На пути к свержению самодержавия

После поражения первой русской революции, высшей точкой которой было декабрьское восстание в Москве, партия большевиков не сложила оружия. В суровых условиях подполья, жестокой реакции, репрессий и преследований, разоблачая предательскую роль мелкобуржуазных соглашательских партий меньшевиков и эсеров, большевики, сочетая легальные и нелегальные формы работы, неустанно вели борьбу за массы, за сплочение всех революционных сил.

Так было и в Севастополе.

Несмотря на массовые аресты революционных матросов, солдат и рабочих, на разнузданный террор царских властей после подавления ноябрьского восстания, в городе и флоте не угасало пламя борьбы против самодержавия. Хотя большинство революционных организаций было разгромлено царской охранкой, большевистская пропаганда, как печатная, так и устная, не прекратилась.

Севастополь продолжал оставаться на военном положении. Видя почти в каждом матросе и рабочем революционера, царские власти установили всюду тщательный надзор и слежку. Тем не менее уже 31 января 1906 года состоялось собрание рабочих Морского завода и порта, которое протестовало против суда над участниками ноябрьского восстания. В городе, на кораблях и в частях распространялись листовки, требовавшие освобождения заключенных. Листовки были подписаны Севастопольским военным комитетом РСДРП. В феврале—марте волна митингов и собраний прокатилась на броненосцах «Пантелеймон», «Ростислав», «Синоп» и «Екатерина II», в порту и на Морском заводе. После вынесения смертного приговора Шмидту, Частнику, Гладкову и Антоненко на митинг протеста в районе Херсонеса собралось около 3000 матросов, солдат и рабочих. Митинг продолжался два часа и был разогнан казаками и пехотными патрулями.

Жандармерия с тревогой отмечала, что на корабли и в части снова стали проникать гражданские агитаторы из среды рабочих порта и Морского завода. Революционное брожение захватывало и наиболее надежные для царизма пехотные войска. Так, революционные прокламации были обнаружены в пулеметной роте 13-й пехотной дивизии и Брестском полку. То и дело по ночам они разбрасывались и расклеивались по улицам города.

Больше того, Севастопольская большевистская военная организация стала выпускать подпольную газету «Солдат». В условиях города-крепости и главной базы флота, к тому же объявленного на военном положении, это было чрезвычайно трудным, большим и смелым делом. Рабочие и матросы, выпускавшие газету, показали себя умелыми подпольщиками, отважными, мужественными людьми. Газета «Солдат», несмотря на усиленную слежку жандармерии, аресты рабочих-подпольщиков и провал двух подпольных типографий¹, выходила в течение 1906—1908 годов тиражом до 5000 экземпляров.

Несколько номеров газеты было отпечатано в больших городских частных типографиях. Так, рано утром 6 июля 1906 года в типографию Спиро явилась группа вооруженных револьверами и якобы бомбами (вместо них были свертки бумаги) рабочих-большевиков и с помощью наборщиков и печатников типографий выпустила здесь газету «Солдат» № 5². В это время боевая рабочая дружина охраняла типографию снаружи, а у телефона стоял один из вооруженных рабочих. Из помещения никого не выпускали, а кто являлся сюда — проходил в типографию, но, хотел он или не хотел этого, вынужден был ждать, пока большевики сделают свое дело.

Интересно отметить, что в сентябре, когда таким же образом была захвачена типография Мурованского (в ней печаталась кадетская³ газета «Севастопольский курьер») и 5000 экземпляров газеты «Солдат» № 6 были отпечатаны только к двум часам дня, сюда за это время явилось до 70 посетителей. Их собирали в одну из комнат, где под охраной рабочих они сидели тихо и смирно, подняв тревогу только через 20 минут после того, как большевики увезли газету...⁴ Интересно то, что типография Мурованского находилась почти напротив... полицейского участка.

Матросы, солдаты и трудящиеся Севастополя любили газету «Солдат» и восхищались смелостью большевиков. Они говорили: «Вот это люди!.. На глазах полиции, на кадетской бумаге сделали газеты. Таких людей не победишь!..»

В октябре к печати был подготовлен следующий номер «Солдата». Типографии в городе усиленно охранялись полицией. Тогда большевики Севастополя с помощью симферопольских товарищей, так же временно захватив типографию, отпечатали газету в Симферополе⁵.

Не ограничиваясь изданием военной газеты «Солдат», большевики стали выпускать газету «Рабочий». Первый номер ее вышел крупным тиражом — около 3000 экземпляров.

В 1908 году большевистская подпольная типография работала в ...городском собрании (клубе), то есть там, где полиция меньше всего могла ожидать этого. По свидетельству севастопольской охранки, это была «ручная, вполне оборудованная типография-летучка». Шрифта в ней оказалось около двух пудов. Здесь небольшими тиражами были напечатаны газеты «Солдат» № 13 и «Рабочий» № 2⁶.

Большую работу проводили большевики Севастополя по оказанию помощи арестованным участникам ноябрьского восстания, еще ожидавшим суда⁷. В этом им активно помогали, особенно материально, широкие демократические круги населения города. Опираясь на революционно настроенных матросов и солдат, охранявших арестованных в пловучих тюрьмах «Саратов» и «Прут», а также в городской тюрьме, большевики организовали несколько побегов. В один из них удалось освободить 35 матросов⁸.

Всей стране стало известно одно смелое дело, совершенное боевиками⁹ Севастопольской большевистской подпольной организации. Проникнув вечером в здание суда, они связали сторожа, перерезали телефонные провода и захватили 12 томов следственных материалов и вещественные доказательства (оружие, знамена, листовки, газеты, письма). Несмотря на то, что на улицах стояли городовые, прогуливались офицеры и чиновники, документы были вывезены на заранее подготовленной пролетке извозчика за город, облиты керосином и сожжены¹⁰. В результате этого суд был отложен и состоялся лишь через несколько месяцев.

Это дерзкое предприятие и вообще забота большевиков о политических заключенных еще больше повысили авторитет большевистской подпольной организации. Ряды ее, несмотря на аресты, продолжали расти. К большевикам переходили также матросы, рабочие и солдаты, примыкавшие раньше к меньшевикам. Еще в дни ноябрьского восстания, когда вопреки растерявшимся меньшевикам большевики возглавили восставших и храбро сражались с царскими войсками, рядовые меньшевики увидели, что их руководители способны только на пустые обещания и красивые фразы. Поэтому матросы, рабочие и солдаты-меньшевики обычно действовали заодно с большевиками, а многие вступили в их ряды.

В Севастополе существовала также эсеровская организация, но большого влияния на массы она не имела. Проявляя на словах непримиримую революционность, эсеры уже вскоре после подавления ноябрьского восстания в Севастополе и декабрьского восстания в Москве стали призывать матросов, солдат и рабочих города к новому восстанию. Этот призыв нельзя было расценить иначе, как провокационный, так как восстание в сложившихся тогда условиях не могло стать действительно массовым и было заранее обречено на поражение. Большевики Севастополя, руководствуясь ленинскими указаниями о народном восстании, дали эсерам достойную отповедь.

