Четверть века

После отмены в 1871 году ограничений Парижского договора царское правительство снова активизировало свою внешнюю политику, в частности на Балканах.

Как крупнейшее причерноморское государство, Россия по-прежнему неизменно ставила вопрос об открытии для своего судоходства проливов Босфор и Дарданеллы, резонно опасаясь, чтобы ими не завладела какая-либо сильная западная держава, например Англия, и не заперла бы для русской торговли выход из Черного моря.

Фактически Англия к этому и стремилась. После Крымской войны она еще больше укрепила свое влияние в Турции, поэтому, верная принципу загребать жар чужими руками, и на этот раз решила использовать для борьбы против претензий России чужую армию и флот — турецкие. Толкнуть Турцию на новую войну было для Англии тем более легко, что турецкое владычество на Балканах непрерывно потрясалось национально-освободительной борьбой славянских народов.

Русское правительство, добиваясь осуществления своих политических и стратегических планов, охотно поддерживало национально-освободительное движение балканских славян против турецкого ига. Это приводило к тому, что стремления русского царизма утвердиться на Балканах приобретали объективно прогрессивное значение, а замыслы и махинации английской буржуазии — реакционный, антинародный характер.

В 1875 году вспыхнуло восстание в двух турецких балканских провинциях — Боснии и Герцеговине, поддержанные затем черногорцами и болгарами. Турки жестоко расправлялись с повстанцами, но подавить народное возмущение не могли.

Стремление балканских народов к своему национальному освобождению находило глубокое сочувствие в широких кругах братского русского народа. В рядах черногорской и сербской армий героически сражались против турок тысячи русских добровольцев. Во главе сербской армии стал русский генерал Черняев.

Русское правительство неоднократно предлагало Турции мирное урегулирование взаимоотношений с Сербией, Болгарией и Черногорией, но турецкое правительство, поощряемое английской дипломатией, отвергло эти предложения. Тогда Россия, купив нейтралитет Австро-Венгрии обещанием передать ей Боснию и Герцеговину, 24 апреля 1877 года объявила Турции войну.

Война 1877—1878 годов вновь показала технико-экономическую и военную отсталость царской России. Русские войска шли на войну с полевым уставом, изданным еще до Крымской войны. Вооружение царских войск было хуже турецкого. Турция получала оружие не только из Англии и Франции, но также из США и Германии, в том числе новые пушки Круппа. Из-за недостатка боеприпасов русским войскам было приказано беречь патроны и почаще прибегать к штыковым атакам.

Несмотря на это, русские воины проявили в боях на Балканах чудеса стойкости и храбрости. Особенно прославились защита Шипкинского перевала через Балканские горы и взятие русскими войсками сильной турецкой крепости Плевны. Преодолев в бураны и стужу покрытые снегом и льдом горные кручи Балкан, русские войска подошли вплотную к столице Турции — Стамбулу.

Военно-техническая отсталость и недостаточная подготовленность царской России к войне особенно сильно сказывались на Черноморском флоте и таком важнейшем опорном пункте страны на юге, как Севастополь. Фактически город к началу войны оказался почти беззащитным. Успели построить лишь временные батареи, а в море, на подходах к большому рейду, установили небольшое количество мин (у Севастополя — 105, у Балаклавы — 23).

Черноморский флот располагал лишь легкими судами и серьезного значения в военных действиях против сильного турецкого броненосного флота иметь не мог. Правда, в ходе войны флот был пополнен шестью пароходами, в том числе прославившимися затем «Константином» и «Вестой», и четырьмя паровыми шхунами, зафрахтованными у Русского общества пароходства и торговли. Тем не менее и после этого он намного уступал турецкому флоту, так как пароходы были устаревшими, тихоходными, отчасти колесными. Но русские моряки проявили много изобретательности, настойчивости и мастерства, храбрости и дерзости: уже в первые месяцы войны они и на таких кораблях перешли к активным боевым действиям.

Еще в ноябре 1876 года талантливый офицер Черноморского флота лейтенант Степан Осипович Макаров, в будущем прославленный адмирал и ученый, в предвидении войны с Турцией внес весьма ценное предложение. Учитывая, что Россия могла противопоставить турецкому броненосному флоту лишь несколько корветов и вооруженных пароходов, он предложил вооружить один из пароходов минными паровыми катерами. Катера должны были приниматься на борт парохода и использоваться для внезапных, как правило, ночных атак турецких кораблей на рейдах и в базах. «Цель предлагаемой минной вылазки, — писал Макаров, — есть потопление турецкого флота посредством шлюпочных мин»¹.

Это предложение Макарова было поддержано адмиралами Г.И. Бутаковым и А.А. Поповым.

25 декабря 1876 года Макаров вступил в командование пароходом «Константин».

Большую помощь новатору флота в ремонте, переоборудовании и вооружении парохода оказали рабочие Севастопольского адмиралтейства и военного порта. Через некоторое время в письме командующему Черноморским флотом Макаров указывал: «Ни один порт не благоприятствует до такой степени производству опытов, как Севастополь, где все средства под рукой и где внимание и помощь... делают всякое дело легким»².

Хуже было с катерами. Николаевский порт «ввиду собственной надобности» не мог выделить ни одного катера, а в Севастополе их было всего один. Катера для «Константина» были присланы в Севастополь по железной дороге с Балтики. Им были присвоены имена: «Синоп», «Чесма», «Наварин» и «Минер».

С помощью командира Севастопольского порта Макаров в короткий срок подобрал команды для парохода и катеров и начал готовить их к боевым действиям: проводил учения как в бухте, так и в море, организовал для личного состава чтение лекций и занятия по изучению мин. Для заимствования его опыта в Севастополь из Николаева были направлены все командиры «судов активной обороны». Уже 30 января 1877 года Макаров произвел «примерную ночную вылазку» на Балаклаву с участием сухопутных войск.

Здесь, в Севастополе, Макаров изобрел буксирную мину, названную «крылаткой», более сильную и удобную, чем прежние. Здесь же ему пришла идея использовать в бою самодвижущуюся мину — торпеду.

