Глава 4. Ливадия и последний российский самодержец

«Я бы хотел никогда не выезжать отсюда...»

«Длинная лестница вела от дворца прямо к Черному морю. В день нашего приезда, прыгая по мраморным ступенькам, полный радостных впечатлений, я налетел на улыбавшегося маленького мальчика моего возраста, который гулял с няней с ребенком на руках. Мы внимательно осмотрели друг друга. Мальчик протянул мне руку и сказал: — Ты, должно быть, мой кузен Сандро? Я не видел тебя в прошлом году в Петербурге. Твои братья говорили мне, что у тебя скарлатина. Ты не знаешь меня? Я твой кузен Никки, а это моя маленькая сестра Ксения.

Его добрые глаза и милая манера обращения удивительно располагали к нему... По-видимому, я тоже понравился ему, потому что наша дружба, начавшись с этого момента, длилась сорок два года. Старший сын наследника цесаревича Александра Александровича, он взошел на престол в 1894 году и был последним представителем династии Романовых...

Император Николай II. 1868—1918

Ничто не может изгладить из моей памяти образа жизнерадостного мальчика в розовой рубашке, который сидел на мраморных ступеньках длинной Ливадийской лестницы и следил, хмурясь от солнца, своими удивительной формы глазами за далеко плывшими по морю кораблями. Я женился на его сестре Ксении девятнадцать лет спустя...». Так описывает великий князь Александр Михайлович¹ свое знакомство с цесаревичем Николаем Александровичем в Ливадии далеким летом 1875 года.

И он же, присутствуя спустя 42 года при историческом отречении от престола последнего императора России, оставил нам свидетельство того, что в эти трагические для Николая дни светлые воспоминания о Ливадии скрашивали глубокое отчаяние, скрываемое им под видимым спокойствием и сдержанностью: «Старые генералы плачут. Еще мгновение, и кто-нибудь выступит вперед и станет молить Никки изменить принятое им решение. Но все напрасно: Самодержец Всероссийский не берет своих слов обратно! Никки кланяется и выходит. Мы завтракаем. Мы обедаем. Разговоры не клеются. Мы говорим о годах нашего детства в Ливадийском дворце».

Личное обаяние, проявлявшееся у последнего русского царя уже с детства, отмечали многие авторы и мемуаров, и научных исследований, посвященных Николаю II. Однако особенности склада ума и черты характера Николая Александровича знала до конца разве что императрица Александра Федоровна. С молодости он отличался сдержанностью и даже замкнутостью, мало кому доверял свои мысли или откровенно делился планами.

Цесаревич великий князь Николай Александрович. 1870-е годы

Итак, с провозглашения в Крестовоздвиженской церкви Ливадии в октябре 1894 года Манифеста о вступлении на престол началось 23-летнее царствование Николая II.

Один из самых талантливых и объективных русских историков, работавших в эмиграции, — С.С. Ольденбург, в описании первого года правления нового императора приводит слова из доклада германского дипломата своему правительству: «Редко народ имел при восхождении на престол его монарха такое неясное представление об его личности и свойствах характера, как русский народ в наши дни».

Портрет императора Николая II. В.А. Серов. 1900 г.

Развивая эту мысль, Ольденбург пишет: «Мощная фигура Императора Александра III как бы заслоняла Наследника Цесаревича от глаз внешнего мира. Конечно, все знали, что ему 26 лет, что по своему росту² и сложению Он скорее в свою мать, Императрицу Марию Федоровну; что Он имеет чин полковника русской армии, что Он совершил необычное по тому времени путешествие вокруг Азии и подвергся в Японии покушению азиатского фанатика. Знали также, что Он помолвлен с принцессой Алисой Гессенской, внучкой королевы Виктории, что Его невеста прибыла в Ливадию перед самой кончиной Императора Александра III. Но облик нового Монарха оставался обществу неясным...».

Интересно, что спустя 50 лет к такому же выводу пришел и историк-марксист Г.З. Иоффе, отказавшись от традиционной для советской историографии однозначно отрицательной оценки жизни и деятельности последнего русского царя: «О Николае II написано немало. Многочисленные свидетельства, исходящие из разных политических лагерей, содержат порой диаметрально противоположные оценки, часто противоречат друг другу. Высказывались даже мнения, что он — некий «сфинкс XX века»³.

Манифест Николая II о принятии православия принцессой Алисой Гессенской, наречении ее именем Александра Федоровна с титулом великая княжна

Единственно, в чем единодушно большинство объективных историков: цесаревич, получивший прекрасное воспитание и образование, не был, однако, подготовлен к управлению шестой частью мира, именуемой Россия.

Как поразительно отличается от приведенного в предыдущей главе свидетельства в. кн. Александра Михайловича, наблюдавшего момент вступления на престол Александра III, описанное им же поведение цесаревича Николая Александровича во время панихиды по скончавшемуся отцу: «...Смерть Императора Александра III окончательно решила судьбу России. <...> Никто не понимал этого лучше самого Никки. В эту минуту в первый и в последний раз в моей жизни я увидел слезы на его голубых глазах... Он сознавал, что он сделался Императором, и это страшное бремя власти давило его.

— Сандро, что я буду делать! — патетически воскликнул он. — Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть Царем! Я не могу управлять Империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!».

Императрица Александра Федоровна. 1872—1918

21 октября, т. е. на следующий день после кончины Императора-Миротворца, в Крестовоздвиженской церкви совершилась церемония принятия православия невестой Николая II — Алисой-Викторией-Еленой-Луизой-Беатрисой, дочерью великого герцога Гессенского Людвига IV и английской принцессы Алисы. Будущая императрица была наречена русским именем Александра Федоровна.

В дневнике Николая об этом событии всего две фразы: «И в глубокой печали Господь дает нам тихую и светлую радость: в 10 час. в присутствии только семейства моя милая дорогая Аликс была миропомазана и после обедни мы причастились вместе с нею, дорогой Мама и Эллой⁴. Аликс поразительно хорошо и внятно прочла свои ответы и молитвы!»

А на следующий день запись: «Происходило брожение умов по вопросу о том, где устроить мою свадьбу; Мама, некоторые другие и я находил, что всего лучше сделать ее здесь спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома; а все дяди против этого и говорят, что мне следует жениться в Питере после похорон. Это мне кажется совершенно неудобным!».

Великие княжны Ольга (справа) и Татьяна. 1898 г.

Однако молодой император уступил настояниям родственников, хотя, видимо, и предвидел настрой общественного мнения против Алисы, когда она, невенчанная иностранка, пойдет в Петербурге рядом с ним за гробом усопшего царя⁵.

Свадьба состоялась в Петербурге 14 ноября 1894 года. Официальное торжество коронации прошло в мае 1896 года в Москве.

Дневники Николая II, воспоминания министров, приближенных и родственников, камер-фурьерские журналы, фиксировавшие каждый день жизни императора, и, наконец, его личная переписка — дают возможность достаточно полно представить жизнь в Ливадии во время Высочайших приездов, которые возобновились только с 1898 года.

К этому времени у Августейшей четы было уже двое детей: в 1895 году родилась великая княжна Ольга, через полтора года Татьяна.

Так же, как и его отец и дед, Николай II отдых в Ливадии сочетал с активной государственной деятельностью: просматривал и давал дальнейший ход деловым бумагам и прошениям, принимал с докладами министров, различные делегации и частных лиц, иностранных дипломатов.

С пребыванием императора в Ливадии в 1898 году во многом связано выдающееся событие в истории мировой дипломатии — первая Гаагская мирная конференция. Весь ноябрь и первую половину декабря этого года здесь проходила основная работа по формулировке российских предложений о всеобщем сокращении и ограничении вооружений, а также о создании международного «третейского суда» для предотвращения военных столкновений между государствами, по первоначальному замыслу представлявшего прообраз современной Организации Объединенных Наций. Эти предложения были затем изложены в ноте российского правительства от 30 декабря 1898 года и легли в основу программы работы Гаагской мирной конференции, состоявшейся в мае-июне 1899 года⁶.

