Глава IV. Сурож в последний период существования генуэзских колоний в Крыму

В мае 1453 г. турки взяли штурмом столицу Византийской империи — Константинополь. Падение Константинополя нанесло черноморским колониям Генуи сильнейший удар: главная дорога, связывавшая их с метрополией, оказалась под контролем турок. Генуя, занятая другими делами, не могла оказать сколько-нибудь существенной помощи своим владениям на Черном море и поэтому передала их в полное распоряжение банка св. Георгия¹.

Банк св. Георгия был крупнейшим финансовым учреждением и главным кредитором Генуэзской республики. В обеспечение уплаты государственных долгов банку были предоставлены права на часть государственных доходов. В конце концов в руках его сосредоточилась большая часть доходов Генуэзской республики². Естественно, что банк был заинтересован в судьбе черноморских колоний.

Для банка св. Георгия сделка с правительством Генуи: была очень выгодной. За небольшую сумму хозяева банка приобрели право бессрочного и бесконтрольного распоряжения всеми генуэзскими колониями в бассейне Черного моря. Если бы черноморские колонии сохранились в руках генуэзцев, то банк закрепил бы за собой «на вечные времена» колоссальные доходы, которые давала генуэзцам посредническая торговля и эксплуатация ремесленников и сельского населения в их черноморских владениях. Если бы туркам удалось все же завоевать Кафу, Солдайю, Чембало и другие города, то банк потерял бы лишь небольшую сумму, уплаченную за колонии.

Ко времени передачи колоний банку св. Георгия в них сложилось угрожающее положение. Было очевидно, что ближайшей целью турецкой агрессии являлся Крым. Со дня на день надо было ожидать нападения татар. Между тем колонии в военном отношении были слабы. Регулярная связь с Генуей была прервана. Крепостные сооружения, Солдайи в частности, находились в явно неудовлетворительном состоянии.

Консул Карло Чикало в донесении вышестоящим властям так описывает состояние солдайской крепости в 1455 г.: «...Я решил обследовать состояние этого места и в первую очередь осмотреть две крепости, которые я нашел очень плохо укрепленными, что вы можете усмотреть из их описей, которые к сему прилагаю. После этого я осмотрел в одной из настенных башен запасы продовольствия, которые оказались частично израсходованными. Запасы же в новой, левой башне находятся в лучшем состоянии, хотя и нуждаются в некоторой очистке. Я осмотрел также башню, обратившуюся в развалины вместе с частью стены»³.

Далее Карло Чикало сообщает протекторам (управляющим) банка, что он информировал о состоянии солдайской крепости кафинских администраторов и просил их выслать в Солдайю «двадцать воинов из прибывших в колонии с нашими двумя кораблями, удовлетворив их жалованьем для несения ночных караулов, которые здесь обычны и необходимы»⁴. Из этого письма можно заключить, что в Солдайе не было даже необходимого, предусмотренного Уставом минимума наемных солдат⁵. Не удивительно, что в такой тревожной обстановке наблюдалось настоящее бегство генуэзцев из колоний.

В июле 1454 г. у берегов Кафы появилась турецкая эскадра. Турки установили контакт с крымским ханом Хаджи-Гиреем и на первый раз удовлетворились ограблением некоторых пунктов на побережье Крыма и Кавказа⁶. Напуганные генуэзцы согласились уплачивать султану ежегодную дань в три тысячи дукатов. Интересно отметить, что банк св. Георгия отказался давать какие-либо средства для уплаты дани туркам, считая, что это бремя должно нести само население Кафы⁷.

Из сложившейся ситуации извлек для себя пользу другой хищник — крымский хан, который добился в это время права на получение дополнительной ежегодной дани от генуэзцев⁸.

Протекторы банка св. Георгия вынуждены были предпринять кое-какие меры для упорядочения обороны и управления своими владениями. Стремясь задержать бегство населения, администрация банка объявила широкую амнистию всем лицам, которые по той или иной причине ранее были изгнаны из генуэзских колоний. Протекторы банка должны были пойти на частичные уступки местному населению (так называемым «горожанам»). Ему было разрешено избирать из своей среды «комитет четырех», который получил право контроля за деятельностью генуэзских чиновников и имел возможность поддерживать непосредственную связь с центральными властями⁹. Банку пришлось отпустить и средства для укрепления обороны колоний.

Карло Чикало в одном из своих донесений упоминает о денежных суммах, посланных банком для нужд Солдайи. Он же сообщает о прибытии военного снаряжения и солдат¹⁰. В Солдайе ожидался приезд какого-то «...достойнейшего Дамиано ди Лионе», вместе с которым консул должен был наметить «способы и меры» к исправлению всех недостатков в организации обороны Солдайи.