Макаров был неутомимым искателем новых боевых средств и методов боя. Он проявил много изобретательности при переоборудовании и приспособлении катеров для минного оружия. В Севастополе он разработал проекты нового минного и специального торпедного паровых катеров своей конструкции и добился разрешения постройки их на Севастопольском заводе, чтобы лично наблюдать за строительством. Для увеличения скорости хода «Константина» Макаров решил сделать особые водорезы на форштевне и ахтерштевне парохода, что уменьшало сопротивление воды. Эта работа также была выполнена севастопольскими рабочими. В результате вместо 11¾ узлов пароход смог развивать скорость хода до 12¾ узлов.

24 апреля 1877 года С.О. Макаров записал в своем дневнике: «Вызвал всех наверх, поздравил с войной, сказал, что... война объявлена. Мы идем топить турок. Знайте и помните, что наш пароход есть самый сильный миноносец в мире и что одной нашей мины совершенно достаточно, чтобы утопить самый сильный броненосец. Клянусь вам честью, что я не задумаюсь вступить в бой с целой турецкой эскадрой»³.

В первый свой боевой поход пароход «Константин», вышел из Севастополя в 7 часов вечера 10 мая.

Как известно, смелые и решительные боевые действия Макарова и других передовых моряков флота в районе Сухума и Батума, в устье Дуная и у Босфора сыграли в войне 1877—1878 годов на Черном море большую роль. Если в начале войны турецкие броненосцы неоднократно появлялись у берегов Крыма, в том числе в районе Севастополя, то вскоре турецкое командование⁴ было вынуждено отказаться от активного использования своего флота и ни разу не решилось атаковать Севастополь.

С.О. Макаров

За выдающиеся заслуги во время войны С.О. Макаров был произведен в капитан-лейтенанты, а затем в капитаны 2 ранга и неоднократно награжден. Его деятельность в Севастополе имела большое значение для дальнейшего развития не только русского флота. Его минно-торпедные катера послужили основой для строительства специальных миноносных кораблей во всех флотах мира, а пароход «Константин» стал прообразом современных пловучих баз торпедных катеров и подводных лодок. Макаров дал образец активного применения минного оружия, используя его не только как оборонительное, но и как наступательное средство. Впервые в истерии с успехом было применено новое грозное оружие — торпеда, а также определился общий вид специального аппарата для стрельбы ею.

Глубоко веря в непобедимость русского оружия и прекрасные боевые качества русских моряков, С.О. Макаров не без основания заявил по окончании войны, что «после поправок и дооборудования» его корабль «Константин» «готов хоть к войне с Англией»⁵.

Смело, решительно и самоотверженно действовали русские моряки и других вооруженных пароходов.

На Северной стороне Севастополя, за Михайловской батареей, стоит памятник экипажу парохода «Веста», совершившему 23 июля 1877 года замечательный подвиг. На памятнике — имена матроса 1-й статьи Ф. Белого, матроса 2-й статьи И. Павленко, машиниста 1-й статьи Г. Мирошникова, стрелка 1 разряда Н. Носкова и других русских моряков, геройски погибших в неравном бою с врагом. Командовал пароходом капитан-лейтенант Н.М. Баранов.

Находясь в крейсерстве у румынских берегов, пароход «Веста» в районе порта Кюстенджи (Констанца) встретился с турецким броненосцем «Фехти-Буленд», имевшим сильную артиллерию и превосходство в ходе. Преследуемая броненосцем, «Веста» пять часов вела с ним жестокий бой, получила сильные повреждения и понесла значительные потери (7 офицеров из 10 и 26 матросов из 78 были убиты и ранены), но не спустила перед врагом русского флага. Героически отбиваясь от сильнейшего противника, ликвидируя возникавшие пожары, команда «Весты» уже намеревалась пойти с броненосцем на абордаж, чтобы взорваться вместе с вражеским кораблем, но удачным попаданием снаряда русские моряки вызвали на «Фехти-Буленд» взрыв, а затем сильный пожар и заставили турок поспешно отступить.

Капитан-лейтенант Баранов в донесении о бое писал: «Могу сказать одно, что, кроме меня, исполнявшего свой долг, остальные заслуживают удивления геройству их и тому достоинству, с которым они показывали примеры мужества и необычайной храбрости». Командующий Черноморским флотом в рапорте морскому министру указывал: «Честь русского имени и честь нашего флага поддержаны вполне. Неприятель, имевший броню, сильную артиллерию, превосходство в ходе, вынужден был постыдно бежать от железного слабого парохода, вооруженного только шестидюймовыми мортирами и девятифунтовыми орудиями, но сильного геройским мужеством командира, офицеров и команды»⁶.

Война с Турцией благодаря боевому наступательному духу, новаторству, мужеству и отваге русских воинов закончилась блестящей победой России. В результате Румыния, Сербия, Черногория, Болгария получили независимость, и их народы навсегда сохранили благодарность русскому народу за его братскую помощь. За Россией были закреплены часть устья Дуная, Южная Бессарабия и на Кавказе — Батум, Карс и Ардаган. Англия за помощь Турции приобрела себе в Средиземном море остров Кипр.

* * *

Война 1877—1878 годов наглядно показала необходимость для России иметь на Черном море сильный флот, достойный большого морского государства. Особенно очевидно это стало, когда к концу русско-турецкого конфликта возникла угроза новой войны — со стоявшей за спиной Турции Англией. Более ясной стала и необходимость дальнейшего укрепления Севастополя, превращения его в современный военный порт и сильную крепость, в удобную и надежную главную базу Черноморского флота.

Некоторые меры к усилению флота были приняты сразу же после окончания войны. Убедившись на примере блестящих действий С.О. Макарова и других моряков-черноморцев в мощи минного оружия, русские кораблестроители начали постройку минных катеров, вооруженных шестовой миной, а затем и миноносок с одним-двумя торпедными аппаратами. Уже в апреле 1878 года одновременно в Севастополе, Одессе и Петербурге были заложены восемь миноносок.

