Архитектура дворца

Алупкинский дворец необычностью архитектурных форм выделяется среди других сооружений Южного берега Крыма.

Строился дворец по проекту англичанина Эдуарда Блора (1789—1879), придворного архитектора короля Вильгельма IV и королевы Виктории, одного из основателей Королевского археологического института в Лондоне. По его проекту был построен замок Абботе Форд в Шотландии для Вальтера Скотта. Блор принимал участие и в сооружении известного Букингемского дворца в Лондоне. Созданный им проект Алупкинского дворца отвечал новым тенденциям, появившимся в западноевропейской и русской архитектуре того времени.

В начале XIX в. в архитектуре и искусстве Англии, как и других стран Европы, стало развиваться романтическое направление. Неудовлетворенность общественными порядками капиталистической эпохи, которые, как писал Энгельс, «оказались вызывающей горькое разочарование карикатурой на блестящие обещания просветителей», вызвала в среде деятелей науки и культуры стремление идеализировать докапиталистическое средневековое прошлое.

В архитектуре романтическая идеализация прошлого проявилась в использовании форм средневековых построек — романских, готических, мавританских и других. Блор был одним из зачинателей романтического направления в Англии.

Классицизм, господствовавший в русской архитектуре второй половины XVIII — начала XIX в., оставил замечательные архитектурные ансамбли, созданные выдающимися русскими зодчими Воронихиным, Росси, Баженовым, Казаковым. Этот величавый и строгий стиль, отличающийся ясностью композиционных построений, гармонической четкостью пропорций и членений, развивался в период расцвета русской дворянской империи.

В 30—40-х гг. XIX столетия в связи с началом общего кризиса феодально-крепостнической системы в русском зодчестве наблюдается отход от принципов классицизма. В литературе и искусстве это было время утверждения и господства романтического направления. В архитектуре романтические тенденции проявились в обращении к стилям более ранних эпох — использовании готических, византийских или восточных элементов.

Использование элементов готики характерно для таких памятников русской архитектуры, как усадьба Паниных в Марфино под Москвой (архитектор М.Д. Быковский), комплекс сооружений в Петергофе, выполненный Н.Л. Бенуа, постройки английского архитектора Менеласа в Царском Селе, белый зал Мраморного дворца в Петербурге, отделанный архитектором А.П. Брюлловым.

Но если природа среднерусской полосы не особенно гармонировала с готическими и восточными элементами новой архитектуры, то живописный крымский горный ландшафт, экзотическая растительность создавали великолепный фон для архитектуры нового стиля.

Особняки дворянских имений, различные парковые и культовые сооружения строились на Южном берегу с элементами восточной архитектуры и в готическом стиле. Не случайно один из современников писал: «Поднявшись на горы средней вышины, вы начинаете усматривать вдоль по дороге дачи с домами, выстроенными самым затейливым образом. Попеременно вы видите то небольшой дом в азиатском вкусе, трубы которого похожи на минареты; то красивый готический замок, то уютненькую дачку, вроде английских коттеджей, совершенно погруженную в море зелени и цветов». Большинство построек того времени не сохранилось. Тем более интересен для нас дворцово-парковый ансамбль в Алупке, в котором особенно ярко проявились черты архитектуры 30—40-х годов прошлого века.

До сих пор Блор считался единственным проектировщиком дворца. Но, судя по архивным источникам, первоначальный проект был заказан одесскому архитектору Боффо, который строил для Воронцова дворец в Одессе. В одном из писем в январе 1829 г. граф писал, что в Алупке определено место для будущего дворца и уже утвержден проект, выполненный архитектором Боффо.

В музее сохранился план с надписью: «Проект дома для Алупки». Несмотря на то, что он не подписан архитектором, есть все основания предполагать, что именно этот проект и был составлен Боффо. Дворец проектировался им в классическом стиле.