Стало традицией принимать в южнобережном имении посольства средиземноморских стран, а встречи с послом Турции проходили здесь почти в каждый Высочайший приезд. Однако до Ливадии добирались и делегации из таких дальних стран и окраин России, как Тибет (1900 г.), Япония, Бурятия, Сиам (1902 г.), Монголия (1913 г.).

Интересен распорядок дня, которого обычно придерживалась царская семья, отдыхая на Южном берегу Крыма. Вот как описывает его сам Николай: «День мы проводим обыкновенно следующим образом: встаем в 8 1/2, кофе пьем на балконе и от 9½ до 11½ гуляем, я в это время купаюсь, когда вода не очень холодная; Аликс рисует, а я читаю до часу. Завтракаем с музыкой <...>. Около 3-х отправляемся на большую прогулку, возвращаемся домой не раньше 6 или 6½ ч. Я занимаюсь до 8 ч. Аликс в это время купает детей, кормит их и укладывает спать. После обеда (т. е. примерно в 9 час. вечера. — Н.К., М.З.) процветает безик⁷ <...> В 11½ расходимся и ложимся в 12 ч.».

По желанию Николая Александровича в том же году на территории парка оборудовали площадку для игры в лаун-теннис⁸, ставшей вскоре одним из любимых развлечений царской семьи. Партнерами в игре чаще всего были офицеры императорской яхты «Штандарт».

За всю историю императорского южнобережного имения только один раз Романовы встречали в нем Рождество и Новый год — зимой 1900/1901 гг. Есть что-то символическое в том, как начался XX век для царской семьи: обстоятельства, заставившие их остаться в Ливадии, сама обстановка встречи первого года нового столетия как будто предрекали трагические события последующих лет...

Императрица Мария Федоровна

Но первый месяц пребывания в любимом имении прошел прекрасно. В день Высочайшего приезда в Ялту — 18 сентября — туда же пришла из Афин яхта «Амфитриди» греческого королевича Георгия — того самого, который благодаря своей находчивости сумел смягчить тяжесть удара, нанесенного цесаревичу Николаю японским фанатиком во время путешествия наследника престола по странам Востока в 1890—91 гг.

Приведем одно из писем Николая II матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, датированное 10 октября 1900 года. В нем — пронизанное радостью и тонким юмором описание жизни семьи в Ливадии вплоть до начала болезни государя⁹.

«Моя милая дорогая Мама!

Мне было очень жаль, что я не написал тебе с греч. Джоржи, но пока он был здесь мы постоянно сидели или гуляли вместе, так что я едва находил времени на чтение бумаг. Он тебе вероятно говорил про состояние Аликс!¹⁰ Она очень бережется, больше лежит на кушетке на балконе, так как голова часто кружится и она боится тошноты.

Мы очень надеемся, что это неприятное чувство пройдет скоро и что ей не придется пролежать два месяца, как два года тому назад!

Кроме этого она слава Богу, хорошо выглядит и ни на что не жалуется. Жаль, что начало бывает в чудном Крыму потому что она никуда не выезжает, мы оба в разлуке во время прогулок и только едим вместе.

Но с другой стороны стыдно жаловаться, для нея здесь конечно лучше, чем в Питере, она никого не принимает и весь день на воздухе!

Я себя чувствую великолепно, купаюсь каждый день, в воде 15°, делаю большие прогулки верхом с господами, часто езжу в Айтодор¹¹, там живет целое семейство. Тетя Ольга¹² к сожалению уезжает 15-го с Георгием и Минни¹³.

Она (т. е. Мария Георгиевна — Н.К., М.З.) тоже в известном положении и ее бедную сильно тошнит, она ничего не может есть и часто лежит в другой комнате во время обеда. Маленький Христо¹⁴ все спрашивает «why are they all sick here?»¹⁵. Ему объясняют что это от крымского воздуха и он верит. <...> Наши дети здоровы и купаются по утрам в теплой соленой воде внизу в большой ванне Анмама¹⁶. Они все очень выросли и маленькая baby¹⁷ отлично ходит, но часто падает, потому что старшие сестры толкают ее и вообще, если не смотреть за ними, грубо обращаются с ней. <...> На днях Сандро и я собираемся на два или три дня на охоту около Козмо-Демиановского монастыря. Я там никогда не был. Буду думать о тебе, милая Мама, и о незабвенном Папа; мне так помнится как ему нравилось вспоминать об этой охоте. Оказывается там есть новый домик нарочно выстроенный для жилья во время охоты в горах. Надеюсь, погода будет хорошая; до сих пор она стояла идеальная, раз был сильный дождь, очень необходимый здесь. Этот раз погода теплее и лучше, чем в 1898 г.

Из Ялты скучная публика начинает разъезжаться; теперь прямо наказание проезжать через город, густые толпы стоят справа и слева, думаешь, что находишься в большом заграничном курорте...

Но теперь прощай, моя дорогая Мама.

Аликс и я Тебя крепко обнимаем. Христос с Тобою!

Всем сердцем Твой Ники».

26 октября Николай Александрович почувствовал себя плохо. Лейб-медик Гирш, видимо, изначально поставил неверный диагноз — инфлюэнца. Поскольку состояние больного продолжало резко ухудшаться, по настоянию С.Ю. Витте из Петербурга был срочно вызван профессор Военно-медицинской Академии Попов, определивший у императора брюшной тиф.

Прогулка по Горизонтальной тропе. Николай II с дочерьми и офицерами свиты. В коляске — императрица Александра Федоровна. 1914 г.

Официальные бюллетени давали весьма оптимистичную картину течения болезни, однако о серьезности положения можно судить хотя бы по тому, что в высших кругах правительства и Синода стал обсуждаться вопрос о престолонаследии в случае смерти Николая II. Впервые за все XIX столетие, в обход Основных Законов, утвержденных еще Павлом I, среди вероятных наследников называлась и старшая дочь Николая, великая княжна Ольга Николаевна.

Ливадия. Полковник Николай Александрович Романов при полной амуниции солдата 16-го стрелкового имени императора Александра III полка направляется к Горизонтальной тропе. 1909 г.

Крепкий организм выдержал тяжелую болезнь: с 28 ноября наступило выздоровление. В письмах к матери в этот тяжелый период — ни сетований, ни жалоб: «Благодаря Бога я перенес свою болезнь легче, чем многие другие бедные больные. Уверяю тебя, милая Мама, что я себя чувствую совсем бодрым и достаточно крепким. Я все время мог стоять на своих ногах и теперь хожу между постелью и стулом совершенно свободно, ноги не дрожат, хотя оне очень похудели. В еде я весьма осторожен и строго исполняю предписания докторов. К счастию у меня нет того волчьяго апетита, который обыкновенно бывает у выздоравливающих от тифа. Про мою дорогую женушку я могу только сказать, что она была моим ангелом-хранителем и смотрела за мною лучше чем всякая сестра милосердия!..»

До полного выздоровления Николая решили остаться всей семьей в Крыму. Через две недели врачи разрешили ему ездить верхом и совершать небольшие пешие прогулки, но обязательно по ровному месту. А 18 декабря он уже участвовал в смотре воинских частей, возвратившихся с Дальнего Востока.

Ялта. Освящение Собора Александра Невского. В центре — Николай II и Александра Федоровна. 5 декабря 1902 года

Как раз к этому времени относится сооружение «горизонтальной тропы»¹⁸.

В. кн. Александр Михайлович в одну из совместных прогулок показал Николаю дорожку, которую он распорядился проложить от своего имения «Ай-Тодор» по направлению к Ливадии. Она проходила среди виноградников, горного леса, нависающих скал, и с каждым ее поворотом открывался новый неповторимый вид на море и гряду Крымских гор. Несмотря на очень сложный горный рельеф, тропу удалось проложить так, чтобы избежать сколько-нибудь заметных подъемов и спусков, поэтому она и получила название «горизонтальная».

