Отвага и зависть (1594—1596)

1-й венгерский поход Гази II Герая, его отношения с везирем — Отвага крымских войск на венгерском фронте — Возвращение в Крым, задержка в Валахии — Гази II Герай желает поставить крымского правителя в Молдове — Смена султана и последствия этого для Гази II Герая — Хан посылает в Венгрию Фетха Герая

В июле 1594 года Гази II Герай прибыл в Венгрию, где стояло большое османское войско. Турецкий главнокомандующий, везирь Синан-паша, устроил в честь прибытия хана военный парад и торжественный прием. Подъехав друг к другу на лошадях, хан и везирь обменялись рукопожатием, а затем Синан пригласил Гази Герая в свой походный шатер. Когда крымский гость вошел вовнутрь, везирь предложил хану место справа от себя и уселся с ним рядом. Началась трапеза. По окончании обеда слуги везиря подали Гази Гераю золотую чашу для ополаскивания рук, а Синан-паша преподнес ему подарки: пять тысяч золотых монет и прекрасного боевого коня. На нем крымский государь и вернулся в свой лагерь.

Могло бы показаться, что командир османской армии оказал крымскому союзнику исключительный почет и гостеприимство. Но это было не так. Достаточно было уже того, что паша, завидев хана, не слез с седла — хотя простолюдинам (даже столь высокопоставленным, как везирь) непременно полагалось спешиться при приближении царственной особы. Неподобающе выглядело и то, что везирь ввел хана в свою палатку, да еще и занял там почетное место, тогда как для встречи столь важной особы надлежало поставить отдельный шатер. Эти тонкости восточного этикета были моментально подмечены всеми присутствующими: везирь вел себя с ханом, как будто тот был равен ему по рангу! Никто, включая самого хана, не подал виду, что заметил это, но поведение турецкого вельможи многое сказало Гази Гераю о настроениях при султанском дворе.¹

Скоро хан и паша снова вместе сидели в шатре, обсуждая предстоящее сражение с австрийцами. Перед ними простиралась река, а далее стояла неприятельская крепость Рааб, у стен которой австрийцы устроили «табор» — подобие русского «гуляй-города», хорошо знакомого крымцам по их московским походам.

Гази Герай предложил следующий план: крымское войско со своими лошадьми пересечет реку вплавь и разгромит табор — тогда турки смогут соорудить понтонный мост и переправить по нему пушки. Переплывать под обстрелом реку и сражаться с табором было весьма рискованным предприятием, но крымцы справились со своим заданием. Османы построили мост, подкатили пушки к самым стенам крепости, начали обстрел, и теперь Рааб был обречен.

Как ни странно, успех этого маневра вселил в Синан-пашу не столько радость, сколько зависть по отношению к Гази Гераю: ведь если хан и далее будет так удачлив, то он получит лавры победителя, а везирь останется в стороне (тем более, что до прибытия крымцев паша отнюдь не блистал на поле боя). Потому, чтобы не делиться с Гази Гераем славой взятия Рааба, везирь сказал ему, что дальше справится с крепостью и сам — а крымские воины пусть идут осаждать соседний замок, называвшийся Тата.

Везирю не удалось «уберечь» Гази Герая от славы покорителя крепостей: через некоторое время ему донесли, что Тата взят крымцами и без турецкого содействия.² Столь же блистательно крымский полководец выступил и при взятии замка Коморн, повторив свой прием с переправой через реку и оказав османскому войску неоценимую помощь.³

Успехи хана сильно раздражали везиря. Не смея задеть самого Гази Герая, паша нашел повод выместить свое неудовольствие на его подданных. Следует отдать должное предусмотрительности турок: ведя войну в Венгрии, они старались причинять как можно меньше бедствий местному населению, сознавая, что грабежи и насилия могут превратить завоеванные земли в безлюдную пустыню, где нельзя будет найти продовольствия. Однако ханские воины придерживались иного мнения: они с самого начала рассчитывали на богатую добычу от венгерского похода, и в перерывах между сражениями рассыпались по окрестностям, собирая свой «урожай». Под тем предлогом, что был нарушен строгий запрет на грабежи, везирь приказал повесить нескольких зачинщиков набегов.⁴

Он мог наложить на виновных разные виды наказания, но избрал именно виселицу как самую позорную казнь. Если Синан-паша желал тем самым досадить Гази Гераю, то попал точно в цель. Сколь бы ни провинились ханские бойцы, нарушив указ везиря, но вешать воинов, еще вчера сражавшихся за султана, было оскорблением для их правителя. Гази Герай собрал свою армию и увел ее обратно в Крым (за исключением десяти тысяч ногайцев, которых он все же оставил при паше⁵) — тем более, что подступала зима, когда военные действия приостанавливались.