«Принимая во внимание: 1) что военное восстание в сколько-нибудь широких размерах немыслимо вне восстания народного; 2) что преждевременные попытки поднять восстание поведут лишь к более или менее полному разгрому революции, Севастопольский комитет военной организации РСДРП постановил: а) немедленно объяснить матросам и солдатам идею зависимости военного восстания от восстания всенародного; б) при появлении брожения в какой-либо части пускать в ход все влияние, чтобы не дать перейти этому брожению в преждевременное, а следовательно, заранее обреченное на неудачу восстание; в) указать матросам и солдатам на всю безрассудность действий тех людей, которые пытаются вызвать их на такое восстание»¹¹.

Эта резолюция большевиков-севастопольцев была одобрена Петербургской военной организацией РСДРП и помогла многим другим военным организациям партии определить свое отношение к провокационным действиям эсеров.

11 июля 1906 года эсеры организовали покушение на командующего Черноморским флотом адмирала Чухнина. Он был смертельно ранен на своей даче, на берегу бухты Голландия, и на другой день умер. В связи с этим эсеры выпустили специальную листовку, в которой превозносили свою «революционность» и угрожали царским властям новыми террористическими актами¹². Матросы, солдаты и рабочие Севастополя были рады, что вешателю Чухнину пришел конец. Но последовавшие за его убийством массовые аресты, зачастую совершенно безвинных людей, и дальнейшие переброски революционных матросов-черноморцев в другие флоты и флотилии, приведшие почти к полному обновлению личного состава Черноморского флота, явились новым ударом царизма по революции. В результате эсеры еще больше подорвали свое влияние в массах.

Большевики Севастополя настойчиво вели работу в массах, мобилизуя их на дальнейшую борьбу против самодержавия. Разоблачая половинчатость и нерешительность меньшевиков, резко осуждая террористическую, провокационную деятельность эсеров, большевики ставили своей задачей подготовить действительно массовое, хорошо организованное восстание матросов, солдат и рабочих Севастополя. Несмотря на многочисленные аресты, влияние большевиков непрерывно росло, особенно на таких крупных кораблях, как броненосцы «Синоп», «Три святителя» и «Ростислав», а также среди солдат крепостной артиллерии. Готовность масс к новому вооруженному выступлению нарастала изо дня в день.

О положении в Севастополе в марте—апреле 1907 года вице-адмирал Скрыдлов (преемник Чухнина) доносил в Главный морской штаб: «Забастовки, постоянные митинги в мастерских, насилия¹³, угрозы ...понизившие продуктивность работы до минимума, вынудили меня предписать закрыть с 20 марта порт...¹⁴ Закрытие продлится не более 10 дней, необходимых для удаления хотя бы части революционного элемента... В командах ведется усиленно пропаганда, прокламации разбрасываются во множестве. По сведениям агентуры, состояние нижних чинов возбужденное...»¹⁵

Действительно, листовок издавалось много. Они требовали освобождения политических заключенных, улучшения жизни рабочих, матросов и солдат, передачи земли крестьянам, призывали к дальнейшей борьбе против кровавого царизма.

Известный каратель полковник Думбадзе жаловался из Ялты в Петербург: «...Близость Севастополя имеет, к несчастью, громадное значение для поддержки брожения в народе, ибо там все время неспокойно, все что-то тлеет...»¹⁶

Восстание во флоте готовилось на июнь. Но то на одном, то на другом корабле происходили стихийные волнения, за которыми следовали массовые аресты. В апреле революционные организации в порту, на Мороком заводе, на броненосцах и в крепостной артиллерии были вновь разгромлены жандармерией. (В результате этого подготовка к восстанию была сорвана. Перед военно-морским судом предстал 41 матрос, из которых 17 были приговорены к смертной казни (с последующей заменой для 10 матросов казни бессрочной каторгой и 7 — каторгой на срок от 14 до 18 лет) и 23 — к каторжным работам от 4 до 12 лет¹⁷.

Но уже через месяц после этого петербургская буржуазная газета «Биржевые ведомости» в заметке «В Севастополе» раздраженно писала: «Революция продолжает осаду, несмотря на потери, понесенные в апреле, когда была арестована целая партия... несмотря на продолжающиеся аресты отдельных лиц и целых групп в настоящее время... После расчета мастеровых в апреле в некоторых мастерских осталась ¼ прежнего состава. Злые языки утверждают, что произведенная чистка не избавила порт от революционных элементов...»¹⁸

27 сентября 1907 года эсеры обманным путем спровоцировали восстание в Брестском полку, но солдат 5-й роты, первыми взявшихся за оружие и убивших в завязавшейся перестрелке двух офицеров, остальные роты не поддержали. Пять солдат были схвачены карателями и расстреляны на месте, десятки арестованы, а весь полк разоружен.

Председатель совета министров вешатель Столыпин требовал от командующего Черноморским флотом принятия «без колебаний мер самых решительных и самых суровых», настаивал на расправах «самолично без суда»¹⁹.

Но уже в октябре градоначальник снова доносил в департамент полиции «о тревожном положении среди населения Севастополя, вызванного печальными событиями во Владивостоке»²⁰. Речь шла о том негодовании и возмущении, которое вызвала среди севастопольцев кровавая расправа царских властей над восставшими рабочими и моряками Владивостока.

* * *

Расстрелами, виселицами, каторгой и тюрьмами правительство Николая II подавило первую русскую революцию. В стране наступила жестокая реакция. Сотни тысяч революционных рабочих, крестьян, интеллигентов, матросов и солдат сидели в тюрьмах или были сосланы в Сибирь. Одновременно капиталисты повели экономическое наступление на рабочий класс. Они всячески стремились урезать и без того нищенскую заработную плату рабочих. Произвольно были установлены многочисленные штрафы. Например, в мастерских Севастопольского порта штрафовали «за курение», «за небрежное отношение к инструменту», «за непочтительность к начальству» и даже «за длительное пребывание в уборной». Но ни террор и политические преследования царских властей, ни экономический нажим капиталистов и помещиков не могли загасить пламени революционной борьбы. Они лишь на время заглушили и загнали в подполье неукротимую революционную энергию народа.

В Севастополе в результате массовых арестов, последовавших после подавления восстания в Брестском полку, ряды большевистских организаций вновь сильно поредели. Но полностью уничтожить их царским властям не удалось.

В феврале 1908 года большевистская газета «Пролетарий» сообщала, что в Севастополе, «несмотря на бесчисленные репрессии, высылки и военное положение, — настроение постоянно бодрое. В войсках даже после неудачного восстания Брестского полка настроение никоим образом не подавленное. Портовые рабочие тоже не унывают, хотя им то и дело грозят закрытием порта. Интеллигентных работников нет ни одного, все дела лежат исключительно на рабочих, и рабочие кое-как, с неимоверными усилиями, но все-таки справляются со своей задачей». В газете указывалось, что при Севастопольском комитете РСДРП существует военная организация, в которой большевики-рабочие играют большую роль. Севастополь, отмечал «Пролетарий», стал прочной базой большевиков²¹.

