

«...Члены Военсовета 51А Малышев и Булатов крайне отрицательно отзываются о командарме 51-й Кузнецове..., неспособном руководить обороной Крыма».

И.В. Рогов считал, что сил и средств достаточно для того, чтобы удержать Крым, и предлагал сменить Кузнецова, назначив способного командующего 51-й армией. Однако он был против возложения руководства обороной Крыма на командование флотом¹².

Итак, в кризисный момент оборонительного сражения Ставка ВГК сменила командующего войсками армии, а точнее, всеми вооруженными силами Крыма. Автору приходилось слышать от А.М. Василевского, что первые полтора года войны не было кандидатур на вакантные должности не только командующих фронтами, но даже командующих армиями¹³. В данном случае по предложению наркома ВМФ командовать всеми вооруженными силами Крыма поручили вице-адмиралу Г.И. Левченко, который в это время находился в Крыму. При этом ничего не было изменено пн в организации, ни в средствах управления. Военный совет войск Крыма 23 октября своим приказом подтвердил задачи Приморской армии — атаковать противника на участке Воронцовка — устье р. Самарчик и совместно с 172-й стрелковой, 40-й и 42-й кавалерийскими дивизиями отбросить его под удар 9-го стрелкового корпуса, который должен был в это же время нанести удар с востока в направлении устья р. Чатырлык¹⁴.

Утром 24 октября Приморская армия отдельными дивизиями перешла в наступление. Это были недостаточно подготовленные удары с ходу. Командиры дивизий и полков не проводили рекогносцировку на местности, ни тем более противника. Артподготовка продолжалась пятнадцать минут по неразведанным целям. Еще хуже обстояло дело с обеспечением и организацией взаимодействия.

Бывший командир 172-й стрелковой дивизии И.А. Ласкин так описывает начало наступления:

«В десятом часу утра 24 октября фронтовую тишину нарушили редкие пушечные выстрелы. Это должно было означать артиллерийский огневой налет перед наступлением Приморской армии. Затем слева от нашего наблюдательного пункта началось выдвижение стрелковых подразделений 95-й дивизии, вступавших в бой группами, по мере подхода. На равнинной, открытой местности их хорошо было видно. К ним подключились и паши ослабленные полки. Но загремела артиллерия противника. Сотни разрывов снарядов и мин окутали дымом наступающую пехоту. И она залегла. Полчаса шел огневой бой.

Затем полки приморцев и пашей дивизии снова стали продвигаться вперед. Немцы были потеснены. Но этот успех был слишком небольшим и кратковременным»¹⁵.

Генерал-лейтенант П.И. Батов, непосредственно руководивший боями на Перекопе и Ишуне, написал об октябрьских событиях: «Если не бояться метафор, то можно сказать, что на арене ишуньского боя выступала то одна, то другая паша дивизия и исполняла свой героический монолог. Так было со 156-й. Так было 18—22 октября на Чатырлыке. Так было с контратаками Томилова и Аверкина. Доблестью солдат и искусством командиров и политработников в масштабе полков и дивизий приходилось компенсировать отсутствие и собранности, и единого целеустремленного плана в целом»¹⁶. Горькие, по мужественные слова сказал полководец.

Рядовые бойцы и младшие командиры в подавляющем большинстве действовали самоотверженно и умело, вполне удовлетворительно действовали взводные, ротные и батальонные командиры, хуже или лучше справлялись со своими обязанностями командиры полков и дивизий, плохо обстояло дело с управлением войсками в армейском звене. Дивизиям было указано направление движения и рубеж, которого они должны были достичь. Но в ходе наступления было необходимо достичь огневого поражения противника, а это было возможно при сосредоточении превосходящих огневых средств. Командование и штабы должны были подготовить и создать такие условия. Отвага и храбрость могут решить исход боевого столкновения боя, но не целой операции. Поэтому контрудар с ходу трех дивизий вдоль Каркинитского залива в общем направлении на Ишунь не привел к успеху. Не удалось отбросить противника под фланговый удар соединений 9-го стрелкового корпуса. Сложившаяся обоюдоострая обстановка изменялась не в пользу советских войск.

В описании этих событий буржуазным исследователем подполковником Ягги говорится, что контрудары советских войск, продолжавшиеся 24 и 25 октября, хотя и несогласованные, были очень чувствительны. Отражая их, 11-я немецкая армия понесла большие потери. 22-я пехотная дивизия с трудом удерживала небольшие плацдармы на южном берегу Сиваша. 46-я и 73-я пехотные дивизии понесли большие потери и утратили способность к наступлению. Нуждалась в пополнении 50-я пехотная дивизия¹⁷.

Манштейн в своих мемуарах писал: «25 октября казалось, что наступательный порыв войск совершенно иссяк. Командир одной из лучших дивизий уже дважды докладывал, что силы его полков на исходе. Это был час, который, пожалуй, всегда бывает в подобных сражениях, час, когда решается судьба всей операции. Час, который должен показать, что победит: решимость наступающего отдать все свои силы ради достижения цели или воля обороняющегося к сопротивлению»¹⁸. В тот же день к вечеру Манштейн понял по разрозненным, слабым, некоординированным атакам советских войск, что их наступательные возможности исчерпаны, их атаки были отражены. Поэтому он немедленно произвел перегруппировку: вместо обескровленных 73-й и 46-й дивизий бросил в наступление 72, 170-ю и свежую 132-ю пехотные дивизии, из резервов был сформирован сводный отряд 54-го армейского корпуса. Манштейн хотел бы перебросить на свой правый фланг и 22-ю пехотную дивизию, но она была скована боями на Сиваше и высвободилась лишь 28 октября.

26 октября командование противника смогло наступать шестью дивизиями, ввело в дело свыше 100 танков, в воздухе господствовала его авиация. Основной удар он наносил по уже сильно ослабленным 42-й и 40-й кавалерийским дивизиям полковника В.В. Глаголева и Ф.Ф. Кудюрова. 26—27 октября бои носили встречный характер, обе стороны несли большие потери. Во второй половине 27 октября сводный отряд 54-го армейского корпуса в прибрежной полосе несколько углубился в оборону советских войск. Манштейн и его штаб ломали голову над изысканием резервов и созданием новых ударных групп, когда утром 28 октября им доложили, что на некоторых участках «противник исчез»¹⁹. Гитлеровцы оставили без воздействия участки фронта, на которых еще находились советские войска, и организовали преследование отступавших соединений.

В это время командный пункт оперативной группы П.И. Батова находился в Воронцовке. Связь опергруппы со штабом армии в Симферополе часто нарушалась. С подходом Приморской армии оперативная группа Батова перестала существовать. 172-я стрелковая дивизия перешла в подчинение генерала Петрова, а остальные дивизии — в подчинение командира 9-го корпуса генерала Дашичева. Какой-либо передачи командования от Батова Петрову не было²⁰. К тому же связь с дивизиями была нарушена.

