«Когда земля под ногами мешалась» (1528—1532)

Ислям Герай заключает союз с последним ордынским ханом — Заговор Ширинов и расправа с ними Саадета Герая — Беи требуют смерти Сахиба Герая, тот отправлен в Стамбул — Последняя схватка между ханом и Ислямом Гераем — Отречение Саадета Герая от престола

Временное перемирие Исляма с Саадетом сорвалось, и перевес оказался на стороне хана. Но не таков был Ислям Герай, чтобы сдаться даже после столь сокрушительного разгрома. Не сумев справиться с ханом собственными силами, он отправился искать союзников за границей.

Осенью 1528 года Ислям Герай встал лагерем у Черкасс и напомнил Зигмунту I, что тот обещал ему приют в своей стране. Король немедленно отозвался на обращение Исляма Герая. В своем ответном письме он вспоминал, что Польско-Литовское государство издавна оказывало гостеприимство всем правителям Крыма, что искали пристанища в его землях, от Тохтамыша до Хаджи Герая. Зигмунт даже позаботился о том, чтобы крымский гость уютно чувствовал себя на зимовке в приднепровских краях: он прислал Исляму Гераю и его свите теплые овчинные тулупы.¹

Радушие польского правителя объяснялось не только давними традициями, но и той важной ролью, которую Ислям Герай мог сыграть в планах короля.

Воцарение Саадета Герая принесло Польше и Литве серьезные осложнения. В угоду османскому падишаху хан разорвал ту дружбу, что возобновил ранее с Польшей Мехмед Герай, зато всячески укреплял приязнь с Московией. И хотя литовским войскам несколько раз удавалось успешно отражать крымские атаки, король был готов на более решительные меры по защите своих границ. Выше уже говорилось, что в Польшу приезжали посланцы из Ногайской Орды и предлагали Зигмунту I вместе разгромить Крымский Юрт, поставив во главе этой кампании Шейх-Ахмеда.

Бывший повелитель Орды уже четверть века томился в почетном плену. Не раз и не два он загорался надеждой на скорое освобождение, когда король грозил крымскому хану, что в любой момент может выпустить пленника на свободу и направить его с войском на Крым. Но грозные посулы короля ни разу не подкреплялись делом, Саадет Герай отбросил всякий страх перед Шейх-Ахмедом и вел себя в отношении Польши безо всякой опаски.

Поэтому король решил, что настала пора выполнить свою давнюю угрозу, и весной 1527 года, наконец, попрощался с состарившимся в неволе ханом. Королевские слуги препроводили Шейх-Ахмеда из Литвы в Киев, где его уже ожидали земляки, прибывшие с Волги. Они и отвезли старца на родину, к берегам Волги.²

Так между польским королем, ногайским беем и бывшим ордынским правителем был заключен союз против Саадета Герая. Конечно же, Ислям I Герай был весьма желанным участником этой коалиции, и король пообещал крымскому изгнаннику, что весною пошлет ему на помощь литовские суда с пушками и большой пеший отряд с ружьями и мортирами. Встав на зимовку у Днепра, Ислям Герай написал Шейх-Ахмеду, что следующей весной намерен выступить на Крым — и тот ответил, что готов присоединиться к нему (собственных войск Шейх-Ахмед не имел, и его военной силой служили отряды ногайцев).³

Мог ли Менгли Герай когда-нибудь предположить, что его внук будет договариваться с ордынским ханом о вторжении в Крым? Между тем, это было именно так: Ислям Герай был настолько захвачен стремлением во что бы то ни стало свергнуть Саадета, что отбросил всякую принципиальность в выборе союзников.

Как только с днепровских вод сошли льды и литовская флотилия смогла двинуться в путь, Ислям Герай отправился к Ор-Капы. Ожидалось, что несколько позже к нему присоединится и Шейх-Ахмед с хаджи-тарханцами и ногайцами.