В Севастополе в том же году были спущены на воду и вскоре вступили в строй Черноморского флота три миноноски: «Щегленок», «Ящерица» и «Щука», каждая водоизмещением в 24,4 тонны.

Одновременно четыре миноноски для Черноморского флота царское правительство заказало в Германии и Англии, не понимая, что тем самым оно снабжает новым оружием своих потенциальных врагов.

Уже в 1880 году Россия имела свыше 100 миноносок и минных катеров и заняла по количеству их первое место среди всех морских держав (Англия имела 69). Правда, миноноски не отличались мореходными качествами, могли служить лишь для прибрежной обороны, поэтому русские кораблестроители одновременно стремились создать и более крупный мореходный корабль этого типа. Вскоре первый в мире миноносец («Взрыв») был построен. Его водоизмещение составляло 160 тонн.

В 1881 году в Петербурге состоялось «особое совещание», созванное правительством для разрешения важнейших задач развития русского флота. Оно высказалось за то, чтобы строительству Черноморского флота уделить особое внимание. «Первой заботой по восстановлению морских сил, — указывалось в постановлении совещания, — должно быть возрождение Черноморского флота, а. затем уже и развитие флота и на других морях»⁷.

Правда, это решение, как показали последующие события, носило довольно-таки декларативный характер. По утвержденной в том же году кораблестроительной программе для Черноморского флота за 20 лет намечалось построить 29 кораблей: 8 броненосцев, 2 крейсера и 19 миноносцев. Это далеко не отвечало постановлению «особого совещания», так как для Балтийского флота программой предусматривалось построить 143 корабля, то есть в пять раз больше. Тем не менее и эта программа для Черноморского флота выполнялась медленно: через 15 лет она была осуществлена только наполовину.

Частично Черноморский флот пополнялся за счет покупки пароходов у РОПиТ. Так, в качестве учебных кораблей были приобретены пароходы «Петербург» и «Москва», переименованные при зачислении в списки флота в «Березань» и «Прут», ставшие известными затем по революционным событиям на них.

Июнь 1877 г. Сожжение пароходом «Константин» трех турецких пароходов в Босфоре

В этот период в жизни Севастополя произошли большие перемены: с 1883 года он стал центром крупного судостроения, а с 1890 года — снова главной базой Черноморского флота. Одновременно Севастополь наряду с Николаевом и Кронштадтом превращался также в центр подготовки военно-морских кадров. Новые корабли представляли собой комплекс многочисленной и сложной техники. Поэтому требовалось предварительно подготовить к службе значительную часть матросов, научить их управлять этой техникой.

В 1890 году в городе была открыта так называемая Машинная школа. В ней молодые матросы-новобранцы обучались различным специальностям и затем расписывались по кораблям возрождавшегося флота уже подготовленными машинистами, кочегарами, электриками. Затем были созданы Минная школа и учебно-артиллерийская команда, готовившие минеров, торпедистов и комендоров (артиллеристов). Школы машинных и строевых квартирмейстеров выпускали для флота младших командиров — унтер-офицеров. В связи с этим в феврале 1893 года приказом по морскому министерству предлагалось не посылать больше новобранцев с Черного моря для обучения в Кронштадт⁸.

В 1895 году была утверждена новая кораблестроительная программа русского флота, по которой для Черного моря предусматривалось строительство лишь одного эскадренного броненосца и двух крейсеров. Это объяснялось тем, что теперь главное внимание уделялось Балтийскому флоту, так как уже в то время начали сказываться противоречия, приведшие затем к первой мировой войне. Германия, быстро развившая свою судостроительную промышленность, заняла на Балтийском море явно преобладающее положение. На четыре русских броненосца у Германии уже было 12, на 21 русский крейсер приходилось 27 немецких, а на 15 русских миноносцев — 109 немецких. Поэтому для Балтийского флота предусматривалось построить 81 корабль.

Кроме Того, давало также себя знать обострение политической обстановки на Дальнем Востоке, приведшее затем к русско-японской войне. Япония, только что успешно закончившая войну с Китаем, все больше обнаруживала агрессивные намерения к установлению своего господства на Дальнем Востоке. Это заставило Россию увеличить строительство кораблей для Тихого океана. По программе 1898 года, получившей название «программы для нужд Дальнего Востока», предполагалось построить 59 кораблей.

Технико-экономическая отсталость царской России привела к тому, что та и другая программы, особенно дальневосточная, не были выполнены своевременно. Но для Черноморского флота три намеченных корабля были построены.

Еще медленнее царское правительство укрепляло Севастополь. Средства для этой цели отпускались небольшие. Только в 1885 году были исправлены временные береговые батареи, построенные к началу войны 1877—1878 годов, и приняты некоторые, очень ограниченные меры к укреплению города с суши. Лишь новое обострение международной обстановки (ухудшение отношений с Австрией из-за Балкан и с Англией в связи с продвижением России в Среднюю Азию) заставило царское правительство увеличить ассигнования. В результате временные батареи стали заменяться постоянными с более современными и крупными орудиями, с железобетонными укреплениями, погребами и блиндажами. Постепенно также усиливалась сухопутная оборона.

29 мая 1890 года Севастополь был объявлен военной крепостью третьего класса.

Постепенно вступали в строй боевые корабли Черноморского флота. С радостью отмечали черноморцы и севастопольцы рост эскадры, восхищались броненосцами и крейсерами, радовались минным крейсерам, миноносцам и канонеркам.

В ноябре 1890 года был объявлен список кораблей Черноморского флота, в большинстве уже базировавшегося в Севастополе. Всего в списке значилось 33 корабля, подразделявшихся на три ранга. В первый ранг входили: пять броненосных кораблей, две Поповки⁹ и один крейсер. Судов второго ранга числилось девять: два минных крейсера, шесть канонерских лодок и один пароход. Судов третьего ранга было шестнадцать. Некоторые из этих кораблей, например два броненосца, находились еще в постройке.

