О четырех из множества

Бессмертны замечательные боевые традиции. Севастополя — города русской славы, города дважды героя. Легендарны подвиги его защитников в годы Великой Отечественной войны. Но можно ли из этого сделать вывод, что севастопольцы — люди необычного склада, особых героических качеств? Нет, это были обыкновенные советские люди, большинство которых не являлось уроженцами Севастополя и даже никогда до этого не бывало в нем. Проявленные ими высокие патриотические и моральные качества свойственны вообще советским людям, воспитанным Коммунистической партией и всем укладом нашей социалистической жизни. В суровые месяцы войны эти качества раскрылись с предельной силой и выразительностью.

Так было не только в Севастополе. Так было в Одессе, Ленинграде, Сталинграде и многих других городах и селах советской страны.

Вот рассказ о четырех участниках героической обороны, скромных и славных сынах и дочерях нашего великого советского народа. О четырех из множества.

* * *

25 марта 1942 года совершил свой богатырский подвиг старший матрос Иван Голубец.

Кто он? Уроженец каких мест? Какова была его жизнь до войны?

Биография этого героя — обычная биография миллионов наших людей.

Иван Карпович Голубец родился в Таганроге 21 мая 1916 года. Родители его — Карп Ильич и Мария Игнатьевна — простые русские люди. Отец — рабочий-металлист, коммунист, передовик производства. С детских лет семья прививала Ване Голубцу трудолюбие, честность, смелость, любовь к Родине.

Ваня учился в школе, был пионером, потом вступил в комсомол. Он гордился своей школой, потому что в ней когда-то учился его великий земляк Антон Павлович Чехов, горячо любил море и мечтал о службе во флоте, о морских походах.

Как миллионы других советских ребят, Ваня с детства любил читать книги, особенно исторические. Не раз перечитывал те из них, в которых рассказывалось о море и флоте, о прославленных русских адмиралах. Матери он как-то признался, что хотел бы вырасти таким, каким был Нахимов.

Так героика Севастополя запала в сердце таганрогского мальчугана.

До призыва оставалось еще много лет, и Голубец последовал пока по стопам отца. Он пошел в школу ФЗУ, окончил ее и стал работать электромонтером в силовом цехе металлургического завода имени Андреева. Здесь еще больше, чем в школе, юноша познал сплоченность и силу коллектива, товарищеской взаимопомощи и дружбы, единство со всей своей великой Родиной. Работал он хорошо, но никогда не довольствовался достигнутым. Охотно помогал товарищам овладеть мастерством, увлекался спортом, активно участвовал в общественной жизни. Всем этим он завоевал уважение коллектива. Его имя не раз появлялось в заводской газете и не сходило с Доски почета.

Но вот настал долгожданный день призыва. Это было осенью 1939 года. По просьбе Голубца его зачислили во флот. Наказ родных и земляков был короткий: служи Родине честно!

С первого дня службы на сторожевом катере № 183 Иван Голубец проявил себя любознательным, энергичным, дисциплинированным моряком. Все силы отдавал он тому, чтобы как можно быстрее овладеть сложной корабельной техникой, получить боевую выучку. Его всегда отличала матросская подтянутость, боевитость, ревностное выполнение служебных обязанностей, любого задания командира. Здесь, как и на заводе, Иван Голубец заслужил уважение всего экипажа, стал отличником боевой и политической подготовки. Его послужная карточка заполнена поощрениями: за хорошую подготовку и содержание своего заведывания, за бдительное несение вахты, за отличную работу на ремонте катера.

С первых дней Великой Отечественной войны Иван Голубец умело и мужественно выполнял воинский долг перед Родиной. На своем катере он участвовал в обороне Одессы, затем — Севастополя.

25 марта, как обычно, Севастополь подвергся артиллерийскому обстрелу. Дальнобойные орудия противника посылали на город и бухты снаряд за снарядом.

Сторожевые катера незадолго перед этим приняли по серии глубинных бомб и готовились к очередному выходу в море для охраны коммуникаций Севастополя от вражеских подводных лодок.