Николаю II, любившему дальние пешие прогулки, очень понравилась идея Сандро, и он отдал указание управляющему Ливадийским имением Л.Д. Евреинову о прокладке горизонтальной дорожки от «Розовых ворот» в Ливадии до стыковки в Верхней Ореанде с частью тропы, уже проложенной от Ай-Тодора. Строительство этого уникального технического сооружения проходило очень быстро: по мере того, как лечащими врачами разрешалось увеличивать физическую нагрузку на выздоравливающего, удлинялась и Горизонтальная тропа. В 1901 году работы были полностью завершены и дорожка (длиной 6 верст 143 сажени и шириной 1 сажень) стала одним из любимейших мест отдыха Романовых. Верхом или пешком они постоянно совершали по ней длительные прогулки, встречались друг с другом, ходили в гости, так как от дорожки были удобные спуски к имениям великих князей «Чаир», «Харакс» и «Кичкине»¹⁹.

Александра Федоровна с наследником Цесаревичем Алексеем Николаевичем

Наступило Рождество и затем празднование Нового, 1901-го года. Но в Ливадийском дворце не слышно было музыки и веселья в эти самые светлые и радостные зимние праздники: по случаю кончины своего дальнего родственника, великого герцога Саксен-Веймарского, Николай II повелел объявить при Высочайшем дворе траур на две недели. Приверженность традиционному этикету оказалась сильнее, чем осознание вступления страны в новое столетие...

Приезд в Крым осенью 1902 года начался с торжеств в Севастополе по поводу спуска на воду крейсера «Очаков»²⁰. А в Ливадии царская чета прежде всего осмотрела новые постройки архитектора Удельного Ливадийско-Массандровского управления А.А. Бибера. Сравнительно непродолжительное по времени пребывание последнего в этой должности оставило в облике имения свой след: сохранившиеся до нашего времени оригинальные здания домов Министра Двора барона В.Б. Фредерикса, высших офицеров охраны, учителей и ресторатора, прачечной, построенные в 1901—1904 гг.

Дети Николая II. (Сидят — Мария, Алексей, Ольга; стоят — Татьяна, Анастасия). 1911 г.

К Высочайшему приезду строители постарались закончить и все работы по сооружению зданий Ливадийского поста Крымской пограничной бригады. Продолжая начатые отцом преобразования в деле охраны государственных рубежей России, Николай II серьезное внимание уделял укреплению «пограничной стражи». 21 ноября, в день установленного Александром III храмового праздника для этого рода войск — Введения во храм Пресвятой Богородицы, — Николай Александрович лично принимал парад крымских пограничников и участвовал в освящении всех служб Ливадийской погранзаставы.

Имение «Ливадия» в конце XIX — начале XX в. значительно модернизировали: в старом дворце появилось центральное отопление; несколько локомобильных станций подавали электрический ток не только во дворцы, но и во все здания гофмаршальской и служительских частей; появилась телефонная связь с Петербургом и Москвой, а увеличенная мощность льдодельни позволила обеспечивать льдом не только потребности кухни, но и использовать его для охлаждения жилых комнат в летнюю жару.

Тогда же начал обсуждаться вопрос о дальнейшей судьбе Большого императорского дворца, перестроенного И.А. Монигетти из дома графа Потоцкого в 1862—63 гг.

Николай II и наследник Цесаревич Алексей. 1913 г.

Новый управляющий имением В.Н. Качалов в рапорте Главному Управлению Уделов в ноябре 1904 года сообщал о результатах предпринятого им совместно с компетентной комиссией тщательного осмотра здания дворца. Выяснилось, что замеченная ранее повышенная влажность в комнатах первого этажа и непрочность полов в них связаны с сыростью подвальных помещений из-за недостаточного дренажа и, как следствие этого, серьезным повреждением балок междуэтажных перекрытий. Вызывало тревогу и состояние стен в некоторых залах. «Между тем, — писал В.Н. Качалов, — существующие ныне политические обстоятельства, которые едва ли могут разрешиться в скором времени, по всей вероятности, должны отсрочить решение вопроса постройки нового дворца на довольно продолжительное время...»²¹.

В тревожные годы русско-японской войны и первой русской революции не только сам Николай II, но и члены его семьи не сочли возможным уезжать на отдых в столь далекий от столицы Крым.

Праздник «Белого цветка» перед Ливадийским гаражом. 1911 г.

Следующий Высочайший приезд на Южный берег состоялся только через 7 лет, в 1909 году. В Ливадию прибыли 5 сентября со всеми детьми — пятилетним цесаревичем Алексеем и великими княжнами Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией.

В тот год в Крыму стояла прекрасная осень, и Николай Александрович, очень любивший движение, езду и вообще занятия, связанные с большой физической нагрузкой, в письмах к императрице Марии Федоровне описывал свои дальние прогулки, удовольствие, испытываемое от купания в море, игры в теннис, археологических раскопок (правда, не увенчавшихся каким-либо успехом: «Они находят интересные вещи, когда меня там нет», — писал он, имея в виду свою сестру Ксению и ее супруга в. кн. Александра Михайловича, на территории имения которых «Ай-Тодор» находились остатки древнеримской крепости «Харакс»).

В дневниках и письмах Николай II постоянно упоминал и о своих поездках «на моторе», как тогда называли автомобиль. Начальник канцелярии Министра Двора генерал А.А. Мосолов оставил интересное описание метаморфозы отношения русского царя к этому замечательному изобретению конца XIX века.

«Пока я живу в Ливадии, автомобили не должны появляться в Крыму», — заявил Николай под впечатлением первых неудачных попыток проехаться на «этой керосиновой штуке». Но уже в 1903 году во время визита в Германию, ему пришлось сделать несколько поездок в автомобилях вместе с братом императрицы, великим герцогом Эрнстом Гессенским, после чего он стал более снисходительно относиться к ним. Видимо, окончательно это предубеждение исчезло у императора под влиянием блестящего мастерства вождения и технических знаний энтузиаста автомобильного спорта в России начальника военно-походной канцелярии князя В.Н. Орлова, на некоторое время добровольно взявшего на себя обязанности личного шофера царской семьи. Через несколько лет у Николая Александровича образовался один из самых обширных автомобильных парков в Европе, а сам он стал страстным любителем путешествий «на моторе».

Перед приездом в Крым Августейшей семьи в 1909 году в Ореанде по проекту Г.П. Гущина были построены гараж на 2 автомобиля и склад для горючего. Однако их расположение оказалось довольно неудачным и в 1910—12 гг. тот же архитектор возвел на уступе склона Чайной горки прекрасно сохранившееся до наших дней здание гаража на 25 автомобилей²².

Маршруты автопутешествий по Крыму выбирались самые разнообразные: в собственные имения «Массандра» и «Ай-Даниль», к родственникам в «Дюльбер», «Харакс», «Ай-Тодор», «Чаир», «Кичкине» и приближенным (чаще всего в Алупку к Воронцовым, в Кореиз и Коккоз к Юсуповым, в Гурзуф к Губониным, в Симеиз — Д.А. Милютину), в Георгиевский и Косьмодамиановский монастыри.

Восточный фасад Большого Императорского дворца с включением в него алтарной части Крестовоздвиженской церкви. Рисунок архитектора Н.П. Краснова. 1910 г.

Увлечение Николая II верховой ездой и поездками по Южнобережью во многом способствовало расширению сети шоссейных дорог и их усовершенствованию. В конце 90-х годов из Ялты были проложены еще две дороги — к Бахчисараю через Ай-Петринскую яйлу и т. н. «Романовское шоссе», которое вело в Алушту через Караби-яйлу и далее к царской Бешуйской охотничьей даче. В 1912—13 гг. они были заново отремонтированы и приспособлены для автомобильной езды²³.

Сейчас можно только восхищаться надежностью машин начала века: несравненно уступая современным по техническим данным, они, однако, прекрасно выдерживали большие нагрузки сложных крымских дорог. Забегая немного вперед, вспомним в этой связи поездку Николая Александровича в конце апреля 1914 года из Ливадии в Асканию-Нова и обратно. «Рано утром я поехал на моторе через Симферополь и Перекоп в Асканию-Нова, куда прибыл в 4 часа дня», — начинает он описание своего путешествия, а в конце подводит итог: «Итак, я сделал в два дня 587 верст, почти столько же, сколько от Петербурга до Москвы». Добавим, что в пути — ни одной поломки, да и скорость движения впечатляет, если учесть, что из этих двух дней сутки государь гостил в Аскании-Нова²⁴, а в пути еще делал остановки для осмотра новых хуторов крестьян, выселившихся из деревень²⁵.

