Севастополь в годы первой русской революции

С именем Севастополя связаны многие славные страницы первой русской революции. В 1904—1907 годах в Черноморском флоте и городе произошли революционные события, вошедшие в историю нашей Родины. Как и по всей стране, в Севастополе во главе революционного движения шли большевики. Не только во флоте, но и в городе, где было немало меньшевиков, большевики играли руководящую роль. Что касается эсеров¹, то они появились в Севастополе и флоте уже на ущербе революции.

* * *

Революционное движение в Севастополе в 1904 году продолжало нарастать. Влияние социал-демократов быстро распространялось. Командование и жандармерия начали находить революционные листовки и литературу на многих предприятиях, кораблях и в частях, до этого считавшихся «благополучными».

Насколько положение в Севастополе беспокоило царское правительство, видно из того, что в январе 1904 года в Петербурге под председательством «самого» Николая II состоялось специальное совещание о мерах борьбы с революционным движением в Черноморском флоте. В совещании участвовали военный министр Куропаткин, управляющий морским министерством Авелан, главный командир флота и портов Черного моря вице-адмирал Скрыдлов и другие. Совещание признало, что деятельность социал-демократов в военных и морских частях в Севастополе усилилась и что возможность восстания во флоте является реальной угрозой. После совещания Николай II «повелел»: «в случае возникновения в Севастополе народных волнений или необычных беспорядков, высшую власть по их прекращению вверить главному командиру флота»². А так как Скрыдлов не отличался достаточной решительностью, он, спустя некоторое время, был заменен известным реакционером вице-адмиралом Чухниным, имя которого скоро стало ненавистно матросам-черноморцам и севастопольцам.

Связь между революционными рабочими и матросами становилась все теснее. Особенно ярко она выразилась в создании по инициативе большевиков подпольного Севастопольского комитета РСДРП, который объединил работу всех социал-демократических групп и кружков города, флота и крепости. Для руководства организациями кораблей и частей была образована специальная военная организация — матросский комитет РСДРП, в 1905 году называвшийся Центральным флотским комитетом или, сокращенно, «Матросской централкой». В руководящее ядро комитета входили Яхновский, Волошин, Петров, Вакуленчук, а также матросы Иван Черный (в будущем активный участник восстания на учебном судне «Прут»), Семен Дейнега (один из руководителей восстания в 1905 году на броненосце «Георгий Победоносец») и другие.

Наибольшее влияние «Матросская централка» имела на крупных кораблях — броненосцах и крейсерах, где в силу их высокой технической оснащенности рабочая прослойка среди матросов была особенно многочисленной.

В связи с быстрым ростом революционного и рабочего движения в стране и усилением недовольства матросов, вызванного, в частности, предполагаемой отправкой на Дальний Восток, большевики выдвинули задачу подготовки к вооруженному восстанию. В своих воспоминаниях об этом периоде Яхновский указывает: «В 1904 году мы уже стали подумывать о вооруженном восстании. Должен отметить, что большинство организованных матросов примыкало к фракции большевиков».

Будучи наиболее передовой и активной революционной силой, большевики в Севастополе, как и по всей стране, раньше других стали подвергаться преследованиям со стороны царских властей. Первым в конце мая 1904 года был арестован И.Т. Яхновский. Затем последовали аресты других большевиков. Тем не менее революционная работа во флоте и городе продолжалась. Вместо арестованных в социал-демократические организации вступали новые передовые рабочие и матросы, количество организаций увеличивалось. Все чаще, обычно по субботам или воскресеньям, стали проводиться за Малаховым курганом, в Ушаковой балке или в Инкермане сходки рабочих, матросов и солдат.

Яхновский, находясь под арестом, установил связь с городским комитетом РСДРП, сообщал ему о ходе следствия и переслал врученный ему обвинительный акт. Для организации побега Яхновского комитет выделил Волошина и Зимина. При содействии матросов и солдат Яхновский в октябре 1904 года, за несколько дней до суда, бежал из-под ареста, но вынужден был скрыться из Севастополя³.

Чтобы пресечь общение матросов с рабочими и пропаганду социал-демократов во флоте, Чухнин 14 ноября издал приказ, которым запретил увольнять матросов в город и потребовал применять самые жестокие меры наказания к тем из них, кто проявляет малейшее недовольство или неповиновение. Этот приказ вызвал возмущение в широких матросских массах. Во флотской дивизии, имевшей в своем составе до 10 тысяч матросов, призванных из запаса, часть которых в скором времени должна была отправиться на войну с Японией, стихийно начались волнения.

16 ноября, около 18 часов, когда обычно производилось увольнение, несколько тысяч матросов Лазаревских казарм собрались во дворе и стали требовать отпустить их в город. Дежурная рота получила приказание разогнать матросов. Офицеры набросились на них с бранью и угрозами. Но в ответ на это в офицеров и патрульных полетели камни и кирпичи. Матросы взломали ворота и стали уходить в город. Многие хотели расправиться с ненавистными им офицерами, но те скрылись. Матросы разгромили несколько офицерских квартир, а железные казарменные ворота сбросили в бухту.

Волнения продолжались также 17 ноября, но были усмирены войсками. Начались массовые аресты. Всего было арестовано несколько сот человек, из них 35 преданы суду. В частности, Люткевич и Квятковский обвинялись в том, что 18 ноября, убежав из казарм, пришли к рабочим мастерских порта и призывали их оказать помощь матросам и объявить забастовку, заверяя, что матросы готовы вместе с рабочими начать восстание.

Вице-адмирал Чухнин сообщал в Петербург о волнениях: «Главною причиною вероятно было влияние дурных элементов из мастеровых...» И дальше: «Из предварительного дознания выясняется, что беспорядки в казармах имеют серьезный характер. Были подготовлены. Принимало участие несколько тысяч. Можно опасаться при подстрекательстве революционной партии повторения в худшем виде»⁴.

Царские власти жестоко расправились с «зачинщиками» волнений. Пятерых из них суд приговорил к каторжным работам на срок от 4 до 15 лет, семерых — в арестантские роты от 3 до 5 лет и шестнадцать — в дисциплинарный батальон от 1 до 3 лет⁵.

Значительная часть матросов флотской дивизии после волнений была направлена на различные корабли. Начальство надеялось тем самым утихомирить и распылить «смутьянов». Однако они всюду были встречены матросами сочувственно и подняли еще большее недовольство в массах. Так, матросы Алексеев, Капранов, Осипов, Стрельцов и другие, придя на броненосец «Екатерина II», вскоре объединили вокруг себя матросов корабля и потребовали вместе с ними улучшения питания. В результате все присланные на броненосец матросы были арестованы и преданы суду.

Вскоре несколько сот «неблагонадежных» матросов-черноморцев было отправлено из Севастополя на Балтику. При этом на станции снова произошли волнения. Матросы и провожающие их открыто выражали недовольство войной и отправкой из Севастополя⁶.

В связи с волнениями матросов 16—17 ноября, ярко показавшими рост революционных настроений в массах, Севастопольский комитет РСДРП и «Матросская централка» усилили свою работу. В короткое время были изданы и распространены листовки: «Пора кончать!», «Смерть тиранам!», «Кто победит?», «Две Европы» и другие.

Чухнин жаловался в Петербург: «...Преступная противогосударственная пропаганда идет безостановочно до сих пор, с постоянными сходками, руководимыми противниками государственного устройства... Все знают, что сотни матросов собираются за городом на сходки, где проповедуются возмутительные учения с поруганием всего, что имеет власть. И все же ни одного человека нельзя уличить, ибо никто никого не выдает...»⁷

Для характеристики активной деятельности Севастопольской социал-демократической организации достаточно сказать, что с ноября 1904 года по март 1905 года она провела за городом 11 массовок, на которых присутствовало по 200—400 матросов и рабочих, а также распространила 12 000 листовок⁸.

Работу организации в значительной мере тормозило то, что большевикам приходилось вести ожесточенную борьбу с меньшевиками, пытавшимися возглавить революционное движение. Меньшевики были не только против подготовки к вооруженному восстанию, но и осуждали матросов за волнения 16—17 ноября. Они вносили в массы дух сомнения, путались под ногами последовательных борцов революции. Тем не менее большевики неуклонно сплачивали революционные массы, помогали им рвать с былой покорностью царским властям, все шире вовлекали их в общенародную борьбу против самодержавия.

* * *

Кровавое воскресенье 22 (9) января 1905 года — злодейский расстрел в Петербурге царскими войсками мирного шествия рабочих к царю — еще больше всколыхнуло рабочих, матросов и солдат Севастополя. Их возмущению и негодованию не было предела. На многих предприятиях рабочие прекратили работу.

30 января в балке за Малаховым курганом состоялась сходка революционных рабочих и матросов. Собралось около 300 человек. На сходке было решено объявить всеобщую политическую забастовку протеста против кровавого расстрела царскими властями мирной демонстрации в Петербурге и потребовать освобождения матросов, преданных суду за участие в ноябрьском выступлении 1904 года. Такие же сходки состоялись и в других районах города.

На предприятиях, кораблях и в частях были распространены листовки «К рабочим Севастопольского порта» и «Ко всем рабочим и работницам города Севастополя». Большевики призывали рабочих, матросов и солдат к вооруженной борьбе против кровавого самодержавия.

В листовке «Ко всем рабочим и работницам», изданной Крымским союзом РСДРП и широко распространенной в Севастополе, говорилось:

«...Во всех концах России рабочие восстали на борьбу. В Москве и Варшаве, в Саратове и Риге, в Ревеле и Вильне, в Екатеринославе и Ковно, в Гомеле и Юзовке и других городах рабочие тысячами бросали работы, заявляли о своем сочувствии петербургским рабочим, о своей готовности к решительной, энергичной борьбе... Неустанно, не покладая рук, должны мы готовиться ко дню окончательной схватки с самодержавием... Только народная республика даст возможность свободно вздохнуть русскому народу...»⁹

Черноморский флот и Севастополь получали листовки и прокламации не только от Крымского союза РСДРП, но и от Петербургского комитета, Северо-Кавказского союза РСДРП и Одесского комитета. Сюда неоднократно проникали через Батум и Поти листовки, выпускаемые Закавказской организацией РСДРП. В листовках разоблачался грабительский характер русско-японской войны как со стороны Японии, так и со стороны царской России, они призывали солдат и матросов объединиться с рабочим классом и крестьянством, повернуть оружие против царя, помещиков и капиталистов, свергнуть ненавистное самодержавие.

Один из севастопольских моряков, участников революционного движения, писал в своих воспоминаниях, что «обилие листовок, брошюр, воззваний было поражающее. Чуть ли не большинство матросов, уволенных в город, возвращались снабженные целыми пуками литературы для распространения в казармах и на судах»¹⁰. Перепуганные власти объявили в городе военное положение. При разгоне собраний рабочих и матросов пускалось в ход оружие. Были произведены массовые аресты. Произошло несколько вооруженных столкновений.

Григорий Вакуленчук

Царские власти принимали широкие меры для борьбы с большевистской пропагандой. На предприятиях, кораблях и в частях то и дело производились обыски. Чухнин создал большой штат шпионов и провокаторов, ввел круглосуточное дежурство дневальных для наблюдения за всем происходящим в кубриках и казармах. Группа матросов из Севастополя с возмущением писала в газете «Пролетарий», что офицеры «...устраивают внезапные проверки, ищут в сундуках, пересматривают книги и карточки, читают письма... Как это подло и бесчестно с их стороны»¹¹.

