«Два падших светила»

Судьба Шахина Герая после поражения при Кефе — Шахин Герай собирает в Иране войско для похода на Крым — Расправа Джанибека Герая с крымскими сторонниками Шахина Герая — Бегство Шахина Герая из Ирана и его примирение с султаном — Джанибек Герай отстранен от власти — Джанибек и Шахин Гераи становятся соседями по родосской ссылке

Несомненно, в войске раздались возмущенные возгласы, когда Джанибек Герай огласил падишахский указ о новой цели похода. Но делать было нечего: хан так и не дождался казацкой подмоги, а без нее он не мог позволить себе пререканий с Мурадом IV. Джанибеку Гераю оставалось лишь подчиниться султанской воле и, невзирая на негодование мирз, покорно последовать на восток.

Если хан надеялся, что его многолетняя репутация верного слуги падишаха позволит избежать наказания за мимолетное вольнодумство, то он ошибся: именно ему, всегда покорному и безропотному, султан был менее всего склонен прощать даже малейший намек на непослушание. Вопрос об отставке осмелевшего хана был решен, и Мураду IV оставалось лишь подобрать подходящего кандидата.

Калгою при нынешнем хане был его младший брат Мехмед Герай, которого Джанибек и готовил себе в преемники,¹ но крымские традиции престолонаследия уже давно ничего не значили в Стамбуле: султан подыскивал будущего хана по своему вкусу из тех принцев-Гераев, что проживали в османской столице. Сделать выбор было не так-то просто: дети Селямета I Герая были еще слишком молоды для трона, нрав сыновей Гази II Герая вселял сомнения в их благонадежности, Ахмед, а Богдан-Ахмед Герай, сын Мехмеда III Герая, был сыном наложницы и потому не пользовался уважением среди прочих принцев, рожденных от знатных матерей, а о Чобан-Гераях нечего было и вспоминать.²

Имелся, впрочем, и еще один кандидат: в цветущем возрасте, с огромным опытом, и с таким талантом правителя, которого, дай ему волю, с лихвою хватило бы на целую империю. Когда под сводами султанского дворца стали вслух размышлять, не посадить ли этого героя на ханский трон, сердце Джанибека дрогнуло от страха: ибо речь шла о ненавистном Шахине Герае. Трижды побежденный, наголову разбитый и бесследно исчезнувший, неотвязный враг как будто восстал из ада, чтобы снова наводить ужас на хана самим своим существованием.

Появление Шахина Герая и впрямь походило на возвращение из небытия.

Гибель брата и жестокий разгром под Перекопом вынудили Шахина бежать — но не заставили сдаться. В тот злосчастный день он с горсткой уцелевших товарищей помчался от Ор-Капы в Малую Ногайскую Орду. Путь на восток оказался очень опасен: проносясь окрестностями Азака, беглец лишь чудом увернулся от пуль донских казаков, чей внезапный налет погубил большую часть его свиты.³

Шахин Герай добрался до кубанских степей, но укрыться в них не смог, ибо вслед за ним сюда явился ханский кузен Акче-Мубарек Герай, чтобы покарать ногайцев за их недавнее пособничество Мехмеду III. Кочевые становища запылали пожарами, а малоногайские мирзы шли к Акче-Мубареку на поклон, прося его о пощаде и клянясь, что вовек не посмеют бунтовать против хана. Шахину пришлось отступить к ущельям Черкессии — но Акче-Мубарек, усмирив ногайцев, направил свой карательный поход и на черкесов.⁴ Тогда беглец отошел еще дальше, к рубежам Кумыкии. Здесь он пытался подружиться с терскими казаками, однако и эти края не стали надежным убежищем: прознав, где скрывается беглец, хан уговорил царя, чтобы тот подослал своих лазутчиков убить Шахина.⁵

Итак, к северу от Кавказского хребта пристанища найти не удалось — и тогда Шахин Герай двинулся знакомым путем в Иран. Своего прежнего покровителя, Аббаса I, он уже не застал в живых: тот недавно скончался, завещав трон внуку, шаху Сефи. Помня о прежних заслугах Шахина Герая, Сефи принял крымского гостя приветливо и даже пожаловал ему высокий пост в одной из своих провинций.⁶

Оказавшись в безопасности, Шахин Герай мог вернуться к главному делу своей жизни: борьбе за Крым — куда, по его собственному выражению, он намеревался «расчистить дорогу». Еще прежде, при Аббасе, Шахин Герай собирался построить для шаха крепости на Тереке и в Кабарде (и это позволило бы Ирану добиться господства над всем Кавказом, а Шахину — проложить себе путь на родину). Эту давнюю задумку он и взялся осуществить теперь. Шахин Герай звал к себе в союзники кумыков, кабардинцев, дагестанцев, ногайцев, терских казаков, астраханских воевод — словом, всех, кто согласился бы вместе с ним бороться против османов. Как ожидалось, шах даст ему 40 тысяч иранского войска, с которым Шахин пройдет через Черкессию и подступит вплотную к Крыму — и тогда Джанибеку несдобровать.⁷