Весной 1908 года в Севастополе существовало, три районных комитета РСДРП: городской, портовый и военный, причем в городском было два подрайона — Корабельный и Южный. Все они подчинялись общегородскому комитету, под руководством которого работала «партийная техника», то есть подпольная типография²². Но 9 апреля многие подпольщики были арестованы, в том числе секретарь общегородского комитета Анастасия Максимович (она же «Нина Николаевна» и «Мария»), члены комитета Зинкевич, Васильев и Баранов, секретарь городского комитета Татьяна Тютерева и другие²³.

Партия рабочего класса, великий Ленин по-прежнему уделяли работе в армии и флоте, в частности в Севастополе, большое внимание.

Как известно, в результате революции 1905 года в России была создана Государственная дума, но хозяевами ее являлись те же помещики, капиталисты и царские чиновники. Дума обманула надежды даже тех немногих, кто верил в нее. В.И. Ленин писал в связи с этим, что народ не уставал ждать улучшения своей жизни десятки лет, но устал теперь ждать милостей от думы в несколько недель. В частности, он указывал: «...Устали ждать матросы в Кронштадте и Севастополе...» Ленин пророчески писал: «Мы стоим накануне величайших исторических событий, мы — накануне второй большой ступени российской революции»²⁴.

Учитывая опыт борьбы рабочего класса, восстаний в городах, во флоте и армии, особенно опыт Московского декабрьского восстания, Ленин указывал: «Будем помнить, что близится великая массовая борьба. Это будет вооруженное восстание... Массы должны знать, что они идут на вооруженную, кровавую, отчаянную борьбу. Презрение к смерти должно распространиться в массах и обеспечить победу. Наступление на врага должно быть самое энергичное; нападение, а не защита, должно стать лозунгом масс, беспощадное истребление врага — станет их задачей; организация борьбы сложится подвижная и гибкая; колеблющиеся элементы войска будут втянуты в активную борьбу. Партия сознательного пролетариата должна выполнить свой долг в этой великой борьбе»²⁵.

Уже в сентябре 1908 года царские власти в Севастополе снова опасались восстания. Городская полиция неоднократно с тревогой сообщала в Симферополь о распространении революционных листовок, трижды о бомбах и гранатах, найденных в разное время в пещерах у Малахова кургана, у Исторического бульвара и в Кладбищенской балке, дважды о разгроме подпольных типографий, а также о найденном у подпольщиков гектографе, на котором печаталась газета «Солдат»²⁶. Новые драконовские меры против рабочих Севастополя были предприняты в связи с готовившейся здесь всеобщей забастовкой. Полиция арестовала десятки людей и усилила охрану мастерских порта и цехов Морского завода. На улицах и набережных, на станции Севастополь непрерывно патрулировали казаки и солдаты.

Командир стоявшей в городе 13-й пехотной дивизии приказал командирам полков и батальонов усилить наблюдение за нижними чинами ввиду того, что матросы вместе с солдатами и рабочими стали собираться на тайные сходки. В приказе указывалось, что одна такая сходка состоялась в Ушаковой балке. В случае попытки восстания командир дивизии требовал действовать самым решительным образом, не жалеть крови, помнить, что «чем больше жертв, тем надежнее достигается результат...»²⁷.

Командующий Черноморским флотом контр-адмирал Вирен²⁸ в секретном приказе командирам кораблей и частей также указывал, что «за последнее время среди команд флота началась опять усиленная революционная пропаганда», Отмечая, что «агитаторы состоят почти исключительно из нижних чинов на плавающих судах», Вирен писал: «Подстрекатели уговаривают команды перейти на сторону недовольных правительством и составить крепкий союз для всеобщего восстания в ближайшем будущем...»²⁹

Последовали новые аресты революционных матросов и солдат, переброски «подозрительных» моряков с корабля на корабль, в сухопутные экипажи и на другие флоты. Все же скрытое революционное брожение в массах продолжалось все годы реакции. Например, в 1909 году министерство внутренних дел, сообщая севастопольскому градоначальнику шифрованной телеграммой о готовящейся новой большой стачке рабочих в Ростове-на-Дону, предупреждало его, что одновременно должны начаться стачки в ряде южных портов России, в том числе в Севастополе³⁰.

Стачка эта не состоялась, но произошли волнения во флотском полуэкипаже, а затем в 1-й минной роте. Как доносила охранка, «нижние чины позволяли себе высказывать недовольство на военную службу, ругали начальство, Государственную думу и законы». У рядового Михаила Анненкова был найден листок бумаги «с преступным стихотворением», очевидно, собственного сочинения. В нем говорилось:

Царь-вампир с нас тянет жилы,
А чиновник кровь сосет,
Всероссийский император, царь жандармов и дворян,
Для рабочих он убийца и убийца для крестьян...
Будь же проклят царь жестокий,
Царь, запятнанный в крови...³¹

В результате многочисленных арестов революционные организации города и флота были значительно ослаблены. Особенно поредели ряды большевиков, непримиримо боровшихся против кровавого террора царизма, за сплочение масс. Тем не менее царским палачам не удалось сломить революционные традиции матросов-черноморцев и рабочих Севастополя. Пройдя суровую революционную школу 1905 года, укрепляя связи между собою, черноморцы и севастопольцы сплачивались вокруг большевистской организации. Большую работу среди моряков вели также большевики Одессы, Николаева, Новороссийска, Батума.

Население Севастополя, несмотря На массовые аресты и высылки революционных рабочих, матросов, солдат, интеллигентов, не уменьшилось³². В город приезжали новые люди, среди которых было немало рабочих из других городов, скрывавшихся от преследований царизма. Среди новобранцев, прибывших во флот, имелось много молодых рабочих, участников революционных событий 1905—1907 годов. Из среды тех и других вырастали новые борцы против самодержавия.

Как и предвидела партия большевиков, в России вскоре начался новый политический подъем. В 1910 году, главным образом во второй его половине, в стране бастовало до 50 тысяч рабочих. Количество стачек и их участников было больше, чем за все годы реакции. Уже В декабре В.И. Ленин писал: «Полоса полного господства черносотенной реакции кончилась. Начинается полоса нового подъема... Русский народ просыпается к новой борьбе, идет навстречу новой революции»³³. В 1911 году число бастовавших рабочих превысило 100 тысяч. Многие стачки носили наступательный, политический характер. Во многих губерниях снова началось крестьянское движение. Пробуждались также демократические круги интеллигенции. Всюду во главе борьбы стояли большевики.

Новый политический подъем в стране быстро сказался в Севастополе и Черноморском флоте. Летом 1910 года здесь состоялась забастовка рабочих, занятых на ремонте броненосца «Ростислав». Матросы решили поддержать рабочих, объявив забастовку солидарности. Узнав об этом, командование поспешило удовлетворить требования рабочих и улучшить питание матросов.

В марте—апреле 1911 года бастовали рабочие-строители водолечебницы, требовавшие сокращения рабочего дня с 12 до 10 часов. Стачка продолжалась больше недели, но кончилась безрезультатно. Поэтому в июне рабочие снова бросили работу, требуя уже не только уменьшения рабочего дня, но и повышения заработной платы. На этот раз рабочие одержали частичную победу. В связи с этим в июле объявили забастовку рабочие на строительстве городской канализации.