Но вернемся к истории Большого императорского дворца, судьба которого окончательно определилась во время Высочайшего приезда 1909 года. Было решено полностью снести старое здание и на его месте возвести более вместительный и комфортабельный дворец. Составление проекта и строительство Николай II поручил известному ялтинскому архитектору Н.П. Краснову.

Вскоре Высочайший заказчик определил и архитектурный стиль для своего нового дворца, 6 октября он направился из Ливадии в двухнедельную поездку в Италию, чтобы нанести давно запланированный визит королю Виктору-Эммануилу III, имевший важное политическое значение для двух государств²⁶.

Королевская семья, находившаяся в это время в своей загородной резиденции Ракониджи, близ Турина, радушно встретила российского императора и постаралась показать ему все достопримечательности старинного пьемонтского владения Савойского королевского дома.

Более всего Николаю понравился дворец в прекрасном стиле раннего Итальянского ренессанса, который наши дореволюционные архитекторы образно называли «нежным стилем». По возвращении в Ливадию император высказал Н.П. Краснову пожелание иметь в своем южнобережном имении дворец, выстроенный именно в таком стиле.

Начиная с 27 октября 1909 года Николай II и Александра Федоровна постоянно принимали у себя архитектора, подробно обсуждали проект дворца, внутреннее убранство залов, а за 4 дня до отъезда из Ливадии, 12 декабря, царская чета окончательно утвердила проекты новых зданий в имении²⁷.

На Краснова была возложена «единоличная ответственность за полностью самостоятельную работу по возведению в Ливадии нового дворца, свитского дома и кухни с меблировкою этих зданий, с переустройством старого свитского дома в Гофмаршальский, с прокладкой новой главной подъездной дороги и с переустройством прилегающей к дворцу части Ливадийского парка». Крестовоздвиженскую дворцовую церковь надлежало сохранить, но сделать ее полный внешний и внутренний ремонт. Решено было также одновременно осуществить дальнейшую модернизацию всего имения.

Огромный объем работ четко распределялся между двумя ведущими архитекторами — Н.П. Красновым и Г.П. Гущиным. Последнему поручалось строительство комплекса технических сооружений (электростанции, гаража и пр.) и жилых домов для обслуживающего персонала на территории Ливадийской слободки и Ореанды.

Согласно составленным архитекторами общим сметам затрат, Главное Управление Уделов выделило на строительство в Ливадийском имении 4,2 млн. руб. серебром, из них 2,6 млн. предназначались на возведение нового дворца.

«Инструкция строителю Нового Дворца и других при нем зданий в Ливадии», составленная Управлением Уделов для архитектора Краснова в духе действовавшего тогда в России «Строительного Устава», поражает своей четкостью и подробным, вплоть до мельчайших деталей, разъяснением всех его прав и обязанностей.

Ведущий строительство архитектор наделялся фактически полной свободой действий в подборе всего технического персонала, закупке по своему усмотрению необходимых материалов, выборе фирм, артелей и отдельных подрядчиков, правом заключать или прекращать с ними договоры и т. д.

Освящение закладки фундамента нового дворца. На втором плане — Крестовоздвиженская церковь, звонница и дом Министра Двора. 23 апреля 1910 г.

«Инструкцией» определялся также срок окончания запланированных строительных работ и внутренней отделки помещений, включая меблировку Дворца, свитского дома и кухни — конец августа 1911 года.

К слому старого дворца и кухонного корпуса, построенных архитектором И.А. Монигетти в 1862—64 гг., приступили 21 января 1910 года. Через полтора месяца началась закладка фундаментов для новых зданий.

Начало строительства Свитского дома. 1910 г.

Церемония освящения основания Большого Ливадийского дворца была приурочена к 23 апреля — дню тезоименитства императрицы Александры Федоровны. Торжества в Ливадии по этому поводу дают представление о том, какое значение придавали в России созданию праздничной обстановки при начале любого крупного строительства. Все его участники осознавали, что свой труд они вкладывают в то, что намного переживет их самих и на века станет прекрасным памятником их жизни.

После совершения ялтинским и ливадийским духовенством молебна на строительной площадке в специально подготовленное в фундаменте дворца место были опущены стеклянный цилиндр с запаянным в него пергаментом с текстом и большая серебряная доска с выгравированной на ней надписью следующего содержания: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В лето от Рождества Христова одна тысяча девятьсот десятое, при Благочестивейшем Самодержавнейшем Великом Государе Императоре Николае Александровиче и супруге Его Благочестивейшей Государыне Императрице Александре Федоровне и Матери Его Благочестивейшей Государыне Императрице Марии Федоровне, Наследнике Его Благоверном Государе Цесаревиче и Великом князе Алексее Николаевиче, Благоверных Государынях и Великих княжнах Ольге, Татьяне, Марии и Анастасии Николаевнах повелением Его Императорского Величества, в шестнадцатый год благополучного Его царствования, 23 апреля, в День Тезоименитства Августейшей супруги Его Государыни Императрицы Александры Федоровны; в бытность Министром Императорского Двора и Уделов генерал-адъютанта, генерала от кавалерии барона Владимира Борисовича Фредерикса и начальником Главного Управления Уделов генерал-адъютанта, генерал-майора князя Виктора Сергеевича Кочубея, при управляющем Ливадско-Массандровским Удельным Управлением действительном статском советнике Владимире Николаевиче Качалове, заведывающим Ливадскими дворцовыми зданиями полковнике Петре Николаевиче Янове и при строителе классном художнике архитектуры Николае Петровиче Краснове, по совершении молебствия местным ялтинским и удельным духовенством, положено основание сему Императорскому Дворцу в имении Его Величества «Ливадия» по проекту, составленному согласно личным указаниям Их Императорских Величеств, архитектором Н.П. Красновым».

Строительство Ливадийского дворца. Итальянский дворик — композиционный центр здания. 1910—1911 гг.

При участии всех почетных гостей серебряная доска была закреплена в основании дворца, после чего духовенство с пением молитвы «Христос Воскрес» обошло начатые постройки, новую дорогу и территорию парка, предназначенную для переустройства, окропляя их святой водой. Торжество закончилось пением российского гимна «Боже, Царя храни» и восторженными криками «ура» рабочих стройки и присутствовавших гостей.

Затем на нижней площадке перед дворцом были собраны все православные рабочие для праздничного обеда и вручения каждому из них по рубашке. Такой же обед и подарки были даны перед свитским домом и рабочим-магометанам. Строителю же дворца — архитектору Н.П. Краснову, его ближайшим сотрудникам — архитекторам и инженерам А.К. Иванову, Л.Н. Шаповалову²⁸, П.А. Крестинскому, И.А. Брызгалову, духовенству и почетным гостям, участвовавшим в торжестве закладки фундамента, по распоряжению управляющего имением В.Н. Качалова был дан праздничный завтрак в ресторане гостиницы «Метрополь».

Время, отведенное на возведение Большого дворца и всего комплекса новых зданий — 17 месяцев, — уже само по себе поразительно. Но когда из архивных документов стали известны подлинная история строительства дворца в Ливадии в 1910—11 гг. и неожиданные осложнения, сопровождавшие его, к удивлению присоединилось чувство восхищения знаниями, находчивостью и ответственностью за порученное дело архитекторов, инженеров и рабочих, которые выдержали этот невероятный срок в столь сложных условиях.

Начальному периоду строительства благоприятствовала прекрасная погода, и работа продвигалась быстро. Однако вскоре возникло первое непредвиденное осложнение. При проведении буровой разведки грунта выяснилось, что на довольно обширной площади восточной части стройки материковые породы залегают на большой глубине. Кроме того, там же был обнаружен мощный проход подпочвенных вод, ослаблявших шиферный грунт. Пришлось дренажировать всю площадь под зданием дворца до глубины непроницаемого слоя глины, проводить большие работы по прокладке подземной водосборной галереи, перерезающей все подходы подпочвенных вод и отводящей их далеко от постройки дворца²⁹.