Смена командующего армией и ликвидация оперативной группы генерала П.И. Батова не улучшили положения. Противник протаранил оборону 42, 40-й кавалерийских и 157-й стрелковой дивизий. Левое крыло обороны — 172-я и три дивизии Приморской армии продолжали удерживать позиции. Правое крыло обороны — 9-й стрелковый корпус испытывал лишь незначительное давление. Бывший командир 106-й дивизии генерал А.Н. Первушин восклицает в своих мемуарах: «Если бы в этот критический момент нам хотя бы одну свежую дивизию, хотя бы один танковый полк!.. тогда бы наступление немцев сорвалось»²¹. У командования войсками Крыма были, хотя и недостаточно боеспособные, 184, 320, 321, 421-я стрелковые дивизии. На правом фланге располагалась 276-я дивизия генерала И.С. Савина, по существу неатакованная и не связанная боями.

27 октября в приказе войскам Крыма говорится о прорыве противника и о сосредоточении резервных соединений на промежуточном рубеже²². Генерал П.И. Батов, вступивший в должность заместителя командующего войсками Крыма и в командование войсками 51-й армии, поставил взятую из гарнизона Севастополя 7-ю бригаду морской пехоты на позицию в 20—25 км севернее Симферополя. Правее должны были запять оборону отходившие соединения 51-й армии, левее — до Черного моря — соединения Приморской армии²³.

Когда 28 октября противник прорвал оборону в центре оборонительной позиции и начал распространяться по степной части Крыма, оставаться на прежних позициях дивизиям Приморской армии и 9-го стрелкового корпуса было опасно, так как противник обходил фланги этих группировок и они могли оказаться в окружении. 29 октября Манштейн приказал 30-му армейскому корпусу в составе 72-й и 22-й дивизий как можно скорее захватить Симферополь и затем прорваться к Алуште, чтобы лишить советские войска возможности занять оборону по северным отрогам гор. 54-й корпус (50, 132-я пехотные дивизии, моторизованная бригада Циглера) направлялся по западной части полуострова через район Евпатория — Саки, чтобы затем с ходу захватить Севастополь — главную базу флота. 42-му армейскому корпусу (46, 73 и 170-я пд) было приказано стремительно продвинуться на Керченский полуостров с тем, чтобы упредить советские войска и не дать им возможности создать оборону на Ак-Манайских позициях и в конечном счете захватить порты Феодосия и Керчь²⁴. Горнострелковый корпус румын в составе двух бригад двигался во втором эшелоне и имел задачу противодесантной обороны.

Военный совет войск Крыма понимал намерения противника и пытался сорвать их. Но неустойчивость связи и управления приводили к тому, что действия войск оказывались запоздалыми. 7-ю бригаду морской пехоты к утру 30 октября решили выдвинуть на рубеж Тюмень—Старый Карагут—Темеш и задержать там противника, продвигающегося с севера в направлении Саки, Севастополь²⁵. На указанный рубеж бригада выйти не успела, так как раньше туда вышел противник. 30 октября днем в район селения Авель прибыл командующий Приморской армией генерал-майор И.Е. Петров и, выслушав доклад полковника Е.И. Жидилова, прямо на его карте написал приказ:

«Командиру 7 БМП полковнику Жидилову. Вверенной Вам бригаде к утру 31 октября занять рубеж: Княжевичи, Старые Лезы, перехватывая дороги, идущие от Саки. 510-й и 565-й артполки к утру 31 октября выйдут на рубеж Софиевка.

Генерал-майор Петров. 16 ч. 45 м.»²⁶.

Бригаде так и не удалось оборудовать указанную позицию. То один батальон, то другой встречали передовые отряды врага и вступали с ними в короткие схватки. В течение 31 октября она отражала атаки передовых отрядов 72-й пехотной дивизии в районе Сарабуза (Гвардейское) и в 22 часа получила по радио приказ командующего Приморской армией:

«Бригаде сосредоточиться в районе Старые Лезы и продвигаться к Севастополю по маршруту: Булганак, Ханышкой»²⁷.

Военный совет войск Крыма, узнав о прорыве крупных масс противника к Евпатории, 30 октября принял решение об отходе всех сил из северной части Крыма на второй рубеж обороны, о приведении в боевую готовность гарнизонов Севастополя, Ялты, Феодосии, Керчи, выведении в резерв 421-й дивизии²⁸. Но нарушение связи не позволило эту директиву передать соединениям.

31 октября около 17 часов командующий Приморской армией генерал-майор И.Е. Петров в селении Экибаш созвал совещание командиров и комиссаров соединений. Там были командиры дивизий генералы В.Ф. Воробьев, Т.К. Коломиец, полковники И.А. Ласкин, П.Г. Новиков, Ф.Ф. Кудюров, член Военного совета Приморской армии бригадный комиссар (до войны первый секретарь Измаильского обкома ВКП(б)) М.Г. Кузнецов, начальник штаба армии полковник Н.И. Крылов, начарт армии полковник Н.К. Рыжи и др. Петров, изложив обстановку, сказал; что на занимаемом рубеже армия оставаться не может, связи с командованием нет, «Военный совет хочет посоветоваться с командирами и комиссарами дивизий, как лучше вести борьбу с противником в сложившейся обстановке и в каком направлении отходить»²⁹. Все присутствующие, не обмениваясь мнениями, письменно изложили свои предложения. Затем каждый (как положено, начиная с младшего) изложил свое мнение устно. Мнения разделились: одни были за отход на Керчь, другие — на Севастополь.

Отход на Керчь наиболее обстоятельно обосновал командир 95-й (ранее Молдавской) дивизии генерал-майор В.Ф. Воробьев. «Противник обходит армию слева, значит, без боя в Севастополь не пробиться. А у нас снарядов почти нет. К тому же местность гористая и дороги очень тяжелые. Можно растерять армию еще до выхода к Севастополю. А при отходе на Керчь армия сохраняется и мы соединяемся с основными силами Южного фронта»³⁰. В доводах генерала Воробьева было все логично и доказательно, кроме одного — упущена сложность эвакуации войск, если придется, через Керченский пролив. Но и это не самое главное. Уйти из Крыма — значит прекратить борьбу за него, потерять главную базу флота, высвободить противнику всю 11-ю армию, которая немедленно будет направлена на другое направление (в это время шло сражение за Москву). Общее назначение войск, как известно, — уничтожение противника. Опыт борьбы за Одессу подсказывал Петрову, что, объединив усилия армии и флота в районе Севастополя, можно нанести противнику поражение, надолго приковать его к этому району и этим выполнить часть общей задачи борьбы с врагом.

Командующий армией решил отходить на Севастополь, отход совершать дивизионными колоннами. Это было очень ответственное, мужественное решение. Приняв его окончательно на Военном совете армии, И.Е. Петров не только сам укрепился в его правильности, по и мобилизовал командиров соединения на его выполнение.

Командующий войсками Крыма вице-адмирал Г.И. Левченко тоже пришел к этому решению. В директиве от 31 октября предписывалось отходить Приморской армии на Севастополь, 51-й армии — на Керченский полуостров³¹. Однако командование войсками Крыма потеряло управление с 28 октября частично и с 30 октября полностью. В этот день командный пункт командующего войсками Крыма был перенесен из Симферополя в Карасубазар (свх. «Марьяно»), 1 ноября временный командный пункт был в Алуште (Рабочий уголок), 2 ноября — в Ялте, 3 ноября — в Балаклаве, 4 ноября — в Севастополе³². Стрелковые дивизии, которые также были в движении, не получали распоряжений и указаний.

