Владимир Лобыцын, Зинаида Ливицкая. Морская санатория в Ялте. Старинные крымские фотографии из США

ЛОБЫЦЫН Владимир Викторович (р. 1938) (Москва)
Кандидат технических наук Эксперт Российского фонда культуры, занимается описанием и введением в научный оборот коллекции общества «Родина». Составитель каталога военно-морской части коллекции (М., 2000), сборника «Китобой» на страже Андреевского флага» (СПб., 2000). Редактор и один из составителей «Мартиролога русской военно-морской эмиграции: по изданиям 1920—2000 гг.» (М.: Пашков дом; Феодосия: Издат. дом Коктебель, 2001). Научные интересы — история Российского флота, судьбы русских моряков-эмигрантов.
ЛИВИЦКАЯ Зинаида Георгиевна (р. 1950) (Ялта)
Заместитель директора Ялтинского историко-литературного музея по научной работе. Соавтор (совместно с И. Фоменко) книги «Николай II и его семья: Фотографии из крымского альбома» (К., 2000), автор-составитель ежегодного сборника «Дмитриевские чтения. Страницы истории» (5 вып.: 1996—2000). Публиковалась в альманахе «Крымский альбом 1998».

Морская санатория в Ялте» — так был надписан один из конвертов с фотографиями, обнаружившийся при разборе коллекции американо-русского историко-просветительного и благотворительного общества «Родина». Тех самых реликвий нашей недавней истории, которые в 1998 году были переданы Российскому фонду культуры и возвращены им на родину, в Москву. Общество «Родина» из города Лейквуда в штате Нью-Джерси выполнило завещание своих дарителей: «Хранить до возвращения в национальную Россию».

На конверте с фотографиями «Морской санатории в Ялте имени Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны» карандашом сделана приписка: «19 фотографий д-ра Бологовского. От А.С. Манфановского 11-V-51». На фотографиях — виды санаторных корпусов, их интерьеров, группы офицеров и матросов с медицинским персоналом, эпизоды санаторной жизни.

Редкая возможность увидеть «санаторию» тех далеких лет! И не только снаружи, но и внутри, увидеть лица тех, кому предстоит пережить трагедию братоубийственной Гражданской войны, которая разделит их непримиримой враждой. Но пока они вместе — матросы и офицеры — фотографируются возле санаторных корпусов, в Никитском ботаническом саду, пока они вместе переносят тяготы идущей мировой войны, не ведая, что ждет каждого из них в недалеком будущем...

Рассказ о «санатории» начнем с того, что назовем людей, сохранивших фотографии во всех перипетиях эмигрантских скитаний.

Владимир Иванович Бологовской (1870—1950) — доктор медицины, флагманский врач Черноморского флота, а после его эвакуации из Крыма — флагманский врач Русской эскадры на ее последней стоянке в тунисском порту Бизерте. Здесь, на своих заморских территориях, Франция признавала русские медицинские дипломы, и доктор Бологовской получил разрешение заниматься врачебной практикой. Бедных он лечил бесплатно, никогда не отказывался от участия в борьбе с эпидемиями, среди которых были чума и сыпной тиф. Для тунисцев русский доктор был «марабу» — святым. Тунисский бей наградил его своим высшим орденом, а французское правительство удостоило скромной, но очень почитаемой медицинской медали. На похороны Владимира Ивановича русская колония в столице страны — Тунисе пришла в полном составе. Адмирал Тихменев в надгробном слове назвал доктора Бологовского «праведником, врачом по профессии и моряком душой».

Аркадий Сергеевич Манфановский (1894—1956) — старший лейтенант русского флота, выпускник Отдельных гардемаринских классов 1916 года — «черный гардемарин». Вся его служба прошла на Черноморском флоте, вначале — на эсминцах, а после окончания Штурманского офицерского класса — на линкоре «Иоанн Златоуст». В Бизерту он пришел на крейсере «Алмаз» и как семейный был сразу списан в лагерь. А потом — и до самой кончины — работал на французской ферме неподалеку от города Тунис. Гибель в 1954 году сына-летчика в небе над осажденной вьетнамцами французской крепостью Дьен-Бьен-Фу вызвала удар, от которого он так и не смог оправиться...