Обратный путь крымцев лежал через дунайские княжества: Валахию и Молдову. Эта дорога была выбрана ханом не случайно. Триста лет назад земли обоих княжеств входили в улус эмира Ногая и подчинялись Золотой Орде.⁶ Затем они были покорены Османской империей, и с тех пор правителей (господарей) Валахии и Молдовы назначал и смещал Стамбул. Однако даже после османского завоевания княжества продолжали платить дань Крыму в память обычая, установившегося при ордынском господстве.⁷

Отказавшись от бесполезной борьбы за Волгу, Гази Герай вспомнил об этих бывших владениях Великого Улуса, подчинение которых представлялось вполне осуществимой задачей. Конечно, Гази Герай не рассчитывал отобрать дунайские княжества у Османской империи, но его замысел и не требовал этого: хану было достаточно того, чтобы султан назначал правителями Молдовы и Валахии не князей из числа местных жителей, а крымских принцев из рода Гераев. В Крыму уже был готов и кандидат в правители Молдовы: Адиль Герай, сын нурэддина Бахта.⁸

Гази Герай считал, что это послужило бы достойным вознаграждением за помощь, оказанную крымцами османам в венгерской кампании, и еще на фронте пытался завести разговор на эту тему с Синан-пашой. Ответ завистливого везиря, разумеется, был отрицательным, что однако, не пошатнуло надежд хана добиться господства Гераев над дунайскими княжествами.

Как раз накануне османско-австрийской войны валашский господарь Михай и молдавский господарь Аарон восстали против султана. Особенно силен был Михай: он изгнал турок из Валахии, и османской армии никак не удавалось справиться с ним. Гази Герай решил вмешаться и подавить мятеж — вероятно, он рассчитывал, что за такую услугу султан выполнит его желание.

Поход в Валахию едва не стал для крымского правителя роковым: во время яростной схватки с повстанцами Гази Герай был тяжко ранен пулею. Крымское войско отступило на болгарский берег Дуная, в Силистру. Там армии пришлось задержаться, пока местный цирюльник лечил ранение хана, и потому воины смогли вернуться в Крым лишь весной на следующий год.⁹

Осенью 1595 года Гази Герай продолжил борьбу за дунайские княжества, где у него появился серьезный соперник: польский король. Зигмунт III, который, как и хан, тоже считал себя наследственным господином молдавских земель, послал туда войска, сверг Аарона и поставил на пост господаря своего ставленника Иеремию Могилу.¹⁰ Хан не мог остаться безучастным к такому шагу соседа — и тоже вступил в Молдову с немалой армией. Вскоре Гази Герай уже сообщал султану, что овладел мятежным краем, и что жители Молдовы сами желают видеть его своим повелителем.¹¹ При таком успехе можно было бы не сомневаться, что падишах пойдет ему навстречу и пришлет указ, провозглашающий правителем Молдовы Адиля Герая... Тем глубже было разочарование хана, когда он дождался ответа из Стамбула: совет везирей постановил, что отдавать край под управление Гераев нецелесообразно.¹²

Польские отряды в Молдове, со дня на день ожидавшие схватки с крымцами, были поражены резким разворотом ханской политики: Гази Герай вступил в мирные переговоры, признал Иеремию законным господарем и обязался вывести свои войска в течение трех дней.¹³ Зная подоплеку событий, эту внезапную перемену понять нетрудно: теперь для хана уже не имело значения, кто станет хозяином края; главное, что османы отказали в этом ему, своему верному и заслуженному союзнику.¹⁴ Вряд ли крымский правитель был утешен тем, что Иеремия обязался выплачивать ему дань в прежнем размере: Гази Герай считал, что заслуживает гораздо большего.¹⁵

Холодность, которая стала хорошо заметна в отношении стамбульского двора к крымскому хану, объяснялась не только происками завистливых вельмож, но и сменой султана. Мурад III, считавшийся другом Гази Герая, умер в январе 1595 года, и ему наследовал сын, Мехмед III. Восхождение на трон нового падишаха ознаменовалось событием, ужаснувшим весь Стамбул: ради того, чтобы исключить в будущем всякие споры за престол, Мехмед III приказал истребить девятнадцать своих братьев, что было тотчас исполнено.¹⁶

Отныне Гази Герай уже не мог полагаться на свой прежний авторитет при султанском дворе: к власти там пришли совершенно другие люди, и все привилегии и обещания, данные когда-то Гази Гераю покойным Мурадом, были — по витиеватому выражению османских летописцев — «брошены в лохань забвения».¹⁷ Забвению были преданы и недавние заслуги Гази Герая на венгерском фронте: в своих рапортах султану Синан-паша приписал их собственному сыну, румелийскому наместнику Мехмеду.¹⁸ В лице Синан-паши Гази Герай обрел опасного врага: везирь явно добивался смещения хана и старался убедить нового падишаха, что крымский правитель намерен в союзе с Польшей и Молдовой выступить против Османского государства.¹⁹