В последней общей директиве войскам Крыма от 1 ноября 1941 г. была изложена обстановка и поставлены задачи: основная задача войск Крыма — не допустить противника в Севастополь. Приморской армии приказывалось прикрыть Севастопольское направление, 9-му стрелковому корпусу предписывалось оборонять Ак-Манайские позиции и прикрыть Керченский полуостров. 184-я и 421-я стрелковые дивизии, а также 48-я кавдивизия должны были перекрыть Алуштинское шоссе и горные дороги, ведущие к морю. 271-я и 156-я стрелковые дивизии должны были прикрыть направление на Судак и Феодосию³³. Такого продолжения борьбы хотело бы командование войсками Крыма. Но директива до одних исполнителей дошла поздно, до других совсем не дошла.

Манштейн стремился в преследовании обогнать отходившие советские войска, отрезать им пути и уничтожить. В то же время он ставил вторую цель — частью сил с ходу ворваться в Севастополь и захватить его. Шел пятый месяц войны, и германское командование было еще чрезмерно самоуверенно. Честолюбивый гитлеровский генерал хотел и уничтожить советские войска в Крыму, и захватить Севастополь. Погнавшись за двумя зайцами, он не захватил Севастополь и не уничтожил советские войска в Крыму, хотя последние и понесли большие потери. В результате 11-я немецкая армия была скована в Крыму в а целых восемь месяцев.

О трудных боевых действиях при отходе написали воспоминания командиры 172-й дивизии И.А. Ласкин, 25-й чапаевской — Т.К. Коломиец, 95-й — В.Ф. Воробьев, 184-й — В.Л. Абрамов, командир 7-й отдельной бригады морской пехоты Е.И. Жидилов. Некоторые аспекты этой эпопеи освещены бывшим начальником штаба Приморской армии Маршалом Советского Союза Н.И. Крыловым. Вышли мемуары опытнейшего фортификатора генерал-полковника инженерных войск А.Ф. Хренова³⁴.

Из высказываний и приказов генерала Петрова можно заключить, что он намеревался вывести войска раньше противника и занять оборону вначале на рубеже реки Альма, затем на реке Кача. В ночь на 31 октября штаб собрал разведывательные данные, из которых явствовало, что противник (его 54-й армейский корпус) вышел в район Бахчисарая, перерезав дорогу Симферополь—Севастополь. В связи с этим предстояло решить: принять бой и прорываться в Севастополь или изменить направление движения, уклониться от боя и прорваться в Севастополь через горы. Учитывая понесенные потери, недостаток боеприпасов, отсутствие связи со штабом Черноморского флота и потому малую надежду на помощь моряков, их авиации, И.Е. Петров решил пробиваться в Севастополь через горы. Ночью 31 октября все соединения армии форсированным маршем уходили на юго-восток. Бывший командир 172-й дивизии И.А. Ласкин считает: «Принятое генералом Петровым решение — изменить направление движения целой армии — решительный и очень правильный шаг»³⁵.

Манштейн, получив сведения об отходе Приморской армии через горы, продолжал наступать на Севастополь 132-й пехотной дивизией и мотобригадой Циглера, а 50-ю пехотную дивизию резко повернул на юго-восток с намерением во взаимодействии с 30-м армейским корпусом в горах севернее Ялты уничтожить Приморскую армию.

1 ноября передовые части 72-й пехотной дивизии ворвались в Симферополь, а 124-й полк этой дивизии начал движение по шоссе к Алуште. Вскоре стала пробиваться в горы и далее к морю 22-я пехотная дивизия. На всех дорогах гитлеровцы встречали упорное сопротивление. Генерал Петров 2 ноября приказал командиру 40-й кавдивизии полковнику Ф.Ф. Кудюрову: «Противник стремится прорваться на Ялту. Любыми усилиями не позднее 10 часов 2 ноября перехватить дорогу на Ялту в районе Албат (8 км юго-восточнее Бахчисарая)»³⁶.

Когда 50-я пехотная дивизия не смогла продвинуться к Ялте, Машнтейн повернул ее на юго-запад к перевалу Байдарские ворота. Командарм Петров ответил маневром 40-й кавдивизии в район Биюк—Мускомья (к северу от Байдары).

К исходу 3 ноября с занятием селений Шуры, Улы-Сала, Мангуш противнику удалось перехватить пути отхода советских войск. Штаб армии в это время был в Балаклаве. Командарм по радио приказал командиру 25-й дивизии генерал-майору Т.К. Коломийцу возглавить отход соединений армии, продол жать движение к Севастополю кратчайшей дорогой через Керменчик, Айтодор, Шули, разгромить части противника, если они преградят путь.

В 2 часа ночи 4 ноября под дождем части 95-й стрелковой дивизии и передовой 287-й стрелковый полк 25-й дивизии атаковали противника в селении Улу-Сала (Зеленое). В жаркой схватке был полностью разгромлен моторизованный отряд и 72-й противотанковый артиллерийский дивизион, взято 18 вражеских орудий, 28 пулеметов, до 30 автомашин, 19 мотоциклов³⁷.

В дальнейшем противник несколько раз перехватывал пути отхода. Дивизионные колонны разделились на полковые и батальонные и перемешались. Уничтожая на своем пути заслоны противника или обходя их, колонны настойчиво продолжали движение к Севастополю.

Успешно вела сдерживающие бои отходившая вдоль алуштинского шоссе 421-я стрелковая дивизия, которой в это время командовал полковник С.Ф. Монахов. Понесшая большие потери, обескровленная, она оставила 4 ноября Алушту, и туда вошел 124-й пехотный полк 72-й немецкой дивизии.

Такой представляется картина общего отхода Приморской армии к Севастополю. К этому следует добавить и свидетельства генерала А.Ф. Хренова. 17 октября на приеме комсостава Приморской армии командующий флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский говорил, что если случится отходить от Ишуня, то пробивайтесь к нам. «Будем драться вместе, как в Одессе. Мы Севастополь не бросим». Эти слова Ф.С. Октябрьского могли в какой-то степени повлиять на решение о выборе направления отхода.

Подписанный ночью 2 ноября приказ войскам Приморской армии раскрывает замысел генерала Петрова на оборону Севастополя. 95, 25-я и 172-я стрелковые дивизии должны были выйти в долину реки Кача и занять оборону по рубежу реки фронтом на север. 40-ю и 42-ю кавалерийские дивизии предполагалось использовать для обороны восточного направления. Остатки 2-й кавдивизии (сводный полк В.И. Петраша) иметь в резерве. 421-й дивизии командарм поставил задачу закрыть дорогу из Симферополя на Алушту³⁸.

Иван Ефимович Петров был достойным командармом, человеком обаятельным. Он прибыл в Севастополь подавленным, еще не зная, каким частям удастся пробиться к базе флота. А.Ф. Хренов, человек очень добрый и правдивый, пытается объяснить события, свидетелем которых ои был. В ту пору из Симферополя на Ялту и далее к Севастополю шла узкая, извилистая дорога. «Направить по этому пути всю армию значило начисто лишить ее маневренности, сделать беззащитной от ударов с воздуха...» Вот почему по южнобережной дороге отправили артиллерию и обозы, а основные силы шли по еще более труднопроходимым дорогам. Здесь немцы были лишены возможности использовать танки и массировать разнородные силы, в чем они были еще опытнее нас. Бои в горах шли на равных, обе стороны несли потери.