История «ялтинской санатории» началась в 1912 году, когда императорская фамилия решила построить ее на Южном берегу Крыма для офицеров и нижних чинов флота. Император Николай II «всемилостивейше повелел» отвести в урочище своего имения Массандра необходимый участок земли для предполагаемой постройки и парка, который должен окружать «санаторию».

Такой участок был выделен на границе восточной части Ялты и санатория имени Александра III — на живописном склоне холма с богатой парковой растительностью, открытый солнцу и свежему морскому воздуху, с прекрасным видом на бухту и город. Необходимые для строительства средства были выделены императрицей Александрой Федоровной и дополнены немалыми благотворительными сборами. Строящуюся здравницу стали называть ее именем. Предполагалось, что здесь будут отдыхать, главным образом, нижние чины флота, лишенные другой такой возможности.

29 мая 1913 года состоялась закладка санатория (перейдем к ставшему ныне нормой мужскому роду), проект которого был выполнен Н.Н. Малеиным, гражданским инженером, архитектором Балтийского завода в Санкт-Петербурге.¹ Крымские газеты того времени — «Ялтинский вестник» и «Русская Ривьера» — донесли до нас, как это происходило.

Специально для участия в торжествах по закладке морского санатория в Ялту из Севастополя пришли линейные корабли Черноморского флота: «Пантелеймон» (восемь лет назад бывший «Потемкиным»), «Три святителя», «Иоанн Златоуст» и «Евстафий».² Здесь же находилось посыльное судно «Алмаз» под флагом командующего морскими силами в Черном море³ адмирала Эбергарда⁴.

Помимо него в Ялту прибыли начальник бригады линейных кораблей вице-адмирал Новицкий,⁵ начальник штаба командующего контр-адмирал Плансон,⁶ главный командир Севастопольского порта вице-адмирал Маньковский.⁷ Медицинский мир представлял доктор Кибер⁸, председатель комитета по сооружению санатория, санитарный инспектор Севастопольского порта, главный директор Севастопольского госпиталя. В числе почетных гостей был и главный строитель санатория Абрамов.

У места закладки будущего санатория выстроились экипажи кораблей, а также чины 52-го пехотного Виленского Великого Князя Кирилла Владимировича (контр-адмирала русского флота) полка, Крымского конного Императрицы Александры Федоровны полка и Ливадийского отряда Корпуса пограничной стражи. Играл флотский оркестр. Настоятель Севастопольского Николаевского собора протоиерей отец Роман (Медведь)⁹ отслужил торжественный молебен, в котором участвовал хор певчих с «Пантелеймона», были освящены икона Св. Великомученика и Целителя Пантелеймона и закладная доска с памятным текстом.

Адмирал Эбергард заложил краеугольный камень. Как водится, провозглашалась «Многая лета» царствующему дому, отмечавшему свое 300-летие, и исполнялся гимн «Боже, царя храни»¹⁰... И вряд ли кому-нибудь могло придти в голову, что всего через четыре года Российская империя рухнет, ей на смену придет «Свободная Россия» Временного правительства, которую сметет «диктатура пролетариата». И для многих почетных гостей закладки санатория грядущие события станут трагедией: адмирал Новицкий в Севастополе в первую «еремеевскую ночь»¹¹ будет расстрелян «вместе с сыном», как сообщит позже «Утро России»; адмирал Маньковский также будет расстрелян — в Ельце, где он надеялся укрыться от тех, кто «стал всем». Доктор Кибер, старавшийся сделать санаторий местом лечения и отдыха матросов, будет расстрелян ими даже дважды — сначала на молу в Ялте, а потом у кромки моря, куда он упал и откуда к ужасу и удивлению собравшейся толпы вышел, будучи «недорасстрелянным» черноморскими матросами. Среди них, возможно, были и те, кто в мае 1913 года стоял в строю и видел среди почетных гостей старого доктора, всю жизнь лечившего людей. Наконец, адмирал Плансон, уцелевший в годы революции и Гражданской войны, будет расстрелян в Севастополе в 1921-м...

Но все это еще впереди. А пока начал воплощаться в жизнь проект архитектора Малеина, который предусмотрел для санатория три группы строений. Первую составляли жилые корпуса: офицерский, кондукторский и два матросских, дома для детей и врачей. Вторую — храм с домом священника и сторожкой. И, наконец, третью — административные и хозяйственные постройки с домом для обслуживающего персонала.

