Положение трудящихся и революционное движение в Севастополе

Положение трудящихся в Севастополе, как и во всем Крыму, было тяжелым и бесправным. Капиталисты заставляли рабочих, в том числе женщин и детей, работать по 14—15, а иногда и по 18 часов в сутки. Отпусков, конечно, не было. За каторжный труд платили гроши. Многие повальные болезни косили людей. На производстве происходило немало несчастных случаев. Дни болезни не оплачивались. Голодные безработные Нередко толпами стояли у ворот фабрик и заводов.

Яркую картину положения сезонных рабочих в Севастополе дал А.М. Горький в очерке «Два босяка», опубликованном в 1894 году в «Самарской газете», где он тогда сотрудничал. Писатель лично наблюдал тяжелое положение рабочих, будучи в городе, в 1891 году, когда на юг хлынул народ из губерний, пораженных неурожаем.

«Сняв шапки, голодающие стояли понуро, говорили тихо и просительно, и из каждой складки их рваных армяков сияло печальное сознание беспомощности и той угнетенности духа, которая, подавляя человека, делает его каким-то деревянным автоматом...

С подрядчиком говорил низенький чернобородый мужик с желтым лицом и живыми, но подернутыми дымкой печали глазами...

— Будь благодетелем, господин, возьми! Мы за всякую цену согласны, нам бы на кусок только, потому как больно уж мы ослабли животами!

Сзади его раздавались вздохи...

— Возьми, сделай милость. Мы те в ножки поклонимся!.. — И мужик стал опускаться книзу»¹.

Пользуясь тем, что таких людей, ищущих хоть какого-нибудь заработка, в городе, как и по всей стране, было много, подрядчик нанял рабочих на кабальных условиях. В то время, как принятые им раньше рабочие получали 60 копеек в день на хозяйских харчах, этой группе рабочих он стал платить по 50 копеек без питания.

Тяжелое положение трудового люда в городе рисуют и такие яркие факты. За 1894 год в Севастополе в ночлежном доме ночевало 29 772 человека. Это были люди без крова, безработные, нищие. Количество их росло из года в год. В 1895 году ночлежников уже было 33 287². В газете «Крымский вестник» мы нашли такие строки: «Кому не приходилось встречать на улице слепых, хромых и просто дряхлых людей, в нищенском одеянии, с крестами и медалями на груди, протягивающих руку за подаянием? Спросите любого из них: кто он? — и перед вами окажется герой обороны Севастополя... На трехрублевое пособие из инвалидного капитала, кому удалось его выхлопотать, не проживешь. Богадельни переполнены³. Остается одно — просить милостыню...»⁴

По всякому поводу с рабочих брали штраф — удерживали часть заработка. Каждый капиталист, подрядчик, чиновник и даже мастер мог безнаказанно издеваться над рабочим человеком.

Особенно тяжелым было положение детей и женщин. В те времена многие рабочие вынуждены были посылать детей на работу в возрасте 9—11 лет, чтобы помочь семье прокормиться. Обучение детей мастерству на предприятии затягивалось на годы, так как чаще всего они использовались на побегушках или выполняли подсобные, зачастую непосильные работы. Годы ученичества не оплачивались. Наоборот, за то, чтобы поступить в ученики, нужно было дать хозяину или мастеру взятку, преподнести подарок или хотя бы хорошенько угостить водкой.

Труд женщин, даже при равных с мужчинами условиях, оплачивался значительно дешевле. Так, на строительстве севастопольского трамвая мужчины на земляных работах получали в день 80, а женщины 50—60 копеек⁵.

Архивные документы убедительно свидетельствуют о том, как мало тогда ценились труд, здоровье и сама жизнь простого человека. Приведем несколько примеров. Рабочий Тимофей Чевелев получил сильные ушибы, по заключению больницы «болен и неизвестно когда поправится». Надпись: «Покончено миром. Уплачено 3 рубля»⁶. Рабочий Юдис получил увечье и надолго выбыл из строя. Только по суду, через год с лишним, ему уплатили... 14 руб. 40 коп.⁷ Чернорабочему Семену Спиридонову, получившему увечье руки при падении с лестницы во время подвески трамвайных проводов и пролежавшему в больнице больше месяца, в судебном иске было отказано, так как, по заявлению подрядчика, Спиридонов был «виноват сам»⁸.