А.Ф. Хренов утверждает, что 1 ноября в Алуште Г.И. Левченко приказал И.Е. Петрову «проинструктировать комдивов и сразу отправиться в Севастополь, чтобы включиться в организацию обороны и готовиться к приему войск»³⁹.

Достойны похвалы все командиры, которые настойчиво вели свои части и подразделения в Севастополь: командир 265-го корпусного артполка Н.В. Богданов, командиры 52-го и 51-го армейских артполков И.И. Хаханов, А.В. Житков, 514-го стрелкового полка 172-й сд И.Ф. Устинов, 31-го стрелкового полка 25-й дивизии К.М. Мухомедьяров, командир 2-го Перекопского отряда моряков майор И.И. Кулагин, 80-го отдельного разведывательного батальона Приморской армии капитан М.С. Антипин и многие другие. Мужественно и в целом умело действовали командиры дивизий: 25, 95, 172, 421, 184-й стрелковых, 2, 40, 42-й кавалерийских, 7-й бригады морской пехоты.

В обстоятельной монографии одного из организаторов героической обороны Севастополя — генерал-лейтенанта П.А. Моргунова, являвшегося в период севастопольской эпопеи заместителем командующего Севастопольским оборонительным районам по береговой обороне и заместителем командующего Приморской армией, сделан подсчет количества прибывших в Севастополь войск. В Приморской армии на 9 ноября 1941 г. было 18—19 тыс. человек, в том числе боевого состава 11—13 тыс. человек, около 6 тыс. человек в тыловых, инженерных и других специальных подразделениях и в управлении армии⁴⁰.

Преодолев огромные трудности, одной из последних 17 ноября пробилась в Севастополь 184-я стрелковая дивизия (бывшая 4-я Крымская дивизия народного ополчения). В состав этой дивизии ранее влился 26-й погранотряд, прибывший из Одессы. Из остатков дивизии и школы НКВД был сформирован полк, который называли полком НКВД, под командованием Г.А. Рубцова. Войска армии доставили в Севастополь свыше 100 артиллерийских орудий различного калибра, 10 танков, более 200 минометов, 526 автомашин и другую технику⁴¹.

Командование армии все время управляло соединениями армии то с помощью офицеров связи, то по радио, информируя командиров дивизий об обстановке и корректируя их движение в зависимости от обстоятельств. Когда назревала необходимость прорываться через пункты, запятые врагом, Петров предоставлял командирам полную самостоятельность. В то же время нет свидетельств, что командарм стремился как можно скорее установить связи со штабом флота, чтобы использовать возможности моряков для облегчения прорыва войск в Севастополь. Командование флота также не предприняло ничего для облегчения положения армии.

Еще большее удивление вызывает командование войсками Крыма, которое ставило задачи только сухопутным войскам. Находившийся в подчинении Черноморский флот не получил ни одного распоряжения с целью помочь сухопутным войскам. Единственное содействие армии заключалось в перевозке на кораблях части личного состава 7-й бригады морской пехоты из Ялты в Севастополь. Думается, что на активности флота отрицательно сказалось отсутствие в Севастополе командующего флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского, который с 28 (17 час. 10 мин.) октября по 2 (3 час 34 мин.) ноября на эскадренном миноносце «Бойкий» обходил порты Кавказского побережья с целью их подготовки к приему кораблей на базирование⁴². По этому поводу в некоторых исследованиях и мемуарах выражается недоумение, как командующий флотом мог оставить Севастополь в критические дни обороны Крыма. Но, во-первых, удержание Крыма в это время формально не являлось главной задачей флота; во-вторых, заместителем командующего по обороне главной базы был назначен контр-адмирал Г.В. Жуков.

Возвращаясь с Кавказа, Ф.С. Октябрьский с борта эсминца «Бойкий» дал указание о переводе из Севастополя кораблей: линейного корабля «Парижская коммуна», крейсера «Ворошилов», учебного корабля «Волга» и дивизиона подводных лодок — в Поти; крейсера «Молотов» — в Туапсе; лидера «Ташкент», 3 эсминцев, 2 сторожевых кораблей — в Новороссийск. Штаб флота и управление тыла флота были разделены на два эшелона: один переходил на Кавказ, другой оставался в Севастополе. Там оставались корабли охраны водного района, старые 2 крейсера и 2 эсминца, 2—3 новых эсминца, 2 дивизиона подводных лодок.

3 ноября командование войсками Крыма прибыло в Севастополь. Первым прибыл Г.И. Левченко и после ознакомления с состоянием обороны в Севастополе дал указание «продержаться дней семь—десять, чтобы эвакуировать все ценное из главной базы»⁴³. 4 ноября состоялся объединенный Военный совет войск Крыма и Черноморского флота, на котором было решено, учитывая опыт Одессы, перейти к длительной обороне Севастополя и Керченского полуострова.

Отход 51-й армии к Керчи в историографии отражен несравненно беднее (и в исследованиях историков, и в мемуарах участников событий). Командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И.Ф. Дашичев (начальник штаба — полковник Н.П. Баримов), после того как оборона была прорвана, получил приказание организовать отход на третью оборонительную позицию. Остатки 156-й дивизии, сильно ослабленные 271-я и 157-я дивизии полковников М.А. Титова и Д.И. Томилова отходили в трудных условиях. Более полнокровными и боеспособными были 106-я стрелковая дивизия полковника А.Н. Первушина и 276-я дивизия генерал-майора И.С. Савинова. Их использовали для контратак и задержки противника на промежуточных рубежах. 106-я дивизия 31 октября частью сил заняла оборону у Джанкоя и в течение дня отражала атаки врага. Затем ее полки совместно с частями 271-й и 276-й дивизий вели оборонительный бой на рубеже реки Салгир. «Но во всех этих жестоких боях при всей стойкости наших людей был существенный недостаток, — пишет П.И. Батов, — имелась частная цель и упускалась общая. А общей целью в то время должно было стать удержание Ак-Манайских позиций»⁴⁴. Для этого войскам нужно было оторваться от противника и успеть занять подготовленные (по указанию Ген-штаба) оборонительные позиции. Но оторваться не удавалось. Командиры дивизий, не имея связи с вышестоящими инстанциями, использовали каждый подходящий рубеж, чтобы бить врага, сдержать его наступательный порыв.

Готовить к обороне проходы в северных отрогах гор должна была 184-я стрелковая дивизия генерала В.Л. Абрамова, а 320-я дивизия полковника М.В. Виноградова — дооборудовать Ак-Манайские позиции. В сложной обстановке отхода войск командование несколько раз меняло решение на использование этих дивизий.