Вдруг один из фашистских снарядов разорвался вблизи катера № 121. Осколки пробили борт и вызвали пожар. Усилиями моряков, пустивших в ход огнетушители и пожарную помпу, огонь был ликвидирован. Но но-вый снаряд пробил бензоцистерну. Силой взрыва моряков сбросило за борт. Загорелся бензин. Огонь быстро распространялся. Возникла опасность огромного взрыва глубинных бомб, что грозило гибелью соседним катерам.

Иван Голубец в это время находился на берегу вблизи горящего катера. Несмотря на то, что служил он на другом корабле и даже в другом подразделении, моряк бросился по пылавшим сходням на катер, к глубинным бомбам. Он рванул рычаг бомбосбрасывателя, но, очевидно, тот был выведен из строя осколком снаряда. Тогда Голубец начал сбрасывать бомбы вручную.

Подвиг Ивана Голубца. С картины художника В. Лыкова

Задыхаясь в дыму, герой сталкивал в море одну бомбу за другой. Пламя жгло ноги, руки, лицо, но он продолжал лихорадочно работать. Огонь достиг погреба, где хранились патроны. Они начали рваться, вверх взлетали гильзы и пули, но Голубец не уходил с катера. Вот он стянул за борт последнюю большую глубинную бомбу.

С берега крикнули:

— Голубец, уходи!

Но на стеллажах остались еще малые бомбы. Моряк решил выбросить и их. В дыму и пламени в последний раз мелькнула его фигура — он нес подмышкой к борту две бомбы. В эту секунду последовал взрыв оставшихся малых бомб, но он уже не уничтожил больше ни одного катера, не погубил ни одной жизни, кроме жизни героя.

Советское правительство посмертно присвоило старшему матросу Ивану Карповичу Голубцу звание Героя Советского Союза. Он был первым матросом Черноморского флота, получившим эту высшую степень воинского отличия.

Имя отважного моряка навечно занесено в списки личного состава его подразделения. И каждый день, на вечерней поверке, когда первым называется имя Героя Советского Союза Ивана Голубца, правофланговый моряк отвечает:

— Погиб смертью героя в боях за Родину!

Светлый образ героя будет всегда сиять в лучах немеркнущей воинской славы. Он зовет всех советских воинов на беззаветное служение любимой Родине.

* * *

7 марта 1942 года во фронтовом госпитале в Севастополе умерла от ран замечательная пулеметчица-снайпер Чапаевской дивизии сержант Нина Андреевна Онилова. Лучшие врачи фронта старались спасти ее, но слишком велика была потеря крови.

Кто она, эта скромная девушка, пламенная советская патриотка, уничтожившая огнем своего пулемета под Одессой и Севастополем до двух тысяч гитлеровцев и сорвавшая десятки их атак?

До войны Нина была рядовой одесской швейницей, ничем не отличающейся от своих подруг. Горячо любила жизнь, родной город, свою великую страну. Чтобы стать бойцом за народное счастье, она после трудового дня овладевала военным делом, научилась стрелять из станкового пулемета.

Ее любимым героем была пулеметчица Анка из кинофильма «Чапаев». Так и прозвали ее защитники Севастополя — «Анкой-пулеметчицей».

В тетради Нины Ониловой после ее смерти нашли недописанное письмо, адресованное артистке — героине фильма:

«Я незнакома Вам, товарищ, и вы меня извините за это письмо. Но с самого начала войны я хотела написать вам и познакомиться. Я знаю, что вы не та Анка, не настоящая чапаевская пулеметчица. Но вы играли как настоящая, и я вам всегда завидовала. Я мечтала стать пулеметчицей и так же храбро сражаться. Когда случилась война, я была уже готова, сдала на «отлично» пулеметное дело. Я попала — какое это было счастье для меня! — в Чапаевскую дивизию, ту самую, настоящую. Я со своим пулеметом защищала Одессу, а теперь защищаю Севастополь. С виду я, конечно, очень слабая, маленькая, худая. Но я вам скажу правду: у меня ни разу не дрогнула рука. Первое время я еще боялась. А потом все прошло. Когда защищаешь дорогую, родную землю и свою семью (у меня нет родной семьи, и поэтому весь народ — моя семья), тогда делаешься очень храброй и не понимаешь, что такое трусость.