Помимо Николаева, Одессы, Херсона и Севастополя, корабли для Черноморского флота строились также за границей. По списку кораблей, опубликованному в феврале 1892 года, во флоте уже числилось 56 судов, из них 53 боевых.

21 мая 1893 года в Севастополе состоялся первый правительственный смотр вновь созданного Черноморского флота. В специальном рескрипте царь Александр III, «найдя все в отличном порядке», ознаменовал «торжество возрождения нашей морской силы в Черном море» изъявлением «душевной своей признательности» руководителям морского министерства и командованию флота¹⁰.

Севастополь, как главная база Черноморского флота и военная крепость, снова стал твердыней России на Черном море.

* * *

Лозово-Севастопольская железная дорога в войну 1877—1878 годов полностью оправдала себя как важная стратегическая магистраль. Переброска в Севастополь катеров, значительного количества мин, орудий, снарядов и других военных грузов, материалов для адмиралтейства, продовольствия и обмундирования наглядно показала большое значение железной дороги для флота и города.

Еще более крупную роль сыграла железная дорога в развитии Севастополя как торгового порта. Через Севастопольский порт перевозилось большое количество грузов для внутреннего рынка, кроме того, он стал теперь значительным перевалочным пунктом для экспорта за границу крымской и украинской пшеницы.

Наглядное представление о развитии порта после постройки железной дороги дают такие цифры:

в 1875 г. из него было вывезено за границу 575 тыс. пудов груза, в 1882 г. — уже 9 млн и в 1888 г. — 32 млн пудов;

по внутреннему судоходству привоз и вывоз (в стоимости товаров) составили: в 1875 г. — 6,2 млн рублей, в 1882 г. — 15 млн и в 1888 г. — 21 млн рублей;

таможенного дохода в 1875 г. получено 16 тыс. рублей, в 1886 г. — 1 млн рублей¹¹.

Железнодорожная станция Севастополь в 1888 году приняла и отправила 41 млн пудов различных товаров, главным образом зерна и соли. В порт за этот год прибыло из-за границы 382 судна и 915 каботажных судов, доставивших около 3 млн 906 тыс. пудов разных грузов на сумму 21 млн рублей.

Следует отметить, что грузы из Севастополя за границу в большинстве отправлялись на иностранных судах, главным образом английских. Это свидетельствует о все еще слабом развитии в то время русского судоходства. Доходило до того, что крымская соль, отправляемая из Севастополя морем вокруг Европы в Петербург, также перевозилась иностранцами. Только в 1888 году Петербургское общество пароходства и торговли зафрахтовало для этой цели один из своих пароходов.

Из года в год возрастало в порту и на станции количество грузчиков и других рабочих. В периоды наибольшего грузооборота оно превышало 4000 человек¹².

Благоустраивалась территория порта и станции: прокладывались новые спуски к ним, мостовые и тротуары, на причалах и у окладов появилось сперва керосиновое, а в конце века и электрическое освещение.

Большое развитие получила также внутригородская торговля. В 1895 году в Севастополе было 1874 различных торговых заведения, из них 241 «питейное»¹³.

Таким образом, торговый порт занял весьма большое место в жизни Севастополя. Естественно поэтому то беспокойство, которое вызвали в городе начавшиеся в 1885 году разговоры о передаче Южной бухты, как наиболее удобной стоянки для растущего военного флота, морскому ведомству. Вначале речь шла о перенесении коммерческого порта в одну из других севастопольских бухт: Стрелецкую, Инкерманскую (Северную), Александровскую — или в Балаклаву. Но в августе 1889 года в Петербурге было принято решение о перенесении коммерческого порта из Севастополя в Феодосию. Мотивировалось это тем, что развитие военного флота не может быть совмещено с развитием коммерческого мореходства.

Вопрос этот широко обсуждался в печати. Несколько статей появилось в петербургских газетах, в журналах «Морской сборник» и «Русское судоходство». Сооружение порта в Феодосии особенно отстаивал художник И.К. Айвазовский, большой патриот своего города, опубликовавший в газетах два письма. В Севастополе по этому вопросу вышла брошюра. В ней говорилось: «Вопрос о коммерческом порте, по сравнению с затронутым нами вопросом военного порта, так маловажен, что лучше и не говорить о нем». И далее: «В сторону вопрос о коммерческом порте — он будет везде, где ему прикажут быть...»¹⁴

В 1889 году морской транзит российских товаров из Севастополя в десять раз превосходил транзит из Керчи и Батума и равнялся трем пятым транзита из Одессы. Например, если из Керчи за этот год хлеба было вывезено 1,3 млн. пудов, то из Севастополя — 26,9 млн.; крымской соли — из Керчи 105 тыс. пудов, из Севастополя — 1 млн 117 тыс. (в Петербург, Ригу, Ревель и Архангельск). В городе имелись три транспортные и шесть хлебно-экспортных контор, отделения пяти банков с годовым оборотом в 140—170 млн рублей, отделения 14 страховых обществ¹⁵. Тем не менее в 1894 году коммерческий порт из Севастополя в Феодосию был переведен.

Правда, царские власти, в том числе военные, уже настолько срослись с промышленной и торговой буржуазией, что нередко грузы в большом количестве шли и через Севастополь. По данным за девяностые годы, развитие заграничной торговли через Севастополь характеризуется крупными, хотя и колеблющимися цифрами: вывоз — от 6 до 25,8 млн пудов и ввоз — от 518 тыс. до 8,6 млн пудов. Продолжались также крупные товарные перевозки между портами Черного моря. Например, за 1895 год в порт прибыло 1282 судна, в том числе 259 заграничного плавания (английских, русских, турецких, норвежских, греческих, французских, датских)¹⁶. Кроме того, в Севастополь продолжали заходить пароходы международных пассажирских линий.

Тем не менее перенесение торгового порта значительно отразилось на городе, вызвав снижение торговли, промыслов и городских доходов.