В 1828 г., считающемся годом, когда началось строительство дворца, составлялась смета, согласно которой было закуплено большое количество белого керченского камня; предусматривалась и позолота для оформления внутренних помещений, что соответствовало классическому характеру будущего здания. В марте 1830 г. были заложены первые камни в фундамент столового корпуса. Как известно, Боффо сам приезжал в Алупку, чтобы уточнить план и дать указания строителям.

Однако в апреле 1831 г. Воронцов посылает распоряжение о временном прекращении строительства до получения нового плана, так как у него возникла мысль об изменении проекта Боффо. В 1832 г. архитектором Эдуардом Блором был составлен новый проект (именно этим годом датированы все чертежи Блора, хранящиеся в Алупкинской дворце). В декабре 1832 г. началось возведение стен столового и центрального корпусов. С этого же года всеми строительными работами руководили прибывшие сюда английские архитекторы: вначале Гейтон, а с декабря 1833 г. и до окончания строительства — Вильям Гунт.

У многих посетителей дворца возникает вопрос, побывал ли Блор в Алупке. В архиве никаких сведений об этом нет, но, судя по акварельному проекту, который хранится в музее, трудно предположить, что Блор приезжал в Алупку. Ведь контуры горной гряды и зубцов Ай-Петри настолько выразительны, что вряд ли их можно забыть. В проекте же Блора изображена горная гряда, мало напоминающая Ай-Петринскую. Очевидно, он был лишь осведомлен о рельефе местности и учел его, работая над проектом в Англии. Архитектор принял во внимание и то, что к 1832 г. уже были готовы фундаменты столового и центрального корпусов. Центральный корпус, почти квадратный в плане, с глубокой нишей, решен им так же, как в первоначальном проекте, выполненном Боффо.

В проекте дворца Блором предложен стиль английской архитектуры XVI в. — так называемый стиль Тюдор (по имени династии Тюдоров, правивших тогда в Англии). С окончанием междоусобных феодальных войн и укреплением централизованной государственной власти отпала необходимость в сооружении крепостей, игравших в средние века оборонительную роль. Вместо мрачных феодальных замков в загородных резиденциях английской знати стали строиться роскошные дворцы, комфортабельные виллы, где все располагало к отдыху. Внутренние помещения стали удобными и светлыми. В них делались широкие оконные проемы, окна-двери, эркеры — своеобразно остекленные выступы в стене, проходящие во всю высоту здания. Они увеличивали размер комнат, улучшали их освещенность, позволяли, не выходя из дома, ощутить красоту окружающего ландшафта. Однако в английских постройках XVI в. сохранились многие традиционные черты предшествующего архитектурного стиля с той лишь разницей, что элементы, применявшиеся в средние века с целью обороны — башни, зубчатые стены, носили теперь исключительно декоративный характер, вводились для создания определенного эмоционально-художественного образа. Чисто декоративную роль стали играть и готические конструкции. Это хорошо видно в архитектуре Алупкинского дворца, который во многом напоминает английский замок-усадьбу XVI в.

Однако дворец нельзя считать простым повторением английских неоготических сооружений, механическим перенесением их форм на русскую почву. Архитектура дворца является своеобразной интерпретацией стиля Тюдоров.

Западный подъезд. Как неприступный средневековый замок воспринимается дворец с запада, где был главный въезд в парадный двор. Высокие монументальные башни, заканчивающиеся выступающими бойницами, узкие щелевидные амбразуры окон, как бы предназначенных для оборонительных целей, придают ему сходство с крепостью. На самом деле эти элементы имеют декоративное назначение, создают определенный зрительный эффект.

Впечатление неприступного средневекового замка усиливается в узком проезде, образованном корпусом для гостей, столовым и хозяйственным корпусами, между которыми перекинут висячий мостик для крепостных музыкантов, переходивших из хозяйственных помещений на балкон в парадной столовой. Высокие мрачные стены грубой кладки чередуются с треугольными выступами-контрфорсами, являющимися своеобразной опорой для стен. Все здесь напоминает узкую улочку средневекового города.