Строительство Ливадийского дворца. Отделочные работы в галереях Итальянского дворика

Одновременно со строительством дренажной системы приступили к забивке 1054 бетонных свай для устройства на них железобетонной подушки будущего фундамента³⁰.

Эти непредвиденные работы задержали почти на месяц кладку фундаментов в восточной части дворца. По этому поводу Н.П. Краснов писал в одном из своих отчетов: «Это потерянное время придется возместить путем усиленных ночных и праздничных работ». Для работы в ночное время сразу же было устроено электроосвещение.

Летом 1910 года возникло новое осложнение: в Крыму вспыхнула эпидемия холеры. Над Ливадией, где ежедневно находились от 800 до 2000 человек, нависла серьезная опасность. Красновым и его помощниками были приняты решительные санитарные меры для предотвращения заболеваний собранных на строительстве людей. Всех рабочих переселили на территорию имения, где были построены специальный изоляционный барак с кухней и временная баня, установлены котлы для кипятка, кроме того — ежедневный медицинский осмотр, купание в море, дезинфекция и употребление медикаментов. И хотя эти мероприятия также несколько задержали ход строительства, Краснов с гордостью отмечал, что благодаря принятым мерам в Ливадии не было ни одного случая заболевания.

В начале января 1911 года, подводя итоги прошедшего года, Николай Петрович писал: «С 21 января 1910 года по 1 января 1911 года прошло 11 месяцев и 11 дней. Из них <...> первые 1 месяц и 11 дней использованы на сломку и свозку старых строений, 2 месяца — на необходимое углубление и укрепление вызванных местными условиями грунта, подфундаментных сооружений, 2 месяца — на кладку фундамента, 1 месяц на кладку цокольной части и оставшиеся 5 месяцев — на доставку, обработку и укладку около 300 000 штук камней в стены, устройство железобетонных потолков и полов, установку стропил и покрытие крышей Большого дворца».

В январе 1911 года дворец был уже подготовлен к внутренним отделочным работам. И тут наступает самый тяжелый период в строительстве: беспримерная по своей суровости зима 1910/11 гг. На Южном берегу Крыма, где обычна мягкая, теплая зима, в январе внезапно ударили морозы — днем минус 5—8°C, ночью — до минус 13°. День за днем шел обильный снег, и скоро вся стройка покрылась огромными сугробами. Морозы ослабели только в марте, но и в апреле-мае стояла неустойчивая, ненастная погода. Отсыревшие стены зданий не позволяли приступить к отделочным работам.

Группа инженеров под руководством Н.П. Краснова и здесь находит выход из положения: устраивается мощное электрическое отопление для просушки дворца и свитского дома, камеры принудительной (как тогда говорили, «побудительной») вентиляции, организуются сверхурочные и ночные работы. Принятые решительные меры позволили подготовить дворец к сдаче практически к намеченному сроку — официально она состоялась 14 сентября 1911 года.

Вслед за дворцом одна за другой сдавались и другие постройки, среди них свитский дом и здание главной кухни. Новая кухня³¹ имела 90 помещений, оборудованных новейшими для того времени механическими аппаратами и специальными холодильниками для хранения продуктов, винный погреб и льдодельню, приводимую в действие электрическими машинами.

Строительство Ливадийского дворца. Вид сверху со стороны парадной столовой

Заканчивалось также строительство целого ряда служебных зданий, возводимых под руководством архитектора Г.П. Гущина: гаража для автомобилей, электростанции, карантинного дома, насосных станций и т. д. Подъездные дороги к дворцу усовершенствовались для использования их новым видом транспорта — автомобильным.

История создания нового дворцово-паркового ансамбля в Ливадии — яркий пример выработанного в России к концу XIX — началу XX веков порядка взаимоотношений между заказчиком и подрядчиками, основанного на уважении к заключенным договорам и четком их исполнении, на компетенции руководителей и специалистов и вытекающем отсюда полном к ним доверии, на вековых традициях артельного подряда. Пример Ливадии как нельзя лучше может дать представление о дореволюционной отечественной практике организации крупномасштабного строительства.

Набережная Ялты. Царский кортеж направляется в Ливадию на освящение нового дворца. 20 сентября 1911 г.

21 сентября 1911 года газета «Русская Ривьера» поместила подробный отчет о торжественной встрече в Ялте императора Николая II с семьей, прибывших на отдых в свое южнобережное имение. Прекрасная погода как бы подчеркивала значимость для города события, намеченного на 20 сентября: освящение нового Ливадийского дворца и празднования в нем новоселья³².

На набережной, убранной гирляндами цветов и зелени, многотысячная толпа восторженно приветствовала появление царского кортежа, направлявшегося в Ливадию от стоявшей у мола яхты «Штандарт». Две открытые коляски, запряженные парами великолепных лошадей, ехали достаточно медленно, и поэтому все встречающие имели возможность близко видеть и приветствовать Их Императорские Величества.

А тем временем на площади перед дворцом был выстроен почетный караул от 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка при знамени, оркестре и хоре. Пока император обходил строй почетного караула, Александра Федоровна подошла с приветствиями к В.С. Кочубею, В.Н. Качалову, П.Н. Янову и Н.П. Краснову, строительным подрядчикам и служащим. Управляющий В.Н. Качалов поднес хозяевам имения хлеб-соль на фарфором блюде с изображениями четырех дворцов различных эпох³³ и произнес краткое приветствие: «Ваше Императорское Величество! Верные слуги Вашего Величества, служащие и рабочие имения «Ливадия» встречают Вас, всемилостивейший Государь, нашего державного хозяина, с благоговейной радостью и усердно просят Ваше Императорское Величество при вступлении в новый Ливадийский дворец принять от нас по исконно русскому обычаю хлеб-соль». Императрице и великим княжнам были поднесены прелестные букеты цветов, после чего Августейшее семейство проследовало в Крестовоздвиженскую церковь, где духовник царской семьи протоиерей Кедринский отслужил молебен.

Фрагмент украшения парадного входа Ливадийского дворца. Декоративный орнамент резьбы по мрамору над колоннами и овальный картуш с вензелем Николая II. Картушей четыре. На остальных трех вензели: АА (Александра и Алексей), ОТ (Ольга, Татьяна) и МА (Мария, Анастасия)

По фотографиям, которые направлялись Качаловым в Главное Управление Уделов вместе с еженедельными отчетами о ходе строительства, Николай Александрович и Александра Федоровна могли, конечно, представить, как будет выглядеть их новый дом. Однако действительность превзошла ожидаемое.

Вот как писал Николай II матери о своих первых впечатлениях: «Мы не находим слов, чтобы выразить нашу радость и удовольствие иметь такой дом, выстроенный именно так, как хотели. Архитектор Краснов удивительный молодец — подумай, в 16 месяцев он построил дворец, большой Свитский дом и новую кухню. Кроме того, он прелестно устроил и украсил сад со всех сторон новых построек вместе с нашим отличным садовником³⁴, так что эта часть Ливадии очень выиграла. Виды отовсюду такие красивые, особенно на Ялту и на море. В помещениях столько света, а ты помнишь, как было темно в старом доме... Что редко бывает — Краснов сумел угодить всем: дамы, свита и даже femmes de chambre³⁵ и люди довольны своими помещениями. Все приезжающие, после осмотра дома, в один голос хвалят то, что видели, и, конечно, самого виновника — архитектора».

Новый Ливадийский дворец оценила и художественная общественность России того времени. Академик Ф.Г. Беренштам, например, писал в журнале «Зодчий»: «Дворец спроектирован в итальянском ренессансе XV—XVI веков. Основными мотивами композиции служили памятники Флоренции, но при этом приходилось считаться с требованиями загородного дворца и современного комфорта. Надо было, сохраняя строгую красоту дворцовой архитектуры, дать уют и интимность дачи, соединить величавое впечатление дворца с мягким покоем загородного дома, расположить здание так, чтобы некоторые части его были особенно открыты солнцу и воздуху, а крыши использовались для террас, бельведеров и вышек».