* * *

Быстрое развитие в эти годы получила в Севастополе промышленность. Основным предприятием оставалось адмиралтейство. После войны 1877—1878 годов, особенно в связи с утверждением кораблестроительной программы для Черноморского флота, РОПиТ с помощью государственных субсидий и кредитов переоборудовал цехи адмиралтейства и завершил восстановление сухих доков, повысив против довоенного их техническое оснащение. Были установлены более мощные помпы для выкачки воды из доков и краны для подачи тяжестей на корабли, проложен внутризаводской железнодорожный путь. Одновременно шло строительство небольших коммерческих пароходов, барж и катеров, а также увеличивался выпуск другой продукции: запасных частей для торгового флота и предметов домашнего обихода.

В результате этого, главным образом за счет адмиралтейства, выпуск промышленной продукции в Севастополе в 1886 году по сравнению с 1875 годом возрос более чем в семь с половиной раз: с 800 тыс. до 6 млн рублей¹⁷.

Выдающимся событием не только в жизни города и Черноморского флота, но и всех русских военно-морских сил явилось начало в октябре 1883 года строительства в Севастополе Первых броненосцев. С чувством национальной и военной гордости мы можем отметить этот факт и сегодня, потому что речь идет о постройке первых в мире многобашенных броненосцев, явившихся предшественниками линейных кораблей.

Это были трехбашенные эскадренные броненосцы «Чесма» и «Синоп». Одновременно в Николаеве начали строить броненосец «Екатерина II». Строили «Чесму» и «Синоп» русские корабельные инженеры Арцеулов и Торопов. По тому времени это были огромные корабли. Водоизмещение «Чесмы» — 10 930 тонн при скорости хода в 13,5 узла (25 километров в час), мощность машин — 9053 лошадиных силы, экипаж броненосца — 683 человека, вооружение — 27 орудий и торпедных аппаратов¹⁸.

Отметим, что все последующие английские броненосцы, в том числе пресловутый «дредноут» (1906 г.), являлись тем или другим видоизменением или усовершенствованием этого основного типа броненосца, созданного русскими конструкторами, инженерами и рабочими¹⁹.

После спуска на воду «Чесмы» и «Синопа» в Севастопольском адмиралтействе в 1887 году началось строительство трех канонерских лодок, названных в честь казаков: «Терец», «Кубанец» и «Уралец». В Николаеве одновременно были заложены также три однотипные канонерские лодки: «Запорожец», «Донец», «Черноморец». Но если строившиеся в Севастополе корабли вступили в строй в 1888 году, то Николаев сдачу двух лодок затянул до 1889 года. Каждый из этих кораблей имел 1350 тонн водоизмещения, 10-мм броневую палубу, скорость хода-13 узлов, вооружение — десять орудий и два торпедных аппарата. Все три севастопольских судна строил корабельный инженер Торопов²⁰.

В дальнейшем в Севастополе были построены такие крупные корабли Черноморского флота, известные своим участием в революционных событиях 1905 года, как линейный корабль «Георгий Победоносец» и крейсер «Очаков», а также линейные корабли «Иоанн Златоуст» и «Евстафий».

С превращением Севастополя в главную стоянку Черноморского флота профиль Севастопольского адмиралтейства постепенно изменился. Судостроение стало вытесняться судоремонтом. Был построен второй сухой док для ремонта кораблей и очистки их корпусов от морских обрастаний. Адмиралтейство полностью загружалось заказами флота. В связи с этим в 1893 году возник вопрос о переходе его из рук РОПиТ к морскому ведомству. Разрешение этого вопроса, как и вопроса о переводе коммерческого порта, затянулось на несколько лет. Адмиралтейство было принято морским ведомством лишь в 1898 году и с тех пор стало называться Морским заводом.

Это было крупнейшее промышленное предприятие не только Севастополя, но и всей Таврической губернии. По данным 1895 года, на заводе работало 973 рабочих. Как это много, видно из того, что в остальных 33 промышленных заведениях города в это время рабочих имелось лишь 265.

В конце века Севастополь первым из городов Причерноморья получил электростанцию и трамвай. Они были построены в 1897—1899 годах²¹. Трамвайная линия опоясала центр города, связала его с вокзалом и районом базара. На этих линиях курсировало 15 моторных вагонов и 4 прицепных.

Электростанцию и трамвай в Севастополе строила иностранная фирма — бельгийское акционерное анонимное общество «Компания тяги и электричества», в дальнейшем создавшее специальное отделение — «Севастопольский трамвай»²². В связи с этим городская управа надолго попала в финансовую кабалу к иностранным концессионерам (договор был заключен на 40 лет)²³.

* * *

После войны 1877—1878 годов, особенно в связи с переводом в город органов управления Черноморского флота, Севастополь стал быстро отстраиваться. Достаточно сказать, что если в 1870 году здесь было 1548 домов, то в 1887 их стало 2270, а в 1895 — 3629²⁴.

Если еще в середине восьмидесятых годов, то есть и через тридцать лет после обороны, писатели и журналисты отмечали в Севастополе как самое характерное развалины города, то в конце века один из современников писал о нем: «...После проведения железной дороги он ожил и с поразительной быстротою стал отстраиваться. В настоящее время это вполне благоустроенный город»²⁵.

Характерно, что первой заботой царских властей о Севастополе как о главной базе флота была забота о подготовке тюрьмы. По «высочайшему повелению» значительно усиливался штат севастопольской пловучей военно-исправительной тюрьмы. Вслед за тем в несколько раз увеличили состав, портовой полиции. Не удовлетворившись этим, вскоре построили большой «тюремный замок».

Крупные суммы были отпущены на достройку Владимирского собора. Он открылся в октябре 1888 года и вошел в штат морского министерства. Стремясь усилить роль религии, царские власти увеличили штат соборного духовенства, причем протоиерей получал жалованья, столовых и квартирных денег больше, чем главный инженер-строитель порта...²⁶ Широко поощрялось и поддерживалось строительство церквей на средства населения. Уже в 1895 году в Севастополе и его окрестностях было 16 православных церквей и монастырей, 2 мечети и 2 синагоги²⁷.