Рабочие и матросы неоднократно протестовали против преследований своих революционных товарищей. Матрос К. Шульженко содействовал побегу арестованного матроса-революционера, а затем бежал и сам. Он был пойман и присужден к смертной казни. Революционное брожение охватило даже команду матросов военно-исправительной тюрьмы. Когда им приказали подвергнуть порке заключенного матроса Здобинова, они отказались. Матрос Неумышкин под дулом направленного на него револьвера воскликнул: «Хоть убейте, а пороть я не буду» — и не двинулся с места.

В городе и флоте снова начали расти революционные организации, особенно на броненосцах «Синоп», «Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Три святителя», «Пантелеймон» («Потемкин»), на крейсерах «Кагул» («Очаков»), «Память Меркурия», во флотской дивизии, а также в порту и на Морском заводе. Революционная литература проникала в Севастополь из Петербурга, Москвы, Одессы, Харькова, Ростова и других городов. Кроме того, она доставлялась из портов Румынии и Болгарии, где весной 1912 года побывали крейсер «Кагул» и другие корабли. Там русские моряки встречались с бывшими матросами-потемкинцами, с представителями левой социал-демократической партии Румынии и болгарскими социал-демократами (тесняками). Большую помощь большевикам военного флота оказывали моряки торгового флота, доставлявшие в Севастополь революционную литературу из черноморских и зарубежных портов, а также свою нелегальную газету «Моряк».

Важнейшее значение для дальнейшего развития русской революции имела Пражская конференция РСДРП (январь 1912 года), изгнавшая из партии предателей-меньшевиков и положившая начало самостоятельной партии нового типа, партии ленинизма.

Ленинское предвидение о близости нового революционного подъема в России, еще раз ярко выраженное в решениях Пражской конференции, очень скоро подтвердилось. После кровавых событий на Ленских золотых приисках в апреле 1912 года постепенно нараставший в стране политический подъем вылился в мощное наступательное движение.

«Ленские выстрелы, — писал И.В. Сталин, — разбили лёд молчания, и — тронулась река народного движения.

Тронулась!..»³⁴

В забастовках протеста против нового чудовищного преступления царизма участвовало до 300 тысяч рабочих. Всего же в 1912 году в России бастовало свыше миллиона рабочих, в 1913 году-1272 000, а в 1914 году только в первом полугодии — 1 425 000.

В Севастополе и Черноморском флоте в 1912 году готовилось восстание. По инициативе большевиков Балтики впервые была установлена связь между балтийцами и черноморцами для одновременного вооруженного выступления. Эта связь поддерживалась с помощью тех товарищей, которых царские власти перебрасывали с одного флота на другой как «политически неблагонадежных». Вначале большевики-черноморцы намечали восстание на август, но так как балтийцы готовились выступить весной, то этот срок был принят и на Черном море.

План восстания в Севастополе предусматривал внезапный захват основных кораблей флота — броненосцев и крейсеров, а затем, опираясь на них, — средних и малых кораблей, присоединение к восставшей эскадре флотских экипажей на берегу, солдат крепостной артиллерии и рабочих городских предприятий. После этого намечалось оказать содействие рабочим юга России.

Подготовка восстаний как на Балтике, так и в Севастополе была замечена царскими властями. По доносу предателей, среди которых имелось немало эсеров, революционные организации матросов были раскрыты. Начались массовые аресты, а за ними ускоренное следствие и суды. Севастополь снова был объявлен на военном положении. Царь направил сюда морского министра адмирала Григоровича, который, ознакомившись с положением, признал в своем приказе события в Черноморском флоте сугубо революционными³⁵.

В течение мая—июля царские власти арестовали свыше 500 матросов. Первую группу арестованных судили уже 10 июля. Перед судом предстали матросы Зеленин, Карпишин и Силяков. Все трое за попытку организовать восстание были расстреляны в Севастополе 25 июля³⁶. Вторая группа в 16 человек судилась 13—15 июля по тому же обвинению. Десять подсудимых были приговорены к смертной казни, но подверглись ей трое; остальным семи смертную казнь заменили бессрочной каторгой³⁷.

Начавшееся по всей стране общественное движение в защиту революционных черноморцев, организованное большевиками, испугало царских палачей, и следствие по делу основной группы арестованных затянулось до осени. Процесс 143 матросов состоялся в Севастополе и продолжался с 24 октября по 6 ноября. Перед судом прошло около 500 свидетелей. Суд приговорил 17 матросов к смертной казни, 106 — к каторжным работам на разные сроки³⁸.

Процесс матросов-севастопольцев вызвал по всей стране новую волну политических протестов против расправы над моряками. Во многих городах состоялись массовые собрания, митинги, демонстрации и забастовки. По далеко не полным данным, только в Петербурге бастовало 60 000 рабочих, в Москве 40 000, а всего в стране до 250 000 рабочих.

В результате этого движения приговор по делу 143-х был пересмотрен и смягчен. Всё же десять осужденных — Яков Волик, Александр Всенко, Порфирий Вовк (Волков), Василий Величко, Яков Гаврилов, Тимофей Доля, Матвей Поганченко, Иван Лозинский, Алексей Грущалов и Тихон Сорокин — были расстреляны в 4 часа утра 24 ноября 1912 года у Херсонесского маяка³⁹.

Но и на этом преследования революционных черноморцев не закончились. В 1913 году к суду в разное время было привлечено еще 136 матросов. Кроме того, из Севастополя в другие флоты и флотилии отправили около 400 человек. Об этих своих товарищах матросы говорили: «Пусть разбрасывает правительство горящие головни по флотам, скорее пожар будет...»

После расправы царизма над участниками подготовки восстания многие революционные организации в Севастополе были разгромлены или значительно ослаблены. Но борьба продолжалась, и в ней закалялись новые борцы за освобождение родного народа от гнета царского самодержавия, помещиков и капиталистов.

* * *

В начале XX века город Севастополь продолжал развиваться в промышленном отношении, расти и благоустраиваться, но значительно медленнее, чем в последней четверти XIX века. В этом, несомненно, помимо перенесения торгового порта в Феодосию, сыграл роль также мировой экономический кризис, разразившийся в начале нового века и затянувшийся в России на целое десятилетие.

Дальнейшее промышленное развитие Севастополя целиком зависело от роста Черноморского флота. В связи с пополнением флота новыми кораблями здесь построили или расширили различные мастерские военного порта и отчасти реконструировали цехи Морского завода. По количеству занятых рабочих они оставались самыми крупными предприятиями Крыма. Так, в 1915 году на Морском заводе было 3964 рабочих и в порту — 4667. Продукция завода составляла 14,7 млн рублей из 15,6 млн по всему градоначальству⁴⁰.