Однако матросы, рабочие и солдаты находили возможности распространять и читать листовки и брошюры. С каждым днем у них росло сознание необходимости решительной борьбы с царизмом.

Большое внимание после «кровавого воскресенья» большевики уделяли революционной пропаганде среди солдат. В листовке, изданной Крымским комитетом РСДРП двадцатитысячным тиражом и распространенной главным образом в Севастополе, говорилось: «Солдаты, великое дело затеял народ и зовет вас к себе. Народ подымается в городах и по всей стране, чтобы завоевать России свободу и политические права. Надо прежде всего свергнуть царя и назначить народное правительство»¹².

В апреле — мае 1905 года в истории большевистской партии произошло большое событие. В Лондоне состоялся III съезд партии. Одновременно в Женеве собралась конференция меньшевиков. Два съезда — две партии, — так определил положение В.И. Ленин. Формально меньшевики находились пока в одной партии с большевиками, но к своим старым разногласиям с большинством партии по организационным вопросам они добавили разногласия по тактическим вопросам, еще больше раскрыв свое прислужничество перед буржуазией. Раскольнические, предательские действия меньшевиков привели к тому, что российская социал-демократия оказалась в годы первой революции расколотой на две фракции. Это не могло не отразиться отрицательно на развитии борьбы рабочего класса.

Между тем революционное движение в России нарастало. Широкой волной прокатились в стране первомайские стачки и демонстрации. В ряде мест они сопровождались столкновениями с полицией и войсками. В Севастополе на первомайскую массовку, происходившую в Инкермане у горы Сахарная головка, собралось свыше 2500 человек. Она продолжалась четыре часа. Все ораторы призывали к активной борьбе против прогнившего царского строя. Полиция разогнала массовку, арестовав около 400 человек. 18 из них были брошены в тюрьму. Севастопольский прокурор доносил по этому поводу: «Из арестованных лиц при задержании неизвестно кем был брошен на землю красный флаг с надписями: «8-часовой рабочий день!», «Долой войну!», «Да здравствует социализм!» А затем на месте сходки было найдено 12 прокламаций под заголовком «Первое мая» с призывом к вооруженному восстанию, восстанию против правительства... Из толпы задержанных кричали: «Долой самодержавие!», «Да здравствует политическая свобода!» и пели «Отречемся от старого мира!»¹³

Революционное брожение среди матросов особенно усилилось после гибели русской эскадры в Цусимском бою в мае 1905 года. После падения Порт-Артура поражение при Цусиме означало полное банкротство царизма в войне с Японией и ускорило революционный кризис в стране.

Накалялась обстановка и в Севастополе. Одним из передовых по революционному настроению экипажа стал броненосец «Екатерина II». Активным пламенным агитатором был на нем матрос-большевик Александр Петров. Он нередко проводил сходки, на которых присутствовало по 50—70 матросов. Под его руководством была составлена листовка, отпечатанная затем Севастопольским комитетом РСДРП под названием «Требования матросов с «Екатерины II». Она была распространена на всех кораблях и оказала большое влияние на матросов, став по существу программой их минимальных требований. В основном они сводились к пяти пунктам: 1) сокращение срока службы во флоте; 2) точное определение продолжительности рабочего дня матроса; 3) назначение достаточного жалованья матросам; 4) обеспечение матросов при несчастных случаях и болезни; 5) деньги, отпускаемые на питание матросов, должны расходоваться под их контролем, продукты покупаться самими матросами, а повара должны быть выбраны товарищами. Кроме того, матросы требовали отмены титулов, организации смешанных военных судов с участием в них на равных правах матросов¹⁴.

20 июня в Севастополе начались волнения среди солдат береговой обороны. Они требовали улучшения своего положения и освобождения арестованных товарищей. Командование флота ожидало, что волнения могут вылиться в восстание, и для подавления их начало готовить корабли. Узнав об этом, матросы броненосца «Екатерина II» под влиянием большевиков заявили, что стрелять в солдат не будут. Их примеру последовали экипажи нескольких других кораблей. В связи с этим Чухнин предпринял очередную чистку экипажей кораблей от «неблагонадежных» матросов, списывая их в береговые части и на другие суда. Среди заподозренных был и Александр Петров, списанный с броненосца «Екатерина II» на слабо вооруженное учебное судно «Прут».

Афанасий Матюшенко

Успешно шла агитационная работа на броненосце «Потемкин», где ее вели Григорий Вакуленчук и Афанасий Матюшенко. На корабле был создан партийный кружок, члены которого по заданию Вакуленчука распространяли листовки и вели беседы с матросами. В составе экипажа «Потемкина» находилось несколько матросов с легендарного крейсера «Варяг», направленных сюда после славного боя в Чемульпо. Среди них были Сергей Михайлов, Петр Поляков, Ефим Рябов, Андрей Степанов, Антон Войцеховский и другие. Рассказы бывалых моряков, участников войны, еще больше поднимали революционное настроение потемкинцев.

Под влиянием происходивших в стране событий и активной агитации большевиков флота, в матросских массах все больше крепли воля и готовность к вооруженному восстанию. Александр Петров так мотивировал необходимость восстания в Севастополе «...Надо, чтобы восстание охватило широкий район. А где же такой широкий район, как не у нас на Черном море? Кто, как не мы, матросы, начав революцию в Севастополе, можем перебросить ее сразу на Кавказ, с Кавказа в Одессу, в Николаев? Кто, как не мы, можем сразу заставить войска принять участие в революции?»¹⁵

В середине июня большевикам стало известно, что Чухнин для предотвращения возможного восстания в Севастополе решил в ближайшие дни вывести эскадру в море. В связи с этим, чтобы выяснить настроение масс и предупредить стихийное вооруженное выступление, «Матросская централка» собрала 23 июня в балке за Maлаховым курганом многочисленный митинг матросов, солдат и рабочих. Руководствуясь решениями большевистского III съезда партии о вооруженном восстании, «Матросская централка» разработала план восстания, который и был принят на митинге. В резолюции митинга говорилось:

«1) Матросы должны первыми начать восстание.

2) Для предупреждения сопротивления со стороны неразвитых матросов присутствующие на митинге должны в своих экипажах вести среди первых подготовительную к восстанию агитацию.

3) Восстание начать в Тендровском заливе, куда эскадра выйдет на практические занятия.

4) Сигнал к восстанию должен дать броненосец «Ростислав», он же должен быть и руководителем во все время восстания¹⁶.

5) Сигналом послужит выстрел из орудия, который должен быть дан в обеденное время, когда офицеры будут в кают-компании».

Далее указывалось, что заранее должны быть взяты все ключи (прежде всего ключи от пороховых и патронных погребов), все матросы должны вооружиться и распределиться по наиболее важным местам (на командирском мостике, батарейной и жилой палубах, у спасательных клапанов и клапанов затопления), предлагалось «во что бы то ни стало арестовать офицеров, — хотя бы ценою жертв», заблаговременно наметив матросов, которые должны будут занять места командного состава¹⁷.

«Матросская централка» принимала все меры к тому, чтобы начать восстание по намеченному плану, Но события развернулись иначе. Вышедший к Тендре на неделю раньше всей эскадры броненосец «Потемкин» поднял восстание ранее назначенного срока. Преждевременное выступление его экипажа, героическое само по себе, расстроило общий план восстания.

Броненосец «Потемкин» был первым кораблем революции.

25 июня «Потемкин» в сопровождении миноносца № 267 вышел из Севастополя к Тендре. На другой день миноносец направился в Одессу за продовольствием. Возвратившись вечером, его матросы привезли известия, сильно взволновавшие потемкинцев: продолжавшаяся в Одессе политическая стачка перерастала в вооруженную борьбу.

Броненосец «Потемкин»

Значительная часть матросов броненосца «Потемкин» во главе с Афанасием Матюшенко стояла за немедленное восстание. Они горели желанием захватить броненосец в свои руки и идти на помощь одесским рабочим. Руководитель большевистского ядра на «Потемкине» Вакуленчук пытался удержать матросов от этого серьезного шага до подхода эскадры. Но восстание вспыхнуло стихийно, едва возник к тому повод.

27 июня обед на броненосце был сварен из червивого мяса. Матросы отказались его есть, громко возмущаясь этим очередным издевательством над ними.

Узнав о возмущении команды, командир броненосца Голиков приказал пробить сигнал общего сбора.

— Знаете, чем карается бунт на военном корабле? — злобно кричал он выстроившимся на палубе матросам и, указывая на мачты, рявкнул: — Все там будете!

Угроза виселицей еще больше ожесточила матросов. Когда по приказанию старшего офицера Гиляровского на группу матросов, которых он выделил как зачинщиков был наброшен брезент, потемкинцам стало ясно, что царские офицеры хотят с ними расправиться.

Караул, окружавший группу обреченных матросов, по приказанию Гиляровского взял ружья на изготовку. Матюшенко крикнул матросам:

— К оружию, братья! Довольно быть рабами! Бей извергов!

Караул опустил винтовки. На палубе раздались крики: «Братцы, довольно терпеть!», «Они хотят расстреливать наших товарищей! Бей их, извергов!», «Забирай винтовки и патроны! Бей их!»

Восстание на броненосце «Потемкин». С картины художника П. Фомина

Матросы бросились за оружием. Последовала короткая схватка с офицерами. Часть их во главе с командиром броненосца Голиковым была расстреляна или выброшена за борт, другие арестованы. В этой схватке пал большевик Григорий Вакуленчук, смертельно раненный старшим офицером Гиляровским.

На броненосце взвилось красное знамя. С помощью потемкинцев матросы миноносца № 267 арестовали своих офицеров и примкнули к восстанию. На «Потемкине» была избрана судовая комиссия во главе с Матюшенко. Командиром корабля восставшие назначили мичмана Алексеева, старшим офицером — боцмана Филиппа Мурзака. Потемкинцы решили немедленно идти в Одессу.

В Севастополе о восстании на «Потемкине» стало известно в ночь на 28 июня. Вице-адмирал Кригер, исполнявший обязанности командующего флотом вместо Чухнина, вызванного в Петербург, послал против восставшего «Потемкина» отряд кораблей в составе броненосцев «Три святителя», «Двенадцать апостолов» и «Георгий Победоносец», минного крейсера и четырех миноносцев. Отряд вышел из Севастополя утром 29 июня, но командовавший им контр-адмирал Вишневецкий, страшась встречи с революционным кораблем, не пошел в Одессу, а встал у Тендры. 29 июня Кригер в ответ на свое донесение получил от управляющего морским министерством Авелана шифрованную телеграмму, в которой предписывалось предложить экипажу «Потемкина» «покориться», а если «будет получен отказ, то немедленно потопить броненосец...» Приказывалось также «спасающуюся команду «Потемкина», если будет сопротивляться, расстреливать»¹⁸.

Вечером в этот же день из Севастополя вышел второй отряд кораблей в составе броненосцев «Ростислав», «Синоп» и трех миноносцев. Таким образом, против «Потемкина» была направлена почти вся действующая эскадра Черноморского флота.