В то же время крупное строительство «от казны» развернулось на берегах бухт и в центре города. Морское и военное ведомства, помимо укреплений, причалов, портовых мастерских, казарм и складов, воздвигали здания для органов управления флота, порта и крепости, общественные здания и жилые дома для офицеров.

Новые здания, особенно Морского собрания (офицерского клуба), военно-исторического музея, Морской библиотеки и дом командующего, украсили город. Один из современников писал о Морском собрании: «Новый клуб — роскошный, чисто дворец. И немудрено, когда стоит 200 тысяч, да и самая меблировка несколько тысяч»²⁸. На здание Морской библиотеки, «красивое и вполне приспособленное для своего назначения», было затрачено 101,5 тыс. рублей²⁹.

Морское собрание находилось на площади против Графской пристани, библиотека — рядом с ним на Екатерининской улице. Проще по архитектуре, но также наиболее крупными и красивыми в городе были здания штаба (на городском холме, против Владимирского собора) и портового управления (на Таможенной улице).

Севастополь вторым после Симферополя был связан телеграфом с Москвой и Петербургом. Телефонная станция, открытая в городе в 1894 году морским ведомством, была первой в Крыму.

Значительные строительные работы вели в эти годы и городские власти. Городской бюджет с 36 тысяч рублей в 1875 году возрос до 464 тысяч в 1888 и до 611 тысяч в 1894 году. Правда, после перевода коммерческого порта в Феодосию он уже в 1895 году упал до 476,3 тысяч³⁰, но тем не менее это позволяло тратить большие средства на строительство и благоустройство города. Так, были построены здания городской управы, городского общественного собрания, театра (на Приморском бульваре), новый корпус больницы и крытый каменный рынок.

В эти же годы был построен водопровод, сеть его была против 1854 года несколько расширена. Обслуживал он главным образом нужды флота и завода. Даже для центра города воды нередко не хватало, особенно летом. В обзоре севастопольского градоначальника за 1895 год указывается: «В отчетном году летом ощущался до такой сильной степени недостаток воды в городе, что, невзирая на все мероприятия, предпринятые городской управой для предотвращения бедствия, население нагорных частей, где, между прочим, находятся больница, гимназия, реальное училище и другие учреждения, оставалось в самое жаркое время по несколько суток без воды»³¹.

Большой размах приняло в Севастополе частное строительство. Особенно быстро застраивался центральный городской холм и район базара. Строились новые торговые помещения и жилые дома на Приморской улице (с 1898 года — проспект Нахимова), на улицах Екатерининской, Большой и Малой Морской, Дворянской, Адмиральской, Соборной, Базарной и других. Сотни новых домиков и хат выросли также на окраинах города: на Корабельной и Северной сторонах, Бастионной, Зеленой и Лагерной горках, в Карантине, Делегардовой и Лагерной балках.

Благоустройство города сильно отставало от жилищного строительства. В девяностых годах завершалось замощение лишь центральных магистралей и района базара. Даже такие улицы, как Соборная и Адмиральская, площадь перед Владимирским собором и объезд вокруг него, спуск мимо дома командующего на Екатерининскую улицу были замощены только в 1894—1896 годах.

Рабочие окраины оставались забытыми. «Улицы, кроме главных, — писал о Севастополе современник, — идут по косогорам и неудобны для езды»³². Мостовые оставались незамещенными, тротуары отсутствовали, в результате чего весной и осенью было много грязи: Водопровод и электричество до окраин не дошли.

* * *

В конце века Севастополь по количеству учебных заведений занял первое место среди городов Крыма, обогнав даже Симферополь. Вместе с частными и общественными здесь имелось 30 школ и училищ (против 12 в 1888 г.), в том числе два средних — мужское реальное училище и женская гимназия, два технических — мореходный класс и железнодорожное училище. Продолжало работать также ремесленное училище, основанное РОПиТ, число учащихся в котором достигло 90. Кроме того, ремесленные отделения в связи с развитием промышленности были открыты еще при четырех школах. Они готовили слесарей, столяров и токарей.

Учащихся во всех этих школах числилось 2369: 1419 мальчиков и 950 девочек³³.

По количеству библиотек (8) Севастополь в конце века также превосходил многие города юга России. Но в это число входили и Морская библиотека, рассчитанная исключительно на офицеров флота, библиотека городского собрания, предназначенная для верхушки города, а также театральная библиотека артистического кружка, как называлась тогда труппа городского театра. Что же касается остальных 5 «общественных» библиотек и читален, то все вместе они располагали фондом лишь в 3790 книг.

С 1 октября 1882 года в Севастополе начала издаваться газета — одна из первых городских газет в стране. Называлась она «Севастопольский Справочный Листок». Газета выходила сперва два, а затем три раза в неделю. Издательницей и редактором ее была О.А. Протопопова, владевшая в Севастополе книжной лавкой. С февраля 1886 года газета стала называться «Севастопольский листок», а с марта 1888 года перешла к новому владельцу и была переименована в «Крым», а потом в «Крымский вестник» и стала выходить шесть раз в неделю большим форматом³⁴. Это была типичная буржуазная газета, состоявшая из объявлений, реклам и различной информации, падкая до сенсаций, нередко мелких и пошлых.

Выделялся Севастополь среди других городов губернии и в области здравоохранения. Помимо морского госпиталя и двух военных лазаретов, здесь имелась городская больница, в которой число коек увеличилось с 12 до 80.

В конце века Севастополь начал развиваться и как курорт. В 1899 году здесь было 14 гостиниц, грязелечебница (на берегу Песочной бухты) и несколько купален, строились дачи-пансионы как в городе, так и в его окрестностях (Омега, Песочная бухта, Учкуевка).

* * *

История Севастополя последней четверти XIX века связана с осуществлением ряда выдающихся русских изобретений и важных научных открытий.