Ливадийский дворец. Башня и портик парадного входа

Свою личную благодарность выразил Николай II и архитектору Г.П. Гущину. Осмотрев служебные постройки в имении, возведенные по проектам и под руководством этого талантливого инженера-строителя, он обратился к Глебу Петровичу со словами: «Мне все говорят, что у меня в Ливадии — гараж лучший в Европе. Мне это лестно слышать и приятно сознавать. Осмотрев отличную конюшню, красивую электрическую станцию, милый театр и превосходный гараж, считаю нужным выразить Вам за них свою благодарность. Благодарю Вас за труды, положенные за последние годы в моем имении». После чего Гущину был преподнесен ценный памятный подарок — золотой портсигар, украшенный бриллиантами и сапфирами.

Впрочем, ни один человек и ни одна фирма, участвовавшие в строительной кампании 1910—11 гг., не были забыты в тот знаменательный приезд царской семьи. Представления к награждению орденами, медалями, ценными подарками, денежными премиями и золотыми и серебряными памятными жетонами проходили по спискам, составленным управляющим имением Качаловым и главным строителем Красновым. Четыре фирмы удостоились престижного звания «поставщик Двора Его Императорского Величества» за высочайшее качество изготовленных для Ливадии оборудования и мебели. Например, мебель от фабриканта Ф.Ф. Тарасова была столь изысканна, что даже встал вопрос о показе стульев и кресла для парадной столовой дворца на Всероссийской выставке мебели в Санкт-Петербурге, а прекрасные художественные изделия и приборы из бронзы московской фабрики братьев Е., А. и Ф. Вишневских украсили экстерьер и интерьеры дворца и церкви.

Была отмечена наградами и отличная работа многих ялтинских подрядчиков: Г.С. Пасхалиди — за каменные работы, Г.П. и Н.П. Лолановых — за земляные работы, устройство фундаментов и цокольной части зданий, А.Э. Менье — специалиста по изготовлению железобетонных конструкций, А.Ф. Канащенкова и С.С. Швецова — за плотничьи работы, Х.И. Калфа — за изготовление колонн из кримбальского камня, украшающих Итальянский дворик и фасады дворца, и многих других.

Ливадийский дворец. Итальянский дворик. В центре — декоративный колодец. 1912 г.

Завершение строительства было отмечено столь же торжественно, как и закладка фундамента Большого дворца. Всем рабочим вновь был устроен праздничный обед, выделены подарки и большие по тем временам денежные премии.

Но прекрасный дворец, воздвигнутый напряженным трудом талантливых и умелых строителей, только из-за того, что был особенно любим последним Романовым, долгие десятилетия после октябрьского переворота не только не признавали памятником архитектуры, но и вообще пытались ставить под сомнение его художественные достоинства³⁶. Поэтому тщетно было искать в литературе советского периода по истории русского зодчества какое-либо искусствоведческое описание его архитектуры.

Сам архитектор дал очень краткую характеристику Большого Ливадийского дворца: «Проектирован и выполнен в стиле итальянского Ренессанса из штучного инкерманского камня, со всеми орнаментальными частями, высеченными из того же камня. Здание дворца имеет 116 отдельных помещений, один большой внутренний двор и три малых световых двора. Парадные официальные комнаты дворца отделаны и меблированы в том же стиле».

Беглый осмотр фасадов здания, особенно северного, обращенного к Ялте, казалось бы, подтверждает слова зодчего. Насыщенность архитектурными элементами, характерными для палаццо Венеции и Флоренции, действительно говорит о том, что перед нами дворец в стиле итальянского Возрождения. Фасад рассечен горизонтальной линией балкона, а колоннада галереи подчеркивает ордерный характер деления, введенный в практику архитектуры еще на заре Ренессанса знаменитым Л.Б. Альберти.

Ливадийский дворец. Вид сверху. Справа на первом плане — крыша Гофмаршальского корпуса (бывш. Свитского архитектора И.А. Монигетти)

Сдвоенные и строенные окна ризалитов и высокой башни, поставленной на углу северного и западного фасадов, арочное оформление входа, так же как и изящная аркада балкона-бельведера в левой части этого фасада, являются своего рода архитектурными цитатами итальянских дворцов. Ордерное разделение восточного фасада, обращенного к морю, подчеркивается не только колоннадой балкона, но и пилястрами, которые четко выделяются на фоне гладкой кладки стены и поддерживают сложный карниз, разделяющий первый и второй этажи и украшенный русской геральдикой. Обращают на себя внимание прекрасные «брамантовы окна» с изящной резьбой по инкерманскому камню и ниши с яшмовыми вазами Колыванской гранильной фабрики.

Замечательным образцом Ренессанса может служить и главное украшение западного фасада — парадный вход во дворец. Архитектор оформил его в виде портика: три полуциркульные арки, спаренные коринфские колонны, портал входных дверей, скамьи — все это сделано из белого каррарского мрамора итальянскими мастерами фирмы С.Л. Уберти по эскизам Краснова. Резная орнаментация по мрамору изображает грифонов, дельфинов, гирлянды цветов и фруктов, медальоны в обрамлении аканта. Между полукружьями арок — картуши с вензелями имен членов царской семьи, для которых строился Ливадийский дворец. Верх мраморного наличника парадного входа украшает герб Романовых.

Ворота Итальянского дворика. Ручная ковка итальянских мастеров. Конец XVIII в.

Ренессансный стиль дворца подчеркивается также одним из его важнейших структурных элементов — большим внутренним двориком, называемым «Итальянским». Именно такие дворики — патио — были характерны для палаццо Флоренции и Венеции XV—XVI столетий, являясь центрами всей пластической композиции зданий.

В оформлении четырех фасадов заметна большая разница, хотя общий архитектурный стиль выдержан для каждого из них. Это придает дворцу особую прелесть. Если же попытаться охватить взглядом всю композицию дворца, то станет понятной характеристика, данная ему академиком Ф.Г. Беренштамом.

Интерьеры Ливадийского дворца. Мебель парадного вестибюля. 1912 г.

Прежде всего, сопоставив размеры нового дворца со старым, запечатленным на старинных фотографиях, можно заметить, как рационально Н.П. Краснов разместил довольно большое здание на весьма ограниченном площадке горного склона, ранее занятой гораздо меньшим дворцом. А используемое для этой цели оригинальное пластическое решение композиции, архитектоника составляющих его частей — совершенно не свойственны итальянским дворцам, зато характерны для модного в конце XIX — начале XX века стиля «модерн».

С южной стороны Итальянского дворика архитектор расположил одноэтажный объем буфетной. Парадная столовая, прикрывающая его с запада, — тоже одноэтажная, но более высокая. Основная часть здания двухэтажная, находится с северной стороны дворика. Наконец, в восточной части дворца появляется третий этаж. Башня на углу северного и западного фасадов доминирует над всей постройкой, и от нее как бы ступенчато спускаются эти композиционные объемы, повторяя гористый характер местности. Используя пластические приемы стиля «модерн», введя в конструкцию внутренние световые дворики (атриумы), Краснов максимально использовал солнечное освещение для жилых комнат.

Парадный кабинет Императора на первом этаже

Внешний облик дворца очень выиграл от того, что вместо рустованного камня, традиционного для возведения стен построек эпохи Возрождения, строители использовали гладко обработанный инкерманский известняк светло-палевого цвета, что придало зданию легкость и изящество и отчетливо вырисовало его на фоне зелени старого парка и голубого неба.

«Я в восторге от своего верхнего кабинета...»

А чтобы защитить пористый инкерманский камень от разрушительного воздействия ветра, атмосферных осадков и южного яркого солнца, сохранив тем самым надолго белизну стен дворца, Н.П. Краснов распорядился обработать их внешнюю поверхность раствором флюата Кесслера.

Удивительно гармонично удалось зодчему соединить в единый ансамбль два рядом стоящие здания разных архитектурных стилей — дворец и Крестовоздвиженскую церковь. С большим тактом он вносит изменения в работу своего знаменитого предшественника: увеличивает притвор церкви примерно вдвое, что дало возможность устроить новый вход в храм³⁷, и соединяет его открытой галереей с аркой ворот Итальянского дворика. Галерея выполнена в виде византийской аркады, покоящейся на мраморных колоннах и завершающейся воротами ажурной ручной ковки итальянских мастеров конца XVIII века.