Перед выходом кораблей из Севастополя как в первом, так и во втором отряде командование удалило из экипажей многих матросов, подозреваемых в революционной деятельности.

Соединившись у Тендры, эскадра под командованием Кригера 30 июня направилась к Одессе. Заметив ее приближение, «Потемкин» и миноносец № 267 двинулись ей навстречу. Когда Кригер поднял сигнал «прислать уполномоченных», на «Потемкине» ответили контрпредложением: «Команда просит прибыть командующего флотом». Кригер приказал революционным кораблям стать на якорь. На «Потемкине» в ответ взвился сигнал: «Эскадре стать на якорь». Потемкинцы были готовы к бою, но судовая комиссия категорически запретила открывать огонь первыми. На эскадре также пробили боевую тревогу, тем не менее, не уверенный в матросах, Кригер не решился начать боевые действия.

С орудиями, наведенными на флагманский броненосец «Ростислав», «Потемкин» и миноносец № 267 прорезали строй эскадры. Революционные моряки высыпали на палубы, махали фуражками и кричали «ура!»

Кригер надеялся, что «мятежники», увидев вблизи его грозную эскадру, одумаются и сдадутся. Но потемкинцы, зная, что многие матросы правительственных кораблей им сочувствуют, не помышляли о сдаче. Когда с «Ростислава» снова передали приказание стать на якорь, «Потемкин» поднял сигнал, требовавший застопорить машины ближайших к нему двух броненосцев эскадры («Ростислава» и «Трех святителей»), угрожая при неисполнении открыть огонь. Когда через несколько минут остановилась вся эскадра, революционные корабли с сигналом «Просим комендоров не стрелять» вновь на полном ходу прорезали ее строй. Матросы «Потемкина» кричали: «Да здравствует свобода!» Снова и снова гремело могучее «ура!» В ответ вспыхнуло матросское «ура!», на броненосцах «Георгий Победоносец», «Синоп», «Двенадцать апостолов» и других.

Опасаясь восстания на своих кораблях, Кригер приказал эскадре уходить в море. Тогда «Потемкин» поднял сигнал «Офицерам оставить корабли, сойти на берег». Потекли напряженные минуты. Но вот «Георгий Победоносец» вышел из строя эскадры. На запрос Кригера он ответил: «Команда «Георгия» решила свезти офицеров на берег и присоединиться к «Потемкину».

Броненосец «Потемкин» прорезает строй правительственной эскадры

Так началось революционное восстание на втором броненосце Черноморского флота. Им руководили матросы-большевики Дорофей Кошуба и Семен Дейнега.

Вслед за «Георгием Победоносцем» было замечено замешательство на броненосце «Синоп». Потемкинцы подняли сигнал: «Присоединяйтесь», но на «Синопе» офицерам удалось помешать восстанию.

Кригер приказал броненосцу «Двенадцать апостолов» приготовиться к обстрелу восставших кораблей. Увидев этот сигнал, потемкинцы подняли другой: «Броненосцу 12 апостолов остановиться», что вызвало на корабле растерянность. Пользуясь этим, революционные матросы «Двенадцати апостолов» вывели из строя часть орудий и торпедных аппаратов. Лишенный боеспособности, броненосец не мог выполнить приказа Кригера. Да и мало кто из офицеров корабля отважился бы на это.

«Потемкин», миноносец № 267 и «Георгий Победоносец» ушли на Одесский рейд, а эскадра — к Тендре. Здесь Кригер созвал военный совет и предложил ночью послать в Одессу миноносцы, чтобы взорвать восставшие корабли. Но многие командиры кораблей его не поддержали. Все они, как и Кригер, боялись своих матросов. Совет решил еще раз потребовать от «мятежников» сдаться, но эскадру увести в Севастополь. Посланный вечером в Одессу миноносец № 272 световым сигналом предложил восставшим матросам сложить оружие, но потемкинцы твердо ответили: «Никогда». После этого миноносец поспешил также уйти вслед за эскадрой.

Что происходило в это время в Севастополе?

Население города узнало о восстании потемкинцев 29 июня. Эта весть была радостно встречена широкими массами рабочих, оставшихся в городе матросов и солдат крепости. В этот же день в городе состоялась демонстрация солидарности с восставшими потемкинцами. В ней приняло участие около 6000 человек. Демонстрация была разогнана полицией и конными войсками, а многие ее участники арестованы. Тем не менее рабочие и матросы готовились к новому выступлению. В листовке, изданной Севастопольским комитетом РСДРП и обращенной к матросам, говорилось: «Товарищи! Присоединимся же к команде «Потемкина» и вместе с ней и всем народом сплотимся на борьбу за политические права, так нужные народной России!.. Мы — дети народа — должны защищать народ от царского произвола, должны защищать тех, кто борется за его, народа, свободу!» В другой листовке, обращенной к рабочим, комитет РСДРП призывал поддержать восставших матросов, указывая, что «только беспощадной борьбой с врагами народа можно добиться лучшей доли».

В эти дни в городской организации РСДРП особенно оказалось засилье меньшевиков. За красивой революционной фразой скрывались их подлая трусость, боязнь восстания, нежелание ссориться с буржуазией, которую они, предавая интересы рабочего класса, считали ведущей силой буржуазно-демократической революции в России. Севастопольские рабочие, матросы флотской дивизии и солдаты крепости, особенно саперы, выражали горячее сочувствие восставшим морякам «Потемкина» и многие из них были готовы на решительные действия. Но, раздираемый спорами, объединенный комитет РСДРП не мог возглавить массы.

Революционные рабочие, матросы и солдаты ожидали, что «Потемкин» придет в Севастополь и даст сигнал к всеобщему восстанию. «Всю ночь¹⁹... мы, находящиеся на берегу, — писал один из матросов, — с нетерпением ожидали условного сигнала, с тем, чтобы, заручившись поддержкой с моря, начать восстание с суши...»²⁰

Но ничего этого не произошло.

Эскадра вернулась в Севастополь 1 июля. Опасаясь появления восставших кораблей, командование объявило в городе военное положение, приказало привести в боевую готовность крепостную артиллерию, погасить Инкерманские створные огни и решило выслать в море отряд миноносцев, укомплектовав их команды самыми надежными людьми. Миноносцы должны были патрулировать на подступах к Севастополю, останавливать все корабли, а при появлении «бунтовщиков» вступить с ними в бой и потопить.

В этот же день Кригер послал в Петербург паническую телеграмму о положении во флоте и Севастополе. Описанные им упорство потемкинцев, восстание на «Георгии Победоносце» и ненадежность команд остальных кораблей эскадры и гарнизона крепости — вызвали растерянность не только а морском министерстве, но и во всем правительстве. Обсуждая меры на случай восстания во всем Черноморском флоте и в Севастополе, оно дало позорное указание русским послам в Турции и Румынии добиваться иностранного вмешательства для подавления революции на Черноморье.

2 июля днем Севастопольский комитет РСДРП собрал за городом массовку. Присутствовало около 200 человек. Было единодушно решено поддержать потемкинцев с суши. Вечером того же дня, как сообщает один из участников массовки, «собралось во дворе экипажей²¹ нас, матросов, человек 400. Тут же немедленно решили начать восстание и выработали план. Он был таков: сначала предполагалось захватить оружие, находящееся в экипажных помещениях, собрать матросов, вооружить их немедленно, посадить на суда, развести пары и идти к «Потемкину»... Одновременно с этим предполагалось отрядить часть матросов для порчи проводов с целью перерезать сообщение с городом, часть для захвата крепостных батарей (батарейная команда обещала сдаться, как только матросы нападут) и часть для караула у офицерского двора, с тем, чтобы воспрепятствовать побегу офицеров, могущих поднять в городе тревогу»²².

Массы были готовы к решительной борьбе против самодержавия, но возглавить их было некому. Многие большевики были арестованы, в комитете РСДРП преобладали меньшевики, боявшиеся восстания.

Тем временем в обстановке на море произошли серьезные изменения. Броненосец «Георгий Победоносец» в результате измены кондукторов во главе с боцманом Кузьменко, избранным матросами командиром корабля, был посажен в Одесском порту на мель. Руководители восстания Кошуба, Дейнега и другие были арестованы. Потемкинцы не могли пополнить запасы продовольствия и угля в Одессе и отправились в Румынию. 2 июля у Тендры восстали матросы учебного судна «Прут», на котором находился Александр Петров. По его предложению восставшие пошли в Одессу на соединение с «Потемкиным», но его там не оказалось. Тогда решили идти в Севастополь, надеясь там встретиться с «Потемкиным», но в пути «Пруд» был взят под конвой миноносцами. В Севастополе Петрова, Титова, Черненко, Адаменко и других революционных матросов сейчас же арестовали.

В.И. Ленин придавал восстанию на броненосце «Потемкин» огромное значение. Узнав о нем, он сейчас же послал из-за границы в Одессу большевика Васильева-Южина.

В инструкции Васильеву-Южину В.И. Ленин указывал:

«Постарайтесь во что бы то ни стало попасть на броненосец, убедите матросов действовать решительно и быстро. Добейтесь, чтобы немедленно был сделан десант. В крайнем случае не останавливайтесь перед бомбардировкой правительственных учреждений. Город нужно захватить в наши руки. Затем немедленно вооружить рабочих, самым решительным образом агитируйте среди крестьян. На эту работу бросьте возможно больше наличных сил одесской организации. В прокламациях и устно зовите крестьян захватывать помещичьи земли и соединиться с рабочими для общей борьбы. Союзу рабочих и крестьян в начавшейся борьбе я придаю огромное, исключительное значение.

Необходимо сделать все, чтобы захватить в наши руки остальной флот... Нужно только действовать решительно, смело и быстро.

Тогда немедленно посылайте за мной миноносец. Я выеду в Румынию»²³.

Ленинский план не был осуществлен: Васильев-Южин приехал в Одессу поздно и на «Потемкин» попасть ему не удалось.

«Верхом позора» назвал В.И. Ленин обращение царского правительства к Турции и Румынии с просьбой о помощи против восставших черноморцев. В статье «Русский царь ищет защиты от своего народа у турецкого султана» Ленин писал: «Вот когда сказалось, что «турки внутренние» страшнее для русского народа, чем всякие «турки внешние». Турецкий султан должен защитить царское самодержавие от русского народа; — царю нельзя опереться на русские военные силы, и он молит о помощи чужие державы. Трудно представить себе лучшее доказательство полного краха царской власти»²⁴.

Важно также отметить, что в эти дни В.И. Ленин обратился со специальным письмом к Международному социалистическому бюро. В письме указывалось, что русское правительство, не доверяя более своим собственным морским силам, попытается заставить военные корабли европейских государств сражаться против русской революции. Поэтому Ленин просил бюро обсудить этот вопрос и изыскать средства предотвратить такую возможность. В частности, он предлагал опубликовать обращение к рабочим всех стран, в котором подчеркнуть, что в России происходят не «бунты черни», а революция, борьба за свободу, и призвать не допустить подавления восстания на броненосце «Потемкин»²⁵.