Жизнь матросов и солдат в Севастополе была не лучше. Служба во флоте в те годы продолжалась семь лет. Нижние чины не имели никаких прав. Большинство командного состава не скупилось на зуботычины. Среди мер взысканий были лишение пищи, телесные наказания, содержание в карцере, заковывание в кандалы. На довольствие матроса отпускалось в сутки всего 24 копейки, но даже из этой грошовой суммы до него доходило не больше половины. Известно, например, что командир броненосца «Потемкин» капитан 1 ранга Голиков, убитый матросами во время восстания в июне 1905 года, за счет обворовывания матросов построил себе в городе три дома.

Экипажи кораблей почти весь день проводили в тесных корабельных помещениях. Казармы на берегу бывали обычно переполнены. Так, в Корниловских казармах вместо 640 человек по норме жило 854. Ни одного шкафа. Освещение керосиновое. Вентиляции нет. В окнах — щели. В столовой многим приходилось есть стоя. Прачечная отсутствовала — матросы круглый год стирали белье на открытом воздухе.

В праздники или в свободное от работы время матросам и солдатам нечем было заняться. Никаких клубов, читален, библиотек для них не существовало. В город увольняли редко. На берегу можно было пойти лишь в кабак или в дом терпимости. Большинство офицерского состава считало для себя позорным иметь общение с нижними чинами на улице, в парке, на набережной. Командование флота издавало по этому поводу даже специальные приказы, запрещавшие матросам посещать буржуазные кварталы, театры, сады и другие общественные места. На Мичманском и Приморском бульварах в Севастополе висели надписи: «Собак не водить, нижним чинам вход воспрещается».

В 1905 году газета «Пролетарий», издававшаяся В.И. Лениным за границей, опубликовала письмо севастопольских моряков, в котором говорилось: «Наступает день в 5 часов утра. Фельдфебель перекликает команду, затем завтракаем. Завтрак состоит из каши, которая варится в чугунных котлах, на дне которых лежит толстый слой накипи. Каша приготовляется из прелой крупы, соли и воды. От такой каши бывает сильная изжога... Хлеб трещит на зубах, от кислоты глаза слипаются. Наступил праздник пасхи, на первый день на 200 человек взяли один пуд мяса, а полагалось 2,5 пуда. Это было по-праздничному... Жилое помещение — сплошные нары. В досках масса клопов».

Моряки рассказывали об офицере, который запрещал им, под страхом жестокого наказания, всякое общение с населением, среди которого все больше становилось «смутьянов». «Достаточно мне написать рапорт, — предупреждал офицер матросов, — и тот пропал, его могут расстрелять или законопатить в тюрьму, где он и света божьего не увидит»⁹.

Никаких политических прав рабочие, матросы и солдаты не имели. В 1896 году «Крымский вестник» напечатал списки избирателей по выборам в гласные городской управы, избиравшейся на последующее четырехлетие. Во всем Севастополе оказалось всего лишь 599 избирателей¹⁰, что составляло только 1,3 процента общего количества населения. Объяснялось это очень просто. На основании 24-й статьи Городового положения правом участия в выборах пользовались только лица, владевшие недвижимым имуществом, оцененным крупной суммой — не ниже 1000 рублей. Таким образом, все трудовое население было лишено права участвовать в выборах. Не имели права голоса все женщины, а также военнослужащие. Для крестьян существовал имущественный ценз: право голоса получал тот, кто имел не менее ста десятин земли, то есть кулак.

Все это вызывало у трудового народа недовольство существующими порядками, своим тяжелым и бесправным положением. Среди трудящихся все больше зрело стремление к организованности, а среди передовых рабочих, матросов и солдат — к созданию своих общественно-политических организаций.