Саадет Герай немедленно осознал всю серьезность той угрозы, что нависла над страной — тем более, что Исляма Герая было готово поддержать немалое число крымской знати. В своем письме к Исляму Гераю хан взывал к патриотическим чувствам племянника и просил его о мире, «чтобы не губить наше государство».⁴ В конце концов, ему удалось убедить Исляма Герая, и тот пошел на мировую, согласившись снова принять чин калги.

Узнав об очередном примирении Исляма с Саадетом, Шейх-Ахмед был крайне разочарован. Старый хан, научившийся из своего горького опыта быть крайне осторожным и уже попавшийся однажды в ловушку на целых двадцать пять лет, немедленно отказался от похода на Крым. Шейх-Ахмед боялся, что при встрече с Ислямом Гераем он будет схвачен и проведет остаток дней в плену — на этот раз в крымском.⁵ Такое решение вполне устраивало Исляма Герая, поскольку в услугах Шейх-Ахмеда он больше не нуждался.

(Стоит добавить, что последнему хану волжской Орды недолго довелось насладиться долгожданной свободой. Как мельком сообщают источники, через некоторое время по прибытии на Волгу он был убит.⁶ Видимо, возвращение старого правителя стало досадной помехой для нового поколения местных вельмож, пробившихся к власти за долгие годы его отсутствия).

Уладив опасный конфликт, Саадет Герай с облегчением говорил, что если поначалу под ним «земля мешалась», то теперь он снова крепко стоит на ногах.⁷ Однако хан несколько поспешил со своим оптимистичным выводом. Противоречия в крымском обществе сплелись в столь тугой узел, что внешнее примирение с Ислямом Гераем уже не могло развязать его.

Очень скоро события развернулись по прежней накатанной стезе: Ислям Герай опять чем-то вызвал гнев хана, лишился титула калги и был вынужден снова бежать из Крыма — причем вслед за ним ушло и множество крымской знати, которая, разумеется, не собиралась покидать родину навсегда и рассчитывала вернуться сюда с победой.⁸ Напряженность, давно уже нараставшая в отношениях хана и беев, приближалась к точке взрыва: кровь казненного Мемиш-бея взывала к отмщению, а Саадет Герай продолжал открыто попирать древние привилегии крымских родов.

Собрав тайный совет, Ширины решили покончить с ханом.

Теперешний предводитель Ширинов, Бахтияр-бей, издавна был известен как верный сторонник Саадета Герая, однако после казни Мемиша и он отступился от хана. Бей привлек в круг заговорщиков и свою родственницу Ширин-Бек — жену Саадета Герая, пообещав, что приведет к власти ее детей от покойного калги Ахмеда: Бучкака и Юсуфа Гераев, первый из которых станет ханом, а второй — калгой.

Вскоре заговорщикам представился случай осуществить свои намерения. В 1531 году Саадет Герай выдавал свою дочь замуж за Кочкар-мирзу из рода Сиджеут, и на свадьбу явилась вся крымская знать. Празднество было в полном разгаре, когда Бахтияр-бей с распростертыми объятиями подошел к Саадету Гераю и пожаловался, что повелитель давно не осчастливливал своих верных слуг-Ширинов посещением их владений. Бахтияр показал все радушие, на какое был способен, настойчиво приглашая хана в город Кырым. Саадет Герай принял приглашение. Свадебные торжества закончились, и хан с беем направились по домам: один — чтобы собраться в дорогу, а второй — чтобы подготовить встречу высокого гостя.

Не доверяя никому — а в особенности крымским беям — Саадет Герай собрался в путь подобающим образом: он взял с собой отряды янычар и конных сипахиев, вооруженных мушкетами разных калибров. Вместе с братом погостить к Ширинам отправился и Сахиб Герай.

Когда хан с калгой приблизились к владениям Бахтияра, навстречу им прискакали двое Ширинских мирз — Докузак и Юнус. Они рассказали Саадету Гераю, что Бахтияр готовится убить его в Кырыме, и что в город уже прибыли Бучкак и Юсуф Герай, ожидающие своего возведения на престол.