Наряду с Балтийским флотом, на боевых кораблях в Севастополе электрическое освещение было введено раньше, чем на других флотах. Первые опыты производились еще в 1879—1880 годах, а уже в 1882 году в Черноморском флоте палубное электрическое освещение «свечой Яблочкова» применялось на шести боевых кораблях. 30 ноября 1889 года морским министерством было утверждено первое «Положение о палубном электрическом освещении на судах флота»³⁵, по которому электрический свет уже прочно вошел в боевую учебу и быт военных моряков всех крупных, а затем и малых паровых кораблей Черноморского флота.

Севастополь стал в стране одним из центров археологической науки. В 1888 году в окрестностях города начались научно-исследовательские археологические раскопки.

Первым руководителем раскопок был К.К. Косцюшко-Валюжинич — страстный любитель археологии и древностей. За 20 лет им были сделаны в Херсонесе важные открытия: обнаружены и раскопаны крепостные стены на юго-восточном участке городища, городские ворота, ряд христианских храмов, несколько городских кварталов с жилыми домами и общественными зданиями, свыше 2400 могил, склепов, гробниц и найдена знаменитая присяга граждан Херсонесской республики³⁶.

В 1892 году К.К. Косцюшко-Валюжиничем был основан Херсонесский археологический музей. Первоначально музей состоял из одного помещения полусарайного типа, но по мере увеличения числа находок Косцюшко пристраивал к нему дополнительные кладовые, сараи и навесы.

Таким видел музей весной 1897 года Максим Горький, поместивший затем в «Нижегородском листке»³⁷ замечательный очерк «Херсонес Таврический», свидетельствующий о живом интересе писателя к истории Крыма. Горького изумили «эти развалины шести тысяч зданий, некогда поражавших своей красотой и роскошью, а ныне превращенных в безобразные кучи щебня...» Он писал: «Сколько на земном шаре таких развалин! Много ли еще будет, и настанет ли время, когда люди будут только созидать...» Одновременно Горький указывал, что «Крым для исторической науки — золотое дно...»³⁸

Севастополь продолжал также оставаться одним из центров морских наук в России. Важной вехой в изучении Черного моря, в развитии океанографии и морской биологии явилась первая черноморская глубоководная экспедиция 1890—1891 годов, организованная Русским географическим обществом под руководством известных ученых Ф.Ф. Врангеля, Н.И. Андрусова, И.Б. Шпиндлера. В результате работ экспедиции была составлена первая карта рельефа дна Черного моря.

Севастопольская биологическая станция

Севастопольская биологическая станция Академии наук в восьмидесятые и особенно девяностые годы своей научно-исследовательской работой и научными трудами уже завоевала себе мировую известность.

В течение двенадцати лет директором ее был великий русский ученый, крупнейший зоолог-эмбриолог академик А.О. Ковалевский³⁹, которому принадлежит честь научного открытия мирового значения — он установил связь между миром беспозвоночных животных и миром животных позвоночных. Дарвин, называя исследования Ковалевского «открытием величайшей важности», писал: «...Мы, наконец, получили ключ к источнику, откуда произошли позвоночные». Этим были связаны воедино все звенья эволюционной цепи, окончательно разрушена легенда о божественном сотворении мира⁴⁰.

Благодаря энергии и хлопотам А.О. Ковалевского для биологической станции в 1898 году на Приморском бульваре было построено прекрасное специальное здание. На строительство его было затрачено 56 тыс. рублей, из них 24 тыс. собрал сам ученый с помощью научных обществ. Не выделяясь особыми украшениями, это здание, сохранившееся до наших дней⁴¹, построено с большим вкусом и тонким пониманием местного колорита.

В первом этаже станции в 1897 году, то есть еще до завершения ее строительства, был открыт первый в нашей стране большой аквариум живой природы моря, его фауны и флоры, действующий и в наши дни.

В Севастополе было осуществлено такое важное изобретение, как корабельная телефония. Она была разработана морским офицером лейтенантом Е.В. Колбасьевым. В 1896 году в Севастополе изобретатель впервые успешно испытал первую в мире практически пригодную систему телефонной связи для водолазов. Его телефоны, позволявшие держать надежную связь даже во время штормов и стрельбы, были приняты во всем русском флоте⁴².

Крупнейшим событием не только в истории города и Черноморского флота конца XIX века, но и в мировой истории, явилось установление в Севастополе регулярной радиосвязи между боевыми кораблями.

17 сентября 1899 года в Севастополь приехал Александр Степанович Попов — наш великий соотечественник, изобретатель радио. Его сопровождали ближайший помощник П.Н. Рыбкин и первые в мире радисты лейтенант Е.В. Колбасьев и солдаты Кронштадтской крепости Назаров и Ермоленко. Доставленные ими три радиостанции были установлены на броненосцах «Георгий Победоносец», где остались сам Попов и радист Назаров, «Три святителя» (Рыбкин и радист Ермоленко) и на минном крейсере «Капитан Сакен» (лейтенант Колбасьев). На начавшихся 2 октября трехдневных маневрах флота все три корабля поддерживали надежную радиосвязь на несколько десятков километров. В то время это считалось огромным достижением. Нигде за границей подобных опытов еще не производилось.

В следующем походе, начавшемся 7 октября, радиостанции работали в новых, более сложных условиях, и снова опыты блестяще удались. Здесь впервые А.С. Попов пришел к мысли о необходимости установления позывных для радиостанций и применил их на практике (например, на броненосце «Георгий Победоносец» — ГП). Это значительно ускорило радиообмен и в свою очередь натолкнуло затем на мысль о разработке специального кода для засекречивания переговоров по радио.

Летом 1901 года А.С. Попов вновь приезжал в Севастополь. Первыми кораблями Черноморского флота, получившими постоянные радиостанции, действовавшие уже до 150 километров, были броненосцы «Георгий Победоносец», «Ростислав», «Двенадцать апостолов», «Екатерина II» и минный крейсер «Капитан Сакен». Кроме того, две радиостанции были оборудованы в Севастополе на берегу. Главной их целью была подготовка радистов. Инструкторов для школы радистов, открытой на базе севастопольских береговых радиостанций, подготовил в городе лично А.С. Попов.