Командиру 184-й дивизии В.Л. Абрамову было приказано к 12 часам 30 октября занять оборону на рубеже реки Биюк-Карасу севернее г. Карасубазар. Правее должна была запять оборону 320-я и левее — 421-я стрелковые дивизии. Но доведение задач до соединений запоздало, и поэтому такого фронта на промежуточном рубеже организовать не удалось. В 3 часа ночи 1 ноября дивизия получила приказ занять оборону от Карасубазара на запад до Мазанки фронтом на север для обороны горных дорог. Селение Мазанка оказалось уже в руках противника, которого пришлось выбивать ночной атакой⁴⁵. На этом рубеже полки 184-й дивизии вели упорные бои, сдерживая противника от прорыва к южному берегу. Левее алуштинское шоссе прикрывала 421-я стрелковая дивизия, правее — судакское направление — 48-я кавдивизия генерала Д.И. Аверкина. Между дивизиями были большие разрывы, но их действия в совокупности сыграли важную роль в обеспечении флангов и недопущении окружения войск, отходивших как к Ялте, так и к Керчи. Командование армией правильно определило направление отхода и промежуточные рубежи, на которых следовало задержать противника, по затем из-за потери связи не смогло управлять соединениями.

Генерал П.И. Батов уже после войны сокрушался, что не удалось собрать войска для удержания Ак-Манайских позиций. При этом он утверждает, что «командиры дивизий тут ни при чем», и, следовательно, берет вину на себя, а также на командование войсками Крыма⁴⁶. Доблестью солдат и искусством командиров полков и дивизий приходилось компенсировать и отсутствие единого плана отхода, и потерю управления войсками.

Ак-Манайские позиции должны были преградить противнику путь на Керченский полуостров, к узкому Керченскому проливу, шаг противника через который означал прорыв на Северный Кавказ. Если Перекоп — извечная позиция в борьбе за Крым, то Ак-Манай — извечная позиция в борьбе за обособленный Керченский полуостров. Это всем очевидно, и все готовились к длительной борьбе на этом рубеже. Бывший командир 106-й стрелковой дивизии А.Н. Первушин пишет: «Этому рубежу придавалось большое значение, и мы на него очень надеялись: нам говорили, что Ак-Манайские позиции строились капитально, есть даже доты, противотанковые рвы, проволочные заграждения. Но действительность зло посмеялась над нашими надеждами. Позиции оказались в стадии еще далеко не законченного строительства, особенно участки вдоль железной и шоссейной дорог, т. е. как раз там, где противник, конечно же, в первую очередь попробует прорваться. На этих участках высились горы накопанной земли; доты рыли, да не дорыли, рыли и противотанковый ров, да не закончили»⁴⁷.

Ак-Манайская позиция в инженерном отношении была оборудована значительно слабее Севастопольской. Однако кое-какие работы там были сделаны. С началом наступления противника туда было переброшено с Ишуня 2-е управление военно-полевого строительства, возглавляемое подполковником Т.А. Золотухиным. 18 октября с ходом работ познакомился А.Ф. Хренов, который в своих воспоминаниях написал: «Все делалось здесь основательно, в полном соответствии с требованиями военно-инженерного искусства. Ак-Манайский укрепрайон уже существовал, так сказать, вчерне. Его гарнизон составляли 1-я Крымская дивизия (тогда уже 320-я сд. — А.Б.) и пулеметно-артиллерийский батальон. Но строительные работы еще были в разгаре. Укрепрайон обещал превратиться в серьезную преграду для врага»⁴⁸.

Тыловая позиция поперек полуострова от селения Окречь до Саки в оперативном отношении была невыгодной. Возведенные на ней кое-какие сооружения не были использованы. Оборонительные работы вокруг городов, на горных дорогах всюду были далеки от завершения. Но главное заключалось в том, что на этих частично оборудованных позициях не было войск. Их должны были занять отходившие войска. Генерал-лейтенант П.И. Батов, на которого было возложено командование войсками 51-й армии, тоже оказался в Севастополе. Командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И.Ф. Дашичев был занят руководством отходивших дивизий. Он останавливал соединения на промежуточных рубежах для сковывания противника арьергардными боями, давал команду на быстрый отход, когда возникала угроза обхода и окружения.

«Сказать, что во время отхода было тяжело, — пишет А.Н. Первушин, — значит ничего не сказать. С раннего утра и до позднего вечера противник, очертя голову, лез и лез, а мы из последних сил дотягивали до ночи, ночью же — марш на новый промежуточный рубеж. Утром — все сначала. Чтобы хоть как-нибудь сохранить силы, я использовал во время ночных переходов весь конный и автомобильный транспорт для перевозки вконец ослабевших людей, пулеметов и снаряжения. Очень осложнилось дело с питанием. О кухнях вблизи позиций речи быть не могло. Поэтому пишу варили во вторых эшелонах, делая упор на мясо, как продукт, наиболее быстро восстанавливающий силы. Нарезав его полукилограммовыми кусками, вывозили в автомашинах навстречу войскам, раздавали на ходу вместе с хлебом»⁴⁹.

К сожалению, не во всех соединениях были такие предприимчивые командиры. Характерно, что отбившиеся от своих частей бойцы с охотой присоединялись к подразделениям с твердым управлением. Люди жаждали боя, по не всегда находили для этого должную организацию.

В 19 часов 3 ноября противник занял Феодосию. На Ак-Манайские позиции отходившие соединения вышли 4—6 ноября, имея по нескольку снарядов на орудие. На позиции их никто не встречал, не развертывал в боевой порядок; не было тут никаких запасов; не была проложена и связь. Несмотря на это, отошедшие дивизии развернулись на позиции в боевой порядок: 106, 271, 320, 157-я и на самом левом (южном фланге) 156-я стрелковые дивизии. Следует иметь в виду, что первые тыловые группы отходивших войск прошли Ак-Манайские позиции 31 октября и появились у переправы в Еникале⁵⁰.

Утром 7 ноября на эскадренном миноносце «Незаможник» из Севастополя в Керчь прибыл генерал-лейтенант П.И. Батов с оперативной группой комсостава. Оп вместе с командиром 9-го корпуса направился на передовую, но уже ничего не мог сделать: в его распоряжении не было ни резервов, ни материальных ресурсов. Противник прорвал оборону сильно обескровленной 271-й дивизии полковника М.А. Титова и развил наступление вдоль железной дороги. Батову ничего не оставалось, как дать приказ на отход.

Поздно вечером он доложил в Генштаб: чтобы сдержать противника, нужны одна—две новые дивизии и боеприпасы. Генеральный штаб ответил, что снаряды находятся в Новороссийске, в том числе и РС для дивизионов Черняка и Небоженко⁵¹. И хотя от Новороссийска до Керчи 120 км, перевозками заниматься было уже поздно. Оставалось использовать боевые возможности флота для содействия сухопутным войскам. Ограниченные силы и средства Керченской военно-морской базы и Азовской флотилии включились в борьбу за удержание Керчи.

