Владимир Галактионович Короленко

В декабре 1918 года жила в Батилимане жена писателя В.Г. Короленко Авдотья Семеновна, об этом свидетельствуют письма Владимира Галактионовича к ней из Полтавы.

Крым писатель знал и любил. Сюда он приезжал не единожды. Первый раз осенью, с 1 сентября по 20 октября 1889 года гостил у своих знакомых Кеппенов в имении Карабах. Урочище с таким названием, означающим в переводе с тюркского «черный сад», «черный виноградник», раскинулось на обрывистом мысу у берега моря недалеко от Алушты. Море завораживало писателя, он наблюдал его часами. «Что за прелесть море ночью, при лунном свете, — писал он жене. — На земле все спит, а на море таинственная жизнь сверкает и движется».

Перед отъездом, 17 октября Владимир Галактионович отметил: «Вчера вечером и сегодня утром набросал небольшой рассказец, совершенно фантастический. Давно не писалось с таким наслаждением». В течение нескольких дней он написал черновой вариант рассказа, работа над которым продолжалась и позже, а в 1891 году фантастический рассказ «Тени» был напечатан в журнале «Русская мысль». Идея, положенная в основу повествования, интересовала Короленко давно. Работая над рассказом, писатель занимался греческой философией, изучал диалоги Сократа, Платона, Ксенофонта, об этом свидетельствуют записи в его дневниках. Некоторые детали «Теней» были заимствованы из этих диалогов, но в целом образ Сократа отразил философские мысли и искания самого писателя, который полемизирует с толстовским учением о непротивлении злу насилием. И не случайно именно в Крыму, который в давние времена населяли греки, так хорошо и легко работалось писателю.

В тот приезд он побывал и в Керчи.

«Перед заходом солнца наш пароход прошел через пролив и издали огибал керченские горы.

Керчь расположена у подножия высокого холма, над которым господствует полукруглая большая гора. На самой ее верхушке виднеется еще холм, рисующийся в небе своеобразным, как будто искусственным силуэтом. Самое положение этого кургана порождает невольную идею о ком-то, стоящем на его вершине и обозревающем с наиболее возвышенного пункта плоский простор Азовского моря, Кубанские степи, пролив, перешеек и за ним — бесконечную даль Черноморья» — так начинается вторая глава рассказа Короленко «В Крыму» под названием «Рыбалка Нечипор». Рассказ был написан писателем в 1907 году, и в нем нашло отражение все то, что видел и слышал автор во время своего первого пребывания в Крыму. Впечатления оказались очень тяжелыми, и заглушить их не смогла даже чудная южная природа.

«Впечатления и воспоминания путались, покрывая одно другое. Порой я совсем забывался, и мне чудились в дремоте то темные своды пещеры, то тропинки виноградников, то трон золотого Митридата, то неведомая черниговская невеста... И кто-то над всем этим безнадежно махал рукой и говорил:

— Э!.. Неужели вы не поймете? Никогда, никогда не поймете того, что море своим языком говорит вам о людях, которым нет счастья... А вы все не слышите... А, впрочем... Э! ... все судьба...».

Там, где нагорный воздух чище,
Меж кипарисов и кустов
Раскинулось пустынное кладбище.
Густая рать надгробий и крестов
Ревниво мир усопших охраняет
И смерти час живым напоминает.
О, сколько их, спасаяся, сюда,
К заветным берегам пристало,
Чтоб не вернуться никогда!
Надежда робкая действительность скрывала:
Казались им вернее друга
Сосна в горах и солнце юга!
Какой насмешкою, средь мертвой тишины,
Доносится сюда и смех детей беспечный,
И аромат таврической сосны,
И моря ропот вековечный...

      А. В. Жиркевич. «Друзьям», 1899 г.

В мае 1902 года, приехав в Крым, В.Г. Короленко не упустил случая посетить Льва Николаевича Толстого, жившего на даче графини Софьи Владимировны Паниной в Гаспре. «Я съездил в Ялту, — писал Короленко 28 мая 1902 года, — частью, чтобы повидаться с Чеховым, частью, по телеграмме брата. Был у Толстого. Поездкой чрезвычайно доволен... С Толстым об академии почти не говорили (я этого не хотел), но очень интересно провели часа три».