По роду своей работы большинство рабочих Севастополя было тесно связано с матросами флота, в значительной части призванными также из среды рабочих. Нередко связь эта продолжалась и в нерабочее время, когда матросы и солдаты увольнялись в город. Эта дружба между рабочими Севастополя, матросами и солдатами ярко сказалась в совместных революционных битвах против царского самодержавия в годы первой русской революции.

* * *

После отмены крепостного права главными деятелями революционного движения в России стали интеллигенты-разночинцы, пришедшие на смену дворянским революционерам. Господствующим направлением политической борьбы на этом этапе явилось народничество.

В Севастополе первые народнические кружки возникли в середине семидесятых годов. Работой их руководила жившая одно время в Севастополе С. Перовская. Однако идеи народничества не нашли поддержки у народа, и народнические кружки распались.

Потерпев неудачу на первом этапе своей деятельности («хождение в народ»), народники перешли к индивидуальному террору против отдельных представителей царской власти. Софья Перовская вступила в террористическую организацию народников «Народная воля», участвовала в подготовке убийства царя Александра II и 15 апреля 1881 года была повешена.

Массовое революционно-освободительное движение могло начаться и действительно началось лишь тогда, когда в политическую борьбу вступил рабочий класс, руководимый своей социал-демократической, марксистской партией, партией коммунистов, созданной и выпестованной великим Лениным.

В Севастополе первые марксистские кружки организовались в конце девяностых годов. Были они немногочисленны, состояли в большинстве своем из интеллигенции и вскоре распались. Но предпосылки для создания их вновь, на этот раз из рабочих и матросов, становились с каждым годом все более реальными. Во флот, оснащенный новейшей техникой, призывали все больше рабочих, многие из них были грамотными. Если еще в 1897 году среди призванных во флот грамотных было только 2 процента, то уже в 1899 году их стало 30 процентов¹¹.

В рабочие массы все шире проникали идеи ленинской «Искры», начавшей выходить за границей в декабре 1900 года.

В Севастополь ленинская «Искра» проникла в 1901 году¹². Распространялась здесь и другая политическая литература, издававшаяся за границей и в крупных городах России. Начали печататься также местные революционные прокламации. «Искра» сообщала, что у матросов-писарей севастопольских флотских казарм жандармы нашли гектограф для печатания листовок¹³. Прокламации появлялись не только на предприятиях, кораблях и в береговых частях, но и в самом штабе Черноморского флота. Больше того, в канцелярии штаба также был обнаружен гектограф, на котором печатались прокламации¹⁴.

4 марта 1902 года в городе была расклеена листовка, обращенная к рабочим порта. В ней говорилось, что народ должен силой добиться освобождения от рабства, восстав против царских властей и самого царя, чтобы ниспровергнуть существующий строй. В связи с этим 17 марта жандармерия произвела обыск в ящиках рабочих мастерских порта, но ничего не обнаружила.

На предприятиях города и на кораблях флота один за другим возникали революционные кружки, а 15 апреля 1902 года был создан Севастопольский рабочий союз РСДРП (Российской социал-демократической рабочей партии). После этого революционная пропаганда в городе усилилась. На улицах и предприятиях часто появлялись листовки с призывом к объединению рабочих, матросов и солдат, к свержению самодержавия. Особое внимание уделялось пропаганде среди матросов и солдат. В городе, на кораблях и в частях распространялись листовки «Солдатская памятка» и «К солдатам», а также революционные стихотворения, призывавшие, по характеристике севастопольского полицмейстера, «к бунту и общей резне». Особенно страшными ему показались слова песни: «Нам ненавистны тиранов короны...»¹⁵

Появление на кораблях и в частях революционной литературы напугало командование. Вице-адмирал Гильдебранд издал по флотской дивизии приказ, в котором строжайше запрещал матросам читать и распространять какие-либо тайные издания. Он призывал матросов «к христианской добродетели», обильно цитировал евангелие, требовал передавать начальству все листовки, а главное — «смутьянов»¹⁶. Приказ этот отпечатали в большом количестве и раздали не только всем матросам флотской дивизии, но и распространили в других частях и на кораблях флота. Но он оказал совсем противоположное действие. Широкие матросские массы узнали из приказа, что во флоте ведется революционная пропаганда, имеются нелегальные листовки и брошюры. Матросы начали искать их и, конечно, отнюдь не для того, чтобы передать начальству, а прочитать. Революционные моряки переслали приказ Гильдебранда в редакцию «Искры», где он был изложен с соответствующими примечаниями¹⁷. Этот номер «Искры» читался севастопольцами с особенным интересом.