Разослав свои воззвания по Кавказу, Шахин Герай поспешил напомнить о себе и в Крыму, куда тоже направил тайные послания. Зерна бунта, засеваемые неугомонным изгнанником, упали на благодатную почву. На сторону Шахина Герая стали склоняться даже ближайшие подручные хана: калга Азамат Герай со своими братьями, Акче-Мубареком и Сафой. Однако летом 1632 года придворные соглядатаи задержали в Крыму посланца Шахина Герая — и тайна открылась хану.

Ответ Джанибека Герая был быстр и безжалостен. С наступлением Курбан-байрама он устроил пир, на который пригласил и Азамата Герая. Здесь между ними разгорелся спор, и хан в гневе покинул застолье, а торжество продолжилось праздничным салютом, во время которого один из стрелков по ханскому наказу развернул ствол в сторону Азамата Герая и застрелил его на месте. Покончив с Азаматом, Джанибек Герай приказал казнить и его братьев — но те разбежались из Крыма в разные стороны, и жертвой ханского гнева пали семьи беглецов: три сына Акче-Мубарека, старшему из которых исполнилось всего пять лет, были истреблены.⁸

О невероятной судьбе Шахина Герая стало известно и в османской столице. Янычарские командиры, восхищенные его отвагой, отзывались о Шахине с большим уважением, а Мурад IV был готов на все, лишь бы крымский изгнанник удалился с Кавказа, где османы и без того терпели от шаха поражение за поражением. Султан понимал, что выманить беглеца из Ирана способна лишь перспектива вернуться на родину в прежнем чине — тогда-то в Стамбуле и задумались: то ли сделать ханом безродного Ахмеда Герая, чтобы тот вызвал дядю в Крым, то ли отдать ханство самому Шахину...⁹

Между тем, грандиозные планы Шахина Герая ворваться в Крым на плечах кызылбашей в одночасье рухнули: он по какому-то поводу смертельно рассорился с одним из шахских наместников и убил его. Оставаться после этого во владениях шаха стало невозможным. Присвоив себе все богатства неприятеля, Шахин Герай бежал к своему тестю в Кумыкию.¹⁰ Однако, как и в прошлый раз, Шахину Гераю не нашлось места на Кавказе. В Кумыкии ему угрожало соседство терских казаков, которым царь поручил истребить беглеца,¹¹ а владетели Черкессии и Малой Ногайской Орды, наученные недавним горьким опытом, один за другим умоляли Шахина покинуть их земли, покуда сюда не явились крымские карательные отряды. Тогда Шахин пошел к воротам Азака — но местный паша не пустил опасного смутьяна в город.¹²

Впрочем, не все было так безнадежно. Как уже говорилось, неустрашимому изгнаннику симпатизировали янычары. Видимо, именно через них Мурад IV, уже давно следивший за странствиями Шахина, и передал скитальцу свое послание, обещая ему милость и прощение, если тот приедет в Стамбул.¹³ Принять это любезное приглашение означало немалый риск: ведь прибытие в османскую столицу вполне могло обернуться возвращением в тюремный застенок, но, с другой стороны, в здешних краях Шахину было уже попросту некуда деваться, а янычары заверяли, что оградят его в Стамбуле от всех неприятностей. Поэтому Шахин Герай отважился рискнуть и заранее позаботился о том, чтобы задобрить султана, везирей и янычарских командиров подарками (благо, он захватил с собой из Персии немало ценного добра, а кроме того, на Кавказе было легко купить черкесских невольников, столь ценившихся при османском дворе¹⁴).

Летом 1633 года двое его посыльных отплыли из Азака в Стамбул с большою казной для султана и везирей. Когда их корабль остановился в Кефе, сипахии из городского гарнизона ринулись схватить пособников бунтовщика и завладеть их сокровищами — но кефинские янычары в ответ обнажили ятаганы: как из симпатии к своему любимцу, так и в силу давнего соперничества с сипахиями, которое сильно возросло после недавних волнений в Стамбуле. Конники и пехотинцы уже были готовы сцепиться в вооруженной схватке — но в итоге сипахии отступили, и судно отчалило на юг.¹⁵