На броненосце «Потемкин» было немало меньшевиков, действовавших предательски. Восставшие не имели достаточно опытного руководства. Они не проявили необходимой революционной решительности в своих действиях ни в Одессе, ни при встрече с эскадрой, ни в Феодосии, куда зашли за топливом, пресной водой и продовольствием. Среди потемкинцев начались колебания. Не имея базы, они вынуждены были уйти в Констанцу и 8 июля сдали корабль румынским властям²⁶.

Тем не менее самый факт восстания имел исключительно важное значение. «Восстание на броненосце «Потемкин», — говорится в Кратком курсе истории партии, — явилось первым массовым революционным выступлением в армии и флоте, первым переходом крупной части царских войск на сторону революции. Восстание это сделало для рабочих, крестьянских и особенно самих солдатских и матросских масс более понятной и близкой мысль о присоединении армии и флота к рабочему классу, к народу»²⁷. В.И. Ленин в статье «Революционная армия и революционное правительство» 10 июля 1905 года писал в газете «Пролетарий», что переход на сторону революции броненосца «Потемкин» ознаменовал «новый и крупный шаг вперед в развитии революционного движения против самодержавия». Ленин указывал: «...Броненосец «Потемкин» остался непобежденной территорией революции и, какова бы ни была его судьба, перед нами налицо несомненный и знаменательнейший факт: попытка образования ядра революционной армии»²⁸.

Царское правительство жестоко расправилось с участниками восстаний на кораблях Черноморского флота. Всего в разное время было арестовано до 1500 матросов и унтер-офицеров, из них 8 приговорены к смертной казни, около 50 сослано на каторгу, больше сотни упрятано в тюрьмы и несколько сот выслано в Амурскую флотилию с поселением после службы на Дальнем Востоке.

Из матросов-потемкинцев в руки царских властей попало 117 человек. Многие из них добровольно возвратились из-за границы в Россию «на милость правительства», но все были осуждены на разные сроки. Афанасий Матюшенко, побывавший за границей у В.И. Ленина, вернувшись два года спустя после восстания в Россию для нелегальной революционной работы, был опознан охранкой в Одессе и повешен в Севастополе на Корабельной стороне в октябре 1907 года.

Суд над 27 участниками восстания на учебном судне «Прут» происходил в Севастополе, на далекой окраине города (в мастерских Килен-бухты) с 3 по 13 августа 1905 года. Руководителей восстания Александра Петрова, Ивана Черного, Дмитрия Титова и Ивана Адаменко царские палачи казнили в Севастополе (между Константиновской и Михайловской батареями) ранним утром 7 сентября. Александр Петров воскликнул перед казнью: «Вы этой казнью ничего не сделаете, вместо нас на борьбу встанут тысячи!» 16 прутовцев были осуждены на каторгу и 7 к другим наказаниям.

С броненосца «Георгий Победоносец» предали суду 75 революционных моряков. Матросы-большевики Дорофей Кошуба и Семен Дейнега были казнены в Севастополе 16 сентября. Матросу Степанюку смертный приговор заменили бессрочной каторгой. 19 матросов были осуждены на каторжные работы и 33 посланы в арестантские роты.

В связи с судебными процессами Севастопольский комитет РСДРП выпустил листовку «Суд над матросами», призывая требовать их освобождения. 19 августа в городе состоялась манифестация рабочих в защиту моряков, разогнанная полицией и войсками. Произошли также волнения на броненосце «Синоп». После этого снова последовали массовые аресты матросов, рабочих и солдат.

Слава о героических революционных моряках-севастопольцах гремела по всей стране, воодушевляя народные массы на борьбу против самодержавия. «Высоко в воздухе радостно бьется и трепещет красное знамя свободы», — писала большевистская газета «Пролетарий», подводя итоги восстаний в Черноморском флоте²⁹. Партия большевиков призывала массы более решительно и широко готовиться к новым боям, к всенародному вооруженному восстанию.

Броненосец «Потемкин» навсегда вошел в историю нашей Родины как первый корабль революции.

* * *

Во второй половине 1905 года революционное движение в России продолжало нарастать. Оно достигло наибольшего размаха в октябре — декабре. Во всероссийской октябрьской политической стачке приняло участие около миллиона одних только промышленных рабочих, не считая железнодорожников и почтово-телеграфных служащих. Широкий размах начало принимать также крестьянское и национально-освободительное движение.

Перетрусивший Николай II 30 (17) октября вынужден был подписать манифест, в котором обещал народу «незыблемые основы гражданской свободы»: действительную неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний и союзов. Но издание манифеста было лишь уловкой со стороны царского правительства, стремившегося выиграть время для расправы с революцией.

Одним из выдающихся революционных событий 1905 года стало ноябрьское вооруженное восстание в Севастополе.

Значительно ослабленная царской охранкой после летних восстаний Севастопольская социал-демократическая организация в октябре была восстановлена. Напрасно вице-адмирал Чухнин жестокими мерами пытался подавить мятежный дух во флоте и городе: революционное движение все глубже охватывало массы. На митинги, которые устраивались за городом, а иногда и в казармах Брестского полка, собирались сотни матросов, солдат и рабочих.

«Противоправительственные организации, — доносил в Петербург начальник севастопольского жандармского управления полковник Бельский, — усилили свою деятельность, направив все свои стремления на поддержание мятежного духа среди чинов флота и войск Севастопольского гарнизона»³⁰. Указывая, что для революционеров «город Севастополь всегда служил и особенно теперь служит притягательным центром», Бельский отмечал революционные связи севастопольцев с Симферополем, Ялтой, Евпаторией, Керчью и Феодосией. Приезжавший в Севастополь морской министр Бирилев в секретном письме доносил, что «социал-демократическая революционная партия не оставила своих планов относительно Черноморского флота в надежде воспользоваться им...»³¹

Царский манифест о «свободах» был опубликован в Севастополе 31 октября. В этот же день комитет РСДРП организовал митинг. Он возник в районе военно-исторического музея. Выступившие меньшевики склонны были восхвалять «дарованные» царем свободы, говорили о «новой эпохе» в жизни России, После неудач летних восстаний они еще больше боялись теперь вооруженного выступления масс и стремились свести растущее всенародное движение против самодержавия к мирным митингам, демонстрациям и частичным забастовкам. Более сочувственно собравшиеся слушали большевика, разоблачавшего лживость манифеста Николая II. Все ораторы требовали освобождения политических заключенных и улучшения экономического положения рабочих, матросов и солдат.

Митинг был разогнан полицией, но через некоторое время его участники снова собрались на Приморском бульваре. Здесь было уже несколько тысяч человек. Среди других на бульваре выступил лейтенант Петр Петрович Шмидт. Это был честный, простой, близкий к народу офицер-интеллигент, призванный во флот в связи с войной из запаса. Он не состоял в какой-либо политической партии, но любил свою отчизну и хотел видеть народ свободным и счастливым. Шмидт произнес взволнованную речь, в которой, как и большевики, призывал не ликовать по поводу царского манифеста, а продолжать борьбу за свободу, и в первую очередь добиться освобождения всех осужденных и арестованных участников революционного движения.

Участники митинга приняли это предложение и двинулись по проспекту Нахимова и Большой Морокой улице к городской тюрьме. Это шествие превратилось в многотысячную демонстрацию, в которую по пути непрерывно вливались новые сотни людей. Демонстранты несли красные флаги и пели революционные песни.

Городские власти и местная буржуазия в противовес революционной демонстрации организовали жиденькую «патриотическую манифестацию». Встретившись с ней, рабочие и матросы разогнали ее, порвав портреты царя.

У тюрьмы представители городских властей заверили демонстрантов, что скоро прибудут полковник Бельский и полицмейстер Попов, которые и отдадут приказ освободить заключенных. Севастопольцы, которые в большинстве своем еще верили в царский манифест, около часа ожидали, когда откроются ворота тюрьмы и они радостно встретят освобожденных товарищей. Но когда ворота открылись, со двора тюрьмы загремели пулеметные очереди. Десятки участников демонстрации были убиты и ранены³².

В этот же вечер в городе было объявлено военное положение. По улицам патрулировали полиция и казаки. Несмотря на это, 1 ноября большинство рабочих не вышло на работу. С утра во многих местах города начались митинги протеста против расстрела. Почти всюду, по предложению большевиков, избирались «депутаты от народа» в городскую думу. Особенно многолюдным был митинг на Приморском бульваре. Заявив протест против нового кровавого преступления царских властей, участники митинга выдвинули требования: снять военное положение в городе, удалить с улиц казаков, отдать под суд виновников расстрела, освободить всех политических заключенных, принять похороны жертв расстрела и содержание семей убитых и раненых на общественный счет. Кроме того, был заявлен протест против применения смертной казни в стране и принято решение о создании в городе народной милиции. В число избранных на этом митинге народных депутатов вошел лейтенант Шмидт.

Народные депутаты явились на заседание городской думы и предъявили выдвинутые на митинге требования. Перетрусившие гласные вынуждены были согласиться с ними. Дума приняла также решение допустить народных депутатов к участию в своей работе, хотя и с правом совещательного голоса. По предложению Шмидта гласные единогласно постановили послать в Петербург телеграмму протеста против расстрела, а также занести на доску позора имена виновников расстрела и вывесить эту доску в здании думы. Затем дума направила своих представителей к коменданту крепости генералу Неплюеву. Боясь растущего народного движения, тот приказал убрать с улиц казаков и полицейские патрули, дал согласие на организацию похорон жертв расстрела и разрешил думе создать народную милицию.

На свою телеграмму протеста дума получила от Николая II такой ответ: «Удивлен вмешательством Севастопольской городской думы не в свое дело. Приведение восставших к покорности возложено на военную власть. О принятии каких-то требований, предъявленных мятежниками, речи быть не может... с ними будет поступлено как с клятвопреступниками и изменниками»³³. Правительство Николая П оставалось верным себе.

Особенно напугало его создание в Севастополе взамен полиции народной милиции, что являлось уже попыткой вооружения народа. В организации отрядов милиции активно участвовали большевики и народные депутаты. Основным ядром ее были рабочие порта и Морского завода. Известие о севастопольской народной милиции вызвало большой интерес во всей стране и даже за границей. Из разных городов России в Севастополь шли запросы о том, как она организована и что из себя представляет.

Похороны жертв расстрела в Севастополе состоялись 2 ноября под охраной народной милиции. По предложению народных депутатов городская дума объявила день похорон нерабочим, траурным днем. Бездействовали не только предприятия, но и учебные заведения и магазины. Похоронная процессия превратилась в мощную народную демонстрацию, в которой участвовало до 40 тысяч человек. Оркестр исполнял революционные песни, их подхватывали тысячи рабочих, матросов и солдат.

На городском кладбище состоялся митинг. С пламенной речью над могилами жертв царских палачей выступил лейтенант Шмидт. Призывая к дальнейшей борьбе за свободу, он закончил свою речь клятвой:

«...Мы должны успокоить смятенные души усопших, мы должны поклясться им... Клянемся им в том, что мы никогда не уступим ни одной пяди завоеванных нами человеческих прав...»

Тысячи участников митинга повторили за ним: «Клянемся!»

Шмидт продолжал:

— Клянемся им в том, что всю работу, всю душу, самую жизнь мы положим за сохранение нашей свободы...

— Клянемся им в том, что Свою общественную работу мы отдадим на благо рабочего класса, неимущего люда...