Первые мероприятия банка св. Георгия были одобрительно встречены генуэзцами, проживавшими в колониях, и теми слоями местного населения, которые либо были заинтересованы в сохранении генуэзской власти, либо предпочитали господство генуэзцев гораздо более жестокому турецкому владычеству. В этом отношении любопытно письмо представителей населения Солдайи к протекторам банка св. Георгия от 20 июня 1455 г.

«Высокопоставленные и вельможные господа, — писали представители Солдайи, — господь бог знает про то великое утешение, какое мы получили, когда услыхали, что вы приняли правление над Кафой и здешним городом (т. е. Солдайей), а также прочими местами общины Генуэзской, на этом море расположенными, ибо мы уже давно слышали, что вы правите со всей справедливостью и всегда предусматриваете все необходимое. Мы видели, как все было быстро и скрытно проделано во избавление от всех опасностей, угрожавших подвластным вам местам».

«Что касается нас, — льстиво заявляют авторы письма, — то мы приносим благодарение, какое только можем... высокосановностям вашим... Мы получили праведный суд и человеколюбивое правление... в чем мы убедились в первую очередь на примере нашего правителя, посланного вами, который осуществляет свое правление действительно для блага этого города, так что мы не знаем, чего бы лучшего мы могли пожелать»¹¹.

Были приняты меры для строительства новых и ремонта старых укреплений Кафы и Солдайи. Когда консул Кафы предписал консулу Солдайи прислать в его распоряжение шесть хороших каменщиков, то консул Солдайи не выполнил распоряжения своего начальника, ссылаясь на то, что строительные рабочие нужны в Солдайе. «Если Вы, Ваша светлость, были бы здесь, — говорится в ответном письме Солдайского консула, — Вы бы ясно поняли, какой опасности подвергается большая башня вследствие износа фундамента, и оставили бы здесь каменщиков до тех пор, пока не будет восстановлен фундамент. Все мастера-каменщики нашего города заняты на этой работе, дабы скорее восстановить фундамент во избежание несчастья¹²... В настоящее время никаким образом нельзя послать Вам кого-либо из каменщиков, которых мы силой оторвали от сбора винограда. По окончании же этой работы каменщики будут посланы в таком числе, в каком Вы укажете»¹³.

Эта переписка относится к 1474 г. Следовательно, вплоть до захвата турками генуэзских колоний здесь продолжалось строительство оборонительных сооружений. Но меры, которые принимал банк св. Георгия для укрепления обороноспособности колоний, нельзя назвать иначе, как паллиативными. Прежде всего поражает скупость протекторов банка, которые, невзирая на грозную опасность, нависшую над колониями, систематически сокращали расходы на содержание наемных солдат и на крепостное строительство и пытались экономить на запасах продовольствия и оружия. Можно только удивляться, что при таком состоянии своей обороны генуэзские колонии в Крыму продержались после захвата турками Константинополя более двадцати лет.

Одной из важнейших причин отсрочки нападения турок на генуэзские колонии на Черном море было то обстоятельство, что турки после падения Константинополя перенесли на время центр тяжести своей политики на запад, сосредоточив все усилия на борьбе с Венецией и Венгрией¹⁴. Давняя соперница Венеции — Генуя помогала туркам, снабжая их во время войны важными товарами, в том числе и оружием. Турецкий султан Мехмед II перестал чинить препятствия проходу генуэзских кораблей через проливы. Морские связи между Генуей и Крымом восстановились. Администрация колоний и протекторы банка св. Георгия отмечали некоторое улучшение экономического положения в колониях. Доходы банка увеличились.

Генуэзцы пытались использовать полученную передышку для установления более тесных отношений с причерноморскими государствами, которые могли бы стать союзниками Генуи на случай войны с Турцией. А эта война была неизбежна. Недаром каждый раз, когда возникали слухи о мире между Турцией и Венецией, среди генуэзских колонистов поднималась паника¹⁵.

Генуэзские власти в Крыму предприняли шаги для того, чтобы заручиться поддержкой своих соседей: крымского хана и князя местного феодального княжества Феодоро.

Образование княжества Феодоро относится к XIII в. Столицей государства Феодоро была крепость Мангуп, расположенная в горах юго-западного Крыма. В XV в. княжество Феодоро стало играть заметную роль в политической жизни Крыма. Оно добилось выхода к морю и располагало хорошо укрепленным морским портом Каламитой, находившимся на месте нынешнего Инкермана. Территория княжества расширилась. В 1433 г., воспользовавшись народным восстанием против генуэзцев, князь Феодоро Алексей на время захватил Чембало¹⁶. В руки государства Феодоро перешла и часть Южного берега Крыма.

