Н.А. Корсакова. «Отношение П.Н. Врангеля к кубанскому казачеству (по материалам дневников В.Г. Науменко)»

Одним из тех, с кем тесно соприкасался в своей деятельности на посту главнокомандующего ВСЮР генерал П.Н. Врангель, был казачий генерал В.Г. Науменко¹. Блестящая служба в строевых частях, доблестное командование полком, бригадой, дивизией и корпусом, успешная деятельность на посту начальника штаба, командующего войсками Кубанской области, члена Кубанского краевого правительства и походного атамана Кубанского казачьего войска закономерно выдвинули его в годы гражданской войны в ряд крупных деятелей Белого движения.

Ценнейшим историческим источником по данной теме являются дневники атамана В.Г. Науменко, которые в 2000 г. его дочь, проживающая в США, Н.В. Назаренко, передала на хранение в Государственный архив Краснодарского края². Свои дневники Науменко вел с января 1920 г. по апрель 1952 г. В них отражены события, происходившие на Кубани и Юге России, взаимодействие казачества с главнокомандующим Вооруженными силами на Юге России (ВСЮР), бои, в которых он принимал участие, история казачьей эмиграции. Дневники частично были опубликованы в 1923 г. в Белграде под псевдонимом В. Мельниковский — девичья фамилия его матери, дочери войскового судьи Кубанского казачьего войска³.

В Екатеринодар Врангель прибыл 25 августа 1918 г. В своих воспоминаниях он описал ситуацию в городе, в штабе генерала А.И. Деникина, свое назначение командующим 1 -й Конной дивизией и первую встречу с Науменко во время боевых действий под станицей Темиргоевской Майкопского отдела 29 августа. Вот что писал Врангель: «Из двух командиров бригад я имел прекрасного помощника в лице командира 1-й бригады Генерального штаба полковника Науменко, храброго и способного офицера»⁴. Врангель, описывая бои и разгром Красной армии на Кубани, многократно упоминает заслуги Науменко, его талант и храбрость, называя его «достойнейшим и блестящим офицером», которого он произвел в генерал-майоры⁵. В этот период Науменко вел большую организационную работу по созданию Кубанской армии, что не нашло поддержки со стороны главнокомандующего ВСЮР генерала А.И. Деникина⁶.

Судя по дневникам Науменко, Врангель отрицательно относился к идее автономии кубанского казачества и созданию Кубанской армии. В апреле 1920 г. он допустил крупную ошибку, когда он по требованию атамана Н.А. Букретова отдал приказ об отозвании с высших командных должностей в Кубанской армии боевых генералов — Улагая, Шкуро, Бабиева и Науменко. Вот как эта ситуация изложена в дневнике Науменко: «10 апреля 1920 г. Получил назначение вместе с Бабиевым прибыть с Сочи, куда приехал генерал Улагай и терский атаман. Здесь Улагай и Шкуро рассказали о положении дел. Атаманы Донской и Терский решили перевезти своих казаков в Крым. Улагай настаивал на переводе кубанцев, но Букретов категорически воспротивился этому, говоря, что не один кубанец не последует в Крым. Тогда Улагай отказался от командования армией и принял ее на себя Букретов, который заявил, что армия Кубанская боеспособна, настроена отлично и готова воевать, но тормозят все дело Шкуро, Бабиев, Науменко, присутствие которых в армии нежелательно. Вследствие этого генерал Врангель отдал приказ об отозвании нас в его распоряжение. Причем Улагай добавил, что Букретов желает, чтобы мы выехали до его приезда в Сочи. Итак, мы, казаки — Улагай, Шкуро, Бабиев и я, не у дел, и нас заменили — Букретов, Морозов»⁷. Для отозванных Врангелем в Крым генералов, как и для всей армии, это явилось полной неожиданностью. Армия была обезглавлена.

В Севастополь В.Г. Науменко добирался морем на английском корабле. «Пришли в Ялту, — записывает в дневнике Вячеслав Григорьевич, — 14 апреля вечером. Ночевали в море. Вечером англичане устроили импровизированный концерт. Сначала вынесли на палубу граммофон, который играл какие-то странные танцы, и англичане танцевали. В 11 вечера ужинали, но наших офицеров на этот ужин не пригласили. Впечатление от этой поездки у меня самое неприятное. Нас, русских, англичане ставят ни во что. Не знаю, как я буду чувствовать за границей, а поехать туда придется.

В Ялте остановился на Бульварной улице, дом 6. Ялту видел мало, но произвела хорошее впечатление. 17-го в 8.30 пришли в Севастополь. Первый, кого я встретил, был генерал Шатилов. Он рассказал о положении дел, и, между прочим, сказал, что у Романовского после его смерти найдены среди бумаг копии писем ко мне, и одно из них показал мне. Значит, была слежка... Из всех разговоров вывел заключение, что единодушия в штабе нет и что уверенности в том, что Крым будет удержан, также нет. Убеждаюсь, что помощь союзников дает мало. В бухте масса иностранных кораблей, но все это больше любопытные»⁸.