— Клянемся им в том, что между нами не будет ни еврея, ни армянина, ни поляка, ни татарина, а что мы все отныне будем равные, свободные братья великой свободной России...

— Клянемся им в том, что мы доведем их дело до конца и добьемся всеобщего избирательного права...»³⁴

И каждый раз над кладбищем раздавалось многотысячное «Клянемся!»

Речь лейтенанта Шмидта произвела огромное впечатление и еще больше усилила его популярность среди рабочих, матросов и солдат. Утром 3 ноября, по приказу Чухнина, Шмидт был арестован. Находясь под арестом на броненосце «Три святителя», он написал обращение к населению Севастополя, призывая к дальнейшей борьбе за осуществление свобод, обещанных царским манифестом. В заключение он писал: «Помните, граждане, что мое дело — дело народа, моя победа — победа свободы над произволом». Обращение было подписано: «Гражданин лейтенант П.П. Шмидт (социалист вне партии)»³⁵.

Клятва офицера-севастопольца и его обращение стали известны всей России. Поэтому на защиту Шмидта выступили не только севастопольцы, но и демократические силы страны. О нем заговорила печать, требуя его освобождения. Не желая осложнять и без того накаленную атмосферу, Николай II 17 ноября разрешил освободить Шмидта.

3 ноября Чухнин приказал распустить народную милицию.

На улицах города снова появились полицейские и жандармы. Но трехдневное существование милиции наглядно показало силу народа и слабость царских властей.

В эти дни борьба против самодержавия нарастала по всей стране. Обещанные в царском манифесте свободы не осуществлялись, поэтому под руководством РСДРП на борьбу поднимались все более широкие народные массы. Особенно росли влияние и авторитет большевиков, непримиримых борцов против царизма, за политическую свободу и улучшение жизни трудящихся. Так было и в Севастополе. Военно-морской прокурор доносил морскому министру, что среди различных политических партий «первенствующее место заняла социал-демократическая рабочая партия, опирающаяся главным образом на значительное число рабочих Севастопольского порта»³⁶.

Рабочие и матросы Севастополя, испытав на себе царские «свободы» под пулями у тюрьмы, все больше убеждались в невозможности добиться действительного освобождения мирным путем. Выдвинутые ими после расстрела демонстрации требования, даже принятые городской думой, в большинстве своем не были выполнены. Прежнее бесправие, роспуск народной милиции, продолжающиеся аресты передовых рабочих и матросов, в том числе части народных депутатов, избранных в городскую думу, угрозы Чухнина и других царских сатрапов новыми жестокими карами — все это сплачивало народ, поднимало массы на борьбу, звало к решительным действиям. Новый подъем революционного движения в Севастополе в эти дни вызвали известия о восстании матросов в Кронштадте 8—10 ноября и о зверской расправе над ними.

Не только в городе, но и на кораблях и в частях почти ежедневно проходили митинги, собрания, беседы. 16 ноября Чухнин издал приказ, запрещавший морякам митинги и собрания, распространение и чтение «преступной литературы». Но это уже не могло остановить революционного подъема, а, наоборот, усилило его. Особенно массовыми, нередко многотысячными, были митинги у казарм флотской дивизии. Резкий протест заявили матросы и рабочие Севастополя против кровавой расправы над кронштадтцами. На митинге присутствовало свыше 5000 человек³⁷. Вслед за тем на многих предприятиях города началась всеобщая забастовка, проходившая дружно и организованно.

21 ноября произошли волнения на крейсере «Очаков». Матросы вышли из повиновения офицерам и предъявили ряд требований, заявив, что отказываются нести службу, пока эти требования не будут выполнены. В этот же день открыто организовали митинг революционные матросы броненосца «Пантелеймон» («Потемкин»). На другой день на «Очаков» явился военно-морской прокурор, а на «Пантелеймон» — Чухнин, чтобы навести «порядок», но безрезультатно. Больше того, на броненосце матросы сговорились устроить митинг в присутствии командующего. С горячей речью против Чухнина выступил на митинге матрос-большевик Сиротенко. Взбешенный адмирал приказал арестовать его, но команда отказалась выдать своего любимца³⁸.

Чухнин телеграфировал в Петербург: «Настроение в командах ненадежное. Ожидаю бунта. Нужны крайние меры... Чувствую, что под действием оружия восстанет весь флот. Необходимо, не медля ни одного дня, усилить войска, так как на здешние положиться нельзя»³⁹.

Действительно, решимость масс начать вооруженное восстание росла с каждым днем. Это показали всеобщая забастовка рабочих, события на «Очакове» и «Пантелеймоне», а также массовые митинги, состоявшиеся у флотских казарм и в других местах города 22 и 23 ноября.

Большевики в эти дни были против восстания, так как считали его неподготовленным и преждевременным. Созванное военно-партийной организацией РСДРП совещание высказалось против восстания в ближайшие дни. Большевики, как писал И.П. Вороницын, «полагали, что после сравнительно непродолжительной энергичной работы шансы на полный успех восстания поднимутся»⁴⁰.

Чтобы придать движению больше организованности, Севастопольский комитет РСДРП, по предложению большевиков, решил провести на кораблях и в частях выборы депутатов и образовать из них Совет. Выборы назначили на 24 ноября. В этот же день было намечено провести два больших митинга: у порта — для рабочих и другого гражданского населения и у флотских казарм — для матросов и солдат.

Выборы депутатов во многих флотских экипажах и ротах 24 ноября были проведены. На совещании депутатов сейчас же возник вопрос о дальнейших действиях.

Выражая революционные стремления масс, депутаты решили разоружить офицеров и 25 ноября организовать мощную демонстрацию.

Но, как и летом, все сложилось иначе. Вооруженное восстание началось стихийно.

Накануне восстания, вечером 23 ноября, Чухнин собрал совещание высшего командного состава, на котором было решено не допускать больше митингов у флотских казарм, применив для этого боевые роты от морских и сухопутных частей. Поэтому уже с утра 24 ноября у казарм были расположены боевые роты моряков и Белостокского полка.

О событии, послужившем сигналом к ноябрьскому восстанию в Севастополе, В.И. Ленин в «Докладе о революции 1905 года» писал:

«Утром 24 ноября 1905 года у ворот флотских казарм была выставлена боевая рота в полном боевом снаряжении. Контр-адмирал Писаревский отдал во всеуслышание приказ: «Не выпускать никого из казарм! В случае неподчинения стрелять». Из роты, которой был отдан этот приказ, вышел матрос Петров, зарядил на глазах у всех свою винтовку, одним выстрелом убил штабс-капитана Штейна из Белостокского полка, а вторым выстрелом ранил контр-адмирала Писаревского. Раздалась команда офицера: «Арестуйте его!». Никто не двинулся с места»⁴¹.

Матрос Петров⁴² сделал два своих выстрела при следующих обстоятельствах. Он услышал разговор между контр-адмиралом Писаревским и командиром роты штабс-капитаном Штейном. Писаревский предложил Штейну организовать против участников митинга подлую провокацию. Штейн должен был найти «верного человека», который проник бы в ряды собравшихся на митинг и произвел оттуда в солдат боевой роты провокационный выстрел, чтобы дать повод тут же учинить над революционными матросами, солдатами и рабочими кровавую расправу. Естественно, что этот гнусный замысел глубоко взволновал матроса Петрова.

Когда офицеры, опомнившись после паники, наступившей вслед за выстрелами, арестовали Петрова, матросы немедленно его освободили, разоружив и избив нескольких офицеров. Не только сводная морская боевая рота, но и солдаты-белостокцы отказались стрелять в матросов и были разоружены. Вскоре стихийно вспыхнувшее восстание охватило всю флотскую дивизию. Повсюду раздавались возгласы: «Долой кровопийц!», «Да здравствует свобода!», «К оружию! Восстание!»

Весть о событиях в казармах флотской дивизий с быстротой молнии облетела весь порт. Сюда стали стекаться матросы, рабочие, солдаты. Многотысячная толпа предъявила военному начальству следующие требования:

1) немедленно освободить всех военных политических заключенных;

2) неприкосновенность личности депутатов;

3) разрешить собрание делегатов от всех войсковых частей Севастополя — от матросов кораблей и флотской дивизии, от крепостной артиллерии и пехоты⁴³.

На собраний делегатов предполагалось выработать подробные требования восставших.

Матросы и солдаты готовы были к немедленным действиям. Рабочие порта горячо сочувствовали восставшим и также горели желанием взяться за оружие. Присланная Чухниным для усмирения рота матросов с броненосца «Синоп» примкнула к восставшим. Часть матросов хотела направиться с оружием в город, в Морское собрание, и арестовать находившихся там офицеров. Но у восставших не было достаточно решительных и опытных руководителей. А в это время меньшевики стремились удержать матросов от нападения на офицеров, от действий силой оружия, призывали выжидать развития событий в других районах города.

В этот день Чухнин послал царю следующую телеграмму: «В дивизий начался беспорядок. Боевые роты отказались стрелять. Есть сведения, что сухопутное войско тоже стрелять не будет. Положение безвыходное. Матросы, вероятно, предъявят какие-либо условия, которым придется подчиниться, или распустить флот»⁴⁴.

К сожалению, эту растерянность и беспомощность царских властей восставшие не использовали. Никаких решительных действий 24 ноября они не предприняли, в другие части не пошли, офицеров не арестовали и для захвата не только власти, но и оружия или каких-нибудь важных объектов ничего не сделали.

В ночь на 25 ноября продолжались выборы депутатов в Совет, в том числе на предприятиях города. Рабочие порта единодушно избрали лейтенанта Шмидта. Освобожденный из-под ареста, он был уволен с флота и находился дома. В знак глубокого уважения к нему рабочие назначили его своим пожизненным депутатом. Шмидт высоко оценил это доверие. На одном из заседаний Совета он заявил: «Меня преступное правительство может лишить всего, всех их глупых ярлыков: дворянства, чинов, прав, состояния, но не во власти правительства лишить меня единственного звания отныне — пожизненного депутата рабочих... Я сумею умереть за них, сумею свою душу положить за них. Ни один из них никогда, ни они, ни их дети, не пожалеют, что дали мне это звание»⁴⁵.

Первое заседание Севастопольского Совета рабочих, матросских и солдатских депутатов состоялось 25 ноября. Председателем его был избран И.П. Вороницын. Заседание Совета продолжалось долго и проходило очень бурно, так как единого взгляда на дальнейшее развитие событий у депутатов не было.

В этот, день на митинге у флотских казарм присутствовало до 10 тысяч матросов, рабочих и солдат. Когда стало известно, что командование флота и крепости готовится к подавлению восстания и на Историческом бульваре уже выставлены пулеметы, собравшиеся решили идти поднимать на восстание другие части. С красными знаменами, оркестром и пением революционных песен, под руководством депутатов Совета, они организованно двинулись к казармам Брестского полка. Здесь также состоялся митинг. Многие солдаты примкнули к восставшим, но значительная их часть вела себя пассивно. Матросы и солдаты разоружили офицеров и, вместо того чтобы арестовать, выгнали их из полка. Во время этих событий в казармы прибыли комендант крепости генерал-лейтенант Неплюев и командующий дивизией генерал-майор Сидельников. Матросы арестовали их и отвели во флотские казармы, но и они через несколько часов были освобождены.