В 1902 году в состав Черноморского флота вошли более современные миноносцы («Лебедь», «Павлин», «Фазан» и «Пеликан»). В том же году началось серийное строительство эскадренных миноносцев. Первые два из них («Заветный» и «Завидный») вступили в строй уже через год. Только за один 1905 год в Севастополь прибыли 7 новых эсминцев и 1 крейсер («Кагул»⁴¹). Всего же до 1909 года эсминцев было построено 13. В 1907 году в состав флота вошли первые подводные лодки («Лосось», «Камбала», «Карп» и «Судак»), приближающиеся по своему типу к современным⁴².

По кораблестроительной программе 1909 года для Черного моря было намечено построить еще 9 эскадренных миноносцев и 6 подводных лодок. Они вступили в строй в 1914—1915 годах. Кроме того, по проекту инженера М.П. Налетова был построен первый в мире подводный минный заградитель «Краб».

Помимо «Потемкина», вступившего в строй в 1904 году, для Черноморского флота были построены новые броненосцы (линейные корабли) «Евстафий» и «Иоанн Златоуст». В связи с усилением турецкого флота русское правительство в 1911 году отпустило кредиты на постройку для Черного моря еще трех линейных кораблей («Мария», «Александр III», «Екатерина II»), которые вступили в строй уже в годы первой мировой войны⁴³.

Большинство этих кораблей строилось в Николаеве, но многие из них дооснащались вооружением и проходили окончательные испытания в Севастополе.

Одним из важных событий этого периода в истории Севастополя, как второго после Петербурга центра морских наук, было основание в городе 27 ноября 1909 года Морской обсерватории, являющейся старейшей в СССР. Она была открыта по инициативе крупнейшего ученого-океанографа и географа нашего времени, в дальнейшем почетного академика и почетного президента Всесоюзного географического общества генерал-лейтенанта Ю.М. Шокальского (1856—1940 гг.), автора классического научного труда «Океанография».

Обсерватория развернула систематические гидрометеорологические, астрономические, магнитные и аэрологические наблюдения. По инициативе Ю.М. Шокальского были организованы также океанографические исследования. Собранные обширные материалы явились новым большим вкладом в изучение общего режима Черного моря.

С историей Севастополя в эти годы связаны выдающиеся события в развитии русской авиации. Талантливые русские конструкторы Я.М. Гаккель и Д.П. Григорович построили первые в истории авиации самолет-амфибию и летающую лодку. Первые гидросамолеты появились, в частности в Севастополе, за несколько лет до первой мировой войны. Накануне войны здесь был создан гидроавиационный отряд и вскоре первый корабельный воздушный дивизион Черноморского флота.

В связи с развитием военного флота значение Севастополя как торгового порта в начале XX века еще больше упало. Большинство коммерческих грузов теперь шло через Феодосию, а также Керчь и Евпаторию. Правда, внутригородская торговля в связи с ростом населения⁴⁴ значительно возросла, тем не менее доходы города далеко не удовлетворяли его самых насущных нужд.

В 1909 году городские доходы составляли 648,6 тыс. рублей, то есть почти не увеличились за последние 15 лет. Севастопольский градоначальник в отчете за 1908 год снова указывал, что закрытие коммерческого порта «нанесло ничем не вознаградимый ущерб экономическому благосостоянию не только г. Севастополя, но и всего прилегающего к нему района, составляющего лучшую часть Крыма». Он отмечал уменьшение и недобор городских доходов, сокращение торговых операций, «общее оскудение его обывателей», невозможность дальнейшего развития благоустройства, с каждым годом растущую задолженность города и «полное расстройство» его финансов⁴⁵.

Наиболее заметными мероприятиями по благоустройству Севастополя были продление в 1909 году Артиллерийской трамвайной линии до Графской пристани и постройка новой ветки трамвая от разъезда на площади Новосильского⁴⁶ по 4-й Бастионной улице до верхних ворот Исторического бульвара. В 1910—1913 годах на той же площади Новосильского построили каменное здание для трамвайных вагонов. В апреле 1911 года городская дума приняла постановление о проведении трамвая от вокзала на Корабельную сторону, но и эта единственная забота о главной рабочей окраине города осталась лишь благим пожеланием, осуществленным только при Советской власти.

В начале XX века Севастополь все больше становился известным в стране как курортный и туристский город. Количество отдыхающих и туристов здесь росло из года в год. Особенно увеличился их приток после празднования 50-летия героической обороны Севастополя и открытия в городе в ее честь многих памятников, в том числе знаменитой панорамы.

В связи с этим количество гостиниц в городе увеличилось почти в полтора раза, из них четыре было крупных. Кроме того, большой размах получил «квартирный промысел — постройка домов со специальною целью отдачи квартир и отдельных комнат приезжающим на время сезона»⁴⁷. Отмечалось также «стремление публики из центра России к закупке мелких земельных участков для постройки на них дач к западу и северу от Севастополя, по берегам прилегающих к нему бухт»⁴⁸. Новые дома, дачи и пансионы строились в городе, Учкуевке и Омеге, на берегах Северной, Артиллерийской, Песочной и Стрелецкой бухт. На Приморском бульваре и даже у Графской пристани выросли многочисленные купальни. Широкое развитие получил яличный промысел — катание на шлюпках и моторных лодках, перевоз пассажиров через бухты.

Вскоре ежегодный приезд курортников в Севастополь на весеннее, летнее и осеннее время достиг 10 тысяч.

Интересно отметить, как городская управа мотивировала целесообразность курортного развития Севастополя. В докладной записке, посланной в Петербург, говорилось: «Необходимость вступления Севастополя на путь курортного развития обнаружилась много лет тому назад, когда город, утратив значение коммерческого отпускного порта, стал перед задачей — создать иной, равносильный коммерческому порту, источник для сохранения своего материального благосостояния: основанием же к вступлению на курортный путь послужили всеми признанные природные богатства Севастополя — умеренный климат, здоровый воздух, морские купания и т. д.»⁴⁹

Не имея возможности получить кредиты внутри страны, городская управа в 1910 году, при содействии акционерного общества «Севастопольский трамвай», разместила облигационный заем в 1,5 млн рублей в Бельгии.

На эти средства решено было «прежде всего оздоровить город», то есть построить сплавную (раздельную) канализацию, «а за сим создать такое лечебное заведение, которое могло бы удовлетворить нужды наиболее широких кругов населения империи»⁵⁰. Оба проекта были осуществлены. Конечно, и на этот раз, при строительстве канализации, рабочие окраины были забыты, они замкнулась на буржуазном центре города. Что же касается «заботы» городских властей о «наиболее широких кругах населения», то это было сказано, понятно, лишь для красного словца.

Строительство канализации и лечебного учреждения, названного институтом физических методов лечения, продолжалось около четырех лет. Институт открылся 28 мая 1914 года. Это было большое четырехэтажное красивое здание, построенное на берегу моря, вблизи от биологической станции Академии наук, в стиле ренессанса, из белого Инкерманского камня. Украшенное с фасада колоннами и скульптурами и с моря круглой беседкой-колоннадой (ротондой), оно стало лучшим зданием города.