Проезд приводит к большому парадному двору, где перед глазами внезапно открывается роскошная панорама парка, горная гряда с вершиной Ай-Петри и центральный корпус дворца.

Северный фасад дворца по своему стилю очень близок к английским тюдоровским постройкам XVI в., в которых сочетаются элементы готики и архитектуры эпохи Возрождения. Здесь только часовая башня напоминает о средневековом замке.

Подчиняясь строгой ритмичности, из плоскости стены поочередно выступают центральная часть фасада с главным входом, эркеры и замыкающие фасад боковые выступы, отдаленно напоминающие башни и заканчивающиеся купольными навершиями оригинальной формы. Это чередование выступов — ризолитов — подчеркивается вертикальными тягами, многогранными колонками, которые, проходя по всему зданию, выступают над крышей, заканчиваясь красивыми декоративными навершиями, пинаклями. Ритму выступов соответствует такой же торжественный ритм больших оконных проемов. Это был новый прием в архитектуре, не свойственный средневековым постройкам.

Зубцевидные завершения стен, остроконечные купола башенок, пинакли, декоративный фронтон и высокие дымовые трубы, напоминающие полураспустившиеся цветы, собранные в соцветия, придают фасаду строгую сдержанность и торжественность. Благодаря им дворец как бы перекликается с горной грядой, тоже причудливо изрезанной, с кипарисами и другими декоративными деревьями окружающего парка.

Это уже не крепость, а величественный дворец, архитектура которого должна была внушить уважение к знатности и богатству его владельца.

Один из современников Воронцова, восхищенный искусством резьбы по камню, воскликнул: «Зачем не сделать было все это из чугуна, и дешевле бы стало и быстрее?». «Я хотел, — отвечал граф, — чтобы было дорого». Всего на сооружение дворца и его отделку, не считая стоимости строительного материала, могущественным царским сановником было затрачено 9 миллионов рублей серебром.

Южный фасад дворца, обращенный к морю, имеет нарядный и праздничный вид. Он совсем иной и по архитектурному, и по цветовому решению; в его оформлении отчетливо выражены элементы восточной архитектуры. При проектировании дворца был учтен исторически сложившийся облик городов и селений Крыма, долгое время находившегося под турецко-татарским владычеством и сохранившего в начале XIX в. восточный колорит.

Глубокая ниша южного фасада напоминает вход в мусульманскую мечеть. Она обрамлена двойной узорчатой подковообразной аркой и покрыта белым лепным орнаментом. По фризу ниши проходит надпись на арабском языке, шесть раз повторяющая изречение: «И нет победителя, кроме аллаха». Одноцветную окраску портала разнообразят легкие балкончики с майоликовыми решетками.

Многогранные стройные колонки, ограничивающие нишу, заканчиваются высокими башенками с маленькими куполами, напоминающими минареты. Восточные черты присущи и другим элементам декора. Открытые террасы, окружающие корпус, характерны для южных построек. Поражают искусно выполненные лепные рельефы, каменные украшения ажурной балюстрады на крыше.

Архитектором удачно найдены пропорции и формы архитектурных деталей, благодаря чему южный фасад дворца с восточными элементами органически «вписался» в архитектурный комплекс, выдержанный в стиле английской архитектуры XVI в. Сочетание, казалось бы, несовместимых архитектурных стилей выполнено настолько умело, с таким художественным вкусом и мастерством, что весь дворцовый ансамбль приобрел неповторимое своеобразие.

Искусное использование местного строительного материала, талант камнерезов и других мастеров из народа, сооружавших дворец, гармоническое слияние его с окружающим ландшафтом, связь с русской культурой первой половины XIX в. (несмотря на нерусские, казалось бы, архитектурные формы) — все это позволяет отнести Алупкинский дворец к наиболее интересным памятникам архитектуры 30—40-х годов прошлого века.