От брестцев восставшие направились в казармы Белостокского полка. Это было величественное шествие многотысячных революционных масс, полных воодушевления и решимости к борьбе.

Среди солдат-белостокцев также имелось немало сочувствующих восстанию. Зная это, офицеры быстро построили полк и увели его за город. Это произошло на виду у демонстрантов и внесло в их среду замешательство. Не проявили активности руководители восстания, члены комитета РСДРП и депутаты. Немало восставших стало расходиться по домам, отсеялась также часть солдат-брестцев. Матросы вернулись в свои казармы. Эта нерешительность и медлительность, отсутствие какого-либо плана дальнейших действий обрекли восстание на поражение.

Командование флота и крепости спешно собирало надежные силы. Чухнин всячески пытался изолировать от берега боевые корабли, выводя их в море и запретив увольнение матросов в город. Считая большинство команд ненадежными, он телеграфировал в Петербург: «Матросы овладели дивизией. Командиры экипажей не рассчитывают, что войска будут действовать оружием... Матросы вырабатывают условия. Необходима присылка больших сил и артиллерии»⁴⁶.

Действительно, вместо наступательной тактики и боевой инициативы восставшие вырабатывали условия. Во флотских казармах шли непрерывные заседания и митинги. А в это время офицеры Брестского полка обманом и уговорами с помощью попа, прибегнув к гнусной провокации⁴⁷, сумели увести большинство солдат вслед за белостокцами за город и настроить их против «бунтарей»-матросов. Только саперы полка, среди которых было много бывших рабочих, захватив винтовки, ушли во флотские казармы.

Вечером 25 ноября состоялось новое заседание Совета. После длительных прений были выработаны, наконец, экономические и политические требования и намечен план ближайших действий. Совет решил послать своих представителей на корабли и к солдатам крепостной артиллерии, в отдельную саперную роту и другие части. Но и на этот раз революционной решительности не было проявлено. Достаточно сказать, что, выработав экономические и политические требования, Совет постановил вынести их на утверждение собрания делегатов от всех кораблей и частей гарнизона. Больше того, приняв решение созвать вечером 26 ноября собрание делегатов, Совет под влиянием меньшевиков постановил испросить на это согласие Чухнина.

Уже в полночь на заседание Совета явились делегации севастопольских железнодорожников и почтово-телеграфных работников. Они сообщили о мерах, принимаемых властями для подавления восстания, о вызове в Севастополь воинских частей из других городов Юга. Делегаты заверили матросов, что. они готовы начать всеобщую забастовку и, если потребуется, железнодорожники взорвут мосты, чтобы помешать переброске войск. Тем не менее никаких изменений в связи с сообщением делегатов и их предложениями в намеченный план действий внесено не было.

Наступило 26 ноября. Этот день ознаменовался многими крупными событиями. Чухнин объявил город на военном, а крепость на осадном положении. Несмотря на это, вспыхнуло восстание матросов на крейсере «Очаков», за день до этого вернувшемся из похода. Главными руководителями восстания были матросы-большевики Александр Гладков и Никита Антоненко. Командиром корабля был избран кондуктор Сергей Частник, тесно связанный с организацией РСДРП. К матросам флотской дивизии примкнула отдельная саперная рота. Она прибыла к ним в казармы почти в полном составе и с оружием, под руководством унтер-офицера Барышева. Активное революционное брожение охватило также броненосец «Пантелеймон» («Потемкин»), крейсер «Гридень», учебные корабли «Днестр» и «Прут», контр-миноносцы «Свирепый» и «Заветный», канонерскую лодку «Уралец» и другие суда.

В эти дни волнующая весть о восстании в Севастополе облетела всю Россию. На митингах в Петербурге, Москве, Тифлисе, Иванове, Туле и других городах рабочие приветствовали выступление черноморцев. Приветственные телеграммы морякам направлялись со всех концов страны. Петербургский комитет РСДРП выпустил две листовки ко всем солдатам и матросам, ставя в пример героизм и доблесть севастопольских моряков в борьбе за народную свободу. Петербургский Совет рабочих депутатов в телеграмме севастопольцам писал:

«Совет рабочих депутатов от имени петербургского пролетариата шлет горячий привет севастопольским солдатам и матросам, решившимся, следуя славному примеру потемкинцев, стать на борьбу за свободу в братском союзе с рабочими. Да будут севастопольские события примером для солдат всей России, как забастовки петербургских рабочих в защиту кронштадтских матросов — примером для рабочих всей России. Тогда союз революционного пролетариата и революционного войска положит конец всем остаткам самодержавия и водворит на развалинах его свободный демократический строй»⁴⁸.

Вечером 26 ноября во флотских казармах состоялось собрание делегатов от кораблей и частей с участием представителей комитета РСДРП и депутатов Совета, в том числе Шмидта. Присутствовали представители 13 кораблей, Брестского полка, саперной роты, запасного батальона крепостной артиллерии, телеграфной роты, Северной и Южной крепостей. Собрание утвердило с некоторыми дополнениями требования, выработанные Советом: освобождение всех политических заключенных, в том числе матросов и солдат; удаление из города всех боевых рот, казаков и снятие военного положения; отмена смертной казни; полная свобода вне службы; устройство библиотек за счет казны, выписка «книг, газет и журналов по желанию нижних чинов; увеличение жалованья от 5 до 10 руб. в месяц; уменьшение сроков службы; ежегодный месячный отпуск с сохранением жалованья и дорога за счет казны; пожизненная пенсия получившим какое-либо увечье на службе.

Кроме того, матросы и солдаты требовали немедленного созыва Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования и введения восьмичасового рабочего дня⁴⁹.

Эти требования были вскоре отпечатаны в типографии листовкой, которую делегаты взяли с собой для распространения и разъяснения на своих кораблях и в частях.

Среди делегатов имелось много сторонников активных наступательных действий. Большевики и другие передовые революционные матросы считали, что необходимо смелее переходить к решительной тактике, настаивали на вооружении не только матросов и солдат, но и рабочих города, чтобы перейти в наступление, пока Чухнин не собрал силы для подавления восстания. Но меньшевики сдерживали делегатов, убеждая, что можно добиться удовлетворения выдвинутых требований путем мирной «экономической» забастовки, что командование в этом случае не решится применить вооруженную силу. Против вооруженной борьбы выступил на заседании и лейтенант Шмидт. Он также надеялся еще на уступчивость царских властей, на возможность добиться свободы мирным путем. Но, получив от большевиков и поддерживающих их революционных матросов резкий отпор, увидев, что речи многих делегатов, по выражению И.П. Вороницына, «были полны энтузиазма и веры в успех»⁵⁰, Шмидт отказался от своих миротворческих предложений. Он заверил собрание, что до конца останется верным восставшим матросам и солдатам.

Делегатское собрание решило немедленно начать подготовку к захвату боевых кораблей и добиться присоединения к восстанию других береговых частей.

Этим же вечером Чухнин собрал в Морском собрании совещание офицеров. Их собралось около 300. В речи, полной ненависти к восставшим матросам и всему своему народу, Чухнин откровенно сказал: «Господа офицеры, — жизнь наша и детей наших в опасности. Сотни лучших слуг царя в руках мятежников. Сплотимся, как один. Не дадим мужикам топтать нашу честь в грязи, иначе мы все погибнем и с собою навсегда похороним привилегию нашего класса...»⁵¹ Со злобной яростью он приказал подорвать утром 27 ноября крейсер «Очаков» и готовый присоединиться к нему броненосец «Пантелеймон», а затем всей эскадрой выйти в море, расправиться там с революционными матросами, после чего обрушиться всей силой на восставших матросов флотской дивизии.

В конце речи Чухнина в зал Морского собрания вбежал перепуганный швейцар и сообщил, что матросы ведут под здание подкоп, чтобы взорвать его. Среди офицеров поднялась паника. Давя друг друга, они бросились к выходу из зала. Естественно, что никакого решения совещание не приняло.

Тем не менее с утра 27 ноября мобилизация реакционных сил продолжалась. По приказанию Чухнина командиры кораблей и многие офицеры, кроме очаковцев, вернулись на свои корабли. Всячески обманывая матросов и не скупясь на обещания, они усиленно повели среди них контрреволюционную пропаганду против «бунтовщиков». Командиры резко улучшили питание матросов. Офицеры выводили из строя орудия и усиливали охрану винтовок и боезапасов. Революционные матросы всячески изолировались. В этот день депутаты и делегаты кораблей не были уволены на берег. Когда Совет для выяснения положения направил на катере свою делегацию на корабли, она нигде, кроме «Очакова», не была допущена к трапу. Чухнин распространил среди матросов и солдат воззвание, в котором предлагал покориться и тем самым избежать сурового наказания, которое ожидает «бунтовщиков». На пути к Севастополю уже находилось несколько воинских частей, в том числе артиллерийская бригада из Одессы, пехотные полки из Кишинева и Екатеринослава (Днепропетровск).

Утром 27 ноября к восставшим присоединились солдаты запасного батальона. Это обрадовало матросов. Революционные силы росли. По предложению депутатов-моряков Совет пригласил для руководства восстанием лейтенанта Шмидта. Он согласился. Появление его на митинге в дивизии было встречено восторженно. Горячая речь Шмидта еще больше подняла дух восставших. На заседании Совета он был избран командиром крейсера «Очаков» с тем, чтобы после восстания на других кораблях принять командование всем революционным флотом.

Лейтенант П.П. Шмидт

В этот же день в 15 часов Шмидт вместе со своим 16-летним сыном прибыл на «Очаков». Революционные матросы встретили его с адмиральскими почестями.

Восставшие матросы и солдаты готовились к боевым действиям. Они укрепляли казармы и установили в них несколько пулеметов, распределяли боезапасы и продовольствие. Одновременно велась агитация в других частях и подготовка к захвату кораблей.

По настоянию большевиков на совместном заседании военно-партийной организации РСДРП и матросских депутатов, состоявшемся вечером на «Очакове», был разработан план дальнейшей борьбы. Затем его обсудили и уточнили на ночном заседании Совета во флотской дивизии. Таким образом, восстанию все больше придавался организованный характер.

Были распределены силы, созданы ударные отряды, намечены их командиры, пункты внезапного нападения и сроки начала действий. Предполагалось, что очаковцы с помощью революционных матросов других кораблей овладеют эскадрой, в том числе броненосцами. В это особенно верил Шмидт. Матросы флотской дивизии должны были овладеть рядом мелких судов, захватить арсенал в порту, где, кроме пулеметов и винтовок, рассчитывали также найти ударники для орудий «Пантелеймона» и других судов, разоруженных офицерами⁵². Но многое из намеченного сделать не удалось.

В ночь на 28 ноября восставшие захватили минный крейсер «Гридень», контр-миноносец «Свирепый», миноносцы № 265, 268, 270 и несколько мелких судов. Кроме того, подняли восстание и захватили свои корабли революционные матросы контр-миноносцев «Заветный» и «Зоркий», канонерской лодки «Уралец», учебного корабля «Днестр» и минного транспорта «Буг». Около ста арестованных офицеров были доставлены на «Очаков».