Основателем и первым директором института был выдающийся русский врач и ученый А.Е. Щербак, профессор Варшавского университета. Правда, вначале институт являлся больше комфортабельным ванным заведением, чем лечебным учреждением. Но по инициативе А.Е. Щербака вскоре в основу его работы были положены труды великого русского ученого И.М. Сеченова, и институт стал не только крупнейшим в стране физиотерапевтическим лечебным учреждением, но и научным центром по разработке новых методов лечения. Поэтому в дальнейшем институт получил мировую известность⁵¹.

* * *

1 августа 1914 года разразилась первая мировая война. Черноморский флот был приведен в боевую готовность. В море перед Севастополем тральщики выставили минное заграждение (330 мин), к которому было проложено несколько кабелей для взрыва минных полей из крепости. Но боевых действий вначале не было. Положение резко изменилось, когда 29 октября, без объявления Турцией войны России, турецкий флот напал на многие русские порты Черного моря. Ночью турецкие минные заградители поставили минные заграждения на подходах к Севастополю (около 90 мин). Рано утром набег на Севастополь совершил германский линейный крейсер «Гебен» в сопровождении турецких миноносцев «Ташос» и «Самсун». Появившись со стороны мыса Лукулл, «Гебен» в течение 15—18 минут выпустил по кораблям Черноморского флота, крепости и городу 59 крупных снарядов. По «Гебену» стреляла севастопольская крепостная артиллерия, и он получил три попадания крупными снарядами.

В дальнейшем германо-турецкие крейсера «Гебен», «Бреслау»⁵² и другие еще несколько раз появлялись под Севастополем и Одессой, у берегов Крыма и Кавказа, но вскоре, благодаря активным действиям русских моряков, в частности постановке мин в Босфоре, германо-турецкий флот был по существу заперт в своих водах. Черноморский флот не только успешно охранял русские порты и морские коммуникации, ведущие к русской армии на Кавказском фронте, но и совершал активные операции у турецких и болгарских⁵³ берегов, наносил серьезные удары по турецкому флоту и обеспечил высадку ряда десантов на турецком побережье. Блокируя подходы к Босфору и угольную базу Турции — порт Зонгулдак, Черноморский флот поставил под угрозу срыва снабжение углем германо-турецкого флота и турецкой столицы. При решающем содействии флота русские войска овладели городом и портом Трапезонд, что имело огромное значение для Кавказской армии.

В результате активных наступательных действий Черноморский флот за 1914—1917 годы потопил сотни неприятельских кораблей. На русских минах, в том числе поставленных у самого Босфора, в первые же годы войны подорвались «Гебен», «Бреслау», «Берк», «Меджидие», «Ядигар» и другие вражеские корабли. Большие надежды возлагали немцы и турки на действия подводных лодок. Немцы сосредоточили в Черном море 11 подводных лодок, но за всю войну им не удалось ни потопить, ни повредить ни одного русского боевого корабля. Зато немцы из 11 лодок потеряли 6.

В годы войны Черноморский флот продолжал пополняться кораблями. Один за другим приходили они в Севастополь. Это были новейшие линейные корабли «Императрица Мария», «Александр III» и «Екатерина II», эскадренные миноносцы «Гневный», «Громкий», «Пронзительный», «Калиакрия», «Керчь», «Фидониси», подводные лодки «Кит», «Кашалот», «Морж», «Тюлень» и другие. Всего за время воины Севастополь принял в свои бухты 13 новых эскадренных миноносцев и 9 подводных лодок. Но кораблестроительная программа военного времени полностью все же не была осуществлена. Так, остался недостроенным и в дальнейшем был разобран линкор «Император Николай I». Из четырех крейсеров⁵⁴, заложенных в Николаеве в 1914 году, ни один не был достроен⁵⁵. Такая же участь постигла нескольких эскадренных миноносцев и подводных лодок⁵⁶.

Следует отметить, что в начале войны, 17 ноября 1914 года, в строй русского флота вступил четвертый, самый мощный корабль. Это был линейный корабль «Севастополь» конструкции выдающегося русского кораблестроителя и ученого, в дальнейшем академика и Героя Социалистического Труда А.Н. Крылова.

В ночь на 4 января 1915 года черноморцы осуществили беспримерную в истории минную постановку у вражеских берегов (у Босфора), выставив 760 мин. В Черноморском флоте впервые в мире были созданы смешанные оперативные соединения из артиллерийских кораблей и кораблей, несущих на себе авиацию. Первые в мире авиаматки, явившиеся прообразом авианосцев, появились в составе Черноморского флота в начале 1915 года («Александр», «Николай», «Алмаз»). Они имели на борту по 6—7 самолетов. Впервые в мире здесь также было положено начало воздушной разведке в целях наведения своего флота на противника и организации противолодочной обороны кораблей с воздуха. В русском флоте впервые на Черном море появились специальные транспортно-десантные высадочные суда.

В конце сентября 1916 года летчик Севастопольской авиашколы, внук знаменитого русского художника-мариниста И.К. Айвазовского, прапорщик К.К. Арцеулов впервые в мире дважды сознательно вошел в считавшийся до этого смертельным «штопор» и вышел из него. От рискованного опыта отважного летчика-новатора всячески отговаривали товарищи. Прикомандированные к Севастопольской школе в качестве инструкторов французские ассы лейтенанты Мутак и Линьяк пытались убедить русского смельчака, что его намерение — безумие, так как «даже во Франции никто не рисковал на подобный опыт...» Но Арцеулов их не послушался.

Вскоре обучение «штопору» было официально введено в программу Севастопольской авиашколы, а затем не только во всех русских, но и в зарубежных школах летчиков-истребителей.

Вслед за «мертвой петлей» знаменитого летчика П.Н. Нестерова это было новой крупной мировой победой русской авиации. Наша страна стала родиной высшего пилотажа.

Нельзя также не отметить еще одного события в истории Севастополя военных лет, которое и сегодня должно служить для нас суровым уроком, требующим от военных моряков постоянной высокой бдительности. Речь идет о гибели на Севастопольском рейде 3 ноября 1916 года в результате диверсионного акта, совершенного германо-турецкой агентурой, линейного корабля «Императрица Мария», вступившего в строй всего лишь в июле 1915 года. На корабле начался пожар, и в течение 45 минут произошло свыше 25 взрывов, из них два огромной силы. Из экипажа в 1220 матросов и офицеров погибло 216 человек, 232 были ранены и обожжены. Впоследствии корабль был поднят и обращен в лом.

Моряки-черноморцы, как и все русские воины, проявили в боях против германских и турецких захватчиков много мужества и отваги.

Когда 29 октября 1914 года «Гебен» обстреливал Севастополь, лейтенант Рогусский вел из Ялты в Севастополь транспорт-заградитель «Прут», на борту которого находилось 700 мин. Встретившись с «Гебеном», прутовцы на требование врага сдаться ответили огнем. Но что мог поделать слабо вооруженный транспорт против линейного крейсера? Лейтенант Рогусский спустил команду на воду, а сам взорвался с «Прутом». Когда миноносцы пришли на помощь, «Прута» уже не было, а 300 матросов плавали в воде и, увидя свои корабли, кричали «ура!» в честь героя лейтенанта...