Несколько забегая вперед, укажем, что в 1904 году в Севастополе была установлена стационарная радиостанция «Сигнальная мачта», одна из первых в стране. Кроме того, в Черноморском флоте были четыре подвижные радиостанции, базировавшиеся на Очаков, Тарханкут, Керчь и Кодош. В 1908 году, стоя на вахте на радиостанции крейсера «Память Меркурия», находившегося на Севастопольском рейде, один из учеников-телеграфистов принял на слух телеграмму с русской яхты, шедшей из Копенгагена (Дания) в Кронштадт. Еще более замечательным достижением явилось установление в 1911 году двусторонней радиосвязи между Севастополем и Петербургом. Это были первые в мире случаи радиоприема на такие огромные расстояния.

* * *

В конце XIX века Севастополь являлся самым крупным, наиболее развитым в промышленном и культурном отношении, самым благоустроенным городом Таврической губернии. Население его, включая и военнослужащих, быстро росло: в 1885 году в городе проживало 25 тыс. человек, в 1890 — 40 тыс., в 1895 — 47,6 тыс. и в 1900 — 50 тыс.⁴³ Увеличивалось население не столько за счет естественного прироста, сколько в связи с продолжающимся приездом в город новых жителей, главным образом военнослужащих и рабочих.

Все больше становилось в городе людей, «занятых приготовлением предметов заводской и фабричной промышленности». В промышленных заведениях, в порту, на железной дороге и стройках Севастополя работало 8742 рабочих при 6900 во всей Таврической губернии. Как это много, видно из того, что в Симферополе даже в 1913 году было только 1914 фабрично-заводских и транспортных рабочих. Кроме того, в Севастополе имелось 2170 мастеров, подмастерьев и учеников ремесленников, а в окрестностях города работало 992 сельскохозяйственных рабочих⁴⁴.

Общее же количество трудящихся в Севастополе, считая служащих городских учебных и лечебных учреждений, достигало 13 тыс., а вместе с семьями 30 тыс. человек.

Население города было многонациональным, но основную его массу составляли русские и украинцы. По данным на 1896 год, их было 40 393. Других национальностей было 7290 человек⁴⁵.

Таким образом, Севастополь в основном, как и прежде, оставался русским, или, точнее, русско-украинским городом с большой, из года в год растущей рабочей прослойкой.

Примечания

1. С.О. Макаров. Сборник документов, т. I, Военмориздат, 1953, стр. 127.

2. Там же, стр. 154.

3. С.О. Макаров. Сборник документов, т. I, Военмориздат, 1963, стр. 156.

4. В турецкой армии и флоте было много английских «советников», а броненосной эскадрой фактически командовал видный английский офицер Гобарт, именовавшийся турками Гобарт-пашой.

5. Русское военно-морское искусство. Сборник статей, Военмориздат, 1951, стр. 254.

6. Боевая летопись русского флота, Воениздат, 1948, стр. 258.

7. С.П. Моисеев. Список кораблей, стр. 16.

8. «Морской сборник», 1893, № 4, оф. часть, стр. 14—16.

9. Назывались так по имени их конструктора вице-адмирала А.А. Попова. Это были круглые броненосные пловучие батареи, не оправдавшие себя по мореходным качествам.

10. «Морской сборник», 1893, № 7, стр. 1.

11. Журнал «Русское судоходство», 1889, № 116.

12. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 77.

13. Там же, лл. 78, 82.

14. Л.Г. Конкевич. Коммерческий порт Севастополя, Севастополь, 1889, стр. 7 (Конкевич был директором Севастопольского адмиралтейства РОПиТ).

15. Крымоблгосархив, ф. 162, оп. 1, д. 3012, лл. 116, 169; ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 80.

16. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, лл. 86—87.

17. «Русское судоходство», 1889, № 116.

18. С.П. Моисеев. Список кораблей, стр. 278—279.

19. А.П. Шершев. К истории военного кораблестроения, Военмориздат, 1952, стр. 120.

20. С.П. Моисеев. Список кораблей, стр. 320—323.

21. В Симферополе трамвай был построен только в 1914 году.

22. Крымоблгосархив, ф. 425, оп. 1, д. 15, л. 1; д. 16, л. 1.

23. Там же, д. 21, л. 34.

24. Там же, ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 94; Памятная книжка Таврической губернии за 1889 год.

25. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, 1900, кн. 57, стр. 293.

26. «Морской сборник», 1890, № 6, оф. часть, стр. 21.

27. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 94.

28. «Морской сборник», 1892, № 9, неоф. часть, стр. 183.

29. Там же, № 10, стр. 79.

30. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, лл. 81, 82.

31. Там же, л. 83.

32. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, кн. 57, стр. 293.

33. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2006, л. 20; д. 2088, л. 281; д. 1123^в, лл. 12, 17, 26, 31.

34. Крымоблгосархив, ф, 100, оп. 1, д. 2173, л. 88.

35. «Морской сборник», 1889, № 12, оф. часть, стр. 34—39.

36. Данные об этих раскопках опубликованы в «Отчетах Археологической Комиссии» за 1888—1906 годы и в «Известиях Археологической Комиссии», выпуски 1, 2, 4, 9, 16, 20, 25, 33, 42, в XII томе записок Одесского общества истории и древностей, в IX томе материалов по археологии России.

37. № 60 и 67 за 1897 год.

38. М. Горький. Собр. соч., т. 23, стр. 255 и 268.

39. Его имя Советским правительством присвоено станции в честь 75-летия ее существования.

40. Рассказы о русском первенстве, изд. «Молодая гвардий», 1950, ртр. 353—355.

41. Восстановлено после окончания войны.

42. Рассказы о русском первенстве, стр. 127.

43. Памятная книжка Таврической губернии за 1889 год. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, изд. 1904. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 83.

44. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, стр. 78:

45. Там же, л. 88.