Таким образом, матросы и рабочие Севастополя не только читали ленинскую «Искру», но и писали в нее.

Начальник 13-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Церпицкий, свирепо расправлявшийся с революционно настроенными солдатами, получил три анонимных письма с угрозой расправиться с ним.

Революционные листовки и песни печатались Севастопольским рабочим союзом на гектографах. Кроме того, была установлена связь с Одесским союзом и от него получен тюк нелегальной литературы весом почти в два пуда. 1 июня союз провел в Делегардовой балке первую революционную сходку, на которой присутствовали, кроме рабочих, несколько матросов и солдат.

Жандармерия подослала в союз провокатора солдата Иосифа Збанского. Вскоре начались обыски и аресты, и Севастопольский рабочий союз РСДРП был разгромлен. Всего в течение июня—июля жандармерия арестовала 13 рабочих и матросов. Три участника революционной организации скрылись из города, но впоследствии двое были арестованы в Баку и Благовещенске. При аресте некоторые рабочие оказали полиции сопротивление.

Командование флота вскоре произвело обыски и аресты на кораблях и в частях. Были арестованы матросы Иван Фролов, Касьян Соловьев, Иван Лощинов, Филипп Коперчук, Владимир Ладыгин, Захар Цибульник, Василий Компаниец и другие. Арестованные являлись матросами различных флотских экипажей (28, 29, 30, 31, 33, 35 и 36), что свидетельствует уже о довольно широком размахе движения. Об этом же говорит тот факт, что, несмотря на аресты, распространение революционных листовок продолжалось. Так, 7 июля листовки были разбросаны в слесарно-сборочных мастерских порта, 8 октября — на Корабельной стороне, а 18 декабря — во многих местах города.

Особенно большой переполох среди военного начальства, городских и губернских властей вызвала листовка, изданная накануне приезда в Севастополь из Ливадии царя Николая II. В ней разъяснялась непримиримость интересов рабочих, матросов и солдат с самодержавием. Листовка заканчивалась словами: «Не криком «ура», а криком «Это злодей и кровопийца» встречает их (царя и министров) русский народ, где бы они ни показались. Долой самодержавие! Довольно самоуправства!»¹⁸

Севастопольский рабочий союз РСДРП был возрожден летом 1903 года и установил связь с Крымским социал-демократическим комитетом, уже имевшим прочную связь с редакцией ленинской «Искры».

Одним из первых организаторов социал-демократических групп в Севастополе был матрос Учебного отряда большевик Иван Тимофеевич Яхновский, призванный во флот осенью 1902 года. До военной службы он работал литейщиком на Харьковском паровозостроительном заводе, участвовал в знаменитой 10-тысячной первомайской демонстрации рабочих Харькова в 1900 году и был одним из инициаторов первомайской забастовки в 1901 году. За участие в забастовке он был арестован, но из-за недостатка улик освобожден. Кроме того, организаторами кружков явились бывший рабочий Донбасса матрос Онисифор Волошин, назначенный на крейсер «Очаков», строившийся на Морском заводе, а также матросы Александр Петров (броненосец «Екатерина II»). Григорий Вакуленчук и Афанасий Матюшенко (броненосец «Потемкин»), Мартыненко (миноносец «Свирепый», прибывший в Севастополь с Балтики в феврале 1903 года), Иван Кривоконь (31-й экипаж), Зимин, Зинченко и другие¹⁹.