Нина Онилова

Я вам хочу подробно написать о своей жизни и о том, как вместе с чапаевцами борюсь против фашистских...»¹ На этом письмо обрывалось.

Обаятельный образ этой героини Севастополя ярко характеризуют строки из ее дневника и пометки на обнаруженной в ее вещевом мешке книге Л.Н. Толстого «Севастопольские рассказы». Книгу она прочла очень внимательно, может быть, не один раз. Многие слова и строчки были подчеркнуты карандашом, в ряде мест на полях стояли восклицательные знаки, кое-где слова: «Правильно!», «Как это верно!», «И у меня было такое же чувство!»

Нина записала в дневнике ту же глубокую мысль, которую высказала в письме артистке: «Не надо думать о смерти, тогда очень легко бороться. Надо понять, зачем ты жертвуешь своею жизнью. Если для красоты подвига и славы — это очень плохо. Только тот подвиг красив, который совершается во имя народа и Родины Думай о том, что борешься за свою жизнь, за свою страну, — и тебе будет очень легко. Подвиг и слава сами придут к тебе»².

Она переписала в дневник несколько вдохновенных строк Л.Н. Толстого о Севастополе. Дальше следовали чудесные, волнующие мысли самой Нины: «Да! И кровь стала быстротекущей, и душа наполнена высоким волнением, а на лице яркая краска гордости и достоинства. Это наш родной советский город — Севастополь. Без малого сто лет тому назад потряс он мир своей боевой доблестью, украсил себя величавой, немеркнущей славой... Севастополь — это характер русского советского человека, стиль его души. Советский Севастополь — это героическая и прекрасная поэма Великой Отечественной войны. Когда говоришь о нем, не хватает ни слов, ни воздуха для дыхания. Сюда бы Льва Толстого... Он придет, новый наш Лев Толстой, и трижды прославит тебя, любимый незабываемый, вечный наш Севастополь!»³.

Когда Нина Онилова лежала в госпитале, туда почти непрерывно звонили из батальонов, полков, дивизий — всех волновала судьба героической девушки. Медицинская сестра, дежурившая у телефона, в отчаянии сказала:

— Я не могу больше отвечать на эти звонки! Люди хотят услышать, что ей легче, а я должна огорчать их, говорить, что Нине все хуже и хуже...

В госпитале сержанта Онилову навестил командующий Приморской армией генерал-майор Петров. Он сказал ей:

— Повоевала, дочка, ты славно. Спасибо тебе от всей армии, от всего нашего народа. Ты хорошо, дочка, храбро сражалась... Весь Севастополь знает тебя. Вся страна будет теперь знать тебя. Спасибо тебе...

* * *

Одной из самых славных страниц в истории нашей авиации в годы Великой Отечественной войны являются действия советских соколов в дни обороны Севастополя. В труднейших условиях «севастопольского пятачка», располагая лишь двумя аэродромами и работая на них почти непрестанно под снарядами и бомбами противника, — летчики-черноморцы проявили чудеса самоотверженного служения Родине.

И храбрейшим среди многих храбрых, первым среди лучших, одним из самых блестящих представителей советской авиации был Николай Алексеевич Остряков, командующий военно-воздушными силами Черноморского флота.

Когда 24 апреля 1942 года оборвалась его прекрасная жизнь, это было большим горем для всех защитников Севастополя. Для каждого из них Остряков был воплощением героизма, скромности, боевого мастерства, хладнокровия и беззаветной преданности Родине.

Биография Николая Алексеевича Острякова — яркий пример роста, расцвета сил и талантов советского человека.

Родился он в 1911 году, в Москве. Рано потерял отца и детские годы провел в нужде и лишениях. Неизвестно, что стало бы с мальчуганом в условиях капиталистического строя. Может быть, погиб бы в нищете, как гибли тысячи. Пришла ему на помощь и открыла все пути-дороги Советская власть.

Еще в школе, в пионерском отряде, Остряков увлекся рисованием и живописью, но еще больше техникой. Техника победила. Окончив семилетку, он стал слесарем на заводе «Красный металлист».