Старый русский миноносец «Капитан Сакен» под командованием капитана 2 ранга Головизнина встретил «Гебена» в море, но не уклонился от боя с сильнейшим противником, «Гебен» из дальнобойных орудий сбил у него трубы и зажег корабль, но моряки-черноморцы на горящем миноносце, без труб, пошли в атаку и пустили торпеду. Правда, торпеда не попала в цель, но по существу миноносец победителем возвратился в Севастополь.

Много славных подвигов при постановке мин и других боевых действиях в водах противника совершили черноморцы-подводники. Подводная лодка «Тюлень» под командованием старшего лейтенанта Китицына захватила у берегов Турции германо-турецкий вооруженный пароход «Родосто» и 26 октября 1916 года привела его в Севастополь.

В историю Черноморского флота вошло также немало геройских дел, совершенных моряками при высадке десантов на турецкие берега.

В марте 1917 года все русские газеты облетело краткое сообщение о подвиге летчика-черноморца лейтенанта Михаила Сергеева и механика Тура. Вынужденные сесть на гидросамолете в море, они захватили турецкую шхуну и на седьмой день, под парусами, в полуобморочном состоянии от усталости, голода и жажды, добрались до Севастополя⁵⁷.

* * *

Народные массы России не хотели, чтобы германские и другие империалисты захватили наши земли и хозяйничали на них. В то же время солдаты и матросы не хотели умирать за империалистические, захватнические устремления царского самодержавия, за интересы своих эксплуататоров — капиталистов и помещиков.

Цели войны были совершенно чужды народу. Рабочие и крестьяне России являлись «пушечным мясом» не только для русских империалистов, но и для империалистов Франции, Англии и США, в зависимости от которых находилось царское правительство. Война принесла миллионы человеческих жертв и с каждым годом нараставшую разруху в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве. Положение трудящихся, и без того тяжелое, все более ухудшалось.

С первых дней войны Крым был объявлен прифронтовой полосой, в связи с чем полицейско-карательный режим усилился. За малейшую провинность, не говоря уже об участии в политической борьбе, рабочим Севастопольского военного порта и Морского завода грозила отправка на фронт. Начавшийся в 1914 году рост цен на продовольствие и все товары обрекал трудящихся на полуголодное существование. В Крыму за время войны цены на хлеб возросли более чем в 3 раза, на мясо в 4,5 раза, на масло — в 5 раз, на картофель — в 10 раз и т. д.⁵⁸. А в Севастополе цены всегда были выше, чем где-либо в Крыму. Начальник севастопольского жандармского управления в июле 1915 года доносил в департамент полиции: «Среди материально необеспеченных и главным образом бедных слоев населения начинает зарождаться недовольство войной, благодаря которой, по их мнению, они лишились своих кормильцев и теперь оставлены на произвол судьбы»⁵⁹.

Недовольство народных масс войной и растущей дороговизной нарастало по всей стране.

Основная масса матросов и солдат в ходе войны под влиянием большевистской пропаганды все яснее начинала понимать истинный характер войны. Враждебное отношение народа к царизму усиливалось. Передовые рабочие и крестьяне, матросы и солдаты под руководством большевистской партии готовились повернуть оружие против своих угнетателей. Только свержение насквозь прогнившего самодержавия могло спасти нашу родину от гибели, сохранить ее национальную независимость и обеспечить ей дальнейшее развитие и укрепление.

В Севастополе и Черноморском флоте и в годы войны революционное движение не прекращалось, но открытых проявлений массовой политической борьбы не было. Для этого еще не сложились условия ни в стране, ни в армии и флоте. Кроме того, за время войны в составе севастопольских рабочих и моряков произошли большие изменения. В связи с увеличением объема судоремонтных и других работ, связанных со снабжением и обслуживанием флота, на Морской завод и в военный порт было принято несколько сот новых рабочих. Немалую часть из них составляли выходцы из кулацкой, мелкобуржуазной и даже буржуазной среды, укрывавшиеся от мобилизации на военных предприятиях. В то же время царские власти стремились арестовать или сдать в солдаты всех рабочих, которые в той или иной степени были замешаны в минувших революционных событиях.

Личный состав Черноморского флота значительно пополнился новобранцами и матросами запаса. Так, если накануне войны матросов было около 16 000, то на 1 января 1917 года их стало свыше 40 000. Среди мобилизованных имелись участники революционного движения, большевики, но в основной массе это были новички из деревни, отсталые, в большинстве пожилые люди. Слежка за матросами была усилена. Царская охранка старалась всюду иметь своих агентов, шпионов и провокаторов. Любое выражение недовольства жестоко преследовалось. Особенно возросли преследования, когда командующим Черноморским флотом был назначен махровый реакционер, заклятый враг народа и революции вице-адмирал Колчак.

Тем не менее, несмотря на террор, революционный огонь в рабочих и матросских массах не угасал. Наоборот, драконовские меры и преследования со стороны царских властей только подливали горючего.

В марте 1916 года в Севастополе произошла забастовка на строительстве морского кадетского корпуса, который предполагалось открыть здесь. Несмотря на угрозу мобилизации, 350 рабочих бросили работу и через три дня добились удовлетворения своих требований⁶⁰.

Летом 1916 года жандармерия установила, что на линейных кораблях «Екатерина II» и «Мария», на крейсере «Память Меркурия», на нескольких миноносцах и в ряде береговых частей Севастополя существуют социал-демократические организации. В связи с этим были произведены массовые аресты. Моряки всячески изолировались от населения, особенно от рабочих Морского завода и военного порта. Тюрьмы и все другие места заключения в Севастополе были переполнены арестованными. В этом же году Колчак отправил в другие флоты около 1000 матросов, из которых не менее 600 считались «политически неблагонадежными»⁶¹. Боясь проникновения в город и флот большевистских организаторов и пропагандистов, жандармерия тщательно проверяла всех приезжавших в Севастополь.

Неотступная слежка была установлена за многими лицами, «известными своей неблагонадежностью по РСДРП». Среди них был врач-большевик Дмитрий Ильич Ульянов, брат Владимира Ильича Ленина. В 1914—1916 годах он работал старшим ординатором крепостного временного госпиталя и проживал одно время в доме № 61 на Большой Морской улице, а затем в доме № 14 на Очаковской улице. Жандармерия доносила о нем в Петербург: «В данное время Ульянов ведет переписку с партийными лицами, стоящими во главе революционных организаций»⁶².

Колчак действовал не только беспощадно, но и хитро Например, в сентябре 1916 года комендант Севастополя контр-адмирал Веселкин, отличавшийся особой свирепостью к матросам, с ведома Колчака издал неожиданный приказ, которым отменялись почти все ограничения для нижних чинов: запрещение им свободно ходить в буржуазной части города, посещать Приморский бульвар, театр, кино и другие общественные места. Совершенно ясно, что приказ был издан для того, чтобы разрядить нараставшее недовольство матросов и Солдат, расположить их к начальству.

