Осиротевшая страна (1475—1479)

Беспорядки в Крыму — Вторжения в Крым Джанибека и его краткий приход к власти — Эминек просит султана вернуть Менгли Герая на престол — Возвращение Менгли Герая в Крым — Новые отношения Крымского Юрта и Османской империи

Менгли Герай оказался за морем, а взбудораженный османским завоеванием Крым все не мог найти ни мира, ни покоя: хрупкое равновесие, установившееся ранее в стране, было разрушено до основания.

Ночами с высот столичной крепости Кырк-Ер наверняка были видны зарева пожаров, пылавших вдали над горными грядами: это Гедик-Ахмед-паша осаждал Феодоро. Как и в Каффе, там поначалу тоже нашлись приверженцы добровольной капитуляции — но в итоге возобладало решение стоять до конца.¹ Построенная на неприступном горном плато, готская столица успешно отражала атаки везиря целых полгода, надолго задержав Ахмед-пашу в Крыму. Осада Феодоро стала одной из самых тяжелых и затяжных завоевательных кампаний Мехмеда II, османы потеряли в Готии тысячи своих солдат, однако к декабрю 1475 года Ахмед-паша покорил и эту твердыню.²

Хозяином ханской столицы снова стал вернувшийся из заточения Нур-Девлет, и Айдеру (конечно, не без настояния беев) пришлось уступить ему трон. Он сделал это не по своей воле, и отношения между братьями сложились теперь очень напряженные.

Не было мира и в доме Ширинов. Эминек полной мерой пожинал последствия поднятого им мятежа: обретя вкус к бунтам, многие мирзы перестали повиноваться ему самому и выдвинули из своей среды новых искателей бейского чина. Против Эминека восстал его младший брат Хаджике, который пошел по стопам покойного Шейдака и сделал ставку на союз с Ордой. Хаджике увлек за собой добрую половину людей Эминека и позвал на помощь Джанибека, который давно уже томился в ожидании подходящего момента для вторжения в Крым. Вскоре произошло то, чего в свое время опасался Менгли Герай: Джанибек в компании своих союзников вступил на полуостров, и Эминеку лишь с огромным трудом удалось отбить его назад. Тогда Джанибек с Хаджике направились за подмогой к ордынскому хану Ахмеду и нашли у него полное сочувствие и поддержку. Не было сомнений, что вскоре они вернутся, многократно усиленные ордынской военной силой.³

Тем временем Мехмед II, покончив с Каффой и с Готией,⁴ смог взяться и за Молдову. Султан приказал крымцам собираться в поход на Штефана. Тревожная пора, когда в Крыму со дня на день ожидали ордынского вторжения, была не лучшим временем для походов в чужие страны, но Эминеку пришлось выполнять свое обещание, и летом 1476 года он повел десять тысяч воинов в направлении Днестра. Экспедиция выдалась неудачной: крымцы дважды атаковали Штефана — и каждый раз молдаване успешно отбивали их удар.⁵

Прознав, что лучшая часть крымскотатарских войск удалилась в дальний поход, Ахмед-хан послал на Крым Джанибека, который вновь ворвался на полуостров и разграбил страну. Когда Эминек получил эту страшную новость, он немедленно покинул молдавский фронт и двинулся назад защищать Крым. Едва он прибыл на полуостров, как неприятели бросились схватить его, и бею едва удалось скрыться от преследователей под защитой стен Эски-Кырыма.⁶ В этот раз победа осталась за ордынцами: Нур-Девлет был свергнут, и новым правителем Крыма стал Джанибек.

Этот переворот не мог не напомнить крымцам о подзабытых уже ими временах, когда каждые несколько лет страна переходила от одного чужака к другому, и жители едва успевали запомнить имя очередного правителя. Сам Джанибек, похоже, неплохо знал историю ордынской смуты и потому не рассчитывал надолго удержаться у власти. Едва заняв крымский престол, он стал тайно договариваться с московским князем, чтобы тот на всякий случай подготовил ему убежище в своей стране.⁷

Спор за титул ширинского бея очень дорого обошелся Крымскому Юрту. Прошло каких-то четыре года со дня смерти Мамака — а страна изменилась до неузнаваемости: потомство Хаджи Герая было устранено от власти, юг полуострова стал турецким, а остальной частью Крыма опять завладела Орда!