Чуть позже вслед за своими посланцами за море отправился и сам Шахин Герай. Командир стамбульских янычар лично встретил его на босфорской пристани и с почестями сопроводил во дворец. При встрече с падишахом Шахин Герай склонился в раскаянии: он приносил вину за все свои прежние мятежи и обещал, что впредь не будет водить дружбы ни с христианами, ни с шиитами. Султан в восторге смотрел на легендарного мятежника, которого, наконец, удалось укротить. Очень довольный своей победой, Мурад принял Шахина Герая с большой приязнью и на протяжении многих дней приглашал его в свои покои для бесед. Падишах и калга стали чуть ли не друзьями, и Мурад вовсе не исключал, что когда-нибудь сделает своего гостя крымским ханом. Наконец, султан снарядил две галеры и велел доставить Шахина Герая на Родос, обеспечив его там всем необходимым для безбедной жизни.¹⁶

На Родосе, отдыхая от долгих невзгод и лишений, и пребывал Шахин, пока Джанибек Герай по султанскому приказу брел на персидскую войну.

Начиналась весна 1635 года. Хан со своими отрядами уже стоял на Кубани, готовясь к трудному броску через Кавказ. Стареющему Джанибеку, конечно, очень не хотелось браться за такое трудное предприятие, но участие в иранской кампании позволяло вернуть благосклонность султана и отвести от себя подозрения в мятеже. То, что эту благосклонность не вернуть уже ничем, Джанибек Герай понял слишком поздно — как и то, что внезапный приказ о персидском походе был лишь уловкой, призванной отвести хана подальше от Крыма и от Днепра. На Кубани Джанибека Герая нагнал чауш, который и вручил ему султанский указ об отставке.

Скрыть эту неприятную новость от местных ногайцев, столпившихся вокруг ханского лагеря, не удалось. Узнав, что Джанибек Герай, столь досадивший им в прошлом своими карательными походами, отныне лишен всякой власти, степняки бросились на бывшего хана с саблями — и низложенному правителю пришлось убегать от них. Джанибек добрался до Тамани, спешно переправился в Кефе, а оттуда, забрав свою семью и прислугу, отплыл в османскую столицу.¹⁷

Отставной правитель был сослан на Родос и поселен там неподалеку от Шахина. Нет сомнений, что Шахин Герай, умевший остро и зло высмеивать своих недругов (на что в свое время жаловались бахчисарайские вельможи¹⁸), дал волю своему красноречию в адрес поверженного противника, виновника стольких бедствий. Соседство со своим злейшим врагом стало тяжким испытанием для старого хана, ибо даже прислуга Шахина Герая не упускала возможности досадить Джанибеку, задирая его слуг и якобы по недоразумению присваивая вынесенные ими из дома на просушку персидские ковры, подушки и тюфяки.¹⁹

Как не без изящества заметил автор старинной крымскотатарской хроники, Джанибек и Шахин Гераи — эти «два падших светила» — на протяжении всей жизни не могли мирно уместиться вдвоем на бесконечных просторах Дэшт-и Кыпчака,²⁰ а теперь им приходилось уживаться на крошечном клочке земли среди эгейских волн... Душевные страдания Джанибека Герая продлились не слишком долго: спустя полтора года 70-летний хан попрощался с этим миром.²¹

Переплетение судеб двух непримиримых противников оказалось столь крепким, что его не смогла разорвать даже смерть Джанибека Герая. Старый хан не оставил после себя сыновей (его единственный сын, Мубарек, скончался в Крыму еще при жизни отца²²), и доля словно посмеялась над Джанибеком: по воле султана Шахин Герай стал наследником всего имущества и богатств, что покойный хан бережно скопил на земле за свою долгую жизнь.²³

Примечания

1. К тому времени на постах калги и нурэддина произошли перемены. С самого начала правления Джанибека Герая его калгой и первым наследником был Девлет Герай, но осенью 1631 г. он умер от чумы (Материалы для истории Крымского ханства, с. 79). Мраморное надгробие Девлета Герая — один из немногих доныне сохранившихся памятников в мавзолее Девлета Герая (Северном Дюрбе) на ханском кладбище в Бахчисарайском дворце (см. схему расположения в: О. Гайворонский, Ханское кладбище в Бахчисарайском дворце, Симферополь 2006). Вместо Девлета Герая калгою стал бывший нурэддин Азамат Герай, а на пост нурэддина был назначен сын Джанибека Герая, Мубарек Герай. Летом 1632 г. Азамат Герай был казнен (см. ниже в этой главе), и с тех пор место калги занял младший брат Джанибека Герая, Мехмед Герай (будущий хан Мехмед IV Герай, правивший в 1641—1644 и 1654—1666 гг.).