Третий дом Морского санатория в Ялте (матросский). Около 1916 г. Фото из собрания Российского фонда культуры (Москва). Публикуется впервые

Весной 1914 года часть корпусов Морского санатория была открыта.

22 апреля Николай II записал в дневнике: «...вторник. Прохладный ясный день. Поехали со всеми дочерьми на освящение первого дома морской санатории имени Алике на участке земли Массандры. Очень хорошее здание на 10—15 нижних чинов. Их будет пять, еще и церковь»¹².

В это время продолжалось строительство храма во имя Святителя Николая, проект которого разработал В.Н. Максимов, ученик модного тогда архитектора А.В. Щусева. А строителем храма был местный архитектор В.А. Кракау.

Для храма, строящегося в древнерусском стиле и прекрасно вписанного в ландшафт, комиссией профессора Ф.Я. Мищукова были подобраны старинные псковские и новгородские иконы. Нижнюю часть стен храма предполагалось украсить тканью «кустарной работы местных татар». Следует сказать, что храм строился, в основном, на пожертвования, собранные среди «чинов и служащих» флота. 5 октября 1916 года, на третий год Великой войны, как тогда называлась Первая мировая, состоялось первое богослужение в новом храме, посвященном покровителю моряков Николаю Угоднику. «Под покровом этого храма больные и недужные будут находить утешение и силы для исцеления», — сказал священник отец А. Терновский, обращаясь к собравшимся на освящение храма.¹³ Но недолго он служил людям: та же революционная власть, что расправилась с офицерами Черноморского флота, расправилась и с храмом — он был использован для целей, далеких от утешения и исцеления.

Четвертый дом Морского санатория (офицерский). Около 1916 г. Фото из собрания РФК (Москва). Публикуется впервые

Обратимся теперь к самим фотографиям, семь из которых были отобраны для публикации в «Крымском альбоме». Вот вид офицерского и одного из матросских домов («Четвертого» и «Третьего», как написано на обороте). Не правда ли, трудно определить, закрыв подписи, какой из них офицерский, а какой — матросский?..

Больные второго дома санатория. Около 1916 г. Фото из собрания РФК (Москва). Публикуется впервые

На следующей фотографии — группа матросов с сестрой милосердия возле «Второго» матросского дома (нужно сказать, что в годы войны санаторий работал и как лазарет). Это — матросы Балтийского флота. На лентах бескозырок удается прочесть названия балтийских кораблей: линкоров «Петропавловск» и «Гангут», эсминцев «Забияка» и «Капитан Изылметьев» (все они скоро изменят свои названия на революционные: «Марат», «Октябрьская революция», «Урицкий», «Ленин»), транспорта «Вера» (сменил свое прежнее имя — «Любовь», видимо, сочтенное неподходящим в условиях военного времени), а также «Бригады траления», называвшейся среди офицеров «клубом самоубийц» — тральщики гибли чаще других кораблей.

А возле «Четвертого», офицерского дома снялись прапорщик по морской части Тенсо (в надписи на обороте фотографии отсутствуют инициалы, звали же его Эдуардом-Иоганном Гансовичем и был он из 1-го Балтийского флотcкого экипажа), гардемарин С.Н. Морошкин и кадет К.К. Пыгрев.

На лентах их бескозырок можно прочесть название Морского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича корпуса. Это позволяет отнести фотографию к осени 1916 года, когда в Севастополе было открыто такое военно-морское учебное заведение, а оставшиеся в Петрограде старшие специальные классы стали уже называться «Морским ЕИВ Наследника Цесаревича училищем». Предполагалось, что с 1917 года по достижении тринадцати лет в севастопольском корпусе будет учиться его шеф — цесаревич Алексей Николаевич. Произошедшее вскоре не позволило этому осуществиться...

На следующей фотографии та же компания, что снялась возле офицерского дома, запечатлена в его гостиной. Гардемарин Морошкин сидит у рояля, а прапорщик Тенсо с кадетом Пыгревым играют в шахматы под портретом Великой княжны Татьяны Николаевны. Гостиная напоминает «холлы» нынешних военных санаториев, только теперь вместо рояля — телевизор, да портрет на стене вешается другой.

У офицерского дома (слева направо) прапорщик по морской части Э.-И.Г.Тенсо, гардемарин С.Н. Морошкин и кадет К.К. Пыгрев. Около 1916 г. Фото из собрания РФК (Москва). Публикуется впервые

Еще одна фотография показывает, как выглядела «одинарная комната в офицерском доме», которую занимал гардемарин Морошкин. В нынешних условиях это уже ничего не напоминает...