В 1596 году Мехмед III решил лично побывать на венгерском фронте и воодушевить бойцов своим присутствием. Туда же он пригласил и Гази Герая. Хан без возражений собрал войско, взял с собой калгу Фет-ха Герая и двинулся в путь. Однако когда крымская армия проходила мимо Валахии, Гази Герай отдал калге часть своих отрядов и приказал ему следовать дальше к Венгрии, а сам остался в валашских землях. Вопрос о дунайских княжествах стал для него делом чести: хан хотел отплатить за свое позапрошлогоднее поражение, свергнуть мятежного Михая и посадить вместо него Симеона Могилу, брата молдавского Иеремии.²⁰ Если Стамбул столь упорно не желает отдавать дунайские княжества под правление Гераев — то пусть там правят ставленники польского короля: Гази Герай поможет им взойти на престол и тем самым превратит в вечных должников и данников Крыма.

После разделения войска Фетху Гераю досталось не более 20 тысяч бойцов.²¹ С этими остатками армии Фетх и продолжил путь к Венгрии, где прибытия крымцев уже заждались султан с везирями.

Примечания

1. Хюсейн Хезарфенн, Изложение сути законов Османской династии, в кн. Османская империя. Государственная власть и социально-политическая структура, Москва 1990, с. 265; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 243—244, 332; C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 141, 219.

2. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 142, 155,n.57. Крепости Рааб и Тата — ныне города Дьёр и Тата в северо-западной Венгрии.

3. Шараф-хан Бидлиси, Шараф-наме, т. II, Москва 1976, с. 264. Крепость Коморн — ныне город Комарно в Словакии на Дунае.

4. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, ed. A. Bennigsen, P.N. Boratav, D. Desaive, Ch. Lemercier-Quelquejay, Paris 1978, p. 332.

5. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 142; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 42.

6. В.Л. Егоров, Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв., Москва 1985, с. 33—36. Общий обзор ордынско-молдавских отношений см. в: Н.Д. Руссев, Молдавия в «темные века»: материалы к осмыслению культурно-исторических процессов, «Stratum Plus», № 5, 1999, с. 379—407.

7. М. Броневский, Описание Крыма, «Записки императорского Одесского общества истории и древностей», т. VI, 1867, с. 357; A. Fisher, The Crimean Tatars, p. 14, 19.

8. Collectanea z dziejopisów tureckich rzeczy do his tory i polskiej służących. Z dodatkiem objaśnień potrzebnych i krytycznych uwag, wyd. J.S. Siękowski, 1.1, Warszawa 1824, s. 110, 121. Кого из своих родственников Гази Герай готовил на престол Валахии, неизвестно. Некоторые исследователи сообщают, что он прочил на молдавский и валашский престолы сыновей умершего в астраханском изгнании Саадета II Герая: Мехмеда и Шахина Гераев (А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 86). Ссылка на источник у автора не приведена, но мне это сообщение представляется весьма маловероятным: в 1595 году Мехмеду Гераю было всего 11 лет, а Шахину и того меньше.

9. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 142—144.

10. R. Hejdensztejn, Dzieje Polski od śmierci Zygmunta Augusta do roku 1594, t. II, Petersburg 1857, s. 340—348.

11. Collectanea z dziejopisów tureckich, s. 110; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 333.

12. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 333; Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 45.

13. R. Hejdensztejn, Dzieje Polski od śmierci Zygmunta Augusta do roku 1594, t. II, s. 350—354; C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 145—146; D. Skorupa, Stosunkipolsko-tatarskie, 1593—1623, Warszawa 2004, s. 63.

14. Об этом писали сами османы: Collectanea z dziejopisów tureckich, s. 110.

15. D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1593—1623, s. 63. Молдавские летописи сообщают также, что в следующем году хану, «чтобы не разорял княжества», были переданы некие шесть селений в Бессарабии (Л.Е. Семенова, Валахия и Молдавия в системе Османской империи, в кн.: Славяне и их соседи, вып. 8, Москва 1998, с. 151). Значительно позже, в конце XVIII века, немецкий автор перечислял шесть бессарабских селений во владении Крымского ханства: Каушан, Буджак, Паланка, Татар-Бунар, Тобак, Салкуца (И. Тунманн, Крымское ханство, Симферополь 1936, с. 60—61).

16. Г. Іналджик, Османська імперія. Класична доба 1300—1600, Київ 1998, с. 70; G. Necipoğlu, Dynastie Imprints on the Cityscape: The Collective Message of Imperial Funerary Mosque Complexes in Istanbul, in: Cimetières et traditions funéraires dans le monde islamique. Actes du Colloque international du Centre national de la recherche scientifique organize par l'Université Mimar Sinan, vol. II, Ankara 1996, p. 32—33; S.A. Skilliter, Mehemmed III, in Encyclopaedia of Islam, vol. VI, Leiden, 1991, p. 981.

17. В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 347.

18. Шараф-хан Бидлиси, Шараф-наме, т. II, с. 264—265.

19. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 147, 157, n. 83.

20. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 149, n. 91.

21. C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 150.