В переписке консула Солдайи Христофоро ди Негро по поводу бесчинств уже известных нам феодалов Гуаско есть одно очень любопытное место. В конце 1474 г. консул Солдайи писал: «Они (Гуаско) недавно осмелились приказать сжечь несколько овчарен владельца Лусты (т. е. Алушты. — С.С.), чем причинили тому большой вред и унизили господ из Готии, о чем они слезно жаловались Кафе, а также господину Оберто Скварчиафико и официалам казначейства при недавнем проезде их из Чембало (Балаклава), требуя удовлетворения и надлежащих мер для пресечения на будущее время подобных бесчинств, указывая, что в противном случае они сами позаботятся о защите своей от убытков и поругания чести. Это дает повод опасаться возникновения неурядиц, что может вовлечь нас в войну с господами из Готии»¹⁷.

Последние слова заслуживают особого внимания. Если нападение генуэзских феодалов на земли владельца Лусты могло вызвать войну с «господами из Готии», то можно полагать, что Луста, по крайней мере в третьей четверти XV в., не входила в состав генуэзских владений, как это было принято думать ранее, и что власть государства Феодоро в эти годы распространялась до границ Солдайского консульства¹⁸.

В 1471 г. генуэзцам удалось заключить союз с владетелем княжества Феодоро. Понятно поэтому, что нападение генуэзских феодалов братьев Гуаско на имение владельцев Лусты, входившей в состав территории Феодоро, вызвало законную тревогу у консула Солдайи: в тогдашней обстановке всякий конфликт с государством Феодоро был крайне нежелателен для генуэзцев.

Генуэзцы ловко использовали борьбу татарского хана Менгли-Гирея со своими братьями за ханский престол, помогали ему в этой борьбе и в конце концов захватили в плен братьев хана, получив, таким образом, очень важное средство постоянного давления на Менгли-Гирея. Пленники сначала содержались в Кафе, а затем были переведены в Солдайи)¹⁹. Насколько важное значение придавали генуэзцы пленению братьев крымского хана, свидетельствует постановление совета банка св. Георгия от 16 февраля 1473 г. о том, чтобы коменданты Солдайи вносили денежный залог, по крайней мере на 1000 флоринов превышающий обычный залог, «...и так до тех пор, пока в указанной крепости будет находиться господин Нур-Давлет и другие отпрыски татарской царской крови»²⁰.

Одновременно с попытками сближения со своими ближайшими соседями в Крыму генуэзцы искали союзников и за пределами Крыма, в частности в Польше. Однако Польша, занятая в то время борьбой с Тевтонским орденом, а затем делами в Чехии и Венгрии, не имела ни сил, ни средств для оказания какой-либо помощи генуэзским колониям в Крыму²¹.

Большой интерес к Крыму и крымским делам в середине 70-х годов XV века начало проявлять Московское государство. Известно, что в марте 1474 г. Иван III направил посольство к Менгли-Гирею с целью заключить союз с крымским ханом против главного врага Москвы — Золотой Орды, от которой Крымское ханство отделилось еще в конце 20-х годов XV века²².

Одновременно завязались оживленные сношения Москвы с мангупским князем Исааком (Исайкой). Велись переговоры о женитьбе сына Ивана III на дочери князя²³.

Пребывание русских «гостей» (купцов) в генуэзских колониях, в частности в Кафе, прослеживается вплоть до захвата Крыма турками. Однако в смутной обстановке того времени жизнь и имущество «гостей» подвергались большой опасности.

В наставлении послу боярину Беклемишеву, отправлявшемуся из Москвы в Крым в марте 1474 г., указывается, чтобы он вступился за русских купцов «Гридку Жука да Степанки Васильева», товары которых стоимостью в 2000 рублей конфисковали кафинские власти в качестве репрессии за нападение казаков на генуэзских купцов. Великий князь московский снимает с себя ответственность за действия казаков и предлагает «консолосу кафинскому» вернуть русским купцам захваченное генуэзцами имущество. «Коли же... так не учините, нашим людем их товару не отдадите, ино то уж не мы путь затворяем, вы путь купцов затворяете», — сказано в наставлении²⁴.