Будуар императрицы

Портал нового входа украсила мозаичная икона «Ангела Господня», выполненная в академической мастерской профессора П.П. Чистякова по рисунку художника А.С. Славцова. Этот же художник расписал внутри стены пристройки образами, среди которых отметим икону Божьей Матери «Федоровской», особо почитавшейся в царской семье, т. к. она в течение нескольких столетий связывалась с именем Михаила Федоровича, первого московского царя из рода Романовых.

Аркада, стены дворца и церкви образовали уютный небольшой дворик. Другой атриум находится в центре жилой части дворца и получил название «арабского» благодаря орнаментации многоцветной майолики, покрывающей стены его первого этажа, и фонтану «Мария»³⁸, выполненных в восточном вкусе.

Кабинет императрицы

Парадных помещений в Ливадийском дворце немного — всего пять залов. Это и понятно: он в основном предназначался для семейного отдыха, а не для официальных приемов. В их оформлении Краснов использовал лепные украшения, резные панели из каштанового, орехового и красного дерева, прекрасные мраморные камины. Последние, хотя и действующие, имели скорее декоративное назначение, т. к. дворец отапливался от котельной.

Комната для занятий старших великих княжон

К работам по дворцовым интерьерам были привлечены мастера известных в России и Европе фирм, которые осуществляли идеи и замыслы архитектора по его эскизам и рисункам. Так, фирма по производству лепных работ братьев Аксерио прислала в Ливадию из Италии профессора Николини, до этого успешно закончившего реставрацию знаменитого собора Сан-Лоренцо в Генуе, а фирма Э.Р. Менционе по мраморным работам наняла для изготовления колонн и каминов известного скульптора К.Ф. Катто. В удивительно хорошем состоянии сохранились до наших дней обивка стен и наличники дверей из орехового дерева в бывшем ожидательном зале дворца, которые являлись только частью большого заказа, полученного поставщиком Его Императорского Величества петербуржцем Ф.Ф. Мельцером от Н.П. Краснова.

Спальня Их Императорских Величеств

Самое большое помещение дворца — парадная столовая с прекрасным лепным потолком, огромным мраморным камином с тончайшей резьбой, прелестной «Пенелопой» скульптора Брюгера. Следует обратить внимание на то, как архитектор расположил окна и двери этого зала и какого поразительного эффекта достиг при этом. Восемь больших застекленных дверей, разделенных пилястрами, соединяют столовую с Итальянским двориком. На противоположной стене этот прием повторяется, однако здесь вместо дверей такой же величины арочные окна. Ритмический рисунок разделения этих стен пилястрами определяется колоннадой дворика.

Спальная Цесаревича

Со стороны окон к столовой почти вплотную подходит парк, спускающийся здесь тремя террасами. Перед самыми окнами — зеленая лужайка полуоткрытого дворика — курдонера. При открытых окнах и дверях сам зал, благоухающая растительность парка и прелестный внутренний Итальянский дворик составляют единое целое — идеальный пример гармоничного единства архитектуры с окружающей природой!

Камин в спальне Их Императорских Величеств

Выше мы уже упоминали о мебели, изготовленной фирмой Ф.Ф. Тарасова специально для парадной столовой. Это был гарнитур в ренессансном вкусе, состоявший из большого обеденного стола и двух пристенных, ста стульев, четырех кресел и четырех банкеток. Вся мебель из орехового дерева, а стулья и кресла обиты зеленым сафьяном высокого качества. Ножки, подлокотники стульев и кресел представляли собой витые колонки, их капители и деревянные части спинок были украшены резьбой, в основу которой взят мотив коринфского ордера — волюты и акант.

Ливадия. Салют кораблей Черноморского флота по случаю дня именин Императрицы Александры Федоровны. 23 апреля 1912 г.

Комнаты для гостей, а также личные покои царской семьи были украшены и обставлены мебелью в стиле «модерн» со свойственным ему изысканным подбором материалов и обивочных тканей. Новые технические приемы обработки дерева позволяли добиваться исключительных декоративных эффектов. Так, в малой столовой использовалась байцовка красного дерева под медь, в спальне и ванной комнате императрицы — липа, полированная под белый мрамор, в гостиной старших дочерей — т. н. отделка «под птичий глаз» и т. д.

Одним из самых красивых залов второго этажа дворца был кабинет императора. Недаром Николай II в дневнике 1911 года записал: «Я в восторге от своего верхнего кабинета».

Ливадийский дворец, Северный фасад. Николай II приветствует офицеров полков, расквартированных на Южном берегу Крыма. 1912 г.

Но недолго Новый Ливадийский дворец радовал своих владельцев. Царская семья приезжала в него всего четыре раза — осенью 1911 и 1913 и весной 1912 и 1914 годов. 12 июня 1914 года они выехали из Ливадии, не подозревая, что навсегда простились с ней. Первого августа началась мировая война.

О нежной привязанности Николая Александровича к своему южнобережному имению сохранилось много свидетельств, среди них — любопытный эпизод, описанный генералом А.А. Мосоловым: Однажды, возвращаясь верхом по тропинке высоко над шоссе из Учан-Су с дивным видом на Ялту и ее окрестности, государь высказал, как он привязан к Южному берегу Крыма.

— Я бы хотел никогда не выезжать отсюда.

— Что бы Вашему Величеству перенести сюда столицу?

— Эта мысль не раз мелькала у меня в голове.

Вмешалась в разговор свита. Кто-то возразил, это было бы тесно для столицы: горы слишком близки к морю. Другой не согласился:

— Где же будет Дума?

— На Ай-Петри.

Ливадия. Высочайший прием Городских голов Таврической губернии. Ноябрь 1913 г.

Звонница Крестовоздвиженской церкви. На первом плане — цесаревич Алексей играет со щенком. Октябрь 1913 г.

— Да зимой туда и проезда нет из-за снежных заносов.

— Тем лучше, — заметил дежурный флигель-адъютант.

Мы двинулись дальше — государь и я с ним рядом по узкой дорожке. Император полушутя сказал мне:

— Конечно, это невозможно. Да и будь здесь столица, я, вероятно, разлюбил бы это место. Одни мечты...

Евпатория. Встреча Николая II, Императрицы Александры Федоровны и Цесаревича Алексея на вокзале. 16 мая 1916 г.

Потом, помолчав, добавил смеясь:

— А Ваш Петр Великий, возымев такую фантазию, неминуемо провел бы ее в жизнь, невзирая на все политические и финансовые трудности. Было бы для России хорошо или нет — это другой вопрос...».

После отречения Николай II просил Временное правительство дать ему возможность поселиться с семьей в Ливадии, где он вел бы жизнь частного лица. Керенский разрешения не дал...

Евпатория. У ограды лазарета имени Императрицы Александры Федоровны. Последний снимок в Крыму. 16 мая 1916 г.

В книге «Мировой кризис. 1911—1918» — фундаментальном труде, посвященном истории первой мировой войны, У. Черчилль, анализируя предреволюционную обстановку в России, писал о Николае: «...Вот Его сейчас сразят. Вмешивается темная рука, сначала облеченная безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех Его любящих предают на страдания и смерть. Его усилия преуменьшают; Его действия осуждают; Его память порочат... Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным?».

Примечания

1. В. кн. Александр Михайлович (1866—1933), четвертый сын в. кн. Михаила Николаевича, младшего брата Александра II, и в. кн. Ольги Федоровны, урожденной принцессы Баденской, двоюродный брат Александра III. Благодаря покровительству последнего, получил возможность посвятить свою карьеру военно-морскому флоту. Впоследствии занимал руководящие должности: с 1900 г. — Председатель Совета по делам торгового мореплавания, в 1902—1905 гг. Главноуправляющий (на правах министра) Управлением торгового мореплавания и портами. Генерал-адъютант, адмирал, великий князь, однако, более известен в отечественной истории как организатор военной авиации в России. В семье Николая II Александр Михайлович (Сандро) был одним из самых любимых родственников.

2. Рост Николая II был 5 футов 7 дюймов, т. е. 170 см.

3. Здесь и далее выделено нами. — Н.К., М.З.