Джанибек не зря заранее позаботился о политическом убежище: менее, чем через год крымцы одолели его и вернули на престол Нур-Девлета.⁸ Это, впрочем, ничуть не помогло восстановить порядок в стране — хан крупно поссорился с Айдером и, поглощенный дворцовой склокой, забросил все государственные дела. Нур-Девлет выпустил страну из-под контроля, а Эминек был бессилен в одиночку защитить государство.⁹ Между тем, в ордынских степях перемещались войска, готовые опять ринуться на Крым.

На фоне всех этих бедствий, грозящих самому существованию Крымского государства, спокойное и благополучное правление Менгли Герая вспоминалось теперь жителями Крыма как сказочный «золотой век» всеобщей безопасности и благоденствия. Глубоко раскаиваясь в своем мятеже против хана, весь Юрт теперь в один голос клялся, что желает снова видеть Менгли Герая своим повелителем и готов беспрекословно повиноваться ему.

Эминеку пришлось вновь сесть за письмо в Стамбул. Ему, наверное, было непросто вынудить себя к этому (ведь бею приходилось противоречить своим предыдущим посланиям, направленным против Менгли Герая) — но времена настали такие, что заботиться приходилось уже не о собственном престиже, а о спасении страны.

«Нур-Девлет и Айдер не желают примириться и не слушают моих советов, — писал султану предводитель Ширинов. — Если Менгли Герай вернется в Крым, то все население покорится ему и будет соблюдать его приказы... Сделайте милость, назначьте Менгли Герая, пока [ордынский хан] не подступил к Крыму: лишь так мы сможем сохранить нашу страну... Если Вы немедля отправите к нам Менгли Герая — Вы восстановите порядок в нашем государстве, и Аллах вознаградит Вас в обоих мирах. Народ и беи Крыма не желают видеть ханом Нур-Девлета: он не годится к правлению, он враждует со своим братом и не заботится о стране, он тягостен для подданных. Наше желание таково, чтобы Вы повелели Менгли Гераю: "Займись усердно делами страны и не отвергай советов Эминека". Прочее же зависит от Вашей милости».¹⁰

Для Нур-Девлета не было секретом, что аристократы шлют неблагоприятные отзывы о нем в Стамбул султану. Хан не оставался в долгу и жаловался Мехмеду II, что подданные клевещут на него, а Эминека и вовсе объявил мятежником.¹¹ На глазах у султана разворачивалась целая эпистолярная война между ханом и его первым беем: в османскую столицу прибывали всё новые послания, подписанные то одним, то другим из них. Мнение падишаха складывалось не в пользу Нур-Девлета: во-первых, хан разочаровал Мехмеда II своей бездеятельностью во время молдавской кампании,¹² а во-вторых, склонность Нур-Девлета жаловаться на собственных подданных лишь подтверждала его неспособность самостоятельно управляться с ними.

В конце концов, прошения крымской знати возымели успех. Мехмед II признал, что Менгли Герая и впрямь стоит вернуть на родину: за три года, прожитые под пристальным надзором в Турции, крымский гость успел внушить султану достаточное доверие. В случае своего возвращения к власти Менгли Герай обещал стать добрым союзником Турции — тем более, что его противники-ордынцы, опасавшиеся союза Османов с Гераями, начали проявлять враждебность к султану (так, например, Джанибек в свое короткое правление успел пообещать венецианцам 200 тысяч бойцов для борьбы с турками¹³).

Поэтому весной 1478 года Менгли Герай на турецком корабле отправился в долгожданное обратное путешествие к крымским берегам. Он прибыл в Кефе — правда, двинуться далее ему позволено не было: видимо, султан, опасаясь нового взрыва вражды в Крыму, не спешил выполнять просьбу Эминека и желал сперва понаблюдать, как крымцы отнесутся к появлению своего бывшего правителя. Менгли Герай был поселен в Кефе под присмотром, не имея права покидать пределов города.¹⁴ Стоит полагать, это очередное пленение было трудным испытанием для Менгли Герая: совсем близко за городскими стенами простирались знакомые холмы и равнины родного Юрта, а хан снова оказался заперт в Кефе и не мог повидать свой край. Менгли Герай писал султану о бедности и разрухе в той местности, где его поселили, и просил позволения сменить место жительства¹⁵ — но Стамбул пока что молчал в ответ.