2. В Томе I (с. 357, прим. 85) на примере Гази II Герая, выражавшего презрение к султану из-за его происхождения от матери-невольницы, я уже обращал внимание на характерную особенность семейных традиций ханской династии: в отличие от Османов, продолжавших свой род с рабынями, Гераи предпочитали жениться на представительницах знатных крымских и северокавказских семейств. Происхождение от матери-невольницы рассматривалось Гераями (по крайней мере, в начале XVII в.) как факт нехарактерный и порочащий. Труд Мухаммед-Ризы передает красочную иллюстрацию к этому. В правление Мехмеда III Герая при султанском дворе проживал его единственный сын Ахмед Герай, рожденный от некоей молдавской невольницы и потому носивший прозвище «Богдан» — «Молдаванин». Как сын правящего хана, Ахмед Герай занимал первенствующее место среди всех прочих обитавших в Стамбуле Гераев, чем вызывал их сильное недовольство. На одной из общих встреч, где собрались все крымские султаны, сын Гази II Герая Хусам Герай задумал унизить Богдан-Ахмеда и кратко обратился к нему на языке его матери. Тот, не подозревая подвоха, вступил в многословную беседу на том же языке. Хусам Герай демонстративно возмутился: «Что это за несправедливость и позор: отродье какой-то молдаванки, брошенной на произвол судьбы рабыни народа мусульманского, не знающий по-турецки человек темного происхождения, становится выше султанов Чингизидских!» и бросился с ножом в драку, которую едва разняли (В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 369).

3. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 137, прим. 134.

4. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 137; В.В. Трепавлов, Малая Ногайская орда, с. 302—303.

5. Материалы для истории Крымского ханства, с. 59.

6. Описание Черного моря и Татарии, с. 113.

7. Е.Н. Кушева, Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI — 30-е гг. XVII вв.), Москва 1963, с. 312—314.

8. E. Schütz, Eine armenische Chronik von Kaffa, s. 153—154; Описание Черного моря и Татарии, с. 116; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 195.

9. Korespondencja Stanisława Koniecpolskiego, s. 208, 196; A. Zajączkowski, La chronique des steppes kiptchak (Tevārīh-i Dešt-i Qipčaq) du XVIIe siècle. Edition critique, Warszawa 1966, p. 95.

10. Описание Черного моря и Татарии, с. 113.

11. Е.Н. Кушева, Народы Северного Кавказа и их связи с Россией, с. 313.

12. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 195, прим. 67.

13. В.Д. Сухоруков, Историческое описание земли Войска Донского, с. 154.

14. Как сообщает источник, среди всех даров, преподнесенных Шахином Гераем Мураду IV, султана особенно порадовал «подарок» из нескольких молодых черкесов обоего пола (Описание Черного моря и Татарии, с. 113).

15. E. Schütz, Eine armenische Chronik von Kaffa, s. 154.

16. Описание Черного моря и Татарии, с. 113; A. Zajączkowski, La chronique des steppes kiptchak (Tevārīh-i Dešt-i Qipčaq), p. 95. Современники писали, что султан отправил Шахина Герая на Родос «со многими обещаниями», и что тот, «склонив султана на свою сторону, ожидает на Родосе оказии [отправиться в Крым в качестве хана — О.Г.]» (Описание Черного моря и Татарии, с. 113; Korespondencja Stanisława Koniecpolskiego, s. 196).

17. В.Д. Сухоруков, Историческое описание земли Войска Донского, с. 167; А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 244—245.

18. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 118.

19. В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 371.

20. В.Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты, с. 371.

21. Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, Симферополь 2004, с. 53. Другой источник указывает, что в 1633 г. Джанибек Герай имел уже 80 лет от роду и впал в старческое слабоумие, что и стало причиной его смещения (L. Langlès, Notice chronologique des khans de Crimée composée principalement d'après les auteurs turcs et persans, in G. Forster, Voyage du Bengale à Petersbourg, vol. 3, Paris 1802, p. 414). Подтвердить это сообщение нечем, тогда как данные Халима Герая почти всегда отличаются высокой достоверностью и потому приняты в тексте за основу.

Джанибек Герай похоронен в небольшом дюрбе на кладбище при мечети Мурад-Реис-паши на северной оконечности Родоса. Его мавзолей с мраморным памятником внутри сохранился до наших дней (Z. Çelikkol, Rodos'taki Türk Eserleri ve Tarihçe, Ankara 1992, s. 48—49, plan IV, res. 57, 58, 68—73).

22. Мубарек Герай умер в январе 1634 г.: направляясь в Черкессию, он прибыл в Керчь и готовился к переправе — но однажды лег спать с головной болью и больше не проснулся, скончавшись во сне (Описание Черного моря и Татарии, с. 133).

23. Korespondencja Stanisława Koniecpolskiego, s. 349.