В Севастополе, встретившись с генералами Шкуро, Бабиевым и офицером своего штата Тобиным, Науменко узнал о событиях 17-19 апреля в Адлере и сдаче атаманом Букретовым и генералом Морозовым Кубанской армии в количестве 34 тыс. казаков большевикам. Сам Букретов сбежал в Грузию, передав атаманскую булаву председателю Краевого правительства В.Н. Иванису. «К всеобщему удивлению, — писал Науменко, — генерал Врангель принял Иваниса в Крыму очень любезно»⁹. Из дневника Науменко: «Тобин говорил, что после сдачи красные немедленно отделили казаков от офицеров, приказали бросить оружие, а потом начали всех грабить. Казаки возмутились, началась драка, в результате часть казаков села на лошадей и ушла. Букретов и красные старались скрыть от казаков прибытие транспортов, вследствие чего многие желающие погрузиться остались. Возмутительней всех вел себя Морозов, который ездил на переговоры с большевиками с красным бантом на груди. Так закончилась борьба кубанцев на Кавказе. Казаки проданы Букретовым, Морозовым, и теперь ясно, что главнокомандующий сделал большую ошибку, поддавшись на хитрости Букретова. Только мы уехали, начались переговоры о мире и сбитых с толку казаков некому было поддержать»¹⁰.

В дневниковых записях за 17-18 апреля 1920 г. приводятся описания встреч Науменко как с кубанцами, так и с офицерами штаба Врангеля, записаны рассказы очевидцев о трагической гибели Кубанской армии. Описана и его первая после переезда в Крым встреча с Врангелем, которая состоялась 18 апреля 1920 г.: «Вечером был у Врангеля, но он просил зайти завтра в 7 часов вечера, так как разговор предстоит длинный, а время его расписано по часам. Он меня спросил, получил ли я его письмо, в котором он сообщал мне об его отъезде за границу. Не получил. Очевидно, оно, как и последнее письмо Шатилова, перехвачено агентами Романовского. После Врангеля был у полковника Данилова, который рассказал мне об отозвании нас в распоряжение главнокомандующего и о том, что в то же время было дано распоряжение атаманом о воспрещении кому бы ни было из членов армии уезжать с нами. Это произвело удручающее впечатление, так как много офицеров и казаков собирались уехать с нами в Крым»¹¹.

На следующий день состоялся обстоятельный разговор Врангеля и Науменко: «Только что вечером 19 апреля вернулся от генерала Врангеля. Он предложил мне занять штабную должность в его штабе, но я попросил дать мне возможность побывать дома. На мои слова, что в случае тяжелого положения семьи я предполагаю перевезти ее сюда, он сказал, что это опасно. Относительно кубанцев — его предположения перевести их сюда, сорганизовать и месяца через два перебросить на Таманский полуостров. Генерал Врангель верит в восстание на Кубани, но я считаю, что сейчас оно невозможно. Выступление возможно в июле или в августе, т.е. после уборки хлеба, который большевики пожелают социализировать. Рассказал мне Врангель о своих разговорах с Букретовым, он постоянно жаловался на кубанских генералов, что мы помеха всему. Врангель находит, что сейчас время выбросить Букретова из атаманства и принять эту должность мне. Я категорически отказался»¹².

Вечером 22 апреля в Севастополь прибыл генерал Бабиев, который подробно изложил события сдачи Кубанской армии: «С этими сведениями, — продолжает В.Г. Науменко, — мы втроем, Богаевский, Бабиев и я, пошли к Врангелю. Он нас принял немедленно и сказал, что получил сведения об этом от англичан и что положение далеко не так плохо, что лучшие части в числе 9 тыс. человек плывут в Феодосию, часть казаков ушла в Грузию, часть в горы и на Красную Поляну и лишь незначительная часть сдалась большевикам (34 тыс.) — это незначительная часть! Здесь мы обсудили вопрос, как быть дальше, и решили возможно скорее сорганизовать кубанцев»¹³.

Летом 1920 г. Науменко принял участие как командир 2-го корпуса в неудавшемся десанте генерала Улагая на Кубань. Из дневника Науменко: «Мы ушли с Кубани 24 августа в 6 часов вечера, забрав все что можно. Оставили несколько сот повозок и до 100 лошадей, для которых не было места на судах. Потеряли мы около 3000 человек (700 убитыми, остальные раненые). Пришли с Кубани в составе больше, чем ушли. Людей было 14000, стало 17000. Лошадей было 4 тысячи, стало около 7. Пушек было 28, стало 36. Из Ачуева войска перевезли в Керчь, Бабиева направили в Северную Таврию, Кубанское правительство — в Феодосию. Филимонов немедленно уехал в Болгарию. 27 августа выехал из Керчи в Севастополь. Утром был у Врангеля. Принял любезно, но с озабоченным видом. Главную причину неудачи на Кубани он приписывает неправильным действиям Улагая. Я с ним не согласился и указал на то, что главнейшей причиной считаю неудовлетворительную подготовку со стороны штаба главнокомандующего»¹⁴.