Народ был чрезвычайно воодушевлен возвращением своего прежнего правителя.¹⁶ Видя это, Менгли Герай связался со своими сторонниками в Кырк-Ере. Старейшины ханской столицы обещали поддержать его возвращение и не признавать над собой иного правителя, взамен же хан клятвенно пообещал им всяческие льготы и милости.¹⁷ Твердо убедившись в симпатиях соотечественников, Менгли Герай решил добраться до своей столицы, не дожидаясь соизволения Стамбула. Вскоре ему, как рассказывали современники, представился весьма неожиданный способ обмануть бдительность османских стражников.

Как-то раз в Кефе были устроены состязания местных джигитов в стрельбе из лука: на открытом ровном месте были вкопаны высокие столбы с перекладиной, к которой на тонкой нити была подвешена дорогая серебряная чаша. Удалец должен был на всем скаку пронестись между столбами, обернуться в седле назад и выпустить стрелу с серповидным наконечником. При метком попадании стрела перерезывала нить, и упавшая наземь чаша доставалась стрелку в качестве приза.

Менгли Герай тоже вызвался принять участие в соревновании. Он взял лук и поскакал к столбам, однако, пронесясь между ними, не стал разворачиваться и стрелять, а лишь сильнее пришпорил коня и умчался за пределы города, оставив своих сторожей в полной растерянности. За городом его уже дожидалась сотня верных товарищей. К Менгли Гераю стали стекаться люди со всего Крыма во главе с Эминеком. Вскоре хан занял Эски-Кырым, а затем двинулся на Кырк-Ер, где и взошел на свой трон.¹⁸

Нур-Девлет и Айдер сочли за лучшее покинуть страну. Общий провал примирил враждовавших братьев: они вместе ушли искать убежища у Казимира, который и поселил их в Киеве.¹⁹

Вернув престол и обосновавшись в Кырк-Ере, Менгли Герай отправил посла к своему новому союзнику и «старшему брату» — османскому падишаху.²⁰ Отношения, сложившиеся отныне между ханом и султаном, вовсе не означали, что Юрт превратился в турецкое владение. Ханство по-прежнему оставалось суверенным государством, а хан — суверенным правителем. Как и прежде, султан не мог командовать ханскими подданными или распоряжаться делами Юрта, а в ханской и султанской частях полуострова действовали разные законы и ходила разная монета.²¹ Тем не менее, отныне на крымском правителе лежала обязанность предоставлять свои войска на помощь султану по первой его просьбе, да и в целом, в отношениях с падишахом хан считался теперь подчиненным лицом. Это, впрочем, можно было признать не столь уж и существенной потерей, если учесть, что потрясения последних лет — переворот, осада, плен и чужбина — поначалу и вовсе не оставляли Менгли Гераю надежды когда-либо вернуться на родину, а тем более на трон.

Кроме того, уния с Турцией несла в себе ту несомненную выгоду, что Османская империя была очень сильным союзником, и как раз теперь наступали годы, когда хану предстояло отчаянно защищать Крым от посягательств Орды, а султану — сказать свое веское слово в защиту Менгли Герая.

Примечания

1. A. Vasiliev, The Goths in the Crimea, Cambridge, Mass. 1936, p. 254—256; Ф.Х. Хайбуллаева, Новый турецкий источник по истории Крыма, с. 365.

2. А.Г. Герцен, По поводу новой публикации турецкого источника о завоевании Крыма, «Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии», т. VIII, 2001, с. 366—386.

3. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 62.

4. Территории бывших генуэзских владений и княжества Готии были включены в состав Османской империи на правах обычной провинции. Что же касается Крымского ханства, то османы не вступали на его территорию и оно осталось независимым государством. Таким образом, по горным грядам полуострова пролегла граница: земли к югу от нее (горы и южные побережья) принадлежали Турции, а предгорья и степи — Крымскому Юрту. Такое разделение Крыма на две части сохранялось до 1774 года, когда турецкие владения на полуострове были присоединены к Крымскому ханству.

5. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 63.

6. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 65; В.В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах, с. 112.

7. Памятники дипломатических сношений, т. I, с. 14. Указаний на происхождение Джанибека в источниках нет, однако существуют аргументы, позволяющие видеть в нем сына Сеид-Ахмеда I, то есть, правнука Тохтамыше (I. Vàsàry, A Contract of the Crimean Khan Mängli Giräy and the Inhabitants of Qïrqyer from 1478/79, «Central Asiatic Journal», vol. XXVI, nr. 3—4, 1982, p. 289—300). В таком случае могут быть объяснены его претензии на владение Крымом: Джанибек, по-видимому, считал Крымский Юрт наследственным владением своего отца и прадеда.