И.Т. Яхновский

Назначенный после Учебного отряда на учебный крейсер «Березань», Яхновский организовал на нем социал-демократический кружок. Весной 1903 года Яхновский установил связь с Крымским социал-демократическим комитетом. В созданную им флотскую социал-демократическую группу вошли Волошин, Петров, Зимин, Кривоконь и другие. Группа росла, вокруг нее сложился революционный актив. В связи с этим был образован партийный комитет, в президиум которого вошли Яхновский, Волошин и Зимин.

Матросы-революционеры вели пропаганду и агитацию, распространяли революционную литературу и прокламации, устраивали сходки, вовлекая в движение все новых и новых товарищей. Переброска командованием матросов с одного судна на другое давала возможность создавать новые социал-демократические кружки.

21 июля 1903 года на учебном судне «Березань» произошло первое во флоте массовое волнение матросов, организованное Яхновским. Во время перехода из Сухума в Севастополь, заметив, что в котел было положено червивое мясо, матросы отказались есть борщ. Команда собралась на палубу и стала грозить расправой ведавшему снабжением офицеру. В ответ на угрозы командира корабля расправиться с «зачинщиками» матросы заявили, что откроют кингстоны и затопят корабль. Командиру пришлось отдать приказание немедленно выдать другую пищу.

Вторая социал-демократическая группа была организована революционными солдатами крепостной артиллерии, среди которых также было немало рабочих. Она собирала передовых солдат на Михайловском кладбище или в столярной мастерской при казармах Михайловского форта. Во главе этой группы стояли Григорий Чеботарев и Александр Гриневский²⁰.

Наиболее многочисленной была городская группа. Она состояла из нескольких кружков. В частности, кружки имелись на Морском и Механическом заводах, в порту и городской больнице²¹. Нужно сказать, что в городской группе, в отличие от флотской, было значительное засилье меньшевиков, что отрицательно сказалось на дальнейшей революционной работе городской организации РСДРП.

Наиболее активную работу, в том числе среди матросов, вели социал-демократические кружки Морского завода и порта. Они помогали матросам, особенно матросам строившихся на заводе броненосцев «Иоанн Златоуст», «Евстафий» и крейсера «Очаков», распространять революционные листовки и литературу. Когда военное начальство начало подозревать матросов больших кораблей в тесной связи с рабочими и усилило слежку, рабочие стали передавать нелегальные издания, как сообщает об этом в своих воспоминаниях матрос Захарченко, через матросов малых кораблей²².

Нарастающее во флоте, крепости и городе революционное движение вызвало у командования тревогу. 15 декабря 1903 года главный командир Черноморского флота контр-адмирал Скрыдлов созвал «особо важное» совещание для обсуждения мер борьбы против революционеров. Наиболее «пораженными» революционной пропагандой были признаны крейсер «Очаков», броненосец «Екатерина II», крепостные артиллеристы и саперы на Северной стороне, военно-морской госпиталь, Белостокский и отчасти Брестский пехотные полки. Совещание решило усилить наблюдение за матросами и солдатами, до предела сократить увольнение их в город, затруднить им общение с рабочими, укрепить более надежными людьми младший командный состав, запретить ему жить на частных квартирах, а только с матросами и солдатами в казармах. Было намечено также организовать для матросов и солдат различные развлечения, чтобы отвлечь их от сближения с революционерами.

Направляя протокол этого совещания в Петербург управляющему морским министерством, Скрыдлов просил усилить Черноморский флот присылкой офицеров, а политически неблагонадежных поднадзорных матросов отправить на Тихий океан или Каспий²³.

Следует отметить, что поднадзорными были многие революционные матросы, солдаты и рабочие, в том числе Яхновский, Волошин, Кривоконь, Зинченко. Вскоре после волнения матросов на «Березани» против Яхновского начато было следствие по обвинению в революционной пропаганде, но из-за недостатка улик под суд его не отдали. Начальник севастопольского жандармского отделения ротмистр Васильев передал командованию флота список 17 нижних чинов, подозреваемых в революционной деятельности. Он довольно близко к истине знал о состоянии дел в социал-демократических группах, особенно в городской, сообщая, что они ведут теоретические споры²⁴, печатают на гектографе листовки и распространяют их среди населения. Тем не менее достаточных улик не было и аресты среди руководителей групп начались только в 1904 году.