В дневниковых записях приводится довольно много примеров, свидетельствующих о честолюбии Врангеля и его неискренности как в отношении генерала Науменко, так и вообще к кубанским казакам. В сентябре 1920 г. Науменко с большим разочарованием и горечью писал о политике Врангеля: «Обдумав положение кубанского вопроса и отношение к нему главного командования, пришел к выводу, что Иванис главному командованию выгоден, при нем они надеются взять казачество в свои руки. Обращают внимание подробности: Улагая держат в тени, Ткачева как атамана считают совершенно невозможным. Меня к делу организации не допускают»¹⁵.

В ноябре 1920 г. В.Г. Науменко, раненный в последних боях на Днепре, был эвакуирован в Сербию. Тем временем 19 ноября на острове Лемнос, где были сосредоточены до 18 тыс. эвакуированных из Крыма казаков, собрались все наличные члены Рады, и кубанским атаманом был избран Науменко. Об этом ему телеграфировал участник Лемносской Рады Д.Е. Скобцов. Очередная дневниковая запись отражает, с какими противоречивыми чувствами встретил Вячеслав Григорьевич это известие: «20 ноября. Сегодня получил из Константинополя телеграмму Скобцова об избрании меня в атаманы. Придется согласиться, так как в такое тяжелое время отказаться нельзя. Кубанцы совсем в загоне»¹⁶.

Науменко направляется в Константинополь. 27 декабря 1920 г. состоялась его встреча с Врангелем. Новоизбранный атаман заявил о том, что своей главной задачей он считает переезд казаков в Сербию и Болгарию, сплочение и организацию Кубанского войска вне России. В Константинополе Науменко получил сведения о том, что бывший главнокомандующий ведет разговоры о незаконности избрания Науменко на острове Лемносе и всячески поддерживает генерала Фостикова. Чтобы избежать очередного раскола и объединить усилия всех казачьих войск, кубанский атаман предложил создать Союз трех казачьих войск — Дона, Кубани и Терека. Войсковые атаманы и представители казачьих правительств 1 января 1921 г. в Константинополе подписали соответствующее соглашение и выработали декларацию.

В январе 1921 г. состоялось десять встреч Врангеля и Науменко, во время которых Врангель выдвигал такие варианты устройства казачьих войск, которые, с точки зрения Науменко, могли только распылить казачество. Каждое совещание у Врангеля заканчивалось требованием ввести в данную декларацию руководящую роль главнокомандующего. Науменко отметил в дневнике, что, «будучи талантливым командующим, он удивительно легкомыслен в остальном». На одном из совещаний в Константинополе в январе 1921 г., обсуждая неудачи десанта Улагая на Кубань, Врангель сказал: «Это к лучшему, после этой неудачи казаки должны понять, что одни они ничего не могут сделать. Следующий десант он подготовит иначе и побольше частей неказачьих»¹⁷.

В 1921 г. кубанские казаки, более 12 тысяч, были перевезены с острова Лемнос в Югославию, а уже оттуда они расселились по многим странам. В 1923 г произошел окончательный разрыв между Науменко и Врангелем. В 1923 г. Науменко записал слова Врангеля по поводу взаимоотношений с кубанскими казаками: «В этом вопросе пусть нас рассудит история»¹⁸.

На страницах дневников Науменко остались горечь поражений, печаль о покинутой России, споры и разногласия с Врангелем — двух генералов русской армии, которые так и не смогли объединить свои усилия в борьбе с большевиками.

Примечания

1. Науменко Вячеслав Григорьевич (1883-1979) — из семьи войскового старшины станицы Петровской Кубанской области; дворянин, окончил Воронежский кадетский корпус, затем Николаевское кавалерийское училище в Петербурге. В 1903 г. направлен на службу в 1-й Полтавский казачий полк, в 1911 г. поступил в Военную академию, по окончании которой направлен в Генеральный штаб. В начале Первой мировой войны служил в 1-й Кубанской казачьей дивизии, принимал участие в боях с августа 1914 по январь 1917 г., был награжден боевыми орденами и Георгиевским оружием. В ноябре 1917 г. прибыл в Екатеринодар и назначен начальником штаба, затем командующим войсками Кубанской области; участник 1-го и 2-го Кубанских походов.

2. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. Р-1864. Оп. 1. Д. 2.

3. Мельниковский В. Из недавнего прошлого Кубани. Белград, 1924.

4. Врангель П.Н. Главнокомандующий Петр Врангель. M., 2004 С 184

5. Там же. С. 206.

6. Там же. С. 229.

7. ГАКК. Ф. Р-1864. Оп. 1. Д. 2. Дневник № 6. Л. 2-5.

8. Там же. Дневник № 7. Л. 10.

9. Там же. Л. 7-14.

10. Там же. Дневник № 9. Л. 2-4.

11. Там же. Дневник № 7. Л. 9-10.

12. Там же. Дневник № 8. Л. 1-3.

13. Там же. Л. 7-9.

14. Там же. Дневник № 13. Л. 2-14.

15. Там же. Дневник № 7. Л. 5-8.

16. Там же. Дневник № 16. Л. 17.

17. Там же. Дневник № 18. Л. 1-4.

18. Там же. Дневник № 37. Л. 23.