В преддверии больших исканий: от Масуди до М.Я. Трахимовского

С вторжением татаро-монгольских войск (начиная с 1223 г.) и началом расселения татар характер экономического развития Тавриды, особенно его равнинной части и предгорья, заметно изменился. Началась эпоха активного пастбищного овцеводства и коневодства, в долинах — садоводства и овощеводства. С годами резко возросло использование яйлинских плато на Главной Крымской гряде под летние пастбища, что привело к заметному сокращению там лесной площади и разрушению почвенного покрова. Именно с этого времени формировалась до сих пор нерешенная полностью проблема сохранения и возобновления растительных ресурсов яйл, где складывается основной запас естественных водных ресурсов для всего Крыма.

В средние века и позднее географические сведения о Крымском полуострове накапливались главным образом в произведениях арабских географов, а также в записках, составленных европейскими торговцами и послами разных стран, путешествовавшими по Причерноморью.

Арабские географы, используя знания древних ученых, значительно дополнили и расширили их новейшими сведениями, приобретенными в результате усиления торговых связей Ближнего Востока с Причерноморьем. В этот период получили распространение морские и прибрежные карты, основанные на знании компаса и тогдашних лоций. В географическом описании Масуди (середина X века) сказывается еще значительное влияние Птолемея (ок. 90 — ок. 160 гг. н.э.), в свое время обобщившего сведения из ряда периплов и «закрепившего» в своей «Географии» на карте с градусной сеткой всю сумму тогдашних географических знаний о Причерноморье. В труде Масуди, касающемся главным образом арабских стран, Индии и Китая, приводится и краткое описание Понта и Таврического полуострова. Черное море Масуди называет Русским.

Арабский географ Эдризи (ал-Идриси) в своих «Географических развлечениях» (1154 г.) описывает также и страны Черноморского побережья, именуя Крым Хазарией. При всей поверхностности и однообразии повествования в нем имеются некоторые весьма любопытные данные, касающиеся, в частности, точных расстояний между портами южного побережья полуострова:

Керченский пролив у Эдризи фигурирует как «устье Русской реки».

Сведения Эдризи отличаются относительной точностью и опираются на «Перипл Понта Эвксинского», составленный Аррианом во II в. н.э. и перипл анонимного автора V—VI вв., которые, очевидно, не пересказаны механически, а дополнены новыми наблюдениями моряков и путешественников-торговцев. В то же время географическая карта Эдризи не имеет градусной сетки и в ее очертаниях можно обнаружить множество несоответствий с его же собственными словами.

Отрывочные сведения о Крымском полуострове имеются также у Абульфеды (1331 г.) и последнего из великих арабских географов Ибн-Баттуты (1334 г.). Замечания последнего интересны тем, что они написаны очевидцем. Маршрут путешествия Ибн-Баттуты пролегал из Синопа морем до Боспора (Керчи), оттуда — сухопутным путем по Керченскому полуострову до Кафы (Феодосии) и далее к Волге. Неудивительно поэтому, что он познакомился только с равнинно-степной частью Крыма, о которой пишет следующее:

В XIII веке на южном побережье полуострова обосновались итальянцы — венецианцы и генуэзцы. При них заметно возросли масштабы рубок горных лесов и добычи камня для строительства приморских крепостей. Татары, как свидетельствует турецкий путешественник Эвлия Челеби, совершая воинственные набеги на соседние земли, захватывали множество пленников-невольников, которых затем скупали генуэзские купцы и распродавали на невольничьих рынках.

Крым в средние века привлекал внимание многих европейских торговцев, дипломатов и путешественников. Их описания полуострова, как правило, были достаточно поверхностными, нередко приводились с чужих слов, но иногда содержали и интересные географические факты. Особо выделяются достоверностью и содержательностью сведения, собранные послом Людовика IX фламандцем Рубруком (между 1215—1220 — около 1270 гг.) в период дипломатического вояжа из Европы в Монголию. В Крыму посол побывал в 1253 г. Покинув Константинополь и переплыв Черное море, он прибыл в Солдайю (Судак), посетил Херсонес, а затем через равнинно-степной Крым отправился в дальнейший путь. В описаниях Рубрука обращают на себя внимание строки о прекрасных лесах Крымских гор, о многочисленных источниках и ручьях на прилегающих равнинах.

Не будет невероятным предположить, что лекарственная флора Таврии в XV в. могла быть предметом изучения выдающегося армянского врачевателя и естествоиспытателя Амирдовлата Амасиаци (ум. 1496), служившего личным лекарем константинопольского султана Мухаммеда II. Во время своего десятилетнего изгнания из Константинополя Амирдовлат много путешествовал по Балканам, Малой и Передней Азии, и было бы логично ожидать, что его маршруты не обошли крупнейшую армянскую диаспору, которая в те времена находилась, как известно, в Крыму. Энциклопедия средневековой фармакогнозии Амирдовлата, остроумно названная им «Ненужное для неучей», по количеству информации далеко превзошла знаменитый «Канон врачебной науки» Авиценны. Среди более чем 1000 упомянутых в ней растений свыше одной трети встречаются также и на Крымском полуострове.

Карта Черного моря и Крыма (портолан Бенинказы, 1474 г.)