Спустя год, в марте 1475 г., московский посол боярин Старков, поехавший в Крым, получил инструкцию поднять вопрос об ограблении в Кафе «посла Прокофья» и убийстве большого числа русских купцов: «...В Кафе моего... посла Прокофья пограбили, да колко гостей моих перебили в Кафе и животов на многое тысяч рублев взяли»²⁵. Великий князь московский требует возврата награбленного имущества и предлагает послу вести об этом переговоры как с ханом Менгли-Гиреем, так и с кафинской администрацией²⁶.

Внутреннее положение в генуэзских колониях в 60-х и начале 70-х годов XV в. характеризовалось крайним обострением классовых и национальных противоречий.

С особой силой разгорелась борьба между эксплуататорами и эксплуатируемыми, имущими и неимущими слоями населения Кафы, Солдайи и других городов Крыма. В донесениях консулов протекторам банка св. Георгия сообщается о частых волнениях среди населения колоний²⁷. Народные выступления имели место в Кафе в 1454, 1456, 1463, 1471, 1472 и 1475 гг.²⁸

Наиболее крупным из них было восстание 1454 года, которое проходило под лозунгом «Да здравствует народ, смерть знатным!». Основную массу восставших составили городские низы, «маленькие люди без имени». К ним присоединились солдаты и матросы с генуэзского корабля, прибывшего в Кафу. Восстание носило стихийный, неорганизованный характер и было подавлено.

Протекторы банка св. Георгия отдали распоряжение-тщательно расследовать дело о восстании²⁹. В инструкциях, протекторов генуэзским властям в Крыму неоднократно говорится о необходимости изымать «крикунов и сеятелей раздоров» и принимать самые суровые меры против «опасных людей»³⁰.

О народном восстании в Солдайе, происшедшем, по-видимому, в конце 1470 г., мы узнаем из инструкции протекторов банка консулу и массариям Кафы от 21 января 1471 г., в которой говорится: «...Мы одобряем, что вы подавили... беспорядки в Солдайе. Желаем, чтобы вы сохраняли там спокойствие и старались впредь, поскольку это зависит от вас, не допускать возникновения подобного рода беспорядков»³¹. К сожалению, никаких других материалов, проливающих свет на это выступление в Солдайе, в нашем распоряжении нет.

Резко обострились противоречия между генуэзскими «гражданами» и «местными жителями». Местные жители (русские, греки, армяне и другие) пытались расширить свои крайне ограниченные права, но этому решительно воспротивились генуэзцы и отобрали назад даже незначительные уступки, ранее сделанные местному населению.

Классовая и национальная борьба в генуэзских колониях нередко облекалась в религиозные формы. В этот период очень напряженный характер приняла борьба католиков с православным населением колоний. Католическая церковь стремилась распространить на Крым действие флорентийской унии (1439 г.), по которой православная церковь лишалась своей самостоятельности и ставилась под власть римского папы. До нас дошло распоряжение папы Сикста IV о назначении некоего Николая епископом «над греками Кафы и Солдайи»³².

Католические епископы вели себя так вызывающе, что даже генуэзские консулы и протекторы банка св. Георгия вынуждены были время от времени одергивать зарвавшихся

церковников, опасаясь вспышек возмущения среди православной части жителей³³.

В последние годы существования генуэзских колоний неимоверно увеличились злоупотребления и насилия со стороны генуэзских чиновников. Жажда денег, которые добывались самыми грубыми и беззастенчивыми способами, вызывала острую борьбу среди генуэзских администраторов. Доносами, взаимными обвинениями во взяточничестве заполнены письма консула и других должностных лиц Кафы к протекторам банка св. Георгия³⁴.

В 70-х годах XV в. с новой силой вспыхнула борьба между генуэзцами и татарами. Часть татарских феодалов подняла мятеж против хана Менгли-Гирея, находившегося в дружественных отношениях с генуэзцами. Хан вынужден был искать убежища в Кафе³⁵.

Мятежные татарские феодалы обратились за помощью к турецкому султану. Еще в апреле 1474 г. турки заключили перемирие с Венецией. Это дало им возможность высвободить свои силы для нанесения решающего удара по генуэзским колониям в Черноморье.

31 мая 1475 г. к крымским берегам подошла турецкая эскадра. Недалеко от Кафы турки высадили крупный десант. Турок поддержали татары. На следующий день началась осада Кафы, а 6 июня гарнизон крепости уже капитулировал. Турки, хотя и обещали сохранить всем жителям Кафы жизнь и имущество, действовали как разбойники. Сначала они захватили и ограбили всех иностранных, в том числе русских, купцов и часть из них убили³⁶. «Того же лета, — говорится в русской летописи, — туркове взяша Кафу, гостей московских много побиша»³⁷. Затем турки отобрали имущество у генуэзских граждан, погрузили их на корабли и отправили в рабство в Константинополь.