В штабе флота, нередко с участием командиров кораблей и частей, неоднократно обсуждался вопрос о борьбе с революционным движением. Уже в 1916 году Колчак стал готовиться к подавлению назревавшей революции, тайно начав формирование отборного армейского корпуса. Этот корпус создавался якобы для предстоящих десантных операций на турецком побережье, но в него отбирались наиболее реакционные офицеры, фельдфебели, унтер-офицеры и особенно надежные солдаты. Как узнали некоторые офицеры, важнейшей задачей корпуса Колчак ставил подавление возможных революционных выступлений матросов, солдат и рабочих.

Главные свои усилия царские власти всюду направляли на борьбу против большевиков. Меньшевики и эсеры, ставшие на путь поддержки царизма в войне, были им не страшны. Жандармерия всегда была хорошо осведомлена, что делается в меньшевистской и эсеровской организациях, и на многое смотрела, как говорится, сквозь пальцы. Вот почему соглашательским партиям удалось в большей мере сохранить свои кадры, чем большевикам. Это потом сказалось на развитии революции в 1917 году.

Несмотря на все меры, царизму не удалось подавить в стране революционное движение, разгромить партию большевиков, приостановить назревавшую революцию. Поражения на фронте и огромные жертвы войны, голод и разруха все больше усиливали недовольство народных масс. Под влиянием партии большевиков это недовольство перерастало в политическую борьбу против войны и царизма.

Час расплаты с кровавым самодержавием приближался. Россия неудержимо шла к величайшей в мире народной революции.

Примечания

1. Одна типография была обнаружена полицией 30 августа, вторая, на квартире кузнеца С. Селезнева, — 20 декабря 1906 года (Крымоблгосархив, ф. 483, ст. 4, д. 469, лл. 18—20; д. 474, л. 22).

2. Крымоблгосархив, ф. 483, оп. 4, д. 504, лл. 3—4.

3. Кадеты — буржуазная партия, стоявшая лишь за ограничение монархии.

4. Журнал «Пролетарская революция», 1929, № 2—3 (85—86), стр. 272—286.

5. Там же, стр. 287.

6. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 5, ч. 57, л. 16.

7. Суд над первой группой участников восстания (93 человека) состоялся в Севастополе и июле, над второй (260 человек) — в ноябре 1906 года, а над остальными — в 1907 году.

8. ЦГАВМФ, ф. 407, д. 78, лл. 7—8.

9. Бойцами вооруженной рабочей дружины.

10. Газета «Крымский вестник», 25 июля 1906 г.

11. Газета «Казарма», 8 июля 1906 г., № 5.

12. Крымоблгосархив, ф. 483, оп. 4, д. 502, лл. 1—20.

13. Рабочие Морского завода в феврале 1907 года вывезли на тачке за ворота двух ненавистных мастеров, прислужников и шпионов администрации: Оппа — из плотничьей мастерской и Ярмоловича — из медно-котельной (ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 12, т. 1, л. 36).

14. Уволено было около 4000 рабочих Морского завода и порта.

15. Центральный государственный исторический архив, Ленинградское отделение (ЦГИАЛ), д. 7832, 1907, л. 8.

16. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 9, л. 44.

17. ЦГАВМФ, ф. 407, д. 57, лл. 10—11.

18. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 12, т. 1, л. 176, «Биржевые ведомости» от 3 июня 1907 года.

19. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 12, т. 2, л. 67.

20. Там же, д. 108, ч. 50, л. 53.

21. Газета «Пролетарий», 26 февраля 1908 г., № 21.

22. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 5, ч. 57, л. 16.

23. Там же, л. З.

24. В.И. Ленин. Соч., т. М, стр. 2.

25. В.И. Ленин. Соч., т. 11, стр. 152.

26. Крымоблгосархив, ф. 483, оп. 4, д. 725, лл. 3—4; д. 752, л. 3; д. 843, л. 3; д. 889, л. 11; д. 896, л. 1; д. 907, лл. 1—2; д. 921, л. 1.

27. ЦГАВМФ, ф. 1082, д. 16, лл. 1—3, 34.

28. Казнен революционными матросами Кронштадта в феврале 1917 года.

29. ЦГАВМФ, ф. 1082, д. 1, лл. 221, 224.

30. Крымоблгосархив, ф. 402, оп. 1, д. 1, л. 1.

31. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 1?, л. 47; д. 291, ч. 74, лл. 1 и 2.

32. В 1908 году население Севастополя составляло 54 867 человек, с войсками — свыше 76 тысяч (ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 12, л. 89).

33. В.И. Ленин. Соч., т. 16, стр. 327.

34. И.В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 238.

35. Газета «Крымский вестник», 1912, № 220.

36. «Рабочая газета», 1912, № 12.

37. Газета «Запросы жизни», 1912, № 28.

38. ЦГАВМФ, документальный фонд, резолюция Севастопольского военно-морского суда.

39. ЦГАВМФ, ф. 608 (2243), д. 40, л. 150.

40. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 108, ч. 71, лл. 51, 68, 71.

41. С 1907 года — «Память Меркурия»; в «Кагул», как мы уже отмечали, был переименован восстановленный революционный «Очаков».

42. На Черном море первая подводная лодка по проекту инженера С.К. Джевецкого была построена еще в 1878 году в Одессе.

43. Все данные о строительстве кораблей для Черноморского флота даются по книге С.П. Моисеева «Список кораблей русского парового и броненосного флота».

44. В 1913 году население города (без войск) достигло 61 849 человек (ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 12; л. 66).

45. Там же, д. 108, ч. 50, л. 89.

46. Ныне площадь Ушакова.

47. Крымоблгосархив, ф. 42, оп. 1, д. 328, л. 39.

48. Там же, ф. 462, оп. 1, д. 9, л. 13.

49. Там же, л. 7.

50. Крымоблгосархив, ф. 462, оп. 1, д. 9, л. 7. |

51. Особенного расцвета как научный центр новых физических методов лечения институт достиг при Советской власти. В 1921 году ему было присвоено имя И.М. Сеченова. Отмечая выдающиеся заслуги профессора Александра Ефимовича Щербака в развитии института, городской Совет депутатов трудящихся после смерти ученого переименовал одну из улиц города (Артиллерийскую) в улицу А.Е. Щербака.

52. Новейшие германские линейные крейсера «Гебен» и «Бреслау» были переведены в Черное море в 1914 году и зачислены в состав турецкого флота.

53. Болгария также участвовала в войне на стороне Германии.

54. «Адмирал Нахимов», «Адмирал Лазарев», «Адмирал Истомин», «Адмирал Корнилов».

55. Все они после войны также были разобраны.

56. С.П. Моисеев. Список кораблей, стр. 282—287, 318—319.

57. Боевая летопись русского флота, стр. 416, 421.

58. П.Н. Надинский. Очерки по истории Крыма, Крымиздат, 1951, стр. 208.

59. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 12, л. 15.

60. ЦГИАМ, ф. ДП, д. 71, ч. 12, лл. 4, 5, 6.

61. С.Ф. Найда. Революционное движение в царском флоте, стр. 561—562.

62. ЦГИАМ, ф. ДП, 1915, д. 5, ч. 74, лл. 4 и 39; там же, 1916, лл. 1 и 33.