Волошин, например, был взят под надзор еще в марте 1903 года. Его подозревали в распространении революционной литературы, привезенной им из Сормова, куда он ездил для приемки машин крейсера «Очаков», и в проведении сходки у Малахова кургана. Волошина арестовали и подвергли допросу, однако он ни в чем не признался. А так как прямых улик у жандармерии не было, его вскоре выпустили. После этого Волошин стал вести революционную работу еще более скрытно и ему удалось удержаться до 1905 года.

В связи с развивающимся по всей стране революционным движением, ростом крупных стачек (в Киеве, Одессе, Екатеринославе, Баку, Тифлисе, Батуме и т. д.) и крестьянских волнений, в Севастополе, как и в других флотах и в армии, было установлено строжайшее наблюдение за новобранцами призыва 1903 года.

Обыски на кораблях и в частях и аресты «неблагонадежных» матросов продолжались. В ноябре революционная литература была найдена на броненосце «Потемкин» и в военно-морском госпитале. Особенно много ее оказалось в госпитале (листовки и брошюры нашли в печи, под подушками или матрацами), в связи с чем все подозрительные матросы были арестованы. В 31-м флотском экипаже за распространение листовок арестовали матросов Морозова и Вербова. Новобранец 28-го экипажа рабочий Федор Дьяченко подозревался в том, что он привез в Севастополь значительное количество нелегальных изданий. Его вскоре, как поднадзорного, отослали в батумскую команду, а затем на Дальний Восток.

Несмотря на все меры, принимаемые царскими властями, революционные события в стране нарастали. Начавшаяся в феврале 1904 года русско-японская война еще больше обострила классовые противоречия. Россия быстро приближалась к революции.

Примечания

1. М. Горький. Собр. соч., т. 1, стр. 39.

2. Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 87.

3. Очевидно, газета имеет в виду богадельни Крыма, так как в Севастополе их не было. Только в ночлежном доме «призревалось» 10 неимущих (Крымоблгосархив, ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 87).

4. Газета «Крымский вестник», 7 июля 1896 г.

5. Крымоблгосархив, ф. 425, оп. 1, д. 3, дл. 30—31.

6. Крымоблгосархив, ф. 426, оп. 1, д. 39, л. 2.

7. Там же, д. 18, л. 21.

8. Там же, д. 13, лл. 3, 6, 9.

9. Газета «Пролетарий», 1905, № 2.

10. Газета «Крымский вестник», 5 декабря 1896 г.

11. С.Ф. Найда. Революционное движение в царском флоте, изд. Академии наук СССР, 1948, стр. 53.

12. Журнал «Пролетарская революция», 1930, № 11, стр. 90—97.

13. Газета «Искра», 1902, № 18.

14. А.П. Платонов. Восстание в Черноморском флоте в 1905 году, изд. «Прибой», Ленинград, 1925, стр. 9.

15. Крымоблгосархив, ф. 483, оп. 4, д. 240, л. 13.

16. ЦГАВМФ, ф. 1082, д. 8, лл. 270—271.

17. «Искра», 1902, № 22.

18. «Искра», 1903, № 31.

19. Революционное движение в Черноморском флоте в 1905 году. Сборник воспоминаний и материалов. Изд. общ. политкаторжан, Москва, 1925, стр. 25.

20. А. Гриневский — в будущем писатель А. Грин.

21. Крымоблгосархив, ф. 3, оп. 1, д. 35, л. 15.

22. С.Ф. Найда. Революционное движение в царском флоте, стр. 79.

23. ЦГАВМФ, ф. 1082, д. 36, 1903—1904 гг., лл. 101—116.

24. В связи со II съездом партии, на котором, как известно, произошел раскол на большевиков и меньшевиков.