На последней предлагаемой читателю старой фотографии — группа офицеров и матросов в Никитском ботаническом саду. Матросы — «по форме два»: белый верх, черный низ. Но это — уже другая эпоха — ни на матросах, ни на офицерах нет погон, отмененных Временным правительством. Нет даже заменивших их на английский лад «революционных знаков различия», которые видны на некоторых других фотографиях. Третьим слева стоит доктор Болотовской в белом кителе, с которого снят орден Св. Владимира с мечами и бантом, полученный еще в 1904 году за участие в знаменитом бою отряда владивостокских крейсеров с японцами. На других фотографиях он был, но настали времена, когда хотя и боевой орден, но царский, лучше не носить... А тропический шлем у Владимира Ивановича сохранился еще с тех пор, как он в 1911 году на «Авроре» ходил в Бангкок на коронацию сиамского короля. Возможно, что один из двух офицеров, стоящих справа от доктора Бологовского, — тот самый Аркадий Сергеевич Манфановский, который передал фотографии в общество «Родина».

Гостиная в офицерском доме санатория. У рояля — С.Н. Морошкин, за шахматами К.К. Пыгрев и Э.-И.Г. Тенсо. Около 1916 г. Фото из собрания РФК (Москва). Публикуется впервые

Одинарная комната в офицерском доме (гардемарин С.Н. Морошкин). Около 1916 г. Фото из собрания РФК (Москва). Публикуется впервые

В Никитском ботаническом саду (третьим слева стоит В.И. Бологовской). Собрание РФК (Москва). Публикуется впервые

Здания санатория Морского ведомства имени императрицы Александры Федоровны сохранились (правда, в несколько перестроенном виде). Теперь это — корпуса института физических методов лечения и медицинской климатологии имени И.М. Сеченова¹⁴. Как ни странно, но сохранился и храм Святителя Николая, много лет использовавшийся как склад. И хотя еще потребуется много сил и средств на восстановление его интерьера, но уже сейчас под сенью храма люди находят утешение и силы, так необходимые в наше время, в которое нам суждено жить — силы для того, чтобы многое понять в нашей недавней истории.

Храм Св. Николая в 1-й трети XX в. Из собрания настоятеля о. Валерия (Скрипченко)

Примечания

1. Жур. «Зодчий», 1916. С. XV.

2. Газ. «Русская Ривьера», 1913, 25 мая, № 115; «Ялтинский вестник», 1913, 28 мая, № 1112.

3. Название «флот Черного моря» стало официальным только после начала войны.

4. Эбергард Андрей Августович (1856—1919), адмирал (14 апр. 1913). Окончил Морское училище (1878). Участник похода в Китай (1900—1901) и рус.-японской войны (1904—1906, удост. золотой сабли «За храбрость»). Командовал рядом кораблей и отрядом судов, назначенных для плавания с корабельными гардемаринами (1907—1908). В 1908—1911 гг. — начальник Морского Генерального штаба. В 1911—1914 командовал морскими силами в Черном море, с началом войны стал командующим флотом Черного моря (17 июля 1914). В августе 1916 сдал командование вице-адмиралу Колчаку, после чего назначен членом вначале Гос. совета, а позже — Адмиралтейств-совета. Скончался в Петрограде от последствий язвы желудка.

5. Новицкий Павел Иванович (1857—1917), вице-адмирал (14 апр. 1913). Окончил Морское училище (1878) и Офицерский артиллерийский класс (1882). Участник русско-турецкой войны (1877—1878) на Черном море. Командовал черноморск. кораблями, был начальником штаба Севастопольского порта (1909—1911) и Черноморской минной дивизии (1911—1912). В 1913 назначен начальником бригады линейных кораблей морских сил в Черном море. Расстрелян в ночь с 15 на 16 декабря 1917 во время массовой расправы с офицерами в Севастополе.