Пятнадцатилетний подростком Остряков уехал строить Турксиб — хотелось быть как можно более полезным Родине. Юный слесарь участвовал в строительстве моста, затем заинтересовался речным флотом и стал мотористом катера, совершая рейсы до китайской границы. Бывало трудно, иногда не спали по двое-трое суток, преодолевали штормы, купались в холодной воде. Это была закалка в труде и борьбе со стихией.

Вернувшись в Москву, Остряков стал работать в автогараже, ремонтировал моторы и автомобили, а попутно изучал водительское дело и в восемнадцать лет стал отличным шофером. Ему доверили водить автобус от Курского вокзала до станции Сетунь.

После рабочего дня увлекался спортом. Летом его часто видели на стадионе и водной станции, зимой — на катке и на лыжах.

Заботами партии и правительства в стране развивалась авиация. У шофера Острякова возникло страстное желание стать летчиком. Он говорил матери:

— В счастливое время я родился! Ты посмотри, как хорошо у нас! Все доступно советскому человеку, только желание надо иметь.

— Но ты же разобьешься, чем тебе плохо работать шофером!

— Разбиться не хитрая вещь. Надо так летать, чтобы не разбиться.

Николай Остряков явился одним из пионеров парашютизма, стал признанным мастером парашютного спорта, упорно учился и стал первоклассным летчиком. Он совершил около 400 парашютных прыжков, в том числе несколько высотных и затяжных, подготовил тысячи отважных парашютистов — будущих десантников Советской Армии, За выдающиеся заслуги в развитии массового парашютного спорта, за отвагу и мастерство правительство в 1935 году наградило 24-летнего летчика-парашютиста орденом Красной Звезды. Это был первый орден Острякова.

Вскоре он уже обучал молодежь летному делу. Отличаясь безукоризненной техникой пилотирования, необыкновенной выдержкой, завоевав репутацию талантливого мастера-виртуоза, обладающего своим стилем полета, Остряков охотно передавал богатый опыт, свою любовь к авиации молодым энтузиастам неба.

Когда грянули события в Испании, Остряков стремился попасть туда, на помощь республиканцам. Он добился своего, поехал в Испанию добровольцем, участвовал в боях рядовым Интернациональной бригады, затем летчиком. Овладев незнакомой боевой машиной в удивительно короткий срок, Остряков бомбил порты врага, бился с превосходящими силами немецкой и итальянской фашистской авиации и пользовался заслуженной славой храбрейшего летчика, а затем отличного командира эскадрильи.

После Испании Остряков, отмеченный несколькими наградами, был назначен командиром бомбардировочного полка авиации Черноморского флота. Трудящиеся избрали его депутатом Верховного Совета СССР. Полк летчика-депутата стал образцовым по своей выучке, слетанности и постоянной боевой готовности. Вскоре командование назначило Острякова на Дальний Восток командиром авиабригады. В 29 лет ему было присвоено звание генерал-майора. Назначенный на должность заместителя командующего военно-воздушными силами Тихоокеанского флота, он через два месяца был послан в Ленинград на курсы при Морской академии; в мае 1941 года снова вернулся во Владивосток.

Герой Советского Союза генерал-майор авиации Н.А. Остряков

Началась Великая Отечественная война. Остряков с первых месяцев стремился на запад, туда, где шли ожесточенные бои с ненавистными гитлеровцами. Он хорошо знал их по Испании. Но только в октябре командование разрешило Острякову вылететь в Севастополь с назначением на пост командующего военно-воздушными силами Черноморского флота.

Остряков вылетел из Владивостока на бомбардировщике. Преодолев по воздуху 10 000 километров (с несколькими посадками и остановкой в Москве) в туманы, дожди и снегопады, он прибыл в Севастополь за несколько дней до первого штурма.

В короткое время новый командующий побывал во всех авиачастях, познакомился с командирами полков, эскадрилий и летчиками, детально исследовал состояние самолетного парка, условия жизни и быта на аэродромах. В эти напряженные дни полностью развернулся организаторский и военный талант Острякова. По его указаниям тысячи людей день и ночь взламывали каменный грунт, расчищали и расширяли аэродромы, воздвигали для самолетов капониры, рыли подземные склады, надежные убежища для командных пунктов, летчиков и авиамехаников.