8. Уже весной 1478 года Нур-Девлет отправил новое посольство к Казимиру (см. J. Długosz, Dzieła wszystkie, t. V, s. 632).

9. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 71.

10. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 71.

11. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 67.

12. В.В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах, с. 106.

13. И.В. Зайцев, Крымское ханство в 50-х-70-х годах XV века, в кн. И.В. Зайцев, Между Москвой и Стамбулом (Джучидские государства, Москва и Османская империя в начале XV — первой половине XVI вв.), Москва 2004, с. 89; Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV—XVI вв., Москва 1984, с. 84.

14. И. Барбаро, Путешествие в Тану, с. 155.

15. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 69—70. Место, где было составлено это послание, в письме не указано, но его можно определить по времени написания (май—июнь 1478) и смысла текста (упоминание о разоренном крае, в котором с немалой вероятностью узнается Кефе в первые годы после завоевания). См. также A.N. Kurat, Topkapı Sarayı Müzesi Arşivindeki, s. 99. Еще одним подтверждением этому может являться прямое указание И. Барбаро на то, что в данный момент хан пребывал именно в Кефе и стремился покинуть город.

16. И. Барбаро, Путешествие в Тану, с. 155.

17. I. Vàsàry, A Contract of the Crimean Khan Mängli Giräy, p. 289—300.

18. И. Барбаро, Путешествие в Тану, с. 155—156, прим. 122. Иосафат Барбаро, сообщающий эти сведения, добавляет, что Менгли Герай, овладев Кырымом, убил Эминек-бея. Это явная ошибка: многочисленные документы доказывают, что Эминек еще более десяти лет являлся первым беем при Менгли Герае, причем выступал как его союзник. Вероятно, до автора в искаженном виде дошли слухи о борьбе Менгли Герая с Нур-Девлетом или с врагами Эминека из числа Ширинских мирз. Крымские и османские источники не упоминают этих подробностей, сообщая лишь, что Менгли Герай, назначенный султаном на ханский пост, прибыл в Крым с турецким военным отрядом и овладел государством (В.В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах, с. 102, 106; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 226—229).

Ряд исторических сочинений добавляет к этому, что между ханом и султаном был заключен соответствующий договор (L. Langlès, Notice chronologique des khans de Crimée, p. 405—406; M. Kazimirski, Précis de l'histoire des Khans de Crimée depuis l'an 880 jusqu'en l'an 1198 de l'Hégire, «Journal Asiatique», t. XII, 1833, p. 351; В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 236—239). В позднейших исследованиях справедливо указывалось, что в документах крымско-османских отношений ссылок на такой договор ни разу не встречается, да и сами его пункты отражают реалии более позднего времени (см. аргументацию к отсутствию такого договора в: В.Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 236—241; H. İnalcık, Yeni vesiklara göre Kırım Hanlığının Osmanlı tabiliğine girmesi, s. 223—228). Тем не менее, Менгли Герай все же был связан определенными обязательствами перед султаном. Во-первых, как известно из его письма (Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 57), еще до отправки в Турцию он в присутствии Гедик-Ахмед-паши признал себя подданным султана и обязался держать с ним союз. Во-вторых, тот факт, что турки приглашали хана к участию в своих военных кампаниях, показывает, что Менгли Герай был обязан помогать османам военной силой (что являлось обычным и едва ли не главным условием вассальных соглашений во всем мусульманском мире).

19. В.В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах, с. 126—128.

20. Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapı, p. 77.

21. Признаками суверенитета правителя в мусульманском мире считалось право «сикке» и «хутбе» — т. е. право чеканить собственную монету и право быть поминаемым в пятничной соборной молитве, читаемой по всей стране. Это право осталось за крымской династией и после признания Менгли Гераем верховенства османского султана. См. также: A. Fisher, Crimean Separatism in the Ottoman Empire, in Nationalism in a Non-National State. The Dissolution of the Otoman Empire, Columbus 1977, p. 64—69; A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, Le khanat de Crimée au début du XVle siècle. De la tradition mongole a la suzeraineté ottomane, «Cahiers du monde russe et soviétique», vol. XIII, nr. 3, 1972, p. 327; Примечание 34 в VII части этой книги.