Вслед за Кафой пали и другие владения генуэзцев в Крыму.

О судьбе Сурожа-Солдайи нам известно только из описания Мартина Броневского, посетившего Солдайю более чем через 100 лет спустя после захвата ее турками. «От митрополита греческого, мужа почтенного и честного, который с греческих островов прибыл для осмотра церквей, я узнал, — пишет Броневский, — что когда турки осаждали этот город с моря многочисленным войском, генуэзцы храбро и сильно защищали его»³⁸. В конце концов турки ворвались в крепость и перебили ее защитников. К сожалению, нет никаких данных, по которым можно было бы судить, насколько достоверен этот рассказ Броневского.

Храбро и упорно сопротивлялось турецким захватчикам население маленького княжества Феодоро. В защите столицы Феодоро — Мангупа принимал участие отряд, посланный господарем (владетелем) Молдавии Стефаном III, женатым на дочери мангупского князя Исайки Марии³⁹. Турки взяли Мангуп только в декабре 1475 г., после длительной осады и пяти приступов.

Турки превратили побережье Крымского полуострова и часть горного Крыма в непосредственное владение султана. Здесь были оставлены турецкие гарнизоны. Кафа стала резиденцией турецкого паши, назначаемого из Стамбула. Крымское ханство попало в вассальную зависимость от турецкого султана⁴⁰.

Судакская крепость. Башня Астагвера (портовая)

Под властью турок Сурож пришел в окончательный упадок. В конце XVI в. значительная часть города лежала уже в развалинах⁴¹.

Турецко-татарское владычество надолго задержало развитие производительных сил Крыма. Поддерживаемое Турцией Крымское ханство сделалось еще более опасным разбойничьим гнездом на юго-востоке Европы, из которого совершались кровавые грабительские набеги на русские и украинские земли.

Только победы русского оружия над турками во второй половине XVIII в. и включение Крыма в состав России в 1783 г. покончили с этим хищническим, паразитическим, крайне отсталым государственным образованием и открыли перед Крымом путь экономического и культурного прогресса.

Примечания

1. Atti, VI, 32 и след. стр.

2. Е.С. Зевакин и Н.А. Пенчко, Из истории социальных отношений и генуэзских колониях..., Исторические записки, № 7, 1940, стр. 16—17.

3. Atti, VI, стр. 304.

4. Там же.

5. Там же.

6. Там же, стр. 102—112.

7. Там же, стр. 919.

8. Malowist «Marian, Kaffa — kolonin genueńska na Krymie i problem wshodni w latach 1453—1475, Warzawa, 1947, XVI.

9. Там же.

10. Atti, VI, стр. 303.

11. Там же, стр. 315.

12. Atti, VII, 2, стр. 303.

13. Гам же.

14. Malowist, указ. соч., XIII.

15. Там же, XXII—XXIII.

16. М.Л. Тиханова, Дорос Феодоро в истории средневекового Крыма. Материалы и исследования по археологии СССР, № 34, стр. 331—332.

17. Atti, VII, 2, стр. 319.

18. Malowist, указ. соч., XXIV—XXV.

19. Atti, VII, 1, стр. 796—801.

20. Там же, VII. 2, стр. 26.

21. Malowist, указ. соч., XVII.

22. Сборник Русского исторического общества, т. 41, СПб, 1884, стр. 1—9.

23. Там же, стр. 12—13.

24. Там же, стр. 8—9.

25. Там же, стр. 12.

26. Там же.

27. Atti, VII, 1, стр. 250, 871.

28. Очерки истории СССР, период феодализма IX—XV вв., ч. II, М., 1953, стр. 449.

29. Е.С. Зевакин и Н.А. Пенчко, указ. соч., стр. 20—22.

30. Там же, стр. 22—23.

31. Atti, VII, 1, стр. 735.

32. Там же, VII, 2, 880.

33. Malowist, указ. соч., XXVII.

34. Там же.

35. Очерки истории СССР, период феодализма, ч. II, стр. 451—452.

36. Malowist, указ. соч., XXIX—XXX.

37. ПСРЛ, т. VIII, стр. 181.

38. М. Броневский, Описание Татарии, ЗООИД, т. VI, стр. 347.

39. М.А. Тиханова, указ. соч., стр. 332.

40. Очерки истории СССР..., стр. 152—453.

41. ЗООИД, т. VI, стр. 347.