На промежуточном рубеже у Семи Колодезей, где в качестве позиции использовали старинный Турецкий вал, 7 ноября удалось ненадолго задержать противника. То же произошло и у населенного пункта Багерово. 10 ноября войска отошли на оборонительный обвод вокруг города Керчи. Оп представлял собой сеть траншей с редкими проволочными заграждениями и дотами. На этих позициях оборону занимала 9-я бригада морской пехоты. К исходу 10 ноября с Таманского полуострова переправился 825-й полк 302-й горнострелковой дивизии, которая подошла к проливу из Новороссийска. Отходившие войска частично перемешались и располагались в таком порядке: 106, 271, 157, 156-я и 271-я дивизии. Наиболее боеспособными соединениями, по оценке П.И. Батова, в заключительных боях были 9-я бригада морской пехоты под командованием полковника Н.В. Благовещенского, 106-я и 157-я стрелковые дивизии полковников А.Н. Первушина и Д.И. Томилова⁵².

Что же предпринял Черноморский флот, Дунайская и Азовская флотилии в период отхода сухопутных войск из северной части Крыма? Не было связи, взаимодействия между командны-ми пунктами в Симферополе и Севастополе, поэтому флот ничего не мог сделать для облегчения отхода войск. Ничего не предприняла и Азовская флотилия, так как не имела связи с правофланговыми соединениями войск Крыма.

И все же Черноморский флот пытался облегчить положение войск в Крыму прежде всего действиями своей авиации и кораблей.

27 октября подводная лодка С-31 обстреляла объекты на побережье Керкинитского залива; ночью 9 ноября крейсер «Молотов» обстрелял скопление войск в районах совхоза Кенегез, Марфовки. Туда же на бомбардировку противника вылетали 27 бомбардировщиков. Дунайская флотилия получила задачу содействовать войскам в удержании позиций с юга (со стороны Феодосийского залива) и Азовская флотилия — с севера (со стороны Арабатского залива), но они не могли установить связь с армейскими частями, поэтому их удары запаздывали, не оказывали существенной помощи войскам.

В то же время активность авиации противника, захватившего крымские аэродромы, резко возросла. В ходе эвакуации из Крыма были потоплены транспорты: 27 октября в Керчи — «Делегат», 30 октября у Евпатории — «Ураллес», 2 ноября в районе мыса Сарыч — «Работник», 4 ноября в Керчи — «Рот-фронт», 7 ноября в районе Ялты — пассажирский теплоход «Армения» с ранеными на борту. Вражеская авиация стала минировать Цемесскую бухту и бомбить суда в Новороссийском порту, где получил повреждение крейсер «Ворошилов», затонули от подрыва на мине транспорт «Десна» и тральщик «Егурча».

Между тем события на Керченском полуострове развивались неблагоприятно. Длительное отступление тяжело повлияло на настроение бойцов и командиров. У некоторых нервы сдали, и их пришлось поддерживать решительными мерами. Утром 11 ноября противник начал штурм Керчи. Он продолжался несколько дней кряду. Особенно ожесточенными были бои за гору Митридат, которая господствует над городом и Керченским проливом. С восточной стороны Митридата находился командный пункт командующего войсками Крыма вице-адмирала Г.И. Левченко (прибыл в Керчь 9 ноября) и командующего 51-й армией генерал-лейтенанта П.И. Батова. Командиру 9-го стрелкового корпуса И.Ф. Дашичеву было приказано выехать на Таманский полуостров, начать организацию обороны полуострова и подготовиться к приему войск из района Керчи. На командный пункт к Г.И. Левченко и П.И. Батову с Таманского полуострова прибыл представитель Ставки ВГК Маршал Г.И. Кулик. Тогда институт представителей Ставки только начинал свою деятельность и представители не имели сил и средств из резерва Ставки ВГК. Они выполняли функции контроля и совета. Но генерал Батов ожидал от него помощи именно силами и средствами. «Вместо того чтобы оказать помощь (от него во многом зависело обеспечение Керчи боеприпасами) и вселить уверенность, Г.И. Кулик начал браниться». В это время автоматчики противника прорвались на гору Митридат, в районе КП стали рваться гранаты. «...Пришлось срочно усадить Маршала в автомашину и отправить в порт, откуда он отбыл на Тамань»⁵³.

В течение 12 ноября 156-я дивизия была потеснена противником к Солдатской Слободе. Артиллерия стала обстреливать широкий мол, затрудняя эвакуацию.

13 ноября в Керчи были взорваны склады горючего, завод им. Войкова, электростанция, водопровод, плавдок; 14 ноября эвакуация шла уже вовсю. (В этот день через пролив было перевезено около 400 орудий и 15 тыс. военнослужащих.) 15 ноября линия фронта проходила через Булганак, Катерлез, южную окраину Керчи, гору Митридат. Эвакуацию прикрывали два полка прибывшей 302-й горнострелковой дивизии под командованием полковника М.К. Зубкова, 106-я стрелковая дивизия и отдельные группы бойцов. В ночь на 16 ноября они по частям отошли к причалам завода им. Войкова, погрузились на катера и переправились в Тамань⁵⁴.

События в Керченском проливе имеют свою историю. До августа 1941 г. все военно-морские силы на Керченском полуострове были объединены в Керченский укрепленный сектор береговой обороны. 23 августа 1941 г. Государственный Комитет Обороны принял решение сформировать Керченскую военно-морскую базу. Командиром ее был назначен контр-адмирал П.Н. Васюнин. К концу сентября Керченский полуостров защищали десять береговых стационарных артиллерийских батарей, в которых было 37 орудий (203-мм — 3, 152-мм — 4, 180-мм — 4, 130-мм — 6, 100-мм — 8, 76-мм — 8, 45-мм — 4). Девять батарей располагались по берегу от Феодосии до Керчи и одна (№ 128) стояла у основания Арабатской стрелки. В отличие от Севастополя, где повернутые в сторону суши орудия образовывали вокруг города огневое кольцо, на Керченском полуострове, охраняя обширное пространство, береговые батареи стояли более разрозненно и не создавали массированного огня вокруг Керчи⁵⁵. Не было и начальника, чтобы объединить огонь батарей, кораблей и войск.

На полуострове дополнительно были установлены батареи 65-го зенитного артполка: в районе Керчи — два дивизиона (54-й и 135-й — 6 батарей) и в районе Феодосии — две батареи (56 озад). В районе Керчи базировались три авиаэскадрильи (45-я и 46-я гидросамолетов и 93-я истребительная). Для обороны залива с моря база имела 5-й дивизион тральщиков и отряд торпедных катеров.

Вокруг города Керчь, являвшегося основным портом снабжения 51-й армии, силами населения и моряков создали оборонительные позиции, которые, однако, не были завершены. Военно-морская база имела свои стрелковые части: 9-я бригада морской пехоты (4500 человек), 8-й местный стрелковый батальон, отдельная саперная рота, батальон молодых краснофлотцев — 1426 человек (не вооружен). 4 октября в Керчь прибыл 14-й отдельный батальон морской пехоты, сформированный в Москве в составе 869 человек⁵⁶.

Всего, таким образом, база имела свыше 7,5 тыс. бойцов и командиров, которые были сведены в мелкие подразделения, вооруженные стрелковым оружием или вовсе не имевшие оружия. После прорыва Ак-Манайских позиций все мелкие подразделения были подчинены командиру 9-й бригады морской пехоты подполковнику Н.В. Благовещенскому, в том числе 120-й стрелковый батальон, сформированный из личного состава Чонгарского артиллерийского дивизиона береговой обороны капитан-лейтенанта В.Ф. Модзалевского. В него влилась и часть личного состава некоторых батарей (№ 26, 29, 128), уничтоженных самим личным составом⁵⁷.