4. В. кн. Елизавета Федоровна, родная сестра Алисы Гессенской, супруга в. кн. Сергея Александровича, дяди Николая II.

5. А.В. Богданович, которая благодаря служебному положению своего супруга, члена Совета Министра внутренних дел, была хорошо осведомлена о настроениях во всех социальных слоях российского общества, свидетельствовала уже в 1901 году: «В народе водворилось понятие, что молодая царица приносит несчастье, и, к ужасу, можно сказать, что это понятие оправдывается».

6. Первая нота — от 12 августа — по сути являлась обращением Николая II к мировому сообществу с призывом положить предел все увеличивающемуся развитию вооружений и обеспечить прочный мир на земле. Нота произвела тогда ошеломляющее впечатление. По свидетельству военного министра А.Н. Куропаткина, народы отнеслись к мирной инициативе из России восторженно, правительства — недоверчиво.

С возмущением воспринял Николай действия некоторых великих держав в ответ на его предложения. «Как тебе нравится поведение Англии относительно Франции? — писал он Марии Федоровне 8 ноября из Ливадии. — Даже после того, как французы им уступили, англичане все продолжают готовить флот на всякий случай! Нечего сказать, хороший и наглядный ответ на наше предложение об уменьшении вооружений народов. А как тебе понравились речи императора германского во время его путешествия по Палестине? Да, много странных вещей происходит в мире. Читаешь все это — невольно плечами пожимаешь!».

7. Вид карточной игры.

8. Теннис на траве.

9. 3десь и далее сохраняем особенности написания и пунктуацию оригинала. — Н.К., М.З.

10. Николай II намекает на беременность Александры Федоровны.

11. Имение в. кн. Александра Михайловича.

12. Греческая королева в. кн. Ольга Константиновна.

13. ЕЗ. кн. Георгий Михайлович и его супруга в. кн. Мария Георгиевна.

14. Христофор, сын греческого королевича Георга.

15. Почему они здесь все больные? (англ.).

16. Императрица Мария Александровна.

17. Великая княжна Мария Николаевна.

18. Ныне она называется «Солнечной» и пользуется большой популярностью у гостей Крыма.

19. Осенью 1909 года в газетах появились интересные фотографии: полковник российской армии Н.А. Романов при полной амуниции солдата 16-го стрелкового полка и гвардейской пехоты. Глава правительства решил самолично испытать в марш-броске по крымским горам новое армейское походное снаряжение, весящее более двух пудов. Снимки были сделаны возле Горизонтальной тропы.

20. Как известно, команда этого корабля впоследствии стала одним из главных участников революционных событий 1905—1907 гг. в Севастополе. Удивительно, но последнее обстоятельство не помешало Николаю II в своем рабочем кабинете Нового дворца держать на видном месте большую фотографию «Спуск крейсера «Очаков» в Севастополе».

21. Предположение управляющего полностью подтвердилось. В период с 1905 до 1909 гг. деятельность двух инженеров Ливадийско-Массандровского удельного управления — И.А. Носалевича и Г.П. Гущина ограничилась устройством дополнительного дренажа у здания Большого дворца, обновлением фундамента дворцовой церкви, ремонтом Японского кабинета императрицы Марии Александровны, более всех пострадавшего от сырости, а также усовершенствованием водопроводной сети в имении, переустройством винодельни, ремонтом подпорных стен в парке и т. п.

22. Ныне городской таксопарк.

23. Иначе складывалось отношение царя к постоянно возникающим в Министерстве путей сообщения идеям прокладки на Южный берег Крыма железной дороги. Еще в 1898 году, во время пребывания в Ливадии Николая II на Высочайшее рассмотрение была представлена рельефная карта Крыма с нанесенной на ней железной дорогой, соединявшей Бахчисарай и Ялту. Проект инженера Ярцева был заслушан со вниманием, однако уже тогда целесообразность его осуществления для Южнобережья — уникального по своим природным особенностям уголка России — была поставлена под сомнение.

24. Предпринятая по приглашению владельца Аскании-Нова, Ф.Э. Фальц-Фейна, эта поездка произвела неизгладимое впечатление на Николая. В его описании Аскании-Нова чувствуется огромное уважение к этому талантливому и трудолюбивому человеку, сумевшему в южной засушливой степи создать огромный оазис, наполненный садами, чудесным парком, пастбищами и всевозможной живностью: «Удивительное впечатление, точно картина из Библии, как будто звери вышли из Ноева ковчега».

По распоряжению царя вскоре в имение Аскания-Нова прибыл министр земледелия и землеустройства А.В. Кривошеин для ознакомления с передовым опытом ведения хозяйства.

25. Крестьяне, вышедшие из общины и получившие для этого определенные льготы и помощь государства согласно «столыпинскому» аграрному закону 1906 года.

26. 24 октября 1909 года в Ракониджи в результате переговоров между министрами иностранных дел Т. Титтони и А.П. Извольским было заключено соглашение о сотрудничестве России и Италии на Балканах и в Средиземноморском бассейне.

27. Однако в ходе строительства через управляющего имением В. Н. Качалова от них продолжали поступать указания изменить какие-либо детали проекта.

28. Л.Н. Шаповалов проектировал и строил в 1899 г. ялтинский дом А.П. Чехова.

29. Проверяя эффективность водосборной галереи, строители обнаружили, что после выпадения атмосферных осадков суммарный выход грунтовых вод из нее составлял до 8000 ведер в сутки. Несомненно, что такая повышенная увлажненность почвы и была причиной преждевременного разрушения старого Ливадийского дворца. Незаметные маленькие люки на поверхности земли скрывают лазы в колодцы обширной подземной водосборной галереи, охватывающей в виде подковы всю площадь, занятую дворцом.

30. Максимальное заглубление фундамента под дворцом 10,5 аршин (7,5 м). Вообще в ливадийских постройках 1909—12 гг. очень много железобетонных конструкций. Цемент для них привозили с Новороссийского завода, славившегося тогда качеством своей продукции не только в России, но и в Европе.

31. Впоследствии, когда в 1914 году ко дворцу пристроили одноэтажное здание буфетной, его соединили с кухней просторным подземным тоннелем, часть которого сохранилась до сих пор.

32. В одном из писем к матери, императрице Марии Федоровне, отправленном из Севастополя вскоре по прибытии туда 7 сентября 1911 года, Николай II объясняет, почему он с семьей приедет в новый дворец именно 20 сентября: «Многие из господ ездят в Ливадию и привозят очень приятные известия о новом доме; его находят красивым снаружи, уютным и удобным внутри. Мы приедем туда <на яхте «Штандарт» — Н. К., М.З.> к 20-му, как просил нас архитектор Краснов; раньше не стоит, так как Аликс лучше отдохнет на яхте, чем в доме с неустроенными комнатами».

33. Блюдо это было изготовлено по специальному заказу в Миргородской художественно-промышленной школе им. Н.В. Гоголя.

34. Австрийский подданный Э. Ренгер.

35. Горничные (фр.).

36. Горько сейчас читать, например, написанные в 1925 году известным поэтом и художником М. Волошиным высказывания по поводу императорских дворцов, носящие явно заказной характер: «Древняя Готия от Балаклавы до Алустона застроилась непристойными императорскими виллами в стиле железнодорожных буфетов и публичных домов и отелями в стиле императорских дворцов...». Кстати, Волошин тогда не был одинок в очернении зодчих и мастеров, работавших в царской России. В свое время «досталось» и знаменитому Гатчинскому дворцу под Петербургом — творению гениального А. Ринальди — от Луначарского, так как именно Гатчина была избрана Александром III своей постоянной резиденцией.

37. Старый вход был сохранен, но оказался уже в т. н. «теплом переходе» из дворца в церковь.

38. Майоликовые изразцы и восточный фонтан раньше украшали полуоткрытый дворик старого дворца. Однако для облицовки «арабского» дворика плиток, снятых при сломке старого здания, оказалось недостаточно. Поэтому было принято решение вновь заказать полный комплект изразцов (1234 шт.) петербургской фабрике Ваулина и Гельдвейна с обязательным условием сохранить все детали прежнего цветного орнамента.