Тогда Саадет Герай послал Сахиба Герая с сипахиями, чтобы те зашли в тылы Ширинскому улусу, а сам, стараясь выиграть время, послал Бахтияру вежливый запрос: не будет ли бей возражать, если хан въедет в город со своей гвардией.

К Саадету тотчас явились Бахтияр-бей и Бучкак Герай. Вероятно, они желали успокоить подозрительность хана, проводить его в Кырым и убедить, что янычарам будет намного удобнее оставаться за городом. Но Саадет Герай не дал им много времени на разговоры: едва поприветствовав уважаемых гостей, он приказал казнить обоих, а затем во главе янычарского отряда ворвался в Кырым и истребил всех заговорщиков, которых застал там: Юсуфа Герая, сыновей Бахтияра, его брата и племянников.

Как и планировал покойный бей, в этот день в Кырыме была-таки устроена торжественная церемония выборов. Разница с предварительным планом заключалась лишь в том, что избирать пришлось не нового крымского хана, а нового ширинского бея, которым стал отличившийся перед ханом Докузак. Сотня спасшихся мирз убежала к Исляму Гераю, неся с собой страшную весть о том, что хан решил уничтожить под корень весь род Ширинов.⁹

Едва ли Ширинские вельможи, клявшиеся восемь лет назад в тайном письме к Саадету Гераю «положить головы» за него, могли представить, что им и впрямь придется лишиться голов по приказу того самого хана, которого они столь настойчиво призывали в Крым...

Погостив описанным образом у Ширинов и вернувшись домой, Саадет Герай отправил под арест в крепость Кырк-Ер свою предательницу-супругу, а затем взялся за основательную чистку собственного окружения. Хан решил расправиться со всеми сановниками, в благонадежности которых имелись хотя бы малейшие сомнения. Его помощником в этом стал калга Сахиб Герай, подсказывавший брату, кто из ханских приближенных еще хранит надежду устроить заговор.

Возмущенная знать взбунтовалась. Она, правда, не осмелилась открыто восстать против хана и потому направила свой гнев на Сахиба Герая. Аристократы называли его виновником всех бедствий, постигших Крым в последние годы, и обвиняли в ложных наговорах и клевете. Беи и мирзы попытались убить калгу, а когда тот скрылся у Саадета Герая, стали требовать его выдачи. По-видимому, Саадет Герай задумался: не пора ли Сахибу принести очередную жертву ради спокойствия в Юрте — но тут в дело вмешалась Махтум-Султан, которая некогда поклялась в безопасности Сахиба Герая, и хан счел за лучшее отправить калгу в Стамбул.¹⁰

Османский двор был в деталях осведомлен о событиях на полуострове, ибо в Стамбул беспрестанно поступали письма крымских вельмож с жалобами на ханские утеснения и просьбами сместить Саадета Герая с престола. Ради свержения ненавистного тирана беи были готовы снова поступиться своей древней привилегией самостоятельно избирать правителя, но падишах не спешил отправлять в отставку своего друга. В ответ на прошения беев Сулейман I заявил: «Мы не вправе смещать крымского хана, если только он сам не откажется от трона: ибо он от предков своих обладает полнотой власти».¹¹

«Если только он сам не откажется от трона»... Сулейман, конечно, видел, что Саадет Герай зашел в глухой тупик в отношениях с подданными, и деликатно подсказывал ему достойный путь к отступлению.

Едва притихли страсти, связанные с заговором Ширинов и бунтом знати, как в степях между Перекопом и Черкассами вновь появился Ислям I Герай в компании тех мирз, что спасались у него от ханских расправ.