Против судов в проливе и порту стала действовать вражеская авиация. Первый массированный налет на Керчь 27 октября вызвал в городе большие разрушения, нарушил работу городских учреждений, связи и транспорта. После этого противник совершал налеты систематически по 3—4 раза в сутки. Население группами стало уходить в близлежащие села и в каменоломни.

Керченскому городскому комитету обороны, который был создан 22 октября (председатель — первый секретарь горкома партии Н.А. Сирота, члены — председатель исполкома А.С. Осипчук, начальник городского отдела НКВД П.А. Хватков, начальник гарнизона П.Н. Васюнин), удалось сохранить в городе организованность и порядок. Группа моряков была направлена в Еникале для контроля за переправой. Несколько позже контроль за переправой взяла на себя прибывшая оперативная группа 51-й армии во главе с батальонным комиссаром Ковелем⁵⁸. Затем комендантом переправы Еникале — коса Чушка был назначен начальник штаба Дунайской флотилии энергичный капитан 3-го ранга В.В. Григорьев, а комендантом переправы в порту Керчь — начальник штаба базы капитан-лейтенант А.Ф. Студеничников.

Приказ командующего войсками армии генерала П.И. Батова о порядке отхода и эвакуации был подписан 12 ноября 1941 г. Но еще раньше шла эвакуация населения, некоторых запасов. 2 ноября на санитарном транспорте «Чехов» было вывезено 700 раненых и на транспорте «Красногвардеец» — 1500 раненых⁵⁹. В ночь на 16 ноября было приказано перевезти на Таманский полуостров основные силы 51-й армии. Переправа войск продолжалась до 5 час. 30 мин. 17 ноября 1941 г. В перевозках участвовали пароходы «Енисей», «Пенай», «Чкалов», «Красный моряк», несколько сейнеров и некоторые корабли Дунайской флотилии.

Всего в районе пролива действовало свыше 150 боевых катеров, кораблей и транспортных судов. Противнику удалось повредить или потопить некоторые суда, особенно большегрузные транспорты, по сорвать эвакуацию он не смог. Были вывезены значительное количество народнохозяйственных грузов и тыловые части дивизий. В документах Азовской флотилии имеется указание, что ее корабли снимали войска 51-й армии с северного берега полуострова с 17 по 23 ноября 1941 г.⁶⁰

Архивные документы пока не раскрыли общее число эвакуированных войск. По нашим подсчетам, с Керченского берега было вывезено около 50 тыс. человек⁶¹. В составе 106-й дивизии был 5481 человек, в 156-й дивизии — 2733 человека⁶². Сохранили свою боеспособность 157, 271, 276, 320-я дивизии, а также 9-я бригада морской пехоты, которые развернулись для обороны Таманского полуострова.

Черноморский флот принял меры, чтобы не допустить форсирования Керченского пролива противником. Решение этой задачи облегчалось отсутствием в проливе в первое время вражеских военно-морских сил. Несмотря на то что противник захватил Керченский полуостров, путь на Кавказ для него был закрыт — в Керченском проливе оставались силы Азовской военной флотилии и Керченской военно-морской базы, которым в то время ему нечего было противопоставить⁶³. Для успешного наступления с Керченского полуострова на Кавказ противнику необходимо было высвободить основные силы 11-й немецкой армии, собрать переправочные средства, подавить советские силы, оборонявшие Таманский полуостров. Немецко-фашистское командование не могло решить все эти задачи. Вот почему в приказе от 16 декабря 1941 г. Гитлер требовал «со всей энергией добиваться взятия Севастополя, для того чтобы высвободить резервы и перебродить их из Крыма на другие участки фронта»⁶⁴.

* * *

Борьба за удержание Крыма длилась более двух месяцев (с 12 сентября по 16 ноября 1941 г.), и она подразделяется на два этапа: сентябрьский — отражение попытки противника с ходу прорваться в Крым, октябрьский — оборонительная операция на Ишуньских позициях и отход войск Крыма к Севастополю и через Керченский пролив.

Семидневные бои за Перекопские позиции (24—30 сентября) показали (как и под Одессой, в Прибалтике, на мурманском направлении и др.), что в стесненных условиях ограничения маневра и массирования сил противник резко теряет свое превосходство и борьба ведется на равных. То же показала и десятидневная (18—27 октября) оборонительная операция советских войск на Ишуньских позициях.

Сформированные (по июльским 1941 г. штатам) стрелковые дивизии имели вместо двух один артиллерийский полк (24 орудия), отсутствовал противотанковый дивизион, в стрелковых ротах не было пулеметных взводов. Кавалерийские дивизии (40, 42, 48-я) были численностью в 3 тыс. человек, не имели артиллерии ни противотанковой, ни крупных калибров⁶⁵. Численность личного состава дивизий по сравнению с довоенной уменьшалась на 30%, число орудий и минометов — на 52, автомашин — на 64%⁶⁶. Огневые и маневренные возможности дивизий были, таким образом, резко снижены.

Одесский оборонительный район — новая организационная форма объединения усилий армии, флота и ресурсов города оправдала себя. В Крыму командующий 51-й Отдельной армией не обладал необходимой полнотой власти, чтобы объединить усилия армии, Черноморского флота и ресурсы Крымской Автономной Советской Социалистической Республики. Возникли проблемы взаимодействия с Южным фронтом, Северо-Кавказским и Закавказским военными округами. Их не могло разрешить и поспешно созданное командование войсками Крыма. Черноморскому флоту задача совместного с армией удержания Крыма не была определена как главная.

Ставка ВГК своевременно решила свернуть оборону Одессы и силы ООР перебросить в Крым. Однако использование Приморской армии в Крыму было нерешительным. Она была использована для контрудара, который при первых атаках потерял форму, затух, и ее дивизии заняли оборону в одну линию с войсками 51-й армии.

Наличие военно-морских сил в Керченском проливе обеспечило отход частей 51-й армии на Таманский полуостров и преградило путь немецко-фашистским войскам. Последние вынуждены были не только остановиться, по и организовать оборону Керченского полуострова. Она была возложена на 42-й армейский корпус. Главные же силы 11-й немецкой армии были повернуты на запад и прикованы к Севастополю. Таким образом, Крым не стал плацдармом противника для наступления на Кавказ.

В донесении Военного совета 51-й Отдельной армии об опыте Крымской оборонительной операции принцип территориального комплектования дивизий не получил одобрения⁶⁷. Хорошо дралась и под Ишунью, и в Севастополе 172-я дивизия местного формирования. 31 октября 1941 г. командир дивизии полковник И.А. Ласкин докладывал командующему Приморской армией генералу И.Е. Петрову: «...мы более месяца вели непрерывные и тяжелые бои на Перекопе и Ишуньском рубеже против очень сильного врага. В боях за Крым дивизия потеряла около десяти тысяч человек, по рубежей обороны не сдала»⁶⁸. Очевидно, все дело было в подготовке личного состава, в сколоченности соединений для боя. Нельзя согласиться и с другим выводом, что командиры дивизий должны иметь право вызова авиации, так как вызов самолетов через армию обычно опаздывал, цель исчезала. Все упиралось в технические средства связи.