В горячие дни отражения первого штурма Остряков не только умело организовал боевые действия авиации, но и лично участвовал в уничтожении фашистских танков и пехоты. Вместе с лучшими своими товарищами полковником Юмашевым и подполковником Наумовым он прикрывал истребителями бомбардировщики, уничтожал вражеские самолеты в воздухе и на аэродромах Крыма. Всех летчиков восхищала ярость неотразимых атак генерала, сокрушающая сила его ненависти к врагу, соединенная с высоким летным мастерством. Перед «героем неба», как называли его многие, во все стороны рассыпались фашистские летчики, в короткое время заприметившие особый летный «почерк» Острякова.

Большую помощь защитникам Севастополя оказали летчики и в отражении второго вражеского наступления. Под ударами советской авиации гитлеровцы ежедневно теряли десятки самолетов, танков, броневиков, тысячи солдат.

Наступило временное «затишье». Враг подтягивал авиацию, танки и артиллерию, нацеливая свой сосредоточенный удар на Керчь и Тамань.

20 апреля Остряков дал приказ бомбардировщикам уничтожить самолеты противника на аэродроме в Сарабузе⁴, а вслед за бомбардировщиками вылетел и сам. На подходе к Сарабузу четыре вражеских истребителя атаковали наши бомбардировщики. Остряков и Наумов завязали ожесточенный бой с гитлеровцами и подожгли один истребитель. Остальные три поспешили скрыться. Наши бомбардировщики уничтожили или вывели из строя больше десятка фашистских самолетов. Готовившийся в этот день врагом воздушный удар по Тамани был сорван.

Это был последний воздушный бой генерала. Через три дня любимец севастопольцев погиб от вражеской бомбы на берегу Круглой бухты, где ремонтировался его «Як-2».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1942 года Николаю Алексеевичу Острякову было присвоено звание Героя Советского Союза.

* * *

«Нашей фронтовой матерью», «фронтовой хозяйкой» любовно называли защитники Севастополя Марию Тимофеевну Тимченко.

И не только ее. Таких матерей и хозяек было много. Они стали особенно ярким олицетворением неразрывной связи фронта и тыла, единства народа со своей армией и флотом, стойкости и героизма всего населения Севастополя.

Марии Тимофеевне Тимченко было уже около 65 лет. Это коренная жительница Севастополя, типичная представительница его рабочего и рыбацкого населения. Внучка участника первой Севастопольской обороны, свидетельница революционных схваток моряков и рабочих города с царизмом, победы революции, разгрома интервентов и белогвардейщины, она, вместе со многими другими из старшего поколения севастопольцев, была живым олицетворением славных традиций города-героя.

Трех сыновей имела Мария Тимофеевна, и все трое сражались в те дни с врагами. Почти непрерывно думала о них мать, всем сердцем была с ними, но всегда сохраняла спокойствие, верила в своих сыновей, в мужество и героизм защитников родной земли, верила в победу.

Активная общественница, Мария Тимофеевна в дни обороны стала комендантом убежища № 79 на Керченской улице. Она объединила вокруг себя несколько женщин, в большинстве таких же старушек, в том числе своих подружек еще по девичьим годам. Они не хуже молодых взялись помогать фронту.

Мария Тимофеевна превратила свой уцелевший домик, находившийся неподалеку от убежища, в общественную прачечную. Во дворике стояли четыре старых котла, разысканных где-то на свалке. Патриотки сами притащили их сюда и установили на камни так, чтобы под котлами можно было развести огонь. На дрова шли обломки дерева разрушенных зданий.

Бригада Тимченко установила связь с артиллеристами богдановского полка Чапаевской дивизии, когда они приехали в городскую баню, забрала у них грязное белье. Женщины кипятили его в котлах, стирали, гладили, штопали и чинили, затем опрыскали одеколоном и отправили на фронт. С тех пор фронтовики, приезжая в баню, сами завозили белье к Тимченко и получали его затем свежевыстиранным и даже надушенным.

Такое белье однажды увидел в полку генерал-майор Петров. Тронутый и восхищенный этой материнской заботой, он объявил женщинам благодарность.

В бригаду Тимченко потянулись многие другие женщины. Домик Марии Тимофеевны стал своеобразным штабом этого движения. Помимо стирки и починки белья, начался пошив нового из материалов, доставленных интендантами Чапаевской дивизии. Женщины принесли для этого несколько швейных машин. Кроме того, вязались и шились теплые вещи.