Последовавшие затем заявления Короленко и несколько позже Чехова об их выходе из состава почетных академиков общеизвестны. Скандал был связан с писателей А.М. Горьким, талант которого и Чехов, и Короленко очень ценили. Начинающий писатель Горький привлек внимание Владимира Галактионовича, и впоследствии Короленко руководил его первыми литературными опытами. Рассказ «Челкаш», написанный под влиянием беседы с уже известным писателем, впервые был опубликован в столичном журнале, до этого Горький печатался в провинциальных газетах.

Приезжал Владимир Галактионович в Крым и весной 1910 года. Местом отдыха он тогда выбрал Алупку, утопающую в зелени бескрайних цветущих садов. Именно в Алупке советовал всем отдыхать известный знаток крымского побережья Евгений Марков: «Если у вас есть несколько времени, которое вы можете посвятить отдыху и наслаждению, и если вы не боитесь оставаться наедине с собой, — поживите это время в Алупке». Любитель активного отдыха, Короленко обошел все окрестности и, конечно, совершил подъем на гору Ай-Петри, которая, по словам того же Маркова, «придает Алупке всю ее характерность и красоту». Сохранилась фотография, на которой запечатлен Короленко после восхождения на Ай-Петри вместе со своим знакомым учителем В.В. Сытиным в марте 1910 года.

В последний раз Владимир Галактионович посетил полюбившийся ему Крым 10 августа 1913 года. О приезде известного русского писателя сообщила местная газета «Курортный листок», отметив, что в этот день Короленко исполнилось 60 лет. Тогда он отдыхал в Батилимане, где незадолго до того приобрел небольшой участок земли у самого моря. Жил в скромной времянке, на месте которой позже был построен каменный дом. Среди пайщиков батилиманской колонии был и его друг, ялтинский врач С.Я. Елпатьевским крестный отец младшей дочери писателя Наташи. С ним Короленко был знаком еще с юности, им не раз приходилось встречаться в студенческие годы. Общались они и в далекой Сибири, в Енисейске, находясь в ссылке. Позже Елпатьевский вспоминал: «Любимым его (Короленко) развлечением был физический труд, к которому, по-видимому, пристрастился во время жизни в якутской ссылке, — я встречал его особенно веселым и оживленным, когда заставал за рубкой дров, тасканием воды или видел его возвращающимся после длинных путешествий пешком, после плавания в лодочке».

Наслаждаться южной природой и безмятежным отдыхом на батилиманской даче В.Г. Короленко долго не пришлось. Начавшаяся вскоре война, а затем революционные события нарушили все планы, и в Крым писатель больше не приезжал.

Дом В.Г. Короленко, расположенный недалеко от моря, в отличие от многих других дач, принадлежавших российским интеллигентам, сохранился до наших дней, правда, в перестроенном виде — по стандартным образцам советского времени.

Пять последних лет жизни Владимира Галактионовича Короленко совпали с революцией и Гражданской войной. Октябрьскую революцию писатель не принял, так как отвергал средства, которые использовали большевики для достижения своей цели. Об этом прямо и открыто говорил он в своих публицистических работах. «Над Россией ход исторических судеб совершил почти волшебную и очень злую шутку», — писал он и в своих знаменитых письмах к А.В. Луначарскому, с которыми советский читатель мог впервые познакомиться только в 1988 году в журнале «Новый мир».

Инициатором вступления Луначарского в контакт с Короленко был В.И. Ленин, который надеялся, что именно Анатолию Васильевичу удастся убедить писателя прекратить критику советской власти. Однако с поручением Ленина тот не справился и не ответил ни на одно из шести писем к нему В.Г. Короленко. Получив первое послание писателя, Луначарский обратился за советом к Ленину, как ответить, но совета не получил. Так и остались письма Короленко без ответа, правда, он и не надеялся на это, рассматривая их как общественную трибуну, возможность высказаться при отсутствии в стране свободной печати. В последнем письме Владимир Галактионович писал: «Политических революций было много, социальной не было еще ни одной. Вы являете первый опыт введения социализма посредством подавления свободы.

Что из этого может выйти? Не желал бы быть пророком, но сердце у меня сжимается предчувствием, что мы только еще у порога таких бедствий, перед которыми померкнет все то, что мы испытываем теперь. Россия представляет собою колосс, который постепенно слабеет от долгой внутренней лихорадки, от голода и лишений. Антанте не придется, пожалуй, долго воевать с нами, чтобы нас усмирить. Это сделает за нее наша внутренняя разруха. Настанет время, когда изнуренный колосс будет просить помочь ему, не спрашивая об условиях... И условия, конечно, будут тяжелые...».