Военный совет справедливо отмечал, что со стороны Черноморского флота помощь 51-й армии в боях не была достаточной ни на Перекопе, ни на Керченском полуострове. Справедливо и то, что управление войсками было налажено недостаточно, страдало из-за отсутствия падежной связи, из-за того, что доносили многим адресатам, которые не могли повлиять на бой; мало внимания уделялось разведке⁶⁹.

Патриотически настроенное население Крыма принимало активное участие в подготовке полуострова к обороне: формировали добровольческие организации самозащиты, строили оборонительные позиции, налаживалось производство оборонной продукции, эвакуировались промышленное оборудование, запасы и ценности — одним словом, население оказывало различную помощь армии. Антисоветские элементы на этом этапе еще не проявляли своей активности. Главная база флота — Севастополь выстояла и приковала к себе большую часть вторгшихся в Крым вражеских войск.

В заключение приведем оценку событий в Крыму в 1941 г., существовавшую в Ставке Верховного Главнокомандования. В конце декабря 1941 г. П.И. Батову при назначении его командующим войсками 3-й армии было сказано: «История в Крыму для нас ясна. Мы учимся на тяжелых ошибках. К вам лично претензий не имеем. Войска нашли в себе мужество держаться в сложной обстановке как подобает советским людям»⁷⁰.

Примечания

1. ЦВМА. Ф. 72. Д. 786. Л. 59.

2. Морской сборник. 1973. № 9. С. 17, 18.

3. Батов П.И. Перекоп, 1941. С. 93.

4. ЦАМО. Ф. 48. Оп. 1554. Д. 91. Л. 402.

5. А.Ф. Хренов ошибочно считает, что промежуточный рубеж севернее Симферополя, а также позиции прикрытия горных дорог были разработаны командованием 51-й (Хренов А.Ф. Мосты к победе. М., 1982. С. 161).

6. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 1. Л. 3. В документе не упомянута 321-я сд (бывшая 2-я крымская). Очевидно, ее полки были переданы на пополнение других дивизий.

7. Батов П.И. Перекоп, 1941. С. 107.

8. Ласкин И.А. На пути к перелому. М., 1977. С. 15.

9. ЦВМА. Ф. 10. Д. 246. Л. 105.

10. Манштейн Э. Указ. соч. С. 206.

11. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 2. Л. 148.

12. ЦВМА. Ф. 10. Д. 246. Л. 119—123.

13. За четыре месяца войны Ф.И. Кузнецов сменил четыре высоких должности: 12 дней командовал войсками Северо-Западного фронта, 16 дней — 21-й армией, 12 дней — войсками Центрального фронта и, наконец, более двух месяцев (70 дней) — 51-й Отдельной армией.

14. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 2. Л. 152. Приказ подписали: Левченко, Николаев, Иванов.

15. Ласкин И.А. Указ. соч. С. 27, 28.

16. Батов П.И. Перекоп, 1941. С. 113.

17. Algemeine Schweizerische Militärzeitschrift. 1966. № 7 // Пер. с нем. ЦВМБ. ПС-389. С. 8.

18. Манштейн Э. Указ. соч. С. 206, 207.

19. Algemein Schweizerische. 1966. N 7. S. 8.

20. Батов вспоминает, что они встретились с Петровым случайно на каком-то хуторе 26 или 27 октября. См. Батов П.И. Перекоп. 1941. С. 110.

21. Первушин А.Н. Указ. соч. С. 85.

22. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 2. Л. 170.

23. Жидилов Е.И. Мы отстаивали Севастополь. М., 1963. С. 44.

24. Манштейн Э. Указ. соч. С. 208, 209.

25. Жидилов Е.И. Указ. соч. С. 48.

26. Там же. С. 53.

27. Там же. С. 64.

28. ЦАМО. Ф. 477. Оп. 9837. Д. 2. Л. 173.

29. Ласкин И.А. Указ. соч. С. 35.

30. Там же. С. 37.

31. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 2. Л. 185, 186.

32. ЦАМО. Ф. 406. Оп. 9860. Д. 4. Л. 3.

33. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 2. Л. 187.

34. Ласкин И.А. Указ. соч.; Коломиец Т.К. Чапаевцы. Симферополь, 1970; Воробьев В.Ф. Оборона Севастополя в 1941—1942 гг. М.: Изд. академии им. Фрунзе, 1956; Абрамов В.Л. На ратных дорогах. М., 1962; Жидилов Е.И. Указ. соч.; Хренов А.Ф. Мосты к победе. М., 1982.

35. Ласкин И.А. Указ. соч. С. 42.

36. ЦАМО. Ф. 288. Оп. 2819. Д. 19. Л. 304.

37. Коломиец Т.К. Чапаевцы. С. 25.

38. ЦАМО. Ф. 238. Оп. 2819. Д. 14. Л. 29. 1330-й стрелковый полк 421-й сд раньше был включен в состав 25-й сд. См.: Ванеев Г.И., Ермаш С.Л. и др. Указ. соч. С. 55, 56.

39. Хренов А.Ф. Указ. соч. С. 170, 171.

40. Моргунов П.А. Героический Севастополь. М., 1979. С. 103.

41. Ванеев Г.И., Ермаш С.Л. и др. Указ. соч. С. 61.

42. Боевая летопись военно-морского флота 1941—1942. М., 1983. С. 245.

43. Моргунов П.А. Указ. соч. С. 57.

44. Батов П.И. Перекоп, 1941. С. 131.

45. Абрамов В.Л. Указ. соч. С. 104, 105.

46. Батов П.И. Перекоп, 1941. С. 131.

47. Первушин А.Н. Указ. соч. С. 94.

48. Хренов А.Ф. Указ. соч. С. 162.

49. Первушин А.Н. Указ. соч. С. 93.

50. ЦАМО. Ф. 1081, Оп. 8. Д. 5. Л. 265.

51. Там же. Л. 267.

52. Батов П.И. Перекоп, 1941. С. 137.

53. Там же. С. 158.

54. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9852. Д. 1. Л. 31.

55. ЦВМА. Ф. 1081. Оп. 8. Д. 5. Л. 186.

56. Там же. Л. 188—205.

57. ЦВМА. Ф. 142. Д. 23019. Л. 6.

58. ЦВМА. Ф. 1081. Оп. 8. Д. 5. Л. 267.

59. ЦВМА. Ф. 10. Д. 248. Л. 157.

60. ЦВМА. Ф. 175. Д. 724. Л. 4, 5.

61. Там же. Л. 5.

62. Там же.

63. Дунайская военная флотилия была расформирована. Ее корабли влились в Керченскую базу и Азовскую флотилию.

64. Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Т. 2. С. 267.

65. 50 лет Вооруженных Сил СССР. С. 269.

66. Советские Вооруженные Силы. М., 1978. С. 280.

67. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 1. Л. 47.

68. Ласкин И.А. Указ. соч. С. 33.

69. ЦАМО. Ф. 407. Оп. 9837. Д. 1. Л. 49.

70. Батов П.И. В походах и боях. М., 1974. С. 6.