Попытки овладеть броненосцем «Екатерина II», контр-миноносцами «Звонкий» и «Завидный», а также складами оружия не увенчались успехом. На захват флагманского броненосца «Ростислав», что было особенно важно, Шмидт не решился. Он еще сомневался в неизбежности вооруженной борьбы, рассматривая восстание как революционную демонстрацию, которая должна заставить царя пойти на уступки народу.

Утром 28 ноября на казармах флотской дивизии и на всех революционных кораблях были подняты красные флаги. В 8 часов под звуки оркестра и крики «ура!» на «Очакове» взвился сигнал: «Командую флотом. Лейтенант Шмидт». Он наивно надеялся, что остальные корабли эскадры, в том числе броненосцы, теперь, безусловно, присоединятся к восстанию. Еще веря царю, Шмидт послал Николаю II телеграмму: «Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и перестает повиноваться вашим министрам. Командующий флотом гражданин Шмидт»⁵³. Но, ожидая присоединения других кораблей, Шмидт, как командующий революционным флотом, не проявил решительности и последовательности в своих действиях, упуская драгоценное время. Так, из других восставших кораблей к «Очакову» был подведен только минный крейсер «Гридень», остальные оставались на своих местах, разобщенные между собой. Шмидт не отдал приказания об аресте всего реакционного командного состава, о захвате штаба флота, управления порта, радиостанции и других важнейших пунктов города.

Не дождавшись присоединения крупных кораблей, Шмидт, по совету матросов-большевиков, решил обойти эскадру, чтобы с помощью агитации привлечь их команды на сторону восставших. С этой целью он перешел на контр-миноносец «Свирепый», командиром которого был назначен Иван Сиротенко. Проходя мимо крейсера «Память Меркурия», Шмидт кричал: «Присоединяйтесь, с нами русский народ!»⁵⁴ Но почти всюду, кроме броненосца «Пантелеймон», где появление революционного командующего было встречено криками «ура!», офицеры уже овладели положением. Они загнали матросов вниз, в кубрики, тщательно охраняли оружие и в ответ на призывы Шмидта высмеивали и оскорбляли его.

Шмидт был разочарован и лишь, снова под влиянием матросов-большевиков, предпринял два активных действия. На катере «Смелый» он подошел к транспорту «Прут», превращенному Чухниным в пловучую тюрьму, поднялся на его борт с небольшим отрядом матросов и, арестовав офицеров, освободил группу моряков-потемкинцев, сидевших здесь в трюмах в ожидании судебной расправы. Отправив их и арестованных офицеров на «Очаков», Шмидт с отрядом матросов подошел к «Пантелеймону» и с помощью его революционных матросов овладел кораблем.

Кондуктор Сергей Частник

Рабочие и другие трудящиеся Севастополя горели желанием помочь восставшим матросам и солдатам. Всеобщая стачка продолжалась. Чтобы помешать переброске к городу войск, железнодорожники прекратили движение между Севастополем и Симферополем. Забастовали также моряки вспомогательного и торгового флота, не выпускавшие в море ни одного парохода. Примкнули к всеобщей забастовке почтово-телеграфные работники. Но оружия у рабочих не было.

В полдень по городу были расклеены отпечатанные в типографии 5000 экземпляров объявления: «В случае каких-либо насилий со стороны казаков по отношению к гражданам, я вынужден буду принять решительные меры. Командующий флотом П. Шмидт»⁵⁵.

Но решительные меры уже были предприняты царскими властями. К Севастополю по шоссе одна за другой подошли верные правительству воинские части. Расправу над восставшими царь поручил известному «усмирителю» и вешателю революционных рабочих и крестьян генералу Меллер-Закомельскому, передав ему всю полноту власти. Севастополь был объявлен на осадном положении.

В эти дни В.И. Ленин писал в газете «Новая жизнь»: «Восстание в Севастополе все разрастается. Дело близится к развязке... Ближайшие дни — может быть, часы — покажут, победят ли вполне восставшие, будут ли они разбиты или будет заключена какая-нибудь сделка»⁵⁶.

Силы сторон были слишком неравны. Восставшие имели в своих руках 12 кораблей с экипажами до 1500 человек⁵⁷. Но исправными орудиями располагали только крейсер «Очаков» и контр-миноносцы. Мощные орудия броненосца «Пантелеймон» бездействовали. Во флотских казармах находилось около 2400 матросов и солдат⁵⁸. У них было всего лишь 10 пулеметов, им не хватало винтовок и особенно патронов. Между тем царские власти имели 22 боевых корабля с командами до 6000 человек, десятки крепостных и около 60 полевых орудий, до 10 тысяч солдат с большим количеством пулеметов и с неограниченным количеством боеприпасов⁵⁹.

28 ноября в. 15 часов царские власти предъявили восставшим ультиматум о сдаче. Революционные матросы и солдаты не ответили на него, настойчиво готовясь к решительному бою. В 15 часов 15 минут, еще до истечения срока ультиматума, контрреволюционные силы перешли в наступление. Первый орудийный выстрел был сделан с правительственной канонерской лодки «Терец». В ответ на него Шмидт приказал поднять сигнал: «Возмущен действием эскадры». Но вслед за тем по восставшим кораблям и флотским казармам открыли ураганный огонь крепостная артиллерия, орудия с Исторического бульвара и Северной стороны, с броненосца «Ростислав» и других кораблей. Ответный огонь повели «Очаков» и контр-миноносцы. Жестокий неравный бой начался.

Первым вышел из строя контр-миноносец «Свирепый». Его революционный командир Иван Сиротенко погиб вместе с кораблем. Минный транспорт «Буг», имевший в трюмах 300 боевых мин, пытался уйти в море, но сделать это не удалось. Во избежание огромного взрыва матросы открыли кингстоны, и «Буг» с поднятым красным флагом ушел на дно. Под жестоким огнем упорно отбивался экипаж «Очакова». Охваченный пламенем пожаров, получив 52 пробоины, крейсер на предложение Чухнина сдаться поднял сигнал: «Я не сдаюсь». Но вскоре снаряд разорвался в машинном отделении, и крейсер вышел из строя. Команда была вынуждена спасаться вплавь, но с Приморского бульвара каратели открыли по матросам огонь из пулеметов и винтовок. Раненный в ногу, лейтенант Шмидт вместе с сыном и отрядом матросов последним покинул крейсер, перейдя на миноносец № 270, но тот вскоре был затоплен в Артиллерийской бухте, а Шмидт арестован офицерами «Ростислава».

Почти весь день длилась борьба. Восемь пехотных полков штурмовали казармы флотской дивизии, где помещался Совет. Осада их продолжалась и ночью. Самоотверженно сражались матросы, солдаты и рабочие. Только к утру 29 ноября контрреволюционные силы захватили полуразрушенное здание казарм. Почти всю ночь на рейде горел крейсер «Очаков»⁶⁰.

Восстание было подавлено со звериной жестокостью. Сотни матросов погибли в бухте, в казармах или были расстреляны после боя. Освирепевшие офицеры беспощадно добивали раненых. Количество арестованных доходило до 6000, в том числе матросов около 4000, то есть почти 40 процентов всего личного состава нижних чинов флота. После «сортировки» свыше 2200 матросов было привлечено к предварительному дознанию, из них до 1500 отдано под следствие. Под суд в разное время пошло свыше 400 матросов и около 1000 было наказано без суда⁶¹.

Группа подсудимых матросов — участников восстания на крейсере «Очаков» с Частником (1) и Гладковым (2)

Руководителей восстания — лейтенанта П.П. Шмидта, Сергея Частника, Никиту Антоненко и Александра Гладкова — царские палачи расстреляли на острове Березань 19 марта 1906 года. К смертной казни приговорили также председателя Севастопольского Совета И.П. Вороницына, минного квартирмейстера Захария Циома — одного из руководителей восстания флотской дивизии — и пять матросов, но затем казнь им заменили вечной каторгой. Всего вместе с ними к бессрочной каторге были приговорены 14 матросов. 103 матроса, осужденные на каторжные работы, получили в общей сложности 882 года. 151 матроса послали в исправительные арестантские отделения и дисциплинарный батальон в общей сложности на 361 год⁶². Солдат было осуждено 31, из них 24 сапера, 5 артиллеристов и 2 пехотинца Брестского полка, гражданских лиц 21, главным образом рабочих порта.

Нужно отметить, что царские власти не решились судить руководителей восстания в Севастополе. В одном из документов карателей положение в городе характеризовалось так: «Настроение жителей тревожное. Оскорбляют и угрожают офицерам»⁶³. Генерал-лейтенант Неплюев добивался вывоза арестованных из Севастополя, указывая, что держать их «в пределах крепости крайне опасно». Чухнин требовал: «Никоим образом не назначать суда в Севастополе над Шмидтом и остальными подсудимыми, сделать это в Очакове, так как суд в Севастополе привлечет в город массу нежелательного элемента и возможно будут демонстрации и беспорядки»⁶⁴. Когда на суде голоса разбились поровну: 2 — за казнь Шмидта и 2 — за каторгу, Чухнин со злобой телеграфировал: «Если вы все желаете, чтобы негодяй Шмидт был в мае месяце морским министром, то даруйте ему жизнь. Мне же кажется, что этого негодяя нужно как можно скорее повесить»⁶⁵.

Герои восстания вели себя на следствии и суде стойко и мужественно. В письме из тюрьмы Шмидт незадолго до казни писал: «...Я знаю, что столб, у которого встану я принять смерть, будет водружен на грани двух разных исторических эпох нашей родины... Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения пережитых тяжелых лет, а впереди я буду видеть молодую, обновленную, счастливую Россию»⁶⁶. Когда перед расстрелом Шмидту, Частнику, Гладкову и Антоненко хотели завязать глаза, они воспротивились этому. Обратившись к матросам и солдатам, стоявшим в цепи у места казни, Шмидт просил не забывать и вспоминать лейтенанта Шмидта и его товарищей, погибающих за русский народ и дорогую родину. «Таких как я, много, — сказал он, — а будет еще больше»⁶⁷.

* * *

Причины поражения ноябрьского восстания в Севастополе, как и многих других, заключались в том, что «у массы восставших матросов и солдат не было еще ясного сознания необходимости свергнуть царское правительство, необходимости энергичного продолжения вооруженной борьбы. Восставшие матросы и солдаты были еще слишком мирно, благодушно настроены, нередко они делали ошибку, освобождая арестованных в начале восстания офицеров, и давали себя успокоить обещаниями и уговорами начальства»⁶⁸. Тем не менее эти восстания сыграли большую роль в повышении революционного самосознания и политической активности масс. Они ярко свидетельствовали об успешности большевистской пропаганды в войсках, о том, что армия и флот перестают быть покорным орудием в руках царизма, помещиков и капиталистов. Восстания показали крепнущую волю и решимость народных масс к свержению ненавистного самодержавия.

В.И. Ленин назвал революцию 1905 года генеральной репетицией победоносной Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. Участие в этой генеральной репетиции солдат и матросов на стороне народа он считал фактом величайшего значения.