Весной 1532 года Саадет Герай вышел ему навстречу с крымской конницей, полутора тысячами янычар и полусотнею пушек — но Ислям Герай отскочил к границам Московии и потерялся из виду. Тогда Саадет Герай напал на литовских сообщников мятежника, которые, засев в Черкасской крепости, готовились прийти на помощь Исляму, однако и эта попытка закончилась провалом: месяц осады Черкасс прошел впустую, король подтянул к крымским границам значительные силы, и хану пришлось отступить в Крым.¹²

Это поражение на Днепре стало последней каплей, переполнившей чашу терпения хана. Саадет Герай уже давно был раздражен поведением крымцев. Одержав победу в многолетнем заочном соперничестве с Мехмедом I Гераем и придя к власти в час всеобщего бедствия, он сумел защитить родину от новых вторжений степняков, попытался положить конец губительному своеволию знати и старательно внедрял в Крыму те обычаи, что возвели соседнюю Турцию на вершину славы и могущества. В ответ же он видел лишь Непрекращающиеся мятежи и восстания. Девять лет попыток навести порядок в Крымском Юрте привели лишь к усилению смуты. Страна не приняла Саадета Герая.

Хан презирал своих подданных, и не скрывал этого даже перед иностранцами. «Не верь татарам и их правде: татары Аллаха не боятся, и правды в них нет»¹³ — так Саадет Герай отозвался о своем народе в письме к московскому князю. По мнению Саадета Герая, неблагодарный народ оказался недостоин столь великого правителя, каким он считал себя. С присущим ему умением разрубать запутанные узлы одним ударом, в мае 1532 года хан отрекся от престола и навсегда покинул полуостров.¹⁴ Саадет Герай отправился жить в Стамбул, столь очаровавший его в юности, и в пригород которого ему так и не удалось превратить крымскую столицу.

Похоже, что для Саадета Герая навсегда остался загадкой непостижимый нрав его соотечественников, которым, казалось, не мог угодить ни один правитель. Мехмед I Герай предоставил им полную свободу действий — и был осуждаем за это, а затем и погиб, покинутый своими приближенными. Саадет I Герай, напротив, правил железною рукою, стараясь внушить трепет и без колебаний рубя головы — но в итоге вызвал лишь всеобщую ненависть к себе.

Кем же надо быть, и как следует вести себя, чтобы заслужить в Крыму тот непререкаемый авторитет, каким пользовался Менгли Герай? Будь Менгли жив, он бы, возможно, и подсказал сыну ответ — но к устам старого хана уже давно приложил палец ангел смерти, а все попытки Саадета Герая самостоятельно постичь эту тайну оказались напрасны.

Примечания

1. Б. Черкас, Політична криза в Кримському ханстві, с. 107—108.

2. И.В. Зайцев, Шейх-Ахмед — последний хан Золотой Орды, с. 112, Б. Черкас, Політична криза в Кримському ханстві, с. 106.

3. Б. Черкас, Політична криза в Кримському ханстві, с. 108.

4. Б. Черкас, Політична криза в Кримському ханстві, с. 108.

5. Б. Черкас, Політична криза в Кримському ханстві, с. 109.

6. И.В. Зайцев, Шейх-Ахмед — последний хан Золотой Орды, с. 112.

7. В.Е. Сыроечковский, Мухаммед-Герай и его вассалы, с. 59.

8. А. Малиновский, Историческое и дипломатическое собрание дел, с. 259.

9. В.Е. Сыроечковский, Мухаммед-Герай и его вассалы, с. 59.

10. А. Малиновский, Историческое и дипломатическое собрание дел, с. 259. Новым калгою вместо Сахиба был назначен 20-летний Девлет Герай, сын Мубарека Герая, будущий хан Девлет I.

11. Tarih-i Sahib Giray, Ankara 1973, p. 155.

12. Б. Черкас, Політична криза в Кримському ханстві, с. 109—110.

13. В.Е. Сыроечковский, Мухаммед-Герай и его вассалы, с. 59.

14. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 303; Халим Герай султан. Розовый куст ханов или История Крыма, с. 27; А. Малиновский, Историческое и дипломатическое собрание дел, с. 259.