В XV веке благодаря сведениям, накопленным мореплавателями и путешественниками, стало возможным составлять более совершенные географические карты, на которых очертания Черного моря и Крымского полуострова все более и более приближались к истинным. Особенно хороши в этом отношении были карты Г. Бенинказы (портолан Черного моря, 1474), Я. Гастальдо (юго-западная Россия, 1592), Г. Герритса (карта России, 1614), И. Массы (карта России, 1633), Г. Боплана (карта Украины с приклеенной карточкой Таврического полуострова, 1650) и другие.

Географические сведения о Крымском полуострове этого периода, в частности о внутренней его территории, можно найти в описаниях польского ученого Матвея (начало XVI века), литовских послов Мартина Броневского (1578 г.) и Михаила Литвина (1550 г.), итальянца Эмидио д'Асколи, путешествовавших по Крыму. В описании Мартина Броневского, эскизно рисующего тогдашнюю Тавриду, мы впервые находим, например, указание на Крымские горы, как «известковые». Здесь же встречаем еще одну важную деталь: склоны гор в окрестностях Судака в то время были покрыты «сплошными лесами...» — сегодня здесь преобладают шибляковые заросли и сельскохозяйственные угодья.

Эмидио д'Асколи, проживший в Крыму 10 лет (1624—1634 гг.) и посетивший многие местности полуострова, дает более полное, в сравнении со своими предшественниками, описание некоторых сторон природы и жизни населения. Среди зарисовок о богатствах растительного и животного мира выделяются историко-этнографические панорамы Крыма XVII столетия. Для примера приведем фрагмент рассказа о кипящей жизнью Кафе.

Для выкупа пленных Русское государство неоднократно посылало в Крым специальных послов, которые, занимаясь розысками знатных пленников, вынуждены были становиться путешественниками поневоле. Записи московских посланников, так называемые «статейные списки», в числе многих сведений содержат и отдельные географические данные о полуострове. Например, из списка Ивана Судакова (1587—1588 гг.), где запечатлены некоторые климатические особенности того времени, мы узнаем, что зима 1587 г. была в Крыму жестокой, снег лежал тогда пять месяцев (ну прямо по Геродоту!), и, наоборот, зима следующего года оказалась настолько теплой, что соседний с Крымом Днепр в своем нижнем течении замерз только в феврале.

В списке Семена Безобразова (1593 г.) можно найти сведения по топографии Крыма. Аналогичными краткими заметками о природе Крыма пересыпаны «статейные списки» Тарбееева и Басова (они были в Крыму в 1626—1638 гг.), Василия Айтемирова (находился в Крыму в 1692—1695 гг.) и других посланников.

На заре XVIII в. Крым — по дороге в Астрахань и обратно — посетил французский путешественник Обри де ля Мотре, яркая и во многом загадочная историческая фигура. Он оставил отдельные географические, исторические и этнографические наблюдения «о Тартарии».

При Петре I начались работы по изучению морей, омывающих Крым. Первые гидрографические работы на Азовском и Черном морях по указанию Петра I были проведены в конце XVII столетия. Российский царь сам побывал в этих акваториях и в 1699 году даже высаживался на Крымский берег в турецкой тогда еще крепости Керчь. Турецких моряков пригласили посетить в качестве гостей русские суда. Здесь «они изрядно приняты были и ходили повсюду». Любопытство турок оказалось столь велико, что «они смолу на кораблях скребли, чтоб увидеть, из какого леса оные строены». А сам царь Петр I в одежде корабельщика выдавал себя «за квартирмейстера на адмиральской шлюпке». Это происходило в августе 1699 г., а уже в 1704 г. в результате гидрографических работ вышел первый отечественный Атлас Азовского и частично Черного морей и Крыма. Позднее (1783 г.) были осуществлены картографические работы у берегов юго-западного Крыма, морским офицером И. Батуриным проводился промер глубин. Им же были составлены первая карта Севастопольских бухт и лоция прилегающего побережья Гераклейского полуострова.

Во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. в Крыму начались первые фрагментарные топографические и ботанические исследования. В канун знаменитого Шумского (в районе с. Шумы — ныне Верхняя Кутузовка) сражения русских войск с турецким десантом, высадившимся в Алуште и продвигавшимся по склону Главной Крымской гряды в сторону Ангарского перевала (1774 г.), командовавший войсками отдал предписание капитану Буйносову с группой русских воинов «продолжать снимать горную местность на план». Эти полевые работы можно считать началом детальных отечественных исследований по составлению топографических карт в Крыму.

Во время той же войны, будучи армейским лекарем, в Крыму побывал один из современников М.В. Ломоносова, выпускник Киевской академии М.Я. Трахимовский. Свои служебные обязанности он сочетал с научной работой, итогом которой стала книга, посвященная растительному покрову полуострова. Это рекогносцировочное ботаническое описание считалось изданным в Петербурге в 1772 г. под названием «М. Трахимовский. Рассуждения о растениях, в Крымской степи им усмотренных». Однако все наши попытки отыскать в столичных библиотеках эту книгу, к сожалению, не увенчались успехом. Очевидно, этот первый труд о флоре Крыма остался в рукописи и затерялся во время Ленинградской блокады 1941—1944 гг.

Так в преддверии больших исканий, постепенно от факта к факту шло накопление первых знаний о природной ситуации в Крыму. С конца XVIII столетия началась новая эпоха последовательного научного изучения Крымского полуострова, его великолепной природы и богатейших естественных ресурсов.

Земля Крымская все еще ждала своих подлинных «Колумбов»-естествоиспытателей!