В дни ноябрьского восстания Ленин писал, что «севастопольские события знаменуют полный крах старого, рабского порядка в войсках, того порядка, который превращал солдат в вооруженные машины, делал их орудиями подавления малейших стремлений к свободе». Отмечая, что политическая сознательность солдат и матросов еще очень низка, Ленин указывал: «...Важно то, что сознание уже проснулось, что среди солдат началось свое движение, что дух свободы проник в казармы везде и повсюду. Казарма в России была сплошь да рядом хуже всякой тюрьмы; нигде так не давили и не угнетали личности, как в казарме; нигде не процветали в такой степени истязания, побои, надругательство над человеком. И эта казарма становится очагом революции»⁶⁹.

Ленин подчеркивал, что севастопольские события не одиноки и не случайны. Наряду с «севастопольским пожаром» в царской армии и флоте во многих местах видны революционные искры. Многочисленные солдатские требования и волнения показывают, что армия уже солидарна в громадной своей части с восставшими за свободу севастопольцами. Уже через несколько дней после этого Ленин отметил, что «за морским сражением в Севастополе следуют, без всякого перерыва, сухопутные сражения в Воронеже и Киеве»⁷⁰.

Сознание необходимости свободы в армии и флоте, отмечал Владимир Ильич, продолжает расти, «подготовляя новые очаги восстания, новые Кронштадта и новые Севастополя». Он указывал: «Едва ли есть основание ликовать победителям под Севастополем. Восстание Крыма побеждено. Восстание России непобедимо»⁷¹.

Прошло лишь немногим больше десятилетия, и пророческое предвидение В.И. Ленина сбылось.

* * *

Память о событиях революции 1905 года увековечена в Севастополе несколькими памятниками и мемориальными досками, запечатлена в названиях улиц и районов города. Имена героев восстаний присвоены слободкам, бухтам, культурным учреждениям.

В мае 1917 года в Севастополь с острова Березань были перевезены останки Шмидта, Гладкова, Частника и Антоненко. Они были торжественно похоронены в районе расстрела октябрьской демонстрации, на территории бывшего пятого бастиона (ныне здесь кладбище Коммунаров). Над могилой их воздвигнут памятник. Имя лейтенанта Шмидта носит севастопольский Дом офицеров флота, одна из улиц города и площадь на Северной стороне.

«Гора Матюшенко» — так называется теперь район города, ранее именовавшийся Рудольфовой горой. Его же имя присвоено одной из бухт Севастополя. Поселок Туровка⁷² переименован в поселок Вакуленчука. Бывшая Татарская слободка названа Петровой, в честь матроса-большевика Александра Петрова. Имя Гладкова, Частника, Антоненко, Кошубы и других революционных моряков присвоено улицам города-героя.

Примечания

1. Эсеры — социалисты-революционеры, мелкобуржуазная, полу-анархистская партия, заимствовавшая значительную часть своей программы и тактических взглядов от народовольцев, в частности индивидуальный террор. По своей мелкобуржуазной природе эсеры обычно шли на поводу у буржуазии. Подобно меньшевикам партия социалистов-революционеров получила в народе презрительную кличку «соглашательской», предательской партии, В ее ряды свободно проникали шпионы и провокаторы царской охранки и находили для себя среди эсеров немало агентов. После Великой Октябрьской социалистической революции партия эсеров открыто перешла в лагерь оголтелой контрреволюции.

2. ЦГАВМФ, ф. 417, д. 26972, л. 8.

3. Получив подложный паспорт на другое имя, матрос-большевик продолжал партийную работу в Харькове, а затем в Петербурге. В дальнейшем Яхновский дважды арестовывался царской охранкой, несколько лет сидел в тюрьме, а в 1909 году был приговорен к шести годам каторжных работ. По отбытии наказания его определили на вечное поселение в Сибирь, откуда он был освобожден февральской революцией.

4. ЦГАВМФ, ф. 1082, д. 64, л. 1; ф. 407, д. 413, л. 21.

5. Газета «Крымский вестник» за январь 1905 года; отчеты о судебном процессе.

6. На Балтике черноморцы были назначены в эскадру контр-адмирала Небогатова, готовившуюся к выходу на Дальний Восток. Газета «Пролетарий» (№ 8 от 17 мая 1906 года) писала о личном составе эскадры: «Набранные из разных частей — из черноморцев в том числе — они были уже в достаточной мере «заражены» революционной пропагандой».

7. ЦГАВМФ, ф. штаба Севастопольского порта, д. 64, л. 108.

8. Революционное движение в Черноморском флоте в 1905 году, стр. 26.

9. А. Федоров. Революционные восстания в Черноморском флоте в 1905 году, Госполитиздат, 1946, стр. 29.

10. Журнал «Красный флот», 1922, № 5—7, стр. 163.

11. Газета «Пролетарий», 1905, № 2.

12. ЦГАВМФ, ф. штаба Черноморского флота, д. 4, л. 100.

13. Крымоблгосархив, ф. 483, оп. 4, д. 329, лл. 1—4.

14. А.П. Платонов. Восстание в Черноморском флоте в 1905 году, стр. 15.

15. Журнал «Пролетарская революция», 1925, № 12/47, стр. 93.

16. Вначале «Матросская централка» предполагала поручить выступить первым экипажу броненосца «Екатерина II», но после списания с него Александра Петрова и других революционных матросов эта задача была возложена на экипаж «Ростислава».

17. А. Федоров. Революционные восстания в Черноморском флоте в 1905 году, стр. 39.

18. ЦГАВМФ, ф. 1082, д. 27, л. 12.

19. На 1 июля.

20. Газета «Пролетарий», 1905, № 26.

21. То есть флотской дивизии.

22. Газета «Пролетарий», 1905, № 26.

23. М. Васильев-Южин. В огне первой революции. Журнал «Пролетарская революция», 1926, № 4.

24. В.И. Ленин. Соч., т. 8, стр. 533.

25. Там же, стр. 519—520 и 568.

26. Броненосец «Князь Потемкин-Таврический» являлся одним из самых новых и мощных кораблей Черноморского флота. В списки флота он был зачислен 19 декабря 1897 года, спущен на воду со стапелей Николаева 8 октября 1900 года и вступил в строй, в 1904 году — всего лишь за год до восстания. Водоизмещение броненосца — 12 480 тонн, длина — 115,4 метра, ширина — 22,2 метра, осадка — 8,3 метра, ход — 16 узлов, дальность плавания — 3750 миль, экипаж — 731 человек. Вооружение броненосца: 4 орудия — 305-мм, 16 — 152-мм, 14 пушек — 75-мм, 6 — 45-мм, 5 торпедных аппаратов и 4 пулемета. Оставленный потемкинцами в Констанце, корабль был возвращен Румынией России. С 12 октября 1905 года был переименован в «Пантелеймон», с 13 апреля 1917 года в «Потемкин-Таврический», с 17 мая 1917 года в «Борец за свободу».

27. История ВКП(б). Краткий курс, стр. 58—59.

28. В.И. Ленин. Соч., т. 8, стр. 525.

29. Газета «Пролетарий», 2 августа 1905 г., № 10.

30. ЦГИАМ, ф. департамента полиции, особый отдел, оп. 5, д. 1667, л. 67.

31. Там же, л. 47 об.

32. По неполным данным, было убито 8 и ранено 50 человек. Часть раненых из боязни ареста не пошла в больницу. Несколько тяжело раненых позже умерло.

33. Журнал «Былое», 1918, № 12 (5), стр. 146 (из резолюции Николая II).

34. А. Избаш. Лейтенант Шмидт П.П. Воспоминания сестры, 1923, Л., стр. 40.

35. А. Федоров. Революционные восстания в Черноморском флоте в 1905 году, стр. 112.

36. ЦГАВМФ, ф. ГВМСУ, д. 78, л. 122. Под рабочими порта имелись в виду не только непосредственно портовики, но и рабочие Морского завода и различных мастерских военного порта.

37. Крымоблгосархив, ф. 376, оп. 6, д. 510, л. 7.

38. Иван Сиротенко после 7-летней службы во флоте должен был уйти в запас и уехать домой в Харьковскую губернию, где его ждала жена с двумя маленькими детьми, но, увлеченный революционными событиями, остался на корабле.

39. ЦГВИА, ф. 400, оп. 5, д. 21, л. 158.

40. И.П. Вороницын. Лейтенант Шмидт, Москва, 1925, стр. 62.

41. В.И. Ленин. Соч., т. 23, стр. 236.

42. По некоторым данным, молодой матрос Петров был родным братом казненного царскими палачами руководителя восстания на учебном судне «Прут» Александра Петрова.

43. А. Федоров. Революционные восстания в Черноморском флоте в 1905 году, стр. 116.

44. ЦГВИА, ф. Главного штаба, оп. 4, ч. 21, л. 176.

45. И.П. Вороницын. Лейтенант Шмидт, стр. 69.

46. ЦГВИА, ф. Главного штаба, оп. 5, д. 21, л. 170.

47. Несколько офицеров и фельдфебелей, переодевшись матросами, инсценировали попытку ограбления полкового денежного ящика.

48. Газета «Новая жизнь», Петербург, 16 (29) ноября 1905 г.

49. ЦГИАМ, ф. департамента полиции, особый отдел, оп. 5, д. 1667, лл. 252 об. и 253.

50. И.П. Вороницын. Лейтенант Шмидт, стр. 75.

51. ЦГИАМ, ф. департамента полиции, особый отдел, оп. 5, д. 667, л. 255.

52. И.П. Вороницын. Лейтенант Шмидт, стр. 79.

53. А. Федоров. Революционные восстания в Черноморском флоте в 1905 году, стр. 123.

54. ЦГАВМФ, ф. штаба Севастопольского порта, 1905 г., д. 85, л. 51.

55. А. Федоров. Революционные восстания в Черноморском флоте в 1905 году, стр. 123.

56. В.И. Ленин. Соч., т. 10, стр. 36.

57. По другим данным окую 2200 человек.

58. По другим данным до 4000 и даже до 6000 человек.

59. С.Ф. Найда. Революционное движение в Черноморском флоте в годы первой русской революции, Крымиздат, 1950, стр. 80.

60. Крейсер 1 класса «Очаков» спущен на воду 1 октября 1901 года в Севастополе. Водоизмещение — 6645 тонн, вооружение — 36 орудий, 6 торпедных аппаратов, 2 пулемета. Экипаж — 570 человек. После восстановления в апреле 1907 года переименован в «Кагул». В 1918 году захвачен интервентами и назван «Генерал Корнилов». В 1920 году уведен англо-французскими интервентами.

61. ЦГАВМФ, ф. 407, д. 78, лл. 7—8; ф. 1082, д. 72, л. 47.

62. ЦГАВМФ, ф. Главного военно-морского судного управления, д. 286, л. 74.

63. ЦГАВМФ, ф. Главного военно-морского судного управления, д. 78, л. 7.

64. Там же, ф. Севастопольского военно-морского суда, д. 82, л. 14.

65. А.П. Платонов. Восстание Черноморского флота в 1905 году, стр. 251.

66. И.П. Вороницын. Лейтенант Шмидт, стр. 95.

67. ЦГАВМФ, ф. 1082, д. 85, лл. 28—29.

68. История ВКП(б). Краткий курс, стр. 77.

69. В.И. Ленин. Соч., т. 10, стр. 36 и 37.

70. Там же, стр. 48.

71. Там же, стр. 41.

72. Рудольф и Тур (один немец, второй поляк) были помещиками, имевшими здесь поместья.