6. Плансон Константин Антонович (1861—1921), вице-адмирал (18 апр. 1915). Окончил Техническ. училище Морск. ведомства (1882), гидрографическое отделение Морской академии (1888) и Артиллерийский офицерский класс (1900). Участник похода в Китай (1900—1901). Командовал кораблями на Балтийском и Черном морях, в 1912 г. был назначен начальником штаба командующего морскими силами в Черном море. Занимал эту должность до марта 1916, после чего был уволен в почетную отставку — назначен членом Адмиралтейств-совета. Расстрелян в Севастополе в 1921 (по сообщению А.А. Першина, сделанному ему в 1989. Лидией Николаевной Радловой, падчерицей Натальи Константиновны Плансон-Радловой).

7. Маньковский Николай Степанович (1859—1918), адмирал (30 июля 1916). Окончил Морское училище (1880), Минный офицерский класс (1883). Участник русско-турецкой (1877—1878) и русско-японской (1904—1906) войн. Командовал миноносцами, линейным кораблем «Цесаревич», отрядом судов, назначенных для плавания с гардемаринами (1909—1910). Командуя этим отрядом, в 1910 г. во время участия в праздновании 50-летия правления черногорского короля Николая I, отстоял честь русского флота во время т.н. Фиумского инцидента. (В гавани порта Фиуме австро-венгерская эскадра не ответила на салют русской, и ее командир предупредил австрийцев, что не выпустит их корабли, пока те не ответят положенным салютом. Увидев, что русские изготовились к бою, на австрийских кораблях произвели салют, а проходя мимо русских, вывели на палубу флагмана оркестр, который исполнял русский гимн). В 1913 был назначен глав. командиром Севастопольского порта. Расстрелян в 1918 в Ельце, куда уехал после октябрьского переворота.

8. Кибер Эдуард Эмилиевич (1845—1918), тайный советник (28 сентября 1909) [гражданский чин III класса, соотв. генерал-лейтенанту или вице-адмиралу]. В службе с 1872, доктор медицины. Участник русско-турецкой войны (1877—1878). С 1904 занимал должность главного директора Севастопольского Морского госпиталя и одновременно — санитарного инспектора Севастопольского порта. Расстрелян в Ялте в начале января 1918 г. матросами эскадренного миноносца «Гаджибей», пришедшего из Севастополя для оказания помощи в установлении советской власти (см. Я.В. Шрамченко. Жуткие дни... Агония Черноморского флота. // Морские записки, № 54, Нью-Йорк, 1961).

9. Медведь Роман Иванович (1874—1937), протоиерей, с 1907 настоятель Св.-Владимирского адмиралтейского собора в Севастополе, благочинный береговых команд ЧФ. С 1918 служил в Москве. 16 февраля 1931 арестован ОГПУ, приговорен к расстрелу, позже расстрел заменен заключением в концлагерь сроком на 10 лет. Освобожден в 1936. Скончался 8 сент. 1937 в г. Малый Ярославец (см. Протоиерей Николай Доненко. Наследники царства. Симферополь, 2000. С. 355—415).

10. Газ. «Русская Ривьера», 1913, 30 мая, № 119.

11. «Еремеевские ночи» — матросский парафраз знаменитой Варфоломеевской ночи. Расправы с офицерами в Севастополе в декабре 1917 и феврале 1918. После возвращения с Дона остатков матросского отряда, разбитого казаками атамана Каледина, и похорон убитых, привезенных в Севастополь, в ночь с 15 на 16 декабря 1917 в городе начались массовые аресты и расстрелы офицеров. «Крымский вестник» 29 декабря поместил сообщение следственной комиссии Севастопольского совета военных и рабочих депутатов (были названы 23 убитых офицера ЧФ). «Еремеевская ночь» повторилась 23 февраля 1918, когда были расстреляны офицеры, находившиеся в севастопольском «арестном доме» в ожидании исполнения приговора ревтрибунала. Удалось установить имена 74 жертв «еремеевских ночей» 1917—1918 гг., среди которых 6 адмиралов, 5 генералов, 15 штаб- и 43 обер-офицера, 4 медицинских чина и один священник (см. газ. «Слава Севастополя», 1997, 13 ноября, № 211, и жур. «Родина», 1997, № 11).

12. Дневники императора Николая II / Под ред. К.Ф. Шацилло. М., 1991. С. 458.

13. Газ. «Русская Ривьера», 1916, 6 октяб., № 222.

14. В двух корпусах с весны 2001 г. располагается лечебно-оздоровительный пансионат «Парк Роял» (совместно с Институтом в ближайшее время планируется создание музейной экспозиции, посвященной истории Морской санатории).