Так было, конечно, не только в районе Керченской улицы. Это патриотическое движение почти одновременно возникло во многих районах города. В начале апреля городской комитет партии созвал совещание женщин-активисток обороны Севастополя. Собралось их несколько десятков. И это были главным образом бригадиры, вот такие вожаки, как Мария Тимофеевна. Недавно еще незаметные люди, они руководили теперь многими своими товарищами и делали огромную работу для фронта.

Тимченко доложила на совещании, что ее бригада только в марте выстирала около 8000 и сшила 1942 пары белья.

— Пока врага не изгоним, — сказала она в заключение, — мы ни за что не бросим своей работы⁵.

Неоднократно Мария Тимофеевна и другие женщины выезжали на фронт. Они вручали там скромные, но бесконечно дорогие воинам подарки севастопольцев, задушевно беседовали с фронтовиками. Велико было значение этих посещений. Каждый раз приезд делегации трудящихся превращался для фронтовиков в волнующий праздник, воодушевлял их на самоотверженную борьбу с ненавистным врагом.

...Вечер. Один из самых больших блиндажей богдановского артиллерийского полка. Он до отказа набит собравшимися сюда бойцами.

Вручены подарки. Воины горячо благодарят своих фронтовых матерей.

Мария Тимофеевна взволнованно обращается к Богданову:

— Товарищ командир полка, разрешите мне слово сказать.

В блиндаже воцаряется тишина. Богданов объявляет:

— Слово предоставляется Марии Тимофеевне Тимченко, матери трех защитников Родины.

— Родные мои, — сказала она бойцам. — Я, простая русская мать, не привезла вам богатых подарков. Я принесла вам самое дорогое — мою материнскую любовь к вам, мое горячее сердце. Я люблю вас, сыны мои, больше всего на свете! Скажите мне: «Мать, идем с нами в бой» — и я смело пойду в любую минуту. Велика моя любовь к Родине, к вам, сильна моя ненависть к врагу. Родные мои, я уже старая, но в Севастополе нельзя сидеть праздно. Наш родной город в опасности, фашисты протягивают к нему кровавые лапы, но мы его не отдадим врагу.

Клянусь вам, сыны мои, я буду помогать вам до последнего своего дыхания. Что потребуется, то и сделаю. Я выстираю ваше белье, обмою ваши раны, свяжу вам теплые носки и варежки, чтобы мороз не тронул вас. В трудную минуту я утешу вас добрым словом. Ваши матери радуются вашим победам, вашим подвигам. Ведь они, как и я, любят Родину и всех вас, дорогие. Мы, матери, гордимся тем, что родили, вскормили и воспитали сынов нашей любимой Родины, таких, как вы, дорогие воины⁶.

Артиллеристы ответили на речь Марии Тимофеевны клятвой беспощадно биться с фашистскими захватчиками. Они говорили, что образ фронтовой матери будет освещать им страдный боевой путь.

Так, по-матерински, заботились трудящиеся города о героических защитниках Севастополя.

* * *

Нельзя здесь не сказать о большом радостном событии в жизни черноморцев в те незабываемые дни.

4 апреля 1942 года были преобразованы в гвардейские первые восемь советских боевых кораблей. Этот список славы советского флота открывал черноморский крейсер «Красный Кавказ», экипаж которого совершил много героических подвигов в Керченско-Феодосийской десантной операции и обороне Севастополя.

Так моряки «Красного Кавказа» с честью оправдали уверенность в них партии и правительства, высказанную на борту крейсера В.М. Молотовым восемь лет назад: «Тогда, в нужный момент, вы покажете не один пример славного боя...»

Примечания

1. Героическая оборона Севастополя 1941—1942 гг. Сборник документов и материалов, Крымиздат, 1946, стр. 214.

2. Героическая оборона Севастополя. Сборник, стр. 213.

3. Там же, стр. 213—214.

4. Ныне Остряково.

5. Газета «Красный Крым», 5 апреля 1942 г.

6. Б. Борисов. Подвиг Севастополя, Крымиздат, 1951, стр. 94.